pride lgbt что это
«За права ЛГБТ»: Как проходят прайд-парады в Европе — опыт активистки из Екатеринбурга «Иванушки» и «Руки Вверх» в центре Берлина и Праги
Уже полвека в странах Европы проходят Парады гордости или Pride — шествия, посвященные принятию ЛГБТ-сообщества и демонстрации их законных прав, таких как однополые браки. Согласовать подобное событие в России почти нереально, поэтому русское ЛГБТ-сообщество путешествует по миру, чтобы принять участие в парадах.
Активистка из Екатеринбурга поехала в тур и рассказала The Village, как проходят прайды в Берлине и Праге, а также зачем они нужны.
Алла Чикинда
представительница Ресурсного центра для ЛГБТ+ в Екатеринбурге
Берлин
В то время, как многие мои коллеги регулярно ездят на прайды в Европе и США, я в этом году впервые смогла в полной мере испытать радость от участия в таких мероприятиях. Мы спланировали отпуск так, чтобы попасть на два марша гордости — в Берлине и в Праге. Два города, два разных опыта — начиная от погоды и заканчивая компанией.
В Берлин мы поехали к товарищу, который давно зазывает в гости. Выяснили, что парад будет 27 июля, и купили билеты. Наш друг сам вращается в околоактивистских кругах, поэтому благодаря ему нам удалось не просто поучаствовать в параде, но и взглянуть на его организацию изнутри.
В Берлине в этом году прайд проходил в 41-й раз и был посвящен 50-летию Стоунволлских бунтов со слоганом «Стоунволл 50 — каждое восстание начинается с твоего голоса». Стоунволлские бунты в Нью-Йорке положили начало движению за права ЛГБТ-сообщества ( Stonewall Inn — первый гей-клуб Нью-Йорка, жестокий полицейский рейд на который в 1969 году породил серию протестов у ЛГБТ-сообщества, — прим. ред.) и в этом году по всему миру с размахом отмечают эту годовщину. На прайд вышло около 500 тысяч человек и он продолжался больше пяти часов под палящим берлинским солнцем. Несколько десятков грузовиков были равномерно распределены между пешими участниками и участницами марша. Каждый грузовик представлял какую-нибудь организацию или инициативу — различные немецкие и международные ЛГБТ-организации, правозащитные организации (например, AmnestyInternational) и дружественные бизнесы (как, например, Uber или CocaCola). По поводу последних, кстати, существует полемика — насколько их присутствие уместно на прайд-парадах. Противники говорят, что из-за этого парады потеряли свое изначальное значение и превратились в чисто коммерческие события. Сторонники считают, что поддержка крупных международных корпораций очень важна для сообщества.
Благодаря нашему берлинскому другу нам удалось попасть на один из грузовиков. Его организовала Quarteera — организация для русскоязычных ЛГБТ-людей в Германии. За день до парада «Квартира» пригласила всех желающих помочь им украшать грузовик. В итоге он был оформлен флагами стран постсоветского пространства, что вызывало бурную реакцию среди зрителей на всем протяжении марша. Наш грузовик стал девятым, так что мы были почти в начале колонны.
Начало марша было заявлено на 12:00, однако по факту мы двинулись около двух часов дня. Все это время мы знакомились с людьми на грузовике и вокруг него, слушали музыку, танцевали, делали друг другу яркий макияж с блестками и пили слабоалкогольные напитки. Когда машина наконец тронулась, музыка и танцы не закончились. Из больших колонок по обеим сторонам грузовика играли хиты со школьных дискотек из 90-х и немного современных (там были и «Иванушки» с «Руки вверх», и «ВИА Гра», и, конечно, «Тату», не забыли и про Земфиру и Лободу). Я очень давно не слышала «Тополиный пух» или «Крошка моя», однако с удивлением обнаружила, что до сих помню тексты этих песен. Меня немного удивил плейлист, но потом я подумала, что если люди из этой организации родились и выросли в России и близлежащих странах, а потом уехали в Германию, то это та музыка, которую они слушали в молодости. О том, что потом происходило на русскоязычной музыкальной сцене, они могут быть не в курсе. На всем пути наша передвижная дискотека привлекала внимание людей. Кто-то с недоумением смотрел нам вслед, думая: «Кто эти люди, которые поют песни на непонятном языке?» Кто-то подбегал, услышав знакомые песни, и кричал нам слова поддержки и благодарности. Некоторые даже подходили и спрашивали, можно ли залезть к нам на грузовик.
Раньше я видела фото и видео с парадов и смотрела на лодочки в Амстердаме два года назад, и мне всегда было интересно — каково это, быть на платформе, проезжать мимо людей, которые стоят по бокам. Мне казалось, что это так круто, чувствуешь себя звездой и центром внимания. И вот я смогла оказаться на платформе и проверить, насколько мои прежние ощущения верны. В целом, все так и было. Когда наша машина проезжала мимо толпы, мы пели песни, махали людям вокруг, а они махали нам, кричали, что мы классные, подпевали — это было очень здорово. И я чувствовала, что вот эти улыбки вокруг — я тоже к ним немного причастна. Как в той песне: «Смех и радость мы приносим людям». Нас фотографировали, спрашивали, откуда мы, просились с нами на грузовик. Было так необычно — вот я еду в центре Берлина, а люди в толпе обращаются ко мне по-русски и поют вместе со мной песни на русском.
ЖизньГород гордости: Как я побывала на стокгольмском прайде
Белла Рапопорт о самом знаменитом из европейских ЛГБТ+ фестивалей
Текст: Белла Рапопорт
То, что стокгольмский прайд особенный (массовый, нарядный, свободный, знаменитый на весь мир), знают, наверное, все, кто имеет хоть какое-то отношение к ЛГБТ+. Моей предстоящей поездке на один из крупнейших прайдов в Европе завидовали все подруги, а бывшая девушка просилась багажом в мой чемодан. Да что там, я сама себе завидовала.
Всюду радуга
С 1998 года, когда прошёл первый прайд в Стокгольме, он успел превратиться в масштабное мероприятие. Это не только то, что в русском языке именуется «гей-парадом» и что стало поводом для разнообразных гомофобных шуток и апокалиптических фантазий на тему вымирания человечества из-за «голых мужиков в перьях». Прайд длится неделю и включает множество самых разных лекций, концертов и вечеринок. Всё завершается, конечно, тем самым парадом — парадом гордости, посмотреть на который приходят не только жители столицы Швеции, вне зависимости от ориентации и гендерной идентичности, но и люди из других городов и даже из других стран — буквально сотни тысяч человек (около пятидесяти тысяч участников и около пятисот тысяч зрителей). Существенных возражений это ни у кого не вызывает — радуются всей страной.
Конечно, когда ты живёшь в государстве с действующим на федеральном уровне законом «о гей-пропаганде», тебе кажется, что в других местах то ли есть что-то особенное в воздухе, то ли у людей иной состав крови — в общем, что у них, в отличие от нас, такого рода вещи, как права ЛГБТ+ и гендерное равенство, — продукт естественного развития общества, нечто, получившееся само собой. Но это не так, и путь к этому был сложным и долгим. Нам об этом полезно знать не только потому, что мысли о другом составе крови не особенно душеспасительные, но и потому, что видеть результат чьей-то трудной борьбы — это большая поддержка в трудные времена.
Первую радугу я выкладываю в Stories прямо в аэропорту: это, собственно, реклама аэропорта Арланда — что-то с чемоданом, той самой радугой и пожеланием путешествовать с гордостью. Потом радуги будет так много, что я перестану на неё реагировать — а ещё задумаюсь о коммерциализации повестки и маркетинге. Но в первый и второй дни я, как детка из клетки, страстно фотографирую всё с радужной символикой — от витрины магазина одежды, где футболки тщательно развешаны по соответствующим цветам, до брошенного на улице рядом с окурком разноцветного стаканчика с надписью «Be true be you» (как позже выяснилось, из супермаркета «7-Eleven»). И это не считая рекламы банков и мобильных операторов, внушительного барочного здания местного театра с развевающимся на фасаде радужным флагом, светофоров со схематичной мужской парой на красном сигнале и женской — на зелёном и чёрт знает чего ещё.
Пока я в поисках своего отеля два раза обошла маленькую, переполненную туристами улицу Старого города (два метра шириной, каменная мостовая, средневековые дома со ставнями, дорогущие сувениры), радуга попалась мне на глаза бесчисленное количество раз. Мне стало хорошо (как, наверное, и незнакомой мне русскоговорящей лесбийской паре, фотографировавшей тот же валявшийся рядом с окурком стаканчик), и я порадовалась прикреплённому к куртке радужному значку, с которым обычно побаиваюсь спускаться в метро.
Верхом на радуге. Как бренды поддерживают
В июне во многих странах отмечали «месяц гордости» сообщества ЛГБТК+ — это традиция, уходящая корнями в конец 60-х. К прайду каждый год подключается все больше людей, в том числе гетеросексуальных, а также крупные бренды, что порой вызывает неоднозначную реакцию. По просьбе The Blueprint журналист Дмитрий Барченков подводит итоги прайда-2020 и пытается разобраться, почему активисты и организаторы прайдов начали остерегаться брендов и насколько актуальна эта проблема в России.
За последние десятилетия в поддержку прайда включились не только прогрессивные медиа и гражданские активисты, но и бизнес — бренды от туристических до косметических выступают спонсорами маршей и фестивалей, а производители одежды от ASOS до Versace выпускают в июне особые, «радужные» капсульные коллекции. В итоге уже не первый год идут разговоры о коммерциализации движения за права ЛГБТК+, эксплуатации протеста крупным капиталом и смещении фокуса прайдов с бескомпромиссной борьбы за права на комфортное потребление.
Гордые, но бедные
История прайда началась со Стоунволлского восстания 1969 года. Тогда в конце июня после полицейской облавы в нью-йорскском гей-баре «Стоунволл-инн» по городу прокатилась волна протестов. С тех пор активисты решили ежегодно проводить массовые акции, с одной стороны, в память о Стоунволле, а с другой — для поддержки и утверждения американского ЛГБТК+-сообщества в целом. К концу 1970-х — началу 1980-х настроение прайда начало меняться, еще было за что бороться, но уже было и что отпраздновать: впервые открытый гей — Харви Милк — занял выборную должность (в городском совете Сан-Франциско), а у движения появился один из его главных символов — придуманный художником Гилбертом Бейкером радужный флаг. Впереди Америку ждал рейгановский консервативный разворот и эпидемия СПИДа, сыгравшая огромную роль в дополнительной стигматизации гомосексуальности. Тем не менее крупный бизнес уже тогда открыл для себя новую, неохваченную аудиторию — самой смелой или дальновидной оказалась пивная компания Miller Brewing Co., начавшая размещать рекламу пива Miller в ЛГБТ-газетах: вашингтонской Blade и ново-орлеанской Impact. А в 1996-м именно Miller Lite окажется первым крупным спонсором прайда — потеснив в этой роли видеопрокаты для взрослых и медикаменты для лечения ВИЧ. Обнаружив, что ассоциации с ЛГБТ-сообществом не боятся даже производители пива, в сторонники социального прогресса за следущие пару десятилетий запишутся банки, супермаркеты, автоконцерны и компании сотовой связи.
Эта поддержка оказалась критически важной в переходный момент конца 1990-х — начала 2000-х, когда масштаб мероприятий рос куда быстрее, чем финансовые возможности непосредственных организаторов. В 2003 году, отвечая на вопросы журнала Advocate, Донна Нардуччи из оргкомитета прайда в Атланте объясняла: «В 1995 году наш бюджет был 150 тысяч долларов, а сегодня уже больше полумиллиона. Частными пожертвованиями, какими бы щедрыми они ни были, эту разницу не покрыть». Уже тогда, по ее словам, большая часть бюджета обеспечивалась корпоративными спонсорами, включая Coca-Cola, авиакомпанию Delta Airlines и сеть отелей Sheraton.
И десятилетие с небольшим спустя Крис Фредерик, один из организаторов прайда в Нью-Йорке, будет описывать ситуацию схожим образом: «Спонсоры помогают нам угнаться за ростом аудитории. Все хотят, чтобы выступала Мадонна, все хотят крутой продакшен, все хотят незабываемый опыт — без бюджета ничего не сделаешь».
Ralph Lauren по случаю прайда не забывают напомнить, что с 1990 года поддерживали мероприятие AIDS Walk, посвященное борьбе со СПИДом, и с конца нулевых сотрудничают с Институтом Хенрика Мартина, который помогает ЛГБТК+-людям получать образование. Но в целом складывается ощущение, что большинство производителей одежды пришли на этот праздник жизни уже к шапочному разбору, а в итоге оказались на самом видном месте. Капсульные коллекции в поддержку прайда, будь то BeTrue, которую Nike выпускают с 2012 года, или выходящая с 2018 года прайд-коллекция H&M, пользуются неизменно пристальным вниманием прессы.
Поддержка и эксплуатация
Сегодня, когда ситуация в США, с одной стороны, кардинально изменилась — однополые браки уже легализованы на всей территории страны, а с другой — остается напряженной (всего год назад вступил в силу «трамповский» запрет принимать трансперсон на военную службу), перед многими активистами ЛГБТК+ встает вопрос — не слишком ли рано политизированные протесты превратились в корпоративный фестиваль потребления.
Кроме того, некоторые активисты опасаются, что бренды, анонсирующие свою поддержку ЛГБТК+, не всегда в полной мере следуют идеям движения. По словам Руслана Саволайнена, сотрудника ЛГБТ-инициативной группы «Выход» и координатора Международного фестиваля «Квирфест», велика вероятность, что «внутри компании эти ценности ничем не подкрепляются, рабочие места не безопасны и дискриминация остается нормой. А компания [на «радужной» линейке] публично заработала как социальный капитал, так и финансовый». К счастью, сегодня, в условную эпоху гласности, вездесущих медиа и соцсетей такие двойные стандарты распознать нетрудно. Так, за последние годы под огонь критики уже попадали H&M и Primark, производившие вещи из своих прайд-капсул в странах, где криминализованы гомосексуальные отношения (Индия, Бангладеш и Малайзия). Также случается, что бренд без всякой конкретики добавляет поддержку прайда в пул своих соцпроектов. Например, компания H&M в этом году отказалась от капсульной коллекции, заявив, что весь год поддерживает ЛГБТК+-сообщество. Но если присмотреться внимательно, речь шла о финансовой помощи детскому фонду UEFA, организациям, борющимся с расовой дискриминацией, и фонду по борьбе с коронавирусом. Об ЛГБТК+-организациях в этом году ни слова.
Self Evident Truths
Протест без протеста
Еще один распространенный аргумент против поддержки со стороны брендов, который не раз обсуждали в социальных сетях и СМИ в прошлом году, — это, собственно, коммодитизация (то есть превращение вещей с символикой в нечто рядовое, обыденное) и «размывание» прайда. Специальными прайд-коллекциями интересуются далеко за пределами ЛГБТК+-сообщества. Так, единица из «радужной» линейки становится очередной вещью на полке гардероба современного массового потребителя, а значит, теряется первоначальная идея прайда как во многом политической борьбы за равноправие.
Пока что кажется, что коммодитизация ЛГБТК+-символики неизбежна, но в ней видят и свои плюсы. Как утверждает американская исследовательница и психолог Жан Мари Твенж в своей книге iGen о поколении Z в США, оно считает ЛГБТК+-сообщество нормативным, гендерфлюидность естественной, а само существование неравноправия на почве расы, гендера или ориентации шокирует представителей этого поколения. Не случайно сегодня меняется и язык (в том числе и в России, где все реже можно услышать словосочетание «нетрадиционная ориентация»), а создатели таких крупных молодежных проектов, как сериал «Эйфория», вводят в число главных героев трансгендерную персону. Таким образом, по крайней мере, среди зумеров стоит говорить не о политической борьбе за равноправие, а, скорее, уже о поддержке стабилизации ЛГБТК+-сообщества. А значит, и покупка «радужных» коллекций молодыми гетеросексуальными людьми может восприниматься не как «размывание» прайда, а как его пусть и локальная, но победа.
Российские реалии
Это не мешает россиянам, поддерживающим квир-сообщество, выражать свою сопричастность идеалам движения покупкой тематических товаров. «В целом не ЛГБТК+-люди готовы носить одежду с радужной символикой с целью поддержать своих ЛГБТК+-друзей. И многие из не ЛГБТК+-людей готовы не просто носить одежду с символикой, но и поддерживать сообщество другими способами, например, волонтерством в организациях», — говорит Руслан Саволайнен.
Проблема в том, что многие «радужные» коллекции в страну если и ввозятся, то крайне узким тиражом, притом что запрос потребителя есть. «В России примеров, когда бренды выпускают капсульные коллекции в месяц прайда, крайне мало. В прошлом году компания H&M в Петербурге на продажу выставила часть коллекции, а именно радужные носки и купальники. Широкого анонсирования не было, но среди людей эта информация разошлась быстро и на вещи была объявлена охота. Многие мои друзья, в том числе и не ЛГБТИК+, очень хотели получить вещь из коллекции», — продолжает Саволайнен. Соответственно, в российских условиях вопрос о коммерциализации даже не возникает. Каждый привоз прайд-коллекции становится значительным вкладом в развитие местного ЛГБТК+-сообщества.
Поддерживает это мнение и соосновательница российского квир-издания «Открытые» и ведущая телеграм-канала «Помыла руки» Саша Казанцева. Она добавляет: «Когда мы узнаем, что в этом году до нас наконец-то доехала прайд-капсула Levi’s (пусть даже доступная только в «Цветном»), — мы воспринимаем это как маркер социальных перемен. Маркетологи крупной компании посчитали, что продавать ЛГБТК-символику уже «допустимее» и «безопаснее», чем было пару лет назад, — вероятно, на основании маркетинговых исследований. Значит, что-то правда меняется к лучшему».
По словам Казанцевой, отличным примером стала запущенная журналисткой Таней Решетник петиция за привоз в Россию радужных сумок IKEA (каждый июнь продающихся в других странах, но пока так и не появившихся у нас). «Это показательный пример того, как в российских условиях доступность обычного массового товара становится вопросом социально-политическим. Посмотрим, как это отношение будет меняться со временем, по мере роста толерантности, появления большего количества прайд-релизов и привыкания российских ЛГБТ-людей к ним», — говорит соосновательница «Открытых».
Еще одна очевидная проблема «радужных» линеек в России — это отсутствие направленной поддержки местных ЛГБТК+-организаций. Представленная в России прайд-коллекция Levi’s помогает лишь мировым фондам, отдавая российские проблемы на откуп местным лидерам мнений и активистам. В итоге в этом году из-за пандемии российские потребители не были интегрированы даже в тот самый совместный с Self Evident Truths фотопроект. «Мы в курсе существующих ограничений и, конечно же, мы вынуждены вносить поправки в нашу маркетинговую кампанию с учетом существующего законодательства и настроений некоторых консервативно настроенных слоев», — объясняет Белицкая.
При желании положительную динамику рассмотреть все-таки можно, особенно у все того же поколения Z. Благодаря интернету у подростков на протяжении последних лет было больше возможностей интеграции в мировой контекст. Помогают дестигматизации темы и лидеры мнений поколения. Например, двадцатидвухлетняя гетеросексуальная певица Монеточка, поддержавшая в этом году «месяц открытости».
К тому же, по словам Руслана Саволайнена, некоторые крупные бренды (увы, не связанные с индустрией моды), все чаще обращают внимание на ЛГБТК+-людей и испытываемые ими трудности, «поддерживают их на рабочих местах, пытаются не допускать дискриминации». А компании Aviasales, Lush Russia, M.A.C Cosmetics в прошлом году и вовсе стали партнерами просветительского фестиваля о правах, идентичности, гендере и сексуальности «КвирФест».
А вот локальные российские марки все-таки рискуют заступать на эту территорию. Так, в прошлом году «радужный» свитер выпустил российский бренд «Волчок» — его с радостью примерили и показали в соцсетях инфлюэнсеры от Кати Федоровой до Томми Кэша. Основатель «Волчка» Василий Волчок-Русакович говорит, что так бренд выразил свою поддержку и солидарность с ЛГБТ-сообществом в борьбе за равные права и принятие обществом. По его словам свитер приглянулся «взрослой и вдумчивой аудитории», и спрос на него есть по-прежнему. В этом году «Волчок» перевыпустили свитер (на этот раз из хлопка, а не акрила), и скорее всего сделают третий ресток к осени. Правда, никаких отчислений от продаж российские НКО не получили. «Так как выпуск джемпера был отчасти импульсным решением и нашим личным экспериментом, мы так глубоко и наперед не думали касательно партнерства с ЛГБТ-организациями, — признается Василий. — Но в планах связаться с компетентными организациями и часть от прибыли нового тиража перечислять на поддержку ЛГБТ-сообщества».
А в 2020-м российский бренд FCeight выпустил специальную линию одежды с символикой квир-издания «Открытые», пообещав перечислить все полученные от продаж средства на развитие этого проекта. Основательнице компании и бывшему директору бренда Katya Dobryakova Арине Разинской оказалась близка идея издания. «Вместе мы утверждали только дизайн, цену и отдельные PR-вопросы, а команда FCeight полностью взяла на себя разработку, производство и дистрибуцию. То есть со стороны бренда это благотворительный проект, запущенный из желания поддержать «Открытых» и ЛГБТК-культуру в России. И мы очень благодарны за такую помощь», — признается Саша Казанцева.
Бесконечная гордость
Нынешний «месяц гордости», совпавший с протестными выступлениями под лозунгом Black Lives Matter, несколько приостановил уже давние споры о проблемах коммерциализации прайда — активисты в основном занимались поддержкой вышедших на американские улицы людей. Об этом говорит, например, количество публикаций на тему в их инстаграм-профилях, а часто протесты включали в себя и поддержку трансгендерных людей.
В России «месяц гордости» был ознаменован первым местным диджитал-прайдом, который организовали «Открытые». В рамках акции состоялись интернет-выступления таких мировых звезд, как Рошин Мерфи, двухдневный поток лекций, освещающих различные проблемы движения. Кроме того, «Открытые» привлекали поддержать «месяц открытости» и известных промоутеров. А журналист и продюсер Карен Шаинян на своем YouTube-канале выпустил документальный фильм «Священный русский квир», рассказывающий о становлении прайд-культуры в России, — от первых гей-клубов до нынешних побед. Фильм стал своего рода мостом между поколениями неравнодушных к ЛГБТК+-движению в стране.
Так что разговор о «размывании» пока актуален только в странах «первого мира». В других странах, от России до Уганды, любая поддерживающая сообщество активность, в том числе и «радужная» линейка — это важное событие в развитии местного ЛГБТК+-движения. А о коммерческой выгоде в таких обстоятельствах говорить и вовсе не приходится.