с рождения до двадцати года ползут несмелые
Я пою сердцем.
Леонид Осипович Утёсов (настоящее имя Лазарь (Лейзер) Иосифович Вайсбейн, 1895—1982) — российский и советский артист эстрады, певец и киноактёр, народный артист СССР (1965). Один из основателей советского джаза и русского шансона
Лазарь Вайсбейн родился 9 марта (21 марта) 1895 г. в Одессе, в многодетной семье коммерсанта. Учился в одесском коммерческом училище Файга, параллельно брал уроки игры на скрипке.
Некоторое время выступал в бродячем цирке в качестве гимнаста. В 1912 г. он устроился в Кременчугский театр миниатюр, в это же время стал выступать под псевдонимом Леонид Утесов.
В 1913 г. поступил в одесскую труппу К. Г. Розанова, до революции 1917 г. играл в ряде театров, таких, как Большой Ришельевский, Малый Ришельевский, Херсонский театр миниатюр, передвижной театр миниатюр «Мозаика».
В 1917 г. Утесов победил в конкурсе куплетистов в Гомеле. В том же году приехал в Москву и организовал оркестр, с которым выступал в столичном саду «Эрмитаж».
В 1919 г. Утесов впервые снялся в кино, исполнив роль адвоката Зарудного в фильме «Лейтенант Шмидт — борец за свободу».
В 1920-х продолжал выступать с оркестром и играл в различных театрах, Москвы, Ленинграда и Риги. Продолжалась и его кинематографическая карьера.
В 1928 г. на гастролях в Париже Утесов познакомился с модным тогда на Западе джазом и по возвращении начал создавать свой джазовый оркестр. Весной 1929 г. этот оркестр дебютировал на сцене ленинградского Малого оперного театра, представив программу «Теа-джаз».
Большую роль в становлении Утёсова как музыканта и артиста сыграла его личная и творческая дружба с композитором Исааком Дунаевским, написавшим для «Теа-джаза», в частности, джазовые «рапсодии» — обработки русских, украинских и еврейских (на идише) песен, а также немало песен на стихи современных советских поэтов.
В 1934 году вышел на экраны кинофильм «Весёлые ребята» с Утёсовым в главной роли и с участием его оркестра (музыку к картине писал И. Дунаевский, тексты песен — В. Лебедев-Кумач). Успех фильма принёс Утёсову огромную популярность и известность по всей стране.
В годы войны Леонид Утёсов много раз ездил на фронт и выступал перед бойцами. Неоднократно во время таких поездок он попадал в опасные ситуации, под бомбёжки.
За первый год войны оркестр дал свыше 200 концертов на заводах, кораблях, в действующей армии на Калининском фронте, постоянно включая в программу новые песни: «Жди меня», «Землянка», «Темная ночь», «Одессит Мишка», сатирические антифашистские частушки «Гадам нет пощады!».
В 1942 Утесову было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР. Вторая программа военных лет явилась откликом на начало серьезных успехов Советской армии. В нее были включены песни: «Прощание», «Пароход», «Десять дочерей», «Два друга».
9 мая 1945 при огромном стечении народа Утесов выступал с оркестром на открытой эстраде на площади Свердлова в Москве. К 800-летию Москвы (1947) оркестр Утесова подготовил оркестровую фантазию «Москва». В финале программы впервые прозвучала песня Дунаевского «Дорогие мои москвичи!». В 1947 Утесов был удостоен почетного звания «Заслуженный деятель искусств РСФСР».
После войны Утёсов и его оркестр продолжали много ездить по стране, записываться на пластинки, выступать по радио, а потом и по телевидению. В последние годы Леонид Осипович с оркестром не выступал (кроме единичных случаев, когда он исполнял по 1-2 песни).
В 1965 Утесову было присвоено звание Народного артиста СССР. Он стал первым артистом эстрады, удостоенным этого звания.
В 1966 он принял решение покинуть сцену. В оставшиеся 16 лет жизни Утесов написал еще одну книгу «Спасибо, сердце!», руководил оркестром, много снимался на телевидении, но практически не выходил на сцену.
В декабре 1981 состоялось последнее выступление Утесова.
Об отсутствии у себя певческого голоса, Утесов говорил: «Пусть так! Я пою не голосом — я пою сердцем!»
«Проходит год, как день,
То длится день, как год,
И, оглянувшись, можно убедиться,
Что время то ползёт,
То медленно идёт,
То будто слишком быстро мчится.
С рождения до двадцати
Года ползут, несмелые,
А с двадцати до тридцати
Они идут умелые,
Вот с тридцати до сорока
Бегут, как ночи белые,
А с сорока и далее
Летят, как угорелые.
Когда года твои ползут,
Ты прыгаешь и бегаешь,
Зато, когда они идут,
Шаг в ногу с ними делаешь.
Когда ж они начнут бежать,
Тебе ходьба—забота.
А начинают пролетать,
Тебе сидеть охота.
С рождения до двадцати года ползут несмелые
Всё Хорошо Прекрасная Маркиза…
Всё Хорошо, ВСЁ ХО-РО-ШО…:)))
Время
Проходит год, как день,
То длится день, как год,
И, оглянувшись, можно убедиться,
Что время то ползёт,
То медленно идёт,
То будто слишком быстро мчится.
С рождения до двадцати
Года ползут, несмелые,
А с двадцати до тридцати
Они идут умелые,
Вот с тридцати до сорока
Бегут, как ночи белые,
… показать весь текст …
Многие хотели бы родиться в Одессе, но не всем это удалось.
— Алло, алло, Джем, какие вести?
Давно я дома не была.
Пятнадцать дней как я в отъезде,
Ну как идут у нас дела?
— Все хорошо, прекрасная маркиза.
Дела идут, и жизнь легка.
Ни одного печального сюрприза,
За исключеньем пустяка.
Так, ерунда, пустое дело, кобыла ваша околела,
А в остальном прекрасная маркиза,
Все хорошо, все хорошо!
— Алло, алло, Мартель, ужасный случай!
Моя кобыла умерла.
Скажите мне, мой верный кучер.
… показать весь текст …
Ты не только съела цветы
В цветах мои ты съела мечты
И вот душа пуста
И вот молчат уста
Трудно жить мой друг без друга в мире одному
Всё туманно всё так сухо сердцу и уму
Если б жизнь твою коровью
Исковеркали б любовью
То тогда бы ты Пеструха знала почему
Есть в полях другие цветы
Опять вернутся в сердце мечты
О них грустить смешно
… показать весь текст …
Днём и ночью
Из обсуждения жемчужины #530558, решил вынести отдельной цитатой. Слова: В. Дыховичный, М. Слободской Музыка: Н. Богословский
Занесло судьбою в третий батальон
Старенький коломенский усталый патефон.
Пел нам на привалах у чужих дорог
Трогательный девичий печальный голосок.
«Днём и ночью, милый, помни обо мне.
Днём и ночью в чужедальней стороне,
Днём и ночью я затем тебе пою,
Чтобы ты любовь мою
Сберегал в чужом краю
Днём и ночью!»
Каждый мечтал и повторял
Днём и ночью этой песенки припев.
Днём и ночью.
… показать весь текст …
проходит год, как день
«Проходит год, как день,
То длится день, как год,
И, оглянувшись, можно убедиться,
Что время то ползет,
То медленно идет,
То будто слишком быстро мчится».
Леонид Утесов философствует о проверенных на своем опыте моментах жизни.
Утром проснулся – пока «очухался» до рабочего состояния, уже «кто –то стрелки передвинул на пару часов вперед». А ведь перед сном даже в ежедневник написал пунктов 10 необходимых дел.
«С рождения до двадцати
Года ползут, несмелые,
А с двадцати до тридцати
Они идут умелые,
Вот с тридцати до сорока
Бегут, как ночи белые,
А с сорока и далее
Летят, как угорелые».
Оглянувшись назад, понимаешь, что сколько упущено времени на ненужные обиды, разочарования в себе и в людях.
Сейчас не вернешь, а вот теперь хочется успеть каждый день прожить получше (пусть скорость не та – зато желаний много).
Как замечательно щебечут птички во дворе!
Какие красивые расцвели ландыши (целый ковер)!
У щенка овчарки ушки «встали» и получился уже серьезный «мужчина»!
Первые шаги по освоению сотового телефона уже есть – наконец –то, а то только «все не туда жмешь».
47 лет хотела посмотреть еще раз фильм, который очень понравился в юности – неужели подростку мог понравиться такой «душещепательный» фильм (мазахизм какой –то).
«Когда года твои ползут,
Ты прыгаешь и бегаешь,
Зато, когда они идут,
Шаг в ногу с ними делаешь.
Когда ж они начнут бежать,
Тебе ходьба—забота.
А начинают пролетать,
Тебе сидеть охота.
И как бы способ нам найти,
Чтоб в ногу с временем идти?»
Леонид Утесов
С рождения до двадцати года ползут несмелые
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
«Проходит год, как день,
То длится день, как год,
И, оглянувшись, можно убедиться,
Что время то ползет,
То медленно идет,
То будто слишком быстро мчится.
С рождения до двадцати
Года ползут, несмелые,
А с двадцати до тридцати
Они идут умелые,
Вот с тридцати до сорока
Бегут, как ночи белые,
А с сорока и далее
Летят, как угорелые.
И как бы способ нам найти,
Чтоб в ногу с временем идти?»
«Проходит все, я это твердо знаю.
И радости, и горести, как мимолетный сон.
Я в зеркало гляжу и наблюдаю
Неумолимый времени закон.
Он бороздит лицо, меняя очертанья.
Он серебрит виски порошей седины,
Сурово брови соединены,
Глаза уже не те,
но те еще желанья».
«Знаю, юность прошла,
Но зачем эти думы
В мою голову лезут и сердце волнуют?
То они веселы, то печально угрюмы,
Налетают, как шквал, или тихо волну льют.
Словно солнечный диск закрывается тучей,
Словно друга улыбка тоскою покрылась,
Словно гладкий мой путь вдруг взметается кручей,
И спокойная жизнь стала жизнью кипучей.
Что мне здесь хорошо, что для меня отрада
Петь песни для людей. Живу я неспроста.
Ну, погоди, шофер, не торопи, не надо,
Пусть счетчик щелкает, еще хотя б до ста».
СЕРДЦЕ, ТЕБЕ НЕ ХОЧЕТСЯ ПОКОЯ?
СПАСИБО, СЕРДЦЕ!
Л. Утесов
С рождения до двадцати года ползут несмелые
Когда-то я написал свою первую книжку «Записки актера». Мне было тогда сорок лет. Возраст в общем-то зрелый, но теперь я вижу, что был просто мальчишка и не смог трезво и холодно разобраться в своей жизни и своей работе. Я выслушал немало упреков. Страшно огорчался. Но не умел еще спокойно сказать себе — «поделом» — и отнестись ко всему философски. Через двадцать лет вышла моя вторая книжка — «С песней по жизни». Тогда мне уже было на двадцать лет больше и я был уверен, что все понял, во всем разобрался, все пережил и могу беспристрастно посмотреть на вещи. Трезво и холодно проследил я свою жизнь, многое в ней переоценив, чему-то оставшись верным по-прежнему. Но и на этот раз не достиг желаемого. Беспристрастность — не для актера.
Теперь мне снова на пятнадцать лет больше и я написал третью книгу. Я попытался исправить в ней ошибки, промахи и неточности двух первых и иными глазами посмотреть на свои поступки, на свои дела, на свои мечты и их осуществление. И то, на что я не обращал внимания в двух первых, — показалось мне особенно важным и дорогим теперь.
Хотя жизнь у человека одна и ее не переживешь заново, — вот уж где действительно ни убавить ни прибавить, — но я умудрился прожить свою три раза, и она просто не могла остаться без изменений. Когда мне будет сто лет и я напишу четвертую книгу, — в ней наверно опять многое будет выглядеть по-другому.
Вы открываете книгу воспоминаний актера и думаете — сейчас начнется обычное: «С самого раннего детства я полюбил театр. Мама повела меня в воскресенье на детский спектакль, и я был потрясен». Ничего подобного вы здесь не найдете. Я в детстве никогда не мечтал о театре. Скажу больше — я в нем даже не был. До десяти лет я мечтал быть пожарным, а после десяти — моряком. К четырнадцати годам музыка победила все, а в пятнадцать я уже работал в балагане. Вы замечаете, какой калейдоскоп? Но это если кратко. А если подробно, то я начну так:
Я Родился в Одессе. Вы думаете, я хвастаюсь? Но это действительно так. Многие бы хотели родиться в Одессе, но не всем это удается. Для этого надо. чтобы родители хотя бы за день до вашего рождения попали в этот город. Мои — всю жизнь там прожили.
Я не знаю, кто виноват. Солнце? Море? Небо? Но — под этим солнцем, под этим небом, у этого моря родятся особые люди.
Может быть, виноват Пушкин? Может быть, это он оставил в Одессе «микробы» поэтического и прозаического творчества? Но обратите внимание: Юрий Олеша, Валентин Катаев, Илья Ильф, Евгений Петров, Эдуард Багрицкий, Семен Кирсанов, Исаак Бабель, Лев Славин… — это мальчишки, создавшие, как принято было тогда говорить, «одесский период» нашей литературы.
Среди них затесалась и одна девчонка — Вера Инбер.
Ах, одесские мальчишки! Они не ходят, а бегают, они не говорят, а поют. Их темпераменты, их музыкальность, их поэтические сердца могут накормить весь мир искусством не хуже, чем лепетутники[С одесского «языка» это слово переводится как мелкие комиссионеры и хлебные маклеры] хлебом.
Эти мальчишки понесли славу нашего искусства далеко за моря-океаны, украсили ее сады прелестными цветами одесского гения.
Как хотите, можете делать со мной что угодно, а я настаиваю: Одесса — лучший город в мире! Поэтому прежде всего я и расскажу вам об Одессе. И если при рассказе о ней не пользоваться хоть в малой степени манерой ее речи, ее образностью, ее порой парадоксальными, полными юмора сравнениями, то вы так никогда и не поймете, что же такое Одесса моего детства.
Как читатель, наверное, заметит, фотографии, относящиеся к началу моей жизни, относятся и к началу века — поэтому они туманны и нечетки. Не отличаются качеством некоторые любительские и фронтовые снимки. Но помня, что лучше один раз увидеть, чем сто раз прочитать, я рискнул поместить их в книгу и очень благодарен работникам типографии, которые сделали все возможное, чтобы читатели все-таки своими глазами увидели облик того времени, о котором я рассказываю.
ОДЕССА МОЕГО ДЕТСТВА
В старой Одессе было много всего.
У нее были свои романтики, свои сумасшедшие и свои герои.
Но больше всего — музыки.
У каждого хорошего города должно быть свое лицо. Если у города нет своего лица — это не город. А знаете, как можно определить, есть ли у города свое лицо?
Не знаете? Так я вам скажу.
Вы приехали в город впервые, а вам кажется, что вы уже здесь бывали, — значит, у города нет своего лица, он похож на многие другие. Я мог бы вам назвать такие города, но не стоит — жители обидятся. Они любят свой город независимо от его облика. Разве можно не любить мать за то, что она не красавица? Мать любят за то, что она мать. Город — за то, что в нем прошла прекрасная пора детства и юности. Если бы Одесса была не самым лучшим городом в мире, разве я не любил бы ее? Может быть, немножко меньше, но любил. А так как она все-таки самый лучший город, то сами понимаете…
А знаете ли вы, что такое Одесса? Нет, вы не знаете, что такое Одесса! Много есть на свете городов, но такого прекрасного нет. Посмотрите на Одессу с моря. Рай! Посмотрите с берега! То же самое. Да что говорить! Когда одесситы хотят сказать, что кому-то хорошо живется, они говорят: «Он живет, как бог, в Одессе». А попробуйте сказать в Одессе: «Он живет, как бог, допустим, в Нью-Йорке». Вас поднимут на смех или отправят в сумасшедший дом.
Вот что такое Одесса!
Рядом с Одессой Херсон и Николаев, но мы на них смотрим сверху вниз. Одесса — Херсонской губернии! Но это, конечно, анекдот. Подумаешь, Херсон. Весь Херсон не больше одесской Молдаванки. Так Одесса Херсонской губернии! — Можно умереть со смеху.
Губернатор живет в Херсоне. Ей-богу, мне его даже жалко. С таким мундиром, с такими эполетами забраться в такую глушь!
Но не думайте, что Одесса так-таки и согласилась с этим абсурдом. Она Одесса — и она градоначальство.
Одесский градоначальник чхать хотел на херсонского губернатора. Он такой генерал, что смотреть на него так же трудно, как на солнце. Он сверкает, он весь шит золотом. Когда он проезжает в экипаже по городу, благообразные котелки и шляпы замирают в трепетном волнении. Но зато кепки и студенческие фуражки посылают в его сторону такие взгляды, от которых сидение его экипажа накаляется докрасна. Ах эти кепки, эти фуражки — никакого от них покоя!
И градоначальник в такие тревожные времена готов даже поменяться местами с херсонским губернатором.
Что ему в Херсоне, этому выскочке. Тишь, гладь и божья благодать. А здесь одно беспокойство. Университет, фабрики, заводы, студенты, рабочие, забастовки. Ужас! Надо быть просто сумасшедшим, чтобы взяться за работу одесского градоначальника, да еще в такое смутное время.
Ах, как трудно генералу Толмачеву! Он даже похудел. Мадам Ксидиас — банкирша, будучи на приеме, сделала ему комплимент:
— Ваше превосходительство, вы похудели, это вам к лицу.
«Чтоб ты лопнула вместе со своим банком», — думает генерал, поглаживая бородку а ла Николай, и произносит любезно:
Нет, Толмачеву вовсе не живется, как богу, в Одессе.
Древние мудрецы безоговорочно установили, что Земля держится на трех китах. Вы с этим не согласны — ваше дело. Спорьте.
Но что царь держится на трех китах — это уже бесспорно. Сыщик, жандарм, городовой. Самая колоритная фигура из них городовой. Он всегда откормленный и толстый. Худой городовой такая же редкость, как извозчик в пенсне. Стоит эта оформленная тумба на перекрестке, охраняя покой богатых и внушая страх беднякам. Для мелкого жулика-воришки — гроза. Для крупного ворюги-комбинатора — отец родной. В своем участке знает всех. Богатых по имени-отчеству. Бедных по фамилии или кличке.