поднимите мне веки ночная жизнь ростовской зоны взгляд изнутри книга
Поднимите мне веки ночная жизнь ростовской зоны взгляд изнутри книга
Отбой в зоне – двадцать два нуль-нуль. По выходным – в двадцать три. Но сегодня пятница.
А впрочем, за «колючкой» отбой – понятие относительное. Все арестанты давно усвоили старое зэковское правило – «В тюрьме отбоя нет». После десяти самая-то жизнь и начинается. Особенно – на зоне строгого режима.
– Это просто праздник какой-то, – задумчиво глядя в окно, произносит сухощавый арестант лет пятидесяти. А может, шестидесяти. У таких старых бродяг, потоптавших немало лагерей от Астрахани до Лабытнанги, трудно на вид определить возраст.
– Ты скажешь, дядя Коля, – усмехается молодой рыжий кавказец. – Погода паскудная – дождь да ветер.
– А ты что, в парк культуры собрался прошвырнуться? Что нам тот дождь: мы не в солнечной Анталии. Зато прапора лишний раз по зоне рысачить не будут.
Дядя Коля отхлёбывает из кружки горячего чифира и передаёт кавказцу.
– Не нравится мне, Алихан, обстановка в отряде. Стоит на десять суток в шизняк отлучиться, начинаются какие-то мышиные движения, козлиные наезды… Нехорошо, братка.
Философский разговор о «мышиных движениях» происходит в каптёрке шестого отряда, на втором этаже общежития. Помещение каптёрки приспособлено, можно сказать, под «элитный номер» на двух человек. Эти двое и чаёвничают-полунощничают у «чифирбака». Тот, что постарше, в спортивных штанах «Адидас» и в полосатом «рябчике» (как по-матросски называют бывалые зэки тельняшку) – Коля Тайга, «битый каторжанин», особо опасный рецидивист, переведённый в колонию строгого режима из «полосатой» зоны, с Печоры. Таких арестантов обычно немного. «Рецидуям» смягчают режим не слишком охотно. В новой «зоне» Тайге прочили место «положенца» (по-старому, «пахана»). Но дядя Коля, сославшись на возраст, просто стал «смотрящим» в отряде.
Алихан Джичоев (погоняло «Князь») – подручный Тайги. «Тяжеловес», как называют таких ребят на зоне. В шестнадцать лет бежал Алихан из родимой Осетии, скрываясь от родичей одного парнишки, которому по горячке проломил голову. Поступил в строительный институт, проучился один курс, выступал в студенческой сборной по вольной борьбе. Однажды после соревнований и столкнулся случайно с двумя своими гонителями. Схлопотал первый срок за тяжкие телесные. И пошло-поехало: в зоне «правильные пацаны» заметили, взяли под крыло, на волю вышел уже «с понятием». Но продержался недолго. Опять характер подвёл. Как рассказывает сам Алихан: «Придавил мужчинку».
– Ништяк, дядя Коля, разберёмся, – пытается успокоить «положенца» Князь.
– Разберёмся, разберёмся… – хмуро повторяет Тайга слова осетина, и в это время из спального помещения доносятся громкие вопли с матом. – Это что ещё за цирк? – вскидывает брови Тайга, взглянув на Алихана. – Что за кипиш на болоте? Кумовьёв скликают?!
Князь пулей вылетает из каптёрки и через минуту волочёт за шиворот двух зэков, один из которых не намного уступает ему в размерах.
– А чё он… – растерянно машет в сторону животастого битюга конопатый мужичонко.
– Всё сказал? – обрывает «смотрящий». – Теперь твоя очередь, Василий. Что, на воле боевиков не хватало? Когда тебя менты раком на капоте под «калашом» держали…
–Это нехороший базар, Тайга, – глухо бурчит Битюг. – Меня раком никто…
– Угу. На всю Расею-матушку твою позу по этому же ящику демонстрировали. Надо было права качать, когда тебя «маски-шоу» враскарячку ставили. А теперь ты уж дай мужикам сеанса нахвататься. Где им ещё голых тёлок поглядеть? На лагерных «петухов» не у всякого поднимается. Пусть расслабляются. Потом с Дуней Кулаковой на «дальняке» поручкаются – проблем меньше будет. И не серди меня, – обрывает Тайга Битюга, не давая тому возразить. – Хорош бакланить. Забыл, как мы неделю без телевизора сидели?
Вокруг ночных посиделок у телевизора между арестантами и начальством идёт вечная борьба. В двадцать два часа оперативный дежурный централизованно обесточивает общежития отрядов, оставляя лишь тусклый ночничок в спальном помещении. Но зверехитрое зэковское племя только ухмыляется в ответ на эти выдумки «начальничков». Свой же брат электрик протягивает по стенам скрытую проводку, которую не обнаружить ни один «пупкарь», как называют контролерский состав – младших инспекторов по надзору. Так что свет «на бараке» есть всегда. Но если при внезапной проверке «хлопнут» арестантов за просмотром «ящика» после отбоя, могут лишить такого удовольствия на неделю, а то и больше.
– Теперь расставляй шахматишки, – говорит Князю Тайга, выставив за дверь неугомонных осуждённых.
– Дядя Коля, а с «лохмачами» что делать? С этим новым «козлом» оборзевшим…
– Ты у меня спрашиваешь? Это я тебя, дорогой, спрашивать должен. Ты за меня на отряде оставался. Лады, лады, только не строй отмазок, – отмахивается старый бродяга от попыток Алихана оправдаться. – Не в тебе дело. Обычные кумовские прокладки. Пробуют отряд на «козлистость». Кинули шакалят «вязаных», теперь будут глядеть со стороны, кто кого загрызёт: мы их или они нас. Свистни какому-нибудь гаврику, чтобы этого Савелкина сюда позвал.
– Не придёт. Он стойку держать будет. Старшина отряда, независимый. С холуями своими может и свалку затеять.
– Да что ты? А вот я не гордый. Пошли.
Старшего дневального тайга и Князь находят среди толпы мужиков в комнате отдыха у телевизора. «Главкозёл», затаив дыхание, наблюдает, как юная китаянка делает эротический массаж курчавому негру.
– Не обкончался ещё? – вежливо шепчет Тайга, наклонившись к уху Савелкина.
– Ты со мной так не базарь. Со своими «торпедами» так базарить будешь.
– Можно и по-другому, – миролюбиво соглашается «смотрящий». – Нежно и в интимной обстановке. Потопали.
– Никуда я не пойду, – резко отвечает старшина.
– Что, бздиловатой конь породы? А ты не боись… В шахматишки сыграем. Или у тебя в шахматишки тямы нету?
Дядя Коля кривит душой. Он прекрасно знает, что у Савелкина в шахматишки «тяма есть». Навёл справки: первый разряд у «козла».
«Козлами» в колонии кличут активистов из числа осуждённых. То есть тех арестантов, которые добровольно помогают администрации. Участвуют в различных самодеятельных организациях, поддерживают порядок, своего же брата «сидельца» учат жить. Это последнее обстоятельство особенно бесит арестантов: сам-то ты кто?! На себя погляди! Зато у «козлов» – власть. Хоть маленькая, а власть, да плюс прикрышка от начальства.
– Ну, пошли, поглядим, – насторожённо соглашается старшина. Поднимается. С ним вместе – и двое его помощников.
– А эти огудины, они тебе ходы подсказывать будут? – кивает Тайга на сопровождающих.
Как только Тайга с Савелкиным входят в каптёрку, Князь мгновенно перестревает дорогу «огудинам»:
Кулаком в рёбра, лбом в переносицу – и «горилла» медленно сползает на пол по стене.
– Стой, где стоишь! – повторяет Князь, резко обернувшись к другому. Тот, впрочем, ответить не может: его, что называется, «взял на вязы» невесть откуда возникший Битюг, заломив руку и придушив левой сзади за горло.
В каптёрке тем временем обстановка накаляется. Савелкин начинает понимать, что всё идёт не по тому сценарию.
– Слышишь, «лохматый», здесь командую только я.
Договорить Савелкин не успевает. Тайга обрушивает на его темя «чифирбак» – огромную литровую кружку. Остатки густого чая и заварка разлетаются в стороны. Тайга повторяет процедуру ещё раз, и ещё, и ещё… Дверь каптёрки приоткрывается, из коридора раздаётся голос:
Поднимите мне веки. Ночная жизнь ростовской зоны: взгляд изнутри
Отбой в зоне – двадцать два нуль-нуль. По выходным – в двадцать три. Но сегодня пятница.
А впрочем, за «колючкой» отбой – понятие относительное. Все арестанты давно усвоили старое зэковское правило – «В тюрьме отбоя нет». После десяти самая-то жизнь и начинается. Особенно – на зоне строгого режима.
– Это просто праздник какой-то, – задумчиво глядя в окно, произносит сухощавый арестант лет пятидесяти. А может, шестидесяти. У таких старых бродяг, потоптавших немало лагерей от Астрахани до Лабытнанги, трудно на вид определить возраст.
Поднимите мне веки. Ночная жизнь ростовской зоны: взгляд изнутри скачать fb2, epub бесплатно
В очередной своей книге скандально известный переводчик шедевров классической поэзии на уголовный жаргон рассказывает читателям веселые и не очень веселые истории из жизни арестантского народа, большинство из которых произошло на самом деле и лишь в определенной мере расцвечено яркими подробностями и живым, сочным уголовным жаргоном. Местам лишения свободы автор отдал почти 20 лет и знает быт и нравы страны Зэкландии не понаслышке. Вторая часть книги – увлекательный рассказ о происхождении многих слов и выражений так называемой «блатной музыки» – криминального русского сленга. Автор рассматривает блатной жаргон не как «тайный» язык, а как форму существования живого великорусского языка. Читатель узнает много неожиданных фактов, убедится, что воровскоеарго тесно связано со славянской мифологией, историей нашей страны, бытом ремесленников, крестьян, священнослужителей; открытием для многих станет то, что «блатная феня» была не чужда Петру I и Александру Пушкину.
В книге впервые в истории российской словесности сделана попытка переложить известные поэтические произведения на язык уголовного сообщества. Переводы даются параллельно с оригиналами. Особую ценность представляют развернутые комментарии к переводам, гдеразъясняются использованные слова и выражения так называемого «босяцкого языка». Автор знает об арестантах и уголовниках не понаслышке, местам лишения свободы он отдал около 20 лет.
Вторая часть книги – ироническая мозаика: пародии, стихи, частушки и т.д.
В МЕСТАХ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ арестанту запрещено иметь наличные деньги. Вместо них он получает «боны» — специальные чеки на определенную сумму для отоваривания в магазине колонии.
Во время одной из таких «отоварок», когда у окошка «ларька» скапливается толпа зэков, один из них, крепкий работяга из кузнечного цеха Пархом, уже отходя от прилавка с приобретенной жрачкой, поймал за руку ширмача Васеньку, когда тот пытался втихую «увести» (стащить) у него пачку грузинского чая. Ну, понятно, поднял кипиш (скандал)… Бить, правда, не стал: Васенька крутился с так называемыми «черными» — то есть с профессиональными уголовниками, которые в колонии «держали масть».
Размышления филолога о жаргоне Уголовного кодекса России
КОГДА Я БЫЛ ПАЦАНЕНКОМ лет десяти, у нас во дворе вечно крутился тихий сумасшедший. Забавный псих, который нес несусветный бред, пересыпая его научными понятиями, цитатами из классиков и именами выдающихся личностей. Звали психа Коля Дурачок.
Мать мне часто говорила:
Из пересыльной гавани,
В каптерку сдав рога,
Зэчня уходит в плаванье
К колымским берегам.
Краткое филологическое исследование блатного жаргона
Я, Сорокин Владимир Георгиевич, вернулся домой с лыжной прогулки 6 января 2000 года в 12.10. Моя семья (жена Ирина, дочери Анна и Мария) была на даче. Дома находилась наша собака Савва (левретка, кобель). Раздевшись, я вошел в ванную комнату, пустил горячую и холодную воду, добавил шампуня, и когда ванна наполнилась, лег в нее. Через 14 минут я спустил воду, встал и принял душ. Затем вытерся полотенцем, надел белый махровый халат и вышел из ванной комнаты. Пройдя на кухню, я открыл холодильник и достал из него 1 кг квашеной капусты в целлофановом пакете, пачку сливочного масла, луковицу и две моркови. Отжав капусту над стеклянной чашей, я уложил ее в глубокую чугунную сковороду, добавил 70 мл оливкового масла, 100 мл воды, три лавровых листа, шесть гвоздичин и десять горошин черного перца. Закрыв сковороду крышкой, я поставил ее на слабый огонь. Достав из шкафа банку с гречневой крупой, я отсыпал два стакана крупы на плоскую чугунную сковороду, добавил 100 г сливочного масла и слегка обжарил крупу на слабом огне. Разогрев духовку плиты до температуры в 200°C, я всыпал обжаренную крупу в чугунный котелок, добавил три стакана воды и чайную ложку соли. Достав из шкафа пшеничную муку, я отсыпал пять ложек в эмалированную миску, добавил воды и замесил крутое тесто. Насыпав муки на деревянную доску, я скатал из теста валик толщиной в палец. Распределив валик по краю котелка, я прижал его чугунной крышкой, обеспечив полную герметичность. Поставив котелок в духовку, я засек время и вышел из кухни. В течение 40 минут я читал книгу Милорада Павича «Хазарский словарь», играл с собакой и говорил по телефону. Три раза я заходил на кухню и помешивал тушащуюся капусту. По истечении 40 минут я вошел на кухню, выключил духовку, снял с огня сковороду с капустой. Нашинковав лук и морковь, я обжарил их на оливковом масле, добавив ложку муки. Влив в четырехлитровую кастрюлю два литра воды, я поставил ее на огонь, довел до кипения, положил обжаренные лук и морковь и тушеную капусту. Убавив огонь, я дал щам покипеть 15 минут, посолил, раздавил две дольки чеснока, положил в щи, размешал, выключил огонь, влил в щи отжатый капустный сок, накрыл кастрюлю крышкой и укутал полотенцем. Сервировав стол на одного, я достал из холодильника бутылку водки «Русский стандарт», хрустальную розетку с осетровой икрой, чашу с солеными огурцами и мочеными яблоками, севрюгу горячего копчения, слабосоленую семгу, хрен, сметану, лимон и телячий паштет. Нарезав севрюгу и семгу, я отдал хрящи собаке, налил в хрустальную стопку 50 мл водки, выпил и закусил четвертинкой соленого огурца. Затем выжал на кусок семги лимон, намотал кусок на вилку и отправил в рот. Прожевав, я налил еще 50 мл водки, выпил и закусил половиной моченого яблока. Потом взял кусок белого хлеба, слегка намазал маслом, зачерпнул ножом из розетки икры и распределил ровным, не очень толстым слоем по поверхности куска. Неторопливо откусывая и жуя, я съел весь бутерброд. Вытер губы салфеткой. Открыл бутылку минеральной воды «Боржоми», налил в стакан, выпил полстакана. Подцепил вилкой кусок севрюги, положил себе на тарелку, серебряной ложечкой положил на севрюгу хрен и съел, отрезая небольшими кусочками. Взял небольшой кусочек бородинского хлеба, отрезал ножом паштета, намазал на хлеб и целиком отправил в рот. Прожевав, повторил. Затем съел еще один кусок семги. Отдал часть паштета собаке. Встал. В глубокую фарфоровую тарелку налил щей из кастрюли, положил сметаны и покрутил над тарелкой мельницей с черным перцем. Сел, налил 50 мл водки, взял небольшой кусочек бородинского хлеба, положил на него ложку хрена. Выпил водку, закусил черным хлебом с хреном и стал медленно есть щи, помешивая и дуя на ложку. Доев щи, я вытер губы салфеткой. Встал. Достал из холодильника кусок парной белуги и бутылку белого вина «Pinot Grigio». Положил белугу в небольшую кастрюлю, влил стакан вина, бросил три гвоздичины, шесть оливок, выжал пол-лимона и бросил туда же, добавил щепотку соли. Поставил кастрюльку на огонь, довел до кипения и сразу снял. Выложил кусок белуги на фарфоровую тарелку, налил бокал белого вина, сел. Съел белугу, запивая вином. Вытер губы салфеткой. Встал. Зашел в туалет, помочился. Вымыл руки. Вернулся на кухню. Достал из духовки котелок с кашей, расковырял ножом присохшее тесто, снял крышку. Взял деревянную ложку и деревянную расписную чашу. Наполнил чашу гречневой кашей, положил сливочного масла. Сел. Не торопясь съел кашу. Вытер губы салфеткой. Встал. Достал из холодильника парную бычью вырезку, положил на деревянную доску. Отрезал два куска вырезки толщиной 2 см. Поставил на огонь плоскую чугунную сковороду. Сильно разогрев, влил четверть стакана оливкового масла. Подождав немного, бросил на сковороду два куска вырезки. Обжарил на сильном огне по 3 минуты на каждый бок. Выключил огонь, положил мясо на фарфоровую тарелку, спрыснул лимоном, полил соевым соусом. Открыл бутылку красного вина «Киндзмараули», наполнил бокал. Сел. Съел мясо, запивая вином. Вытер губы салфеткой. Взял гроздь винограда, налил в круглый бокал коньяка «Наири». Пошел в спальню, лег на кровать. Собака легла рядом. Съел виноград, прикармливая им собаку и отпивая коньяк маленькими глоточками. Поставил пустой бокал на тумбочку. Бросил веточку от винограда на пол. Повернулся на левый бок, обняв собаку. Выпустил газы. Заснул.
99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.
Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Описание книги «Поднимите мне веки. Ночная жизнь ростовской зоны: взгляд изнутри»
Описание и краткое содержание «Поднимите мне веки. Ночная жизнь ростовской зоны: взгляд изнутри» читать бесплатно онлайн.
Отбой в зоне – двадцать два нуль-нуль. По выходным – в двадцать три. Но сегодня пятница.
А впрочем, за «колючкой» отбой – понятие относительное. Все арестанты давно усвоили старое зэковское правило – «В тюрьме отбоя нет». После десяти самая-то жизнь и начинается. Особенно – на зоне строгого режима.
– Это просто праздник какой-то, – задумчиво глядя в окно, произносит сухощавый арестант лет пятидесяти. А может, шестидесяти. У таких старых бродяг, потоптавших немало лагерей от Астрахани до Лабытнанги, трудно на вид определить возраст.
– Ты скажешь, дядя Коля, – усмехается молодой рыжий кавказец. – Погода паскудная – дождь да ветер.
– А ты что, в парк культуры собрался прошвырнуться? Что нам тот дождь: мы не в солнечной Анталии. Зато прапора лишний раз по зоне рысачить не будут.
Дядя Коля отхлёбывает из кружки горячего чифира и передаёт кавказцу.
– Не нравится мне, Алихан, обстановка в отряде. Стоит на десять суток в шизняк отлучиться, начинаются какие-то мышиные движения, козлиные наезды… Нехорошо, братка.
Философский разговор о «мышиных движениях» происходит в каптёрке шестого отряда, на втором этаже общежития. Помещение каптёрки приспособлено, можно сказать, под «элитный номер» на двух человек. Эти двое и чаёвничают-полунощничают у «чифирбака». Тот, что постарше, в спортивных штанах «Адидас» и в полосатом «рябчике» (как по-матросски называют бывалые зэки тельняшку) – Коля Тайга, «битый каторжанин», особо опасный рецидивист, переведённый в колонию строгого режима из «полосатой» зоны, с Печоры. Таких арестантов обычно немного. «Рецидуям» смягчают режим не слишком охотно. В новой «зоне» Тайге прочили место «положенца» (по-старому, «пахана»). Но дядя Коля, сославшись на возраст, просто стал «смотрящим» в отряде.
Алихан Джичоев (погоняло «Князь») – подручный Тайги. «Тяжеловес», как называют таких ребят на зоне. В шестнадцать лет бежал Алихан из родимой Осетии, скрываясь от родичей одного парнишки, которому по горячке проломил голову. Поступил в строительный институт, проучился один курс, выступал в студенческой сборной по вольной борьбе. Однажды после соревнований и столкнулся случайно с двумя своими гонителями. Схлопотал первый срок за тяжкие телесные. И пошло-поехало: в зоне «правильные пацаны» заметили, взяли под крыло, на волю вышел уже «с понятием». Но продержался недолго. Опять характер подвёл. Как рассказывает сам Алихан: «Придавил мужчинку».
– Ништяк, дядя Коля, разберёмся, – пытается успокоить «положенца» Князь.
– Разберёмся, разберёмся… – хмуро повторяет Тайга слова осетина, и в это время из спального помещения доносятся громкие вопли с матом. – Это что ещё за цирк? – вскидывает брови Тайга, взглянув на Алихана. – Что за кипиш на болоте? Кумовьёв скликают?!
Князь пулей вылетает из каптёрки и через минуту волочёт за шиворот двух зэков, один из которых не намного уступает ему в размерах.
– А чё он… – растерянно машет в сторону животастого битюга конопатый мужичонко.
– Всё сказал? – обрывает «смотрящий». – Теперь твоя очередь, Василий. Что, на воле боевиков не хватало? Когда тебя менты раком на капоте под «калашом» держали…
–Это нехороший базар, Тайга, – глухо бурчит Битюг. – Меня раком никто…
– Угу. На всю Расею-матушку твою позу по этому же ящику демонстрировали. Надо было права качать, когда тебя «маски-шоу» враскарячку ставили. А теперь ты уж дай мужикам сеанса нахвататься. Где им ещё голых тёлок поглядеть? На лагерных «петухов» не у всякого поднимается. Пусть расслабляются. Потом с Дуней Кулаковой на «дальняке» поручкаются – проблем меньше будет. И не серди меня, – обрывает Тайга Битюга, не давая тому возразить. – Хорош бакланить. Забыл, как мы неделю без телевизора сидели?
Вокруг ночных посиделок у телевизора между арестантами и начальством идёт вечная борьба. В двадцать два часа оперативный дежурный централизованно обесточивает общежития отрядов, оставляя лишь тусклый ночничок в спальном помещении. Но зверехитрое зэковское племя только ухмыляется в ответ на эти выдумки «начальничков». Свой же брат электрик протягивает по стенам скрытую проводку, которую не обнаружить ни один «пупкарь», как называют контролерский состав – младших инспекторов по надзору. Так что свет «на бараке» есть всегда. Но если при внезапной проверке «хлопнут» арестантов за просмотром «ящика» после отбоя, могут лишить такого удовольствия на неделю, а то и больше.
– Теперь расставляй шахматишки, – говорит Князю Тайга, выставив за дверь неугомонных осуждённых.
– Дядя Коля, а с «лохмачами» что делать? С этим новым «козлом» оборзевшим…
– Ты у меня спрашиваешь? Это я тебя, дорогой, спрашивать должен. Ты за меня на отряде оставался. Лады, лады, только не строй отмазок, – отмахивается старый бродяга от попыток Алихана оправдаться. – Не в тебе дело. Обычные кумовские прокладки. Пробуют отряд на «козлистость». Кинули шакалят «вязаных», теперь будут глядеть со стороны, кто кого загрызёт: мы их или они нас. Свистни какому-нибудь гаврику, чтобы этого Савелкина сюда позвал.
– Не придёт. Он стойку держать будет. Старшина отряда, независимый. С холуями своими может и свалку затеять.
– Да что ты? А вот я не гордый. Пошли.
Старшего дневального тайга и Князь находят среди толпы мужиков в комнате отдыха у телевизора. «Главкозёл», затаив дыхание, наблюдает, как юная китаянка делает эротический массаж курчавому негру.
– Не обкончался ещё? – вежливо шепчет Тайга, наклонившись к уху Савелкина.
– Ты со мной так не базарь. Со своими «торпедами» так базарить будешь.
– Можно и по-другому, – миролюбиво соглашается «смотрящий». – Нежно и в интимной обстановке. Потопали.
– Никуда я не пойду, – резко отвечает старшина.
– Что, бздиловатой конь породы? А ты не боись… В шахматишки сыграем. Или у тебя в шахматишки тямы нету?
Дядя Коля кривит душой. Он прекрасно знает, что у Савелкина в шахматишки «тяма есть». Навёл справки: первый разряд у «козла».
«Козлами» в колонии кличут активистов из числа осуждённых. То есть тех арестантов, которые добровольно помогают администрации. Участвуют в различных самодеятельных организациях, поддерживают порядок, своего же брата «сидельца» учат жить. Это последнее обстоятельство особенно бесит арестантов: сам-то ты кто?! На себя погляди! Зато у «козлов» – власть. Хоть маленькая, а власть, да плюс прикрышка от начальства.
– Ну, пошли, поглядим, – насторожённо соглашается старшина. Поднимается. С ним вместе – и двое его помощников.
– А эти огудины, они тебе ходы подсказывать будут? – кивает Тайга на сопровождающих.
Как только Тайга с Савелкиным входят в каптёрку, Князь мгновенно перестревает дорогу «огудинам»:
Кулаком в рёбра, лбом в переносицу – и «горилла» медленно сползает на пол по стене.
– Стой, где стоишь! – повторяет Князь, резко обернувшись к другому. Тот, впрочем, ответить не может: его, что называется, «взял на вязы» невесть откуда возникший Битюг, заломив руку и придушив левой сзади за горло.
В каптёрке тем временем обстановка накаляется. Савелкин начинает понимать, что всё идёт не по тому сценарию.
– Слышишь, «лохматый», здесь командую только я.
Договорить Савелкин не успевает. Тайга обрушивает на его темя «чифирбак» – огромную литровую кружку. Остатки густого чая и заварка разлетаются в стороны. Тайга повторяет процедуру ещё раз, и ещё, и ещё… Дверь каптёрки приоткрывается, из коридора раздаётся голос:
– Всё в порядке, дядя Коля?
– Для меня – да, – отвечает Тайга.
Тайга наливает из чайника в кружку воды, потом взбалтывает содержимое – и вместе с «нифелями» выплёскивает в лицо старшине. Тот, застонав, пытается подняться. Тайга приподнимает его за шиворот и швыряет на диван.
– Ну, гад, я ещё… – шипит Савелкин – и тут же снова получает кружкой, но уже по лицу.
– Я предупреждал, – ровным голосом констатирует Тайга. – Теперь запомни: ты уже труп. Ежели бы меня «гадом» кто на «особняке» назвал или, к примеру, ты при своих холуях, я б тебе грызло вырвал. Зная твою сучью натуру, я и беседую с тобой лоб в лоб. Себе новый срок не схотел накручивать за такую падлу, а поучить тебя так и так надо. Борзеешь, козлиная рожа.
Похожие книги на «Поднимите мне веки. Ночная жизнь ростовской зоны: взгляд изнутри»
Книги похожие на «Поднимите мне веки. Ночная жизнь ростовской зоны: взгляд изнутри» читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.