опера садко большой театр актеры
Коллега погибшего в Большом театре описал творившееся на сцене
«Если бы декорация летела сверху, жертв было бы намного больше»
В субботу в Большом театре во время вечернего спектакля, когда давали оперу «Садко» (постановка Дмитрия Чернякова), декорация опустилась на участника постановки. Погиб артист миманса 37-летний Евгений Кулеш. Как все было на самом деле, нам рассказал другой артист миманса, который в этот момент находился на сцене и был свидетелем происшествия.
Источник: прокуратура Москвы
— Можешь рассказать, что произошло?
— Мы все потрясены. Я в этот момент находился на сцене, как раз вывез декорацию. Слышу, кричат кому-то: «Отходи, отходи!» Ну, я не буду же оборачиваться… Просто понял, что это не мне.
— То есть сам момент не видел?
— То есть это несчастный случай? Декорация вдруг не рухнула?
— Нет, это в новостях передают, что она упала. А она, как и положено, спускалась сверху, ехала себе и ехала… Там же на сцене никто не застрахован, артист должен видеть, что она едет.
— Но это же в театрах заранее репетируют, чтобы скоординировать действия артистов на сцене и работу декорации, техники. Техника безопасности ведь существует?
— Да, конечно. Все репетируется и все обговаривается. Вы видели когда-нибудь перемену декораций на спектакле? Там же за кулисами кричат постоянно: «Головы, головы», чтобы никого не задеть. Стоит специальный человек, который контролирует процесс, и, когда нужно, говорит: «Стоп». Но тут, конечно, была нарушена, по-видимому, техника безопасности. Нам ведь по технике безопасности тоже всё объясняют.
— Самим артистом была нарушена?
— И спектакль остановили?
— А страховка ведь предусмотрена для несчастных случаев?
— Да, у нас в договоре всё прописано, но такого, конечно, никто не ожидал. Накладки во всех театрах случаются, но чтобы это заканчивалось смертью, я не помню такого.
— Завтра спектакль в Большом отменят? Опять ведь, как и сегодня, в афише на исторической сцене стоит «Садко».
— Не знаю. В принципе зритель-то ни в чем не виноват, и «шоу должно продолжаться». Но могут и отменить. Тут всё будет зависеть от следствия, от того, когда закончатся следственные действия, которые в данный момент ведутся.
— Что ты можешь сказать о погибшем?
21 февраля 2020
«САДКО» ДМИТРИЯ ЧЕРНЯКОВА В БОЛЬШОМ ТЕАТРЕ
«Садко». Н. А. Римский-Корсаков.
Большой театр.
Дирижер-постановщик Тимур Зангиев, режиссер-постановщик и художник-сценограф Дмитрий Черняков.
«НЕ ВЕРЬ ДОСУЖИМ БРЕДНЯМ. ЧУДЕС НА СВЕТЕ НЕТ»
Режиссер Дмитрий Черняков как будто стесняется «волшебств» классических сказочных опер, то и дело пытаясь примирить их с современной реальностью. Но великие былинные, мифологические и сказочные оперы (а «Садко», несомненно, одна из великих) кроме «полуреальной-полуфантастической» сущности тянут за собой еще и шлейф постановочной истории, на всем своем протяжении к мифам и сказкам апеллирующей. В новой работе в Большом театре остроумный Черняков перетянул этот «шлейф» в свою пользу. Осуществленное им сценографическое решение в большей степени состоит из декораций, созданных по эскизам художников, оформлявших оперу Римского-Корсакова в первой половине XX века. Использованные эскизы Аполлинария Васнецова, Константина Коровина, Ивана Билибина, Владимира Егорова, Николая Рериха, Федора Федоровского живописны, сказочны, этнографически близки к атмосфере русской былины (художник по реконструкции исторических декораций Альона Пикалова).
Ю. Миненко (Нежата), Н. Мавлянов (Садко), С. Мурзаев (Старчище).
Фото — Дамир Юсупов.
Экскурс в историю сценографии ловко обыгран приемом, известным по мультфильмам «Вовка в тридевятом царстве» и «Оля, Коля и Архимед». Можно было бы вспомнить и кэрролловскую Алису, но автор Страны Чудес и Зазеркалья, перемещая героя из одной временной и пространственной реальности в другую, использовал более тонкие и сложные приемы, чем создатели замечательных детских фильмов. Ход простого перемещения на машине времени оказался ближе и Чернякову. Садко в его спектакле — простой, ничем не примечательный парнишка с современной улицы, пытающийся войти в роль былинного героя. Строго говоря, он и в стародавние века не переносится, а всего-навсего проходит курс психотерапии, надеясь повысить свою самооценку при помощи ролевых игр. Спектакль начинают кинокадры: на гигантском экране возникают крупные планы исполнителей трех главных партий «Садко», отвечающих на вопросы психоаналитика. Режиссер явно стремился сделать свой спектакль понятным и близким массовым потребителям интернет-контента, зрителям, стремящимся поспеть за модными трендами, и широкой публике (в историческом здании Большого театра около двух с половиной тысяч мест, и отнюдь не все билеты баснословно дороги), а игру с отсылками к историческим постановкам оперы — адресовал театральным гурманам и ревнителям классических традиций. Тем не менее, несмотря на разнонаправленную адресность, постановка вызвала бурное обсуждение среди меломанов. Противники и поклонники нового «Садко» схлестнулись, чуть было не подрались в словесных перебранках на страницах фейсбука.
Крайности в оценках произведения искусства — признак его провокативности. Сложнейшую философскую партитуру (старательно продирижированную Тимуром Зангиевым) режиссер встроил в череду аттракционов, одновременно и эпатажных, и повествовательно-спокойных. Необъятная сцена Большого театра стала Парком исполнения желаний, а названия семи картин оперы обозначили места действия игровых пространств. «Переход в павильон „Ильмень-озеро“», «Переход в павильон „Комната Любавы“», «Переход в павильон „Подводное царство“»… — высвечивает «путеводная» строка над сценой. Располагающиеся в них декорации похожи на увеличенные макеты — не оттого, что сцена Большого им слишком велика, а потому что пространства возле кулис требуются для рабочих, на глазах у зрителей меняющих один павильон на другой. Визуальная драматургия спектакля складывается из пазлов, рассыпавшихся из разных коробок.
Создателей спектакля не слишком волнует, что Коровин, Рерих, Федоровский и другие «участники» сценографического дефиле интерпретировали музыку Римского-Корсакова по-разному, развивали темы оперы не в одной картине, а в серии многочисленных эскизов к своим постановкам, искали и находили в музыке что-то свое, воплощая прочтения в красках, формах и линиях. Величаво-торжественный Константин Коровин, этнографически-занимательный Аполлинарий Васнецов, раздумчиво-печальный Николай Рерих, книжно-декоративный Иван Билибин, монументальный Федор Федоровский…
Сцена из спектакля.
Фото — Дамир Юсупов.
Все смешалось в спектакле с пестрой художественной концепцией. Особенно не повезло Владимиру Егорову, чей эскиз терема Царя морского для постановки «Садко» в Московской опере Зимина в 1912 году актуализировали в Большом театре сегодня. Занятное и изысканное изображение Подводного царства с русалками в стиле русской народной деревянной резьбы, с легкими арками и дворцовой лестницей, возникающей из пучины волн, загромоздили бессчетной массовкой в диковинных костюмах морских чудищ и гадов, всевозможных медуз, морских коньков, звезд, рыбин и рыбищ из переливчатых тканей и сверкающих материалов. Фантазия художницы по костюмам Елены Зайцевой безудержна, ни один из персонажей не повторяется, а на глаз их более сотни. Избыточное иллюминированное шествие выглядит прямой пародией на гламурные модные тусовки и довольно агрессивно по отношению к стильной декорации Владимира Егорова эпохи модерна. Под прихотливо разливающуюся, искрящуюся богатыми оркестровыми красками музыку (в прошлых постановках предназначенную для интересной хореографии) тупо и размеренно множат ряды шагающие подводные обитатели. А здравицы Садко «Славен, грозен Царь морской…» звучат как восторженные монархические возгласы.
Еще раз гигантская сцена Большого заполнится таким же несметным числом хористов и статистов в финале. Но сверкающую фантасмагорию сменит серая масса в пугающе унифицированных комбинезонах с желтыми надписями «Парк». Аттракцион закончился, и с тем же успехом на одеждах могли бы значиться слова «Полиция» или «Скорая помощь». Медленно и бесстрастно наступают ряды серого воинства на одинокого парня, вообразившего себя Садко. Организованная в шеренги толпа безучастна к его восторженным помыслам о подвигах и не разделяет звонких славословий несостоявшегося героя. Страшный конец пути, похожий не на былинное героическое прошлое, а на нашу прозаическую и жестокую действительность, пробирает до мурашек. За такой мощный финал режиссуре Дмитрия Чернякова можно простить и банальности, и мальчишеские выходки (такую, к примеру, как рэперское исполнение знаменитого призыва Садко «Высота…» с неистовым притоптыванием в пол, наперекор зовущему в мелодии стремлению вверх), и статичные сцены. Главное, что режиссерский расчет на сочувствие герою оправдался.
Садко в исполнении Ивана Гынгазова — открытый, простодушный, доверчивый и бесконечно обаятельный — расположил к себе с первых мгновений спектакля. Сильный тенор справился со сложной протяженной партией, хотя порой голосу не хватало проникновенных интонаций и ярких красок. Его побег с Волховой (в данном спектакле не волшебной русалкой, а подыгрывающей неудачнику в его психотерапевтических приключениях модной дивой, виртуозной певицей и обольстительной актрисой в исполнении Надежды Павловой) из Подводного царства — еще один сильный эпизод Чернякова, и обошелся он совсем без декораций. Влюбленные бегут по бесконечному кругу по необъятной и пустой сцене, упиваясь свободой от церемониалов, условностей, пут и обманчивых правил коварной игры в «исполнение желаний». Но пределы свободы ограничены. Садко встречает опостылевшая ему жена Любава (так в спектакле, в опере, возвращающей героя к семейным ценностям, супруги друг другу рады). Певица Ксения Дудникова, обладательница сильного, драматичного голоса, выступала в «прозодежде» — просторной белой блузе и темных брюках. Ее героиня, как и псевдо-Садко, тоже пыталась решить психологические проблемы, играя в жену былинного героя. И так же как он потерпела фиаско.
Сцена из спектакля.
Фото — Дамир Юсупов.
Дмитрий Черняков ярко и ясно изложил в спектакле свои мысли об одиночестве хрупкого индивидуума в равнодушно-жестоком мире. «Весомо, грубо, зримо», «шершавым языком плаката», наперекор тонкой и глубокой философии Римского-Корсакова, в которой, может, и разобрался, да не захотел воплощать это на сцене. А ведь был же на заре его творческой деятельности удивительный «Китеж» в Мариинском театре, не отпускающий с первого и до последнего звука. Был спорный, но захватывающе интересный «Онегин» в Большом. И совсем давно было тонкое и стильное «Двойное непостоянство» Мариво в Новосибирском театре «Глобус», до сих пор заставляющее жалеть о измене режиссера драматическому театру и исповедальному камерному пространству.
Я ГЕНИЙ, ДМИТРИЙ ЧЕРНЯКОВ
Хорошо быть гением (след в истории, все дела). А еще лучше — признанным, вот чтобы прямо при жизни. За годы дальних странствий слова «гений» и «Черняков» почти отождествились. «Почти» — ибо Черняков вызывает полярные мнения: одни отстаивают безусловность его дара, другие — жарко оспаривают. Но все и всегда вокруг одного вопроса: гений или симулянт? Правда, вторые звучат тише и тише. Признание, обретенное Черняковым на заморских подмостках, превратилось в сияющие доспехи. Его возвращение на сцену Большого театра стало событием задолго до премьеры. Что нам явит Черняков? Чудо чудное? Диво дивное? Или еще один скандал? За чем все пришли? За хайпом имени Чернякова.
Введение (отразите идею будущего сочинения и основные тезисы)
Главную тему спектакля Черняков, выученный в советской школе советскими же учителями, заявляет сразу, то есть за первые 15 минут действия.
На занавес Исторической сцены транслируются интервью троих неизвестных. Они рассказывают о своих страхах, мечтах. Из ответов становится ясно, зачем они пришли сюда — в футуристический парк развлечений, где каждый может прожить то, чему не дано сбыться в реальной жизни.
Один, мужчина средних лет — будущий Садко — пришел разобраться со своими комплексами и побывать в мечте. Вторая, эффектная молодая блондинка — Волхова — за новыми ощущениями. Третья, полноватая женщина — Любава — выяснить, отчего ее быстро бросают мужчины.
Сцена из спектакля.
Фото — Дамир Юсупов.
Догадаться who is who согласно либретто несложно, если прочитал хотя бы пару рецензий на постановки Чернякова. Черняков любой материал вскрывает одной и той же отмычкой: надевая на современного человека маску персонажа и предлагая альтернативное место действия. Благо, выбор мест наш век предлагает широкий: клиника («Кармен»), бордель («Руслан и Людмила»), и вот теперь — Парк исполнения желаний. Дабы не возникало лишней путаницы, светящаяся арка с соответствующей вывеской предстает перед зрителями и главным героем (попеременно эту партию поют Нажмиддин Мавлянов и Иван Гынгазов) сразу, как только поднимается занавес. Седой Старчище (Сергей Мурзаев) на фоне расписной занавески с кораблем и морем вручает кандидату в Садко гусли, отчего-то не предложив переодеться, и начинается…
Основная часть (предложите тезис, приведите доказательства и сделайте микровывод. И так не менее двух раз)
На сцену выкатывают новые декорации: хоромы братчины, созданные на основе эскиза Аполлинария Васнецова к постановке «Садко» 1901 года в Мариинском театре. Выходят актеры, призванные изображать столичную знать. Как на подбор: в одинаковых париках, с одинаковым гримом и до степени смешения похожих костюмах. Тут становится понятно, отчего же, отчего Садко так и остался в джинсах и нелепом свитере. Ибо как же иначе показать его инакость?
Следует тезис № 1. Садко отличается от знати. И песни поет обличительные. И ведет себя, как фрик. Так что до микровывода недалеко: непохожих изгоняют. Мысль не нова. Ей примерно 2000 лет. Ума великого не надобно, чтобы догадаться: дальше Садко должен пострадать и вернуться во славе. Финал у Римского-Корсакова вполне подходящий — там же славят Садко.
Но это только если пропустить середину. Ибо в середине с указанными тезисами возникают непредвиденные сложности — мешает либретто. В мизансцене Любавы (Екатерина Семенчук, Ксения Дудникова) и Садко, когда последний сообщает о своем решении поспорить на собственную голову и уплыть в случае удачного исхода как можно дальше, проступает настоящее чувство. Тоска, страх, надежда женщины, от которой хочет уйти любимый мужчина, побеждают диссонанс между подчеркнутой лубочностью декораций и современной одеждой Садко и Любавы. Какова здесь основная мысль? Зачем это нужно в канве школьного сочинения? Где здесь испытания Садко и его страдания?
Н. Мавлянов (Садко), Е. Семенчук (Любава Буслаевна).
Фото — Дамир Юсупов.
Со страданиями вообще что-то пошло не так. В единственной действительно страдательной сцене Садко выползает из-под той же самой расписной занавески с бутылкой в руках. Так себе страдания былинного героя. Да и современного человека. Тебя уже отправили в мечту, наслаждайся. А не бухай. Ну разве что вот это тянет на микровывод.
Так и течет долгожданный «Садко» Чернякова вплоть до финальной сцены, где остальные персонажи, уже вернувшиеся из нарядов знати в униформу парка, поют «Слава, слава, слава…». Ну а герой, которому, видимо, все-таки понравилось, отчаянно бегает, требует вернуть на сцену декорации, пытается нарядить всех обратно etc. В общем, всеми силами цепляется за Парк исполнения желаний, куда он попал после краткого инструктажа в первой мизансцене.
Заключение
На премьерном показе 14 февраля, который скорее напоминал элитный event, зал не разделил восторга Садко — не встал никто, да и крики «браво» были редки. Вся столичная знать собралась в партере, чтобы посмотреть на чудо чудное и наполнить им stories в Instagram.
Вместо этого Черняков представил возведенный в абсолют «свой спектакль».
Буквально на сцене он столкнул две театральные традиции: канонических постановок и «режоперы».
Исследовав эскизы прошлых постановок — «Братчины» 1901 года Васнецова, «Торжища» Коровина 1906 года, «Подводного царства» Егорова 1912-го, «Берега Ильмень-озера» Билибина 1914—го, не увидевшей публики «Горницы» Рериха 1920-го, — Черняков противопоставил им… пустую сцену. И болезненные разборки героя с самим собой.
Сцена из спектакля.
Фото — Дамир Юсупов.
«Садко» не случайно похож на «Сказку о царе Салтане», где Милитриса предстает матерью особенного ребенка, и ей жизненно необходима сказка, чтобы рассказать сыну быль. Костюмы, созданные для «Садко» Еленой Зайцевой, выглядят как логическое продолжение тех костюмов для «Сказки о царе Салтане». Вписывание сказочного пространства в более объемное сценическое — оттуда же. Только теперь мы видим не особенного ребенка, а взрослого мужчину, который приходит в Парк исполнения желаний, чтобы раскрыть часть себя — героическую, возвышенную и прекрасную.
Дорога от себя к себе начинается неуклюже: в хоромах братчины новорожденный Садко никак не может встроиться в монолит элит. И места за столом нет, и похвастаться ему нечем, кроме своих утопичных желаний о новом мире, где нет места браге и праздности. О сказочном мире.
На берегу Ильмень-озера, стоя посреди статичных декораций, относящих к 1914 году, Садко пытается убедить Старчище в том, что «Всколебалися волны томные, зашумело трость-дерево». Конечно же, никакие деревья не шумят. Но… Садко начинает верить. И легкомысленное поведение Волховы, порхающей по сцене со смехом и показывающей пальцем на необычный костюм вышедшего Морского царя, Садко не смущает. Если веришь — то неважно, кого назначить на роль избранницы сердца. Тонкая актерская работа обоих исполнителей роли Садко рождает на сцене то, что называют русским психологическим театром. Тем самым театром, которому декорации не так важны.
И помните «Основную часть»? В мизансцене Любавы (Екатерина Семенчук, Ксения Дудникова) и Садко, когда последний сообщает о своем решении поспорить на собственную голову и уплыть в случае удачного исхода как можно дальше, проступает настоящее чувство. Тоска, страх, надежда женщины, от которой хочет уйти любимый мужчина, побеждают диссонанс между подчеркнутой лубочностью декорации и современной одеждой Садко и Любавы.
И дальше действие развивается уже по законам психологического театра Чернякова. Ярко и грамотно расставленные дирижером Тимуром Зангиевым акценты, где-то лиричные, где-то надрывные, помогают действию, не заглушая ни единой режиссерской ноты.
Н. Мавлянов (Садко).
Фото — Дамир Юсупов.
Садко страдает, его корабль любви встал в болоте были. Как сегодняшний, современный мужчина чаще всего страдает? Ровно так, как поет Сергей Шнуров: «Страдаю, я по тебе страдаю. Бухаю, десятый день бухаю». Чтобы вылечить раненое существо Садко, Черняков снова призывает Сказку.
Может быть, эти декорации, списанные с эскизов 1912 года, необходимы Чернякову, чтобы дать глубокое переживание? Может, в этом сила и мощь канонических постановок?
Следует шестая картина. Волхова, деловито выходя на сцену с розовым чемоданчиком, снимает костюм, облачается в розовый же smart-casual костюмчик и, пропев, вполне искренне, все прощальные слова, уходит. Впереди ее, успешную телочку, ждут новые впечатления: «Быстрой речкой обернусь, по зеленым лугам прольюсь, по желтым пескам пройдусь». Любава, конечно же, рада: наконец-то мужчина вернулся, а не ушел. А Садко — please, получите и распишитесь, дорогая опостылевшая жена. «Уж то-то радость, то-то счастьице, уж то-то праздничек, весельице!» — как издевка здесь слова Садко. Издевка была над ним, которую он полностью осознает. Человеческий треугольник отношений, где один идет дальше, а двое остаются друг с другом доживать век. И мы прекрасно знаем, сколько там, за пределами сказки, их ждет взаимных обвинений и обид. Треугольник, взятый из «здесь и сейчас», и невероятно эмоциональная, «снимающая кожу» сцена. А что декорации? Ничего. Пустое серое пространство.
Сцена из спектакля.
Фото — Дамир Юсупов.
Может быть, эти декорации, списанные с эскизов 1912 года, необходимы Чернякову, чтобы дать глубокое переживание? Может, в этом сила и мощь канонических постановок? Не-а.
В финале Черняков показывает все, из чего соткан его «Садко». Отвечая на призыв Садко, сотрудники Парка исполнения желаний возвращают фрагменты декораций из разных картин, снова надевают бусы — и эти действия внезапно становятся оправданны. «Слава, слава», — поет хор. Слава этой сказке, слава песням Садко, слава режиссеру.
Ровно та же знать, которая на пире братчины наклеила на спину Садко листочек с надписью «Лох», теперь славит его за дар — создавать и проживать сказки.
Как руководство и сотрудники Большого театра реагируют на гибель артиста Евгения Кулеша Проблемы и нарушения, которые вскрыла трагедия
В субботу, 9 октября, во время оперы «Садко» в Большом театре погиб 37-летний артист Евгений Кулеш. В начале представления на него опустилась декорация, которая придавила артиста насмерть.
После гибели артиста в СМИ появилась информация о том, что сотрудники театра связывают трагедию с неосторожностью самого Кулеша, который во время спектакля якобы пошел не в ту сторону и погиб.
Некоторые участники оперы «Садко», однако, утверждают, что в Большом театре не соблюдается техника безопасности, а артистов, которые пытаются высказывать претензии руководству, запугивают и угрожают увольнением. С похожим заявлением вскоре после гибели Кулеша выступил народный артист России, танцор и педагог Николай Цискаридзе, проработавший в Большом театре больше 20 лет.
На запрос The Village о позиции руководства театра по поводу гибели артиста «Садко» в пресс-службе площадки ответили, что в настоящий момент причины случившегося изучает Следственный комитет и о результатах расследования «будет сообщено общественности».
Мы пообщались с двумя бывшими коллегами Евгения Кулеша о том, что могло привести к гибели артиста и как отреагировали сотрудники и руководство Большого театра на трагедию.
Кадры трагедии
Начало оперы «Садко» 9 октября попало на видео. На опубликованных ниже кадрах видно, как на сцену спускается декорация в виде деревянного дома. В этот же момент Кулеш отодвигает стоящий рядом трон. Через несколько секунд музыка замолкает, и участники спектакля кричат: «Стоп! Стоп! Быстрее скорую сюда!»
Артиста пытались спасти, но он погиб на месте.
«Пошел не туда и был пьян»
Через несколько часов после трагедии в СМИ появилась информация о том, что Кулеш погиб из-за собственной неосторожности. Источник ТАСС в правоохранительных органах рассказал, что артист пошел не в ту сторону во время спуска декорации, и поэтому его придавило.
На следующий день после трагедии с журналистами «Звезды» анонимно связался один из коллег Кулеша. Он считает, что причиной гибели актера могла стать его собственная ошибка или же неисправность механизма, с помощью которого спускали декорацию. Собеседник канала также отметил, что требования безопасности в театре четко соблюдаются, а промедления с оказанием медицинской помощи не было, ведь у здания постоянно дежурит скорая помощь.
Другой коллега Кулеша, тоже пожелавший высказаться анонимно, сообщил «МК», что артист мог быть нетрезв во время выступления. Впрочем, собеседник издания признался, что сам на спектакле не присутствовал.
«Выпивал ли Женя во время или до спектакля, сказать не берусь. Я работаю в балете, и мы, в отличие от артистов миманса, не были заняты в этом спектакле. Так что я его не видел в этот день. Но теоретически такое могло случиться. Да, он иногда любил выпить», — заявил танцор.
Некоторые сотрудники Большого театра не согласны с заявлением анонимных коллег. Участники оперы «Садко» считают, что появившиеся в медиа комментарии дало начальство театра, чтобы снять с себя ответственность за причастность к гибели артиста.
«Любое промедление могло стоить жизни»
Бывший коллега Евгения, пожелавший остаться анонимным, рассказал The Village, что в этом спектакле работал в запасе. Когда артисты резко начали выходить со сцены, он очень удивился. На вопросы о том, что произошло, ему ответили, что там придавили человека. Сначала никто из сотрудников не понимал, что происходит, и все подумали, что под декорации попал монтировщик.
Другой артист театра, с которым поговорил The Village, отметил, что решение режиссера Дмитрия Чернякова двигать прямо на сцене огромные блоки декораций казалось странным: обычно во время смены тяжелых конструкций на сцену запрещают выходить, а рядом с ними нельзя даже близко стоять.
«Как правило, при смене тяжелых конструкций должны использоваться датчики движения, но у нас их не было. С декорациями в театре должны работать специально обученные люди — работники сцены и монтировщики. Однако в этом спектакле режиссер вместо них решил задействовать артистов, даже не прочитав им лекцию о технике безопасности. Актерам также не выдали средств защиты, которые полагаются при работе с опасными для жизни конструкциями», — заявил один из собеседников The Village.
Участники оперы «Садко» говорят, что декорация, под которую попал Евгений, двигалась быстрее нормы.
«Подобные конструкции в других спектаклях спускают медленнее. При такой скорости движения декорации, которая была в „Садко“, артист должен был установить трон быстро, чтобы его не прижало. Любое промедление могло стоить жизни, что и случилось», — рассказал The Village участник постановки.
Стена опускалась так быстро, что, даже если бы Евгений услышал, что ему кричат отойти, он все равно не успел бы это сделать, отметил один из наших собеседников.
Другой сотрудник Большого театра заявил, что сначала тяжелая конструкция ударила Кулеша по голове, и тот упал без сознания, а потом декорация придавила актера насмерть. «Ребята говорили, когда пришли со сцены: „Какой жив, там мозги выдавило все“», — рассказал участник оперы «Садко».
«Не оступись, будь аккуратен»
В одном из анонимных интервью сотрудников Большого театра, опубликованных после гибели Кулеша, говорится, что все сотрудники главной театральной площадки страны застрахованы от несчастных случаев. Собеседники The Village, впрочем, утверждают обратное. По их словам, артистам Большого театра положено только ДМС, но договор, в котором прописаны случаи его использования, артистам на руки не выдают, а инструктажи по безопасности не проводятся.
«С тех пор как Владимир Урин пришел на должность генерального директора в Большой театр в 2013 году, полноценный инструктаж по технике безопасности был всего один раз, когда нас принимали на работу. В основном перед выступлениями были только советы вроде „не оступаться“ или „быть аккуратным“», — заявил один из бывших коллег Кулеша в разговоре с The Village.
Эти слова подтвердил другой наш собеседник, задействованный в опере «Садко». Артист считает также, что Евгений Кулеш в принципе не мог совершить роковую ошибку, о которой говорят некоторые его бывшие коллеги.
«Все артисты знают свои роли пошагово. Это профессиональное, мышечная память, с детства. Евгений — опытнейший артист, работал около 20 лет в театре, и я не знаю ни одного случая, чтобы он путал, не знал партии или туго соображал», — отметил собеседник The Village.
Также СМИ писали, что Кулеш мог быть пьян и поэтому попал под декорацию. Однако источники The Village в Большом театре заявили, что Евгений никогда не появлялся на сцене нетрезвым.
«Он мог выпивать, но у себя дома и после выступления. Что там было на самом деле, определит экспертиза. Главное, чтобы ее не подделали, чего все мы опасаемся», — отметил бывший коллега Кулеша.
«Примите, распишитесь»
По словам собеседников The Village, сразу после трагедии руководство театра попросило нескольких бывших коллег Кулеша задним числом расписаться за инструктаж по технике безопасности.
«Будучи в шоке от случившегося, многие так и сделали, но сейчас боятся в этом признаться», — отметил один из наших источников в Большом театре.
Кроме того, руководство театра собиралось повторить спектакль на следующий день после трагедии, 10 октября, но многие артисты подписали обращение к директору и попросили поставить выходной в связи с трауром.
«Это была наша единственная коммуникация с руководством [после трагедии]», — рассказал участник постановки «Садко».
Сразу после гибели Евгения Кулеша администрация Большого театра сообщила зрителям, что спектакль отменяется по техническим причинам. Сначала участников спектакля попросили остаться, чтобы поговорить со следователем, однако представители власти до сих пор не связались с участниками постановки, утверждают собеседники The Village.
«Не надо искать виноватых»
Руководство Большого театра обратилось к участникам оперы «Садко» только через три дня после гибели Кулеша. Во вторник, 12 октября, артисты театра получили письма от начальства.
«Сейчас очевидно одно: сцена со всеми современными подъемно-опускными механизмами, многотонным световым оборудованием представляет зону очень большой опасности, и соблюдение мер безопасности — жизненно важная необходимость для каждого сотрудника театра, какую бы должность он ни занимал», — говорится в письме.
Также начальство попросило сотрудников не поддаваться желанию обвинять друг друга и искать виноватых.
«Если вас что-то не устраивает, берите лист и пишите заявление об увольнении»
Это не первый раз, когда руководство Большого театра пытается замалчивать рабочие проблемы, отмечают собеседники The Village. На одной из встреч с администрацией, где артисты высказывали недовольства по поводу трудового договора, директор ответил: «Здесь люди, которые соблюдают законы, работать не должны», — рассказал один из наших собеседников. (Аудиозапись есть в распоряжении The Village.)
«В Большом театре нельзя открывать рот, перечить, высказывать недовольство — все это воспринимается как бунт и грозит лишением премий, части зарплаты или увольнением. У администрации всегда один ответ: „Если вас что-то не устраивает, берите лист и пишите заявление об увольнении“», — рассказал The Village бывший коллега Кулеша.
Кроме того, в Большом театре нет настоящего профсоюза, отметили наши собеседники.
«Есть некое образование, которое только называется профсоюзом, но на самом деле защищает директора, а не сотрудников», — рассказал артист оперы «Садко». (Давать комментарии The Village в профсоюзе отказались, велев обратиться в пресс-службу.)
Артист опасается, что, если не довести расследование гибели Кулеша до конца, в театре все останется по-прежнему.
«Пойдут опять на сцену играть и веселиться до следующей трагедии», — отметил собеседник The Village.
Как работают с декорациями в других театрах
Екатерина Чудотворова
артистка Московского театра оперетты
Я не знаю, что происходило в «Садко», поэтому расскажу только про Театр оперетты, в котором работаю.
У нас тоже есть сложные декорации на спектаклях, например в «Анне Карениной». Когда их ставят, технические сотрудники все проверяют, прежде чем допустить артистов на сцену.
Бывают и такие спектакли, когда актеры находятся на сцене во время подъема декораций. Например, у нас была артистка, которая сидела на большой луне и пела, пока ее поднимали наверх с помощью тросов. Но это все досконально отрепетировано. Артисты всегда говорят, если их что-то смущает, им неудобно, и тогда декорации подстраивают и проверяют еще раз.
Перед самим выступлением все тщательно отслеживают: никто не выпустит актеров на сцену, если декорация плохо закреплена. А во время спектакля дежурит медперсонал и технические сотрудники.
Есть спектакли, в которых артисты балета передвигают декорации во время выступления, но это небольшие предметы — например, легкий фонарь. Ни о каких двухтонных декорациях и речи быть не может.
Режиссеры не ставят спектакли, где артисты двигают декорации, с которыми должны работать специально обученные монтажеры
Инструктаж по технике безопасности для артистов проводят каждый год. Особенное внимание уделяют новичкам: если сотрудник пришел недавно, ему объясняют все — какие есть ходы, где спускаться, какие лифты во время спектакля работают, какие нет.