основы духовной жизни по добротолюбию
Основы духовной жизни по славянскому «Добротолюбию»
Содержание
Предисловие
Что может быть выше знания основ духовной жизни и достойнее самого духовного устроения по этим основам?!
Перед нами труд оригинальный по оформлению и образцовый по содержанию, выполненный на высоком профессиональном уровне. Это своего рода компендиум по «Добротолюбию», то есть изложение в сжатой форме основных положений его содержания и приведение «соборных» суждений святых учителей о важнейших сторонах духовной жизни. Как в реставрационной мастерской, сняв с потемневшей иконы верхние слои, открывают взору новое видение Небесного Мира, так и в предлагаемой книге внимательно, кропотливо изучается славянский текст «Добротолюбия», выявляются драгоценные жемчужины святоотеческой мудрости и тем самым указуется читателю, как безошибочно стать на путь святой жизни и твердой стопой идти по нему – побеждать страсти, стяжать противоположные им добродетели (глава II) и иметь надежное руководство в духовной жизни (глава III).
Для данной книги было избрано славянское «Добротолюбие», так как в нем глубоко православно раскрывается духовное делание ищущего спасения.
Вызывает интерес уже само Введение к книге, так как в нем, хотя и вкратце, представлены история собирания святоотеческих книг преподобным Паисием Величковским (†1794), перевод их на славянский язык и подготовка к изданию. «Стремясь к дословному переводу, он (прп. Паисий. – К. С.) иногда делал кальку, оставлял в славянском тексте неизменными греческие падежи, порядок слов и другие особенности чисто греческого фразеологического построения», – метко характеризуется труд преподобного. Упоминается также работа святителя Феофана (Говорова; †1894), создавшего новую, русскую версию «Добротолюбия».
В начале первой главы «Общее очертание монашеской жизни» правильно отмечается чистота сердца как главный ориентир для подвижнического жития, обстоятельно – словами святых отцов или, по преимуществу, в свободном изложении их наставлений – описываются ступени иноческого самоотречения, по которым должно неленостно подниматься от земли на небо. «Первый подвиг на пути спасения, – свидетельствует автор и раскрывает это свидетельство, – состоит в том, чтобы разрушить и победить страсти, второй – стяжать добродетели и не оставить душу пустой (праздной), третий – внимательно хранить плоды трудов». В контексте подобных размышлений в первой главе особенно назидательно суждение автора со ссылкой на преподобного Никиту Стифата о преимуществе служения ближнему. «Если во время келейной молитвы, – читаем в книге, – постучит в дверь какой-либо брат, не надо предпочитать молитву делу любви и не отвергать брата стучащего, так как Бог хочет милости любви, а не жертвы молитвы».
Во второй главе «Борьба со страстями и стяжание добродетелей» превосходно показана, с одной стороны, взаимосвязь страстей, а с другой – добродетелей. «Ослепляется ум от трех страстей: сластолюбия (сласти), сребролюбия и тщеславия». За этими «тремя великими страстями следуют их порождения – пять лукавых духов: блуд, гнев, печаль, уныние и гордость. От чревоугодия (чревообъедения) происходит блуд, от сребролюбия – гнев, от которого – печаль, производящая уныние. От тщеславия рождается гордость. И из этих восьми страстей происходит все множество пороков и различные виды грехов». О взаимосвязи добродетелей читаем: «Страсти побеждаются противоположными и владеющими ими добродетелями, которые образуют соответствующий ряд. Три главные добродетели – воздержание, нестяжание и смирение. Им последуют чистота, кротость, радость, мужество и самоуничижение». Сам анализ страстей представлен глубоко духовно (см., например, о страсти сребролюбия, о печали мирской, об унынии).
С подлинно духовной рассудительностью представлено и «Руководство к духовной жизни» (глава III). Вот, например, как говорится об избрании «непрелестного» наставника: «Большим благом является вопрошение обо всем, однако только искусных. Неискусных же спрашивать очень вредно, так как они не имеют рассуждения, которое заключается в том, чтобы знать «. время, потребу, устроение человече, количество, силу, разум вопрошающаго, произволение, и намерение Божие, и коегождо речения Божественнаго Писания, и ина многа». «Молитвами и слезами надо умолить Бога послать наставника бесстрастного. Руководитель ко спасению должен иметь в себе дух и разум Священного Писания. Когда же он ни того ни другого не имеет, то лучше к нему совсем не ходить, но со смирением прибегать к Богу, от чистого сердца считать себя недостойным и руководствоваться Священным Писанием». Но если найдется богомудрый наставник, «то необходимо совершенно отвергнуться себя и своих пожеланий, во всем ему повиноваться. ». А вот как сказано о величии молитвы: «Она превосходит все добродетели, и у нашедшего истинную молитву бывает радость выше всякой иной радости. Кто богослов, тот истинно молится, и кто истинно молится, тот богослов». Или о чтении священных книг: «Бог больше открывается простоте и смирению, чем ученым трудам».
Вся книга – монолитна, единое целое. Создается впечатление, что она создана доброй рукой, на одном дыхании – единым духом. Так она и читается.
Короче, собрано и приведено в систему святоотеческое учение об основах духовной жизни. В результате имеем наставление, которое, несомненно, поможет лучше усвоить славянское «Добротолюбие», к которому хотя и относятся с большим почтением, но которое редко читают из-за сложности языка. Это, можно сказать, моральный кодекс и для инока и для живущего в миру.
Преподобный Григорий Синаит в том же «Добротолюбии» на церковно-славянском языке («Главы зело полезные». Тутаев, 2000. С. 211) сообщает, что, согласно «великому Максиму», есть три «незазорных» повода для того, чтобы писать: 1) для своей памяти, 2) для пользы других и 3) ради послушания. «Автор данной работы счел возможным взяться за ее написание для постоянного приведения себе на память духовного опыта великих святых отцов». Вот где ключ к примерному исполнению любого труда в области патрологии. И вот почему мне хотелось бы рекомендовать данную работу опубликовать, чтобы каждый православный христианин имел ее на своем столе и мог как можно чаще пользоваться ею наряду с творениями святых отцов. Книга эта и есть, по существу, творения святых отцов, изложенные просто, доступно, назидательно – глубоко духовно.
Небольшое, но существенное добавление. В конце книги ее автор – насельник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, кандидат богословия, иеромонах Митрофан (Волкодав) – пишет: «Текстология славянского «Добротолюбия» является отдельной большой темой, и ею пока никто не занимался. Поэтому в настоящее время не все текстологические вопросы решены до конца. Например, неизвестно, насколько изменила переводы преподобного Паисия правка редакторами в Александро-Невской и Троицкой семинариях». Так что же мешает автору узнать?! Было бы весьма желательно, чтобы он продолжил работу над славянским «Добротолюбием». Да поможет ему в этом святом деле своим небесным предстательством преподобный Паисий Величковский, как, верим, помогал и во время истинно монашеского труда при написании данной книги!
Профессор Московской Духовной академии
Введение
Один из сборников избранных творений древних подвижников, на основе которого написана эта книга, называется «Добротолюбие». Слово «добротолюбие» является калькой с греческого philokalia – любовь к прекрасному, возвышенному. Здесь имеется в виду прекрасный духовный мир, к которому стремится христианин, стяжая добродетели. Преподобный Григорий Синаит говорит, что началом и источником добродетелей является доброе намерение или желание прекрасного. Жанр книги «Добротолюбие» тот же, что «антологии» (дословно «цветник», или «собрание, букет цветов»). Так названо много различных сборников избранных творений святых отцов и духовных писателей. Еще в IV веке святые Василий Великий и Григорий Богослов составили «Добротолюбие» из записей Оригена. Другой сборник такого рода, под названием «Philokalia ton niptikon kai askitikon», издан в Фессалониках в 1985 г. в 22-х томах.
Данная работа основана на славянском «Добротолюбии», прототипом которого послужил греческий сборник под названием «Philokalia ton ieron niptikon sineranisthisa para ton agion kai theoforon pateron imon en i dia tis kata tin praxin kai theorian ithikis filosofias o nous kathairetai, fotizetai kai teleioutai». Его история вкратце такова. В 1777 г. святой архиепископ Коринфа Макарий (Нотар&аacute;с; 1731–1805) старательно искал в библиотеках афонских монастырей святоотеческие книги. В обширной библиотеке знаменитого Ватопедского монастыря он нашел сокровище – древнюю рукописную книгу под названием «Philokalia», содержащую творения 36-ти святых отцов разных веков (IV- XIV) о соединении человека с Богом посредством внутреннего молитвенного делания. Она родилась в недрах афонского исихазма XIII-XV веков. Видя, что эта книга содержит классику православной аскетики и многих может «умудрить во спасение», святой архиепископ Макарий сразу стал готовить ее к изданию. Его главным помощником был 28-летний монах Никодим, впоследствии преподобный Никодим Святогорец (1749–1809). Архиепископ дал ему послушание отредактировать и подготовить к изданию книгу «Philokalia». Преподобный Никодим работал в келлии недалеко от Кареи – административного центра Афона. Первые биографы преподобного Никодима, афонские монахи Евфимий и Онуфрий, знавшие его лично, сообщают, что он написал предисловие и краткие жизнеописания авторов. В предисловии преподобный Никодим подчеркивает ценность «Добротолюбия» и определяет его главное содержание как обучение практике «умной молитвы и внутреннего трезвения». В ней единомышленники и последователи преподобных Григория Синаита и Григория Паламы показали, что «возвещаемое ими учение об «умном делании», об умносердечной молитве как пути к осиянию «фаворским светом» и соединению с Богом не есть их новоизмышленное «мнение». но представляет исконную живую традицию, никогда в Церкви не угасавшую и восходящую преемственно к самым ранним «отцам пустыни»». В 1782 г. «Philokalia» была напечатана в Венеции в двух частях единой пагинации. Издавалась книга на средства «почтеннейшего и благочестивейшего господина» Иоанна Маврогорд&аacute;та – представителя богатой аристократической семьи. Сборник переиздавался в Афинах в 1893 г. в расширенном виде, в двух томах, а затем, в 1957–1963 гг. и 1982–1992 гг., в пяти томах. Эта книга оказала большое влияние на духовную жизнь Греции и всего мира.
Примерно на 30 лет раньше святого архиепископа Макария Коринфского преподобный Паисий Величковский (1722–1794) разыскивал в афонских монастырях творения святых отцов о внутренней духовной жизни. Первоначально он читал
книги только на славянском языке. Для покупки их он постоянно ограничивал себя в пище и одежде или переписывал книги от руки. Постепенно преподобный Паисий Величковский убедился, что некоторые места в славянских книгах совершенно неясны или не имеют даже грамматического смысла. Тогда он стал исправлять славянские книги по другим славянским книгам, но после многих неудачных попыток пришел к выводу, что неясности в славянских книгах связаны с двумя причинами. Первая – плохой перевод с древнегреческого языка на славянский, а вторая – ошибки плохих переписчиков. Поэтому преподобный Паисий задался целью найти греческие подлинники и по ним произвести исправление славянских переводов. Разыскивая необходимые книги, он долго нигде не находил их, поскольку в XVIII веке древнегреческий язык понимали только ученые люди и древние писания святых отцов пришли почти в полное забвение. Иногда «греки отчасти все же, быть может, лукавили перед русским собратом», не желая показывать ему свои библиотеки. Наконец после долгих поисков в скиту во имя святого Василия Великого, основанном иноками греческого происхождения из Кесарии Каппадокийской, преподобный Паисий обнаружил книги священномученика Петра Дамаскина, преподобного Григория Синаита, преподобного Симеона Нового Богослова, преподобного Исихия, блаженного Диадоха и других святых отцов, вошедшие впоследствии в славянское «Добротолюбие». Иноки этого скита изучили на Святой Горе древнегреческий язык и собрали книги из нескольких монастырей. Через два года после этой счастливой находки из-за препятствий со стороны турецких властей преподобный Паисий вынужден был оставить Афон и уехать в Молдовлахию (ныне территория Румынии). Инок, взявшийся переписывать для него святоотеческие книги, ко времени отъезда успел приготовить только некоторые из них. Поселившись в 1763 г. в Драгомирне, в монастыре Святого Духа, преподобный Паисий Величковский продолжил работу по исправлению славянских книг, сличая их с древнегреческими, и переводил новые книги. «Совершенствуясь с годами как в греческом, так и в искусстве перевода, он потом «и вторицею и третицею» исправил некоторые книги, стал критически относиться и к греческим, привезенным с Афона оригиналам, которые «на зело премногих местах явились в орфографии погрешны»».
Митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский Гавриил (Петров; 1730– 1801) глубоко уважал преподобного Паисия, лично с ним общался в 1790 г. и желал издать его переводы святоотеческих книг. Однако старец долго не соглашался, поскольку сильно сомневался в качестве своего труда. Все же он согласился, и его ученик схимонах Афанасий (Охлопов) доставил митрополиту Гавриилу греческую «Филокалию» и перевод старца. По распоряжению митрополита этот труд был отдан на рассмотрение преподавателям Александро-Невской семинарии, а затем – для пересмотра и исправления учителю греческого языка Троицкой семинарии (принадлежавшей Свято-Троицкой Сергиевой Лавре) Якову Дмитриевичу Никольскому (бывшему впоследствии протопресвитером Московского Успенского собора). Синодальными цензорами были архимандрит Мефодий, ректор Московской Духовной академии, и игумен Аарон, настоятель Спасо-Яковлевского монастыря в Ростове. После исправления славянское «Добротолюбие» было напечатано Московской Синодальной типографией в 1793 г., через 11 лет после издания в Венеции «Филокалии» на древнегреческом языке. «Это был, собственно, первый том книги, хотя издатели, не уверенные, видимо, в скором выходе второго, представили его как законченное целое («
Глава I. Общее очертание монашеской жизни
Не любите мира, ни, яже в мире. Аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем. И мир преходит, и похоть его: а творяй волю Божию, пребывает во веки. ( 1Ин. 2, 15; 17 )
Монашество – это особый, иной образ жизни, поэтому в славянском языке он называется также иночеством. Греческое слово monakhos означает одинокий, единственный, уединенно живущий. Уединенная жизнь помогает монахам приобрести единство с Богом. Они претерпевают труды и подвиги, чтобы благоугодить Богу, очистить себя от всякой скверны плоти и духа, стяжать смирение и любовь. «Чистым и добродетельным житием и благими нравы» монах сподобляется примирения с Богом, становится храмом Святого Духа и достигает Царства Небесного. Это и есть спасение всякого человека и цель «жительствующих по Бозе». Главный ориентир, на который необходимо смотреть, чтобы не уклониться с правильного пути, – чистота сердца. «Сего убо ради намерения и мы вся содеваем, сего ради вся презираем, и отечество, и род, и богатство, и весь мир…» Если же кто-либо забывает про этот ориентир, тогда ходит как во тьме, спотыкаясь и заблуждаясь. Так бывает потому, что совершенство следует не сразу же за отречением от мирских вещей, но только после того, как человек изгонит из себя злые страсти гордости, гнева, зломыслия и другие, приобретет же любовь и чистоту сердца. Ради приобретения любви и чистоты сердца необходимы посты, презрение богатства, бдение, чтение и молитва. Истинного монашества и нравственного совершенства не может быть без следующих добродетелей: поста, воздержания, бодрствования, терпения, мужества, безмолвия, молитвы, молчания, плача о грехах и смирения.
Когда же появляются первые плоды духовной жизни, инок радуется о душевном бесстрастии и слезах умиления больше, чем царь о своей власти и славе царства. Царство земное временно, а радость блаженного бесстрастия переходит в жизнь вечную, и ее никто не отнимет. Как колесо, только немного касаясь земли, почти всецело находится в воздухе, так и монах, горящий любовью к Богу, лишь немного, по нужде естества, приближаясь к мирским вещам, мысленно пребывает в мире духовном. Для него «…трапеза видение сущих, питие же, чаша премудрости, и покой есть Бог». Кто добровольно употребляет труды добродетелей и бывает усерден в подвигах, тот получает от Бога духовные дары и по мере преуспевания в иноческой жизни бывает благообразен, «световиден и премудр». В середине духовного пути ко спасению монах сподобляется Божественных откровений и видений, а кто восходит выше, тому предстоит жестокая брань с духами злобы, ибо они не терпят, когда человек уподобляется ангелам. Святые отцы часто повторяют, что избежать сетей демонов может только смиренный. Они описывают путь монашеской жизни в виде различных ступеней, по которым необходимо неленостно подниматься, никогда не останавливаться на месте и всегда иметь в памяти свою цель и ориентир, о которых сказано выше.
1. Отречение от мира
Монахи при постриге отрекаются от мира и всего, что в мире, по заповеди Господней, и обещают пребывать в монастыре до конца жизни. Святые отцы «Добротолюбия» говорят, что для духовного преуспевания прежде всего необходимо: отвергнуть свои желания; не смотреть на прегрешения других, а на свои только и о них день и ночь плакать; возлюбить уединение; не иметь пристрастия к кому-либо; всячески избегать бесполезных собраний, поскольку жизнь с людьми суетными крайне вредна и разрушает спасительное духовное настроение. По возможности надо стремиться совсем не входить в город и искать места тихого, терпя трудности пустыни, по слову царя Давида: «Се, удалихся бегая и водворихся в пустыни» ( Пс. 54, 8 ). Вдыхание ядовитого воздуха приносит болезни, подобно и пребывание рядом с людьми нерадивыми бывает заразительно и бедственно.
Внешне иноками становятся, отрекаясь от всего мирского: жены, имения и тому подобного. Но главный подвиг – стать иноком внутренне, то есть отречься от страстных помыслов. Такой инок сподобляется чистой молитвы. Для этого надо не только не совершать греховных дел, но, постоянно размышляя о душеполезном, удаляться от житейских попечений. Когда человек скорбит о своей греховности и памятованием о ней сокрушается, в нем угасают плотские страсти, он становится мертв для мира, а мир для него. Отрекшийся от мира и сочетавшийся Христу принимает от Него обилие Духа и становится домом Божиим, принося Богу праведные дела. Его душа, очищенная подвигами и свободная от осквернений плоти, не имеет скверны, или порока, украшается венцом правды и сияет красотой добродетелей. Если инок в начале отречения от мира не плачет в своем сердце о грехах, не имеет памяти вечного мучения, истинного безмолвия, не понуждает себя непрестанно к молитве и псалмопению, не поучается постоянно Божественному Писанию, не имеет привычки терпеливо понуждать себя к духовным подвигам и не пребывает страх Божий в мыслях его, значит, он еще любит мир и не может стяжать чистого ума в молитве. Инок, который оставил имение, но не освободил душевное око от житейских воспоминаний и лукавых мыслей, никогда не увидит умного света Господа Иисуса Христа. Мирские помыслы и житейские воспоминания – это покров на глазах души, и его нужно отгонять памятью смерти.
Отрекшиеся от мира ничего общего не должны с ним иметь, становясь при этом воинами Христовыми, ибо никтоже… воин бывая обязуется куплями житейскими, да воеводе угоден будет ( 2Тим. 2, 4 ) (поскольку торговля мешает совершать воинские подвиги, воин должен ее оставить). Мудрый человек стремится как можно меньше заботиться о телесных потребностях, чтобы не обременять себя попечениями. Это нужно для хранения заповедей, по слову Господа: «Не пецытеся» ( Мф. 6, 25; 34 ), так как при многопопечительности трудно следить за собой и можно не заметить сетей врага. Имеющий хорошее зрение легко различает летающих в воздухе комаров и мошек; если же от болезни телесной зрение испортится, то и большие предметы с трудом различает. Так и душа, когда излечит свое помрачение, происшедшее от любви к мирскому, и малые согрешения считает большими и со слезами молится. От пристрастия же к мирскому человек духовно болеет и часто не понимает, что совершает тяжкие грехи, достойные многих мучений.
Можно сказать, что путь иноческой жизни начинается с отречения от мира, потому что житейские попечения и любое другое пристрастие даже к незначительной вещи истребляют теплоту сердца и ревность к добродетельной жизни, подобно тому как пепел угашает пламень горящей печи.
2. Общежительное монашество
Образ жизни в монастыре, при котором братия имеют общее имущество, вместе молятся и трудятся, называется общежитием. Общежитие очень способствует духовному преуспеванию, основание для него находится в Священном Писании. Сам Господь говорит: «Идеже бо еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их» ( Мф. 18, 20 ). Поющих (молящихся) Богу в любви и единомыслии ублажает царь и пророк Давид: «Блажени людие ведущии воскликновение, Господи, во свете лица Твоего пойдут» ( Пс. 88, 16 ) – и похваляет их совместную жизнь, говоря: «Се, что добро или что красно, но еже жити братии вкупе» ( Пс. 132, 1 ). Как у первых последователей Христовых были сердце и душа едина ( Деян. 4, 32 ), так и общежитие бывает благотворно при единомыслии братии. Во время монашеского пострига игумен спрашивает желающего стать монахом: «Приемлеши ли вся иноческого общежительного жития уставы и правила от святых отец составленная и от настоятеля тебе подаeмая». И отвечает постригаемый: «Ей, честный отче, приемлю и с любовию лобызаю я».
Святые отцы дают следующие правила добродетельной жизни, указывающие путь спасения в общежитии. Новоначальному необходимо избегать дерзновения перед игуменом и не искать от него чести. Не полезно искать дружбы с начальствующими. Не нужно быть услужливым из побуждения человекоугодия и желания расположить к себе начальство. Не надо обходить келлии начальников, чтобы не вызвать у них раздражения, а в себе не питать страсть тщеславия. Нужно избегать дерзновения (дерзости), как яда аспида, и отвращаться многословия, как змей, так как все это может быстро привести к совершенному забвению внутренней брани, низвести душу от высокой радости, бываемой от чистоты сердечной. Забвение противится вниманию, как вода огню, от него инок приходит в нерадение, от нерадения в презрение, уныние и различные похоти. Все внимание нужно обращать на внутреннюю духовную жизнь, боясь нерадения, презрения заповедей Божиих. От забвения исцеляет хранение ума и частое призывание Господа Иисуса Христа, ибо без Него невозможно сделать ничего доброго.
Если во время келейной молитвы постучит в дверь какой-либо брат, не надо предпочитать молитву делу любви и отвергать брата, так как Бог хочет милости любви, а не жертвы молитвы. Сначала нужно помочь брату в его нуждах, словом или делом уврачевать его, а потом опять начать молитву со слезами и сокрушенным сердцем. Когда же приходят мирские люди, то лучше прежде исполнить молитву, а потом с ними беседовать о приличных вещах и в беседе руководствоваться советами святых отцов. Если разговор неполезный, то следует закрыть уши от слышания душевредных человеческих речей.
Необходимо все силы употреблять на делание заповедей, плач, поклоны, пост, злострадание, безмолвие. Всех собратий надо считать святыми, а себя самым грешным и думать: «Все спасутся, а я один буду мучиться на суде». Помышляя так, и во время молитвы в собрании братии иноку хорошо бы плакать с умилением, не обращая внимания на подсмеивающихся над ним. Если же при этом возникает тщеславие, то лучше делать это тайно. Новоначальным очень помогает плач, особенно во время шестопсалмия, псалмов и Божественной литургии. При этом следует быть внимательным, чтобы не осудить кого-либо, но думать про себя, что видящие слезы считают меня многогрешным и молятся о моем спасении. Инок, всегда так помышляющий и непрестанно делающий, получит великую пользу, привлечет благодать Божию и будет причастником божественного блаженства. Где есть умиление и плач духовный, там и божественное просвещение. Плач очищает от страстей, отгоняет уныние и другие недуги души.
Всегда нужно иметь страх Божий и каждый день себя проверять, испытывая, что сделал доброго или злого. Благое следует сразу забыть, чтобы не развилась страсть тщеславия, о злом же – слезы проливать с исповеданием и крепкою молитвою. Инок должен размышлять каждый вечер, как провел день: не осудил ли кого, не досадил ли кому, или соблазнил, или на лицо чье страстно посмотрел, или настоятеля ослушался и вознерадел о послушании, или прогневался на кого, или в храме на богослужении ум рассеивался бесполезными мыслями, или унынием отяготился, удалился от церковного богослужения и монашеского правила. Размышляя так, невозможно чувствовать себя невинным. В Священном Писании сказано: «Кто бо чист будет от скверны? Никтоже, аще и един день житие его на земли» ( Иов 14, 4–5 ), и никто не может сказать, что имеет чистое сердце. Поэтому и надо молиться Богу со слезами: «Господи, прости мя, елика словом и делом и ведением и неведением согрешил», ибо каждый много согрешает и даже не знает об этом. Игумену (духовному отцу) нужно исповедать все тайные сердца грехи, соделанные с младенчества до настоящего времени. От этого бывает великая радость души и облегчение совести.
Друзьями у инока должны быть только духовные, мирные и святые собратия, творящие волю Божию. Господь говорит о таких: «Иже бо аще сотворит волю Божию, сей брат Мой и сестра Моя и мати Ми есть» ( Мк. 3, 35 ). Следует больше общаться с усердными в деле спасения, по слову царя Давида: «Очи мои на верныя земли, посаждати я со мною» ( Пс. 100, 6 ). Только к праведному приближающийся получает спасение. Как Господь хочет, чтобы человек спасся через человека, так и сатана стремится погубить через человека. «Нужда бо есть приити соблазном: обаче горе человеку тому, имже соблазн приходит» ( Мф. 18, 7 ), – говорит Господь. Кто потерял благоговение и живет с пренебрежением, без страха Божия, тот многим братиям, простым и новоначальным, подает соблазны. Такой делами, образами или злыми беседами растлевает души и нравы благие и добрые. Если кто будет общаться с лукавым, не следя за собой, то придет к погибели и кораблекрушению. «И кто прочее помилует, радостне приближающагося ко змию?» Живущий с людьми веществолюбивыми и злыми сам приобщится к их порокам и поработится беседам суетным и лютым страстям: гневу, печали, неистовым делам. Частых собеседований надо избегать, чтобы они не отняли келейное безмолвие и не привлекли к попечениям. С развлекающимися от попечений и жить не следует и даже не есть с ними, чтобы они не научили своим заблуждениям и не оторвали от искусства безмолвия. Слов и помышлений сердца их не нужно принимать, так как они воистину вредные. Не подобает дружить с людьми неблагоговейными, злоумными и не хранящими языка, чтобы не пойти с ними в муку. Если же в келлии по каким-либо обстоятельствам постоянно будет много разговоров, то надо бежать из нее без сожаления, потому что Господь говорит: «Гряди по Мне и остави мертвых погребсти своя мертвецы» ( Мф. 8, 22 ). Не полезно иметь особую привязанность к каким-либо людям, даже если и покажется, что они живут благочестиво и незазорно. От духовной любви легко можно обратиться к страстной, и тогда наступят бесполезные скорби. Это часто случается с подвизающимися, однако смирение и частая молитва всему научат. Монаху нужно стараться удаляться от всякого брата в общежитии и еще больше от мирских знакомых, но при этом всех равно любить, благоговейных и подвизающихся считать святыми, а о ленивых и унылых усердно молиться.
К родителям, сродникам и друзьям следует иметь беспристрастие и забыть лица всех, кого по естеству любил телесно или духовно, чтобы не совратиться с монашеского пути попечениями о родителях и дружбой с родственниками. Не нужно огорчаться печалью родителей и любовью ближних, но считать, что умерли родители и друзья, и вменять за отца и мать только Бога и предстоятеля, и никогда от родителей и знакомых ничего не просить ради телесной нужды. Если же Промыслом Божиим от них что-либо пошлется, можно принять, помолиться об их прилежании и подать посланное в странноприимницу или в больницу. Сделать же это надо со смирением, как дело малейших, а не совершенных. Вообще, все доброе следует делать со смирением, вспоминая сказанное: «Егда сотворитe; вся повеленная вам, глаголите, яко раби неключими есмы: яко, еже должни бехом сотворити, сотворихом» ( Лк. 17, 10 ). Не нужно стремиться иметь лишние одежды, но только необходимые, и не надо стыдиться принимать от других приносимое, если пищи или одежды вполне достаточно, так как это признак гордости. А имея что-либо в избытке, надо дать неимущему. Имея необходимое для настоящего времени, не нужно заботиться о будущем, а искать прежде всего Царствия Божия и правды Его ( Мф. 6, 33 ), то есть своей духовной пользы, тогда Господь промыслительно устроит все полезное и для телесной жизни. В келлии следует иметь только самые необходимые вещи (подстилку, одеяло и немного одежды) и не просить у игумена чего-либо потребного, но ждать, когда он сам подаст. Из выданного ничего не надо менять на лучшее, но довольствоваться тем, что есть, и благодарить Бога. Когда необходимо стирать грязную одежду, можно попросить в образе нищего, со всяким смирением, у другого брата взаймы одежду, пока своя будет сохнуть на солнце.
Для духовного возрастания очень важна церковная молитва. Необходимо стараться приходить пораньше на церковные службы и попозже с них уходить (кроме великой необходимости). Особенно это касается утрени и литургии. Чтобы не потерять молитвенного настроения, из церкви надо идти сразу в келлию. Нужно помнить, что рассеянная молитва неугодна Богу. Одно Трисвятое со вниманием перед сном лучше, чем четырехчасовое бдение с рассеянностью.
Телесный труд не должен быть в ущерб молитве, ибо кто занимается телесными трудами в ущерб молитве, лишается великого. Из-за усталости от телесного труда нельзя сокращать молитвенное правило. На послушании надо трудиться по мере сил, а затем в келлии пребывать в молитве с умилением, вниманием и частыми слезами.
Келлия для инока есть печь Вавилонская, в которой три отрока Сына Божия обрели. Келлия всему научит, если не сидеть в ней бессмысленно и в праздности, так как шествующий без разума напрасно трудится. Поэтому следует стяжать благое делание, собирать свой ум и иметь пред очами кончину, помня, что мирская суета прелестна (обманчива) и ничтожна; уразуметь, что враги спасения (демоны) стараются внушить лукавые дела. Нужно почаще вспоминать муки ада, страх и болезни, в которых пребывают затворенные там души; поминать стыд грешников и страшное осуждение из уст нелицемерного Судии. Также следует помышлять, что на Страшном Суде совесть обличит в тайных грехах, которые могут отвергнуть от Бога и ввергнуть в вечный огонь, где плач и скрежет зубов. И другие адские муки надо вспоминать постоянно и течением слез обливать лицо. Так многие стяжали обильные слезы и очистили душевные силы. Но не только об огне вечном надо думать, но и о благах, уготованных праведным: о благословенном гласе Владычнем, предстоянии одесную Христа и наследии Небесного Царства, о радости бесконечной, обителях небесных, пребывании с ангелами и о другом обещанном любящим Господа.
По чужим келлиям иноку не следует ходить, только к игумену (духовнику), и то редко. Если надо спросить о каком-либо помысле, то можно сделать это в церкви. Вообще, частого пребывания вне келлии следует избегать, так как это очень вредит: отнимает благодать, омрачает мысли и препятствует многим благим устремлениям, как сказано: «Парение похоти пременяет ум незлобив» ( Прем. 4, 12 ). Поэтому, чтобы ум не был низведен от богомыслия, нужно возлюбить молчание и удаляться от бесед, зрения лиц и впечатлений. Если по великой необходимости придется выйти (из монастыря), надо всячески беречь свою душу. Польза от охранения своих чувств намного превышает пользу, которую можно получить от дел, втягивающих во вредные разговоры и впечатления. И не только новоначальным, но и преуспевшим выходы бывают причиной расточения и разорения.
Душа, не освободившись от мирских попечений, не может ни Бога возлюбить искренно, ни диавола возненавидеть в должной мере, так как заботы житейские, как покрывало, не дадут уму понять, какому суду он подвергнется. Смятение и беспокойство, происходящие от многопопечительности, вредят даже совершенным и бесстрастным. Поэтому святые отцы советуют отложить житейские попечения и не привязываться к земным вещам. Например, ради приема странников не стоит заботиться о приготовлении угощения. Враг желает под этим благим предлогом отлучить от безмолвия. Самая простая трапеза – хлеб, соль и вода – достаточна для страннолюбия. А когда ничего нет, можно утешить странника благим словом, как говорится, «благо бо слово паче даяния». Бывает, что диавол обманывает, внушая пожелание богатства ради раздачи милостыни бедным, чтобы привести к тщеславию, а ум ввергнуть во многие попечения.
Не только безмолвник или послушник, но и диакон, игумен и епископ не должны увлекаться житейскими попечениями. Иначе они нарушают заповедь Божию: «Не пецытеся душею вашею, что ясте, или что пиете: ни телом вашим, во что облечетеся… всех бо сих язы́цы ищут» ( Мф. 6, 25; 32 ). И еще: «Внемлите же себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством и печальми житейскими» ( Лк. 21, 34 ). Ради помощи ближнему не стоит разорять дом своей души, так как попечения о мирских делах (неважно, для себя или для других) порабощают помыслы. Поэтому пока монах не стяжал совершенное беспристрастие к вещам житейским и к имению, ему может повредить управление делами в обители, поскольку вместо награды за службу он может быть осужден за воровство и святотатство. Только когда предстоятель будет понуждать к управлению, можно принять это послушание, как огонь, и, прилоги помыслов отсекая исповедью и покаянием, сохраниться невредимым молитвами предстоятеля.
3. Отшельничество и безмолвие
Отшельниками (anakhoritis) или безмолвниками называют таких монахов, которые живут не в общежительной обители с многочисленной братией, а в уединении или с двумя или тремя единомышленниками. Духовная жизнь в таких условиях имеет свои особенности. При правильном прохождении по пути безмолвия многие отшельники сподоблялись обильных даров Божественной благодати, поэтому некоторые говорят, что невозможно научиться добродетели без бегства в пустыню. Это не совсем верно, потому что навык в добродетелях есть возвращение сил душевных в древнее благородство, изначально данное Богом Адаму. Добродетели приходят как бы извне, но от сотворения присущи человеку по естеству. Движимые ими, люди по природе входят в Царство Небесное. Если, по слову Господню, внутри человека есть Царство Небесное, то излишня пустыня, когда и без нее можно войти в небесные обители покаянием и всяким хранением заповедей Божиих.
Кто среди царского ополчения, защищаемый воеводами и чиноначальниками, не смог дерзновенно победить врагов, показать храбрость и хотя бы одного из них победить, как же сможет бороться один и посреди многих тысяч врагов показать военное искусство неумелый в брани? Если это в битвах с людьми невозможно, то тем более в духовной брани. Кто бежал в пустыню от нашествия бесов и страстей, тот и там неожиданно для себя подвергнется их нападению. У диавола много козней и везде расставлены незаметные ловушки и различные сети. Уединение может быть опасно, особенно для новоначальных. Царь Соломон говорил: «Горе тому единому, егда падет и не будет втораго воздвигнути его» ( Еккл. 4, 10 ). Бедственно самочинно, без благословения, жить наедине или с неискусными в духовной брани. Поэтому сначала необходимо отвергнуться своей воли посреди братии и под искусным руководством основательно научиться брани невидимой и мысленной. Иначе невозможно победить невидимых врагов. По возможности нужно учиться у опытных подвижников. Не имея светильника истинного разума, по причине несовершенства умного возраста и духовного младенчества, следует идти вместе с разумным (имеющим духовный опыт), чтобы не спотыкаться во тьме и не бедствовать от ловушек и сетей. Тогда не смогут повредить мысленные звери, похищающие и убивающие ходящих во тьме без умного светильника Божественного слова.
Таким образом, богомудрые отцы предостерегают новоначальных монахов об опасности удаления в пустыню прежде приобретения опыта в духовной брани и отсечения основных страстей. Для подвига отшельничества необходимо Божие благословение. Тогда только оно будет спасительно и принесет обильные плоды добродетелей. Многим может быть полезен средний путь, то есть жительство не в абсолютном одиночестве в пустыне и не среди многолюдства, а с одним или двумя единомышленниками, по слову Господню: «Идеже бо еста два, или трие собрани во Имя Мое, ту есмь посреде их» ( Мф. 18, 20 ). И царь Соломон говорит: «Не уклонися ни на десно, ни на шуе» ( Притч. 4, 27 ).
Безмолвие есть уклонение от помышлений, производимых чувствами и умом, для того, чтобы в сердце чисто (внимательно) молиться Богу. Этому способствует беспопечительная жизнь, то есть удаление от людей и попечений для избежания суеты и беспокойства, этого рыкающего льва, ходящего и ищущего кого поглотить беседами и попечениями житейскими. Только одно попечение имеет безмолвник – как угодить Богу и со всяким тщанием подготовить душу к переходу в иной мир. Когда человек живет внимательно, ему становятся понятны козни демонов, которые на каждом шагу стремятся ввести его в искушение и лишить приобретенных добродетелей. В то же время он познает и свои согрешения, которых больше песка морского и которые, как тонкая пыль, были ему неведомы. Поэтому, всегда плача, сетует подвижник о естестве человеческом и получает утешение от Бога, как благоразумный. Он услаждается, поскольку сподобляется видеть то, что не надеялся узреть, пребывая вне своей келлии. Тогда, познав свою немощь и силу Божию, пустынник боится упасть от неразумия и страшится прийти в отчаяние, забыв человеколюбие Божие, если что-либо случится с ним.
Поскольку безмолвие есть начало очищения души, оно помогает исполнять все заповеди. Преподобному Арсению Великому сказал голос свыше: «Беги от людей, и ты спасешься». И в другой раз: «Скрывайся от людей и пребывай в молчании; это корень добродетели». Беседы не попускают уму видеть ни своих согрешений, ни коварства демонов. Безмолвие и удаление от вещей и людей приносят большую пользу, особенно страстным и немощным, при правильном прохождении этого подвига. Без внутреннего, духовного, просвещения ум не может быть бесстрастным от одного внешнего делания. Если человек стяжал бесстрастие от удаления, тогда попечение и начальствование не принесут ему вреда. Пост смиряет тело, бдение просвещает ум, а безмолвие приносит плач, очищает, омывает душу и творит ее безгрешной. Безмолвие способствует внутреннему деланию, а внешние чувства умерщвляет. Жизнь же в многолюдстве, наоборот, внешние чувства усиливает, а внутренние притупляет. Безмолвник говорит: «Аз сплю, а сердце мое бдит» ( Песн. 5, 2 ). Поэтому надо затворять дверь келлии для тела, дверь языка от разговоров и внутреннюю дверь от лукавства духов. Все должно быть направлено к тому, чтобы можно было безмолвствовать и быть без попечений. Монах должен стараться не отступать от воли Божией, пребывая в брани с невидимыми духами злобы. Если нет возможности удобно безмолвствовать в своей стране, тогда надо странствовать, подобно некому купцу, избирая то, что приносит больше пользы. Странствие освобождает от искушений в своей стране и дает возможность наслаждаться пользой безмолвия. Ничто так не делает сердце сокрушенным и душу смиренной, как уединение в разуме и молчание.
Безмолвствующий основанием своего делания должен иметь следующие пять добродетелей: молчание, воздержание, бодрствование, смирение и терпение. Последние две добродетели происходят от плача и размышления о часе смертном. Живя без плача, невозможно претерпеть зноя безмолвия. Деланий же богоугодных три: псалмопение, молитва и чтение, а больным или унывающим необходимо и рукоделие. Эти добродетели тесно связаны между собой и содержат в себе все прочие. От них рождаются внимание и трезвение.
Внимание есть свобода сердца от всякого помысла, непрерывное и непрестанное призывание Иисуса Христа, Сына Божия, и мужественное ополчение с Ним против врагов. Исповедуясь Одному, имеющему власть прощать согрешения, оно принимает в себя Христа через призывание Его – Единого Тайноведца сердец. От людей же такая душа всячески пытается утаить сладость свою и внутренний подвиг, чтобы не утратить этого доброго делания.
Трезвение есть твердое стояние помысла при двери сердца. Приходящие от врага воровские помыслы оно видит и слышит, что говорят и творят эти убийцы и какой образ представили в уме бесы, чтобы мечтанием прельстить ум.
Безмолвствующий без терпения и смирения кроме нерадения будет иметь и самомнение, а от них умножаются пленения и парения помыслов, приводящие к духовной слабости. Отсюда источник разленения – невоздержание, которое делает тело слабым и немощным, а ум помрачает и ожесточает. Следующие страсти разрушают устроение безмолвия и отнимают от него охранительную Божественную силу: дерзость, чревоугодие, многословие, развлекающая забота, гордость и владычица страстей – самомнение. Кто их не искоренил, тот, и преуспев в чем-либо, потом снова омрачается и в конце концов становится крайне бесчувственным. Но если захочет снова положить начало исправлению с верою и усердием, опять получит искомое, если будет трудиться со смирением. Воцарение же от нерадения хотя бы одной из этих страстей дает возможность и всем остальным страстям во главе с пагубным неверием ополчиться, опустошить душу и превратить ее как бы во второй Вавилон.
Келейное правило для пустынника следующее: с самого утра пребывать в воспоминании о Боге, в молитве и безмолвии сердца; терпеливо молиться час первый, затем второй читать, третий – петь, четвертый – молиться, пятый – читать, шестой – петь, седьмой – молиться, восьмой – читать, девятый – петь, за десятым подкрепиться пищей, одиннадцатый – спать, если сказывается потребность, а двенадцатый час петь вечерню. Так проходя дневной путь, пустынник угождает Богу.
Ночью надо больше безмолвно молиться, чем петь. Продолжительность же отдыха зависит от душевных и телесных сил. Новоначальные могут спать половину ночи и полночи бодрствовать: либо с вечера до полуночи, либо от полуночи до утра. Средним – по силам бодрствовать с вечера один или два часа, спать часа четыре, затем петь и молиться на утрени часов шесть, даже до утра. Первый час дня следует петь и сидеть безмолвствуя, как сказано выше. Далее надо соблюдать порядок указанных занятий по часам или хранить непрерывную молитву, привычка к которой упорядочивает жизнь человека. Совершенные же всю ночь стоят на молитве.
4. Подвижничество
Христианам следует подражать Христу, обнищавшему ради людей, чтобы обогатить их Царствием Небесным. Сам Господь сказал: «Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет» ( Мф. 16, 24 ). Это значит, что всегда надо быть готовым на исполнение заповедей Христовых. Возможности и условия спасения одинаковы в любую эпоху. Все уверовавшие и крестившиеся должны соблюдать заповеди Господа и, все исполнив, говорить: «Раби неключими есмы, яко, еже должни бехом сотворити, сотворихом» ( Лк. 17, 10 ). Заповеди христиане сохраняют, когда отвергаются всякого своего греховного желания и разумения, а отрицание их от сатаны означает оставление страстей и пороков, которые внушает диавол. Человек стоит посреди двух путей – правды и греха и сам выбирает свой путь. Святые ангелы и благочестивые люди помогают идти к Богу, в Царство Небесное, а демоны и лукавые люди ведут в вечную муку. Бог сотворил человека самовластным, и причиной его погибели является только направление воли. Диавол не может произвести в человеке греховное произволение или невольное неведение, но только внушает воспоминание зла.