правила жизни кристиана бейла
Кристиан Бейл: «Я одинокий волк – а в идеале хотел бы стать невидимкой!»
GRAZIA: Кристиан, вам, наверное, жаль прощаться с образом Человека – летучей мыши?
КРИСТИАН БЕЙЛ: Конечно, да. Роль Бэтмена многое мне дала. Благодаря ей я не должен больше гадать, зазвонит мой телефон или нет. Теперь могу сам выбирать проекты – настоящая роскошь для актера! К тому же этот персонаж мне очень близок. Расставаться с ним – все равно что навсегда покидать лучшего друга.
GRAZIA: Чем ваш герой удивит зрителей в последней части эпопеи?
К.Б.: В новом фильме он будет пытаться разобраться в себе, чтобы понять, чего же на самом деле хочет и почему так поступает. Брюс Уэйн (альтер эго Бэтмена. – Примеч. Grazia) всем кажется беспечным плейбоем, но это лишь видимость. У него в душе накопилось слишком много боли, и он не может позволить ей управлять своей жизнью.
GRAZIA: Вашей партнершей стала Энн Хэтуэй, сыгравшая Женщину-кошку. Какие впечатления остались от совместной работы?
К.Б.: О, Энн невероятно привлекательна! Этот костюм смотрится на ней безупречно, не так ли? Да и таланта ей не занимать: я присутствовал на ее пробах и поразился тому, как быстро она вжилась в образ – словно в прошлой жизни и правда была кошкой! Буквально после пары реплик мы с Крисом (Кристофер Нолан – режиссер всех трех фильмов о Бэтмене. – Примеч. Grazia) переглянулись: вот наша героиня! И по-моему, не ошиблись – хотя решать, конечно, зрителям.
GRAZIA: Говорят, с вами непросто поладить на площадке. Это правда?
К.Б.: В какой-то степени да. Я из тех, кто полностью погружается в роль. На съемках разговариваю только после команды режиссера. А в перерывах молча расхаживаю туда-сюда – концентрируюсь на следующем эпизоде. Наверное, некоторым это кажется странным, но мне все равно. Каждый настраивается по-своему. Моя главная задача – сыграть как можно лучше, а остальное для меня не так уж и важно.
GRAZIA: Несколько лет назад в интернете появилась видеозапись инцидента, произошедшего на съемках фильма «Терминатор: Да придет спаситель», – вы оскорбляли оператора, потому что он не вовремя попался вам на глаза.
К.Б.: Да, это непростительно. Я действительно вел себя как идиот. Но тут же извинился и усвоил урок. С другой стороны, то, что вы видели, – это лишь четыре минуты трудной и изматывающей работы, которая продолжалась 77 дней. Иногда на площадке так устаешь, что совершаешь необдуманные и очень глупые поступки. Больше мне нечего добавить.
GRAZIA: Вам явно не нравится ажиотаж вокруг вашей персоны.
К.Б.: Ну да, я не чувствую себя суперзвездой или, не дай бог, моделью для подражания. Но если ты снимаешься в фильмах вроде «Бэтмена», неизбежно оказываешься в центре внимания. Остается только привыкнуть к этому, иначе постоянное давление тебя разрушит.
GRAZIA: Ваш сложный характер – следствие непростого детства?
К.Б.: Думаю, да. Ведь я начал работать в девять лет! Первые три года снимался в рекламе, а в двенадцать сыграл главную роль в «Империи солнца» Стивена Спилберга. Я был лишен всего того, что обычные мальчики воспринимают как должное, и, конечно, это повлияло на мой характер. Помню, в одночасье оказалось, что все девочки в классе мечтают со мной встречаться – я же знаменитость! А парни, естественно, на меня страшно злились и даже пару раз пытались побить. Сами понимаете, настоящими друзьями при таком раскладе не обзаведешься. И я довольно долго – примерно до 20 лет – жил в жуткой депрессии. Но со временем изменился, стал сильнее.
GRAZIA: И какой он теперь – «исправленный» Кристиан Бейл?
К.Б.: Я одинокий волк – а в идеале и вовсе хотел бы стать невидимкой. (Смеется.) Мне не нужны персональные ассистенты, шоферы, личные повара и прочие помощники. Я езжу на обычной машине, веду замкнутый образ жизни, редко хожу на вечеринки.
Правила жизни Кристиана Бейла
В списке великих актеров я бы предпочел быть третьим с конца.
Друзья ценны тем, что постоянно напоминают мне о том, что я бросил школу в 16 лет и что у меня нет никакой сраной квалификации.
Я люблю жесткую критику. Меня заводит, когда люди, посмотрев мой фильм, говорят: «Черт, ты сыграл чуть лучше, чем сыграла бы дохлая пикша». Или: «Ты самый дерьмовый актер, когда-либо попадавший на пленку».
Я не учился актерскому мастерству, если не считать пары занятий в YMCA (молодежная волонтерская христианская организация. — Esquire), когда мне было десять или одиннадцать. Я изображал жареное яйцо.
Моя мать была танцовщицей, а отец пилотом. Но чтобы сказать, повлияло ли это на мою карьеру, мне надо сходить к психотерапевту.
Детство заканчивается тогда, когда начинается ответственность. В тринадцать лет я сыграл в «Империи солнца» (фильм Стивена Спилберга 1987 года. — Esquire), и мое детство на этом закончилось, потому что отец из-за болезни потерял работу, и кормильцем семьи вдруг стал я.
Рядом с домом, где я жил в детстве, был большой лес. Он начинался прямо от забора. Мне было тогда лет восемь, и больше всего я любил гулять в одиночку по этому лесу после наступления темноты. В одиннадцать вечера, в полночь или даже позже я забирался в самую чащу. Было страшно, но я не разрешал себе оглядываться — и неважно, что за звуки доносились из-за спины. В этом и была вся суть: это нечто, этот страх и этот колодец тьмы, в который ты погружаешься глубже и глубже. Так я впервые что-то узнал о себе.
Нет никакой судьбы. Есть то, что ты делаешь, и то, за что ты боишься браться.
Я всегда и во всем ищу темные места — как гриб, который растет в тени и пухнет от сочного жирного дерьма. Но, мне кажется, нет ничего плохого в том, чтобы быть грибом.
Если бы мне дали шанс родиться заново и стать кем-то другим, я бы стал совершенно конкретным человеком — Марком Маркесом (знаменитый испанский мотогонщик. — Esquire). Это тот парень, который пришел в мотогонки и сразу стал чемпионом.
Мои мотоциклетные дни в прошлом. Сами смотрите: у меня стальное запястье, титановая ключица, мою руку скрепляют 25 винтов, а еще как-то раз я перелетел через руль, и мне оторвало кусок пальца. Но мне пришили его обратно.
Единственная вещь, которой я одержим сегодня — это сон. И это удовольствие, которое может себе позволить каждый.
Интервью всегда превращает интервьюируемого в величайшего мастера того, что он делает. Я ненавижу, когда меня называют лучшим актером поколения, потому что у них все лучшие актеры поколения.
Мне неинтересна жизнь других актеров, и я не понимаю людей, которым интересна моя. Если ты слишком много знаешь о человеке, которого видишь на экране, это мешает тебе смотреть на него чистыми глазами — не смешивать его персонаж с ним самим.
Когда ко мне пришли и предложили сыграть Бэтмена, я подумал, что это, типа, насмешка какая-то.
Я полюбил комиксы про супергероев только тогда, когда понял, что относиться к этому надо как к современной мифологии. Я всегда любил древнегреческие мифы, а тут вдруг понял, что супергерои тоже боги, просто современные, истории которых когда-нибудь будут изучать как древнюю американскую мифологию.
К сожалению, Бэтмен не может говорить с английским акцентом. Меня, англичанина, об этом предупредили сразу.
В кино существует странная закономерность: чем легче роль, тем больше за нее платят.
Есть мнение, что серьезный подход к кино возможен только в малобюджетных независимых фильмах. Но я ненавижу этот снобизм.
Сейчас у меня особый период в карьере — играю евреев.
После «Исхода» (фильм Ридли Скотта о Моисее с Бейлом в главной роли. — Esquire), я могу сказать, что знаю ветхозаветные книги намного лучше абсолютного большинства тех, кто ходит в церковь. Бытие, Исход, Левит, Числа и Второзаконие — я прочитал их по несколько раз и знаю в этих книгах такие места, на которые проповедники никогда никому не укажут. Например, вы знали, что Моисей испытал садистское наслаждение, убив три тысячи своих людей, причем большинство из них предварительно заставил съесть золото? А этот эпизод из книги Чисел — глава 31 стих 13 (в котором войско Моисея уничтожает мадианитян. — Esquire)? Да с этим же только в Гаагский трибунал! Он приказывает: давайте убьем их всех. Но нет, постойте. Всех, но только не девственниц. Солдаты, они для вас.
Если бы Моисей боролся с Египетской империей сегодня, его бы точно признали международным террористом.
Обвинять исторические фильмы в неаккуратности может любой идиот. В конце концов, мы ведь говорим там на английском.
Режиссеры вечно уверяют, что не будут снимать этот фильм, если ты откажешься в нем сыграть, а потом идут к другому актеру и говорят: «Слушай, я написал это специально под тебя».
Я не люблю быть среди людей из кинобизнеса, хотя на самом деле они ничем не отличаются от всех остальных. Просто много жестикулируют.
Есть одна штука, которую мне постоянно говорят все вокруг. Типа, знаешь, что мы заметили? Что ты ненавидишь быть среди победителей. Что ты любишь неудачников, и чем больший перед тобой неудачник, тем ты больше его любишь. Что ж, успешные люди действительно планируют каждую свою минуту и никогда не тратят времени зря, а вот неудачникам насрать на время, и поэтому мне с ними гораздо интересней.
Отец всегда говорил мне: скука — это грех. С этим и живу.
Жена сказала как-то, что ей плевать, если я разжирею. На твоем фоне, говорит, я буду выглядеть стройнее.
Я ненавижу, когда меня фотографируют. Просто не выношу. Наверное, поэтому на большинстве фото я выгляжу так, будто у меня столбняк.
Я кажусь умным и интересным только тогда, когда рядом толковый сценарист.
Не так давно я подумал: «Черт, а мне ведь уже 40, а я все еще такой невзрослый». А потом мне предложили сняться в одном кино. Они говорят: «Ну, это будет кино про отношения отца и сына». А я такой: «И кто будет играть отца?» И тут же сам себе: «Черт, я же сам давно уже отец».
Все анекдоты, которые я знаю, мне рассказала дочь. Что обычно говорит буддист продавцу хот-догов? «Дайте мне один со всем».
Расставшись с Бэтменом, я буду по нему скучать. Мне очень не хватает этой теплой потной резины на роже.
О том, что у тебя внутри, люди должны только гадать.
Правила жизни Кристиана Бейла
ДРУЗЬЯ ЦЕННЫ ТЕМ, что постоянно напоминают мне о том, что я бросил школу в 16 лет и что у меня нет никакой сраной квалификации.
Я НЕ УЧИЛСЯ АКТЕРСКОМУ МАСТЕРСТВУ, если не считать пары занятий в YMCA (молодежная волонтерская христианская организация. ), когда мне было десять или одиннадцать. Я изображал жареное яйцо.
МОЯ МАТЬ БЫЛА ТАНЦОВЩИЦЕЙ, а отец пилотом. Но чтобы сказать, повлияло ли это на мою карьеру, мне надо сходить к психотерапевту.
ДЕТСТВО ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ТОГДА, когда начинается ответственность. В тринадцать лет я сыграл в «Империи солнца» (фильм Стивена Спилберга 1987 года), и мое детство на этом закончилось, потому что отец из-за болезни потерял работу, и кормильцем семьи вдруг стал я.
РЯДОМ С ДОМОМ, где я жил в детстве, был большой лес. Он начинался прямо от забора. Мне было тогда лет восемь, и больше всего я любил гулять в одиночку по этому лесу после наступления темноты. В одиннадцать вечера, в полночь или даже позже я забирался в самую чащу. Было страшно, но я не разрешал себе оглядываться — и неважно, что за звуки доносились из-за спины. В этом и была вся суть: это нечто, этот страх и этот колодец тьмы, в который ты погружаешься глубже и глубже. Так я впервые что-то узнал о себе.
НЕТ НИКАКОЙ СУДЬБЫ. Есть то, что ты делаешь, и то, за что ты боишься браться.
Я ВСЕГДА И ВО ВСЕМ ИЩУ ТЕМНЫЕ МЕСТА — как гриб, который растет в тени и пухнет от сочного жирного дерьма. Но, мне кажется, нет ничего плохого в том, чтобы быть грибом.
ЕСЛИ БЫ МНЕ ДАЛИ ШАНС родиться заново и стать кем-то другим, я бы стал совершенно конкретным человеком — Марком Маркесом (знаменитый испанский мотогонщик). Это тот парень, который пришел в мотогонки и сразу стал чемпионом.
МОИ МОТОЦИКЛЕТНЫЕ ДНИ в прошлом. Сами смотрите: у меня стальное запястье, титановая ключица, мою руку скрепляют 25 винтов, а еще как-то раз я перелетел через руль, и мне оторвало кусок пальца. Но мне пришили его обратно.
ЕДИНСТВЕННАЯ ВЕЩЬ, КОТОРОЙ Я ОДЕРЖИМ СЕГОДНЯ — это сон. И это удовольствие, которое может себе позволить каждый.
ИНТЕРВЬЮ ВСЕГДА ПРЕВРАЩАЕТ ИНТЕРВЬЮИРУЕМОГО в величайшего мастера того, что он делает. Я ненавижу, когда меня называют лучшим актером поколения, потому что у них все лучшие актеры поколения.
МНЕ НЕИНТЕРЕСНА ЖИЗНЬ ДРУГИХ АКТЕРОВ, и я не понимаю людей, которым интересна моя. Если ты слишком много знаешь о человеке, которого видишь на экране, это мешает тебе смотреть на него чистыми глазами — не смешивать его персонаж с ним самим.
КОГДА КО МНЕ ПРИШЛИ и предложили сыграть Бэтмена, я подумал, что это, типа, насмешка какая-то.
Я ПОЛЮБИЛ КОМИКСЫ про супергероев только тогда, когда понял, что относиться к этому надо как к современной мифологии. Я всегда любил древнегреческие мифы, а тут вдруг понял, что супергерои тоже боги, просто современные, истории которых когда-нибудь будут изучать как древнюю американскую мифологию.
К СОЖАЛЕНИЮ, Бэтмен не может говорить с английским акцентом. Меня, англичанина, об этом предупредили сразу.
В КИНО СУЩЕСТВУЕТ СТРАННАЯ ЗАКОНОМЕРНОСТЬ: чем легче роль, тем больше за нее платят.
ЕСТЬ МНЕНИЕ, что серьезный подход к кино возможен только в малобюджетных независимых фильмах. Но я ненавижу этот снобизм.
СЕЙЧАС У МЕНЯ ОСОБЫЙ ПЕРИОД в карьере — играю евреев.
ПОСЛЕ «ИСХОДА» (фильм Ридли Скотта о Моисее с Бейлом в главной роли), я могу сказать, что знаю ветхозаветные книги намного лучше абсолютного большинства тех, кто ходит в церковь. Бытие, Исход, Левит, Числа и Второзаконие — я прочитал их по несколько раз и знаю в этих книгах такие места, на которые проповедники никогда никому не укажут. Например, вы знали, что Моисей испытал садистское наслаждение, убив три тысячи своих людей, причем большинство из них предварительно заставил съесть золото? А этот эпизод из книги Чисел — глава 31 стих 13 (в котором войско Моисея уничтожает мадианитян)? Да с этим же только в Гаагский трибунал! Он приказывает: давайте убьем их всех. Но нет, постойте. Всех, но только не девственниц. Солдаты, они для вас.
ЕСЛИ БЫ МОИСЕЙ БОРОЛСЯ с Египетской империей сегодня, его бы точно признали международным террористом.
ОБВИНЯТЬ ИСТОРИЧЕСКИЕ ФИЛЬМЫ в неаккуратности может любой идиот. В конце концов, мы ведь говорим там на английском.
РЕЖИССЕРЫ ВЕЧНО УВЕРЯЮТ, что не будут снимать этот фильм, если ты откажешься в нем сыграть, а потом идут к другому актеру и говорят: «Слушай, я написал это специально под тебя».
Я НЕ ЛЮБЛЮ быть среди людей из кинобизнеса, хотя на самом деле они ничем не отличаются от всех остальных. Просто много жестикулируют.
ЕСТЬ ОДНА ШТУКА, которую мне постоянно говорят все вокруг. Типа, знаешь, что мы заметили? Что ты ненавидишь быть среди победителей. Что ты любишь неудачников, и чем больший перед тобой неудачник, тем ты больше его любишь. Что ж, успешные люди действительно планируют каждую свою минуту и никогда не тратят времени зря, а вот неудачникам насрать на время, и поэтому мне с ними гораздо интересней.
ОТЕЦ ВСЕГДА ГОВОРИЛ МНЕ: скука — это грех. С этим и живу.
ЖЕНА СКАЗАЛА КАК-ТО, что ей плевать, если я разжирею. На твоем фоне, говорит, я буду выглядеть стройнее.
Я НЕНАВИЖУ, когда меня фотографируют. Просто не выношу. Наверное, поэтому на большинстве фото я выгляжу так, будто у меня столбняк.
Я КАЖУСЬ УМНЫМ и интересным только тогда, когда рядом толковый сценарист.
НЕ ТАК ДАВНО Я ПОДУМАЛ: «Черт, а мне ведь уже 40, а я все еще такой невзрослый». А потом мне предложили сняться в одном кино. Они говорят: «Ну, это будет кино про отношения отца и сына». А я такой: «И кто будет играть отца?» И тут же сам себе: «Черт, я же сам давно уже отец».
ВСЕ АНЕКДОТЫ, которые я знаю, мне рассказала дочь. Что обычно говорит буддист продавцу хот-догов? «Дайте мне один со всем».
РАССТАВШИСЬ С БЭТМЕНОМ, я буду по нему скучать. Мне очень не хватает этой теплой потной резины на роже.
О ТОМ, ЧТО У ТЕБЯ ВНУТРИ, люди должны только гадать.
Кристиан Бейл
В списке великих актеров я бы предпочел быть третьим с конца.
Друзья ценны тем, что постоянно напоминают мне о том, что я бросил школу в 16 лет и что у меня нет никакой сраной квалификации.
Я люблю жесткую критику. Меня заводит, когда люди, посмотрев мой фильм, говорят: «Черт, ты сыграл чуть лучше, чем сыграла бы дохлая пикша». Или: «Ты самый дерьмовый актер, когда-либо попадавший на пленку».
Я не учился актерскому мастерству, если не считать пары занятий в YMCA (молодежная волонтерская христианская организация. — Esquire), когда мне было десять или одиннадцать. Я изображал жареное яйцо.
Моя мать была танцовщицей, а отец пилотом. Но чтобы сказать, повлияло ли это на мою карьеру, мне надо сходить к психотерапевту.
Детство заканчивается тогда, когда начинается ответственность. В тринадцать лет я сыграл в «Империи солнца» (фильм Стивена Спилберга 1987 года. — Esquire), и мое детство на этом закончилось, потому что отец из-за болезни потерял работу, и кормильцем семьи вдруг стал я.
Рядом с домом, где я жил в детстве, был большой лес. Он начинался прямо от забора. Мне было тогда лет восемь, и больше всего я любил гулять в одиночку по этому лесу после наступления темноты. В одиннадцать вечера, в полночь или даже позже я забирался в самую чащу. Было страшно, но я не разрешал себе оглядываться — и неважно, что за звуки доносились из-за спины. В этом и была вся суть: это нечто, этот страх и этот колодец тьмы, в который ты погружаешься глубже и глубже. Так я впервые что-то узнал о себе.
Нет никакой судьбы. Есть то, что ты делаешь, и то, за что ты боишься браться.
Я всегда и во всем ищу темные места — как гриб, который растет в тени и пухнет от сочного жирного дерьма. Но, мне кажется, нет ничего плохого в том, чтобы быть грибом.
Если бы мне дали шанс родиться заново и стать кем-то другим, я бы стал совершенно конкретным человеком — Марком Маркесом (знаменитый испанский мотогонщик. — Esquire). Это тот парень, который пришел в мотогонки и сразу стал чемпионом.
Мои мотоциклетные дни в прошлом. Сами смотрите: у меня стальное запястье, титановая ключица, мою руку скрепляют 25 винтов, а еще как-то раз я перелетел через руль, и мне оторвало кусок пальца. Но мне пришили его обратно.
Единственная вещь, которой я одержим сегодня — это сон. И это удовольствие, которое может себе позволить каждый.
Интервью всегда превращает интервьюируемого в величайшего мастера того, что он делает. Я ненавижу, когда меня называют лучшим актером поколения, потому что у них все лучшие актеры поколения.
Мне неинтересна жизнь других актеров, и я не понимаю людей, которым интересна моя. Если ты слишком много знаешь о человеке, которого видишь на экране, это мешает тебе смотреть на него чистыми глазами — не смешивать его персонаж с ним самим.
Когда ко мне пришли и предложили сыграть Бэтмена, я подумал, что это, типа, насмешка какая-то.
Я полюбил комиксы про супергероев только тогда, когда понял, что относиться к этому надо как к современной мифологии. Я всегда любил древнегреческие мифы, а тут вдруг понял, что супергерои тоже боги, просто современные, истории которых когда-нибудь будут изучать как древнюю американскую мифологию.
К сожалению, Бэтмен не может говорить с английским акцентом. Меня, англичанина, об этом предупредили сразу.
В кино существует странная закономерность: чем легче роль, тем больше за нее платят.
Есть мнение, что серьезный подход к кино возможен только в малобюджетных независимых фильмах. Но я ненавижу этот снобизм.
Сейчас у меня особый период в карьере — играю евреев.
После «Исхода» (фильм Ридли Скотта о Моисее с Бейлом в главной роли. — Esquire), я могу сказать, что знаю ветхозаветные книги намного лучше абсолютного большинства тех, кто ходит в церковь. Бытие, Исход, Левит, Числа и Второзаконие — я прочитал их по несколько раз и знаю в этих книгах такие места, на которые проповедники никогда никому не укажут. Например, вы знали, что Моисей испытал садистское наслаждение, убив три тысячи своих людей, причем большинство из них предварительно заставил съесть золото? А этот эпизод из книги Чисел — глава 31 стих 13 (в котором войско Моисея уничтожает мадианитян. — Esquire)? Да с этим же только в Гаагский трибунал! Он приказывает: давайте убьем их всех. Но нет, постойте. Всех, но только не девственниц. Солдаты, они для вас.
Если бы Моисей боролся с Египетской империей сегодня, его бы точно признали международным террористом.
Обвинять исторические фильмы в неаккуратности может любой идиот. В конце концов, мы ведь говорим там на английском.
Режиссеры вечно уверяют, что не будут снимать этот фильм, если ты откажешься в нем сыграть, а потом идут к другому актеру и говорят: «Слушай, я написал это специально под тебя».
Я не люблю быть среди людей из кинобизнеса, хотя на самом деле они ничем не отличаются от всех остальных. Просто много жестикулируют.
Есть одна штука, которую мне постоянно говорят все вокруг. Типа, знаешь, что мы заметили? Что ты ненавидишь быть среди победителей. Что ты любишь неудачников, и чем больший перед тобой неудачник, тем ты больше его любишь. Что ж, успешные люди действительно планируют каждую свою минуту и никогда не тратят времени зря, а вот неудачникам насрать на время, и поэтому мне с ними гораздо интересней.
Отец всегда говорил мне: скука — это грех. С этим и живу.
Жена сказала как-то, что ей плевать, если я разжирею. На твоем фоне, говорит, я буду выглядеть стройнее.
Я ненавижу, когда меня фотографируют. Просто не выношу. Наверное, поэтому на большинстве фото я выгляжу так, будто у меня столбняк.
Я кажусь умным и интересным только тогда, когда рядом толковый сценарист.
Не так давно я подумал: «Черт, а мне ведь уже 40, а я все еще такой невзрослый». А потом мне предложили сняться в одном кино. Они говорят: «Ну, это будет кино про отношения отца и сына». А я такой: «И кто будет играть отца?» И тут же сам себе: «Черт, я же сам давно уже отец».
Все анекдоты, которые я знаю, мне рассказала дочь. Что обычно говорит буддист продавцу хот-догов? «Дайте мне один со всем».
Расставшись с Бэтменом, я по нему скучаю. Мне очень не хватает этой теплой потной резины на роже.
О том, что у тебя внутри, люди должны только гадать.
Читайте правила жизни других знаменитостей здесь.
Интервью с Кристианом Бэйлом
Кристиан Бэйл рассказал о бойце, залысинах, Марке Уолберге, скандалах и похудении.
Вы выглядите как дублер капитана Джека Воробья. С чего бы вдруг?
Безработица. Когда закончились съемки «Бойца», я побрил голову наголо, чтобы не было этих залысин и все ровно отросло. Вот так я выгляжу, когда не работаю.
Роль у вас была мало располагающая к тщеславию.
Да уж, тщеславием там совершенно не пахло, правда? Я с большим удовольствием над ней работал, потому что мог общаться с парнем, которого играл. Ему нравилось, что я его играю, так что мы отлично проводили время. Мы прошлись по всем местам, где он зависал в Лоуэлле, штат Массачусетс, – не только барам, но и наркопритонам. Во многих из этих мест мы снимали. Потом он приехал в Лос-Анджелес, и мы просто тусовались вместе и тренировались три или четыре недели подряд. И так постепенно, как лягушка, которая не замечает, что ее варят заживо, я превратился в Дики. Было круто.
Дики был наркоманом, который разрушил свою жизнь и чуть не утянул на дно своего брата. Что вас в нем привлекло?
Таких персонажей один на миллион, и было здорово немного пожить в его шкуре. Он многогранная личность, мнения о нем расходятся. Когда о нем читаешь, то возникает негативное впечатление, но стоит с ним познакомиться, и сразу: «Боже, я хочу выпить с этим парнем еще по рюмке». Удивительно было видеть человека с таким огромным потенциалом, который умудрялся не замечать его, весь его промотал, опустился на самое дно и ниже, а потом вернулся, хохоча до упаду.
Каково было играть реального человека, который даже присутствовал с вами на площадке?
С ним мне работать понравилось, а кто-то другой, может быть, и мешал бы. Но он, честное слово, он ходит по улицам Лоуэлла как мэр. Если бы он захотел, наши съемки прошли бы куда менее гладко.
Фильм сняли всего за 33 дня. Вам по душе такой плотный график?
Мне нравится работать на такой скорости. У нас больше времени ушло на подготовку, чем собственно на съемки, и материал набирался быстро, как снежный ком. Многое происходило по инерции – Дики никогда не останавливается, всегда движется вперед, даже когда этого делать не стоит. Мне показалось правильным, что это отражалось в самом процессе съемок.
Как они прошли? Вы с режиссером Дэвидом О. Расселом известны своей… как бы это сказать… пылкостью на площадке.
Кажется, у многих были странные опасения, что смесь из меня, Дэвида и Марка Уолберга получится довольно гремучей, но все прошло как нельзя лучше. Эти люди были бы разочарованы, увидев, как гладко мы сработались. Ни одного неприличного слова на площадке. Да, мы общались неформально, но это было рабочее общение. Если ты сумел преодолеть натянутость в общении с режиссером, то уже не беспокоишься о том, что заденешь его чувства или не согласишься с ним. В конце концов, последнее слово всегда за режиссером – таковы правила игры. Но ты все равно будешь скандалить и спорить. И это замечательно, иначе представляете, какая на съемках была бы скучища? Дэвид, надо сказать, один из нелепейших людей, что мне встречались, и при этом один из умнейших и на редкость серьезный к тому же. А это отличная комбинация, особенно с такой публикой.
Как вам понравилось работать с Марком?
Весьма. Мне показалось, что для него этот фильм важнее, чем все то, что он делал раньше. Очевидно, что в этой истории для него было много личного: они с Микки земляки и были знакомы между собой. Он все время тренировался, соорудил у себя дома боксерский ринг, чтобы готовиться к съемкам. Мы приходили туда и занимались. Парень много отдал этому фильму.
Судя по вашей игре, вы тоже много отдали. У вас репутация актера, который не выходит из образа на всем протяжении съемок, это правда?
Да, говорят, будто я все время нахожусь в образе. Сам я никогда такого не заявлял. Я просто делаю то, что кажется правильным. Иногда я стараюсь все время говорить с акцентом персонажа, потому что у меня не получается быстро менять голоса. Люди видят это и говорят: «О, он в образе». Но я совершенно не уверен, что это на самом деле так. У меня нет актерского образования, я не адепт Метода или чего-то такого, я просто делаю то, что кажется правильным.
Вас не напрягало снова быть «тем парнем, который сбрасывает вес»?
Честно говоря, довольно смешно слушать людей, которые считают это каким-то сраным трюком – в этом столько высокомерия. Господи, они действительно, что ли, не понимают, как тяжело это дается? Они как будто говорят: «Ой, для него это легко, потому что он уже много раз так делал». Это не легко, это не забавно – это ужасно. Я бы никогда не пошел на это, но мне понравилась роль, а мой персонаж – боксер полусреднего веса и любитель крэка. Не знаю, как вы, а я никогда не видел ни тех, ни других хотя бы с граммом жира. Так что тут ничего другого просто не остается. Мне говорили, что кто-то еще написал про мою «фирменную потерю веса». Я этому парню нассал бы в ботинки с большим удовольствием.
Судя по фильму, вы бы скорее предпочли вытащить его на ринг. Вы приобрели какие-то боксерские навыки?
Против любителей типа меня – да, но когда оказываешься на ринге с профессионалами вроде Микки или Дики, быстро понимаешь свои пределы. Я начинал с того, что просто лупил их – по крайней мере, их перчатки – в течение трех минут, и уставал просто смертельно, ощущение было такое, что у меня сейчас будет сердечный приступ. А потом они же еще и бьют в ответ, и тут ты понимаешь: «Мне не место на этом ринге. Что я здесь забыл? Надо срочно валить отсюда». Никогда я больше не буду смотреть бой с комментариями типа «Мочи его! Что ты там, заснул?» и думать «Какого хрена они выглядят такими вялыми?» Уровень подготовки, уровень навыка, наконец, состязание умов, которое происходит на ринге, – все это восхитительно.
Было очень много разговоров про «Оскар»… Вам еще есть до него какое-то дело?
Есть – и это замечательно. Я же человек: мне нравится, когда фильм привлекает внимание. Он уже привлек гораздо больше, чем я ожидал. Людям действительно нравится.
Что для вас важнее на этом этапе: признание коллег или кассовые сборы?
У вас были и коммерчески успешные, и провальные фильмы. Что вы чувствовали, когда «Темный рыцарь» стал феноменом?
Вы знаете, я был поражен. То, что этот фильм стал настоящим культурным феноменом, просто удивительно. Может быть, кто-то и способен такое предвидеть, но для меня это всегда сюрприз. Во время съемок я никогда не размышляю над тем, что люди скажут про фильм, я просто думаю: «Постараемся сработать как можно лучше».
Как вы думаете, почему столько людей нашли в нем что-то для себя?
Понятия не имею. Серьезно, когда дело касается моих фильмов, я за деревьями леса не вижу. Кроме того, мне не очень-то и хочется над этим задумываться. Мы же не садились и не планировали ничего такого заранее. Просто так случилось. Думаю, если сесть и спланировать что-то вроде «Давайте сделаем фильм, который будет близок многим людям и станет культурным феноменом на ближайшее десятилетие», выйдет лажа. Тут всегда есть элемент такого: «Это случилось… мы не уверены, как именно, но оно произошло». Конечно, кто-то вроде Криса Нолана – игрок совершенно иного класса, нежели человек вроде меня. Не знаю, думал ли он об этом, но я – точно нет. Я вообще никогда о таком не думаю.
Чувствуете ли вы какое-то давление, приступая к съемкам «Возвращения Темного рыцаря»?
Вообще никакого. Я знаю только, что это с большой вероятностью будет последняя часть.
Это решено?
Ну, я не сказал бы, что решено окончательно. Если Крис скажет: «Слушай, у меня есть еще одна история, и мне она кажется интересной», то да, отлично, я готов сниматься. Просто мне всегда казалось, что будет три части, но я могу и ошибаться. В общем, не знаю, может быть, со мной что-то не так, но давления я никакого не ощущаю.
Вам нравится перспектива возвращения к ранее сыгранному персонажу?
Да. Очень нравится. Опять же, можно не беспокоиться за свою трудоустроенность! (Смеется) Получился отличный фильм, который также стал хорошим, коммерчески успешным боевиком. Я пытался добиться этого на каких-то своих прошлых проектах и все задавался вопросом: «Почему эти фильмы не могут быть лучше? Почему, если там есть несколько взрывов и спецэффекты, то уже не может быть классного сюжета?» Мне кажется, Крис замечательно справился с ответом на этот вопрос.
Каково было работать с Крисом на проекте поменьше – «Престиже»?
Мне понравилось. Мы все хорошо знали друг друга, и было удобно работать с маленькой съемочной группой. Это как катер, который может быстро менять курс, если мы решили: «Что-то не работает, давайте лучше сделаем вот так». А «Бэтмен» – это как здоровенный грузовой корабль: когда нужно поменять курс, это затрагивает сотни людей, стоящих за тобой.
Можете выдать какие-нибудь подробности, что там будет?
Если я вам скажу, через это окно влетит пуля и убьет меня. Кроме того, мне как-то даже нравится вся эта атмосфера таинственности, которую Крис разводит вокруг своих фильмов, – я с удовольствием ему подыгрываю. Но вы бы удивились, узнав, как мало я на самом деле знаю. Я беседовал с Крисом, и он обещал посвятить меня в детали, как только решит, что время пришло, – он знает, сколько времени мне нужно дать.
Пока вы работали вместе, он рассказал вам, о чем будет «Начало»?
(Смеется) Я не спрашивал! Когда люди интересуются у меня насчет моих собственных фильмов, я всегда думаю: «Не важно, как считаю я, важно, как считаете вы. Правильное или неправильное, это ваше собственное восприятие фильма, вот и все». Правда, я таки задал ему один вопрос… но не скажу, какой. Вышло, что поддразниваю. Извините.
В третьем «Бэтмене» к вам присоединится Том Харди – ждете этого?
Да. Похоже, этот парень выкладывается на площадке по полной. То есть, он действительно старается. Я не встречал его лично, но видел в «Начале» и в «Бронсоне». Судя по всему, он из тех, кто с удовольствием идет на крайности. Думаю, у него многое впереди…
Кстати, думали ли вы, ребенком снимаясь в «Империи Солнца», что вас ждет блестящая карьера?
Нет. Даже представить не мог. Помню только, что мы мотались по Испании, помню самолеты, шанхайские толпы, уток, которым перерезали горло прямо на улице… Помню, что я все время был сам по себе, далеко от родителей, и поэтому отрывался и валял дурака, путешествуя по разным странам. Было замечательно. Но нет, я не рассматривал это как занятие, с которым пойду по жизни.
Осознавали ли вы, что работаете с «самим Стивеном Спилбергом»?
Нет. Мне тогда на это было плевать. Счастье в неведении – в этом есть положительные стороны, даже когда становишься старше. Иногда, когда не знаешь лишнего, можешь избежать ненужных сравнений и заниженной самооценки. Конечно, я знал, что он режиссер, но имело ли это для меня какое-то значение? Нет.
Поддерживаете с ним отношения?
Да, вот на той неделе получил от него сообщение. Мы уже пару лет не виделись, но обмениваемся посланиями через общих друзей.
Что за сообщение?
Ха! Ну, знаете, милая дружеская весточка…
Каково это – быть знаменитым подростком?
Мне не понравилось. Это было вообще не мое. Наверное, комуто легко справляться со славой, но меня она ужасно раздражала и смущала. И, конечно, ужасно надоедало, что каждый считал своим долгом сказать «Уж тебе-то это совсем не к лицу», когда меня поймали за кражу в магазине. Почему именно мне это, спрашивается, не к лицу? Я не был каким-то особенным. Так что я бы вполне обошелся без этой стороны медали. Мне понравилось путешествовать, я получил много интересного опыта, но если кто-то из моей семьи – племянницы или дочь – захочет начать в этом возрасте, я готов поверить в них и поддержать их, но сочту своим долгом сказать: «Только ни в коем случае не начинай профессиональную карьеру».
Почему? Индустрия в целом была к вам довольно благосклонна.
Да, но только после долгой и упорной работы. Послушайте, я не хочу жаловаться – если бы дела шли хуже, мне пришлось бы оставить занятие, которое мне по-настоящему нравится, – но я действительно был слишком молод. В этом возрасте нужно быть безымянным, нужно ввязываться во всякие неприятности, чтобы при этом никто не знал, кто ты такой. Когда все тебя знают, это все портит: «Блин, из-за этого только меня-то и поймают».
Как вы думаете, что позволило вам избежать печального опыта а-ля Ривер Феникс?
То, что я не хотел иметь с этим ничего общего. Я держался подальше – я даже сказал: «Мне вообще разонравилось это занятие». Потом подвернулась пара предложений, которые показались мне интересными. Но я не желал быть в первых рядах и в эпицентре событий. Это было не для меня. И все еще остается не для меня. Знаю, из уст актера звучит смешно, но я не люблю быть в центре внимания. Я вполне доволен, оставаясь в стороне.
Странный выбор работы, в таком случае…
Это потому, что вы всегда можете спрятаться за персонажа?
Ну, не то чтобы спрятаться, скорее, общаться посредством другого персонажа. Я не прячусь – просто другие люди мне интереснее, чем я сам. Про себя я все знаю, а вот про других хочу узнать побольше.
Правда ли, что на съемках «Генриха V» Кеннет Брана отговорил вас заканчивать карьеру в молодом возрасте?
Нет… Тогда было много факторов, и у меня появились различные обязательства, которые приходят, когда начинаешь зарабатывать деньги. Все было немного сложнее.
Уже тогда на вас лежала финансовая ответственность?
Да – и уйти было не так-то просто. Я не нуждался в деньгах, но… знаете… в итоге они оказались кстати.
С тех пор стало понятно, что актерство для вас – не только источник дохода. На каждого «Бэтмена» у вас приходится пропитанная потом и измазанная в грязи роль типа «Спасительного рассвета». Каково было сниматься у знаменитого психа Вернера Херцога?
Вернер – псих в лучшем смысле этого слова: без него мир был бы ужасно скучным. Он – Джекилл и Хайд, и я надеюсь, что мы с ним еще поработаем. Я как-то понял, что не могу представить себе съемки у Вернера в более или менее цивилизованной обстановке: джунгли оказались идеальным местом, и я отлично провел время в его компании.
Съемки действительно оказались таким хаосом, как рассказывают?
С нами работали люди, которым грозило десять лет тюрьмы, члены съемочной группы постоянно увольнялись, а нам самим приходилось искать мопеды, чтобы добираться до съемочной площадки. Вернер так и не прочитал сценарий и каждый день импровизировал. Он запрыгивал в фургон и пытался скрыться от всех, чтобы снимать только со мной, Стивом Заном и оператором. Мы постоянно веселились и разыгрывали друг друга.
Херцог говорит, что вы «лучший из своего поколения».А кем из своих современников восхищаетесь вы?
Я восхищаюсь любым, кто может встать перед камерой и строить из себя полного идиота. Серьезно. Мало кто на такое способен. Многие могут показывать пальцем, критиковать и говорить, что, дескать, плохо сыграно – а ты вот пойди и сам попробуй. Теми, кто такое может, я действительно восхищаюсь. Граница между полным унижением и ох…ной игрой довольно тонка.
Приносит ли вам работа с режиссерами вроде Вернера Херцога большее удовлетворение, чем структурированные крупнобюджетные проекты вроде четвертого «Терминатора»?
Да. Во-первых, на маленьких проектах в съемочном графике есть элемент хаоса, и это мне нравится; остается место случаю. Проблема с крупными фильмами в том, что огромные ресурсы подавляют изобретательность, съемки становятся чересчур регламентированными и вылизанными. Когда у тебя полно документов, расписывающих, что ты должен делать день ото дня, теряется эта искорка, и уже нельзя сказать: «Почему бы нам просто не разобраться с этим на месте? Почему мы должны отчитываться о малейшем изменении в планах?» Может быть, поэтому экшн-фильмам редко удается то, что удается Крису, который умеет как-то совмещать эти крайности.
В этом была проблема «Терминатора»?
Для меня еще слишком рано делать какой-то анализ. В конце концов, мы же просто снимаем фильмы – не хочется переходить на личности. Не знаю… я еще недостаточно дистанцировался от него.
Вы бы согласились на еще одного «Терминатора»?
Эм… я… Они мне очень нравятся, правда. Но… я бы согласился только в том случае, если каждый элемент был на своем месте, и только в случае полного взаимопонимания. Иначе – нет.
Понравился ли вам фильм, который получился в итоге?
Эм… еще слишком рано. Это… э-э… для меня это равноценно разбалтыванию интимных подробностей.
Вы упоминали о своих ролях в боевиках, которые, как вам кажется, не выстрелили. Одним из них был, например, фильм «Власть огня». Хитом он не стал, но наверняка это был хороший опыт в плане подготовки к вашим нынешним блокбастерам?
В какой-то степени – да, наверняка. Но я так мало анализирую и копаюсь в себе, что не могу с уверенностью этого сказать. Но, бесспорно, я понял многое из того, что потом вложил в «Бэтмена» – в основном, глядя на происходящее и понимая, что именно идет не так. Но Крис уже это предусмотрел: он бы ни за что не приступил к работе над фильмом, где что-то может пойти не так. Если вырисовывается какая-то проблема, он сначала с ней разберется, а потом продолжит работу. К сожалению, многие предпочитают мириться с подобными вещами, не понимая, что если маховик запущен, потом придется делать массу лишней работы. Такими вещами пренебрегают, а проблемы в итоге остаются нерешенными. Если, конечно, снимает не Крис или Майкл Манн – они работают круглые сутки без сна и отдают фильму все. Когда же работаешь с людьми, которые предпочитают хорошо высыпаться, проблемы так и будут накапливаться. Особенно на таких монструозных проектах.
Вы всегда хотели сниматься в таких «монстрах»?
Мне всегда хотелось попробовать – я уже объяснял, почему: с этими фильмами всегда кажется, что сюжет в них подкачал, и те части, от которых зритель на самом деле получает удовольствие, можно уместить минут в двадцать. Почему нельзя написать хорошую историю, частью которой были бы спецэффекты? Мне всегда хочется попробовать как можно больше. Теперь, кажется, я лучше понимаю, что мне нравится. Я не учился актерскому мастерству, не учился сниматься в таких фильмах, поэтому мне всегда казалось, что я могу научиться чему-то новому прямо в процессе. Так что я пробую разные фильмы и разные стили игры. Такой роскоши, как выбор, который есть у меня сегодня, завтра может не быть.
В разнообразии стилей и жанров вам не откажешь: как вам опыт съемок в вестерне «Поезд на Юму»?
О-о, хотел бы я, чтобы таких фильмов снимали побольше. Это был замечательный опыт, и мы так хорошо сработались с Расселом Кроу. Самое забавное, что Джеймс Мэнголд (режиссер – EMPIRE) меньше всего любил сцены со стрельбой.
Разве это не один из важнейших элементов вестерна?
За какую еще роль вам было бы интересно взяться?
Юный лорд Фаунтлерой.
Да неужели. Еще варианты?
Ха! Какое, однако, неудовольствие я наблюдаю. Ладно, я подумаю и сообщу вам позже…