нерваль жерар мечта и жизнь
де Нерваль Жерар
Ги Мопассан, Оноре де Бальзак, Проспер Мериме, Жерар де Нерваль, Нодье Шарль, Барбе дОревильи Жюль-Амеде, Зенкин Сергей и др.
Обширный сборник «страшной» французской прозы дает довольно широкую панораму готической литературы. Его открывает неоднократно переводившийся и издававшийся «Влюбленный дьявол» Жака Казота, того.
Ги Мопассан, Жорж Санд, Луи Буссенар, Эмиль Золя, Анатоль Франс, Проспер Мериме, Анри де Ренье и др.
В книгу вошли произведения известных французских писателей XIX–XX веков. В центре повествования непременно оказывается либо психологическая загадка, либо поразительное и непременно трагическое.
Сименон Жорж, Жерар де Нерваль, Нодье Шарль, Марсель Эме, Казот Жак, де Лагарп Жан-Франсуа, Мендес Катюль
В книгу включены новеллы и повести малой французской прозы XVIII–XX веков. Среди них фантастические новеллы Жака Казота, Жана-Франсуа Лагарпа, Жерара де Нерваля, Катюль Мендес, Марселя Эме.
Жерар де Нерваль – культовый французский автор XIX века, для его произведений характерны чувственная правдивость и яркий эротизм. Пожалуй, Нерваль стал последним свидетелем завершения того.
Возвращение рыцарей домой из Святой земли не принесло успокоения. Война продолжается, заставляя идти друг против друга бывших собратьев по оружию. Английский король Генрих II враждует со своими.
Российский читатель впервые получит возможность познакомиться с одним из лучших произведений французского поэта-романтика Жерара де Нерваля, входящим в его книгу «Путешествие на Восток» (1851). В.
Мы расскажем здесь о безумии одного очень странного человека, жившего в середине XVI столетия и вообразившего себя королем Франции…
В книгу включены новеллы и стихотворения выдающегося французского поэта и прозаика Жерара де Нерваля из циклов «Иллюминаты», «Дочери огня», «Химеры», «Маленькие оды» и др. Большая часть.
Гилберт Честертон, Эдгар Аллан По, Скотт Вальтер, Мотегью Роудс Джеймс, Несбит Эдит, Вашингтон Ирвинг, Стокер Брэм и др.
Нерваль жерар мечта и жизнь
Н. Жирмунская. Жерар де Нерваль. Судьба и творчество
Имя Жерара де Нерваля до недавнего времени было известно у нас лишь узкому кругу знатоков французской литературы. Его мало переводили: отдельные стихи и повести — в начале нынешнего века, кое-что из «Путешествия по Востоку» — в середине прошлого, и лишь в последние годы пробудился интерес к этому удивительному, своеобразному и многогранному художнику. Между тем Жерар де Нерваль — заметная фигура в созвездии младших французских романтиков, и его значение отнюдь не сводимо к исторически завершенному этапу литературы прошлого века. Дитя своего времени — эпохи романтизма, сполна разделивший ее увлечения и разочарования, он оставил далеко позади собственно романтическую струю французской литературы, приобщился к художественным исканиям следующих поколений и во многом предвосхитил поэтические открытия XX столетия. Сложная, многоплановая образность и смысловая насыщенность его поздних стихов, при лаконичной сжатости формы, перекликается с лирикой символистов и некоторых направлений в поэзии XX века. Его проза оказывается неожиданно близкой повествовательным формам нашего времени.
Трагическое восприятие и осмысление собственной личности и судьбы, уводившее его порой в иллюзорный мир, созданный поэтической фантазией, удивительным образом совмещались у него с зоркостью наблюдения над окружающей жизнью, с уменьем философски обобщить современную социальную действительность под знаком исторического опыта — прежде всего национального, но и шире — европейского. Энциклопедическая образованность, знание истории и философии, западной культуры и восточных культов уживались в его духовном мире с любовью к фольклору, к песням и преданиям родного края, которые он бережно собирал и делал достоянием читающей публики. Двадцать пять лет творческой жизни, отпущенные ему судьбой, были годами напряженной изнуряющей работы. Он был неутомимым журналистом, драматургом, критиком, переводчиком — но прежде всего поэтом, и именно поэтическое начало определило неповторимый облик его повестей и рассказов. Проза поэта как особый строй художественного мышления, проявившийся в полной мере лишь в литературе XX века, пронизана у Нерваля глубоко личным, лирическим началом: мотивы и образы его стихотворений мы встречаем в повестях, они образуют внешнее и внутреннее единство его творчества и поэтической биографии.
Его реальная биография глубоко драматична: она началась с раннего сиротства и безвременно и трагически оборвалась.
Жерар Лабрюни (такова настоящая фамилия писателя, которой он никогда не подписывал свои произведения) родился 2 мая 1808 г. в Париже. Отец его, сначала солдат, потом полковой врач наполеоновской армии, вскоре после рождения сына отправился в поход. За ним последовала молодая жена, оставив ребенка на попечении старших родственников, живших в провинции Валуа, в самом сердце «старой Франции». В двухлетнем возрасте Жерар лишился матери, которую так и не успел узнать, — она умерла в Силезии в 1810 г. Детские годы, проведенные в доме «дядюшки» — двоюродного деда Антуана Буше, дали первые импульсы тем духовным интересам, которые поэт пронес через всю жизнь. Это разные пласты национальной истории, следы которых запечатлелись в старинных зданиях, замках, запущенных парках. Это Эрменонвиль — последнее прибежище мятежного Руссо, сохранившего силу своего обаяния для сыновей романтической эпохи. Это песни и пляски девушек на деревенских праздниках. Это, наконец, «библиотека дядюшки», впервые приобщившая юного Жерара к философским и социальным исканиям ушедшего столетия, завершившегося Великой революцией и не сдержавшего своих обещаний. Не следует сбрасывать со счета эти ранние впечатления — мальчик, покинувший в 1814 г. сельский дом в Мортфонтене и увезенный отцом в Париж, не раз возвращался в эти места. Он прочно сохранил их в своей памяти и запечатлел в повестях «Сильвия», «Анжелика» и в книге «Иллюминаты».
Отец, пробившийся к учению лишь в зрелые годы, после военных походов и тяжелых ранений, мечтал дать сыну хорошее и систематическое образование. Он поместил его в превосходный коллеж Карла Великого, из которого мальчик вынес не только обширные знания (в том числе восточных языков — персидского и арабского), но и дружеские связи на всю будущую жизнь: его однокашником был Теофиль Готье, поэт и критик, участник и летописец романтических баталий на премьере «Эрнани» Гюго, автор «Истории романтизма» и будущий основатель «парнасской школы» во французской поэзии. Запискам и воспоминаниям Готье мы во многом обязаны фактическим сведениям о жизни Жерара де Нерваля, а главное — о его человеческом облике, обрисованном рукой друга и тонкого мастера слова.
Жерар де Нерваль
Безумный, он познал безумья высоту.
Жерар де Нерваль
Я безутешен, вдов, на мне печать скорбей,
Я аквитанский принц, чья башня — прах под терном,
Моя звезда мертва, над лютнею моей
Знак Меланхолии пылает солнцем черным.
Жерар де Нерваль
Мне кажется, что отрастивший себе волосы Иисуса поэт ощущал себя человеком подобной судьбы *, свидетельством чего является замечательное стихотворение из
ХРИСТОС НА МАСЛИЧНОЙ ГОРЕ
Бог умер! Высь пуста.
Рыдайте, дети! Вы осиротели.
Жан-Поль
I
Когда затосковал Господь и, как поэт,
К деревьям вековым воздел худые руки,
Казалось — заодно и недруги, и други,
И ни одна душа не дрогнула в ответ,
А те немногие, кому хранить завет,
Кто предвкушал уже грядущие заслуги,
Во сне предательском лежали, как в недуге
И обернулся он и крикнул: «Бога нет!».
Все спали. «Истина, которой вы не ждали?
Коснулся неба я, достиг заветной дали
И навзничь падаю, сраженный наповал.
О бездна, бездна там! Обещанное — ложно!
Отвержен жертвенник и жертва безнадежна.
Нет Бога! Нет его». Но сон торжествовал.
II
Стенал он: «Все мертво! Измерил я впервые
Те млечные пути неведомо куда;
Как жизнь, я проникал в пучины мировые,
Где стыл за мной песок и пенилась вода.
Везде лишь соль пустынь да волны клонят выи
И в гибельную мглу уходят без следа,
Несет дыханье тьмы светила кочевые,
Но дух не обитал нигде и никогда.
Я ждал, что божий взор навстречу прояснится,
Но встретила меня лишь мертвая глазница,
Где набухала ночь, бездонна и темна, —
Воронка хаоса, зловещие ворота,
За смутной радугой спираль водоворота,
В который втянуты Миры и Времена!
III
Неумолимый Рок, бесстрастный сборщик дани,
Страж неизбежности в пылу слепой игры!
От поступи твоей бледнеет мирозданье
И втаптываешь в лед ты звездные костры.
Что безотчетнее тебя и первозданней!
Что слитки солнц тебе! Пустячней мишуры.
Но занесешь ли ты бессмертное дыханье
Из обреченного в рожденные миры.
Отец мой, жив ли ты в отчаявшемся сыне?
Восторжествуешь ли над смертью, чтобы жить?
И ангел тьмы тебя не сможет сокрушить?
Готов ты выстоять и выстоишь ли ныне?
Мой жребий падает, и тяжек его гнет —
Ведь если я умру, то все тогда умрет!».
IV
Все обреченнее, все глуше и слабее
Звучала исповедь отверженной души.
И смолк он и к тому взмолился, кто в тиши
Единственный не спал под небом Иудеи.
«Иуда! — крикнул он, собою не владея. —
Ты знаешь цену мне и знают торгаши,
Так не раздумывай и дело пореши,
Ведь наделен же ты решимостью злодея!».
Но брел Иуда прочь, пока хватило сил,
В душе досадуя, что мало запросил,
То с угрызеньями борясь, то с опасеньем.
И лишь один Пилат к молениям в саду
Проникся жалостью и, бросив на ходу:
«Связать безумного!» — вернулся к донесеньям.
В литературном наследии Жерара де Нерваля, как и Теофиля Готье, лирика занимает скромное место — он больше известен как переводчик, очеркист, драматург. За перевод девятнадцатилетним поэтом первой части Ф а у с т а он удостоился похвалы самого автора (вторая часть переведена лишь в 1840 году). Нерваль познакомил французскую публику со многими немецкими писателями — Шиллер, Уланд, Кёрнер, Бюргер, Гейне, Гофман, Жан Поль.
Нерваль пробовал силы и в драматургии: хотя его пьесы при жизни не увидели сцены, он стал соавтором нескольких постановок А. Дюма и театральным критиком.
Ранние поэтические опыты Нерваля подражательны и риторичны, однако с начала тридцатых годов он публикует в периодике зрелые стихи, и среди них настоящий шедевр — Ф а н т а з и ю.
Есть песня, за которую отдам
Всего Россини, Вебера и Гайдна,
Так дороги мне скорбь ее и тайна
И чары, неподвластные годам.
Душа на два столетья молодеет,
Едва дохнет та песня стариной.
Век Ришелье. Я вижу, как желтеет
Вечерний свет на отмели речной.
В кирпичном замке с цоколем из камня
Оранжевые отсветы стекла,
В пустынном парке каменные скамьи,
Среди цветов речные зеркала.
А в завитках оконной филиграни
Льняная прядь и темный женский взор —
И, может быть, в ином существованьи
Я видел их. и вижу до сих пор.
Увы, судьба оказалась немилосердной к большому поэту, работает он урывками, ему приходится много колесить по миру — вся Западная Европа, Египет, Сирия, Константинополь, журналистика кормит его, но забирает все силы. В феврале 1841 года — в возрасте Иисуса Христа — на поэта обрушивается беда, приступ тяжелого душевного заболевания. Через год с небольшим поэт теряет самое дорогое, что у него было в жизни, — любимую женщину, Женни Колон, образ которой является центральным в его творчестве. С ней поэт связывал свою мечту о неземной, возвышенной любви и неутоленную тоску по Идеалу.
Спасение от обрушившихся бед Нерваль искал в работе и путешествиях, у него огромные и разнообразные литературные планы, но в 1851-м его сражает новый приступ болезни. Однако, и на сей раз он пытается противопоставить безумию все свои интеллектуальные силы, даже сами его (безумия) плоды.
За оставшиеся ему 4 года он успевает опубликовать сборник прозаических миниатюр «Октябрьские ночи» (1852), книгу очерков о различных персонажах из французской истории «Иллюминаты» (1852), «Сказки и шуточные истории» (1852), автобиографическую книгу о молодости «Маленькие замки Богемы» (1853), сборник новелл «Дочери огня» (1854), цикл из 12 сонетов «Химеры» (1854) и, наконец, книгу «Аврелия, или Грёза и Жизнь» (1855); последняя поражает той ясностью ума и трезвым аналитизмом, с которыми Нерваль описывает свои собственные галлюцинаторные состояния, вызванные болезнью («Разум, под чью диктовку Безумие пишет свои мемуары», — так определил «Аврелию» Т. Готье).
Болезнь обостряет интерес поэта к таинству жизни, связи жизни и смерти, родству человека со всем Бытием — ко всему тому, что немецкие романтики именовали «стремлением к бесконечности». Нерваля интересует восточная и древняя эзотерика, египетский оккультизм, восточные и средневековые культы, философия пифагорейцев, алхимия, астрология, демонология, животный магнетизм, учение о переселении душ. Возможно, интерес ко всему «потустороннему» лишь приблизил трагическую развязку: утром 26 января 1855 года прохожие обнаружили бездыханное тело поэта, повесившегося на садовой решетке в самом центре Парижа.
И попросил ее он обождать немного,
Поспешно дописал последний свой сонет,
И после в темный гроб он лег, задувши свет
И на груди своей сложивши руки строго.
Ах, часто леностью его душа грешна,
Он сохнуть оставлял в чернильнице чернила,
Он мало что узнал, хоть увлекался всем,
Но в тихий зимний день, когда от жизни бренной
Он позван был к иной, как говорят, нетленной,
Он, уходя, шепнул: «Я приходил — зачем?».
Согласно одной из версий, самоубийство Жерара де Нерваля связано с прогрессированием той же болезни, что и Бодлера (сифилиса). В письмах последнего есть фраза, которую можно интерпретировать именно таким образом: «Я почувствовал себя больным той самой болезнью, которой страдал Жерар, а именно — страхом, что не смогу больше ни думать, ни писать». Речь, по-видимому идет о страхе распада личности в результате поражения мозга. Бодлер не имел приятельских отношений с Нервалем, но периодически они встречались, и он мог знать то, что Нерваль так тщательно скрывал.
Мечтой жизни Нерваля стало торжество жизни над судьбой. Он страждал стать всемогущим, но не в смысле преодоления жизненных невзгод, но — в сфере духовной, творческой. В П а р а д о к с а х и и с т и н е (1844) Нерваль писал:
Я не прошу у Бога менять что-нибудь в событиях, но изменить меня относительно вещей: даровать мне способность сотворить вселенную, которой бы я сам распоряжался, власть повелевать моей вечной грезой вместо того, чтобы ее претерпевать. И тогда я буду поистине богом.
Судя по всему, эту свою мечту ему удалось осуществить в поэзии. Марсель Пруст, явно предпочитавший Нерваля Бодлеру, по этому поводу сказал следующее:
Если писатель пытался себя самого определить, уловить и осветить смутные нюансы, глубокие законы, почти неуловимые впечатления души, так это Жерар де Нерваль.
Он нашел способ не только лишь рисовать и придать картине цвета своей мечты.
Поэтическое наследие Нерваля состоит из двух небольших циклов: О д е л е т т ы и Х и м е р, опубликованных в приложениях к другим его книгам. Иногда к его лирике относят повести С и л ь в и я и А у р е л и я, насыщенные сновидческими фантазиями и народными поверьями Франции.
О д е л е т т ы, или «малые оды», немного напоминают — и содержанием и строфико-метрическими приемами — лирику вагантов:
Пройдут, как грезы,
Здесь час и год!
Утихнут грозы,
И грусть уйдет,
Как след угрозы
С затихших вод.
Впасть на мгновенье
В блаженный бред!
Лишь в нетерпенье
Страстей секрет:
Миг наслажденья —
И их уж нет!
В Х и м е р а х, вопреки просветленному очарованию «малых од», мы слышим опережающие время мучительные прозрения. Сплавляя метафизику и мифы, одушевленную тайнопись мироздания и экзистенциальное мироощущение, причащаясь сновидениями к сокровенному смыслу жизни, Нерваль все ближе подходил к горестному открытию, к жуткой догадке о потерянности человека во вселенском хаосе бытия. Обилие мистических намеков, реминисценций, обильная символика, образующая глубинные пласты нервалевской мысли, вера в сон как иную жизнь, жажда доискаться заповедной истины человеческого удела — всё это перебрасывает мост от романтиков к Бодлеру и далее к экзистенциальным поэтам современности.
Отгадку как собственной участи на земле, так и таинств вселенной Нерваль, переводчик «Фауста» Гёте на французский язык и поклонник немецких романтиков, пробует отыскать в легенде. Отголоски мистерий Ближнего Востока (Нерваль ездил туда в продолжительное путешествие), древнегреческих мифов, христианских преданий, старинного фольклора, алхимических учений, позднейшего масонства — все это сплетено здесь в причудливо личную нервалевскую мифологию, добычу наперебой оспаривающих друг друга толкователей. Подобному сознанию, во всем склонному видеть тайнопись, мироздание чудится одушевленным в каждой своей клеточке, поющим на тысячи голосов для уха, умеющего их расслышать.
Вошедшие в мировую сокровищницу поэзии З о л о т ы е с т и х и Нерваля глубоко экзистенциальны и во многом предвосхищают идеи Тейяра де Шардена, Хайдеггера и Камю.
Очнись! Все в мире чувствует.
Пифагор
Ты веришь, человек, что нам одним судьбою
Дан разум и без нас вселенная пуста;
Да, мысль твоя вольна, но с нею неспроста
Мир не считается наедине с собою.
В любом цветке душа распахнута с мольбою;
Чем бессловесней тварь, тем жарче немота;
Мистерия любви в металле отлита —
Все в мире чувствует! И властно над тобою.
Как соглядатая, страшись слепой стены —
Крупицы разума везде растворены,
И злом не оскверняй глагол непробужденный.
Бог и в убожестве является порой,
И, как под веками зрачок новорожденный,
Упорно зреет дух под каменной корой.
Поэт отказывается пропеть оду человеку, но видит в нем божественно предопределенную частицу бытия, Наблюдателя, увенчавшего эволюцию растворенного в мире разума. Мистерия жизни заключается именно в животворящей мощи природы, совпадении «земных происшествий» с иными мирами и иным, похожим на сон, существованием.
Нерваль жерар мечта и жизнь
Жерар де Нерваль (Gerard de Nerval псевдоним; настоящее имя и фамилия Жерар Лабрюни, Labrunie; 22 мая 1808, Париж — 26 января 1855, там же) — французский прозаик и поэт-романтик.
Биография и творчество
* Сильвия, Октавия, Изида, Аврелия, изд. кн-ва Некрасова, М., 1912.
* [Стихотворения]// Поэзия Франции. Век XIX. М.: Художественная литература, 1985, с.173-182
* Путешествие на Восток. М.: Наука, 1986
* Исповедь Никола// Мориак Ф., Жизнь Жана Расина. Нерваль Ж. де. Исповедь Никола. М.: Книга, 1988
* История о царице утра и Сулаймане, повелителе духов. М.: Энигма, 1996
* [Стихотворения]// Семь веков французской поэзии в русских переводах. СПб: Евразия, 1999, с.305-308
* Мистические фрагменты. СПб: Изд-во Ивана Лимбаха, 2001
* [Стихотворения]// Гелескул А. Избранные переводы. М.: Терра-Книжный клуб, 2006, с.32-38
* Mirecourt E., de, «Les contemporains», Ї 10, P., 1853.
* Delvau A., Gérard de Nerval, sa vie et son œuvre, P., 1865.
* Gautier Th., Portraits et souvenirs littéraires, P., 1875.
* Barine Arvède, Les névrosés, Gérard de Nerval, P., 1899 (об этой книге см. Красносельский П. А., В борьбе с прозой жизни (К психологии неопределенных стремлений), «Русское богатство», 1900, XI-XII).
* Gautier — Ferrières, Gérard de Nerval, la vie et l’œuvre, P., 1906.
* Marie A., Gérard de Nerval, P., 1914 (дана вся библиография).
* Clouard H., La destinée tragique de Gérard de Nerval, P., 1929.
* Grimaud J., La folie de Gérard de Nerval, Nimes, 1930.
* Bruyé J., Gérard de Nerval, Paris, 1930.
* Thieme H. P., Bibliographie de la littérature française de 1800 à 1930, v. II, P., 1933.
* Béguin A. Gérard de Nerval. Paris: J. Corti, 1945
* Richer J. Gérard de Nerval. Paris: P. Seghers, 1950 (переизд. 1953, 1957, 1959, 1962, 1965, 1968, 1972, 1983)
* Cellier L. Gérard de Nerval: l’homme et l’œuvre. París : Hatier-Boivin, 1956
* Album Gérard de Nerval: iconographie. Paris: Gallimard, 1993
* Hubner-Bayle C. Gérard de Nerval: la marche à l’étoile. Seyssel: Champ Vallon, 2001
Жерар де Нерваль
Жера́р де Нерва́ль (Gérard de Nerval — псевдоним; настоящее имя и фамилия Жерар Лабрюни, Labrunie; 22 мая 1808, Париж — 26 января 1855, там же) — французский поэт-романтик.
Биография и творчество:
Родился в семье хирурга наполеоновской армии. Отдав дань некоторым традициям классицизма в либерально-бонапартистском сборнике «Национальные элегии и политические сатиры» (Élégies nationales et satires politiques, 1827), Нерваль стал поклоняться Гюго — вождю романтизма.
Нерваль приветствовал и воспел Июльскую революцию (ода «Народ», 1830; политические сатиры, 1831), но, принадлежа к интеллигенции, испуганной общественным движением, последовавшим за этой революцией, быстро разочаровался в ней. С наступлением реакции Нерваль подпал под влияние «галантной» или «золотой» богемы Теофиля Готье, которая провозгласила лозунг: «Искусство для искусства». Этот лозунг выражал умонастроения интеллигенции, отказавшейся от каких-либо социальных преобразований. В конце 1830-х гг. Нерваль пришёл к мысли о полной бесплодности социально-политической борьбы (драма «Léo Burckart», 1839).
Нерваль оставил несколько сборников стихотворений («Немецкие стихотворения» — «Poésies allemandes», 1830; «Галантная богема» — «La bohême galante», 1855), ряд исторических драм и оперных либретто («Осуждение Фауста» — «La damnation de Faust», 1846), несколько повестей (сборник «Девы огня» — «Les filles de feu», 1854). Эротизм, фантастика и культ искусства для искусства галантной богемы были у Нерваля, испытавшего сильное влияние немецких романтиков, формой отрешения от земной действительности. Для него характерно мистическое искание образа совершенной женщины; все это нашло своё наиболее тонкое выражение в повести Нерваля «Мечта и действительность» (Le rêve et la vie, 1855, другое название этой «посмертной» повести — «Аврелия»).
Путешествия Нерваля по Востоку и Германии описаны в ряде книг: «Сцены восточной жизни» (Scènes de la vie orientale, 1848), «Путешествие на Восток» (Voyage en Orient, 1851), «Лорелей» (Loreley, 1852). Высоко ценится перевод «Фауста», сделанный Нервалем ещё в юности и заслуживший похвалу самого Гёте.
Из других немецких писателей Нерваль переводил Шиллера, Клопштока, Бюргера и особенно Гейне. Нерваль оставил несколько сборников историко-литературных статей («Этюды о немецких поэтах» — «Études sur les poètes allemands», 1830). Многими чертами своего творчества Нерваль является предшественником французских символистов, его сновидческое творчество высоко ценили сюрреалисты.