sandwich generation что это
sandwich generation
Смотреть что такое «sandwich generation» в других словарях:
Sandwich-Generation — Als Sandwich Generation wird in der gesellschaftlichen Diskussion einerseits die Generation der heute 40 bis 60 Jährigen bezeichnet, die wie ein Sandwich eingeklemmt ist zwischen den Verpflichtungen für sich, der Rentnergeneration (über… … Deutsch Wikipedia
Sandwich generation — The Sandwich Generation are a generation of people who care for their aging parents while supporting their own children.Merriam Webster officially added the term to its dictionary in July 2006. For Example:Thomas and Liz are a couple in their 40s … Wikipedia
sandwich generation — n. People who must care for both their children and their parents; people who have finished raising their children and now must take care of their aging parents. Also: sandwiched generation. Example Citation: The sandwich generation is being… … New words
Sandwich Generation — The generation of middle aged individuals who are pressured to support both aging parents and growing children. Those of the sandwich generation are caught between the obligation to care for their parents—who may be ill, unable to perform… … Investment dictionary
sandwich generation — the generation of people still raising their children while having to care for their aging parents. [1985 90] * * * … Universalium
sandwich generation — noun The generation of persons who are the children of baby boomers, whose lifestyle is governed by the fact that they must simultaneously care for the needs of their children and their own elderly parents … Wiktionary
sandwich generation — sand′wich genera tion n. soc the generation of people still raising their children while having to care for their aging parents • Etymology: 1985–90 … From formal English to slang
sandwich generation — /ˈsænwɪtʃ dʒɛnəreɪʃən/ (say sanwich jenuhrayshuhn) noun the baby boomer generation in their fifties who are caring for elderly parents while at the same time supporting their own children, as by acting as childminders for the grandchildren … Australian-English dictionary
sandwich generation — noun : a generation of people who bear usually financial and caregiving obligations for both their parents and their children … Useful english dictionary
sandwich generation — adults responsible for the support and care of both their children and their parents … Eponyms, nicknames, and geographical games
club-sandwich generation — n. People who provide care for their parents, children, and grandchildren. Example Citation: Dan English, Kootenai County clerk, spoke from experience when he said, There is a real need for such a support group. Lots of people in our age range… … New words
«Поколение «сэндвич»: почему людям в возрасте 45-65 лет не хватает времени на себя
Термин «Поколение Сэндвич», введенный в обиход социальными работниками Британии, сегодня применим в большинстве современных стран: везде в мире на поколение 45-65 возложена материальная и психологическая поддержка детей и родителей. Однако условия, в которые попало российское поколение «сэндвич», усугубляются еще и большой разницей мировоззрений между поколениями. В одной семье живут и общаются: пожилые родители, воспитанные по советским меркам; поколение сэндвич, прошедшее катаклизмы перестройки; и молодежь, строящая свою жизнь по-новому в период глобализации и интернета. Как найти общий язык с разными поколениями и не потерять себя в этих хлопотах — в книге «Поколение «сэндвич».
Как бы мы ни пытались сознательно не вмешиваться в жизнь наших взрослых детей, роль стороннего наблюдателя дается с трудом. Все-таки и опыта у нас побольше, и детей своих мы знаем лучше других, с пеленок. Как тут промолчать? Страна советов, которая нас вырастила, оставила навсегда привычку немедленно реагировать на победы и поражения наших детей. Наверное, это трудно исправить. Стать молчаливым сдержанным наблюдателем, соблюдающим дипломатические границы, удается далеко не всем. Поэтому давайте попробуем сформулировать задачу иначе. Если мы уже понимаем, что нельзя высказывать свою оценку без приглашения и нельзя помогать советами насильно, давайте разберемся, как правильно хвалить и критиковать?
В тот момент, когда мы в своей похвале обобщаем какое-то качество или талант, мы надеваем на человека своеобразную шапку Мономаха
Если сформулировать в двух словах стратегию наиболее эффективной обратной связи в отношениях, то я бы сказала так: все нужно делать точечно. Обобщения ни в плюс, ни в минус до добра не доводят. Особенно хорошо это видно по внукам, но это важное правило распространяется на все поколения.
В тот момент, когда мы в своей похвале обобщаем какое-то качество или талант (например: ты такая красавица у нас; ты такой умный; да у тебя талант к музыке!), мы надеваем на человека своеобразную шапку Мономаха. Теперь он должен соответствовать титулу, который присвоен. Например: у тебя талант к математике! Вроде бы ничего плохого не сказали — правдивая похвала умнику и любимцу. На самом деле ему теперь намного труднее рисковать именно в математике: а вдруг задача окажется потруднее и он с ней не справится? Что тогда будет с титулом таланта?
И поэтому после такой похвалы, особенно повторенной несколько раз значимыми людьми, дети становятся осторожными, не любят трудностей и тяжело переживают неудачи. Им даже может постепенно перестать нравиться именно то, в чем они наиболее способны. Ведь слово «талант» воспринимается как данность: он или есть — или его нет.
Поэтому, если бабушка сказала, что у меня талант, а я не справился и получил плохую оценку, значит, она ошиблась и таланта нет. Лучше не связываться с трудными задачами, обходить эту математику стороной. Так из простой похвалы о таланте может вырасти проблема.
В одном из своих экспериментов Кэрол Двек случайным образом разделила школьников по двум комнатам и дала им одну и ту же сложную контрольную работу. Разница между этими экспериментальными группами была только в том, какую новость сообщили гости из университета перед началом работы. В одной комнате детям объявили, что способности в математике развиваются со временем у каждого и это доказано наукой. В другой группе детям сказали, что ученые установили, что математические наклонности либо есть, либо нет и этот талант дается с рождения. Как вы думаете, в какой из групп оценки были в среднем выше?
Если ребенок думает, что навык гибкий, что его можно «прокачать» — тогда ему не страшно ошибаться и выбирать задачи потруднее
Подтверждая предсказания экспериментаторов, в той группе, где было объявлено, что шанс стать хорошим математиком есть у каждого и что эти способности развиваются, дети справились с трудными задачами лучше. В той группе, где детям сообщили, будто математические способности врожденные — или есть, или нет, — трудные задачи дались не всем. Удивительно: дети были разделены случайным образом — значит, и оценки в среднем не должны сильно отличаться, правда? Однако даже простое утверждение, что способность можно развить у каждого, повлияло на конечный результат.
Если ребенок думает, что навык гибкий, что его можно «прокачать» — тогда ему не страшно ошибаться и выбирать задачи потруднее. Если же его результат (и ваша похвала) связан с талантом, то от него ничего не зависит — все предопределено заранее: ты или родился математиком, или нет. И здесь страшно разочаровать, лучше не рисковать. Другими словами, похвала ребенку дает важные установки: установка на гибкость, на рост — дает право на ошибку, установка на врожденные данные — ограничивает возможности для роста и рисков.
Мало того, и во взрослом возрасте похвала, которая обобщает, не воспринимается так, как мы планировали. Почему?
Если вы разобрались в механизме восприятия гибких или предопределенных возможностей, который неоднократно демонстрировала Кэрол Двек, то вы теперь понимаете, что не любая похвала радует. Человек рад, если отмечают то, к чему он приложил усилия, то, что от него хоть как-то зависит. Поскольку талант, как и красота, дается с рождения и никакой заслуги самого человека в этом нет, зачастую похвала об этом или пролетает мимо, или раздражает. Если человек сам себя талантливым или красивым не считает, то эта похвала выглядит неискренней или, в лучшем случае, быстро забывается. Если же человек действительно согласен, что данное ему при рождении качество существует, он не понимает, какое отношение он имеет к похвале, ведь его заслуги в этом нет.
То, что дается с самого рождения легко, без усилий, то, к чему не приложен труд, чаще всего не ценится. Наоборот, надетая вашей похвалой шапка Мономаха мешает и стесняет движения. Красавица теперь должна быть повседневно озабочена, видна ли ее красота, а талант нужно подтверждать снова и снова, даже если тебе это и неинтересно.
Хуже всего приходится с такими обобщениями подросткам. Если близкие уверяют в наличии у них нескольких талантов, то это уже настоящее горе от ума: как выбрать свой путь? Шапки Мономаха требуют соответствовать, подтверждать и не дают рискнуть и выбрать другое дело по душе. А подростку часто хочется выбрать совсем иное, не из списка его талантов. Часто он не хочет идти проторенной с детства дорогой, которую вымостили взрослые, воспевая его врожденные способности. Возможно, выбранный им самостоятельно путь будет более трудным, но человек будет преодолевать трудности своим трудом, и результаты будут зависеть только от него самого. Все та же разница между восприятием возможностей как гибких или как фиксированных: те, кто верит, что любые способности можно развить, смелее и успешнее выбирают свое будущее. Те, чей выбор с детства пытаются «зафиксировать» в соответствии с врожденными способностями, страдают и не верят в себя. Вот такой парадокс.
И здесь кроется вторая ловушка. Попробую высказать крамольную мысль. Если мы с детства слышим от взрослых, что терпение и труд все перетрут, что для победы нужны только настойчивость и старание, то в жизни нас с большой вероятностью ждут тяжелые разочарования. Не все могут стать президентами (хотя последние годы и принесли нам парочку сюрпризов). Не каждый может дойти до Олимпиады, открыть успешный бизнес и заработать своей идеей миллионы в стартапе. Те победы, которые нам известны, действительно дались упорством и трудом. Но абсолютное большинство других людей — которые не хуже, а порой даже лучше, чем эти победители, — не получили шанс высказаться, не оказались в нужное время в нужном месте, не попались на глаза инвестору. О них мы не слышим. Нам больше рассказывают о десяти тысячах часов, о множестве неудачных экспериментов Эдисона и количестве отказов, которые получила от издательств автор «Гарри Поттера». То есть идея о настойчивости как гарантии успеха, которую мы слышим и сами продвигаем, не задумываясь, — ложная. И далеко не все и не у всех получится. Даже если жизнь на это положить. И это надо объяснять с детства. Не все мечты сбываются.
Это не значит, что не надо мечтать и не надо метить высоко, работая старательно и настойчиво.
Навык преодоления трудностей и упорство обязательно пригодятся. Но с детского возраста человек должен понимать, что не все от него зависит. Многое, но не все. Будьте осторожны, когда вы хвалите своего ребенка и прочите ему великое будущее — это опять опасное обобщение. И оно может когда-нибудь разбить сердце выросшему мечтателю.
А как же правильно хвалить? Точечно и за то, что действительно зависит от человека. «Как я рада, что твой проект занял первое место, наконец-то твой труд оценили по достоинству». «Знаешь, я очень гордился тобой, когда ты встал на поле после удара и продолжал играть». «Твоя лазанья сегодня особенно удалась, гости были довольны» — так правильно. А вот хвалить за талант, благодаря которому проект занял первое место, или за способности в спорте, или обобщать, что ты у нас отличная хозяйка, — неправильно. Будьте осторожны. Как с внуками, так и со взрослыми детьми.
И еще один аргумент против воспевания способностей в детстве. Представьте себе, что способности ребенка — это такие длинные-предлинные ноги, которые позволяют ему легко двигаться в бассейне, не умея плавать. В то время как менее способные (те, что с короткими ногами в нашей метафоре) пытаются удержаться на воде, барахтаются и учатся плавать, наш способный пловец легко шагает по дну. С каждым годом бассейн — школьная программа — становится все глубже. Тем, кто с короткими ногами, приходится выплывать, а наш, способный, передвигается по дну по-прежнему легко, и никакие навыки плавания ему не нужны. Способные дети легко справляются и держатся «в воде» обычной школьной программы, и ни в каких «мышцах» для преодоления трудностей они не нуждаются. Но это до поры до времени. Ведь бассейн все глубже. И вот наступает момент, когда ноги, даже самые длинные, больше до дна не достают.
Сверстники с меньшими способностями к этому времени уже умеют плавать, понимают, как преодолевать трудности, представляют себе, сколько сил и усидчивости им придется приложить. А наш способный победитель (еще и привыкший к похвалам и восхищению) вдруг начинает захлебываться — ведь так, как раньше, только лишь за счет длинных ног-способностей, продвигаться дальше уже не получается, а иначе он не научен.
И это открытие очень неприятно для подростка, привыкшего к похвалам и победам. Поэтому вместо восхищений способностями и талантами надо с самых мелких вод учить ребенка плавать, а не ходить с помощью длинных ног-способностей по дну. Учить его преодолевать препятствия, уметь проигрывать, рассчитывать силы и не сдаваться. И если его длинные ноги не дают ему плыть совсем уж на мелкоте, среди ровесников, значит, ему надо найти воду поглубже с самого начала. И хвалить только точечно — за усилия, а не за талант.
Тот же принцип применим и к критике. Если уж вы абсолютно не можете промолчать, критика должна быть точечной и по существу. Это, скорее всего, и так интуитивно понятно. Но как часто в сердцах мы срываемся и обобщаем! «Вот я же говорил!», «Ты всегда. ». Такая критика неприятна всем, но особенно она вредит детям.
Взрослый уже давно забыл сгоряча вырвавшуюся фразу, а ребенок ее помнит долго. Ведь маленькие дети еще не имеют собственного четкого мнения о себе, поэтому любая оценка взрослого воспринимается детьми как высеченная в камне. И растут люди с убеждением, что они неуклюжи, неаккуратны и неусидчивы. И это — лишь потому, что взрослые, вместо того чтобы сделать конкретное замечание, обобщили.
Сколько раз мне приходилось слышать от клиентов, что они больше никогда и не пытались заниматься каким-то ремеслом, потому что в детстве учительница по труду вынесла им обобщающий приговор. Мужчины, наступившие когда-то в детстве на ногу партнерше, навсегда прекращают попытки танцевать. К сожалению, такие примеры есть у многих. Поэтому будьте очень осторожны в том, за что и как вы выговариваете детям.
Взрослым детям ваша критика, скорее всего, тем более не поможет. Примите это как аксиому. И нарушайте это правило в самых редких случаях. Если ваши дети выросли с вами, то будьте уверены: то, что вам есть сказать в случае их ошибки, они уже знают наизусть. И вопросы, которые у вас вертятся на языке, и советы, которые вас так и распирает дать, постарайтесь держать при себе. Когда вы видите, что у вашего ребенка, сколько бы лет ему на данный момент ни было, что-то не получилось, меньше всего ему хочется услышать от вас критику. От вас нужно сочувствие, если вы верите, что оно будет правильно принято. А лучше — просто сохранять спокойствие и словно бы не замечать неудач ваших детей. У всех нас в жизни были ошибки, и заострять на этом внимание взрослого человека нетактично.
Если вы хорошенько продумали заранее то, что хотите сказать, если вы точно уверены, что эту оригинальную мысль никто, кроме вас, не выскажет, тогда в этих редких случаях можно попытаться указать на ошибку и способ ее разрешения. Но даже в этих редких (!) случаях, когда вы точно знаете, что критика необходима и полезна, не торопитесь этого делать до тех пор, пока вас не готовы выслушать. Особенно недопустимо обсуждение ошибок в присутствии посторонних. Найдя время и место и получив разрешение, вы можете указать взрослому детищу на ошибку. Однако важно щадить его самолюбие и начинать разговор с тактичной фразы: тебе, конечно, виднее, но мне показалось. Только так.
Трудно? Конечно, трудно, но ведь нам нужно быть услышанными, а не выпустить пар под влиянием сильной негативной эмоции? Для этого нужно соблюдать условия слушателя. И не иначе. И, конечно, в критике, как и в похвале, нет ничего хуже, чем обобщение. Старайтесь соблюдать правила деликатного уважительного общения — кому, если не нашим детям, нужнее всего наши усилия в этом? Итак, еще раз.
Выберите точечно именно то, на что вам хочется указать, и убедитесь, что человек этого еще не знает. Получите согласие выслушать ваше критичное замечание, выберите время и место и только потом, аккуратно, выскажите свое мнение о его ошибке. Помните: это только ваше мнение, а совсем не факт и не истина. И наши дети достаточно зрелые, чтобы иметь свое мнение об ошибке, которое не совпадает с нашим.
Только такая критика сохранит уважительные отношения. А это намного важнее, чем высказать мнение о конкретной ошибке. Даже если она очень крупная. Потому что люди учатся именно на ошибках, и чаще всего, к сожалению, на своих.
Социолог Елена Здравомыслова — о «непродуктивной» старости и боли «поколения сэндвич» The Village узнал, как «сэндвич-синдром» влияет на жизни людей и почему забота о пожилых людях в России сильно феминизирована
Огромное количество людей в мире принадлежит к так называемому поколению «сэндвич» (или sandwich generation): будто начинка в бутерброде, они зажаты между долгом и ещё одним долгом. Первый — вырастить и воспитать детей (а то и внуков); второй — позаботиться о стареньких родителях. Российское «поколение сэндвич», которое преимущественно состоит из женщин 45–65 лет, стало предметом исследования социологов из Европейского университета в Петербурге. Профессор факультета политических наук и социологии, сокоординатор программы гендерных исследований Елена Здравомыслова рассказала The Village, почему тема почётной старости — это не про наше общество, и чем заканчивается типичный сюжет с героем, страдающим «сэндвич-синдромом».
дмитрий Цыренщиков
Про феминизацию заботы
— Что такое синдром «поколения сэндвич»?
— Это такой период в жизни человека, когда индивид «сжат» между множественными обязанностями. С одной стороны, он ухаживает за пожилыми родственниками, утратившими самостоятельность, ставшими зависимыми. С другой — за своими детьми, которые ещё не выросли. А может быть, также и за внуками. При этом человек, вполне возможно, продолжает работать в сфере оплачиваемого труда.
В общем-то, люди всегда «сжаты» между множественными обязанностями, но тут проблема заключается в том, что они оказываются перед вызовом заботы именно о пожилых людях. Эта биографическая ситуация приходится на возраст между 45 и 65 годами. В разных обществах она решается по-разному. В нашем обществе синдром sandwich generation оказывается чрезвычайно жёстким, потому что у нас мало институциональной поддержки для баланса ролей и обязательств, которые и общество ставит перед человеком, и сам человек — перед собой.
— Говоря «люди» вы ведь подразумеваете в основном женщин?
— Вообще-то с такими вызовами сталкиваются и мужчины, и женщины: домохозяйства, семьи. Но если в конкретной семье есть женщины, на них ложится основная нагрузка практик непосредственного ухода и заботы. Потому что в нашем обществе считается, что женщины могут очень эффективно справиться с подобными задачами, что они так воспитаны, что это их предназначение.
— Почему в XXI веке практики заботы в России всё ещё сильно феминизированы?
— Потому что общество недостаточно современно. Есть устойчивые — можно даже сказать, патриархальные — традиции, которые мешают развитию человеческого потенциала. И общество навязывает эти традиционные нормы всем своим гражданам. Считается нормальным, что в старшем возрасте вы можете рассчитывать на заботу и поддержку детей или родственников, что они уж как-нибудь сами справятся, что это их семейно-родственный долг. А как на самом деле они будут справляться, мало кого интересует. Нормализация — это ловушка. Кажется, что есть моральный долг, что не стоит возражать, что это нравственно. Но за этой нормализацией стоит игнорирование определённого человеческого опыта, недооценка нагрузки, нежелание помогать.
Про общество, ориентированное только
на будущее
— Почему так происходит? Дело в том, что сохраняются некие властные установки, транслирующие сверху консервативную повестку? Или всё это наша человеческая привычка?
— И то и другое. Если что-либо является социальной нормой и нормализуется, несмотря ни на что, то это означает отсутствие действующих лиц, которые активно сопротивляются сложившейся норме. Государство предоставляет недостаточное количество сервисов, которые помогают ухаживать за пожилыми людьми. Существующие же сервисы низкого качества. Таким образом получается дефицит институциональной заботы о пожилых людях. Вот никто и не подумает отдать пожилого человека в дом престарелых. С одной стороны, потому что качество ухода в стандартных домах престарелых очень низкое. С другой — потому что есть идеал заботы: люди должны организовывать её в семье. И эти идеалы, конечно, тормозят становление современных моделей со множеством действующих лиц. Когда семья не отказывается от долга, но ей в нём помогают многие институции: и рынок, и государство, и сообщество. А так — забота становится частным делом семьи.
При этом у нас поддерживается материнство: тут и специальные пособия по уходу за детьми, и декретные отпуска, и гибкий рабочий день, детские сады и ясли. Проблема баланса занятости молодых родителей и ухода за детьми оформлена институционально. А вот когда вы сталкиваетесь с необходимостью организовать уход за пожилым человеком, таких поддержек гораздо меньше. Хотя проблема по сути та же самая — только появляется она на другом этапе жизненного пути, в другом возрасте (например, предпенсионном).
Поощряется будущее, а старость рассматривается как окончание жизни, «непродуктивный этап». Общество, ориентированное только на будущее, стремится, чтобы старики умирали как можно скорее — это бы всех устроило.
— Нет ли тут лицемерия? Ведь вообще-то на словах у нас старикам почёт и уважение.
— Я не вижу особенного продвижения дискурса о почётной старости. Тут нет лицемерия, скорее это политика закрытых глаз. Это идеология продуктивизма, когда вкладывать деньги нужно в то, что продуктивно, эффективно, то, что является ресурсом для данного общества. Например, помогать молодым матерям, потому что они обладают довольно большим потенциалом — и как родители, и как работники. Помогать воспитанию детей, потому что дети являются потенциалом для экономики общества, его благополучия. А зачем помогать старикам? Они — «отработанный ресурс».
— К чему в долгосрочной перспективе приводит отношение к старикам как к отработанному ресурсу?
— Интересный вопрос, сложно ответить однозначно. Я думаю, продолжительность жизни будет меньше. Потому что пожилым людям не обеспечивают должный уход. Это просто не гуманистическая политика.
Поощряется будущее,
а старость рассматривается как окончание жизни, «непродуктивный этап». Общество стремится, чтобы старики умирали как можно скорее — это бы всех устроило
Про моральный долг
— Как «сэндвич-синдром» сказывается на физическом и эмоциональном состоянии людей, вовлечённых в заботу?
— Во-первых, эти люди находятся в состоянии постоянной эмоциональной депривации, поскольку они сопровождают болезни, старение. Во-вторых, возрастает физическая нагрузка: у них нет свободного времени, они не принадлежат себе. В этой ситуации возникают конфликты в семьях — ведь распределение внимания меняется, когда появляется новый объект интенсивной заботы. Даже здоровье людей, которые длительное время находятся в тисках множественной заботы, ухудшается. По сути это тяжёлая жизненная ситуация.
Конечно, люди делают всё возможное, чтобы эту ситуацию облегчить, используют какие-то ресурсы для более эффективного баланса. Ресурсы во многом зависят от места в обществе. Например, кто-то живёт в большом доме, у него неплохое финансовое состояние. Он хочет продолжать работать так же эффективно, как раньше, и для ухода за пожилыми родственниками нанимает помощников. Но рыночные услуги доступны далеко не всем. Кроме того, может быть и сопротивление всех членов семьи, и особенно пожилых: они не хотят пускать посторонних к себе в дом. У нас вообще очень низкое доверие к чужим людям, распространена охранительная позиция.
Есть люди, которые просто отказываются от одной из своих обязанностей: например, выходят на пенсию и полностью посвящают себя повседневной заботе о пожилых. Это может приносить моральное удовлетворение, но одновременно это очень тяжёлый труд. Он эмоционально затратный. Эмоциональная работа явно недооценивается обществом.
— «Моральное удовлетворение» — имеется в виду от исполнения долга?
— Да. Ты отдаёшь долги внутри семейных обменов. Как сказала одна из моих информанток: «Конечно, они (родители мужа) так помогали нам в воспитании детей, так много сделали для нас, что теперь пришла наша пора». Вообще в интервью о синдроме, которые брали я и мои коллеги, есть рефрен: «Мы в такой поре, что пришло время ухаживать за родителями». В рассказах звучит нормализация этой нагрузки.
— А нормализация означает, что люди находят подобное своё положение справедливым?
— В том-то и дело. Нормализация — социологическое понятие: это норма жизни. Респонденты считают, что так должно быть, что это их долг. Что помощи, по крайней мере на постоянной основе, ждать неоткуда. Мало того, это гендеризированный долг — женский.
— Что по этому поводу говорили респонденты-мужчины?
— Всё зависит от структуры семьи. Если семья состоит из мужчин и женщин, разделение труда по уходу за пожилым человеком стараются организовать так, чтобы каждый вносил свой вклад. Но при таком разделении труда — которое очень помогает! — мы всё же видим, что главной фигурой в организации заботы оказывается женщина. Она распределяет обязанности и берёт на себя главную ответственность. А мужчины выполняют ряд функций, связанных с физическими усилиями: например, перенести пожилого человека в ванну, привезти что-то тяжёлое, обеспечить домашнее хозяйство продуктами. Всё это они делают. Но первичная забота имеет женское лицо.
Про дома престарелых
— Люди, вовлечённые в заботу, воспринимают её как работу? Кажется ли им уместной оплата, например со стороны государства, за подобный труд?
— Все воспринимают заботу как работу. И все были бы рады, если бы забота получала не только общественное признание, но и оплачивалась. Например, как больничный по уходу за ребёнком. У нас есть закон о поддержке семьи, в которой осуществляется уход за пожилыми людьми. Но поддержка такая низкая! Тысяча рублей с небольшим в месяц. И для оформления статуса необходимо потратить много времени — не говоря уже о том, что это довольно унизительная процедура. Плюс необходимо соблюдение ряда условий: ты не должен работать, осуществлять заботу надо на постоянной основе. Поэтому мало кто может воспользоваться данной поддержкой. И сама минимизация финансовой поддержки оскорбительна. Это символ непризнания такого семейного труда.
— Почему в нашем обществе не принято делегировать заботу о старшем поколении каким-либо структурам? Хорошо, пускай не государственным, но, скажем, коммерческим.
— Всё-таки есть изменения: делегирование части заботы каким-то рыночным посредникам — сиделкам, няням — происходит. И всё же это не распространено. Во-первых, потому что относительно дорого: не всякие семьи могут позволить. Во-вторых, потому что очень много морализаторства по поводу «долга семьи». Почему в данной семье не ухаживают за пожилыми как следует: они что, плохие дети своих родителей? Третье — недоверие к рыночным институтам. Кто может гарантировать, что данная сиделка не сделает что-то не то? Это недоверие связано ещё и с тем, что существует рассогласование между практиками заботы и потребностями в заботе. То есть тем, чего хочет пожилой человек, к чему он привык: например, чтобы его не просто покормили-переодели, но и поговорили с ним, обняли-поцеловали. Наёмный работник может быть не в состоянии выполнить тот объём заботы, который от него ожидают. Он выполняет инструментальные задачи: надо сделать укол — сделал. Покормил, переодел — всё это очень хорошо. Но может быть нехватка и вовлечённого участия: а поговорить? а послушать?
Сколько я слышала историй о том, как пожилого человека отдали в некую гериатрическую больницу… Был
здоровый человек, после трёх-четырёх недель пребывания в больнице — деменция
— У нас есть рубрика «Этический вопрос». В одном из выпусков мы просили экспертов ответить на вопрос о том, правильно ли отдавать пожилых людей в дома престарелых. Интересно, что в комментариях многие читатели — люди в основном молодые — высказывались в том ключе, что отдавать нельзя, что это плохо.
— Главное, чтобы семья не брала на себя абсолютно весь груз заботы. Потому что это разрушительно и для семьи, и для конкретных людей, задействованных в заботе. Ведь есть разные формы институциональной заботы. Помимо домов престарелых, это гериатрические больницы, пансионаты временного пребывания, которые могут разгрузить семью хотя бы на две недели. И такие практики решения проблемы существенны, но они получают малое распространение — я думаю, ещё и из-за недоверия к этим институциализированным формам. «Там будет плохой уход». «Старики там будут заброшенными».
Сколько я слышала историй о том, как пожилого человека отдали в некую гериатрическую больницу… Был здоровый человек, после трёх-четырёх недель пребывания в больнице — деменция. Причём условия в больнице хорошие. Есть же и особенности возраста, связанные с тем, что изменение места пребывания разрушительно сказывается на состоянии пожилого человека.
Про чувство вины
— Можно ли в связи с «поколением сэндвич» говорить о постоянном чувстве вины?
— Да. Главная характеристика синдрома «поколения сэндвич» — то, что человек не справляется с балансом ролей. По разным параметрам: опаздывает с дедлайнами на работе, недостаточно хорошо ухаживает за пожилым человеком. Он видит свою беспомощность и постоянно чувствует вину. Которая связана с категорией совести: люди хотят выполнять свой долг наилучшим образом. А если им никто не помогает или помогает, но недостаточно, они могут сказать: «Мы не сделали всё, что могли».
— А винят они себя? Не бога, не государство, не судьбу?
— Нормализация заключается в том, что винят они именно себя, так как именно себя считают главными ответственными. И даже не ожидают помощи от государства или сообщества. «Это моя мама». «Это моя свекровь». «Это мой дедушка».
— Если забота о пожилых родителях — это исполнение долга, то как респонденты описывали уход за внуками? Ведь, вероятно, многие представители «поколения сэндвич» вовлечены и в этот вид заботы.
— Если уход за пожилыми людьми — это сопровождение старости, последней фазы жизни, то уход за внуками — гораздо более благодарный труд. В том смысле, что ты не только отдаёшь энергию — ты её ещё и получаешь. Тепло, любовь. Такая забота может быть трудной, но она оценивается гораздо более позитивно.
Ну и потом, забота о внуках рассматривается не как такой уж непреложный долг. Происходит нуклеаризация семьи, и молодые родители не всегда рассчитывают на помощь старших родственников. Иногда даже дистанцируются от старших, чтобы те не вмешивались и не проявляли свою власть. Не воспитывали детей «неправильно».
— В своей недавней колонке о «сэндвич-синдроме» вы приводили типичный сюжет, с условной героиней Анной Ивановной, которая вынуждена ухаживать за заболевшей мамой. Но там нет финала. Как обычно заканчиваются подобные истории?
— Смертью пожилого человека. Которая, с одной стороны, воспринимается как горе. А с другой — как освобождение. Как бы цинично это ни звучало.
— Респонденты использовали это слово «освобождение»?
— Конечно нет. Люди контролируют свою речь, особенно в интервью посторонним. Но какой-то элемент облегчения в интервью присутствует. Особенно в ситуации, когда пожилой человек пребывал в беспомощном состоянии очень долго. Мы видели и облегчение, и чувство вины по поводу этого облегчения. Это сложное противоречивое чувство. Одна из женщин сказала: «Я не могу на это больше смотреть, я беспомощна. Это уже не те прекрасные люди, они стали овощами. Господи, я всё время думаю, когда они уйдут наконец. Но как я могу об этом думать?» Становится ясно, какова эмоциональная нагрузка на людей, которые включены в заботу.
Про «плохую дочь»
— «Поколение сэндвич» — это нечто, типичное для многих стран?
— Это мировой процесс, термин sandwich generation используется для описания биографических ситуаций людей, которые находятся в тисках множественных обязанностей по уходу и заботе. Дело в другом: как решаются эти вопросы. Есть общества, где режимы заботы о пожилых людях современны, где хорошо развита инфраструктура институциональной заботы — это не только скандинавские страны, но и средиземноморский регион (Италия, Испания). Там действует культурная модель заботы о пожилых людях, близкая к нашей: она предполагает, что старики живут в семье или в собственном доме. При этом государство даёт серьёзную субсидию семьям и самим пожилым людям, чтобы они купили заботу. И это не тысяча рублей, а нормальная оплата.
— Что меняется в России — в плане практик заботы?
— Много чего, но происходит это непоследовательно и медленно. Во-первых, у нас работают рыночные механизмы. Во-вторых, на муниципальном уровне развиваются сервисы по организации жизни пожилого человека — так называемые концессионы, центры социального обеспечения в районах. Они бывают двух видов: социальные работники приходят домой к пожилым людям; либо в самих центрах организованы досуговые группы для пожилых людей — часто их называют «детсадами для стариков». Это важно. Но государственные субсидии низкие.
Для одиноких людей приход социального работника — большая поддержка. Но если у данного человека есть родственники, ему будет трудно получить помощь социального работника. Ведь он должен написать в заявлении: «Дети за мной не ухаживают».
— А это стыдно.
— Да! Пожилые люди отказываются писать такие заявления: «Как я могу сказать про свою дочь, что она плохая?» Таким образом оформлять поддержку — значит стигматизировать людей, которые не могут обеспечивать уход за своими родителями.
— Я правильно понимаю, что никто не считал, какое количество россиян вовлечено в синдром «поколения сэндвич»?
— Это очень сложно посчитать. Могу лишь сделать попытку и предположить, что около 80 % людей в возрастной группе 45—65 лет сталкиваются с проблемами, о которых мы сейчас говорили.