однообразный и безумный как вихорь жизни молодой кружится вальса вихорь шумный
ЛИСТОПАД ( видео ) муз./исп. Е.Орла, стихи Н.Хмельницкой
Стихи – Нина Хмельницкая (Николь)
Автор музыки, исполнитель –
Евгений Орел https://www.chitalnya.ru/users/orel/
Клипмейкер – Валентина Клетенкова
Запись песни произведена в студии
Family Records (г. Киев, Украина)
Аранжировка – Сергей Бакай
Звукорежиссёры – Константин
Шадов и Александр Коновал
Чувств листопад золотой,
Мы расстаёмся с тобой.
Время уносится вспять,
Счастья закрыта тетрадь.
Вальса капризный мотив
В вихре любви закружил,
Но улетела строка
Нотным аккордом с листка.
ПРИПЕВ:
Ревнуешь ты, и я ревную,
Страницу мы начнем другую.
Вопрос остался без ответа,
И в осень превратилось лето.
В душу ворвётся весна,
Трель соловья и луна,
Белой сирени букет,
Чувства былого рассвет.
Вальса капризный мотив
В вихре любви закружил,
Но улетела строка
Нотным аккордом с листка.
ПРИПЕВ:
Ревнуешь ты, и я ревную,
Страницу мы начнём другую.
Вопрос остался без ответа,
И в осень превратилось лето.
И разгадав любви секреты,
Мы по следам вернёмся в лето.
Рейтинг работы: 44
Количество отзывов: 7
Количество сообщений: 11
Количество просмотров: 404
© 26.05.2014г. Нина Хмельницкая
Свидетельство о публикации: izba-2014-1055068
Благодарим за Ваш голос, Александр! Очень приятно, что песня понравилась! Осеннего вдохновения и удачи! С наилучшими пожеланиями, Николь и Эжен
Людмила Клёнова 30.06.2014 21:08:46
Отзыв: положительный
Спасибо соавторам за очаровательную работу!
Так бережен и мягок в подаче вокала Евгений!
Поэтому и вальс ваш получится удивительно тёплым и искренним.
А о каком конкурсе идёт речь?
Но мои поздравления тоже!
Рада вашей победе!
Это всегда очень приятно.
Людочка,спасибо Вам от нашего трио за высокую оценку работы! Я благодарна моему Маэстро за прекрасную музыку и душевное исполнение. Приятно получать от Вас ТАКИЕ отзывы. Ссылка о музыкально-поэтическом фестивале в Кирьят-Бялике на странице у Евгения Орла https://www.chitalnya.ru/work/1065674/
Благодарю от всей души за поздравления и пожелания! Счастья, творческих удач и неиссякаемого вдохновения! С наилучшими пожеланиями, Николь
Женя,благодарю тебя! Очень приятно слышать слова одобрения и поздравления в наш адрес! Новых песен, творческих успехов и исполнения желаний! Пусть творчество приносит тебе удовлетворение и признание слушателей и зрителей!:-)
Спасибо, Женя, за высокую оценку нашей совместной работы.
Новых успехов тебе и вдохновения.
ЕО
Смеяться!? Есть ли танец удивительней?
Танец, обаянию которого уже два века покоряется весь мир.
Танец, о котором сказано немало, он в песнях и стихах воспет.
Когда-то Иван Бунин описал ВАЛЬС:
Сиянье люстр и зыбь зеркал
Слились в один мираж хрустальный.
И веет, веет ветер бальный
Теплом душистых опахал.
Андреев строг, как модный Штраус,
В мотивы вальса ввёл напев,
Старинный песенный, без пауз,
Пленяющий столичных дев.
А Александр Пушкин оставил нам такие строки:
Однообразный и безумный,
Как вихорь жизни молодой,
Кружится вальса вихорь шумный,
Чета мелькает за четой.
И. «. Смеётся ВАЛЬС над всеми модами века. «!
Подписываю свой отклик твоей же, Ниночка, шуткой, представившей меня:
«Не любитель подобных опусов». (она же Рита).
Вальс о вальсе
Гете тогда считал вальс настолько интимным, что клялся, что не позволит своей будущей жене танцевать его ни с кем, кроме себя.
Недоброжелательно относился к вальсу и Байрон. С насмешкой он писал тогда об этом танце:
Рука партнера очень лихо
Украдкой проскользнуть под вырез лифа,
Иль беспрепятственно погладить талию,
Иль … помолчим мы скромно … и так далее.
А дама может ручкою своею
Партнеру сжать плечо и даже шею.
Духовники считали вальс «греховным», «вульгарным» и «непристойным».
Когда вальс появился в России, к нему отрицательно отнеслась Екатерина-2. А Павел-1, взойдя на престол, специальным указом запретил танцевать вальс в России. Особенно против вальса была жена Павла-1 Мария Федоровна. Долго находился под запретом вальс и в Англии.
Но вальс упорно продолжал пробивать себе дорогу. Его критикуют, запрещают, но не танцевать уже не могут. Современник в 1791 году писал: «В Берлине мода на вальс и только на вальс». Даже угрюмый старик Державин, увидев танцующих вальс, воскликнул: «Нет! Нет! Самое пламенное воображение поэта никогда не может породить подобного».
Наконец, и в России вальс приобрел большую популярность, и даже переплюнул европейцев. Это признавали даже европейские путешественники. В середине 19 века они писали, что русские настоящие мастера вальса, и танцуют его с такой быстротой, ловкостью, почти воздушностью, каких не выдержит ни англичанин, ни немец, ни француз.
Вальс! Удивительный танец, которому уже два века покоряется весь мир.
Если на сердце грустинка –
Мало ли вдруг почему!
С вальсом поставьте пластинку,
Все расскажите ему.
С легким изящным поклоном
С вами простится печаль.
Вальс – это танец влюбленных,
Вальс – это все-таки вальс!
Пусть на земле нашей старой
Новые вальсы звучат…
Пусть восхищенные парни
Кружат счастливых девчат.
Пусть в тишине затаенной
Кружатся звезды для нас…
Вальс – это танец влюбленных,
Вальс – это все-таки вальс!
Не одну прекрасную дамскую ножку я отдавил своей ступней 43-го размера пока учился танцевать этот вальс. Почему-то трудно он мне давался.
Вальс по праву называют королем танцев, а Иоганна Штрауса – королем вальса. Он написал 168 вальсов, не считая множества разных полек, кадрилий, маршей, мазурок и оперетт. В 1856 году он приехал в Россию, в Петербург, где давал концерты до 1865 года, и где имел ошеломляющий успех. Модны даже стали прически под Штрауса.
Иоганн был молод (31год), красивый, стройный, им восторгались все, особенно женщины. Но Штраус безумно влюбился в Ольгу Смирнитскую, весьма милую, образованную в музыкальном отношении девушку. Она даже сама неплохо сочиняла музыку. Мучительна для него была эта любовь. Родители Ольги были против такого брака, и когда Иоганн попросил у них руки дочери, получил отказ. «Капельмейстер не лучшая пара для дворянки».
Об этих концертах Штрауса в Петербурге и о страстной любви его к Ольге Смирнитской в 1971 году вышел фильм «Прощание с Петербургом». Жаль, что этот замечательный фильм немного подзабыли и не показывают сегодня по телевидению.
Уже в наше время, вышла книга австрийского журналиста Томаса Айгнера «Иоганн Штраус – Ольга Смирнитская. 100 писем о любви». В этой книге (ее можно скачать в интернете) все письма Иоганна к Ольге. Вот отдельные выдержки из этих писем, по которым можно почувствовать, какая страстная и красивая была у них любовь.
«Мой ангел, Ольга, я снова совершенно счастлив и хочу целовать Тебя миллион раз»
«Так возьми же мое сердце, чтобы оно могло доказать Тебе, как любит Тебя»
И вот еще:
«Когда плачет сердце, это любовь. Когда от сердца рыдает музыка, это вечная любовь»
Уезжая из России, Иоганн написал трогательный вальс «Прощание с Петербургом». В этом вальсе плачет его сердце по Ольге и рыдает музыка.
В 1865 году Штраус дал последний концерт и покинул Россию. Его провожали неистовыми аплодисментами.
О вальсе сказано не мало,
Он в песнях и стихах воспет,
И сколько б танцев не бывало,
А лучше вальса, право, нет.
Сказал поэт, и он прав.
В 60-70 годы в выходные и праздничные дни в парках и других местах отдыха играли духовые оркестры. Я с замиранием сердца слушал в их исполнении вальсы «На сопках Маньжурии», «Амурские волны», «Киевский вальс», «Севастопольский вальс», вальсы из кинофильмов «Берегись автомобиля», «17 мгновений весны», «Мой ласковый и нежный зверь» и другие.
Я помню вальса звук прелестный
Весенней ночью в поздний час.
Его пел голос неизвестный
И песня чудная лилась.
Да, то был вальс прелестный, томный,
Да, то был дивный вальс!
Теперь зима и те же ели,
Покрыты сумраком стоят,
А под окном шумят метели,
И звуки вальса не звучат.
Где ж этот вальс старинный, томный,
Где ж этот дивный вальс!
Н.Листов
Вальс! Есть ли танец лучше, красивей? Раздаются голоса, что вальс сегодня не моден, устарел. Это не верно. В свое время были модными твист, семь-сорок, разные буги-вуги и чарльстон. Где они сегодня? А вальсу вот уже два века покоряется мир.
Да, сегодня его реже танцуют, но он звучит всюду: в серьезной и легкой музыке, в опере и оперетте, в балете и песне. Слова о том, что вальс устарел и не моден опровергает композитор Э.Колмановский в песне на слова Е.Евтушенко «Вальс о вальсе»
Вальс устарел, говорит кое-кто смеясь,
Век усмотрел в нем отсталость и старость,
Робок, несмел наплывает мой первый вальс,
Почему не могу я забыть этот вальс?
Твист и чарльстон, вы заполнили шар земной,
Вальс оттеснен, без вины виноватый,
Но затаен он всегда и везде со мной,
И несет он меня, и качает меня, как туманной волной.
Смеется вальс над всеми модами века,
И с нами вновь танцует старая Вена,
И Штраус где-то тут сидит, наверно,
И кружкой в такт стучит,
На нас не ворчит, не ворчит.
Вальс воевал, он в шинели шел запылен,
Вальс напевал про Маньчжурские сопки,
Вальс навевал нам на фронте «Осенний сон»,
И как друг фронтовой не забудется он.
Вальс у костра где-то снова в тайге сейчас,
И Ангара подпевает, волнуясь,
И до утра с нами сосны танцуют вальс,
Пусть проходят года, все равно никогда
Не состарится вальс.
Поет гармонь, поет в ночном полумраке,
Он с нами, вальс, в ковбойке, а не во фраке,
Давай за вальс поднимем наши фляги,
И мы ему нальем, нальем,
И споем, и споем.
Робок, несмел наплывает мой первый вальс,
Никогда не смогу, никогда не смогу
Я забыть этот вальс.
Нет, не устарел вальс. Красота не стареет, она вечная.
Глава пятая
В тот год осенняя погода
Стояла долго на дворе,
Зимы ждала, ждала природа.
Снег выпал только в январе
На третье в ночь. Проснувшись рано,
В окно увидела Татьяна
Поутру побелевший двор,
Куртины, кровли и забор,
На стеклах легкие узоры,
Деревья в зимнем серебре,
Сорок веселых на дворе
И мягко устланные горы
Зимы блистательным ковром.
Всё ярко, всё бело кругом.
Зима. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетется рысью как-нибудь;
Бразды пушистые взрывая,
Летит кибитка удалая;
Ямщик сидит на облучке
В тулупе, в красном кушаке.
Вот бегает дворовый мальчик,
В салазки жучку посадив,
Себя в коня преобразив;
Шалун уж заморозил пальчик:
Ему и больно и смешно,
А мать грозит ему в окно…
Татьяна (русская душою,
Сама не зная почему)
С ее холодною красою
Любила русскую зиму,
На солнце иней в день морозный,
И сани, и зарею поздной
Сиянье розовых снегов,
И мглу крещенских вечеров.
По старине торжествовали
В их доме эти вечера:
Служанки со всего двора
Про барышень своих гадали
И им сулили каждый год
Мужьев военных и поход.
Татьяна верила преданьям
Простонародной старины,
И снам, и карточным гаданьям,
И предсказаниям луны.
Ее тревожили приметы;
Таинственно ей все предметы
Провозглашали что-нибудь,
Предчувствия теснили грудь.
Жеманный кот, на печке сидя,
Мурлыча, лапкой рыльце мыл:
То несомненный знак ей был,
Что едут гости. Вдруг увидя
Младой двурогий лик луны
На небе с левой стороны,
Она дрожала и бледнела.
Когда ж падучая звезда
По небу темному летела
И рассыпалася,– тогда
В смятенье Таня торопилась,
Пока звезда еще катилась,
Желанье сердца ей шепнуть.
Когда случалось где-нибудь
Ей встретить черного монаха
Иль быстрый заяц меж полей
Перебегал дорогу ей,
Не зная, что начать со страха,
Предчувствий горестных полна,
Ждала несчастья уж она.
Что ж? Тайну прелесть находила
И в самом ужасе она:
Так нас природа сотворила,
К противуречию склонна.
Настали святки. То-то радость!
Гадает ветреная младость,
Которой ничего не жаль,
Перед которой жизни даль
Лежит светла, необозрима;
Гадает старость сквозь очки
У гробовой своей доски,
Всё потеряв невозвратимо;
И всё равно: надежда им
Лжет детским лепетом своим.
Зовет кот кошурку
В печурку спать.
Смотрит он
И отвечает: Агафон.
Татьяна, по совету няни
Сбираясь ночью ворожить,
Тихонько приказала в бане
На два прибора стол накрыть;
Но стало страшно вдруг Татьяне…
И я– при мысли о Светлане
Мне стало страшно– так и быть…
С Татьяной нам не ворожить.
Татьяна поясок шелковый
Сняла, разделась и в постель
Легла. Над нею вьется Лель,
А под подушкою пуховой
Девичье зеркало лежит.
Утихло всё. Татьяна спит.
И снится чудный сон Татьяне.
Ей снится, будто бы она
Идет по снеговой поляне,
Печальной мглой окружена;
В сугробах снежных перед нею
Шумит, клубит волной своею
Кипучий, темный и седой
Поток, не скованный зимой;
Две жердочки, склеены льдиной,
Дрожащий, гибельный мосток,
Положены через поток:
И пред шумящею пучиной,
Недоумения полна,
Остановилася она.
Как на досадную разлуку,
Татьяна ропщет на ручей;
Не видит никого, кто руку
С той стороны подал бы ей;
Но вдруг сугроб зашевелился,
И кто ж из-под него явился?
Большой, взъерошенный медведь;
Татьяна ах! а он реветь,
И лапу с острыми когтями
Ей протянул; она скрепясь
Дрожащей ручкой оперлась
И боязливыми шагами
Перебралась через ручей;
Пошла– и что ж? медведь за ней!
Она, взглянуть назад не смея,
Поспешный ускоряет шаг;
Но от косматого лакея
Не может убежать никак;
Кряхтя, валит медведь несносный;
Пред ними лес; недвижны сосны
В своей нахмуренной красе;
Отягчены их ветви все
Клоками снега; сквозь вершины
Осин, берез и лип нагих
Сияет луч светил ночных;
Дороги нет; кусты, стремнины
Метелью все занесены,
Глубоко в снег погружены.
Татьяна в лес; медведь за нею;
Снег рыхлый по колено ей;
То длинный сук ее за шею
Зацепит вдруг, то из ушей
Златые серьги вырвет силой;
То в хрупком снеге с ножки милой
Увязнет мокрый башмачок;
То выронит она платок;
Поднять ей некогда; боится,
Медведя слышит за собой,
И даже трепетной рукой
Одежды край поднять стыдится;
Она бежит, он всё вослед,
И сил уже бежать ей нет.
Упала в снег; медведь проворно
Ее хватает и несет;
Она бесчувственно-покорна,
Не шевельнется, не дохнет;
Он мчит ее лесной дорогой;
Вдруг меж дерев шалаш убогой;
Кругом всё глушь; отвсюду он
Пустынным снегом занесен,
И ярко светится окошко,
И в шалаше и крик, и шум;
Медведь промолвил: «Здесь мой кум:
Погрейся у него немножко!»
И в сени прямо он идет,
И на порог ее кладет.
Опомнилась, глядит Татьяна:
Медведя нет; она в сенях;
За дверью крик и звон стакана,
Как на больших похоронах;
Не видя тут ни капли толку,
Глядит она тихонько в щелку,
И что же видит. за столом
Сидят чудовища кругом:
Один в рогах, с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордый,
Там карла с хвостиком, а вот
Полу-журавль и полу-кот.
В журналах осуждали слова: холоп, молвь и топ как неудачное нововведение. Слова сии коренные русские. «Вышел Бова из шатра прохладиться и услышал в чистом поле людскую молвь и конский топ» (Сказка о Бове Королевиче). Хлоп употребляется в просторечии вместо хлопание, как шип вместо шипения:
Он шип пустил по-змеиному.
(Древние русские стихотворения) Не должно мешать свободе нашего богатого и прекрасного языка.
Но что подумала Татьяна,
Когда узнала меж гостей
Того, кто мил и страшен ей,
Героя нашего романа!
Онегин за столом сидит
И в дверь украдкою глядит.
XVIII
Он знак подаст– и все хлопочут;
Он пьет– все пьют и все кричат;
Он засмеется– все хохочут;
Нахмурит брови– все молчат;
Так, он хозяин, это ясно:
И Тане уж не так ужасно,
И любопытная теперь
Немного растворила дверь…
Вдруг ветер дунул, загашая
Огонь светильников ночных;
Смутилась шайка домовых;
Онегин, взорами сверкая,
Из-за стола гремя встает;
Все встали: он к дверям идет.
И страшно ей; и торопливо
Татьяна силится бежать:
Нельзя никак; нетерпеливо
Метаясь, хочет закричать:
Не может; дверь толкнул Евгений,
И взорам адских привидений
Явилась дева; ярый смех
Раздался дико; очи всех,
Копыта, хоботы кривые,
Хвосты хохлатые, клыки,
Усы, кровавы языки,
Рога и пальцы костяные,
Всё указует на нее,
И все кричат: мое! мое!
Татьяну в угол и слагает
Ее на шаткую скамью
И клонит голову свою
К ней на плечо; вдруг Ольга входит,
За нею Ленский; свет блеснул,
Онегин руку замахнул,
И дико он очами бродит,
И незваных гостей бранит;
Татьяна чуть жива лежит.
XXIII
Сие глубокое творенье
Завез кочующий купец
Однажды к ним в уединенье
И для Татьяны наконец
Его с разрозненной Мальвиной
Он уступил за три с полтиной,
В придачу взяв еще за них
Собранье басен площадных,
Грамматику, две Петриады,
Да Мармонтеля третий том.
Мартын Задека стал потом
Любимец Тани… Он отрады
Во всех печалях ей дарит
И безотлучно с нею спит.
Ее тревожит сновиденье.
Не зная, как его понять,
Мечтанья страшного значенье
Татьяна хочет отыскать.
Татьяна в оглавленье кратком
Находит азбучным порядком
Слова: бор, буря, ведьма, ель,
Еж, мрак, мосток, медведь, метель
И прочая. Ее сомнений
Мартын Задека не решит;
Но сон зловещий ей сулит
Печальных много приключений.
Дней несколько она потом
Всё беспокоилась о том.
Пародия известных стихов Ломоносова:
Заря багряною рукою
От утренних спокойных вод
Выводит с солнцем за собою,– и проч.
Заря от утренних долин
Выводит с солнцем за собою
Веселый праздник именин.
С утра дом Лариной гостями
Весь полон; целыми семьями
Соседи съехались в возках,
В кибитках, в бричках и в санях.
В передней толкотня, тревога;
В гостиной встреча новых лиц,
Лай мосек, чмоканье девиц,
Шум, хохот, давка у порога,
Поклоны, шарканье гостей,
Кормилиц крик и плач детей.
Буянов, мой сосед,
………………………….
Пришел ко мне вчера с небритыми усами,
Растрепанный, в пуху, в картузе с козырьком…
(Как вам, конечно, он знаком),
И отставной советник Флянов,
Тяжелый сплетник, старый плут,
Обжора, взяточник и шут.
XXVII
XXVIII
;
Но кушать подали. Четой
Идут за стол рука с рукой.
Теснятся барышни к Татьяне;
Мужчины против; и, крестясь,
Толпа жужжит, за стол садясь.
На миг умолкли разговоры;
Уста жуют. Со всех сторон
Гремят тарелки и приборы,
Да рюмок раздается звон.
Но вскоре гости понемногу
Подъемлют общую тревогу.
Никто не слушает, кричат,
Смеются, спорят и пищат.
Вдруг двери настежь. Ленский входит,
И с ним Онегин. «Ах, творец!—
Кричит хозяйка:– наконец!»
Теснятся гости, всяк отводит
Приборы, стулья поскорей;
Зовут, сажают двух друзей.
Сажают прямо против Тани,
И, утренней луны бледней
И трепетней гонимой лани,
Она темнеющих очей
Не подымает: пышет бурно
В ней страстный жар; ей душно, дурно;
Она приветствий двух друзей
Не слышит, слезы из очей
Хотят уж капать; уж готова
Бедняжка в обморок упасть;
Но воля и рассудка власть
Превозмогли. Она два слова
Сквозь зубы молвила тишком
И усидела за столом.
Траги-нервических явлений,
Девичьих обмороков, слез
Давно терпеть не мог Евгений:
Довольно их он перенес.
Чудак, попав на пир огромный,
Уж был сердит. Но, девы томной
Заметя трепетный порыв,
С досады взоры опустив,
Надулся он и, негодуя,
Поклялся Ленского взбесить
И уж порядком отомстить.
Теперь, заране торжествуя,
Он стал чертить в душе своей
Карикатуры всех гостей.
XXXII
Конечно, не один Евгений
Смятенье Тани видеть мог;
Но целью взоров и суждений
В то время жирный был пирог
(К несчастию, пересоленный);
Да вот в бутылке засмоленной,
Между жарким и блан-манже,
Цимлянское несут уже;
За ним строй рюмок узких, длинных,
Подобно талии твоей,
Зизи, кристалл души моей,
Предмет стихов моих невинных,
Любви приманчивый фиал,
Ты, от кого я пьян бывал!
XXXIII
Освободясь от пробки влажной,
Бутылка хлопнула; вино
Шипит; и вот с осанкой важной,
Куплетом мучимый давно,
Трике встает; пред ним собранье
Хранит глубокое молчанье.
Татьяна чуть жива; Трике,
К ней обратясь с листком в руке,
Запел, фальшивя. Плески, клики
Его приветствуют. Она
Певцу присесть принуждена;
Поэт же скромный, хоть великий,
Ее здоровье первый пьет
И ей куплет передает.
XXXIV
Пошли приветы, поздравленья:
Татьяна всех благодарит.
Когда же дело до Евгенья
Дошло, то девы томный вид,
Ее смущение, усталость
В его душе родили жалость:
Он молча поклонился ей;
Но как-то взор его очей
Был чудно нежен. Оттого ли,
Что он и вправду тронут был,
Иль он, кокетствуя, шалил,
Невольно ль, иль из доброй воли,
Но взор сей нежность изъявил:
Он сердце Тани оживил.
Гремят отдвинутые стулья;
Толпа в гостиную валит:
Так пчел из лакомого улья
На ниву шумный рой летит.
Довольный праздничным обедом
Сосед сопит перед соседом;
Подсели дамы к камельку;
Девицы шепчут в уголку;
Столы зеленые раскрыты:
Зовут задорных игроков
Бостон и ломбер стариков,
И вист, доныне знаменитый,
Однообразная семья,
Все жадной скуки сыновья.
XXXVI
Уж восемь робертов сыграли
Герои виста; восемь раз
Они места переменяли;
И чай несут. Люблю я час
Определять обедом, чаем
И ужином. Мы время знаем
В деревне без больших сует:
Желудок– верный наш брегет;
И кстати я замечу в скобках,
Что речь веду в моих строфах
Я столь же часто о пирах,
О разных кушаньях и пробках,
Как ты, божественный Омир,
Ты, тридцати веков кумир!
XXXVII. XXXVIII. XXXIX
Но чай несут: девицы чинно
Едва за блюдечки взялись,
Вдруг из-за двери в зале длинной
Фагот и флейта раздались.
Обрадован музыки громом,
Оставя чашку чаю с ромом,
Парис окружных городков,
Подходит к Ольге Петушков,
К Татьяне Ленский; Харликову,
Невесту переспелых лет,
Берет тамбовский мой поэт,
Умчал Буянов Пустякову,
И в залу высыпали все,
И бал блестит во всей красе.
В начале моего романа
(Смотрите первую тетрадь)
Хотелось вроде мне Альбана
Бал петербургский описать;
Но, развлечен пустым мечтаньем,
Я занялся воспоминаньем
О ножках мне знакомых дам.
По вашим узеньким следам,
О ножки, полно заблуждаться!
С изменой юности моей
Пора мне сделаться умней,
В делах и в слоге поправляться,
И эту пятую тетрадь
От отступлений очищать.
Однообразный и безумный,
Как вихорь жизни молодой,
Кружится вальса вихорь шумный;
Чета мелькает за четой.
К минуте мщенья приближаясь,
Онегин, втайне усмехаясь,
Подходит к Ольге. Быстро с ней
Вертится около гостей,
Потом на стул ее сажает,
Заводит речь о том, о сем;
Спустя минуты две потом
Вновь с нею вальс он продолжает;
Все в изумленье. Ленский сам
Не верит собственным глазам.
Мазурка раздалась. Бывало,
Когда гремел мазурки гром,
В огромной зале всё дрожало,
Паркет трещал под каблуком,
Тряслися, дребезжали рамы;
Теперь не то: и мы, как дамы,
Скользим по лаковым доскам.
Но в городах, по деревням
Еще мазурка сохранила
Первоначальные красы:
Припрыжки, каблуки, усы
Всё те же; их не изменила
Лихая мода, наш тиран,
Недуг новейших россиян.
XLIII. XLIV
Буянов, братец мой задорный,
К герою нашему подвел
Татьяну с Ольгою; проворно
Онегин с Ольгою пошел;
Ведет ее, скользя небрежно,
И, наклонясь, ей шепчет нежно
Какой-то пошлый мадригал
И руку жмет– и запылал
В ее лице самолюбивом
Румянец ярче. Ленский мой
Всё видел: вспыхнул, сам не свой;
В негодовании ревнивом
Поэт конца мазурки ждет
И в котильон ее зовет.
Но ей нельзя. Нельзя? Но что же?
Да Ольга слово уж дала
Онегину. О Боже, Боже!
Что слышит он? Она могла…
Возможно ль? Чуть лишь из пеленок,
Кокетка, ветреный ребенок!
Уж хитрость ведает она,
Уж изменять научена!
Не в силах Ленский снесть удара;
Проказы женские кляня,
Выходит, требует коня
И скачет. Пистолетов пара,
Две пули– больше ничего—
Вдруг разрешат судьбу его.
Пожалуйста, поддержите этот проект, расказав о нем друзьям: