остужев актер малого театра

Мемория. Александр Остужев

остужев актер малого театра. Смотреть фото остужев актер малого театра. Смотреть картинку остужев актер малого театра. Картинка про остужев актер малого театра. Фото остужев актер малого театра

28 апреля 1874 года родился Александр Остужев, актер, трагик

Личное дело

Александр Алексеевич Остужев (настоящая фамилия – Пожаров, 1874—1953) родился в Воронеже в рабочей семье. Отец, прошедший путь от смазчика до обер-кондуктора товарного поезда, хотел, чтобы сын пошел по его стопам. Александр Пожаров обучался в железнодорожном техническом училище. Однако его влекло к театру. С юных лет он много читал и, по его собственному признанию, воспитывался «на положительных идеалах русской классической литературы».

При этом с детства же отличался вспыльчивостью и взрывным характером. Отучившись всего два года в техническом училище, на третьем году был отчислен за то, что нагрубил надзирателю. После этого сменил несколько специальностей, зарабатывая на жизнь, в частности, служил чертежником в конторе материальной службы железной дороги.

В 1894 году Пожаров впервые вышел на сцену Воронежского театра. У него был прекрасный голос, отличная фигура и выразительное лицо. Юноша выступал в любительских спектаклях и проводил вечера в театре. Ему открыт был ход за кулисы. Случалось, ему говорили: «Поди в костюмерную, надень костюм и выходи на сцену статистом в толпе». Порой ему даже доверяли играть небольшие роли.

В 1895 году в Воронеже гастролировал известный актер Малого театра А. И. Южин. Шла драма Гюго «Эрнани», в которой одну из маленьких ролей пришлось играть Пожарову.

Но даже в маленькой роли он сумел проявить недюжиный актерский талант. После спектакля знаменитый актер пожелал познакомиться с застенчивым любителем-чертежником.

«Я нашел в Воронеже сокровище, — писал Южин драматургу П. Гнедичу, — в которое я верю, как в крупную будущую силу, и смело в первый раз беру на себя ответственность за всю его жизнь, извлекая его из службы при юго-восточных дорогах на сцену. Он двадцати одного года, красавец. Он умеет чем-то неуловимым заставить слушать себя, глядеть на себя и ценить каждый звук его вибрирующего неподдельным чувством голоса, каждый взгляд чудных глубоких серых глаз».

Южин пригласил Александра в Малый театр и устроил на два года на Драматические курсы Московского театрального училища (ныне Высшее театральное училище имени М. С. Щепкина) со стипендией в 300 рублей. Его учителями стали Ленский и Немирович-Данченко,

Сразу после окончании училища в 1898 году Пожаров был принят в труппу Ленского в Малый театр, где и взял псевдоним «Остужев».

В первый же сезон 1898-99 годов Остужев с большим успехом сыграл ряд видных ролей: Незнамова, Колычева («Василиса Мелентьева»), Альберта («Скупой рыцарь»), графа Альмавиву («Женитьба Фигаро»). Уже в 1902 году критики назвали молодого актера «совершенным Ромео», а постановка с ним в главной роли собрала рекордную сумму. Однако вскоре Александр был вынужден покинуть Малый из-за своего характера: он подрался с другим актёром и был уволен.

В сезоне 1901—1902 Остужев выступал на сцене Театра Корша, но затем был принят назад в Малый, где и играл до конца жизни.

В конце 1900-х постепенно перешёл от романтических ролей к драматическим. У Остужева сложился интересный дуэт с Марией Ермоловой: он часто играл сына, когда она играла мать (к примеру, Незнамов в «Без вины виноватых», Освальд в «Привидениях» Ибсена). Сколько ни играла Ермолова спектаклей «Без вины виноватые» и в досоветскую пору, и после революции, ее партнером в этом спектакле всегда был Остужев.

«Он настоящий мой сын в этой роли», — говорила великая актриса.

После революции Малый, несмотря на критику, оставался консервативен и не следовал современным течениям, игнорируя новые имёна и тенденции театральной жизни, не пытаясь делать экспериментальных постановок.

В 1929 году Остужев сыграл Карла Моора в «Разбойниках» Шиллера. Спектакль, несмотря на большой успех у публики, стал для актера личной катастрофой: после него вплоть 1935 года он получил всего одну роль — Вовы в «Плодах просвещения», совершенно ему чуждую.

К январю 1935 года, когда начались репетиции «Отелло», коллеги, критики и зрители почти списали когда-то блиставшего актера со счета. Однако ставивший спектакль режиссер Сергей Радлов предпочёл Остужева более молодым коллегам и заново открыл его для зрителя.

В 1937 году Александр Остужев был награжден орденом Ленина. В том же году получил звание Народного артиста СССР.

После Отелло он сыграл Скупого рыцаря в «Маленьких трагедиях» (1937) и заглавную роль в спектакле «Уриэль Акоста» Карла Гуцкова (1940). Она стала отличительной ролью Малого, благодаря характерной манере игры.

В течение Второй мировой войны Остужев, которому уже было почти 70 лет, выступал в составе театральных бригад перед фронтовиками. Сам он говорил, что даже триумф в роли Отелло не сравнится с ощущением нужности солдатам своего народа. Актёр также внёс денежные средства в Фонд обороны.

После войны Остужев вернулся в Малый и продолжил играть. Последней премьерой стал Рассказчик в «Войне и мире»; постановки же Отелло и Уриэля Акосты шли вплоть до ухода актера на пенсию. По словам Елены Гоголевой, Остужев покинул театр после того, как во время его болезни роль Уриэля Акосты была дана другому актёру, посчитав это личным оскорблением.

По официальной версии, Александр Остужев умер 1 марта 1953 года, совсем немного не дожив до своего 80-летия. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Чем знаменит

остужев актер малого театра. Смотреть фото остужев актер малого театра. Смотреть картинку остужев актер малого театра. Картинка про остужев актер малого театра. Фото остужев актер малого театра

Выдающийся актёр, продолживший своим творчеством героико-романтическую линию Малого театра, берущую свое начало от Мочалова и Ермоловой. Остужев вызывал настоящее потрясение в зале, воплощая образы страстных «борцов за идею добра».

Этапными стали сыгранные Остужевым роли Карла Моора (Разбойники Шиллера, 1929) и Отелло в одноименной трагедии Шекспира (1935). В его исполнении мавр представал не необузданным ревницем-дикарем, но человеком высокой культуры и чувств. Новое раскрытие образа Отелло в исполнении Остужева критики называли «высочайшим достижением советского театрального искусства».

О чем надо знать

Однако он не смирился с увечьем и не прекратил выступать, выработав собственную систему слуховой ориентации и управления голосом. В августе 1909 года, незадолго до полной глухоты, он сыграл трагическую роль Лжедмитрия I в постановке «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский», а уже полностью потеряв слух, сыграл в новых постановках шекспировских комедий — Фердинанда в Буре, Орландо в Двенадцатой ночи (1912) и Бассанио в Венецианском купце (1916).

Чтобы остаться на сцене, Остужев создал свою методику работы над ролью — до первой репетиции заучивал полностью слова всех персонажей, чтобы иметь возможность читать по губам реплики коллег (и даже иногда помогал им, выступая в качестве суфлёра незаметно от зрителей). Актер, несмотря на потерю слуха, полностью контролировал свой голос. Позже он признавался, что его поздняя карьера обязана внутренней концентрации, появившейся из-за глухоты.

Глухота Остужева в сочетании с репутацией театральной звезды представляла большую проблему для режиссёров, поэтому с момента потери слуха и вплоть до 1935 года с Остужевым не работал ни один профессиональный режиссер. Сергей Радлов, не испугавшийся трудностей и выбравший оглохшего актера на роль Отелло, в ходе работы над спектаклем писал Остужеву длинные письма, таким образом направляя его работу.

Прямая речь

«В первые годы после Октябрьской революции в пьесе Рынды-Алексеева «Железная стена» мне пришлось играть роль принца Фердинанда, сына тирана, который вошел в общение с революционерами, но который надел на себя царскую корону немедленно после убийства революционерами его отца. Я этот образ не мог осудить, хотя он осужден всем ходом действия, психологической и идейной линией пьесы. Так получился у меня разрыв между задуманным и тем, что я должен был как актер исполнить.

Еще Тальма говорил актерам о том, что на высших своих ступенях страсть не повинуется правилам грамматики, что страсть не обращает внимания на знаки препинания, расставленные драматургом в тексте своей пьесы, что зачастую актер переставляет смысловые акценты в пьесе по произволу своего темперамента. Но все же оправдывать чувством то, что осуждено разумом, актеру не следует».

Остужев об отношении актера и роли.

«В сцене Самозванца и царицы Марфы меня поражало стремительное появление Остужева в шатре при кликах народа: он, как ястреб, влетал на сцену и замирал на месте, увидев царицу. Затем с пылким возгласом «Родимая!» так же вихрево бросался к ней и падал на колени. Когда я попал однажды за сцену, то понял, что молниеносная стремительность четырех — пяти шагов на подмостках была подготовлена за кулисами громадным разбегом: Остужев из самой глубины обширной сцены проносился, как ветер, стрелою летел по свободному пространству и врывался в шатер. Я ахнул, увидя это. ».

Из воспоминаний А. Глумова.

«Многие великие актеры, от Эдмунда Кина до Томмазо Сальвини и Эрнесто Росси, играли гениально в шекспировских пьесах. Однако верно, в полном согласии с Шекспиром играли его героев немногие. Среди них — Остужев. Но даже среди этих немногих Остужев выделяется впервые найденными интонациями огромного сочувствия к трагическому герою Шекспира.

Я не помню ни одного актера в роли Отелло, у которого эта сторона исполнения была бы выше, чем у Остужева».

Историк театра проф. С. Н. Дурылин об исполнении Остужевым роли Отелло.

10 фактов об Александре Остужеве

Материалы об Александре Остужеве

Источник

Мемория. Александр Остужев

остужев актер малого театра. Смотреть фото остужев актер малого театра. Смотреть картинку остужев актер малого театра. Картинка про остужев актер малого театра. Фото остужев актер малого театра

28 апреля 1874 года родился Александр Остужев, актер, трагик

Личное дело

Александр Алексеевич Остужев (настоящая фамилия – Пожаров, 1874—1953) родился в Воронеже в рабочей семье. Отец, прошедший путь от смазчика до обер-кондуктора товарного поезда, хотел, чтобы сын пошел по его стопам. Александр Пожаров обучался в железнодорожном техническом училище. Однако его влекло к театру. С юных лет он много читал и, по его собственному признанию, воспитывался «на положительных идеалах русской классической литературы».

При этом с детства же отличался вспыльчивостью и взрывным характером. Отучившись всего два года в техническом училище, на третьем году был отчислен за то, что нагрубил надзирателю. После этого сменил несколько специальностей, зарабатывая на жизнь, в частности, служил чертежником в конторе материальной службы железной дороги.

В 1894 году Пожаров впервые вышел на сцену Воронежского театра. У него был прекрасный голос, отличная фигура и выразительное лицо. Юноша выступал в любительских спектаклях и проводил вечера в театре. Ему открыт был ход за кулисы. Случалось, ему говорили: «Поди в костюмерную, надень костюм и выходи на сцену статистом в толпе». Порой ему даже доверяли играть небольшие роли.

В 1895 году в Воронеже гастролировал известный актер Малого театра А. И. Южин. Шла драма Гюго «Эрнани», в которой одну из маленьких ролей пришлось играть Пожарову.

Но даже в маленькой роли он сумел проявить недюжиный актерский талант. После спектакля знаменитый актер пожелал познакомиться с застенчивым любителем-чертежником.

«Я нашел в Воронеже сокровище, — писал Южин драматургу П. Гнедичу, — в которое я верю, как в крупную будущую силу, и смело в первый раз беру на себя ответственность за всю его жизнь, извлекая его из службы при юго-восточных дорогах на сцену. Он двадцати одного года, красавец. Он умеет чем-то неуловимым заставить слушать себя, глядеть на себя и ценить каждый звук его вибрирующего неподдельным чувством голоса, каждый взгляд чудных глубоких серых глаз».

Южин пригласил Александра в Малый театр и устроил на два года на Драматические курсы Московского театрального училища (ныне Высшее театральное училище имени М. С. Щепкина) со стипендией в 300 рублей. Его учителями стали Ленский и Немирович-Данченко,

Сразу после окончании училища в 1898 году Пожаров был принят в труппу Ленского в Малый театр, где и взял псевдоним «Остужев».

В первый же сезон 1898-99 годов Остужев с большим успехом сыграл ряд видных ролей: Незнамова, Колычева («Василиса Мелентьева»), Альберта («Скупой рыцарь»), графа Альмавиву («Женитьба Фигаро»). Уже в 1902 году критики назвали молодого актера «совершенным Ромео», а постановка с ним в главной роли собрала рекордную сумму. Однако вскоре Александр был вынужден покинуть Малый из-за своего характера: он подрался с другим актёром и был уволен.

В сезоне 1901—1902 Остужев выступал на сцене Театра Корша, но затем был принят назад в Малый, где и играл до конца жизни.

В конце 1900-х постепенно перешёл от романтических ролей к драматическим. У Остужева сложился интересный дуэт с Марией Ермоловой: он часто играл сына, когда она играла мать (к примеру, Незнамов в «Без вины виноватых», Освальд в «Привидениях» Ибсена). Сколько ни играла Ермолова спектаклей «Без вины виноватые» и в досоветскую пору, и после революции, ее партнером в этом спектакле всегда был Остужев.

«Он настоящий мой сын в этой роли», — говорила великая актриса.

После революции Малый, несмотря на критику, оставался консервативен и не следовал современным течениям, игнорируя новые имёна и тенденции театральной жизни, не пытаясь делать экспериментальных постановок.

В 1929 году Остужев сыграл Карла Моора в «Разбойниках» Шиллера. Спектакль, несмотря на большой успех у публики, стал для актера личной катастрофой: после него вплоть 1935 года он получил всего одну роль — Вовы в «Плодах просвещения», совершенно ему чуждую.

К январю 1935 года, когда начались репетиции «Отелло», коллеги, критики и зрители почти списали когда-то блиставшего актера со счета. Однако ставивший спектакль режиссер Сергей Радлов предпочёл Остужева более молодым коллегам и заново открыл его для зрителя.

В 1937 году Александр Остужев был награжден орденом Ленина. В том же году получил звание Народного артиста СССР.

После Отелло он сыграл Скупого рыцаря в «Маленьких трагедиях» (1937) и заглавную роль в спектакле «Уриэль Акоста» Карла Гуцкова (1940). Она стала отличительной ролью Малого, благодаря характерной манере игры.

В течение Второй мировой войны Остужев, которому уже было почти 70 лет, выступал в составе театральных бригад перед фронтовиками. Сам он говорил, что даже триумф в роли Отелло не сравнится с ощущением нужности солдатам своего народа. Актёр также внёс денежные средства в Фонд обороны.

После войны Остужев вернулся в Малый и продолжил играть. Последней премьерой стал Рассказчик в «Войне и мире»; постановки же Отелло и Уриэля Акосты шли вплоть до ухода актера на пенсию. По словам Елены Гоголевой, Остужев покинул театр после того, как во время его болезни роль Уриэля Акосты была дана другому актёру, посчитав это личным оскорблением.

По официальной версии, Александр Остужев умер 1 марта 1953 года, совсем немного не дожив до своего 80-летия. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Чем знаменит

остужев актер малого театра. Смотреть фото остужев актер малого театра. Смотреть картинку остужев актер малого театра. Картинка про остужев актер малого театра. Фото остужев актер малого театра

Выдающийся актёр, продолживший своим творчеством героико-романтическую линию Малого театра, берущую свое начало от Мочалова и Ермоловой. Остужев вызывал настоящее потрясение в зале, воплощая образы страстных «борцов за идею добра».

Этапными стали сыгранные Остужевым роли Карла Моора (Разбойники Шиллера, 1929) и Отелло в одноименной трагедии Шекспира (1935). В его исполнении мавр представал не необузданным ревницем-дикарем, но человеком высокой культуры и чувств. Новое раскрытие образа Отелло в исполнении Остужева критики называли «высочайшим достижением советского театрального искусства».

О чем надо знать

Однако он не смирился с увечьем и не прекратил выступать, выработав собственную систему слуховой ориентации и управления голосом. В августе 1909 года, незадолго до полной глухоты, он сыграл трагическую роль Лжедмитрия I в постановке «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский», а уже полностью потеряв слух, сыграл в новых постановках шекспировских комедий — Фердинанда в Буре, Орландо в Двенадцатой ночи (1912) и Бассанио в Венецианском купце (1916).

Чтобы остаться на сцене, Остужев создал свою методику работы над ролью — до первой репетиции заучивал полностью слова всех персонажей, чтобы иметь возможность читать по губам реплики коллег (и даже иногда помогал им, выступая в качестве суфлёра незаметно от зрителей). Актер, несмотря на потерю слуха, полностью контролировал свой голос. Позже он признавался, что его поздняя карьера обязана внутренней концентрации, появившейся из-за глухоты.

Глухота Остужева в сочетании с репутацией театральной звезды представляла большую проблему для режиссёров, поэтому с момента потери слуха и вплоть до 1935 года с Остужевым не работал ни один профессиональный режиссер. Сергей Радлов, не испугавшийся трудностей и выбравший оглохшего актера на роль Отелло, в ходе работы над спектаклем писал Остужеву длинные письма, таким образом направляя его работу.

Прямая речь

«В первые годы после Октябрьской революции в пьесе Рынды-Алексеева «Железная стена» мне пришлось играть роль принца Фердинанда, сына тирана, который вошел в общение с революционерами, но который надел на себя царскую корону немедленно после убийства революционерами его отца. Я этот образ не мог осудить, хотя он осужден всем ходом действия, психологической и идейной линией пьесы. Так получился у меня разрыв между задуманным и тем, что я должен был как актер исполнить.

Еще Тальма говорил актерам о том, что на высших своих ступенях страсть не повинуется правилам грамматики, что страсть не обращает внимания на знаки препинания, расставленные драматургом в тексте своей пьесы, что зачастую актер переставляет смысловые акценты в пьесе по произволу своего темперамента. Но все же оправдывать чувством то, что осуждено разумом, актеру не следует».

Остужев об отношении актера и роли.

«В сцене Самозванца и царицы Марфы меня поражало стремительное появление Остужева в шатре при кликах народа: он, как ястреб, влетал на сцену и замирал на месте, увидев царицу. Затем с пылким возгласом «Родимая!» так же вихрево бросался к ней и падал на колени. Когда я попал однажды за сцену, то понял, что молниеносная стремительность четырех — пяти шагов на подмостках была подготовлена за кулисами громадным разбегом: Остужев из самой глубины обширной сцены проносился, как ветер, стрелою летел по свободному пространству и врывался в шатер. Я ахнул, увидя это. ».

Из воспоминаний А. Глумова.

«Многие великие актеры, от Эдмунда Кина до Томмазо Сальвини и Эрнесто Росси, играли гениально в шекспировских пьесах. Однако верно, в полном согласии с Шекспиром играли его героев немногие. Среди них — Остужев. Но даже среди этих немногих Остужев выделяется впервые найденными интонациями огромного сочувствия к трагическому герою Шекспира.

Я не помню ни одного актера в роли Отелло, у которого эта сторона исполнения была бы выше, чем у Остужева».

Историк театра проф. С. Н. Дурылин об исполнении Остужевым роли Отелло.

10 фактов об Александре Остужеве

Материалы об Александре Остужеве

Источник

Остужев актер малого театра

Войти

Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal

[userinfo|livejournal userinfo]
[archive|journal archive]
ОСТУЖЕВ Александр Алексеевич (часть 1)[фев. 1, 2007|02:35 pm]

«… Вся жизнь Остужева была олицетворением глубокой, жертвенной любви к театру. Театру были отданы его помыслы, его страсть, вдохновение, стремления и великий тру.» Е. Д. Турчанинова

В самом конце 40-х, начале 50-х годов на Тверском бульваре в Москве часто можно было встретить статного пожилого человека с благородной осанкой и, как-то по-особенному красиво, седеющими волосами. Он всегда гулял один и почти не обращал внимания на прохожих.

Единственными его друзьями были дети, шумными стайками играющие на бульваре. Он угощал их конфетами, а они, доверчиво сбегались к нему, чтобы взять предложенное угощение, и затем, вежливо поблагодарив старика, снова разбегались по своим ребячьим делам. Он снова оставался один… Если погода была достаточно теплой человек садился на скамейку, снимал шляпу, клал ее рядом с собой и задумчиво смотрел на листву, на проезжающие мимо бульвара автомобили, на шахматистов, сгрудившихся над принесеной из дома шахматной доской. Его одинокая фигура, чуть растрепанные ветром седые волосы и внимательный взгляд серых глаз наводили на воспоминания об облике короля Лира, и возможно поэтому, даже если все скамейки на бульваре были заняты, никто не садился рядом с ним, не решаясь нарушить покой и пространство его глубокого одиночества.

Выдающаяся русская актриса Евдокия Дмитриевна Турчанинова вспоминает: «Остужев, казалось бы, самой судьбой был отмечен для работы на сцене. Ни в чем природа не обделила его. Он был красив той прекрасной красотой, которая не поражает, но восхищает внутренним богатством, задушевностью, затаенной в глубине больших внимательных серых глаз. Обладая пластичной и изящной фигурой, он мог, несмотря на свой средний рост, казаться, когда нужно, высоким и величественным. Красота его голоса, сильного, чистого, музыкального, необычайного, остужевского тембра поражала; забыть его голос невозможно.

Тяжелое детство в бедной семье развило в нем любовь к мечте, уводящей его от суровой действительности. Мечта вела его ко всему возвышенному, прекрасному, романтическому. Правдивому сценическому воплощению остужевских романтических героев помогал и его беспредельный темперамент, заставлявший зрителя вместе с Остужевым плакать, возмущаться, негодовать, любить и страдать. Никто на сцене не умел так страстно и нежно любить, как Остужев. Сила, глубина и искренность остужевских переживаний и его обжигающий, подобно огню, темперамент заставляли самого Остужева сгорать в огне страстей воплощаемых им сценических образов. Он жил на сцене, растрачивая себя без остатка, не умея быть холодным и расчетливым художником, строго контролирующим свои силы и возможности и видящим себя со стороны «незримым контрольным оком». Его партнерам приходилось зорко следить, чтобы не пострадать от цепких, сильных рук Остужева, способных сжать ваши, подобно клещам, до боли.

…Я помню его пылким, юным и чистым Ромео (в его первой роли), помню его в целом ряде ролей, помню его как партнера и помню его глубоко человечным, трогательным Отелло. И не было впечатления, что его чудесный дар, его необыкновенный и многосторонний талант потускнел за пятьдесят лет работы на сцене. Наоборот, в Отелло его тонкое мастерство раскрылось во всю глубину и ширь, и, казалось, нет предела ни этой глубине, ни этой широте.»

Е. А. Турчанинова вспоминает: «Очень рано, в расцвете лет и таланта, Александр Алексеевич Остужев начал терять слух. Можно только представить себе его отчаяние, когда он впервые это обнаружил. Многие и очень многие на его месте растерялись бы, растворились бы в этом отчаянии, но Остужев «не опустил рук» и не опустился сам, а с удвоенной, утроенной силой и энергией начал работать над собой. Он не бросил сцены. Он не искал снисхождения. Он работал, запоминая наизусть роли своих партнеров, ловя реплики по губам партнеров во время спектаклей и, не слыша себя, умел соразмерять звук своего пленительного голоса. Зритель, зачарованный талантом Остужева, и не думал о том, какой героический подвиг происходит у него на глазах, когда глухой актер потрясает его своей игрой. Бетховен, создававший великолепные симфонии, не слыша их, и Остужев — два ярких примера безмерного подвига в искусстве, огромной силы воли, неустанного, напряженного, вдохновенного труда и веры в жизнь.»

А вот, что написала об этом в своих воспоминаниях известная писательница и переводчик, Татьяна Львовна Щепкина-Куперник:

Однако этот успех был плодом упорного, буквально – подвижнического, труда. Актриса Малого театра, многолетняя партнерша и друг А. А. Остужева, Наталья Александровна Луначарская-Розенель (с семьей Луначарских Александр Алексеевич на протяжении долгого времени «дружил домами») вспоминает: «Остужев никогда не переставал работать над своим голосом, тренировать и отшлифовывать этот прекрасный инструмент, данный ему природой. Не переставал он также заниматься гимнастикой и до пожилого возраста сохранил ловкость и силу.

Жизнь его была заполнена любовью к театру. Трудно постигнуть, какую интенсивную работу приходилось ему проделывать для того, чтобы сыграть новую роль: ведь он не слышал, совсем не слышал партнера. Он не запоминал, как все другие актеры, два-три последних слова реплики в диалоге, он должен был знать весь текст всех сцен, в которых участвовал. Если бы он забыл или перепутал текст, ничто не могло бы его спасти — он не услышал бы ни суфлера, ни подсказываний партнеров. Поэтому на спектаклях Александр Алексеевич был очень собран, сосредоточен, очень напряжен. Он не позволял себе ни на минуту отвлечься перед выходом. Конечно, Остужев обладал отличной, хорошо тренированной памятью, но в случае какой-то оговорки, «заскока» спасения ждать было неоткуда: не улавливая слов партнера, он не смог бы сымпровизировать, сказать текст своими словами. Когда осознаешь это, становится жутко: какое-то хождение по канату над пропастью. Если ясно представить себе все это, понимаешь, каким подвигом была работа Остужева на сцене. Александр Алексеевич на летние каникулы брал с собой пьесы будущего сезона и выучивал их целиком наизусть.»

Воспоминаниями о своих первых впечатлениях об А. А.Остужеве именно в этот период его творчества и о своем отношении к нему в последующие годы, когда они стали партнерами по спектаклям Малого театра, делится Народная артистка СССР Елена Николаевна Гоголева: «Однажды по абонементу мы с мамой смотрели «Старый закал» Сумбатова в Малом театре. И вот открылся занавес. На сцене ночь, сад внутри крепости где-то на юге, в маленьком пограничном гарнизоне.

На сцену вышли двое. Офицеры. Один совсем молодой, стройный, другой постарше. И раздался голос молодого офицера. Тишина в зале стояла удивительная. Голос, необыкновенный голос, звучный, чистый, ясный. За сценой жена полковника Олтина играла ноктюрн Шопена. И голос молодого офицера, его мятущаяся душа, глубокое отчаяние от невозможности вырваться из этой глуши, где гибнет ум, душа, а потом безудержные страстные рыдания — все это потрясло не только меня. Звуки Шопена и такой же полный неслыханной красоты и муки голос, сумевший покорить, захватить, действительно потрясти весь зал. Голос этот принадлежал Остужеву. Совсем небольшая сценка, но как он ее играл! Это было нечто необъяснимо прекрасное, что мог сделать только подлинный художник, подлинный талант, хватающий за сердце и переворачивающий душу.

С тех пор Остужев стал моим кумиром. Я не была из тех поклонниц, которые ждут своего обожаемого у выхода после спектакля, требуя автограф и осыпая цветами. Нет, я поклонялась молча, даже не мечтая увидеть его в жизни. Но все его фотографии во всех ролях старалась приобрести у Сахарова и Орлова. Была такая фотография, или, как теперь бы сказали, фотоателье. Помещалась она на углу нынешней улицы Пушкина и проезда Художественного театра, а потом переехала на Кузнецкий мост. Оба компаньона фотографировали только артистов. Они были хорошие фотографы и истинные театралы. Музеи театров многим обязаны им…

Вспоминается мне и то, как играл Остужев в пьесе Н. Григорьева-Истомина «Сестры Кедровы». Замечательный был спектакль. Для меня, конечно, на первом месте был в нем Остужев. Роль вообще выписана неважно, но очарование и обаяние Остужева, его голос и темперамент преодолевали слабость роли и завораживали всех.

Не могу забыть Остужева в пьесе Сумбатова «Измена». Он, как всегда, играл Эрекле темпераментно, порывисто, обаятельно. Когда я впоследствии играла Рукайю, у меня был другой партнер, совсем непохожий на остужевского Эрекле. Ну что делать, так случилось.

Несмотря на популярность и огромное количество поклонниц, Александр Алексеевич не имел семьи и жил совершенно одиноко. Друг актера, М. М. Садовский, рассказывает: «Меня всегда и удивляло и заставляло как-то внутренне жалеть Александра Алексеевича то обстоятельство, что он жил один. У него не было домработницы, не было никого, кто бы заботился о нем, помогал вести домашнее хозяйство. Он всегда все делал сам и никогда на это не сетовал. Любовь к жизни, к деятельности всегда давала ему возможность сохранить мажорное настроение.

О том, что Остужев увлекался слесарным делом, знали все, кто знал Александра Алексеевича, и, конечно, все его знакомые и даже знакомые знакомых обращались к нему с просьбой починить ту или иную вещь. Но особой известностью он пользовался в том районе, где жил. Многие жители Большого Козихинского переулка знали, что по соседству с ними живет артист, который прекрасно чинит самовары, замки, кастрюли, и при этом — задаром. «Расторопные» хозяйки не оставляли его без работы и тащили к нему так много всяких предметов, нуждавшихся в ремонте, что Александру Алексеевичу приходилось иной раз вывешивать на своей двери объявление: «Слесарные работы временно прекращены». Но хозяйки не унимались и, чтобы разжалобить Остужева, посылали к нему своих детей. Однажды, когда я пришел к Александру Алексеевичу с маминым кофейником, к которому она очень привыкла и у которого отвалился носик, я был свидетелем такой сцены. В двери его комнаты вспыхнула лампа, заменявшая Остужеву звонок. Александр Алексеевич открыл дверь, и я увидел стоящую перед ним девочку с самоваром в руках, которая совсем неслышно не только для Остужева, но и для меня что-то лепетала. Остужев понял, что от него требуется; он пропустил девочку в комнату, дал ей конфет, а сам стал осматривать самовар. Убедившись, что в самоваре распаялось все, что только могло распаяться, он обратился к девочке: «Скажи, что будет готов через месяц. Поняла?» Девочка утвердительно кивнула головой, а Остужев продолжал: «Сейчас у меня репетиция в театре. Я занят. Поняла?» Девочка снова кивнула головой и деловито ушла. Остужев театрально поднял руки вверх и почти закричал: «Нужно съезжать с этой «фатеры»! Смотри, сколько всего нанесли!»

Начало 20-х годов стало нелегким временем в жизни Малого театра и началом кризиса в человеческой и актерской жизни Александра Алексеевича Остужева.

В сезон 1923/24 гг. Малый театр поставил «Юлия Цезаря» Шекспира. А.А.Остужев играл Антония. Критика приняла спектакль «с прохладцей». Публика тоже не заинтересовалась спектаклем, в центре которого были политические страсти и борьба честолюбий. Трагедия, в которой не было ни ведущих женских ролей, ни любовной интриги, не смогла увлечь зрителя. Однако, и в этом случае, талант, мастерство и чарующий голос Остужева обеспечили ему восхищение зрителей. Н. А. Луначарская-Розенель рассказывает: «На премьере «Юлия Цезаря» за мной сидела полная, сильно затянутая дама с золотым лорнетом. Во время действия она то с треском обмахивалась веером, то громко открывала замок своей сумки, то щелкала пудреницей. Наконец она притихла и поднесла лорнет к глазам. Это было во время монолога Остужева на Форуме. Вдруг моего плеча коснулся ее веер.

Тут на нас зашикали соседи.»

Материал подготовлен ssuvorova

Источник

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *