самый последний день с ульяновым
Самый последний день (1972)
Регистрация >>
В голосовании могут принимать участие только зарегистрированные посетители сайта.
Вы хотите зарегистрироваться?
новое сообщение
отзывы
[Честно говоря, совершенно не понимаю. >>] Честно говоря, совершенно не понимаю, что вообще подвигло зрителей на серьезное обсуждение этой поделки. Умиляют и обывательские восторги от Ульянова. Даже Мишей в порыве чувств, назвали 🙂
Скачал оба фильма, и мне безумно повезло, что первым посмотрел Жарова. Не уверен, стал бы я смотреть еще две серии спектакля, если бы начал с Ульянова. Я просто был потрясен, как можно было снять такое плоско-примитивное, ниочемное кино.
По сравнению с идейно (в хорошем смысле слова) монолитным двухсерийником эта лента выглядит набором зауши притянутых сюжетов и обстоятельств, нанизаных на нелепый образ главного героя.
А эмоции. От вкрадчивого шепота, срывающегося на визг, до истерического крика и обратно, знаменующих пик душевного единения персонажей диалогов. Хохот душит. Сквозь слезы обиды за испоганенный образ. Можно продолжать и продолжать, описывая то отвращение, которые вызвал во мне этот фильм.
Я с волнением ждал финальной сцены в, ключевом я считаю, сюжете с хозякой дома. В жаровской версии у меня комок подкатил к горлу, слезы, казалось, так и брызнут. Тут же я не знал, куда провалиться от стыда, мне было дико неудобно за весь фарс, который я вижу, невольным свидетелем которому я словно явился. Ни единому кадру, ни единому чувству не поверил.
Бзв. У Ульянова и без киноляпа не обошлось. При входе в квартиру он обращает внимание на туфли, стоящие слева от него, а выходя, развернувшись и, стоя также спиной к двери, кивает в их, уже отсутствующих, сторону вправо. И бульдозер повеселил резвостью маневрирования 🙂
Естественно, при условии, что именно _ТАК_ и задумывалось, и именно _ТАК_ и было снято. Тогда, надо отдать должное гению Ульянова, и как режиссера, и как актера, а перед его гражданской отвагой надо просто снять шляпу.
Самый последний день (1972)
Регистрация >>
В голосовании могут принимать участие только зарегистрированные посетители сайта.
Вы хотите зарегистрироваться?
новое сообщение
отзывы
[Честно говоря, совершенно не понимаю. >>] Честно говоря, совершенно не понимаю, что вообще подвигло зрителей на серьезное обсуждение этой поделки. Умиляют и обывательские восторги от Ульянова. Даже Мишей в порыве чувств, назвали 🙂
Скачал оба фильма, и мне безумно повезло, что первым посмотрел Жарова. Не уверен, стал бы я смотреть еще две серии спектакля, если бы начал с Ульянова. Я просто был потрясен, как можно было снять такое плоско-примитивное, ниочемное кино.
По сравнению с идейно (в хорошем смысле слова) монолитным двухсерийником эта лента выглядит набором зауши притянутых сюжетов и обстоятельств, нанизаных на нелепый образ главного героя.
А эмоции. От вкрадчивого шепота, срывающегося на визг, до истерического крика и обратно, знаменующих пик душевного единения персонажей диалогов. Хохот душит. Сквозь слезы обиды за испоганенный образ. Можно продолжать и продолжать, описывая то отвращение, которые вызвал во мне этот фильм.
Я с волнением ждал финальной сцены в, ключевом я считаю, сюжете с хозякой дома. В жаровской версии у меня комок подкатил к горлу, слезы, казалось, так и брызнут. Тут же я не знал, куда провалиться от стыда, мне было дико неудобно за весь фарс, который я вижу, невольным свидетелем которому я словно явился. Ни единому кадру, ни единому чувству не поверил.
Бзв. У Ульянова и без киноляпа не обошлось. При входе в квартиру он обращает внимание на туфли, стоящие слева от него, а выходя, развернувшись и, стоя также спиной к двери, кивает в их, уже отсутствующих, сторону вправо. И бульдозер повеселил резвостью маневрирования 🙂
Естественно, при условии, что именно _ТАК_ и задумывалось, и именно _ТАК_ и было снято. Тогда, надо отдать должное гению Ульянова, и как режиссера, и как актера, а перед его гражданской отвагой надо просто снять шляпу.
Михаил Ульянов о фильме «Самый последний день»
Когда вышла на экран картина «Самый последний день», рассказывающая о том, как прошел день перед уходом на пенсию участкового милиционера Семена Митрофановича Ковалева, то ко мне, как к режиссеру фильма и исполнителю главной роли, стали приходить письма с недоумением и даже обидами по поводу моего режиссерского дебюта в кино: «Зачем вы остановились на этом почти «сказочном» материале? Что вас привлекло в этой умилительной фигуре добренького милиционера? Вы же всегда играли людей сильных и волевых, и вдруг образ добродушного и даже мягкотелого человека, который по доброте своей и гибнет?»
Когда я прочел повесть Бориса Васильева «Самый последний день», я как-то сразу понял, что сделать фильм о добром человеке ну просто необходимо. Почему? В последнее время я все чаще и чаще начал встречаться с проявлениями недоброжелательства, неоправданной злости, обидной грубости, наглого хамства, сердечной черствости. Меня это тревожит, ранит, обижает. Почему я стал так чутко реагировать на это? От возраста, от усталости, от чересчур частых встреч с подобными явлениями? А может быть, потому, что число их растет и все чаще громко и нагло о себе заявляет? А в повести Бориса Васильева рассказана жизненная и добрая история о человеке с прекрасным и чутким сердцем, который обладает редким даром любви и доброжелательства к людям. Борис Львович Васильев в своих произведениях рассказывает о внешне ничем не примечательных людях, но наделенных щедрой душой, неугасимым жаром сердца, неиссякающей добротой. Васильев настойчиво ищет в своих таких простых и обычных героях эти прекрасные человеческие черты. Ищет и находит. И в повестях «А зори здесь тихие» и «Не стреляйте в белых лебедей», и в «Ивановом катере», и, наконец, в «Самом последнем дне» живут простые русские люди с великой любовью к земле, к окружающим, к жизни.
Когда передо мною встал вопрос выбора литературного материала для возможного фильма, я не колеблясь остановился на повести «Самый последний день» и на роли Семена Митрофановича Ковалева. Мне неудержимо захотелось показать с экрана глаза хорошего и доброго человека. Это стало необходимым потому, что меня не оставляла надежда: глядя в эти глаза, может быть, посветлеют и потемневшие от злобы глаза. Должны, по крайней мере. Мне казалось необходимым сказать многомиллионному зрителю кинотеатров, что добрые и справедливые люди ходят рядом, надо только разглядеть их. Сказать, что доброта и любовь не слабее злобы и несправедливости. Может быть, в этом образе есть и немалая доля мечты о таком человеке? Может быть. Но это мечта не о том, что несбыточно, а о том, что существует, но чего не хватает на всех. Мечта о том, чтобы в каждой жизни встретился свой Семен Митрофанович Ковалев, человек большой души. Конечно, не всякая актерская тревога и боль передается зрителям с такой же остротой. И не все, о чем я думал и мечтал, перехлестнулось через экран и ударило по сердцам, как мне хотелось. Пусть. Но прошел по экранам этот чудесный человек и кого-то обязательно поддержал и ободрил. А разве этого мало?
Михаил Ульянов
«Я о себе говорить не хочу. – О чем говорить? Частная моя жизнь интересна только мне и моим самым близким. Что бы ни сказал о них – все равно это будет и обо мне. А я ничего сверх положенного здесь не сотворил. Только то, что написано на роду. Если же говорить про театр – про Театр ли Вахтангова, или про Театр как явление в нашей жизни, – это опять же будет о себе, поскольку театр – моя жизнь, для меня он никогда не существовал без меня самого. И я не хочу, чтобы меня отделяли от прожитой жизни или, наоборот, слишком привязывали к профессии. За долгий путь в театре и кино я, пожалуй, все сказал. Взгляды мои известны. Тем более, что впереди еще столько всякого…»
Рубрики
«Самый последний день» (1972)
Драма по одноименному произведению Бориса Васильева.
Бывший фронтовик, четверть века проработавший на своем посту, участковый уполномоченный лейтенант Семен Митрофанович Ковалев, отправляясь утром в управление, больше всего грустил о том, что завтра ему уже не надо будет идти на службу: завтра он будет на пенсии. Но последний день его службы завершился трагически. Эту весть сообщила его коллегам девушка Алла, из-за которой погиб Ковалев и которая знала его убийц…
Режиссер: Михаил Ульянов
В ролях: Михаил Ульянов, Борис Чинкин, Вячеслав Невинный, Татьяна Кулиш, Владимир Носик, Николай Парфенов, Богдан Ступка.
Кадры из фильма «Самый последний день»
Мемория. Михаил Ульянов
20 ноября 1927 года родился актер Михаил Ульянов
Личное дело
Михаил Александрович Ульянов (1927—2007) родился в селе Бергамак Омской области. Его отец Александр Андреевич был председателем сельхозартели, мать Елизавета Михайловна — домохозяйкой.
Через некоторое время семья поселилась в городе Тара Омской области, где Ульянов провел свое детство и юность.
С началом войны отец ушел на фронт, в боях получил ранение в ногу, был награжден орденом Красной Звезды. Семья несколько раз навещала его в селе Черемушки под Омском.
В школе Ульянов не выделялся. В пятнадцать лет он впервые побывал на театральном представлении — Тару посетила труппа тобольского театра. Тогда же он заинтересовался профессией актера.
В войну в городе обосновался колхозно-совхозный театр Крайнего Севера. Его худрук Евгений Просветов организовал театральную студию, в которую стал ходить Ульянов.
К концу войны 17-летний школьник получил повестку в военкомат, однако призыв отменили.
Сам он вспоминал: «Есть жуткая статистика, что парни, родившиеся в СССР в период с 1922 по 1926 год, были уничтожены войной почти подчистую. А я родился в 1927-м. На мне и моих ровесниках закончилась война. Но она еще шла, когда я учился в десятом классе. И вот по повестке меня вызывают в военкомат для отправки в Омск. Но что-то в военной машине дало сбой. К нам вдруг вышел офицер и объявил: мол, езжайте-ка, ребята, по домам, ваш год решили пока не призывать. И вскоре я, поступив в театральную студию при Омском областном драматическом театре, получил бронь от призыва на воинскую службу».
Проучившись некоторое время в Омске, в 1946 году Ульянов приехал учиться театральному ремеслу в столице. Он хотел поступить в студию Алексея Дикого — о ней Ульянов слышал, когда Дикий вместе с труппой Вахтанговского театра был в эвакуации в Омске.
Оказалось, что студия закрылась еще до войны. Тогда Ульянов наугад попытался поступить в Щепкинское училище и в Школу-студию МХАТ.
«Провалившись всюду, я впал в панику. Аховое было положение — домой вернуться не мог, не взяли бы, а без театра себя уже не представлял», — вспоминал он то время.
Наконец, ему повезло: на Арбате будущий артист встретил знакомого из Омска, который рассказал ему о театральном училище имени Бориса Щукина при Вахтанговском театре.
Ульянов был зачислен в училище любимого театра, а по окончании курса в 1950 году вместе с еще тремя выпускниками его приняли в труппу театра имени Вахтангова.
В свой первый сезон молодой артист играл, в основном, в массовке и эпизодах. Первой большой ролью стал Сергей Киров в спектакле «Крепость на Волге». После премьеры в Москве спектакль показали в Ленинграде, которым Киров руководил в 1930-х.
Постепенно Ульянов стал получать и другие главные роли. Его амплуа носило название «молодой, современный социальный герой».
Однако, как актер сам отмечал, «из-за малоопытности и однообразия материала», он не получал радости от работы.
С приходом оттепели в 1958 году репертуар театра изменился. Тогда же Ульянов прекрасно исполнил сложнейшую роль Парфена Рогожина в «Идиоте».
В 1953 году артист дебютировал в кино: в картине «Они были первыми» сыграл вожака комсомольцев.
Примерно в это же время познакомился со звездой фильма «Небесный тихоход» Аллой Парфаньяк, на которой официально женился в 1959 году.
В 1960-х Ульянов стал уже известным киноартистом. Популярность ему принесла роль Егора Трубникова в картине «Председатель» (1963). За нее актер получил Ленинскую премию, размер которой в то время составлял семь тысяч рублей. Читатели «Советского экрана» выбрали Ульянова актером года.
Еще одной большой работой стали «Братья Карамазовы» — в этом фильме Ивана Пырьева он сыграл Дмитрия Карамазова. Из-за смерти режиссера картину заканчивали Ульянов и Кирилл Лавров. Она даже номинировалсь на «Оскар» как лучший фильм на иностранном языке.
После Ульянов сыграл маршала Жукова в киноэпопее Юрия Озерова «Освобождение».
В 1970-е одной из его главных киноработ стала роль генерала Чарноты в картине «Бег» по Булгакову. Как отмечал Ульянов, «колоритнейшая фигура белого генерала, который бродит по Парижу в одних кальсонах, а потом выигрывает целое состояние, требовала совсем нового подхода и новых актерских приспособлений».
1980-е помимо ролей в театре и кино подарили Ульянову новые возможности для творческого роста: в сентябре 1987 года, после ухода Евгения Симонова, он был назначен художественным руководителем театра имени Вахтангова.
Самыми пронзительными ролями Ульянова в 1990-х стали ветеран Иван Дьяков в «Сочинении ко Дню Победы» и пенсионер Иван Афонин в «Ворошиловском стрелке».
Последней крупной работой Ульянова в кино стала роль вора в законе в боевике «Антикиллер». Ульянов не скрывал, что перенял повадки дона Корлеоне из «Крестного отца»: «Почему бы, в самом деле, не сгустить краски и вместо российского вора в законе не сыграть американского мафиози? А вернее, не его, а просто в своей игре передать игру великого актера в подобной роли?».
26 марта 2007 года Михаил Ульянов скончался в Центральной клинической больнице в Москве — у него был рак и целый букет других заболеваний. Артиста похоронили с воинскими почестями на Новодевичьем кладбище.
Чем знаменит
Один из самых узнаваемых и самобытных советских и российских артистов, сыгравший огромное число ролей в театре и кино — от Ленина, Сталина и Жукова, до белогвардейского генерала («Бег»), незаурядного ветерана («Ворошиловский стрелок») и вора в законе («Антикиллер»). Долгое время — художественный руководитель театра имени Вахтангова.
О чем надо знать
Ульянов пробовал себя и в качестве режиссера: снял кинофильм «Самый последний день» (1972), а также поставил несколько спектаклей. Став худруком Вахтанговского театра, он так сформировал свою программу:
— в театр будут привлекаться крупные режиссеры и драматурги;
— будут ставиться только талантливые пьесы;
— сам художественный руководитель никогда не будет заниматься режиссурой;
— и не будет сокращать труппу.
Художественным руководителем театра Ульянов оставался до конца своих дней.
Кроме этого он написал пять книг о себе и своей профессии: «Моя профессия» (1975), «Работаю актером» (1987), «Возвращаясь к самому себе» (1996), «Приворотное зелье» (1999), «Реальность и мечта» (2007). Последняя вышла посмертно.
Прямая речь
О каникулах перед первым сезоном в театре имени Вахтангова: «Ах, эти далекие невозвратные каникулярные дни, когда ты приезжаешь отощавший и отвыкший от своих, входишь в такой уменьшившийся дом, наклоняешь голову, боясь удариться о притолоку, ставшую такой низкой, прижимаешься к счастливой и без конца хлопочущей маме, закуриваешь с отцом из привезенной тобой в подарок пачки дорогих папирос и ешь, ешь без конца. Долгожданное домашнее тепло. И ты счастлив и немножко горд, что приехал из самой Москвы, и рассказываешь о своей учебе, о жизни в столице, о ее ритме (это тогда-то!). И счастливые отец и мать готовы слушать без конца твои рассказы о не таких уж и понятных им студенческих проблемах».
О первой большой роли: «Меня вызвал директор театра и сказал, что необходимо подумать о гриме. «Киров должен быть как настоящий. Ты выходишь, а по залу прокатывается: «Похож!» А дальше уж само пойдет», — говорил он. Однако гример «Ленфильма» работать со мной отказался. Я действительно был совсем не похож на своего героя — тощий после голодного студенчества, шея мальчишеская, длинная. Но главное — лицо: лоб, скулы, подбородок ну никак не тянули на кировские. Тогда мы обратились к гримеру с телевидения, и тот согласился. Из пропитанных специальным клеем слоев ваты он нарастил мне «мясо»: скулы, щеки, лоб. В конечном счете, я был похож на бурундука из папье-маше: круглые щечки, запрятанные в них глазки. И вот мой выход на сцену. И вдруг все мои наклейки отходят от лица в разные стороны и встают в виде больших ушей. Я не провалился на месте, наверное, лишь благодаря своим сибирским нервам. За кулисами директор, говоря очень неинтеллигентные слова, сорвал с меня все эти бурундучины, отчего и мой следующий выход, судя по всему, произвел эффект: вместо полнощекого человека, покинувшего сцену несколько минут назад, изумленному залу явился, пусть такой же сильный духом, но с изможденным лицом юноша. Потом в ленинградской газете я прочитал рецензию, где говорилось, что Ульянову, по причине его молодости, еще не все удается в роли такого масштаба»
Об актерской работе («Работаю актером»): «Вообще начало работы над ролью похоже на разобранную машину неизвестной тебе марки. Что к чему — неясно. Понимаешь только, что это автомобиль, трактор или велосипед. А какой он, ты не знаешь. И начинается интересный, подчас мучительный, редко радостный процесс собирания этой машины, подгонки одной части к другой. Нередко части не подходят друг к другу, исключают друг друга, не имеют никакого отношения к целому. И опять ты рассыпаешь все, начинаешь снова, и так с каждой ролью. В этом творческое начало нашей профессии — каждый раз с нуля и по-новому».
Ода театру (там же): «Театр — это в наши дни редкое пристанище, где все естественное, натуральное, человеческое, где нет оглушающих усилителей, нет мертвого мерцания экрана, нет все заполнившей техники, а есть живые люди — актеры, естественные голоса, не увеличенные до устрашающих размеров глаза и человеческие страсти, которые кипят вот здесь, на сцене, и я их вижу, я их слышу, и я среди людей, какие они есть.
Люди стремятся к природе, это инстинкт самосохранения. Театр — это тоже природа, естество. И пока люди будут стремиться к природе, к естественному, до той поры театр будет существовать, не боясь ни телевидения, ни кино. Конечно, борьба есть борьба, и на одном правдивом отображении жизни театр не сможет существовать. Нужна глубина, философское осмысливание действительности, свой взгляд на окружающий мир, нужно бесстрашное проникновение в жгучие современные проблемы. Много чего нужно театру, чтобы выжить в этой борьбе.
Но у него есть нечто отличающее, нечто чудесное, только в театре существующее — зритель, который сидит вот здесь, в зале, и слышно его дыхание, и слышно биение его сердца, и видны его глаза. Зритель, который связан невидимыми, но прочными нитями с актерами, которых он то леденит безразличным отношением к происходящему на сцене, то обжигает жаром своего волнения. Зритель, без которого немыслим театр, немыслим театральный актер. Зритель — окончательный судья труда актера, кому тот несет все самое дорогое, самое нужное, самое тревожащее его».
5 фактов о Михаиле Ульянове
Материалы о Михаиле Ульянове: