scorpions wind of change про что песня
Scorpions wind of change про что песня
Scorpions «Wind of Change»
«Wind of Change» — легендарная композиция, которую знает и поёт не одно поколение во многих странах. Песня посвящена перестроечным событиям в СССР и завершению холодной войны. При этом «Scorpions» исконно отличались талантом избегать прямых политических заявлений и делать песни, которые будут актуальны всегда. Быть может, именно поэтому существует множество версий композиции «Wind of Change», в том числе от других музыкантов и исполнителей, которые черпают в ней вдохновение?
Историю создания песни «Wind of Change», а также интересные факты о композиции читайте на нашей странице.
Краткая история
Политика гласности, проводимая Михаилом Горбачёвым в 1980-х, означала, что советские меломаны впервые могли посещать живые выступления известных музыкантов и исполнителей из западных стран. Настоящим эпицентром альтернативной музыкальной жизни тогда стал продюсерский холдинг «SNC-Records», созданный Стасом Намином в 1987 году. Соответствуя известной фразе Горбачёва «Что не запрещено, то разрешено», «Зелёный театр» ЦПКО им. Горького собрал под своей крышей всех ранее крамольных музыкантов. В нём можно было наткнуться на Фрэнка Заппа, Билли Джоэла, Кита Ричардса, «Pink Floyd» и множество других западных кумиров, которых долгие годы запрещалось даже просто слушать. После десятилетий «железного занавеса» подобное раскрепощение казалось чем-то фантастическим. Именно в этот период «Scorpions» становятся одной из любимых групп среди отечественных неформалов.
В 1988 году «Scorpions» впервые посетили СССР, выступив в Ленинграде в рамках своего турне «Savage Amusement». Небольшая ремарка: группа родом из Ганновера, города в Западной Германии, выросшая в метафорической тени Берлинской стены. Рассказы о суровой реальности Советского Союза для них были весьма насущными на протяжении всей деятельности. Поэтому, когда коллектив получил возможность сыграть в стране «серпа и молота», после того, как изоляционизм начал смягчаться, они восприняли эту возможность с большим энтузиазмом. К тому же, «Скорпионы» стали первой хард-рок группой с мировым именем, которая выступила в самом сердце коммунизма.
Не заставил себя ждать второй концерт группы, за что отечественные поклонники должны были быть благодарны Стасу Намину. Повторно они выступили в рамках одного из самых значимых рок-мероприятий в СССР — на Московском фестивале мира, где они выходили на сцену вместе с Оззи Озборном , «Motley Crue», Бон Джови и «Skid Row». Накануне выступления в «Лужниках», группа вместе с менеджером и другими музыкантами совершала прогулку на теплоходе по Москва-реке, а затем зашла «подкрепиться» в кафе «Зелёного театра», где на тот момент собиралась вся советская богема. По воспоминаниям самих рокеров, на деревьях были установлены громкоговорители, из которых они слышали выступления разных групп — русскоязычных и западных; вокруг были рокеры, журналисты, солдаты Красной Армии. и «все были заворожены одним и тем же — музыкой». В этом антураже и появилась идея написать «Wind Of Change».
Именно в разгар Перестройки, когда вражда между коммунистическим и капиталистическим режимами стала угасать, и весь мир мог понимать друг друга на языке музыки, песне «Wind Of Change» суждено было стать едва ли не саундтреком жизни. Во время визита группы в СССР Клаус Майне не мог не написать текст, который отобразил бы эту атмосферу в плоскости рока. «Второй вечер, когда мы играли в Москве, — вспоминает бывший менеджер группы док МакГи, — мы сидели в автобусе, возвращавшиеся с концерта, а Клаус насвистывал «Ветер перемен». Это идея буквально не выходила из его головы. А на следующее утро у него была написана практически целая песня».
Музыканты вернулись домой, преисполненные положительные чувствами. «Это было словно видение. Все разговаривали на одном языке, были единым целым». Песня была записана на студиях «Goodnight LA Studios» в Лос-Анджелесе и «Wisseloord Studios» в Хилверсюме, Голландия. «В течение восьми недель или около того мы работали на моей частной студии в Калифорнии. Именно там я впервые услышал «Wind of Change». Рудольф играл на акустической гитаре, а Клаус напевал. И то, что я тогда услышал, стало сильным эмоциональным потрясением», — слова звукорежиссёра Кита Олсена максимально точно передают реакцию всей публики.
Мир встретил «Ветер перемен» в 1990 году — песня была включена в одиннадцатый студийный альбом группы, вышедший спустя год после падения Берлинской стены и получивший название «Crazy World». В следующем же году распался СССР — на стыке исторических событий «Wind of Change» воспринималась (и в ретроспективе продолжает восприниматься) как символ открытости и народного единения, гимн Перестройки и буквально пунктир в непрозрачное будущее. Рудольф Шенкер говорил об этой композиции, как о музыкальном аккомпанементе к самой мирной революции на планете, тогда как Клаус от лица всех немцев добавил: «Наше отцы шли в Россию с танками. Мы же идём к вам с музыкой». На родине создателей бессменного и в некотором роде пророческого хита любят столь же горячо, как и на постсоветском пространстве. Летом 1990 группа исполнила песню в месте, где многие годы простиралась Берлинская стена, после чего она стала негласным гимном объединения жителей Германии.
Интересные факты
Содержание песни «Wind of Change»
Плавая по Москве-реке и видя, как разрушаются культурные и политические (в том числе, буквальные) барьеры, которые существовали множество лет между странами, Майне начал насвистывать мелодию. Атмосфера, которая послужила основой для композиции, являет его лирический и образный стержень — «Wind of Change» выражает то, что было на сердцах людей перед распадом Советского Союза и падением Берлинской стены.
В плане смысловой нагрузки рок-баллада «Wind of Change» не отстаёт от антивоенной композиции «Love at First Sting», а в плане популярности может соперничать не только с «Rock You Like a Hurricane», ставшей баснословным хитом в Америке, но и другими легендарными песнями. Это великолепное ощущение — когда знаешь, что песня объединяет многих людей и всегда будет связана с важными историческими событиями, являясь гораздо большим, чем успешным произведением.
Понравилась страница? Поделитесь с друзьями:
Scorpions «Wind of Change»
Здравствуйте, друзья, сегодня переведём и разберём знаменитую рок-балладу Scorpions – “Wind Of Change” («Ветер перемен» по-русски), выпущенную в 1990 году и которую лично я любил горячей наивной любовью в детстве и юности (ссылка на клип ниже в конце статьи).
Смотреть видео-версию выпуска:
Группа также выпустила русскоязычный вариант этой песни, по смыслу почти один в один.
Однако для тех, кому (как мне) сложно разобрать русское произношение вокалиста Клауса Майне…
…я здесь приведу свой вариант перевода текста.
Эта песня получила признание во всём мире и всенародную любовь у нас в России. Когда она звучит на радио или на сцене многие наши соотечественники очень радуются.
Однако у меня вопрос: а чему радоваться-то?
На Википедии или, например, в интервью на РИА Новости можно прочитать такие выражения, цитирую:
«Песня «Wind Of Change» группы Scorpions во всем мире стала символом окончания холодной войны, падения Берлинской стены и гимном перестройки» (1)(2).
Простите, о каком окончании холодной войны идёт речь, если западная коалиция нарушила своё обещание не продвигаться на восток, если СССР согласится на объединение Германии?
СССР – величайшая держава была разрушена, в мире остались хозяйничать США, и в результате всего этого прямо под наши границы встали НАТОвские войска, а США развязали штук 20 войн и оранжевых революций по всему миру.
И этому мы радуемся, простите? Хм.
На крупнейшем американском музыкальном портале читаем:
«Михаил Горбачёв привёл к смягчению авторитарного советского режима и, наконец, к полному крушению системы» (3).
И крушению страны, между прочим.
Особенно в свете некоторых видео с празднования дня рождения Горбачёва за рубежом, в Лондоне, например, и того, как ему там все рады. Чего это они ему так благодарны.
Ладно, друзья, давайте уже приступать к переводу. Первый куплет:
I follow the Moskva
Down to Gorky Park
Listening to the wind of change
«Я иду вдоль Москва-реки вниз к Парку Горького
Слушая ветер перемен»
An August summer night
Soldiers passing by
Listening to the wind of change
«Летняя августовская ночь
Мимо проходят солдаты
Слушая ветер перемен»
К чему здесь про солдат? Которые проходят мимо. Типа солдаты скоро России будут не нужны? Русские солдаты уйдут. А кто придёт им на смену? Натовские солдаты? Кхе-кхе.
The world is closing in
And did you ever think
That we could be so close, like brothers?
Думали ли вы, что мы сможем быть такими близкими, как братья?»
Во-первых, друзья, выражение «close in» помимо «смыкаться», имеет ещё другие не очень приятные значения, например, «обволакивать, сомкнуть кольцо, ближний бой, ранить, окружать, наступать с целью нападению». И это всё «мир так смыкается» по песне. Как братья. Вокруг России мир так смыкается? И это гимн мира?
The future’s in the air
I can feel it everywhere
Blowing with the wind of change
Я могу почувствовать, как его повсюду разносит ветер перемен»
В связи с этим вопрос: какое будущее витает в воздухе?
Take me to the magic of the moment
Where the children of tomorrow dream away
In the wind of change
«Забери меня в волшебный миг ночи славы
Где детей завтрашнего дня ветер перемен уносит в мечтах»
Хорошо, пусть «ночь славы» относиться к падению Берлинской стены.
Но вот строчка про то, что будущие поколения уносит в мечты, лично меня настораживает. Думаю, всем прекрасно известно, что происходит с людьми, я уж не говорю про целые народы, которым мечта снесла голову. И кстати, какая тут у нас мечта. Уж не американская ли?
Ну что, все рады, что у нас теперь на каждом углу junk… т.е., простите, fast food?
Поясню. В английском языке fast food («быстрая еда») часто называется junk food, т.е. «помойной едой» в силу определённых причин.
Walking down the street
And distant memories
Are buried in the past forever
И далёкие воспоминания
Зарыты в прошлом навсегда»
Идеи братской дружбы и единства народов теперь зарыты в прошлом? И что у нас теперь? Разделяй и властвуй?
The wind of change blows straight
Into the face of time
Like a storm wind that will ring
The freedom bell for peace of mind
«Ветер перемен дует прямо в лицо времени
Как штормовой ветер, который зазвонит в колокол свободы, чтобы принести покой в душе»
Знаете, что тут за колокол имеется в виду?
Как пишет Википедия, Колокол свободы в Берлине, Германия – это подарок от американцев городу Берлин, символизирующий свободу анти-коммунизма.
Что-то многовато ассоциативных связей с США для песни немецкой группы. Неужели правда слухи о том, что Германия с 1945 года, на самом деле, находится под оккупацией США?! 🙂
Let your balalaika sing
What my guitar wants to sing
«Пусть твоя балалайка споёт то
Что хочет спеть моя гитара»
Надо было вставить что-нибудь про Россию кроме географических наименований, вставили балалайку. Ладно хоть не бабушку и не шапку-ушанку.
Да, наверное, порой песни детства и юности лучше там и оставлять. Чтобы не расстраиваться лишний раз.
Хотя лично я всё же выступаю за периодический пересмотр своих ценностей. За генеральную уборку, так сказать.
С вами был Михаил Кагаков и блог «Чё поём?! Ликбез».
Подписывайтесь на мой YouTube-канал «Чё поём?! Ликбез»: https://www.youtube.com/channe.
Ссылка на официальный клип на песню:
«Wind of Change»: как Scorpions написали песню, ставшую гимном конца Холодной войны
В 80-х и начале 90-х каждый хард-рок или метал-коллектив лез вон из кожи, чтобы записать пару мощных баллад, однако только немецкие музыканты SCORPIONS смогли написать строчки, ставшие саундтреком к политической и культурной революции. Речь идет про композицию «Wind of Change» 1990 года, которая передавала настроение надежды и мира устами вокалиста Клауса Майне: «Мир теснее стал. Кто же раньше знал — что мы будем близки, как братья?».
Более того, сопровождающий клип, поставленный Уэйном Ишамом и запечатлевший строительство и снос Берлинской стены, неразрывно связал песню с окончанием Холодной войны и воссоединением Западной и Восточной Германии.
В свете бэкграунда Scorpions – группы родом из Ганновера, что в 200 милях к западу от Берлина — «Wind of Change» был посвящен далеко не стене и тем более не родине германских рокеров. Своим происхождением песня обязана бывшему СССР и в частности Московскому музыкальному фестивалю мира или Moscow Music Peace Festival, двухдневному «хард-рок-Вудстоку», который состоялся в августе 1989 года на 100-тысячном стадионе имени Ленина (весной 1992 сменил название на «Лужники»). Мероприятие, отметившееся появлением Scorpions, Оззи Осборна, Motley Crue, Cinderella и Skid Row наряду с местными коллективами Gorky Park и «Бригада С», символизировало первый концерт зарубежных тяжелых команд в советской столице. Триумфальное шоу (если не считать драматичных событий, которые остались за кадром) транслировалось в десятках стран, включая канал MTV в Америке. Именно это послужило вдохновением для Клауса Майне, который вырос в надвигающейся тени железного занавеса.
Примерно три месяца спустя Берлинская стена пала. Вскоре Scorpions, где выступали гитаристы Рудольф Шенкер и Маттиас Ябс, а также басист Фрэнсис Бухгольц и барабанщик Герман Раребелл, записали «Wind of Change» в рамках одиннадцатого студийного альбома «Crazy World». В начале 1991 года песня, которая вышла в качестве третьего сингла, поднялась на 4-ую строчку хит-парада Billboard 200, однако это не помешало ей стать мировым шлягером и самым громким хитом SCORPIONS, даже если в те времена группу связывали скорее с непристойными обложками и громкими мелодиями в духе «Rock You Like a Hurricane». С тех пор «Wind of Change» стал одним из самых продаваемых синглов в истории. К тому же это единственная баллада, которую музыканты персонально исполнили перед бывшим советским лидером Михаилом Горбачевым (последнее выступление датируется 2011 годом, когда Scorpions побывали на его 80-м дне рождения в Лондоне).
За минувшие годы Scorpions записали трек на русском и испанском языках, а также сыграли его в различных аранжировках с оркестром, детским хором и даже в дуэте с испанским оперным тенором Хосе Каррерасом.
В наше время Scorpions, все еще возглавляемые Клаусом Майне и Рудольфом Шенкером, продолжают выступать по всему миру. В 2015 году журнал Rolling Stone решил побеседовать с двумя лидерами группы, а также другими ключевыми представителями сцены и очевидцами московского концерта, которые наблюдали «магию момента».
Рудольф Шенкер, гитара: Мы должны были играть в Москве в 1988 году. После релиза «Savage Amusement» мы собирались устроить пять шоу в столице и еще пять концертов в Ленинграде. Но власть боялась, что рок-н-ролл проникнет в страну, тем более в Москву, потому что там проживало много различных национальностей из Восточной Европы, и может случиться бунт. Поэтому они не позволяли выступать в Москве, но предлагали устроить больше концертов в Ленинграде. Мы были немного разочарованы, но согласились отыграть там десять шоу. Это была фантастика. Мы мечтали сыграть в России, потому что, учитывая немецкую историю, наш народ причинил России очень много вреда. Сейчас мы хотели сделать что-то хорошее. Мы хотели показать русским людям, что новое поколение немцев выросло, и они приходят без войны и танков. Они приходят с гитарами и рок-н-роллом ради любви!
Клаус Майне, вокал: Я думаю, мы распахнули дверь, став одной из первых западных групп, сыгравших большое шоу в Союзе. Поэтому, когда мы играли в следующем году с Оззи Осборном и прочими американскими коллективами, люди узнавали нас.
Шенкер: Московский музыкальный фестиваль мира (Moscow Music Peace Festival) организовал наш менеджер Док МакГи (Doc McGhee) и Стас Намин, известный в России музыкант, чей дядя изобрел истребитель МИГ. Его дед [Анастас Иванович Микоян] был одним из лидеров в Советском Союзе. Они все устроили вдвоем.
Док МакГи, бывший менеджер SCORPIONS: Группа любила играть везде. В смысле, мы играли даже в Сараево во времена войны. Эти ребята любят подобные вещи, так что когда появилась возможность стать частью крупнейшего рок-шоу в истории Советского Союза – а это не выступление в парке Горького на 4.000 человек, а 100-тысячный стадион имени Ленина, который транслировался по всему миру, включая Россию – конечно, каждый из артистов мечтает быть частью этого.
Майне: В Москве было много эмоциональных моментов. Наверное, любой из этих парней, будь то BON JOVI, MÖTLEY CRÜE или другие команды, которые уехали домой под впечатлением, думали так: «Эй! Мы зажигали в Советском Союзе, парни!». Для нас все было иначе. Мы видели столько изменений между Ленинградом и Москвой в 88-м и 89-м. Это стало вдохновением для «Wind of Change».
МакГи: SCORPIONS гораздо лучше понимали культуру и людей в России, чем коллективы из, скажем, Нью-Джерси. Понимаете?
Scorpions на Moscow Music Peace Festival
Дэйв «Snake» Сабо, гитарист SKID ROW: Их история отличается от нашей, поэтому московское шоу для них, безусловно, было более значимым. Россия была одной из стран, расколовших твою страну. Я могу только представить, какая атмосфера царила после Второй мировой – раскол на Восточную и Западную Германию, разделение братьев и сестер, семей и друзей… добавьте к этому преступления, которые совершила ваша страна против человечества. Они должны были жить с этой историей.
Шенкер: Однажды мы поехали на лодке в Парк Горького [Центральный парк культуры и отдыха имени Горького] на вечеринку.
МакГи: Мы находились в Москве около недели, и у нас проходили разные пресс-банкеты, поэтому я решил собрать всех и отправиться на реку, которая пересекает Москву. Вы должны помнить, что тогда все эти лодки были свободны, готовы к прогулке. Вам просто нужно было снять одну из них. Никаких консьержей: «Я хочу прокатиться на лодке с барбекю». Это было что-то монументальное, как и само шоу.
Майне: Мы были не просто группой, которая поет об этом. Мы сами были частью этих событий. Мы взяли лодку и поехали вниз по Москве-реке. На этой лодке мы были со всеми остальными командами, журналистами MTV, солдатами Красной армии… Это был вдохновляющий момент для меня [первые строчки «Wind of Change» гласят: «Берегом Москвы/ В Парк центральный шли»]. Как будто весь мир находился в одной лодке, говоря на одном языке – языке музыки.
Уэйн Ишам, режиссер Moscow Music Peace Festival: Поклонники в Москве определенно знали SCORPIONS – SCORPIONS и Оззи – лучше остальных.
Дэйв Сабо: Когда некоторые группы выступали на сцене, они могли услышать скандирование толпы: «Scorpions! Scorpions!». Имя Оззи они тоже скандировали. Это было все, что они знали. Я думаю, мы им понравились, но меня не предупреждали, что кто-нибудь узнает нас в России.
Ишам: Между группами было много эгоизма. Все эти вещи между MÖTLEY, Оззи и BON JOVI… Бедному Доку приходилось разбираться со всеми. Но SCORPIONS были твердо нацелены. Они были готовы к рок-н-роллу. Когда они вышли на сцену, толпа сошла с ума. Я смотрел и думал: «Вау, я не верю своим глазам…».
Майне: Когда мы начали шоу с песни «Blackout», все солдаты Красной армии и служба безопасности повернулись к сцене и начали бросать шапки и куртки в воздух. Это было удивительно. Мы чувствовали, как мир меняется прямо перед нашими глазами. Многие российские дети чувствовали, что поколению Холодной войны скоро придет конец. Было ощущение надежды. Вот что я пытался выразить в песне.
МакГи: Вторую ночь мы провели в автобусе, возвращаясь с концерта, и Клаус насвистывал «Wind of Change». Эта идея пришла к нему в голову. На следующий день он написал почти всю песню. Основа была готова.
Шенкер: Стена еще не рухнула, но здесь, в Москве, вы могли почувствовать, куда все движется. Горбачев принес гласность и перестройку! Мир менялся. Каким-то образом Клаус поймал эти вибрации.
Майне: Мы всегда говорили, что нам повезло вырасти в Западной Германии. Трудно поверить, но на немецком телевидении было только три канала, и один из них, черно-белый, транслировался из Восточной Германии. Когда вы смотрели телевидение ГДР, это был какой-то темный мир. Он вступал в конфронтацию с людьми Запада. Можно догадаться, что нас там не слишком ждали. Это разделение между Востоком и Западом было очень напряженным. Мы выросли с джинсами, Элвисом и жвачкой. Очень американизированные. Но там люди росли с Советским Союзом. Они росли с Никитой Хрущевым, который стучал ботинком во время [15-й Генеральной] Ассамблеи ООН. Это была как будто угроза, понимаете? Когда Хрущев попал в заголовки, все думали: «Ничего себе, новая война спряталась за углом».
Шенкер: Мы хотели уйти от немецкой истории. От Холокоста, от поколения наших родителей, которые воевали со всем миром. Мы хотели играть музыку и надеялись влиться в международную семью. Отчасти, по этой причине мы стали петь на английском. Чтобы оставить позади немецкую историю, которой нечем гордиться.
Майне: Одна вещь имела значение для «Wind of Change». Мы не просто группа, которая поет об этом. Мы были частью этих событий.
Шенкер: Позже мы выпустили альбом «Crazy World», и Клаус включил эту песню.
Майне: До этого момента я очень редко писал музыку. Все эти годы я занимался исключительно лирикой. Но с «Wind of Change» я представил всю песню. Не слишком плохо, для новичка, верно? [смеется]
Кит Олсен, продюсер «Crazy World»: Большую часть альбома мы записали в студии Wisseloord Studios в Нидерландах, но в течение первых восьми недель работали в Лос-Анджелесе, в моей частной студии в Калифорнии. Там я впервые услышал «Wind of Change». Рудольф и Клаус сели и сыграли ее на акустической гитаре. Волосы на моих руках встали дыбом. Я взял копию текста и просто застыл с открытым ртом. Это было очень мощное эмоциональное заявление, далекое от политики. Это было искренне.
Майне: По крайней мере, некоторые слова и части мелодии пришли довольно быстро. В начале, думаю, я просто насвистывал мелодию, потому что я не гитарист, хотя играю на гитаре. Этот свист получился классным. Я сыграл для ребят, и им понравилось, но они были не уверены в этой свистящей части.
Шенкер: Ну, знаешь, рок-н-ролл и свист…
Ольсен: В качестве интро мы пробовали играть с чистыми гитарами и клавишами, но в итоге это просто не работало. Клаус сказал: «Раз уж я впервые написал именно так, значит это передает первоначальные чувства». На что я ответил: «Тогда сделай это снова». Он записывал свит тысячу раз, и я собрал лучшие дубли. Это сработало.
Шенкер: Звукозаписывающая компания пришла со словами: «Знаете, парни, песня «Wind of Change» великолепна… Но вы можете вырезать свист?». Мы пытались использовать его по-разному, но без свита песня что-то теряла.
МакГи: Кто-то сидел в моем офисе и разговаривал со звукозаписывающей компанией, и ребята говорили: «Они должны избавиться от свиста». Я отвечал: «Ты с ума сошел! Вы не можете убрать свист». Это был обычный хук, как в любой песне.
Майне: Еще до «Wind of Change» были песни со свистом у ребят вроде Джона Леннона и Эксла Роуза. Но студия хотела заменить свист. А мы не могли его убрать, потому что он прекрасно работал. Нельзя было заменить его гитарой.
Шенкер: Потом мы сказали: «К черту вас! Мы оставим свист».
Майне: Я не понимаю, почему это было так важно.
Шенкер: Когда мы выпустили альбом «Crazy World», первым синглом стал «Tease Me Please Me». Потом вышел «Don’t Believe Her». Впервые в качестве сингла «Wind of Change» выпустили парни из Франции. Им нравились медленные песни. Мы всегда говорили, что «Still Loving You» [с альбома 1984’s «Love At First Sting»] была песней французского бэйби-бума, потому что под нее люди занимались любовью. В общем, «Wind of Change» стал очень популярным во Франции. Началась своего рода революция, и песня стала переходить из одной страны в другую. В ближайшие месяцы она стала первой во всех хит-парадах мира. Потом в Германии рухнула стена, и песня стала саундтреком одной из самых мирных революций на планете.
Майне: Самое смешное, что песня не про Германию или стену. Она про Москву. «Берегом Москвы…». Люди в Америке постоянно спрашивали: «Клаус, «Берегом Москвы…» — что это значит?». Я отвечал: «Чувак, это как «Берегом Миссисипи…». Все это было. Но сила или магия «Wind of Change» появилась еще до падения Берлинской стены. Это произошло уже спустя несколько месяцев после того, как я написал песню. Сингл и видео появились только в 91-м, когда мир уже совершенно изменился.
Ишам: Мне позвонили по телефону и сообщили, что собираются снимать клип. Я отправился в Берлин, где выступали ребята, и мы обсудили, что хотим сделать. У всех было свое видение, но в более выигрышном положении оказался Клаус, который пересказал историю написания песни. Тем не менее, все из них сходились во мнении, что это должно быть нечто большее, чем просто живое исполнение.
МакГи: Обычно видео должно быть рекламой живого шоу, верно? Я всегда относился к клипам именно так. Но сейчас все было по-другому. Это песня о переменах. Можно взять любую балладу и снять выступление, но эта песня означала что-то особенное.
Ишам: Конечно, они хотели образы падающей стены. Они хотели чего-то большего, более масштабного и универсального. От политики к обществу.
Шенкер: Кадры падения Берлинской стены в клипе мощнейшие, никто с этим не спорит. Все остальное, скажем, птицы, испачканные в нефти, и все такое, были гораздо слабее. Сильнейшие кадры – это Берлинская стена, где можно увидеть счастье народа.
Ишам: Они сказали: «Делай то, что решишь». Так что мы рассказали историю этой музыки и передали эти удивительные образы, символизирующие невероятный период нашей жизни. Получилось довольно длинное видео. Некоторые люди в звукозаписывающей компании думали, что оно слишком длинное, слишком политическое. Но ребятам понравилось.
Ольсен: Мы даже не знали, что будет сингл. Мне кажется, это был один из треков, про который рекламщики говорят: «Мы никогда не пропихнем его на радио. Разве что на станцию современного рока для взрослых (Adult Contemporary)». Так и случилось. Сначала он отправился на AC, а затем мгновенно перешел на поп- и рок-станции. Потом наступил мировой успех.
Майне: В Америке песню играли на радио для взрослых, которое значительно отличается от рок-станций. Год за годом мы приезжали в Америку, представляли новый альбом, шли на радио и не было никаких проблем. И вдруг «Wind of Change» попадает на радио для взрослых. Это было иначе, как будто мы начинающая группа. Не знаю, как часто она попадала на 1-ое место, но сингл разошелся тиражом в 15 млн.
Шенкер: Я сказал Клаусу: «Знаешь, что будет здорово? Спеть песню на русском». Потому что русские люди должны понимать это сообщение. К тому же они не понимают английский. Тогда мы написали русскую версию. И частная радиостанция в России играла «Wind of Change» с шести утра до двух часов ночи.
Майне: Потом мы сделали испанскую версию. Звукозаписывающие компании часто хотят, чтобы мы придумали испанскую версию какого-нибудь хита. Но русская версия была вызовом. Было непросто. По сей день я не знаю, насколько хорошо у меня получилось. Даже сейчас, когда мы играем в России, я пою припев на их родном языке.
МакГи: Это была как будто местная песня. Я хочу сказать, что даже внукам Горбачева она нравится. В общем, мы поехали в Москву, чтобы встретиться с ним и его семьей. Стас Намин родился недалеко от Кремля и всех знал. Он позвонил мне однажды и сказал: «Горбачев хотел бы встретиться с вами». Я ответил: «Мы приедем!».
Майне: Это как THE BEATLES на встрече у Королевы. Мы до последнего дня не знали, почему это случилось, хотя одной из причин был тот факт, что «Wind of Change» стала мировым хитом. Когда мы записывали русскую версию, мы хотели сделать что-то действительно хорошее для людей, ведь они были источником вдохновения. В итоге мы связались с российской детской благотворительностью.
МакГи: Группа сыграла «Wind of Change» для Горбачева в Кремле.
Шенкер: Была фотосессия, и после этого Горбачев выгнал всех журналистов. Он хотел побыть с группой, нашим менеджером и своей семьей. Мы сидели с ним и [его супругой] Раисой, пока он говорил о гласности и перестройке.
Scorpions и Михаил Горбачев
Майне: Больше всего мне запомнился момент, когда я сказал: «Господин Горбачев, когда я был ребенком, Никита Хрущев постучал ботинком в ООН, мы все были в шоке». Горбачев посмотрел на меня и сказал: «Думаю, это и есть рок-н-ролл, разве нет?» [смеется]. Он был очень харизматичной фигурой.
МакГи: Я пытался связаться с ним, когда он ушел в отставку. Я говорил: «Люди не поймут, что вы изменили мир. Вы должны рассказать свою историю, выпустить фильм или книгу». Но этого не произошло.
Майне: Все это показывает, что музыка является очень мощным инструментом наведения мостов. К этому мы всегда стремились. Родившись в Германии, имея за плечами две мировые войны, мы увидели возможность сделать что-то хорошее благодаря музыке. Думаю, «Wind of Change» сделала что-то хорошее. После стольких лет, куда бы мы ни поехали, эта песня все еще вызывает море эмоций. Поколения фанатов сменяют друг друга и иногда пускают слезу. Конечно, везде по-разному. Но когда мы отправляемся на восток – песня вызывает удивительные эмоции.
Шенкер: Я помню, что в 2000 или 2001 году мы играли в Сеуле, Южная Корея. В те дни была надежда, что Север и Юг снова объединятся. Поэтому они пригласили нас, Арта Гарфанкела (SIMON AND GARFUNKEL) и некоторые корейские группы на концерт перед 50 тысячами человек. Я понимаю, зачем они нас позвали, ведь «Wind of Change» стала символом. Я думаю, «Wind of Change» открыла для нас массу площадок. В Ливане мы играли после войны. Чуть позднее мы играли в Израиле.
Майне: На самом деле, мы впервые сыграли в Китае в начале мая. Китайские власти хотели увидеть все песни и тексты. Я думал, «Wind of Change» станет проблемой, но все прошло очень гладко. Нам предлагают вернуться в следующем году. Видеть, как китайская аудитория поет «Wind of Change» — это фантастика.
Шенкер: У группы SCORPIONS есть своего рода поговорка: Любовь, мир, рок-н-ролл. Любовь – это значит «Still Loving You». Рок-н-ролл – это «Rock You Like a Hurricane». А что насчет мира? Это «Wind of Change». Три этих песни передают желания людей во всему свету. Людей, которые хотят жить в мире друг с другом.
Майне: Пытался ли я написать что-то универсальное? Я не думал об этом. Просто так получилось. Я писал антивоенные песни и раньше – на альбоме «Love at First Sting» был трек «Crossfire», который говорил о жизни между Востоком и Западом. Иногда, в перерыве между «Bad Boys Running Wild» и «Rock You Like A Hurricane», мне нужна была песня с более глубоким смыслом. Одной из них стала «Wind of Change». Это было тем, что я хотел сказать. Мне нужно было сказать об этом.