питер мейл сладкая жизнь

Питер мейл сладкая жизнь

Мартину Бейзеру, который не только вдохновлял меня, но и мужественно брал на себя все мои расходы

Мне думается, в каждом из нас дремлет генетическая предрасположенность к транжирству, готовая проснуться и громко заявить о себе, как только нам улыбнется фортуна и округлится банковский счет. Что, если не она, понуждает нас приобретать триста девяносто девятую пару туфель, второй вертолет, пятый особняк, очередную дюжину дизайнерских подушек для дивана, бочку икры или шестилитровый «мафусаил» шампанского? Какая во всем этом необходимость? Кому это надо? И зачем?

Изобретенные богатеями способы тратить деньги занимали меня уже давно. Помимо всего прочего, мне было любопытно, действительно ли то, что покупают они, так уж сильно отличается от того, что достается нам. В самом ли деле привилегированные классы получают за свои деньги нечто особенное, или их просто приятно возбуждает сама возможность потакать любым своим прихотям, не глядя на цену? Я невольно задумывался над этим вопросом всякий раз, когда получал очередное раздраженное письмо от «Америкэн экспресс».

И вот однажды судьба, расщедрившись, решила помочь мне в поисках ответа на этот важный вопрос. Мистер Мартин Бейзер из журнала «GQ», человек редкой доверчивости и больших возможностей, каким-то образом проведав о моем чисто научном интересе к тому, что называется предметами роскоши, любезно благословил меня на подвиги. Действуй, сказал он, вливайся в ряды богатых. Живи их жизнью, только не забывай предварительно согласовывать все расходы с бухгалтерией и предоставлять в редакцию письменные отчеты о приобретенном опыте.

Здесь, пожалуй, уместным будет сказать пару слов о моем обычном образе жизни. Он довольно скромен. У меня имеется один дом, одна небольшая машина, один велосипед и четыре костюма, которые я надеваю крайне редко. Я счастливчик, живущий в сельскохозяйственном районе на юге Франции, а потому отличная еда и вино обходятся мне сравнительно дешево. Мои пороки тоже стоят не особенно дорого, и самые крупные суммы я трачу на книги. Меня никогда не посещает желание обзавестись собственной яхтой, скаковой лошадью, дворецким или крокодиловым кейсом с медными уголками и сейфовым замком, не говоря уж о таких безумствах, как виноградник в Бордо или коллекция импрессионистов. Я могу восхищаться всеми этими чудесными вещами, но вовсе не хочу владеть ими. Насколько мне известно, проблем от такой собственности куда больше, чем удовольствия. В конце концов становится непонятно, кто кем владеет.

Особенно ясно я осознал это пару лет назад, когда как-то вечером мы обедали в гостях у очень милой пары, страдающей избыточным богатством. Один из гостей – не исключено, что это был я, – случайно задел край тяжелой золоченой рамы, украшавшей довольно мутное произведение живописи. Немедленно сработала сигнализация, и, вместо того чтобы садиться за стол, хозяевам пришлось звонить в службу охраны и долго убеждать их, что в приезде вооруженного отряда нет никакой необходимости. За едой хозяйка поведала нам еще об одной проблеме, на этот раз касающейся столовых приборов. Все их роскошное фамильное серебро было, разумеется, застраховано на приличную сумму, но, к сожалению, по условиям полиса в промежутках между использованием оно должно было храниться в сейфе, а потому ложки, ножи и вилки после каждой трапезы приходилось тщательно пересчитывать и прятать под замок.

Вы, возможно, скажете, что все это мелочи, лишь незначительно омрачающие беззаботное существование баловней судьбы, но я, неоднократно прижимавший нос к оконному стеклу и наблюдавший за их волшебной жизнью, уверяю, что они далеко не так счастливы, как нам кажется. А почему? Да потому, черт побери, что чего-нибудь всегда не хватает!

Вместе с расходами растет и уровень притязаний, и тот, кто тратит уйму денег, взамен желает обрести совершенство. Увы, жизнь организована не лучшим образом, и чересчур многое в ней зависит от случайных факторов вроде капризного оборудования или непредсказуемой обслуги. Довольно скоро каждый богач это понимает и подсознательно сам начинает искать поводы для недовольства. Я лично наблюдал, как это происходит. Мелочи, которые кажутся нам сущей ерундой, вдруг приобретают огромное значение: завтрак испорчен, потому что яйцо слегка недоварено и его невозможно есть; шелковую рубашку нельзя надеть из-за едва заметной морщинки; шофер невыносим, так как опять наелся чесноку; дворецкий ведет себя либо недостаточно внимательно, либо чересчур панибратски – и так далее, список досадных несовершенств бесконечен. Разве можно считать день удачным, если какой-нибудь идиот забыл нагреть ваши носки и не отгладил утреннюю газету?

Помню, как по заданию редакции мне довелось обедать в ресторане великолепного отеля в Венеции. Интерьер, обслуживание и кухня превзошли все мои ожидания. Я не верил, что кому-нибудь здесь может не понравиться. И, как выяснилось, ошибался. За соседним столиком сидели четыре типичных представителя старой финансовой аристократии из Милана, и все они выражали явное недовольство. Белое вино, по их мнению, было недостаточно охлажденным. Официанту требовалось больше тридцати секунд, чтобы заметить поднятый кверху палец и подскочить к ним. Боже милостивый, куда только катится этот мир? Весь вечер я слышал доносящиеся из-за их столика ворчание и жалобы, совершенно, надо сказать, необоснованные. Обстановка радовала глаз, музыка ласкала слух, а еда была божественной, но этим четверым постоянно чего-то не хватало. В конце концов они умудрились заразить своей мизантропией весь зал. Впервые в жизни я наблюдал унылую атмосферу в итальянском ресторане.

После нескольких подобных случаев я уже не испытывал ни малейшего желания провести остаток своей жизни среди богачей. Но тем не менее приходится признать, что среди множества досадных несовершенств и разочарований на их жизненном пути встречаются и утешительные призы – чрезвычайно приятные и на удивление быстро входящие в привычку. Попробовав хоть однажды настоящую белужью икру, вы вряд ли станете с прежним восторгом вкушать ее дальнюю родственницу – икру черного пинагора.

Пожалуй, наиболее приятной и познавательной частью моих почти четырехлетних изысканий стало знакомство с творцами, своими руками создающими культовые приметы красивой жизни. Все они, от портных и сапожников до охотников за трюфелями и производителей шампанского, были влюблены в свою работу и, не жалея времени, охотно отвечали на мои расспросы. Их исполненные энтузиазма рассказы о создании настоящей панамской шляпы или мариновании фуа-гра в сотерне становились для меня настоящим откровением, и я нередко поражался тому, сколь низко оплачиваются их уникальное мастерство и бесконечное терпение.

Помимо примеров добровольного расставания с деньгами с целью потакания собственным слабостям, я включил в книгу пару сюжетов, касающихся принудительного транжирства. Никто из нас не может избежать трат на рождественские подарки, чаевые или юристов. Собственно, то же касается и налоговых органов, но эта тема кажется мне чересчур мрачной, а кроме того, я опасаюсь, что честный рассказ о них может плохо сказаться на моих налоговых вычетах за следующий год.

Не секрет, что сейчас мы переживаем период экономических трудностей, и, возможно, кому-то покажется, что в эти тяжелые времена рассказ о том, как люди сорят деньгами, просто неуместен. На это я возражу: в любые времена в жизни должно найтись место празднику. К тому же, как я не устаю повторять нашим бухгалтерам, истинное качество в конце концов всегда оправдывает потраченные на него средства.

Источник

Сладкая жизнь читать онлайн бесплатно

Мартину Бейзеру, который не только вдохновлял меня, но и мужественно брал на себя все мои расходы

Мне думается, в каждом из нас дремлет генетическая предрасположенность к транжирству, готовая проснуться и громко заявить о себе, как только нам улыбнется фортуна и округлится банковский счет. Что, если не она, понуждает нас приобретать триста девяносто девятую пару туфель, второй вертолет, пятый особняк, очередную дюжину дизайнерских подушек для дивана, бочку икры или шестилитровый «мафусаил» шампанского? Какая во всем этом необходимость? Кому это надо? И зачем?

Изобретенные богатеями способы тратить деньги занимали меня уже давно. Помимо всего прочего, мне было любопытно, действительно ли то, что покупают они, так уж сильно отличается от того, что достается нам. В самом ли деле привилегированные классы получают за свои деньги нечто особенное, или их просто приятно возбуждает сама возможность потакать любым своим прихотям, не глядя на цену? Я невольно задумывался над этим вопросом всякий раз, когда получал очередное раздраженное письмо от «Американ экспресс».

И вот однажды судьба, расщедрившись, решила помочь мне в поисках ответа на этот важный вопрос. Мистер Мартин Бейзер из журнала «GQ», человек редкой доверчивости и больших возможностей, каким-то образом проведав о моем чисто научном интересе к тому, что называется «предметами роскоши», любезно благословил меня на подвиги. Действуй, сказал он, вливайся в ряды богатых. Живи их жизнью, только не забывай предварительно согласовывать все расходы с бухгалтерией и предоставлять в редакцию письменные отчеты о приобретенном опыте.

Здесь, пожалуй, уместным будет сказать пару слов о моем обычном образе жизни. Он довольно скромен. У меня имеется один дом, одна небольшая машина, один велосипед и четыре костюма, которые я надеваю крайне редко. Я счастливчик, живущий в сельскохозяйственном районе на юге Франции, а потому отличная еда и вино обходятся мне сравнительно дешево. Мои пороки тоже стоят не особенно дорого, и самые крупные суммы я трачу на книги. Меня никогда не посещает желание обзавестись собственной яхтой, скаковой лошадью, дворецким или крокодиловым кейсом с медными уголками и сейфовым замком, не говоря уж о таких безумствах, как виноградник в Бордо или коллекция импрессионистов. Я могу восхищаться всеми этими чудесными вещами, но вовсе не хочу владеть ими. Насколько мне известно, проблем от такой собственности куда больше, чем удовольствия. В конце концов становится непонятно, кто кем владеет.

Особенно ясно я осознал это пару лет назад, когда как-то вечером мы обедали в гостях у очень милой пары, страдающей избыточным богатством. Один из гостей — не исключено, что это был я, — случайно задел край тяжелой золоченой рамы, украшавшей довольно мутное произведение живописи. Немедленно сработала сигнализация, и, вместо того чтобы садиться за стол, хозяевам пришлось звонить в службу охраны и долго убеждать их, что в приезде вооруженного отряда нет никакой необходимости. За едой хозяйка поведала нам еще об одной проблеме, на этот раз касающейся столовых приборов. Все их роскошное фамильное серебро было, разумеется, застраховано на приличную сумму, но, к сожалению, по условиям полиса в промежутках между использованием оно должно было храниться в сейфе, а потому ложки, ножи и вилки после каждой трапезы приходилось тщательно пересчитывать и прятать под замок.

Вы, возможно, скажете, что все это мелочи, лишь незначительно омрачающие беззаботное существование баловней судьбы, но я, неоднократно прижимавший нос к оконному стеклу и наблюдавший за их волшебной жизнью, уверяю, что они далеко не так счастливы, как нам кажется. А почему? Да потому, черт побери, что чего-нибудь всегда не хватает!

Вместе с расходами растет и уровень притязаний, и тот, кто тратит уйму денег, взамен желает обрести совершенство. Увы, жизнь организована не лучшим образом, и чересчур многое в ней зависит от случайных факторов вроде капризного оборудования или непредсказуемой обслуги. Довольно скоро каждый богач это понимает и подсознательно сам начинает искать поводы для недовольства. Я лично наблюдал, как это происходит. Мелочи, которые кажутся нам сущей ерундой, вдруг приобретают огромное значение: завтрак испорчен, потому что яйцо слегка недоварено и его невозможно есть; шелковую рубашку нельзя надеть из-за едва заметной морщинки; шофер невыносим, так как опять наелся чесноку; дворецкий ведет себя либо недостаточно внимательно, либо чересчур панибратски — и так далее, список досадных несовершенств бесконечен. Разве можно считать день удачным, если какой-нибудь идиот забыл нагреть ваши носки и не отгладил утреннюю газету?

Помню, как по заданию редакции мне довелось обедать в ресторане великолепного отеля в Венеции. Интерьер, обслуживание и кухня превзошли все мои ожидания. Я не верил, что кому-нибудь здесь может не понравиться. И, как выяснилось, ошибался. За соседним столиком сидели четыре типичных представителя старой финансовой аристократии из Милана, и все они выражали явное недовольство. Белое вино, по их мнению, было недостаточно охлажденным. Официанту требовалось больше тридцати секунд, чтобы заметить поднятый кверху палец и подскочить к ним. Боже милостивый, куда только катится этот мир? Весь вечер я слышал доносящие из-за их столика ворчание и жалобы, совершенно, надо сказать, необоснованные. Обстановка радовала глаз, музыка ласкала слух, а еда была божественной, но этим четверым постоянно чего-то не хватало. В конце концов они умудрились заразить своей мизантропией весь зал. Впервые в жизни я наблюдал унылую атмосферу в итальянском ресторане.

После нескольких подобных случаев я уже не испытывал ни малейшего желания провести остаток своей жизни среди богачей. Но тем не менее приходится признать, что среди множества досадных несовершенств и разочарований на их жизненном пути встречаются и утешительные призы — чрезвычайно приятные и на удивление быстро входящие в привычку. Попробовав хоть однажды настоящую белужью икру, вы вряд ли станете с прежним восторгом вкушать ее дальнюю родственницу — икру черного пинагора.

Пожалуй, наиболее приятной и познавательной частью моих почти четырехлетних изысканий стало знакомство с творцами, своими руками создающими культовые приметы красивой жизни. Все они, от портных и сапожников до охотников за трюфелями и производителей шампанского, были влюблены в свою работу и, не жалея времени, охотно отвечали на мои расспросы. Их исполненные энтузиазма рассказы о создании настоящей панамской шляпы или мариновании фуа-гра в сотерне становились для меня настоящим откровением, и я нередко поражался тому, сколь низко оплачиваются их уникальное мастерство и бесконечное терпение.

Помимо примеров добровольного расставания с деньгами с целью потакания собственным слабостям я включил в книгу пару сюжетов, касающихся принудительного транжирства. Никто из нас не может избежать трат на рождественские подарки, чаевые или юристов. Собственно, то же касается и налоговых органов, но эта тема кажется мне чересчур мрачной, а кроме того, я опасаюсь, что честный рассказ о них может плохо сказаться на моих налоговых вычетах за следующий год.

Не секрет, что сейчас мы переживаем период экономических трудностей, и, возможно, кому-то покажется, что в эти тяжелые времена рассказ о том, как люди сорят деньгами, просто неуместен. На это я возражу: в любые времена в жизни должно найтись место празднику. К тому же, как я не устаю повторять нашим бухгалтерам, истинное качество в конце концов всегда оправдывает потраченные на него средства.

Фетиш для джентльмена

Во всем Лондоне найдется всего два или три подобных неброских заведения, вот уже несколько поколений потакающих одной из наименее афишируемых человеческих слабостей. Их названия вы никогда не услышите в рекламе, но сведения о них передаются из уст в уста. Внутри царит атмосфера приглушенной элегантности, и неуместными кажутся чересчур громкая речь или резкие движения. Тихие, неторопливые разговоры часто прерываются едва слышным скрипом. Головы немногочисленных клиентов опущены, а глаза устремлены к полу так, словно там находится что-то крайне важное. Так оно и есть. Ведь эти господа явились сюда, чтобы выложить не менее полутора тысяч долларов за пару вручную выкроенных, собранных и сшитых, учитывающих все особенности их ступней, причуды пальцев и капризы косточек, настоящих джентльменских туфель.

Источник

Питер мейл сладкая жизнь

Мартину Бейзеру, который не только вдохновлял меня, но и мужественно брал на себя все мои расходы

Мне думается, в каждом из нас дремлет генетическая предрасположенность к транжирству, готовая проснуться и громко заявить о себе, как только нам улыбнется фортуна и округлится банковский счет. Что, если не она, понуждает нас приобретать триста девяносто девятую пару туфель, второй вертолет, пятый особняк, очередную дюжину дизайнерских подушек для дивана, бочку икры или шестилитровый «мафусаил» шампанского? Какая во всем этом необходимость? Кому это надо? И зачем?

Изобретенные богатеями способы тратить деньги занимали меня уже давно. Помимо всего прочего, мне было любопытно, действительно ли то, что покупают они, так уж сильно отличается от того, что достается нам. В самом ли деле привилегированные классы получают за свои деньги нечто особенное, или их просто приятно возбуждает сама возможность потакать любым своим прихотям, не глядя на цену? Я невольно задумывался над этим вопросом всякий раз, когда получал очередное раздраженное письмо от «Американ экспресс».

И вот однажды судьба, расщедрившись, решила помочь мне в поисках ответа на этот важный вопрос. Мистер Мартин Бейзер из журнала «GQ», человек редкой доверчивости и больших возможностей, каким-то образом проведав о моем чисто научном интересе к тому, что называется «предметами роскоши», любезно благословил меня на подвиги. Действуй, сказал он, вливайся в ряды богатых. Живи их жизнью, только не забывай предварительно согласовывать все расходы с бухгалтерией и предоставлять в редакцию письменные отчеты о приобретенном опыте.

Здесь, пожалуй, уместным будет сказать пару слов о моем обычном образе жизни. Он довольно скромен. У меня имеется один дом, одна небольшая машина, один велосипед и четыре костюма, которые я надеваю крайне редко. Я счастливчик, живущий в сельскохозяйственном районе на юге Франции, а потому отличная еда и вино обходятся мне сравнительно дешево. Мои пороки тоже стоят не особенно дорого, и самые крупные суммы я трачу на книги. Меня никогда не посещает желание обзавестись собственной яхтой, скаковой лошадью, дворецким или крокодиловым кейсом с медными уголками и сейфовым замком, не говоря уж о таких безумствах, как виноградник в Бордо или коллекция импрессионистов. Я могу восхищаться всеми этими чудесными вещами, но вовсе не хочу владеть ими. Насколько мне известно, проблем от такой собственности куда больше, чем удовольствия. В конце концов становится непонятно, кто кем владеет.

Особенно ясно я осознал это пару лет назад, когда как-то вечером мы обедали в гостях у очень милой пары, страдающей избыточным богатством. Один из гостей — не исключено, что это был я, — случайно задел край тяжелой золоченой рамы, украшавшей довольно мутное произведение живописи. Немедленно сработала сигнализация, и, вместо того чтобы садиться за стол, хозяевам пришлось звонить в службу охраны и долго убеждать их, что в приезде вооруженного отряда нет никакой необходимости. За едой хозяйка поведала нам еще об одной проблеме, на этот раз касающейся столовых приборов. Все их роскошное фамильное серебро было, разумеется, застраховано на приличную сумму, но, к сожалению, по условиям полиса в промежутках между использованием оно должно было храниться в сейфе, а потому ложки, ножи и вилки после каждой трапезы приходилось тщательно пересчитывать и прятать под замок.

Вы, возможно, скажете, что все это мелочи, лишь незначительно омрачающие беззаботное существование баловней судьбы, но я, неоднократно прижимавший нос к оконному стеклу и наблюдавший за их волшебной жизнью, уверяю, что они далеко не так счастливы, как нам кажется. А почему? Да потому, черт побери, что чего-нибудь всегда не хватает!

Вместе с расходами растет и уровень притязаний, и тот, кто тратит уйму денег, взамен желает обрести совершенство. Увы, жизнь организована не лучшим образом, и чересчур многое в ней зависит от случайных факторов вроде капризного оборудования или непредсказуемой обслуги. Довольно скоро каждый богач это понимает и подсознательно сам начинает искать поводы для недовольства. Я лично наблюдал, как это происходит. Мелочи, которые кажутся нам сущей ерундой, вдруг приобретают огромное значение: завтрак испорчен, потому что яйцо слегка недоварено и его невозможно есть; шелковую рубашку нельзя надеть из-за едва заметной морщинки; шофер невыносим, так как опять наелся чесноку; дворецкий ведет себя либо недостаточно внимательно, либо чересчур панибратски — и так далее, список досадных несовершенств бесконечен. Разве можно считать день удачным, если какой-нибудь идиот забыл нагреть ваши носки и не отгладил утреннюю газету?

Источник

Сладкая жизнь

Для написания этой книги автор отправился в путь, чтобы познакомить читателя с самыми дорогими человеческими привычками.

Мне думается, в каждом из нас дремлет генетическая предрасположенность к транжирству, готовая проснуться и громко заявить о себе, как только нам улыбнется фортуна и округлится банковский счет. Что, если не она, понуждает нас приобретать триста девяносто девятую пару туфель, второй вертолет, пятый особняк, очередную дюжину дизайнерских подушек для дивана, бочку икры или шестилитровый «мафусаил» шампанского? Какая во всем этом необходимость? Кому это надо? И зачем?

Сладкая жизнь скачать fb2, epub, pdf, txt бесплатно

Увлекательная энциклопедия английской жизни, составленная русским журналистом Андреем Остальским, который вот уже почти двадцать лет живет и работает в Великобритании.

Эта книга Питера Мейла — исчерпывающий словарь-справочник для поклонников Прованса. При ее написании автор следовал своему вкусу, составляя статьи о пище, обычаях, привычках, крылатых словах.

Это реальная история романа актрисы Кэрол Дринкуотер и телевизионного продюсера Мишеля на заброшенной оливковой ферме в Провансе.

Любой человек, задумывающийся о смысле жизни, хотя бы раз задается вопросом о значении места и времени своего рождения. Почему он появился на свет именно тогда и именно там? Справедливо ли, что ему выпали эти семья, страна, город, которые он учился любить и в самом деле искренне полюбил?

Орхан Памук признается, что Стамбул, в котором он родился и живет, стал его судьбой. Черно-белый, как старые фотографии, погруженный в полутьму, свинцово-серый город остался навсегда в его сердце, предопределив жизнь самого известного турецкого писателя современности. Эта книга о таком избрании, о genius loci, который призывает того, кто слышит его голос.

Это детективная история о пропаже коллекции элитного французского вина, приправленная, как всегда у Мейла, гастрономическими уроками.

Инцидент, с которого начинают происходить события лучшего, искрящегося юмором детективного романа Питера Мейла, случается в Лос-Анджелесе. У Дэнни Рота, высокооплачиваемого американского адвоката, из личного погреба похищают коллекцию элитного французского вина, представляющую собой особую гордость голливудского гурмана, его разлитый по бутылкам статус. К поискам пяти сотен штук винтажных кларетов подключают страхового следователя Сэма Левитта.

Распутывание гениального преступления приводит его сначала в великолепные шато Бордо, а затем в отличающийся сильным характером и своеобразным обаянием Марсель.

Удачная попытка постичь психологию жителей Китая — самой динамично развивающейся страны мира.

Кто-то любит путешествовать с фотоаппаратом в руке, предпочитает проторенные туристические маршруты. Есть и отчаянные смельчаки, забирающиеся в неизведанные дали. Так они открывают в знакомом совершенно новое.

Мэтью Форт исколесил Сицилию, голодный и жаждущий постичь тайну острова. Увиденное и услышанное сложилось в роман-путешествие, роман — гастрономический дневник, роман-размышление — записки обычного человека в необычно красивом, противоречивом и интригующем месте.

Перед вами совершенно правдивый рассказ о поездке в отпуск, который, начавшись, так и не закончился. В основе этой книги лежит подлинная история американских супругов, решивших сбежать от цивилизации и открыть собственный ресторанчик на острове Ангилья, что в Карибском море. Воплощая в жизнь свою заветную мечту, Мелинда и Роберт Бланчард столкнулись с множеством проблем и трудностей (которые, оказывается, есть повсюду, даже на райских островках). Апофеозом испытаний, которые уготовила супругам судьба, стал тропический ураган «Льюис», сметающий все на своем пути. На развалинах ресторана, в который они вложили всю душу, Бланчардам предстоит сделать непростой выбор: вернуться обратно или же начать все с нуля…

Необычайно увлекательный, с юмором написанный роман, проникнутый искренней любовью к острову, ставшему для Роберта и Мелинды вторым домом.

Легкость, с которой написана и читается эта книга, сравнима разве что с карибским бризом.

Герои этой книги сделали то, о чем большинство из нас только мечтают: они купили в Провансе старый фермерский дом и начали в нем новую жизнь. Первый год в Любероне, стартовавший с настоящего провансальского ланча, вместил в себя еще много гастрономических радостей, неожиданных открытий и порой очень смешных приключений. Им пришлось столкнуться и с нелегкими испытаниями, начиная с попыток освоить непонятное местное наречие и кончая затянувшимся на целый год ремонтом. Кроме того, они научились игре в boules, побывали на козьих бегах и познали радости бытия в самой южной французской провинции.

Год у Макса не задался. Он лишился работы и надежды расплатиться с долгами. И тут на него свалилось наследство: усадьба дяди Генри в Провансе. Друг убедил Макса хотя бы выяснить, какое там вино. Дядино вино не вызывает восторга, но жизнь в Провансе завораживает. В окрашенном воспоминаниями детства Провансе Макс встречает свою любовь. Неожиданно из Америки приезжает внебрачная дочь дяди. Если у нее по закону больше прав на наследство, Максу придется вернуться в дождливый Лондон. Но похоже, вокруг наследства плетутся какие-то интриги, а истина, как ей и положено быть, в вине. И год еще может оказаться удачным.

Во Франции знаменитые шеф-повара пользуются не меньшей популярностью, чем звезды экрана. Питер Мейл предлагает читателям совершить гастрономический тур по этой благословенной стране, о которой автор пишет с неизменной любовью и восхищением. Материал для книги Питер Мейл собирал в течение года и исколесил всю страну – чтобы составить верное представление о шедеврах французской кухни, важно правильно выбрать не только сезон (омлет с трюфелями, например, следует есть в ноябре), но и место. Ярмарка улиток в Мартиньи-ле-Блен и ярмарка сыров в Ливаро, винный марафон в Медоке и куриный праздник в Бурк-ан-Брес, лягушачий уик-энд в Виттеле и «легкая кухня» на термальной ферме в Эжени… Вот лишь неполный перечень вех увлекательного путешествия Питера Мейла.

В продолжении книги «Год в Провансе» автор с юмором и любовью показывает жизнь этого французского края так, как может только лишь его постоянный житель.

В романе отель «Пастис» английский писатель, гурман и эстет Питер Мейл вновь приводит читателя в свое любимое место — на Юг Франции, в Прованс.

Недавно разведенный, разочаровавшийся во всем и уставший от работы в престижном рекламном агентстве Саймон Шо откликается на предложение красавицы Николь Бувье спасти от банкротства гостиницу в городке Брассьер-ле-Дез-Эглиз. Саймон уходит из агентства и приезжает в Прованс. Спасая отель, он случайно оказывается втянутым в дела шайки, собирающейся ворваться в хранилище банка в соседней деревне.

Терпкий, как глоток анисового напитка «Пастис», этот роман сочетает в себе иронию и серьезность, любовь и бесконечное восхищение благодатным южным краем, приправленные великолепными описаниями провансальцев и их образа жизни.

Живая, искрящаяся юмором и сочными описаниями книга переносит нас в край, чарующий ароматами полевых трав и покоем мирной трапезы на лоне природы.

Знакомьтесь с Боем — это вдумчивый наблюдатель за поведением человека, остроумный и проницательный летописец современной жизни, ее радостей и противоречий. А вообще-то, он собака. В книге «Прованс навсегда» автор посвятил Бою отдельную главу и рассказал, как безродному прованскому «чучелу» удалось ловко обосноваться на седьмом небе собачьего рая — собственно, в доме Питера Мейла и его жены Дженни. В книге «Собачья жизнь» сам пес, взявшись за «мемуары» — ему есть что сказать миру! — повествует о своем непростом пути к «вершинам успеха», а кроме того, делится очень забавными и порой весьма колкими замечаниями относительно своих хозяев, их гастрономических привычек и образа жизни, странностей и чудачеств, и их бесконечных гостей. Люди не перестают удивлять Боя, а порой и огорчать, но что с них возьмешь… Человеку свойственно ошибаться. А собаке свойственно прощать.

Питер Мейл угощает своих читателей очередным бестселлером — настоящим деликатесом, в котором в равных пропорциях смешаны любовь и гламур, высокое искусство и высокая кухня, преступление и фарс, юг Франции и другие замечательные места.

Основные компоненты блюда: деспотичная нью-йоркская редакторша, знаменитая тем, что для бизнес-ланчей заказывает сразу два столика; главный злодей и мошенник от искусства; бесшабашный молодой фотограф, случайно ставший свидетелем того, как бесценное полотно Сезанна грузят в фургон сантехника; обаятельная героиня, которая потрясающе выглядит в берете.

Ко всему этому по вкусу добавлены арт-дилеры, честные и не очень, художник, умеющий гениально подделывать великих мастеров, безжалостный бандит-наемник и легендарные повара, чьи любовно описанные кулинарные шедевры делают роман аппетитным, как птифуры, и бодрящим, как стаканчик пастиса.

Автор, журналист и писатель, принимал участие во многих походах и экспедициях.

В этой книге он рассказывает о трех своих путешествиях — на самодельном катере по трассе Великого Северного морского пути, на Соловецкие острова и в один из отдаленных o труднодоступных горных районов Дальнего Востока.

Из истории С.Петербурга

Описан поход выходного дня в Таджикистане, район Каратегинского хребта, с восхождением на пару безымянных (или у нас были слишком плохие карты?) вершинок высотой 3900–4200 м, расположенных к СВ от пос. Гарм.

В Самарканде у нас теперь есть друг (по-местному «укешка») — Зафар. Перед тем как ехать в Самарканд, я стал искать там знакомых и позвонил другу Мише, потому что у него везде есть свои люди. Миша был в Киеве и, сказав: «Конечно!», позвонил в Казахстан своему приятелю Амантаю. «Разумеется!» — ответил тот и позвонил в Ташкент своему знакомому Фуркату. Фуркат сказал: «Все будет, как надо!» и позвонил брату Зафару в Самарканд. Как видите, очень близкие отношения. Я, спросил у Миши: «А ты уверен, что нам там помогут?» Он ответил: «Это Средняя Азия, там друг — это свято».

Борис — наш старший брат.

В детстве, когда мы ссорились, мы кричали ему: «Борис-барбарис, на ниточке повис! Борис-барбарис, на ниточке повис!»

И вдруг Борис летит в Америку. Чудеса!

Он — аэронавигатор. Все время летает в облаках. Аэронавигация — это наука такая: она учит тому, как надо вести аэроплан в бурю, в туман и во всякую погоду.

Борис должен был лететь на большом двухмоторном аэроплане, который назывался «Страна Советов». От самой Москвы до Нью-Иорка. Через всю Сибирь и через океан.

Недавно ко мне пришел незнакомый товарищ и спросил:

— Вами написана книжка о советском Сахалине?

Я ответил утвердительно[1].

— Мне надо с вами потолковать, — сказал незнакомый товарищ. — Несколько дней назад я приехал оттуда в Москву. Моя фамилия — Быков. Работал на острове Сахалине. Заведывал отделом здравоохранения.

Через несколько минут выяснилась цель прихода ко мне товарища Быкова.

Проживая на Сахалине, он по поручению партии поехал к сахалинским гилякам с азбукой: Быкову дали трудное задание — ликвидировать неграмотность среди туземцев, живущих чуть ли не первобытной жизнью, не имеющих своей письменности, никогда не выезжавших за пределы острова.

В прекрасном и богатом царстве Камня есть небольшая провинция, где происходят удивительные превращения. Это своего рода Диснейленд, Королевство кривых зеркал, бал-маскарад. Здесь пирит с удивительной точностью повторяет форму древней раковины, лимонит создает скульптурный портрет рака, агат вдруг становится деревом, а малахит и вовсе превращается в мышь или детскую туфельку.

Оглянувшись, жена Лота мгновенно превратилась в соляной столб. Так говорится в Библии. Правда это или нет, теперь уж мы не узнаем, но в природе подобные чудеса случаются, хоть и требуют они для своего совершения гораздо больше времени, нежели одно мгновение. Но, наверное, самое сенсационное «остолбенение» человека произошло в средневековой Швеции, в XVII веке. Горняки из города Фалун спустились в шахту, где, как обычно, им предстояло добывать медную руду в одном старом колодце, куда уже много лет никто не заглядывал. В тусклом свете факелов они увидели лежащего на полу человека в сверкающей, как из чистого золота, одежде. Люди в ужасе бросились вон из шахты, но позже вернулись и опознали «тело». Им оказался пропавший 40 лет назад местный шахтер Метс Израелсон. Все это время его останки, клетку за клеткой, поглощал пирит (сульфид железа), пока окончательно не вытеснил органическую материю. Судя по сохранившимся рисункам, каменное изваяние передавало мельчайшие детали фигуры и одежды погибшего. «Окаменевший рудокоп» – это типичная псевдоморфоза, то есть ложная форма, если переводить латинский термин точно. Как бронза или чугун заполняют литейную форму, изготовленную заранее скульптором, так и многие минералы могут в определенных условиях принимать облик различных объектов природы и даже вытеснять друг друга из кристаллической обители.

Источник