покровские ворота богомолов актеры

Дядя Лёва

По пьесе Леонида Зорина «Покровские ворота»

вся творческая группа

Спектакль Константина Богомолова «Дядя Лёва» по пьесе «Покровские ворота» Леонида Зорина.

Для Театра на Бронной «Покровские ворота» — неслучайная пьеса: именно здесь ее сыграли впервые. Премьера вышла в 1974 году, а поставил ее Михаил Козаков, в то время — артист театра и звезда спектаклей Анатолия Эфроса. Зорин тогда уже был известным драматургом и сценаристом, с которым сотрудничали лучшие театры страны.

В премьере Театра на Бронной, как и во многих других проектах Богомолова, распределение ролей до последнего останется в тайне. Максимум, что можно раскрыть — имена артистов: в спектакле участвуют Лариса Богословская, Игорь Верник, Микита Ильинчик, Яна Кошкина, Вера Майорова, Аскар Нигамедзянов, Василиса Перелыгина, Александра Ребенок, Александра Ревенко, Ирина Старшенбаум, Александр Семчев, Людмила Хмельницкая, Владимир Храбров, Даниил Чуп, Иван Шабалтас.

Пространство и костюмы создает Лариса Ломакина — главный художник Театра на Бронной и бессменный соавтор Богомолова. Над мультимедиа работает видеохудожник Алан Мандельштам.

NB: В названии спектакля, ранее заявленного как «Покровские ворота», произошли изменения. В связи с художественным решением он переименован и теперь называется «Дядя Лёва».

Источник

Актер Александр Семчев — о работе в спектакле Богомолова по «Покровским воротам»

Константин Богомолов поставил «Покровские ворота» — его версия спектакля называется «Дядя Лева» и выходит в июне, а пока что прошли предпремьерные показы новой постановки. Антон Хитров поговорил с одной из звезд спектакля — Александром Семчевым.

— «Дядя Лева» — ваш второй проект в Театре на Бронной. В начале сезона вышел «Бэтмен против Брежнева» Саши Денисовой, где вы играете тещу главного героя. Как вам вообще этот театр?

— Мне оба раза повезло с командой. Люди приходят в этот театр заниматься делом. Я говорю не только об артистах: цеха, например, там замечательные, очень профессиональные. Дай бог, чтобы при новом руководстве все это расцветало.

— С пьесой Леонида Зорина знакомо гораздо меньше людей, чем с экранизацией Михаила Козакова. Вы сейчас ее впервые прочитали?

— Чем она вас удивила?

— Пьеса глубже, чем фильм. Надо отдать должное Константину Юрьевичу [Богомолову] — его решение диаметрально противоположно картине Козакова. У Козакова есть жанр, он, наверное, любил работать в эксцентрике, а наша история — про людей.

Мне кажется, Козаков делал свою историю, чтобы зрители отдыхали. Наша работа строже. Это Москва 50-х — стало быть, послевоенная. Мужчин мало. Очень непохожие люди вынуждены жить вместе в коммуналке. Не знаю, ответил, не ответил? Сейчас идет интенсив (напряженные репетиции. — Прим. ред.), скоро придут люди за деньги. У меня на самом деле сумбур в голове. Хочется соответствовать режиссерским задачам, поскольку это общий труд. Сейчас я не могу со стороны посмотреть на [Леву] Хоботова. У нас нет каких‑то образков, что называется. Каждый исполнитель идет прежде всего от себя.

— Новое название — отсылка к «Дяде Ване»? Вы видите в Хоботове чеховского героя?

— Не понимаю, при чем здесь «Дядя Ваня». Почему «Дядя Лева»? Ну в пьесе пожилой человек встречается с молодой девушкой. У кого‑то это, наверное, вызывает иронию. Я, кстати, не уверен, что Хоботов — главный герой. Все роли равноправны. У Костика своя история, у Маргариты и Саввы — своя.

— Если забыть о Чехове, вообще, какой для вас Хоботов?

— Стареющий мужчина. С какой‑то своей грустью. Ироничный, где‑то даже циничный, в том числе по отношению к себе. Не знаю даже, сформулирую ли я когда‑нибудь окончательно, что это за герой.

— Я тоже прочел пьесу, и меня больше всего заинтриговала Маргарита. Мы привыкли смотреть на нее как на комическую героиню, но что, если попробовать копнуть поглубже? Как вам кажется, что ей движет? Зачем она продолжает опекать бывшего мужа?

— Маргарита Павловна и Лев Евгеньевич прожили вместе 15 лет. Что бы между ними ни произошло, они уже приросли друг к другу. Знают слабости, привычки, сильные стороны. У Льва Евгеньевича ведь, что называется, рыло-то в пуху. Она об этом говорит — и про «кокотку с чувственным, порочным ртом», и про отлучки с дачи, отговорки, опоздания. Я не делаю его каким‑то тюфяком, он нормальный дядька. Какая‑то любовь между ними, на мой взгляд, остается, пусть это уже не любовь мужчины и женщины.

— Вот вы говорите — послевоенная Москва. А насколько для вас и для всей команды спектакля важен исторический контекст этого сюжета? Персонажи ведь застали войну, да и репрессии, скорее всего, тоже помнят.

— Мы не делаем на этом особого акцента. Очевидно, что из всех главных героев воевал один лишь Савва. Мы подумывали, что квартира раньше принадлежала тетушке Костика, а потом к ней подселили соседей — но интеллигентных, таких же, как она. От сохи, грубо говоря, там опять же только Савва. Остальные смотрят на него его с улыбкой, но все-таки принимают в силу своей интеллигентности. Все равно немножко другого сословия человечек.

— Вы работаете с Константином Богомоловым почти десять лет: если я не ошибаюсь, вашим первым общим проектом было «Событие» по Владимиру Набокову. Как, по-вашему, изменился его подход в театру?

— Это человек-успех. Ему важно быть успешным. Это здоровые амбиции, я вам скажу.

У Константина Юрьевича разные спектакли. Есть эпатажные, а есть очень человеческие, спокойные истории — как те же самые наши «Три сестры» мхатовские (в этом спектакле 2018 года, непривычно сдержанном, минималистичном и построенном на тонких нюансах, Александр Семчев играет доктора Чебутыкина. — Прим. ред.). Мы ведь в жизни не кряхтим, не охаем, не выражаем эмоции ярко. Мы философски подходим к событиям вокруг, оцениваем их про себя.

Меня порой оторопь берет: откуда у человека в 45 лет столько знаний про жизнь, про людей, про психологию? Я просто диву давался, когда он разбирал «Трех сестер» или вот нынешнюю историю. Открывал для себя человека. Он достаточно закрытый, но в репетициях открывался. Он придумщик, но опирается на материал, драматургическую логику. В работе с текстом он — будь здоров, что бы о нем ни говорили, ни писали злопыхатели.

— А актер он какой, по-вашему? Он ведь иногда подменяет артистов в своих спектаклях.

— Он точен. Играет за всех. Знает, что делает, знает, про что. Играет и за мужчин, и за женщин. [На репетициях] показывает так, что сразу все понимаешь. Он тонко чувствующий парень.

— Помимо Богомолова, в вашей карьере было немало режиссеров, которые стараются обновить язык театра, например Ян Клята и Оскарас Коршуновас. По вашим ощущениям, новый театр ставит перед артистами новые задачи?

— Конечно. Сейчас, в XXI веке, так нельзя играть, как играли в 80-х, 90-х годах. Наш зритель еще принимает такую игру, но это какая‑то нафталиновая штука. Когда хлопочут лицом, жеманятся, что‑то педалируют — сейчас это вызывает улыбку. Люди вцепились в какие‑то наработки и не хотят их отпускать. Чем отличается Константин Юрьевич — он умеет эти штампы счищать. Театр — это [то, что происходит] здесь, сейчас и со мной. Мы играем своими, что называется, фибрами души. Во всем этом деле важен отбор [выразительных средств], точность и чувство меры.

Повторюсь: мы в жизни не хлопочем лицами. Когда мы слушаем человека, мы внимаем молча, у нас не бывает тика глаз или щек. Наверное, все это начинается с системы образования, с системы подготовки кадров для театров.

— Персонажи Зорина живут в коммуналке. А вы когда‑нибудь жили под одной крышей с чужими людьми?

— Во время учебы жил в общежитии. Когда поступал [в театральный вуз], тоже жил в коммуналке. Соседи учились режиссуре, а по утрам и вечерам подметали улицы. Собирались на кухне, говорили о творчестве, выпивали, готовили гречневую кашу с сосисками. Комнат было четыре: двое одиноких и одна семья. Люди уживались. Да, занимали по утрам туалет и ванную. Но как‑то все было творчески, дружно, никто никогда не лез в чужие отношения — хотя я видел и скандалы. В той коммуналке даже собака жила. Ничего. Все жили.

— Зорин в «Покровских воротах» вспоминает Москву своей юности. Вы переехали в столицу в начале 90-х, на полвека позже, чем он. Скучаете по той Москве?

— Нет, у меня нет ни одного любимого места в Москве. Конечно, когда я переехал из маленького городка, для меня многие вещи были внове: французские духи, сигареты, первые палатки, появившиеся в перестроечное время. Я ходил, наблюдал, видел бомжей, беспредел, дорогие машины. Но как‑то спокойно относился.

— А нынешняя Москва как вам?

— Никак. Ну моют ее, мостят и прочее. Я мало бываю на людях — устаешь же от вопросов, взглядов, цен. Я не касаюсь толчеи — сажусь в машину и еду.

Источник

место последнего свидания: «Дядя Лева» Л.Зорина в Театре на М.Бронной, реж. Константин Богомолов

— Меня зондировали.
— И успешно?
— Бестактный вопрос.

Так или иначе оглядка на фильм неизбежна, нелепо было бы режиссеру не подумать о том заранее, подступаясь к пьесе, и спектакль Богомолов начинает, обыгрывая вечные (особенно свойственные большим любительницам искусства, вот уже и моя приятельница Коломбина Соломоновна, не видя спектакля, успела высказаться в духе «я очень люблю фильм, зачем его портить, ведь билеты в театр нынче так дороги!») ожидания публики и связанные с ними забавные недоразумения: сажает в партер на лучшие зрительские места актеров, между которыми происходит диалог, каковые нередки (тоже слышал сам неоднократно!) у гламурных девиц с сопровождающими их солидными господами: «Это че по фильму?»-«По пьесе, написанной в 1968-м году, в 1970-е она шла в театре. «-«А Костика Верник играет?! Он же старый!!»-«Такое решение. «

— а в них (излишне уточнять, насколько потрясает актерская работа Семчева. и вспоминается его Чебутыкин из богомоловских «Трех сестер», не пародийно-сатирических в «Идеальном муже», но «настоящих» чеховских) отчетливо слышится, без дополнительных «постмодернистских» шпаргалок-подмигиваний:

«Пропала жизнь! Я талантлив, умен, смел. Если бы я жил нормально, то из меня мог бы выйти Шопенгауэр, Достоевский. Я зарапортовался! Я с ума схожу».

Не исключил бы, что Зорин, чью пьесу орденоносные коллеги-функционеры в свое время обзывали «анекдотом», отказывая ей в «социально значимых обобщениях», сознательно писал эти реплики сразу с косвенным отсылом в подтексте к Чехову, что непосредственно в пьесе не лежит на поверхности, но в фильме, сценарий которого принадлежит тому же Зорину, в пассаже Хоботова открытым текстом пробивается «я мог бы стать Достоевским, Шопенгауэром!».

Раскройте коричневую дверь,
Ведущую в три скромные комнаты,
В которых торжественно производится
Запись Актов Гражданского Состояния.
Скорее туда, в этот Дом Надежд,
На место последнего свидания Невесты и Жениха.
Отсюда уйдут супруги, которым незачем
Нетерпеливо ждать друг друга
У часов, у аптек, у кинотеатров,
У памятников великим людям.

— а сопоставления приходят и параллели возникают сами собой:

Источник

Костика играет мало кому известный актер из театра Около Владимир Храбров,
Но якобы так задумано, что герои совсем не похожи на нам привычных из всеми любимого фильма.
Костик в годах ( Храброву 56 лет, жалко, что вчера нам Игорь Верник не достался, ему хоть и 57, но образ у него по идее должен быть повеселее :-))

Особенно в свадебном платье и фате.

Только она и спасает этот спектакль.

Неожиданно было увидеть Яну Кошкину, которая вдруг стала Алевтиной ( по фильму она тоже Маргарита же. 🙄),

А вот Людочка в исполнении Александры Ревенко тоже вызвала недоумение.
Она играет больше, как девочку подростка.

Александр Семчев, как всегда, на высоте, но динамики действию тоже не придал.

А еще прекрасная актриса Людмила Хмельницкая, ей 83 года и она играла первую Маргариту Павловну на сцене театра на Малой Бронной в спектакле Михаила Козакова, а теперь исполняет роль тети Костика 👏👏👏

И сюжета как-то единого не прослеживается,получились отдельные сцены, если все таки сравнивать с фильмом.

При этом, цены на предпремьерные показы были заоблачные, как т на саму премьеру, по 6 тысяч за места на балконе до 15 000 в партер.

На предыдущую премьеру Бэтмен против Брежнева Саши Денисовой, к примеру, стоили от 200 рублей до трех тысяч.

Сегодня в передаче Вечерний Ургант Константин Богомолов и Александр Семчев говорили о предстоящей премьере.

Источник

Дядя Лёва

ВНИМАНИЕ! Срок бронирования билетов на спектакли Театра на Малой Бронной составляет 24 часа.

По пьесе Леонида Зорина «Покровские ворота»

Режиссёр и автор инсценировки — Константин Богомолов
Художник-постановщик и художник по костюмам — Лариса Ломакина
Видеохудожник — Алан Мандельштам
Помощник режиссёра — Екатерина Варченко
Исполнительный продюсер — Тамара Шишлова

Константин Богомолов выпускает спектакль «Дядя Лёва» по пьесе «Покровские ворота» Леонида Зорина.

Для Театра на Бронной «Покровские ворота» — неслучайная пьеса: именно здесь ее сыграли впервые. Премьера вышла в 1974 году, а поставил ее Михаил Козаков, в то время — артист театра и звезда спектаклей Анатолия Эфроса. Зорин тогда уже был известным драматургом и сценаристом, с которым сотрудничали лучшие театры страны.

В премьере Театра на Бронной, как и во многих других проектах Богомолова, распределение ролей до последнего останется в тайне. Максимум, что можно раскрыть сейчас — имена артистов: в спектакле участвуют Игорь Верник, Владимир Храбров, Иван Шабалтас, Александра Ребенок, Александра Ревенко, Александр Семчев, Людмила Хмельницкая, Ирина Старшенбаум, Василиса Перелыгина, Лариса Богословская, Аскар Нигамедзянов и другие.

Пространство и костюмы создает Лариса Ломакина — главный художник Театра на Бронной и бессменный соавтор Богомолова. Над мультимедиа работает видеохудожник Алан Мандельштам.

Источник