нет выше идеи как пожертвовать собственной жизнью отстаивая своих братьев и свое отечество
Нет выше идеи, как пожертвовать собственной жизнью, отстаивая своих братьев и свое отечество. (Ф.М. Достоевский) (Итоговое сочинение)
Когда речь идёт о войне, встаёт вопрос о роли человека в ней, а именно какие качества проявляются у участников этой войны. Кто-то всеми силами пытается избежать конфликта, лишь бы не столкнуться с трудностями и сохранить свою жизнь. Вторые ищут возможности продвинуться по службе, чтобы получить звание, а затем и награды, высокое жалование. Третьи хотят проверить свои способности, ими движет интерес. Для четвёртых война – возможность оставить за собой след, отличиться, выделиться среди других, прославиться.
Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ
ОТПРАВИТЬ НА ПРОВЕРКУ
Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.
Многие из этих целей нацелены на получение личной выгоды, однако истинное проявление мужества – наиболее ценное качество и солдата, и генерала, и любого гражданина. Это люди, которые, не задумываясь о личном интересе и о том, что правильно, а что неправильно, шли на защиту не только Отечества, но и родных и близких, друзей. Они просто знали, что это дело долга и никак иначе. Рассмотрим данное проявление на примере.
Герой романа Л.Н. Толстова «Война и мир» капитан Тушин является ярким примером достойного уважения военного человека. Казалось бы, ничего не представляющий из себя внешне, маленький и щуплый солдат в сражении предстаёт будто бы богатырём. Тушин честно исполняет свой воинский долг, несмотря на то, что даже прикрытие его батареи отошло куда-то в середине дела. Не случайно князь Андрей открыл для себя новую истину, наблюдая за капитаном, спокойно выполнявшим свою работу. Андрей Болконский понимает, что героями становятся совсем не те, кто всеми силами стремиться выделиться на поле военных действий, а те, кто естественно делает своё дело.
Посмотреть все сочинения без рекламы можно в нашем
Чтобы вывести это сочинение введите команду /id35123
Панчатантра «Сказанье о Голубе»
Нет выше идеи, как пожертвовать собственной жизнью, отстаивая своих братьев и свое отечество
Я некогда слышал сказанье,
как лучший из всех голубей
Врага, что просил о защите,
попотчевал плотью своей.
— Расскажи об этом подробно, — попросил
Аримардана. И Круракша поведал такую историю.
— Однажды по густому лесу бродил подлый
злодей птицелов, жестокий губитель всех пернатых.
Не только друзья — отступились
все родичи от птицелова,
Виновного в наитягчайшем
грехе — истребленье живого.
Кто губит живое, раскинув
искусно сплетенные сети,—
Как адские чудища, ужас
внушает живущим на свете.
Но пора продолжать рассказ:
Злодей птицелов неустанно
скитался по чаще пустынной,
Груженный силками и клеткой
и вооруженный дубиной.
Однажды случайно поймалась
в один из силков голубица.
Посажена в прочную клетку —
не вырваться — бедная птица.
Но вдруг затянули все небо
тяжелые мрачные тучи,
И дождь разразился, как будто
предвестье беды неминучей.
Шло время, но без передышки
гроза бушевала в округе.
Укрылся под древом огромным
злодей птицелов в перепуге.
Когда же очистилось небо
и звезд серебристые знаки
Сверкнули над чащей,—«Эй, кто тут?
На помощь!» — он крикнул
во мраке.
«На помощь! —воззвал он.—Скорее!
Я изголодался, несчастный,
И, как в лихоманке, дрожу я
от холода ночи ненастной».
На дереве этом жил голубь,
красавец сизарь красноногий.
Супруги своей дожидаясь,
он сетовал в горькой тревоге:
«Давно уж окончился ливень
и буря в лесу отшумела,
Когда же вернется подруга,
не мил мне мой дом опустелый.
На свете еще не бывало
супруги столь преданной, верной,
Столь ласковой, доброй, и нежной,
и полной любви беспримерной.
Известно, что дом без хозяйки
не дом, а чащоба лесная!»
Так сетовал голубь, печально
в разлуке с подругой стеная.
Услышав его причитанья,
супруга, сидевшая в клетке,
Позвала супруга, который
ее дожидался на ветке:
«Плоха та хозяйка, что мужа
не радует, — молвила нежно, —
И боги — с хозяином вместе —
довольны хозяйкой прилежной.
Жена, что не радует мужа,
будь он молодым или старым,
Да испепелится, подобно
лиане, спаленной пожаром!
Мы, женщины, даже от сына,
отца получаем немного.
И мужа, который все разом
дает, почитаем, как бога.
К этому она добавила:
О Послушай, любимый мой, ради
того, кто о помощи просит.
Исполненный благости в жертву
себя самого же приносит.
Прими, как почетного гостя,
не помня о зле, птицелова.
Терзают и холод и голод
беднягу, лишенного крова.
Кто гостю, пришедшему в пору
заката, не явит почтенья,
Утратит святую заслугу
и примет его прегрешенья.
Мой друг, не вини птицелова:
должно быть, дурные деянья
Свершила я в прежних рожденьях
за них и терплю я страданья.
Все наши недуги и беды,
все горести, как ни безмерны,
Плоды, принесенные древом
не чьей-то, а нашей же скверны.
Прости же, мой друг, птицелова.
Без всякого гнева и злости,
Прими, как предписано дхармой,
того, кто пожаловал в гости».
И, вняв увещаньям подруги,
спустился на землю мгновенно
Сизарь красноногий — и, низко
склонившись, промолвил
смиренно:
«Пусть благо тебя осеняет!
В столь мерзкую эту погоду
Что сделать могу, подскажи мне,
тебе, о почтенный, в угоду?»
«О голубь!— в ответ прозвучало.—
Промок я насквозь, весь в ознобе.
Согрей же меня поскорее,
пока не свалился в хворобе».
И голубь откуда-то быстро
принес уголек раскаленный,
Сгреб листья сухие — и вскоре
костер запылал, им зажженный.
Тому, кто просил о защите,
сказал он: «Без всякой тревоги
Приблизься, согрей хорошенько
озябшие руки и ноги.
Мы, жители леса, ты знаешь,
и сами питаемся скудно.
Сыскать же тебе пропитанье —
признаться, и вовсе мне трудно.
Кто тысячу кормит, кто — сотню,
кто — десятерых, я же, нищий,
Себя самого обеспечить
не в силах достаточной пищей.
Не знаю, как гостя принять, я,
почтить угощеньем обильным.
Какая же радость от жизни
в заботах, в труде непосильном?!
Для столь благородного дела
не жаль мне и собственной плоти.
Неужто отвечу я гостю:
мол, в доме еды ни щепоти?»
Себя самого осуждая,
а не птицелова-злодея,
Его обещал он насытить
поджаренной плотью своею.
И в помыслах благочестивых,
простившись с юдолью земною,
Он в пламя, горящее жарко,
вступил, как в жилище родное.
При виде великой сей жертвы
пронзила печаль птицелова,
В раскаянье горьком он молвил
от сердца идущее слово:
«Кто зло сотворил — омерзенье
внушает себе самому же.
Он плод своего злодеянья
вкушает — что может быть хуже?
Всесилен закон воздаянья.
Злодействам таким нет прощенья.
Мне адовы муки готовит
судьба за мои прегрешенья.
Какой же пример мне, убийце,
сей голубь явил благородный,
Который свершил без раздумья
поступок, богам столь угодный?!
Отныне, клянусь, я не буду
питаться едою мясною,
Питье ограничу, чтоб тело
иссохло, как будто от зноя.
Все узы мирские отринув,
уйду я в лесную обитель
И там покаянью предамся,
жестокий мучитель, губитель!»
Так он говорил, запоздало
свою проклиная недолю,
Запоры у клетки сломал он
и выпустил птицу на волю.
Едва лишь увидев супруга
в огне обгоревшее тело,
Восплакала бедная: ею
безмерная скорбь овладела.
«Как жить без тебя, мой любимый,—
стонала сквозь слезы вдовица.—
Навеки утратившей радость
не лучше ли с жизнью
проститься?!
Довольство и гордость собою,
почтенье родни и прислуги,
Все разом теряем мы, жены,
лишь умерли наши супруги».
И так причитая, рыдая,
в горящее пламя вступила.
Незыблемой верности мужу
была в ней великая сила.
И вдруг в колеснице небесной
предстал перед нею, как вживе,
Супруг в одеянье чудесном —
она не видала красивей.
Сказал он, бессмертье обретший:
«Подруга любимая, в пламя
За мною вступившая, — щедро
ты взыскана будешь богами:
Там, в горнем краю, как доныне,
со мною в любви и совете
Жить будешь ты тридцать пять тысяч
блаженнейших тысячелетий».
Так, к сонму богов причастившись,
жил голубь с своей голубицей.
Свершивших благие деянья
судьба награждает сторицей.
А прежний злодей-погубитель
укрылся в лесной глухомани.
Отвергнув охоту, явил он
всей сути добра пониманье.
И вот, как и голуби, в пламя
вступив, он обрел очищенье
От зла, им свершенного прежде:
судьбы не бывает блаженней!
Вот почему я и говорю:
Я некогда слышал сказанье,
как лучший из всех голубей
Врага, что просил о защите,
попотчевал плотью своей.
Быть патриотом. Pro et contra (4 стр.)
Патриотизм, чей бы то ни был, доказывается не словом, а делом.
Виссарион Григорьевич Белинский
Можно не любить и родного брата, если он дурной человек, но нельзя не любить Отечества, какое бы оно ни было: только надобно, чтобы эта любовь была не мертвым довольством тем, что есть, но живым желанием усовершенствования.
Виссарион Григорьевич Белинский
Нападки… на недостатки и пороки народности есть не преступление, а заслуга, есть истинный патриотизм.
Виссарион Григорьевич Белинский
Неотъемлемыми качествами русского народа являются бодрость, смелость, находчивость, трудолюбие, мудрость, героизм в борьбе с иноземными захватчиками.
Виссарион Григорьевич Белинский
Кто не принадлежит своему Отечеству, тот не принадлежит и человечеству.
Виссарион Григорьевич Белинский
Терпеть не могу восторженных патриотов, выезжающих вечно на междометиях, но признаюсь, жалки и неприятны мне спокойные скептики, абстрактные человеки, беспаспортные бродяги в человечестве.
Виссарион Григорьевич Белинский
Человек является прежде всего сыном своей страны, гражданином своего Отечества, горячо принимающим к сердцу его интересы.
Виссарион Григорьевич Белинский
Патриотизм – это свирепая добродетель, из-за которой пролито вдесятеро больше крови, чем от всех пороков вместе.
Александр Иванович Герцен
Патриот – это человек, который не пожалеет ни добра своего, ни жизни своей ради возвышения своей Родины, ради любви к своему народу, человек, который жертвует собой ради блага и свободы своей Родины и своего народа.
В ком нет любви к стране родной, те сердцем нищие калеки.
Тарас Григорьевич Шевченко
На Родине у тебя и прошлое и будущее. В чужом краю – одно лишь настоящее.
Любовь к Отечеству заключается прежде всего в глубоком, страстном желании ему добра и просвещения, в готовности нести ему на алтарь достояние и саму жизнь; в горячем сочувствии ко всему хорошему в нем и в благородном негодовании против ого, что замедляет путь к совершенствованию…
Николай Алексеевич Некрасов
В душе каждого человека находится миниатюрный портрет его народа.
Найди, где твои корни, и не суетись насчет других миров.
Нет счастья вне Родины, каждый пускай корни в родную землю.
Иван Сергеевич Тургенев
Нет выше идеи, как пожертвовать собственной жизнью, отстаивая своих братьев и свое Отечество, или даже просто отстаивая интересы своего Отечества…
Федор Михайлович Достоевский
Россия без каждого из нас обойтись может, но никто из нас без нее не может обойтись; горе тому, кто это думает, двойное тому, кто действительно без нее обходится.
Иван Сергеевич Тургенев
Только два сорта и есть, податься некуда: либо патриот своего Отечества, либо мерзавец своей жизни.
Александр Николаевич Островский
Наука должна быть самым возвышенным воплощением Отечества, ибо из всех народов первым будет всегда тот, который опередит другие в области мысли и умственной деятельности.
Патриотизм в национальном смысле есть то же, что эгоизм в смысле индивидуальном; оба, в сущности, вытекают из одного источника и приносят однородные бедствия. Уважение к своему обществу есть отблеск уважения к самому себе.
Как нет человека без самолюбия, так нет человека без любви к Отечеству.
Константин Дмитриевич Ушинский
Заговорил о патриотизме. Как видно, украсть что-то хочет.
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
Страницы истории
Дегунинец писал(а) в ответ на сообщение :
Tann писал(а) в ответ на сообщение :
Вы об этом где-то прочитали или Вам об этом кто-то рассказал?
Ссылочку на то что ежегодно советская власть истребляла сотни тысяч граждан в год приведите. А то голословным утверждениям в эпоху демократии верить нельзя.
\»Эту черту советских людей отметил Синявский: \»Перед нами очередной парадокс:
раб не только не чувствует своего рабства, но считает себя самым свободным человеком на свете.\»
В интернете: \»Российские социалисты и анархисты после Октября 1917 года.\»
Анатолий Горелик. \»Анархисты в российской Революции.\» 1922.\»
Allax писал(а) в ответ на сообщение :
Ашем писал(а) в ответ на сообщение :
Allax писал(а) в ответ на сообщение :
В катынском деле найдены факты в защиту НКВД
В пятницу, 23 апреля, депутат Госдумы РФ, заместитель председателя комитета Госдумы по конституционному строительству Виктор Илюхин направил президенту Дмитрию Медведеву официальное письмо с просьбой возобновить расследования уголовного дела о расстреле польских офицеров, а также дать судебно-правовую оценку имеющимся в нем доказательствам. Кроме того, в письме содержится просьба не допускать в будущем проведения официальных польских мероприятий в мемориальном комплексе в Катыни, если они будут носить явную антироссийскую направленность. Текст письма приводит сайт «Правда о Катыни».
Еще одним аргументов в защиту НКВД СССР станут архивные документы. В 3-м номере журнала «Наш современник» за 2010 год (стр. 286-288) опубликовано открытое письмо действительного государственного советника В. Шведа директору Государственного архива РФ Мироненко С.В. В письме автор раскрывает информацию, которая подтверждает непричастность войск НКВД к расстрелу польских офицеров в Катыни.
Швед напоминает, что в «закрытом пакете № 1» были обнаружены несколько документов, которые якобы подтверждают единоличную вину довоенного советского руководства за расстрел польских военнопленных и граждан. Среди документов записка Берии Сталину № 794/Б от «_» марта 1940 г. о польских военнопленных и арестованных гражданах, выписка с решением Политбюро ЦК ВКП (б) № П13/144 от 5 марта 1940 г. по «Вопросу НКВД СССР» (два экземпляра), листы № 9, 10 из протоколов Политбюро ЦК ВКП (б) за март 1940 г. с решениями и рукописная записка Шелепина Хрущёву № 632-ш от 3 марта 1959 г. с проектом постановления Президиума ЦК КПСС об уничтожении учетных дел расстрелянных польских военнопленных.
Ключевым документом в пакете считается записка наркома внутренних дел СССР Лаврентия Берии Сталину за № 794/Б от «_» марта 1940 г., в которой предлагалось расстрелять 25 700 пленных и арестованных польских граждан как «заклятых врагов советской власти».
Однако, по словам Шведа, в записке Берии присутствует немало несуразностей и ошибок. Так, в резолютивной части записки предлагается расстрелять на 36 военнопленных поляков меньше и на 315 арестованных поляков больше, нежели указано в пояснительной части. Зная скрупулёзное отношение Сталина и его помощника Поскрёбышева к точности количественных данных, невозможно представить, чтобы Берия рискнул отправить в Кремль документ с такими ошибками. Также установлено, что отдельные страницы небольшой по объёму записки перепечатывались, причём на разных машинках. Подобное для документов такого уровня недопустимо, как тогда, так и сейчас.
Ключевой ошибкой записки является отсутствие на ней конкретной даты. Само по себе это не является чем-то исключительным. Известны записки НКВД, в которых дата проставлена рукой Берии. Однако, согласно официальной регистрации в секретариате НКВД СССР, Сталину была направлена записка № 794/Б от 29 февраля 1940 года. Фактически он, как утверждается, «получил» записку № 794/Б, датированную и отправленную в марте 1940 г., без указания конкретного числа.
Ни один нотариус, ни один суд не признают записку Берии, зарегистрированную февралем, а датируемую мартом, достоверной и сочтут её по формальным основаниям подложной. В сталинский период подобное расценивалось как вредительство.
Кроме того, отмечает Швед, с серьёзными нарушениями оформлены два экземпляра выписки с решением Политбюро ЦК ВКП (б) от 5 марта 1940 г. ода. На выписке, предназначенной для направления Берии, отсутствует печать Центрального Комитета и оттиск факсимиле Сталина. Фактически это не документ, а простая информационная копия. Направление исполнителю (Берии) незаверенной выписки противоречило элементарным правилам работы партийного аппарата.
Также остаются вопросы и после ознакомления с выпиской из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП (б) от 5 марта 1940 г., направленной в феврале 1959 г. Председателю КГБ Александру Шелепину. Этот экземпляр также был отпечатан в марте 1940 г. Но в 1959 г. с него удалили дату «5 марта 1940 г.» и фамилию старого адресата, после чего впечатали новую дату 27 февраля 1959 г. и фамилию Шелепина.
По словам Шведа, выписка из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП (б) от 27 февраля 1959 года не может считаться документом, так как в феврале 1959 года вместо ВКП (б) была КПСС, а высшим партийным органом был Президиум ЦК КПСС. Помимо этого согласно правилам партийного делопроизводства, дата и фамилия адресата указывались только в сопроводительном письме к архивному документу, но ни в коем случае не на самом документе.
Однако в обеих выписках из решения Политбюро от 5 марта 1940 г. фамилия «Кобулов», которую Сталин якобы лично вписал в записку Берии, ошибочно напечатана через «а» — «Кабулов». Сомнительно, что машинистка осмелилась бы «поправить» вождя?
Швед также ставит под сомнение объективность информации в записке, которая считается важнейшим подтверждением факта расстрела сотрудниками НКВД в 1940 г. 21 857 польских граждан. Это записка Председателя КГБ Александра Шелепина Первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущёву за № 632-ш от 3 марта 1959 г. Её подлинность не вызывает сомнений. Однако вряд ли автор записки (Шелепин не был автором, он её лишь подписал) обладал объективной и достоверной информацией относительно реальных обстоятельств расстрела польских военнопленных и граждан. Этот вывод можно сделать из того, что документ содержит многочисленные неточности и явные ошибки о местах расстрела поляков, составе расстрелянных, о международном признании выводов комиссии Бурденко и т. п. В записке ни слова не сказано о причинах невыполнения в полном объеме (расстрелять 25 700 человек) решения Политбюро.
Швед также обращает внимание на то, что до сих пор засекречены акты об экспертизах катынских документов. Он предполагает, что в актах просто-напросто отсутствует анализ и объяснение всех вышеперечисленных ошибок и несуразностей, так как сама экспертиза свелась к визуальному осмотру документов.
Швед также напоминает о заявлении сопредседателя Группы по сложным вопросам российско-польских отношений, ректора МГИМО, академика РАН Анатолия Торкунова о том, что из военного архива ему прислали материалы, которые «не отрицают, что польские офицеры стали жертвами сталинских репрессий, но говорят о том, что, возможно, какая-то часть офицеров была уничтожена немцами».
В конце ноября 2009 года катынское дело перешло под международную юрисдикцию. Европейский суд принял к рассмотрению иски семей польских военнопленных офицеров, расстрелянных в Катыни.
Европейский суд обратился к России с рядом вопросов. В частности, о сокрытии постановления о прекращении следствия по катынскому преступлению, об эффективности, а точнее — о справедливом и надлежащем разбирательстве по делу, о том, были ли родственники допущены к ознакомлению с имеющимися материалами и т. д. Учитывая невероятную поспешность, с которой Европейский суд начал рассматривать иски поляков, весьма вероятно, что оглашение вердикта по этим искам будет приурочено к 65-й годовщине Победы Советского Союза в Великой Отечественной войне.
В заключение Швед высказывает мнение, кощунственно утверждать, что историки и исследователи, не согласные с официальной версией катынского преступления и защищающие доброе имя России, пытаются обелить сталинские репрессии.
Нет выше идеи как пожертвовать собственной жизнью отстаивая своих братьев и свое отечество
«Отчет о виденном, слышанном и прочитанном»
Литературная деятельность Достоевского была сопряжена с «тоской по текущему», другими словами, с глубоким интересом к современным событиям, характерным явлениям, выразительным деталям окружавшей его действительности. Наблюдая за всеми оттенками развития «живой жизни», он с неослабным вниманием следил за отражением ее проявлений в русской и иностранной периодике. По признанию очевидцев, писатель ежедневно просматривал газеты и журналы «до последней литеры», стремясь уловить в богатом многообразии значительных и мелких фактов их внутреннее единство, социально-психологические основания, духовно-нравственную суть, философско-исторический смысл.
Такая потребность диктовалась не только своеобразием романистики Достоевского, в которой органично сплавились вечные темы и злободневные проблемы, мировые вопросы и узнаваемые детали быта, высокая художественность и острая публицистичность. Писатель всегда испытывал страстное желание говорить напрямую с читателем, непосредственно влиять на ход социального развития, вносить незамедлительный вклад в улучшение отношений между людьми. Еще в издаваемых им совместно с братом в 1860-х годах журналах «Время» и «Эпоха» печатались его отдельные художественно-публицистические очерки и фельетоны.
Однако Достоевский намеревался выпускать сначала единоличный журнал «Записная книга», а затем – «нечто вроде газеты». Эти замыслы частично осуществились в 1873 году, когда в редактируемом им в это время журнале князя В. П. Мещерского «Гражданин» стали печататься первые главы «Дневника писателя». Но заданные рамки еженедельника и зависимость от издателя в какой-то степени ограничивали как тематическую направленность статей Достоевского, так и их идейное содержание. И вполне естественно, что он стремился к большей свободе в освещении «бездны тем», волновавших его, к раскованной беседе с читателями прямо от своего лица, не прибегая к услугам редакционных и издательских посредников.
С 1876 по 1881 год (с двухлетним перерывом, занятым работой над «Братьями Карамазовыми») Достоевский выпускал «Дневник писателя» уже как самостоятельное издание, выходившее, как правило, раз в месяц отдельными номерами, объемом от полутора до двух листов (по шестнадцать страниц в листе) каждый. В предуведомляющем объявлении, появившемся в петербургских газетах, он разъяснял: «Это будет дневник в буквальном смысле слова, отчет о действительно выжитых в каждый месяц впечатлениях, отчет о виденном, слышанном и прочитанном».
И в самом деле, на его страницах автор заводит пристрастный разговор, перемежающийся с личными воспоминаниями, о разных вещах и внешне вроде бы совсем не соприкасающихся сферах – о внешней и внутренней политике, аграрных отношениях и земельной собственности, развитии промышленности и торговли, научных открытиях и военных действиях. Внимание писателя привлекают железнодорожные катастрофы, судебные процессы, увлечение интеллигенции спиритизмом, распространение самоубийств среди молодежи. Его беспокоит распад семейных связей, разрыв между различными сословиями, торжество «золотого мешка», эпидемия пьянства, искажение русского языка и многие другие больные вопросы. Перед читателем открывается широчайшая историческая панорама пореформенной России: именитые сановники и неукорененные мещане, разорившиеся помещики и преуспевающие юристы, консерваторы и либералы, бывшие петрашевцы и народившиеся анархисты, смиренные крестьяне и самодовольные буржуа. Читатель знакомится и с необычными суждениями автора о личности и творчестве Пушкина, Некрасова, Толстого…
Однако «Дневник писателя» – не многокрасочная фотография и не калейдоскоп постоянно сменяющих друг друга пестрых фактов и непересекающихся тем. В нем есть свои закономерности, имеющие первостепенное значение. Взять, к примеру, «детскую тему», дающую к тому же наглядное представление о стиле и методах публицистической работы автора. Присутствуя на рождественской елке в клубе художников, Достоевский внимательно всматривается в лица и манеры, изучает психологию мальчиков и девочек разного возраста. Но его наиконкретнейшие наблюдения тотчас же вырастают до проницательных размышлений об облегченной педагогике, «обжорливой младости», «праве на бесчестье». Одновременно он не может не сравнивать поведение так называемых благополучных подростков с судьбами их обездоленных сверстников, живущих среди пьянства и разврата, гибнущих от голода и лишений. Писатель посещает воспитательный дом, колонию малолетних преступников, просиживает целыми днями на судебных заседаниях, где защищают интересы детей. Его страстные, психологически и нравственно обоснованные выступления в защиту их интересов не только помогают иной раз вынести более справедливый приговор, как в случае с молодой беременной женщиной, в состоянии аффекта столкнувшей с четвертого этажа шестилетнюю падчерицу, но и подвигают к раздумьям о взаимоотношениях «отцов» и «детей», об ответственности общества за воспитание подрастающего поколения, от которого зависит будущее России.
Это характерное для каждой страницы «Дневника» столкновение личного и социального, конкретного и общего можно пронаблюдать – по тематическому контрасту – и в совсем иной области авторских рассуждений, рассуждений о внешней политике: о неприемлемости усиления милитаризма бисмарковской Германии, о коварстве правительственных действий Англии и Австрии и, в первую очередь, о необходимости деятельной помощи России угнетенным славянам. В 1875–1876 годах Герцеговина и Босния, а затем Болгария и Сербия восстали против турецкого ига. Государственные власти, испытывая давление европейской дипломатии, поначалу не решались выступить открыто на стороне восставших. В обществе же разрасталось добровольческое движение, в котором приняли участие представители всех сословий. Большую роль в этом движении играл славянский благотворительный комитет, организованный для помощи братским народам. Его членом был и Достоевский, неустанно призывавший со страниц «Дневника» к активной поддержке национально-освободительной борьбы славян и последовательно освещавший ее развитие. С точностью военных сводок он сообщает о ходе боевых операций, со знанием дела обсуждает замыслы европейских правительств или насущные проблемы тактики и вооружения, с глубокой болью рассказывает о мучительных страданиях болгар, особенно женщин и детей, с сердечной гордостью повествует о геройстве и благородстве добровольцев, о пожертвованиях русского народа в пользу угнетенных славян. Вместе с тем готовность к бескорыстной помощи, объединявшей людей поверх социальных барьеров и сословных границ и укреплявшей их души сознанием самопожертвования, наводила Достоевского на размышления о том, что Россия в будущем сможет сказать миру «великое слово», способное служить «заветом общечеловеческого единения, и уже не в духе личного эгоизма, которым люди и нации искусственно и неестественно единятся теперь в своей цивилизации, из борьбы за существование, положительной наукой определяя свободному духу нравственные границы, в то же время роя друг другу ямы, произнося друг на друга ложь, хулу и клевету». Осмысляя конкретные факты участия России в освободительной войне на Балканах, писатель приходит ко все более обобщающим выводам: «Если нации не будут жить высшими, бескорыстными идеями и высшими целями служения человечеству, то погибнут эти нации несомненно, окоченеют, обессилеют и умрут».
И о чем бы ни заводил речь автор «Дневника» – будь то общество покровительства животным или литературные типы, замученный солдат или добрая няня, кукольное поведение дипломатов или игривые манеры адвокатов, кровавая реальность террористических действий или утопические мечтания о «золотом веке», – его мысль всегда обогащает текущие факты глубинными ассоциациями и аналогиями, включает их в главные направления развития культуры и цивилизации, истории и идеологии, общественных противоречий и идейных разногласий. Причем при освещении столь разнородных тем на предельно конкретном и одновременно общечеловеческом уровне Достоевский органично соединял различные стили и жанры, строгую логику и художественные образы, «наивную обнаженность иной мысли» и конкретные диалогические построения, что позволяло передать всю сложность и неодномерность рассматриваемой проблематики. В самой же этой проблематике он стремился определить ее этическую сущность, а также «отыскать и указать, по возможности, нашу национальную и народную точку зрения». По мнению Достоевского, всякое явление современной действительности должно рассматриваться сквозь призму опыта прошлого, не перестающего оказывать свое воздействие на настоящее через те или иные традиции. И чем значительнее национальное, историческое и общечеловеческое понимание злободневных текущих задач, тем убедительнее их сегодняшнее решение.