ночь длиною в жизнь тана френч сюжет
Ночь длиною в жизнь
Простой паренек из рабочего квартала Фейтфул-плейс Фрэнк Мэки и его возлюбленная Рози Дейли решают вместе бежать из дома. Но Рози не приходит к месту встречи в назначенный час…
Проходят годы, Фрэнк делает отличную карьеру в полиции, но все эти годы его продолжает мучить вопрос: почему тогда, в юности, любимая девушка его предала?
Тана Френч
Ночь длиною в жизнь
От автора
Улица Фейтфул-плейс исчезла задолго до событий, описываемых в этой книге, и когда-то располагалась не в Либертис, а на северном берегу реки Лиффи, в сплетении переулков, образовывавших район красных фонарей Монто. Каждый уголок Либертис пронизан многовековой историей, и мне вовсе не хотелось умалить ее значение, заменив реальное прошлое выдуманными сюжетами и персонажами. Вместо этого я несколько переиначила географию Дублина: возродила Фейтфул-плейс, перенесла ее через реку и выбрала временем действия те десятилетия, когда улицы уже не существовало.
Как обычно, все неточности, вольные и невольные, на моей совести.
Пролог
Когда пробило час ночи, я испугался. Послышались тихий шорох и топот по задним дворам, и я с надеждой выпрямился, но Рози не появилась над стеной; видимо, какой-то припозднившийся гуляка виновато возвращался домой через окно. В номере семь очередной младенец Салли Хирн плакал тоненько и обиженно, пока она не проснулась и не начала баюкать его, напевая песенку из старого фильма: «Я знаю, куда еду, я знаю, с кем я буду…»
После этой задушевной беседы я всегда мог без заминки ответить, за что готов умереть. Сперва было просто: моя семья, моя девушка, мой дом. Впоследствии все несколько усложнилось, но сейчас встало на свои места, и мне, пожалуй, есть чем гордиться. Я готов умереть (в произвольном порядке) за свой город, за свою работу и за своего ребенка.
Оливия слишком умна, с пол-оборота ее не заведешь.
Оливия повернулась к лестнице.
— Холли! Папа приехал!
Оливия вошла следом и заявила:
— Дермот появится с минуты на минуту.
— Ну, к счастью, твои вкусы в отношении мужчин никого не волнуют.
Простой паренек из рабочего квартала Фейтфул-плейс Фрэнк Мэки и его возлюбленная Рози Дейли решают вместе бежать из дома. Но Рози не приходит к месту встречи в назначенный час…
Проходят годы, Фрэнк делает отличную карьеру в полиции, но все эти годы его продолжает мучить вопрос: почему тогда, в юности, любимая девушка его предала?
Страшная правда открывается неожиданно. И с этого дня судьба обрушивает на Фрэнка удары один за другим. Чудовищные события закручиваются в немыслимый узел, затягивая в него родных, друзей и даже обожаемую дочь Фрэнка. И в какой-то момент он становится перед выбором: что для него важнее — долг полицейского или долг мужчины?
Ночь длиною в жизнь
Улица Фейтфул-плейс исчезла задолго до событий, описываемых в этой книге, и когда-то располагалась не в Либертис, а на северном берегу реки Лиффи, в сплетении переулков, образовывавших район красных фонарей Монто. Каждый уголок Либертис пронизан многовековой историей, и мне вовсе не хотелось умалить ее значение, заменив реальное прошлое выдуманными сюжетами и персонажами. Вместо этого я несколько переиначила географию Дублина: возродила Фейтфул-плейс, перенесла ее через реку и выбрала временем действия те десятилетия, когда улицы уже не существовало.
Как обычно, все неточности, вольные и невольные, на моей совести.
В жизни каждого есть главные мгновения. Обычно к ним не приглядываются — разве что позже, после того как они промелькнут: миг, когда решаешь заговорить с девчонкой, притормозить на слепом повороте, не полениться и достать презерватив… Я везучий, наверное: мне довелось увидеть и распознать такое мгновение зимней ночью на улице Фейтфул-плейс, когда я ощутил бурный, затягивающий водоворот жизни.
В девятнадцать лет с готовностью бросаешь вызов миру и не заморачиваешься на мелочах. В ту ночь, как только братья захрапели, я выскользнул из нашей спальни — с рюкзаком за спиной и «Док Мартенсами» в руке. Половицы поскрипывали, в спальне девочек одна из сестер бормотала во сне, но я, великий, сильный и неудержимый, прокрался через жилую комнату в опасной близости к спавшим на диване родителям, а они даже не шевельнулись. Угли в камине едва тлели. Рюкзак вмещал все необходимое: джинсы, футболки, подержанный транзистор, сотню фунтов и свидетельство о рождении — в те времена для переезда в Англию большего не требовалось. Билеты на паром хранились у Рози.
Я ждал ее в конце улицы, в тени, отодвинувшись от туманно-желтого круга света под фонарем. В холодном как лед воздухе витал запах горелого хмеля с гиннессовской пивоварни. Надев ботинки на три пары носков, я запихнул руки глубоко в карманы немецкой армейской парки и в последний раз вслушивался в живые звуки моей улицы, плывущие в долгом потоке ночи. Где-то женщина со смехом произнесла «А кто тебе разрешил…» и захлопнула окно. В стене шуршала крыса, кашлянул мужчина, мотоцикл прожужжал за углом; Псих Джонни Мэлоун глухо ворчал, убаюкивая себя в подвале номера четырнадцатого. Где-то развлекалась парочка — приглушенные стоны, возня, ритмичное, размеренное уханье; я вспомнил, как пахнет шея Рози, и улыбнулся небу. Часы на городской башне пробили полночь, отозвались колокола церквей Христа, Святого Патрика, Святого Михаила — громкие округлые звуки падали с небес, словно в праздник, отмечая наш тайный Новый год.
Когда пробило час ночи, я испугался. Послышались тихий шорох и топот по задним дворам, и я с надеждой выпрямился, но Рози не появилась над стеной; видимо, какой-то припозднившийся гуляка виновато возвращался домой через окно. В номере семь очередной младенец Салли Хирн плакал тоненько и обиженно, пока она не проснулась и не начала баюкать его, напевая песенку из старого фильма: «Я знаю, куда еду, я знаю, с кем я буду…»
К двум часам я с ужасом сообразил, что перепутал место встречи. Меня словно подбросило через заднюю стену двора номера шестнадцатого — здание приговорили к сносу задолго до моего рождения, но местная детвора наплевала на ужасные запреты и оккупировала дом, заполнив его пивными банками, окурками и утраченными иллюзиями невинности. Я несся по полусгнившей лестнице через четыре ступеньки, не беспокоясь, что кто-то услышит, в полной уверенности, что сейчас увижу Рози — растрепанная грива медно-рыжих кудрей, руки рассерженно уперты в бока. «И где тебя черти носят?»
Растресканные половицы, облупившаяся штукатурка, мусор, холодные сквозняки — и никого. В жилой комнате наверху я нашел записку на листке, вырванном из школьной тетради, — в бледном свете, льющемся через окно, казалось, что бумажка пролежала на голом полу сотню лет. Тут я и почувствовал, как резко и непреодолимо река моей жизни изменила ход.
Я не взял записку, хотя запомнил ее наизусть — и всю жизнь пытался поверить написанному. Я вышел из дома номер шестнадцать, оставив тетрадный листок на полу, и вернулся в конец улицы, в глубокую тень. Пар моего дыхания врывался в круг света под фонарем. Часы пробили три, потом четыре, потом пять. Ночь сменилась жиденькими серыми сумерками, за углом тележка молочника прогрохотала по булыжникам в сторону фермы, а я все ждал Рози Дейли на Фейтфул-плейс.
По мнению моего папаши, настоящий мужчина должен знать, за что он готов умереть. «Если не знаешь, тогда чего ты стоишь? — сказал однажды па. — Ничего. Ты вообще не мужчина». Нормальный разговор между тринадцатилетним подростком и отцом, который на три четверти опустошил бутылку джина «Гордонз»… Насколько помню, папаша готов был умереть, во-первых, за Ирландию, во-вторых, за свою матушку, десять лет как покойную, и, в-третьих, лишь бы добраться до сволочной Мэгги Тэтчер.
После этой задушевной беседы я всегда мог без заминки ответить, за что готов умереть. Сперва было просто: моя семья, моя девушка, мой дом. Впоследствии все несколько усложнилось, но сейчас встало на свои места, и мне, пожалуй, есть чем гордиться. Я готов умереть (в произвольном порядке) за свой город, за свою работу и за своего ребенка.
Ребенок пока что паинька, город — Дублин, а работа — отдел специальных операций. На первый взгляд ясно, за что у меня больше всего шансов умереть, однако уже много лет самое жуткое в моей работе — чертова уйма писанины. Наша страна невелика, а значит, и рабочий век агента под прикрытием недолог: две операции, от силы — четыре, и риск напороться на знакомого стремительно возрастает. Я сошел со сцены и руковожу из-за кулис.
В общем-то не важно, участвуешь ты в операциях или нет. Риск нашей работы — совсем иного рода: постоянно создавая иллюзии, начинаешь думать, что управляешь всем. Очень легко поверить, что ты — гипнотизер, творец миражей, крутой перец, знающий, что реально и в чем секрет фокуса, хотя на поверку ты обычный зевака с отвисшей челюстью. Как бы ты ни старался, действительность побеждает — она хитрее, быстрее и беспощаднее. Единственное, что тебе по силам, — крепиться, знать свои слабости и в любой момент ожидать удара исподтишка.
Тана Френч «Ночь длиною в жизнь»
Ночь длиною в жизнь
Язык написания: английский
Перевод на русский: — А. Андреев (Ночь длиною в жизнь) ; 2012 г. — 1 изд.
Простой паренек из рабочего квартала Фэйтфул-плейс Фрэнк Мэки и его возлюбленная Рози Дейли решают вместе бежать из дома. Но Рози не приходит к месту встречи в назначенный час.
Проходят годы, Фрэнк делает отличную карьеру в полиции, но все эти годы его продолжает мучить вопрос: почему тогда, в юности, любимая девушка его предала?
Страшная правда открывается неожиданно. И с этого дня судьба обрушивает на Фрэнка удары один за другим. Чудовищные события закручиваются в немыслимый узел, затягивая в него родных, друзей и даже обожаемую дочь Фрэнка. И в какой-то момент он становится перед выбором: что для него важнее — долг полицейского или долг мужчины?
«Ночь длиною в жизнь» балансирует на грани двух жанров — психологического детектива и семейной драмы. Детективная линия повествует о таинственном исчезновении подружки Фрэнка, которая оставила ему трогательную записку в заброшенном доме и навсегда растаяла во тьме дублинской ночи. Но сейчас в этом безнадежном, казалось бы, деле всплывают новые улики, и у Фрэнка Мэки появляется шанс пролить свет на загадку всей его жизни. Вот только для этого придется вернуться в родной квартал, более того – в дом номер восемь, где всё ещё живут его, Фрэнка, родители. Дом, из которого он бежал двадцать два года назад. И возвращение это будет мало похоже на возвращение блудного сына. Об этом рассказывает линия семейно-драматическая.
Согласитесь, веет от всего этого чем-то киношным? Легко представляется экранизация, с небольшим бюджетом, но приятным актерским составом (жаль, Шеймус Девер никуда не вписывается). Вот и я позволил себя увлечь этим ассоциациям, помноженным на авторскую популярность, а зря! В хорошем детективе обязательно сыщется ложный след, а здесь они повсюду. Вот к примеру, главный герой Фрэнк Мэки – хороший коп обязательно должен быть неудачником в личной жизни, жить черте где и иметь застарелый рубец на душе (первое прямо влияет на второе и проистекает из третьего). Кинематографично? Ещё как! Но кем он окажется в финале? Не вдаваясь в подробности – ибо спойлеры, ибо ни-ни! – могу сказать, что весь экранный лоск заканчивается странице этак к 50-ой. Там, где у какого-нибудь Лихейна из рукава начали бы вылетать первые козыри, Тана Френч делает ещё более неожиданный трюк, убирая карты под стол. Удивительно, но книге это идёт лишь на пользу – из яркой и бросающейся в глаза картинки проступает конфликт, неожиданно грубый и зримый. И с развитием действия он будет становиться всё более грубым и зримым, можно даже сказать – отталкивающим.
Впрочем, куда более неиллюзорный шанс «оттолкнуться» от этой книги возникает гораздо раньше, чем читатель узнает, каких ужасных скелетов скрывают в шкафах обитатели рабочего квартала Фэйтфул-плейс (и не только его). Как обычно бывает с детективами (а с семейными драмами иначе и не случается) темп событий здесь достаточно неспешный, а при переходе от внешней яркости образов к внутреннему наполнению, он и вовсе проседает так дико, что некоторое время всерьез приходится продираться сквозь текст – хорошо хоть, недолго. Дальше перепутанный клубок взаимоотношений начинает потихоньку распутываться, а истончившаяся детективная линия вновь обретает четкость и объем. К тому же, во второй половине гораздо больше Холли, а дочка Фрэнка Мэки – из тех, кто просто обязан быть лучом света в этом темном царстве взрослых, безнадежно погрязших в обидах, счетах и претензиях друг к другу. Да и просто наблюдать, как блудный сын перевоплощается в заботливого отца – совершенно отдельное удовольствие. Такой же яркостью пропитаны только флэшбеки, в которых Фрэнк вспоминает о Рози. Всё остальное, которое «здесь и сейчас» Тана Френч пишет серым по серому. Не оттого, что не хватает авторского мастерства, вовсе нет! Оттого, что в палитре жизни рабочих кварталов серый – основной цвет. Если не единственный.
«Ночь длиною в жизнь» — книга об ответственности, к этому подводят нас и детектив, и драма. Об ответственности живых перед мертвыми и живых перед живыми. Отцов перед детьми — и, естественно, детей перед отцами. А ещё – о трусости и тех масках, под которыми она скрывается (и вот тут, пожалуй, есть кое-что общее с тем самым вышеупомянутым Лихейном). Книга неожиданная, захватывающая, тонко-эмоциональная, но, что самое главное – очень честная. И оттого послевкусие у неё горькое. Никому не будет дано по вере его.
Захватывающая детективная история, пропитанная ностальгическими воспоминаниями героя о своём прошлом. Собственно, преступление, которое детективам нужно расследовать, именно там и случилось – в далёком прошлом. Автору удались флешбэки, дающие читателю возможность увидеть картинку целиком и проникнуться жизнью героев. Получился не столько детектив, сколько психологическая семейная драма, участникам которой сопереживаешь. Не всем, конечно, но в целом. Главный герой вызвал двоякие чувства – у меня к нему было то сочувствие, то раздражение. Возможно, если бы не его эгоизм, то при расследовании обстоятельств смерти в прошлом, смертей в настоящем было бы на одну меньше.
И несколько понравившихся цитат:
Больше мне не нужно было ничего: только кровать, где мы с Рози будем спать всю ночь и просыпаться в объятиях друг друга. Только за это я бы отдал все на свете. Прочее, что еще есть в мире, просто гарнир. Когда я слышу, чего ждут сегодняшние молодые от любви, у меня башку сносит. Парни из отдела с поразительной точностью расписывают, какие у женщины должны быть формы, где и как должно быть выбрито, что будет сделано на каком свидании, что она должна и чего никогда не должна делать, говорить и хотеть. Женщины в кафе обсуждают список профессий, достойных мужчины, разрешенные и одобренные машины, костюмы, цветы, рестораны и драгоценности… Я слышу все это, и хочется завопить: «Люди, вы совсем выжили из ума?!» Я ни разу не дарил Рози цветов – как бы она их объяснила дома? Мне и в голову не приходило оценивать, выглядят ли ее лодыжки как положено. Я хотел ее, всю целиком – и верил, что она хочет меня.
По мнению моего папаши, настоящий мужчина должен знать, за что он готов умереть.
Заставь женщину смеяться – и ты почти заставил ее говорить.
Должно быть что-то, за что ты готов отдать жизнь.
Знаешь присказку: сыновья рушат дом, а дочки рушат голову?
Мне всегда нравились сильные женщины, и это хорошо, поскольку после двадцати пяти лет других уже не встречаешь. То, что постоянно выпадает на их долю, любого мужчину расплющит и убьет, но женщина только ожесточается и идет дальше. Тот, кто утверждает, что не встречал сильных женщин, дурит сам себя: ему встречаются сильные женщины, которые умеют корчить гримаски и сюсюкать детским голоском, однако все равно упрячут его мужское достоинство в косметичку.
Wolf94, 18 сентября 2019 г.
Чем ближе человек, тем больнее бьет.
Фрэнк Мэки засветился в Мертвы возвращаются. Хороший мужик, не напрягал и вот Френч дает ему голос. Судьба Фрэнка тяжела: сложное детство, а также любовь всей его жизни исчезла 22 года назад, аккурат в тот день, когда они планировали начать новую жизнь. Всю жизнь он хранит память о ней, и надеется, что его Рози где-то живет себе счастливо, с кучей ребятишек, но, звонок от родственников обрывает светлые фантазии.
Возвращаясь в родные места, открываются старые раны. Честно, Френч опять ушла от детектива к драме. На этот раз прошло удачно, так как семейство Мэки очень колоритное. Но что касается детективной составляющей, то убийцу нашла сразу.
Бремя долга, или От семьи не убежишь
«Я готов умереть (в произвольном порядке) за свой город, за свою работу и за своего ребенка».
(Тана Френч. «Ночь длиною в жизнь»)
Третью книгу из цикла о Дублинских полицейских ирландской писательницы и театральной актрисы Таны Френч прочла на одном дыхании. Все три прочитанных мною романа полны глубокого психологизма и заставляют читателя переживать за персонажей и жадно следить за ходом повествования. Так что, тем, кто любит книги с психологической составляющей, эти книги должны понравиться. От детектива в них не много, хотя есть и преступления, и полицейские, и расследования, но, тем не менее, они весьма интересны. Хотя любителям классического детектив, головоломных расследований как раз этого и будет не доставать.
«Ночь длиною в жизнь» я бы отнесла скорее к социальной и психологической драме, нежели к детективу. Это книга о людях, об их чувствах и мотивах поступков и, разумеется, преступлений. Книга написана в 2015 году и заметно отличается от двух своих предшественниц возросшим писательским мастерством автора. А ещё очень чувствуется, что писательница — актриса: всё действие романа в воображении легко переносится на сцену. Складывалось такое ощущение: ты смотришь спектакль. Именно сцена и спектакль, а не фильм на экране. Это и понятно: Френч — актриса. На мой взгляд, роману явно не хватало красочности, яркости и разнообразия декораций. Одним словом, — атмосферности. И хотя этот момент западает у Таны Френч, он с лихвой окупается хитросплетениями сюжета, рельефными характерами персонажей, их чувствами и переживаниями. Сценический опыт писательницы, по-моему, хорошо способствует отображению характеров и действий персонажей книги, но он же и мешает ей раздвинуть горизонты и сойти со сцены.
Меня «Ночь длиною в жизнь» захватила, как говорится, целиком и полностью. Показалась интереснее двух предыдущих романов. Тем, кто ещё только собирается читать бестселлеры Т. Френч, я бы посоветовала читать книги по порядку, по мере их выхода в свет. Автор как бы сплетает свои книги друг с другом в невидимую цепочку: персонажи, которым отводилась не главная роль в предыдущих романах, становятся главными персонажами в следующих книгах. Я уже заглянула в четвёртую книгу цикла — «Рассветная бухта»: так и есть. Хотя это вовсе не обязательное условие для чтения. По отдельности каждая книга читается с не меньшим интересом. Но всё-таки Френч, если её книги читаются по порядку, дарит читателю приятный бонус – встречу с персонажами предшествующих книг.
Намеренно не раскрываю сюжета книги. Пусть сохранится интрига. Тем более, что имеется аннотация.
«Ночь длиною в жизнь» отличает линейное, последовательное изложение, поэтому роман читается легко. Лёгкостью отличается и литературный слог писательницы. Любопытны исследования психологических мотивов преступлений.
Ночь длиною в жизнь тана френч сюжет
Ночь длиною в жизнь
Улица Фейтфул-плейс исчезла задолго до событий, описываемых в этой книге, и когда-то располагалась не в Либертис, а на северном берегу реки Лиффи, в сплетении переулков, образовывавших район красных фонарей Монто. Каждый уголок Либертис пронизан многовековой историей, и мне вовсе не хотелось умалить ее значение, заменив реальное прошлое выдуманными сюжетами и персонажами. Вместо этого я несколько переиначила географию Дублина: возродила Фейтфул-плейс, перенесла ее через реку и выбрала временем действия те десятилетия, когда улицы уже не существовало.
Как обычно, все неточности, вольные и невольные, на моей совести.
В жизни каждого есть главные мгновения. Обычно к ним не приглядываются — разве что позже, после того как они промелькнут: миг, когда решаешь заговорить с девчонкой, притормозить на слепом повороте, не полениться и достать презерватив… Я везучий, наверное: мне довелось увидеть и распознать такое мгновение зимней ночью на улице Фейтфул-плейс, когда я ощутил бурный, затягивающий водоворот жизни.
В девятнадцать лет с готовностью бросаешь вызов миру и не заморачиваешься на мелочах. В ту ночь, как только братья захрапели, я выскользнул из нашей спальни — с рюкзаком за спиной и «Док Мартенсами» в руке. Половицы поскрипывали, в спальне девочек одна из сестер бормотала во сне, но я, великий, сильный и неудержимый, прокрался через жилую комнату в опасной близости к спавшим на диване родителям, а они даже не шевельнулись. Угли в камине едва тлели. Рюкзак вмещал все необходимое: джинсы, футболки, подержанный транзистор, сотню фунтов и свидетельство о рождении — в те времена для переезда в Англию большего не требовалось. Билеты на паром хранились у Рози.
Я ждал ее в конце улицы, в тени, отодвинувшись от туманно-желтого круга света под фонарем. В холодном как лед воздухе витал запах горелого хмеля с гиннессовской пивоварни. Надев ботинки на три пары носков, я запихнул руки глубоко в карманы немецкой армейской парки и в последний раз вслушивался в живые звуки моей улицы, плывущие в долгом потоке ночи. Где-то женщина со смехом произнесла «А кто тебе разрешил…» и захлопнула окно. В стене шуршала крыса, кашлянул мужчина, мотоцикл прожужжал за углом; Псих Джонни Мэлоун глухо ворчал, убаюкивая себя в подвале номера четырнадцатого. Где-то развлекалась парочка — приглушенные стоны, возня, ритмичное, размеренное уханье; я вспомнил, как пахнет шея Рози, и улыбнулся небу. Часы на городской башне пробили полночь, отозвались колокола церквей Христа, Святого Патрика, Святого Михаила — громкие округлые звуки падали с небес, словно в праздник, отмечая наш тайный Новый год.
Когда пробило час ночи, я испугался. Послышались тихий шорох и топот по задним дворам, и я с надеждой выпрямился, но Рози не появилась над стеной; видимо, какой-то припозднившийся гуляка виновато возвращался домой через окно. В номере семь очередной младенец Салли Хирн плакал тоненько и обиженно, пока она не проснулась и не начала баюкать его, напевая песенку из старого фильма: «Я знаю, куда еду, я знаю, с кем я буду…»
К двум часам я с ужасом сообразил, что перепутал место встречи. Меня словно подбросило через заднюю стену двора номера шестнадцатого — здание приговорили к сносу задолго до моего рождения, но местная детвора наплевала на ужасные запреты и оккупировала дом, заполнив его пивными банками, окурками и утраченными иллюзиями невинности. Я несся по полусгнившей лестнице через четыре ступеньки, не беспокоясь, что кто-то услышит, в полной уверенности, что сейчас увижу Рози — растрепанная грива медно-рыжих кудрей, руки рассерженно уперты в бока. «И где тебя черти носят?»
Растресканные половицы, облупившаяся штукатурка, мусор, холодные сквозняки — и никого. В жилой комнате наверху я нашел записку на листке, вырванном из школьной тетради, — в бледном свете, льющемся через окно, казалось, что бумажка пролежала на голом полу сотню лет. Тут я и почувствовал, как резко и непреодолимо река моей жизни изменила ход.
Я не взял записку, хотя запомнил ее наизусть — и всю жизнь пытался поверить написанному. Я вышел из дома номер шестнадцать, оставив тетрадный листок на полу, и вернулся в конец улицы, в глубокую тень. Пар моего дыхания врывался в круг света под фонарем. Часы пробили три, потом четыре, потом пять. Ночь сменилась жиденькими серыми сумерками, за углом тележка молочника прогрохотала по булыжникам в сторону фермы, а я все ждал Рози Дейли на Фейтфул-плейс.
По мнению моего папаши, настоящий мужчина должен знать, за что он готов умереть. «Если не знаешь, тогда чего ты стоишь? — сказал однажды па. — Ничего. Ты вообще не мужчина». Нормальный разговор между тринадцатилетним подростком и отцом, который на три четверти опустошил бутылку джина «Гордонз»… Насколько помню, папаша готов был умереть, во-первых, за Ирландию, во-вторых, за свою матушку, десять лет как покойную, и, в-третьих, лишь бы добраться до сволочной Мэгги Тэтчер.
После этой задушевной беседы я всегда мог без заминки ответить, за что готов умереть. Сперва было просто: моя семья, моя девушка, мой дом. Впоследствии все несколько усложнилось, но сейчас встало на свои места, и мне, пожалуй, есть чем гордиться. Я готов умереть (в произвольном порядке) за свой город, за свою работу и за своего ребенка.
Ребенок пока что паинька, город — Дублин, а работа — отдел специальных операций. На первый взгляд ясно, за что у меня больше всего шансов умереть, однако уже много лет самое жуткое в моей работе — чертова уйма писанины. Наша страна невелика, а значит, и рабочий век агента под прикрытием недолог: две операции, от силы — четыре, и риск напороться на знакомого стремительно возрастает. Я сошел со сцены и руковожу из-за кулис.
В общем-то не важно, участвуешь ты в операциях или нет. Риск нашей работы — совсем иного рода: постоянно создавая иллюзии, начинаешь думать, что управляешь всем. Очень легко поверить, что ты — гипнотизер, творец миражей, крутой перец, знающий, что реально и в чем секрет фокуса, хотя на поверку ты обычный зевака с отвисшей челюстью. Как бы ты ни старался, действительность побеждает — она хитрее, быстрее и беспощаднее. Единственное, что тебе по силам, — крепиться, знать свои слабости и в любой момент ожидать удара исподтишка.
Оливия заняла оборону точно в середине дверного проема — на случай если мне вдруг захочется войти.
— Холли почти готова, — сказала она.
Положа руку на сердце с гордостью и сожалением заявляю: Оливия — настоящая красотка, высокая, с изящным узким лицом, копной пепельных волос и совершенными формами, которые не сразу замечаешь, зато потом ничего кроме них не видишь. Сегодня Оливия надела дорогое черное платье, тонкие чулки и бабушкино бриллиантовое колье, приберегаемое для особых случаев, — сам папа римский, сняв камилавку, утер бы пот со лба. По части деликатности мне до папы далеко, я только присвистнул.