почему нет актеры в аптеках
Маркировка или жизнь: почему в российских аптеках кончаются лекарства
Ирина Мишина
— «АО Гедеон Рихтер РУС вынужден развернуть машины с границы РФ в связи отсутствием 613-ти сообщений в системе МДЛП (маркировки, прим.ред.). С 30 сентября ожидается решение проблемы с выпуском в гражданский оборот жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов (ЖНВЛП). Ежедневно компания обращается к ответственным лицам, однако решения так и нет».
— «Товары не могут быть растаможены, стоят на аптечных складах (не могут быть введены в оборот), товары стоят на складах дистрибьюторов. Объем зависших товаров исчисляется миллионами упаковок. В условиях пандемии нет лекарств».
— «Регистрация отгрузки 16 тыс. упаковок Коронавира не проходит в связи с ошибкой средства идентификации. Руководство ЦЛО Департамента здравоохранения Москвы бьет тревогу, т.к. им необходимо срочно отгружать товар, приемку которого они не могут произвести из-за данной проблемы».
Как нам удалось выяснить, фармацевтическая компания «Гедеон Рихтер Рус» сообщила о приостановке поставок лекарственных препаратов в Россию ориентировочно до 29-30 октября. Это связано с техническими сбоями в системе мониторинга движения лекарственных препаратов (СМДЛП), которые начались в конце сентября. Это было сложное для компании решение, но таможенную процедуру в сложившихся условиях осуществить было невозможно.
Что же на самом деле произошло?
Подготовка к запуску системы маркировки началась давно, еще год назад: аптеки оборудовали специальными сканерами для считывания штрих-кодов, протестировали систему с дистрибьюторами, обучили персонал. Группа разработчиков потратила на подготовку около 40 млн рублей, но проблем и сбоев избежать все равно не удалось. Система мониторинга не справлялась с нагрузкой, систематические сбои техники тормозили обработку документов. Сейчас разработчики «на коленке» пытаются вносить какие-то изменения, но в этот момент система недоступна по 4-5 часов. Во время сбоя 30 сентября она и вовсе зависла на двое суток. К тому же технические работы часто проходят без предупреждения. Все это ведет к сокращению продаж в каждой торговой точке и в сети в целом.
Сложилась парадоксальная ситуация: в условиях пандемии мы фактически оказались без лекарств.
«Сбои в системе маркировки приводят к дефициту лекарственных препаратов в регионах, заявила председатель правления Новгородской профессиональной ассоциации фармацевтических работников, директор сети «Аптечный дом НВ» (Великий Новгород) Ольга Хруцкая.- Население осталось без медикаментов. А эти медикаменты по две недели лежат не оприходованные в карантинной зоне», – заявила О.Хруцкая.
«НИ» направили запрос о путях выхода из ситуации в Департамент здравоохранения Москвы. На момент публикации материала ответ получен не был. Обращение коллег из «Фармацевтического вестника» в Минздрав России также осталось без ответа.
Тем временем, сбой в системе маркировки породил другую проблему – дефицит лекарств, который тут же повлиял на отпускные цены. Стоимость некоторых препаратов увеличилась в несколько раз. Так, покупка в аптеке противовирусного препарата, средств индивидуальной защиты (5 пар перчаток и 10 масок), а также средства для снятия боли в горле обошлась мне на днях в сети Горздрав почти в 2 тысячи рублей.
Но посетители аптек в условиях пандемии готовы на любые жертвы ради здоровья. Аптечные сети прекрасно это понимают и пользуются моментом. А Минздрав, похоже просто наблюдает за происходящим лекарственным коллапсом как-то уж больно философски и отстраненно. На сегодняшний день со стороны этого ведомства не было сделано и одного радикального шага по обеспечению населения доступными лекарствами. А маркировка, которая обернулась выброшенными на ветер миллиардами и недостатком лекарств в период пандемии, была как-то ненавязчиво переведена в формат обсуждений и видеоконференций.
Почему нет актеры в аптеках
— Когда система запустилась с 1 июля, мы сразу же начали замечать сбои: то коды потеряются, то ответ, который должен приходить в течение нескольких секунд, шел по десять дней. И вот 30 сентября система рухнула окончательно. Притом, оператор молчал об этом и сознался только дней через 5, когда все уже забили в колокола. Последствия этой аварии до сих пор не ликвидированы. Насколько я знаю, там произошла потеря 40% кодов. Всё зависло на складах. Убытки несут все, а компенсировать их оператор не будет. Но это пол беды. У нас люди погибают от ковида, потому что препараты не доходят.
По мнению Дмитриева, маркировка – главная и единственная причина того коллапса, что произошел сейчас. Действия властей кажутся спасением утопающего лайнера с помощью надувных кругов. А послабления правительства – лишь полумера. Ведь, по постановлению, подписанному премьером, получается, что аптека может принять партию медикаментов, не дожидаясь ответа системы контроля. Но раз так, то зачем эта система вообще нужна, и кто потом будет отвечать, если провизор принял фальсификат?
У моей тещи аутоиммунное заболевание. Ей требуются постоянно гормональный препарат Метипред, иначе заболевание начинает прогрессировать. Кто-то пустил слух, якобы этот препарат уменьшает вероятность заболевания коронавирусом. И он исчез в Москве! Нас об этом предупредил врач пару дней назад, мы сразу кинулись на поиски. Его нет ни в одной аптеке, нет на складах, провизоры говорят, что купить его невозможно. Мы смогли найти его лишь в Ярославле и еще три флакончика нашли в подмосковном Королеве.
— Дефицит связан с вопросами урегулирования цен. Механизм регулирования цен на препараты неплохо работал в то время, когда у нас была стабильная экономическая ситуация. А когда началась девальвация рубля, начался коронавирус, себестоимость производства лекарственных препаратов значительно выросла.
В конце октября в правительство был внесен законопроект, который предусматривает увеличение предельной отпускной цены на лекарства в аптеках. Он поможет предотвратить дефицит фармпрепаратов и их возможный уход с рынка. Пересматривать стоимость препаратов будут ФАС и Минздрав, а сама индексация стоимости лекарств будет проводиться по результатам анализа дефектуры, представленного Росздравнадзором. Но когда заработает этот закон, и сможет ли индексация покрыть и общую инфляцию, и растущие издержки на импортное сырье – не известно.
— Компании просто отказываются от госконтрактов и убирают из портфеля те препараты, которые идут в ЖНВЛП. Методика подсчета цены закупки на эти лекарства очень неуклюжее. В погоне за дешевыми препаратами мы опускаем качество, а иногда и приводим к тому, что лекарство уходит с рынка, так как его производство становится убыточным.
По некоторым данным, все это привело к тому, что производители просто перестали выходить на торги, и в прошлом году количество сорванных аукционов по ряду позиций доходило до 80%. Быть может, больницы еще бы и смогли какое-то время продержаться на собственных запасах. Но сроки годности истекают, препараты кончаются, а с новыми поставками возникла проблема.
Конечно, остаётся открытым вопрос добросовестности производителей, которые могут манипулировать рынком – правила определения цен на ЖНВЛП позволяют устанавливать цены с рентабельностью препарата до 30%. Так что не все производители несут убытки при росте цен на сырьё, у некоторых лишь немного снижается прибыль.
Я 1980г. рождения с не самой тяжелой формой муковисцидоза, во многом благодаря этому дожил до 40 лет. Живу я в городе герое Севастополе, при Украине мы даже не могли подумать о бесплатных лекарствах и когда при России начали выдавать лекарства и в том числе достаточно дорогостоящие я был сильно удивлен. В конце 2019 года появились проблемы с выдаваемыми препаратами. А именно исчез из России Колистин, а также оригинальные антибиотики, а именно Цефтазидим (входит в ЖНВЛП) (Фортум), причем Фортум исчез вообще из России.
Самой большой проблемой для Российских пациентов я считаю отсутствие выбора препаратов, особенно внутривенных антибиотиков. В наших больницах капают дешевые дженерики, из-за того что они более плохого качества а мы применяем высокие дозировки, в большинстве случаев возникают сильные побочные реакции на эти препараты.
Но оказывается дженерики дженерикам рознь.
Дженерики бывают двух видов. Брендированный дженерик, это когда в мире сразу две лаборатории параллельно выпускали одинаковую молекулу, но одна фирма успела ее зарегистрировать быстрее. Тогда вторая становится брендированным дженериком, от этого его качество нисколько не становится меньше, уменьшается только цена. Второй вариант – это как раз дженерики, появившиеся после окончания патента оригинала. Никто не раскрывает технологию оригинального производства. Поэтому качество таких дженериков напрямую зависит от качества субстанции и возможностей производства. Поэтому сказать, что все дженерики плохие нельзя, порядка двух третей таких препаратов на рынке имеют высокое качество.
Но, нравятся ли вам эксперименты с «последователями» или нет, их ввод на рынок гораздо дешевле, чем ввод оригиналов. Для Российских производителей цена меньше, так как чтобы их произвести, не нужно тратить деньги на исследования и поиск новой молекулы. А для иностранных – из-за клинических исследований, которые обязана провести фармкомпания, чтобы ввести свой продукт на отечественный рынок. Исполнительный директор Ассоциации международных фармацевтических производителей Владимир Шипков и Директор по развитию аналитической компании RNC Pharma Николай Беспалов указывают на то, что именно необходимость проводить полноценные клинические исследования в России, игнорируя полученные результаты в других странах, сильно тормозит выход на рынок препаратов. А ещё это дополнительные издержки, повышающие отпускные цены.
Неожиданный поворот: Нехватка антибиотиков в России нас и спасёт
Аптечные сети в России не смогут нажиться на эпидемии. Мешает снижение доходов граждан, система маркировки лекарств, а самое главное: каким бы ни был ажиотажный спрос, произвести намного больше лекарств, чем до кризиса, промышленность не в состоянии.
В прямом эфире программы «Интервью» «Первого русского» ваш покорный слуга и исполнительный директор Российской ассоциации аптечных сетей (РААС), кандидат фармацевтических наук Нелли Игнатьева вместе с ведущей Еленой Афониной пытались понять сами и объяснить телезрителям, почему в аптеках перестало хватать одних лекарств, резко увеличились цены на другие и когда же всё это кончится. Относительно хорошая новость: никакие злодеи не успеют извлечь из ситуации сверхприбыль. Относительно плохая новость: в ближайшее время в разы больше антибиотиков в продаже не появится. Совсем хорошая новость – и слава Богу, что не появится, целее будем.
Теперь по порядку. О дефиците лекарств в российских аптеках всерьёз заговорили после того, как на прямой линии с президентом об этом доложил руководитель исполкома ОНФ Михаил Кузнецов. Активисты Народного фронта обошли, на тот момент, 3,5 тысячи аптек в разных регионах и выяснили, что более чем в 85% из них не нашлось противовирусных средств из числа рекомендованных Минздравом, в том числе фавипиравира, а также ряда других необходимых препаратов, в том числе наиболее востребованных антибиотиков. Тогда же министр промышленности и торговли правительства России Денис Мантуров сообщил президенту, что хотя дефицит сейчас действительно ощущается, он будет полностью побеждён к 15 декабря.
С точки зрения министра, главной проблемой было введение в действие летом 2020 года системы маркировки лекарственных средств. Два сбоя в работе системы привели к необходимости отказаться от разрешительного характера её работы и перейти к уведомительному: то есть сначала продавать лекарства людям, а потом вносить их в систему. Однако пока систему запускали и она сбоила, аптеки успели распродать имевшиеся запасы и недополучили сотни миллионов упаковок лекарств.
По словам Нелли Игнатьевой, о сверхприбыли аптечных сетей нельзя говорить уже хотя бы потому, что за десять месяцев текущего года в физическом выражении было продано существенно меньше лекарств, чем в прошлом. Приводимые рядом экспертов и СМИ данные о росте фармацевтического рынка в России на 10–12% нужно воспринимать с поправкой на инфляцию (импорт неизбежно дорожает), а также с учётом роста потребления лекарств в стационарах – в том числе и в ковидных госпиталях.
Однако дефицит некоторых лекарств действительно возникает, отмечается рост цен на некоторые традиционно дешёвые и популярные препараты из числа тех, которые продаются без рецепта. Так, по словам врача скорой помощи, прозвучавшим в эфире Царьграда, цена на парацетамол в известных ему аптеках выросла за последнее время более чем в четыре раза.
Причина – в ажиотажном спросе и в том, что граждане стремятся скупать антибиотики и лечиться ими – очень часто без рецепта.
Нелли Игнатьева отвечает, что в этом есть существенная вина некоторых врачей: действительно, в практике аптечных сетей весьма нередки случаи, когда покупатель приходит не с рецептом, а с написанной врачом запиской (не на рецептурном бланке, без печати и т. д.), то есть с простой рекомендацией принимать, например, те же популярные антибиотики.
При этом необходимость их приёма может быть, мягко говоря, сомнительной. Специалисты в России буквально бьют тревогу: антибиотики вовсе не безобидны, никакого смысла принимать их для борьбы с вирусами нет – они не предназначены для лечения вирусных заболеваний. Профилактика с помощью антибиотиков воспаления лёгких – сомнительная практика. Хуже того, по результатам такого приёма может возникнуть резистентность, то есть когда организм действительно подвергнется бактериальному заражению, антибиотики не подействуют. Однако мнение специалистов – это одно, а практика – совсем другое. Больные в массовом порядке занялись самолечением. «Антибиотики пошли как витаминки», – как уже писал Царьград несколько недель назад.
Лично мне кажется, что, как бы ни были важны проблемы учёта оборота лекарственных средств и их производства (а промышленность не может по щелчку начальственных пальцев производить намного больше лекарств завтра, чем вчера – не хватит ни сырья, ни оборудования), важнее всего в создавшейся ситуации – государственная пропаганда правильного поведения. А именно её-то и не хватает. Требовать от граждан носить маски и перчатки и соблюдать невозможную «социальную дистанцию» у нас не забывают. А разъяснять насчёт самолечения – сплошь и рядом.
В России началась катастрофа с лекарствами. Почему они исчезают из аптек и больниц.
Российский рынок массово покидают лекарства. Эксперты уже составили список, в котором примерно 700 позиций, — этих препаратов у нас больше нет. Среди них жизненно необходимые и не очень, дорогие и дешевые, простые и высокотехнологичные.
Пока российские власти с гордостью говорят о том, что удерживают цены на препараты, производители — как иностранные, так и российские, — поняв, что не дураки же они работать себе в убыток, просто перестают их нам поставлять или выпускать.
Лекарств нет как в аптеках, так и в стационарах — с начала 2019 года осталось без заявок почти 30% тендеров госучреждений на закупку лекарств. Люди во многих регионах останутся без инсулина, без сыворотки от бешенства и без иммуноглобулина от клещевого энцефалита.
Дальше будет только хуже, говорят эксперты рынка.
За первое полугодие по 47 тысячам тендеров госучреждений на закупку лекарств не подано ни одной заявки. Речь идет почти о каждом четвертом тендере в стране. В последний год количество сорванных аукционов, на которые не вышел ни один поставщик, выросло вдвое. Производители массово отказываются поставлять в наши больницы, а также по программам льготного обеспечения пациентов лекарства по демпинговым ценам, на которых настаивает государство, принявшее новую методику расчета цены по госконтрактам.
Больше всего тендеров не удалось разыграть больницам Москвы: поставщики не стали участвовать в 4,3 тыс. из 13 тыс. объявленных аукционов. Например, полностью сорван контракт на поставку вакцин против папилломавируса человека: участвовать в нем не захотел ни один поставщик. Провалилась также половина тендеров в Саратовской области. В Дагестане и Псковской области было сорвано по 45% аукционов. Еще в 24 регионах более трети тендеров не заинтересовали потенциальных поставщиков.
Эксперты отмечают, что чаще всего срывались аукционы на инсулин и вакцины против бешенства. По данным сайта госзакупок, сорвано 692 из 2,8 тысячи тендеров на поставку инсулина (дефицит этого жизненно важного препарата уже ощутили в разных уголках страны). Но с вакциной от бешенства все значительно хуже: сорвано 429 из 573 объявленных тендеров. В дефиците скоро будет и иммуноглобулин человека против клещевого энцефалита (сорвано 144 тендера), а также препарат антипсихотического действия хлорпромазин (251).
Все плохо и с рядовым физраствором: не состоялось 683 тендера из 1840 объявленных. Тревожная ситуация и с жизненно важными лекарствами для онкобольных: сорвано 162 тендера на закупку биопрепарата от рака легких, почки и кожи ниволумаба; 140 тендеров — на закупку ритуксимаба, средства от неходжкинской лимфомы и ряда ревматоидных заболеваний; в больницах будет дефицит циклофосфамида, который применяют при раке легкого, молочной железы, яичек. «Нам поступает много сообщений о том, что в регионах не хватает инсулина и других препаратов, например против ВИЧ», — говорит глава Лиги пациентов Александр Саверский.
В целом это означает, что перебои с лекарствами, которые и так уже давно ощутили наши стационары, а также проблемы с обеспечением льготников препаратами за счет бюджета будут только усугубляться.
Власти пока пытаются валить все на нехороших производителей. Но, как говорит глава аналитического агентства DSM Group Сергей Шуляк, главная причина отказа компаний от участия в госзакупках необоснованно низкая начальная максимальная цена контракта, установленная новыми правилами, главной целью которых стало выравнивание закупочных цен по всей стране. Они были приняты еще в 2017 году, но в силу вступили в начале 2019-го. В результате никто не хочет обеспечивать наших льготников и пациентов больниц себе в убыток.
Впрочем, это далеко не все проблемы, которые возникли на нашем лекарственном рынке.
Аптеки просят лекарств
Лекарства пропадают и из аптек — в свободной продаже днем с огнем не найти известный препарат от диареи, популярное антигистаминное средство, известное лекарство от кашля. Перестали производить несколько препаратов для ВИЧ-инфицированных; пропал популярный гормональный препарат преднизолон. О последнем в своем блоге на днях сообщила даже телеведущая Маргарита Симоньян. «Не знаю, почему в России не регистрируют лекарства. Почему из аптек пропал даже банальный преднизолон, без которого мой, например, ребенок может погибнуть за пару минут. В аптеках мне говорят: лекарство на перерегистрации, когда будет — неизвестно, вероятно, через несколько месяцев. Мне трудно разобраться, отчего умирают дети, которым вовремя не досталось лекарств. Что здесь — бюрократическое головотяпство, лоббизм, коррупция, убийственное равнодушие, неповоротливость законодателей или еще какая напасть», — высказалась дама, доселе чрезмерной критикой не отличавшаяся.
Пропадают из страны преимущественно лекарства из списка жизненно важных и необходимых. Именно на них девять лет назад государство взялось регулировать цены. Был даже составлен их список — жизненно важных и необходимых лекарственных препаратов (ЖНВЛП). На все препараты, в него входящие, производителей обязали зарегистрировать цены. И с тех пор они их практически не имеют права менять. То есть изменить цену можно лишь раз в год на незначительную долю процента, что погоды не делает.
Многие зарегистрировали цену в 2010 году — а с тех пор утекло немало воды. И в нынешней экономической ситуации цена оказалась гораздо ниже себестоимости производства. Какое-то время производители терпели, уповая на возможность участвовать в госзакупках. Однако сейчас терпению, похоже, пришел конец.
Раньше попадание препарата в ЖНВЛП было предметом мечтаний многих компаний: раз в год специальная комиссия рассматривала заявки на включение в перечень новых позиций. В этом году комиссия впервые прошла по другому сценарию: рассматривались исключительно заявления об исключении. Компании массово подавали заявки «на выход» в связи с тем, что не хотят больше поставлять препараты по ценам, которые требует поддерживать наша система. И хотя формально всем дали отказ, для производителей он не значит ровным счетом ничего. Никакой ответственности за то, что они перестанут поставлять в Россию лекарства, нет, да и не может быть — мы живем в условиях рынка.
Об этом мало кто говорит, но уже три года в стране вообще нет противостолбнячной сыворотки из крови человека — российская компания прекратила ее выпуск. «Это просто ужасный прецедент. Все в шоке от того, что страна лишилась действительно жизненно важной позиции. Да, есть сыворотка из крови лошади, но новорожденным детям нужна только из крови человека. То есть ее или не колют, или колют лошадиную — а уж от чего там умер ребеночек, кто знает, — говорит известный фармэксперт Елена Григоренко. — Сейчас в Госдуме обсуждается перечень из более чем 700 препаратов, которых нет. В аптеках и больницах существенные перебои с лекарствами».
Препараты продолжают вымываться с нашего рынка в целом. По экспертным оценкам, за последние годы наш рынок покинуло более 700 (!) позиций лекарственных средств. «То, что сегодня происходит, можно назвать катастрофой. Пока мы ее еще не до конца прочувствовали — аптеки торгуют товарными остатками, которых хватит примерно до конца года. А уже в первом квартале 2020 года начнется беда», — говорит Елена Григоренко.
По словам эксперта, препараты у нас пропадают целыми категориями: как дешевые, так и дорогие; как импортные, так и отечественные; как простые, так и высокотехнологичные; как имеющие аналоги, так и не имеющие их.
Фармрынок на замке
Некоторые производители изначально не идут на наш рынок, считая его заведомо не слишком привлекательным. И не регистрируют у нас свои лекарства. Процесс регистрации у нас долгий, нудный, забюрократизированный донельзя. «Не стоит забывать, что регистрация препарата — это добровольный процесс, который начинается по инициативе производителя лекарства, а не госоргана, — пояснил недавно в соцсети зам.министра здравоохранения РФ Олег Салагай. — Например, производители фризиума (противоэпилептическое средство, за «контрабанду» которого недавно задержали москвичку, пытавшуюся помочь своему ребенку, и ситуация с которым активно обсуждается. — Авт.) не обращались за такой регистрацией, и, соответственно, препарат не мог быть зарегистрирован инициативно».
«Сколько можно продолжать ссылаться на то, что «производители не обращались за такой регистрацией»? Сколько людей еще должно измучиться или даже умереть из-за отсутствия в стране препарата, чтобы уполномоченные органы наконец признали, что лекарства на российском рынке должны быть доступны не по прихоти производителя, а потому что они нужны пациентам, и это в интересах страны — чтобы люди могли лечиться. Уже лет 15 как пора признать результаты регистрации в США и в Евросоюзе и перестать городить огород. У нас вот онкаспара в стране нет, который нужен каждому ребенку с лимфолейкозом», — говорит глава одного благотворительного фонда Екатерина Чистякова.
Быстрее всего в цене растут препараты от 150 до 500 рублей. При этом самыми востребованными у народа остаются лекарства, которые стоят менее 50 рублей за упаковку. Чаще всего россияне покупают дешевые цитрамон и активированный уголь, а также бактерицидный пластырь. Но даже по этим наименованиям идет снижение продаж. Кроме того, россияне стали реже покупать перекись водорода.
Но, похоже, ситуацию ждет в ближайшее время лишь ухудшение. Недавно вступил в силу новый порядок перерегистрации цен на ЖНВЛП. Производители оригинального препарата скоро должны будут перерегистрировать цену в обязательном порядке, что подразумевает ее снижение, ибо основным критерием станут цены в референтных странах. К тому же устанавливается необходимость снижения цены копий оригинальных препаратов (дженериков) по отношению к оригиналу — иными словами, производителям дженериков цены пересчитают «силовым методом». Многие компании, просчитав последствия, поняли — пора валить.
«Новый порядок регистрации цен на препараты перечня ЖНВЛП приведет к совершенно очевидному последствию, — прогнозирует директор по развитию аналитической компании RNC Pharma Николай Беспалов. — Ассортимент лекарств, которые обращаются на российском фармрынке, заметно сократится. Это будет касаться как общего количества торговых марок и производителей, представленных у нас, так и разнообразия форм выпуска в отношении конкретного продукта конкретной компании. Для препаратов, у которых на рынке десятки аналогов, это, конечно, не проблема. И кроме определенных неудобств, которые испытает потребитель при обращении в аптеку, ничего глобально не изменится. Тем более что первыми будут уходить не лидеры в рамках конкретных терапевтических ниш, а аутсайдеры рынка. Проблемы начнутся тогда, когда с рынка начнут исчезать препараты, не имеющие аналогов, — а это тоже возможно, поскольку никто не будет продавать продукцию с отрицательной рентабельностью. Наконец, можно ожидать повышения цен на рынке, поскольку выпадающие доходы производителей будут компенсироваться в т.ч. за счет той продукции, которая в перечень ЖНВЛП не входит. Тем более что реформа порядка ценообразования сейчас проходит параллельно с внедрением обязательной маркировки на лекарства. А это опять же дополнительные расходы для производителей, и естественно желание их компенсировать за счет коррекции цен».
Прогнозы Елены Григоренко звучат куда пессимистичнее: «У нас крах системы: регуляторы рынка испытывают на нас одно за другим нововведения, совершенно не думая о последствиях».