немирович данченко биография и театральная система
Владимир Иванович Немирович-Данченко
Портретное фойе
(11 [23] декабря 1858, Озургеты, Грузия — 25 апреля 1943, Москва)
Режиссер, писатель, педагог. Вместе с К. С. Станиславским в 1898 г. создал Художественный театр и руководил им.
Происходил из украинского дворянского рода (мать — армянка), отец служил на Кавказе. Увлечение театром зародилось у него с юности; приехав в 1876 г. из Тифлиса в Москву учиться на физико-математическом факультете, он забросил занятия ради подготовки к актерской карьере, а затем — ради театральной журналистики и писательства. Его драмы пользовались популярностью, но сам он после присуждения Грибоедовской премии за пьесу «Цена жизни» считал, что по справедливости должна была получить награду написанная в том же году «Чайка». Им владело желание сблизить сцену, с одной стороны, с ведущими художественными тенденциями эпохи, а с другой — с реальностью, с плотью жизни.
С 1891 г. начал преподавательскую работу в Филармоническом училище, полагая, что мечта об обновлении сцены неосуществима без нового актера, способного передавать стиль и мысли новой драмы. В опытах Станиславского в Обществе искусства и литературы, за которыми Немирович-Данченко издавна следил, ему становились очевидны перспективы режиссуры — искусства построения спектакля как художественной целостности.
По инициативе Немировича-Данченко состоялась встреча со Станиславским в ресторане «Славянский базар» летом 1897 г., в ходе которой были сформулированы задачи дела и программа их осуществления. Первоначально предполагалось, что Немирович-Данченко возьмет на себя «литературную часть» и организационные вопросы, Станиславскому же достанется часть художественная. Но в первые же месяцы выяснилось, что такое разделение обязанностей сугубо условно. И принципиальнейшие спектакли («Царь Федор Иоаннович», Чехов), и сам Художественный театр создал не тот или иной из этих двоих и даже не они вместе, но тот «кто-то», как любили говорить они сами, кто возник из их соединения.
В их соавторство Немирович-Данченко вносил обостренное чувство стиля и разгадку художественной личности автора, «дикции» и «цвета» пьесы. Ученики его (Москвин, Книппер, Мейерхольд, Савицкая, Роксанова, а позднее — Германова) отличались той же непосредственностью контакта с литературным материалом, тем же чувством эпохи. Тончайший педагог, знаток творческой природы актеров, находивший потайные ключи к каждой индивидуальности, Немирович-Данченко как режиссер тяготел к «большой линии», к сжатой законченности, к некоторой суровости трактовок и средств.
Он имел свое суждение о том, сколь долгой может быть жизнь художественных идей, и рано начал спрашивать себя, не иссякает ли внутренняя энергия, породившая МХТ. Эти мысли совпали с временем войны 1914-1918 гг. и революции.
Обновление театра и его взаимоотношений со студиями совершалось драматично и диктовалось отнюдь не одними лишь художественно-творческими необходимостями. Нужны были крайние меры, чтобы начать сезон 1919/20 гг. в отсутствии Качалова, Книппер, Германовой — основных исполнителей основных пьес репертуара. Немирович-Данченко нашел спасение, создав Музыкальную студию (Комическая опера), — с ее актерами он поставил нежданные на сцене МХАТ «Дочь Анго» Лекока и «Периколу» Оффенбаха, решенную как «мелодрама-буфф». Когда летом 1922 г. восстановившаяся в своем составе основная труппа уехала на длительные зарубежные гастроли, Немирович-Данченко остался с Комической оперой (постановка «Лизистраты» Аристофана, 1923 г.; «Карменсита и солдат», 1924 г.) и остальными студиями в России.
Перед возвращением «старшей» труппы оба основателя Художественного театра должны были решать проблему — в каком качестве, в каком составе, с какими творческими и идейными целями могут работать дальше члены былого содружества. Они были заодно только в том, что жить так, как жили — нереально и нежеланно.
Немирович-Данченко шел в своей готовности к пересмотру далеко: весной 1924 г. направил вполне официальную бумагу в Государственный ученый совет, так или иначе ведавший делами театров, где излагал планы предстоящего сезона: «Из старого репертуара Московского Художественного театра надо исключить:
а) произведения литературы, неприемлемые для нашей современности (пример: весь чеховский репертуар, — по крайней мере в той интерпретации, в какой эти пьесы шли в Художественном театре до сих пор);
б) спектакли хотя и вполне приемлемые как литературные произведения, но утратившие интерес по своей устаревшей сценической форме (пример: На всякого мудреца довольно простоты).
В той же бумаге Немирович-Данченко предлагает возобновление Драмы жизни, Братьев Карамазовых, постановку пьесы современного французского писателя (из группы унанимистов) Жюля Ромена — Старый Кромдейр (перевод этой пьесы, строящейся на материале сурового быта и на архаических мотивах, был сделан О. Э. Мандельштамом и появился в дальнейшем с предисловием поэта; художником должен был стать Р. Р. Фальк). Ни одно из этих намерений не было реализовано, как не был реализован и план формирования новой труппы, где костяк составили бы молодые мастера Первой студии: Немирович-Данченко сам предложил им, решившимся окончательно отделиться, имя МХАТ-2, и со свойственной ему готовностью к изменениям курса отдался круто переставленным задачам».
Реорганизация театра, продолжавшего носить имя Художественного, предполагала появление новых авторов, — до своего отъезда с Комической оперой на гастроли за границу Немирович-Данченко поставил народно-эпическую «Пугачевщину» Тренева (1925 г.). С октября 1925 по январь 1928 г. он оставался за границей и некоторое время работал в Голливуде (одной из причин его задержки было негативное отношение «стариков» МХАТ к Комической опере, в дальнейшем работавшей сепаратно как Музыкальный театр имени Немировича-Данченко). Возвращение в Москву совпало с резкими политическими подвижками в СССР, и вся полнота ответственности за сохранение их театра и его художественной культуры в новых обстоятельствах легла на Немировича-Данченко (с осени 1928 г. Станиславского постигла болезнь сердца, и он прекратил не только актерские выступления, но и деятельность режиссера-постановщика, сосредоточась на завершении своих трудов по «системе»).
Продолжая отстаивать коренные свойства МХАТ — «театра живого человека», Немирович-Данченко стремился осуществить в его новых работах синтез «трех восприятий» (социального, психологического и театрального). Его спектакли последних пятнадцати лет поражают широтой диапазона — от сумрачной и патетичной «Блокады» Вс. Иванова (1929 г.) до уравновешенной при всей своей цветистости «Любови Яровой» Тренева (1936 г.), от эпической панорамы в «Воскресении» (1930 г.) до «Анны Карениной» (1937 г.), где исчезало все, кроме пожара страсти посреди закованного в золото Петербурга; от непреклонно жестких, мощно линейных, сполна идеологизированных и с гениальной жизненностью сыгранных «Врагов» Горького (1935 г.) — до «Трех сестер» (1940 г.), возвращавших к чеховской многозначности, к вибрирующей тонкости состояний героев и восприятий зрителей, и до замыслов «Антония и Клеопатры». Трагедия Шекспира виделась Немировичу-Данченко как противостояние податливо волнистого, зыбкого «горизонтального» Египта и Рима, который (как писал режиссер художнику) «вертикален, как танк» но еще важнее были тут сами по себе великолепнейшая женщина и великолепнейший мужчина, заставившие века помнить их.
В спектаклях Немировича-Данченко сыграны лучшие роли актеров «второго поколения» (Тарасова — Татьяна во «Врагах», Анна Каренина, Маша в «Трех сестрах» Еланская — Катюша Маслова в «Воскресении» Хмелев — Скроботов во «Врагах», Каренин, Тузенбах в «Трех сестрах» Ливанов — Соленый в «Трех сестрах»). Истинным соавтором своих спектаклей он умел делать художника — сначала И. М. Рабиновича, с которым сотрудничал в «Лизистрате», «Блокаде» и «Грозе», и затем — В. В. Дмитриева, с которым впервые встретился в «Воскресении», а с 1935 г. работал уже неразлучно (7 спектаклей, включая новые декорации к «Дядюшкину сну» (1941 г.), плюс сценическое решение «Гамлета»). В пору своей работы над «Гамлетом» Немирович-Данченко видел опору также в творческой личности В. Г. Сахновского, чей вклад в постановку «Анны Карениной» и «Половчанских садов» он оценивал весьма высоко. После того как осенью 1941 г. Сахновский был арестован, руководитель МХАТ проявил необычную по тем временам настойчивость, добиваясь его возвращения в МХАТ: письмо к И. В. Сталину с ходатайствами за репрессированного — документ, замечательный в своей неоднозначности; замечательно и то, как мгновенны были его последствия — через два дня, после того как Немирович-Данченко передал свою просьбу, он уже телеграфировал Сахновскому, что переводит ему аванс и ждет в театре.
Забота о том, чтобы МХАТ не потерял себя и не мумифицировался с уходом его создателей, деятельно занимала Немировича-Данченко. Он не возлагал особых надежд на то, что преемникам вручается законченная система, и собственную теорию актерского искусства не спешил сводить воедино, хотя в записях его репетиций, которые велись с середины 30-х, и в его рукописях глубоко разработаны понятия «второго плана сценической жизни актера», «физического самочувствия», «зерна образа» и др. (см. публикацию стенограмм в кн. «Немирович-Данченко ведет репетицию», и в хрестоматии «Вл. И. Немирович-Данченко о творчестве актера»). В свои последние годы он приглядывал конкретные фигуры, которые могли бы принять на себя ответственность за дальнейший курс великого театра; убежденно борясь за В. Г. Сахновского, резко возразив против прихода А. Д. Дикого, он готовил приглашение А. Д. Попова.
Заботой о будущем мотивировалось и то, что в пору войны, в 1943 г. он добился организации Школы-студии при МХАТ, которая носит его имя. Оставил мемуары «Из прошлого» эпистолярное наследие издано его биографом и исследователем, В. Я. Виленкиным.
Биография Владимира Немировича-Данченко
Российский и советский театральный режиссер, драматург, писатель и педагог Владимир Иванович Немирович-Данченко родился 23 декабря (11 декабря по старому стилю) 1858 года в Озургети (Грузия). Отец — помещик Черниговской губернии, подполковник, служил на Кавказе.
Детство Немировича-Данченко проходило в Тифлисе (ныне Тбилиси). Рядом с домом находился летний театр, который увлек десятилетнего мальчика. В четвертом классе он написал две пьесы, а затем начал заниматься в любительских театральных кружках. В Тифлисской гимназии Владимир Немирович-Данченко не только хорошо учился, но и зарабатывал репетиторством.
В 1876 году после окончания гимназии с серебряной медалью Немирович-Данченко поехал в Москву, где поступил на физико-математический факультет Московского университета, потом учился на юридическом факультете. В 1877 году он начал впервые выступать на сцене любительского театра. В 1879 году Немирович-Данченко ушел из университета и работал литературным критиком в «Русской газете», «Будильнике», «Русском курьере», пробовал себя в беллетристике, в драматургии. Первая его пьеса «Шиповник» (1881) была поставлена Малым театром. В это же время был опубликован первый рассказ Немировича-Данченко «На почтовой станции» (1881). Он был автором многих повестей, романов (наиболее известны «На литературных хлебах» (1891), «Губернаторская ревизия» (1895), и пьес («Последняя воля», 1888, «Новое дело», 1890, «Золото», 1895, «Цена жизни», 1896, «В мечтах», 1901).
Драмы Немировича-Данченко ставились в Александрийском и Малом театрах с участием Ермоловой, Садовской, Савиной, Ленского и других известных актеров того времени, широко шли в провинции.
В 1896 году Немирович-Данченко отказался от присужденной ему Грибоедовской премии за пьесу «Цена жизни», считая, что по справедливости должна быть отмечена написанная в том же году «Чайка» Антона Чехова.
Участвуя в постановках своих пьес в Малом театре, Немирович-Данченко осознал необходимость творческих преобразований в области сценического искусства. Первоначальный путь к этому он видел в педагогической деятельности, в подготовке молодых актеров, свободных от сценических штампов, способных чутко прислушиваться к запросам жизни и новым явлениям в драматургии. В 1891-1901 годах Немирович-Данченко вел преподавательскую работу в драматическом отделении Музыкально-драматического училища Московского филармонического общества. Среди его учеников — Иван Москвин, Ольга Книппер и Всеволод Мейерхольд.
Заинтересованный режиссерской деятельностью Константина Станиславского в руководимом им Обществе искусства и литературы, Немирович-Данченко обратился к нему с предложением объединить усилия в деле реформы русского театра. Результатом их встречи явилось создание в 1898 году Художественно-общедоступного театра (с 1919 года — Московский Художественный академический театр (МХАТ), в труппу которого наряду с участниками Общества искусства и литературы вошли лучшие ученики Немировича-Данченко по Филармоническому училищу.
Одной из главных задач Художественного театра Немирович-Данченко считал постановку новой современной драматургии – прежде всего Антона Чехова, Генрика Ибсена, Герхарта Гауптмана, Мориса Метерлинка, позже Максима Горького, Леонида Андреева.
В период политической реакции, наступившей после подавления революции 1905-1907 годов, в годы идейного упадка театра Немирович-Данченко главное внимание уделял работе над русским классическим репертуаром. Им были поставлены «Горе от ума» Александра Грибоедова (1906) и «Ревизор» Николая Гоголя (1908, оба спектакля совместно со Станиславским), «Борис Годунов» Александра Пушкина (1907), «На всякого мудреца довольно простоты» «Александра Островского» (1910), «Живой труп» Льва Толстого (1911), «Нахлебник» Ивана Тургенева (1912), «Смерть Пазухина» Михаила Салтыкова-Щедрина (1914), «Каменный гость» Пушкина (1915).
Кроме того, режиссер проявлял интерес к драматургам-экспрессионистам («Анатэма», 1909, «Екатерина Ивановна», 1912, «Мысль», 1914, Леонида Андреева; «Miserere» Юшкевича, 1910). В поисках русской трагедии Немирович-Данченко обращался к инсценировке романа Федора Достоевского «Братья Карамазовы» (1910). Впервые возник двухвечеровой спектакль, состоящий из глав различной длительности (от 7 минут до 1 часа 20 минут), появилась фигура чтеца. В 1913 году была поставлена инсценировка «Бесов» Достоевского (под названием «Николай Ставрогин»).
В 1919 году Владимир Иванович организовал музыкальную студию («Комическая опера», с 1926 года — Музыкальный театр имени Вл. И. Немировича-Данченко). Осенью 1925 года Музыкальная студия Немировича-Данченко выехала на гастроли за рубеж; в октябре начались ее выступления в Европе (Берлин), далее — гастроли по США, после которых Немирович-Данченко по приглашению Голливуда остался в Америке. Группа артистов не вернулась в Советскую Россию – эмигрировала в США. По возвращении в Москву Музыкальной студии было отказано в помещении Художественного театра. С 26 июня 1926 года студия Немировича-Данченко начала работать в здании Дмитровского театра.
В 1930-е годы под руководством Немировича-Данченко происходила реорганизация МХАТа. Он помог обновлению труппы театра, привлек в нее молодых актеров, сотрудничал с драматургами над созданием современного репертуара.
Основную задачу музыкального театра Немирович-Данченко видел в создании современной оперы. В числе его постановок — «Северный ветер» Льва Книппера (1930) и «Катерина Измайлова» Дмитрия Шостаковича (1934). Замыслы режиссера наиболее полное выражение получили в постановках «Тихий Дон» Ивана Дзержинского (1936) и «В бурю» Тихона Хренникова (1939).
До последних дней жизни Немирович-Данченко возглавлял Московский Художественный театр, будучи его директором и руководителем. Он скончался от сердечного приступа 25 апреля 1943 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
26 апреля 1943 года постановлением Совнаркома СССР в целях увековечения памяти выдающегося театрального деятеля было объявлено о создании Школы-студии МХАТ его имени, о создании в доме 5/7 в Глинищевском переулке, где Немирович-Данченко прожил последние пять лет своей жизни, мемориального музея. Школа-студия была официально открыта 20 октября 1943 года. Музей был открыт в 1944 году, улица была также переименована в честь Немировича-Данченко (в 1993 году возвращено прежнее название).
До конца 2014 года в Москве перед зданием Московского художественного театра имени А.П. Чехова будет установлен памятник Константину Станиславскому и Владимиру Немировичу-Данченко.
Владимир Немирович-Данченко — народный артист СССР (1936), был награжден орденом Ленина и орденом Трудового Красного Знамени.
За постановку спектакля «Кремлевские куранты» и за многолетние выдающиеся достижения в области искусства и литературы Немирович-Данченко дважды (1942, 1943) удостоен Государственной премии СССР.
Немирович-Данченко был женат. Его супруга, Екатерина Николаевна, была дочерью известного общественного деятеля и педагога барона Николая Корфа. Их сын, Михаил Владимирович (1894-1962), окончил консерваторию как скрипач, был артистом музыкальной студии при МХАТе, в последние годы заведовал в театре музеем. Внук Немировича-Данченко — Василий Михайлович – заслуженный артист России, заведующий музыкальной частью Художественного театра. Автор музыки и музыкального оформления ряда спектаклей МХАТ.
Материал подготовлен на основе информации открытых источников
Биография Немировича-Данченко Владимира Ивановича
Владимир Иванович Немирович-Данченко родился на Кавказе, в местечке Озургеты около Поти 11 декабря 1858 года. Отец — подполковник, помещик Черниговской губернии, мать — урожденная Ягубова, армянка.
Детство Немировича-Данченко проходило в Тифлисе. Рядом с домом находился летний театр, который увлек десятилетнего мальчика. В четвертом классе он написал две пьесы, а затем начал заниматься в любительских театральных кружках. В гимназии Владимир не только хорошо учился, но и зарабатывал репетиторством.
В 1876 году после окончания гимназии с серебряной медалью Владимир едет в Москву, где поступает на физико-математический факультет, потом учится на юридическом факультете. Но в 1879 году он уходит из университета и работает литературным критиком в «Русской газете», «Будильнике», «Русском курьере», пробует себя в беллетристике, в драматургии. Первая его пьеса «Шиповник» (1881) через год поставлена Малым театром. Владимир сочиняет рассказы, повести, романы. За пьесы «Новое дело» и «Цена жизни» ему присуждаются Грибоедовские премии.
В августе 1886 года он соединил судьбу с красавицей Екатериной Николаевной, дочерью известного общественного деятеля и педагога Корфа, по первому мужу — Бантыш. Как пишет биограф Инна Соловьева, «ее веселого духа, теплого уважения к заботам мужа, женственного доверия к его свободе и ровной, без страдальчества выдержки хватило обоим на всю жизнь. Их брак длился более полувека, был испытан многим. »
Будучи известным драматургом, критиком, беллетристом, Немирович-Данченко в 1891 году начинает преподавать на драматических курсах Московского филармонического училища. Работая с молодыми актерами, он приходит к выводу, что сцена отстала от литературы на десятки лет, что традиционное сценическое искусство обросло штампами, условностями и сентиментализмом.
Владимир Иванович с интересом следит за театральными экспериментами молодого режиссера Константина Станиславского. Их пути неизбежно должны были скреститься.
Знаменитая встреча Немировича-Данченко и Станиславского состоялась 22 июня 1897 года в московском ресторане «Славянский базар» и продолжалась восемнадцать часов. Разговор шел о возможности создания нового театра в Москве. Как вспоминал Владимир Иванович в книге «Рождение нового театра», взаимопонимание было удивительным: «Мы ни разу не заспорили. Наши программы или сливались, или дополняли одна другую». Обсуждались главные для дела вопросы: труппа, репертуар, бюджет, организационные основы.
В кабинете ресторана собеседники записывают тут же рождающиеся фразы, ставшие впоследствии крылатыми: «Нет маленьких ролей, есть маленькие артисты». «Всякое нарушение творческой жизни театра — преступление».
В 1898 году был создан Московский Художественно-Общедоступный театр (МХТ). Для открытия выбрали «Царя Федора Иоанновича» А.К. Толстого. Театр ощутил современность пьесы, ее тесную связь с глубинами национальной истории.
При распределении обязанностей между двумя руководителями МХТ в ведении Немировича-Данченко оказались репертуарные и административные заботы (режиссурой занимались оба).
Владимир Иванович привлек к сотрудничеству А.П. Чехова, драматургию которого Станиславский поначалу недооценил. Обескураженный провалом «Чайки» на сцене Александринского театра, Чехов неохотно отдал ее в МХТ.
Идет декабрь 1898 года. И театр объявляет премьеру: «В четверг, 17-го декабря, поставлено будет в 1-ый раз «Чайка». Драма в 4-х действиях, соч. Антона Чехова». Зрители словно ждали этого спектакля о томительно неустроенной жизни, об одинокой старости, о молодости, которая пропадает зря, растворяется в привычном инертном существовании. Необычайный успех премьеры «Чайки» обозначил подлинное рождение Художественного театра — первого режиссерского театра России.
Сцена из спектакля «Чайка»
МХАТ. Сцена из спектакля «Чайка» Антона Павловича Чехова. 1898
Размышляя о проблеме соотношения в репертуаре классики и современной драматургии, Немирович-Данченко писал: «Если театр посвящает себя исключительно классическому репертуару и совсем не отражает в себе современной жизни, то он рискует очень скоро стать академически мертвым. » Владимир Иванович обращается к членам товарищества МХТа: «Наш театр должен быть большим художественным учреждением, имеющим широкое просветительное значение, а не маленькой художественной мастерской, работающей для забавы сытых людей».
Его требовательной волей на афише МХТа появятся не только А. Чехов, но и М. Горький, Л. Толстой, произведения Л. Андреева, Г. Ибсена, Г. Гауптмана и других авторов.
18 декабря 1902 года состоялась триумфальная премьера спектакля «На дне» в режиссуре Немировича-Данченко и Станиславского. «Стон стоял. Публика неистовствовала, лезла на рампу, гудела», — говорили очевидцы. «Человек — это звучит гордо!» — воодушевленно восклицал со сцены Сатин (К. Станиславский). Уважением к достоинству личности, романтической верой в свободу, в возможность и необходимость поднять со дна жизни всех людей был пронизан спектакль.
Сцена из спектакля «На дне»
МХАТ. Сцена из спектакля «На дне» М. Горького. 1902
Немирович-Данченко с законной гордостью говорил, что именно ему удалось найти манеру произнесения текста, естественную для пьесы Горького. «Надо играть ее, как первый акт «Трех сестер», но чтобы ни одна трагическая подробность не проскользнула». Растроганный Горький подарил Немировичу-Данченко экземпляр «На дне», на котором написал: «Половиной успеха этой пьесы я обязан Вашему уму и таланту, товарищ!»
В 1903 году выходит один из лучших спектаклей Немировича-Данченко «Юлий Цезарь». Готовясь к постановке, он вместе с художником Симовым ездил в Италию. Режиссер воссоздает грандиозную историческую картину, заселяя сцену патрициями, рабами, римскими гражданами, сирийцами, египтянами, водоносами, ремесленниками, танцовщицами, — все они живут своей жизнью, вовсе не соотносящейся с жизнью Цезаря. Главным действующим лицом спектакля становится народ. В массовке было занято около 200 человек. И каждую фигуру массовки Немирович-Данченко охарактеризовал конкретно и точно.
В январе 1904 года МХТ выпустил спектакль по пьесе Чехова «Вишневый сад». До этого с успехом прошли «Дядя Ваня» (1899) и «Три сестры» (1901).
Немирович-Данченко утверждал, что собственное его литературно-душевное бытие кончится, когда кончатся чеховские пьесы. Смертью писателя в июле 1904 года Владимир Иванович был потрясен, раздавлен. Памяти Чехова «художественники» выпустили спектакль «Иванов». Немирович-Данченко поставил его умно, строго, с точным ощущением эпохи — тех восьмидесятых годов, к которым относит себя Гаев.
В МХТе особенно надеялись на пьесы Горького. Вскоре на афише появились «Дети солнца» (в совместной режиссуре Станиславского и Немировича-Данченко). Глубокая достоверность спектакля привела на премьере к драматическому недоразумению. Массовую сцену в финале Немирович-Данченко поставил так, что публика приняла артель штукатуров за черносотенцев, которые пришли громить театр, начав с артистического персонала. Зрители, у которых нервы оказались послабее, повскакали с мест, бросились из зала.
В наэлектризованной атмосфере, вызывая бурные реакции, шел также ибсеновский «Бранд», премьера которого состоялась в конце декабря 1906 года. Театровед И. Соловьева пишет о режиссуре Немировича-Данченко: «Он выходил здесь на невиданно острые контакты с публикой. «Брал» публику прямо — громадой вопросов, масштабами зрелища, мощью хоральных звучаний, экстатичностью ритмов. »
Станиславский увлечен, поглощен экспериментами, работой с молодежью, а Владимир Иванович ведет трудную административно-организационную часть, он режиссирует, он должен составлять репертуар так, чтобы тот оставался репертуаром высокого, строгого вкуса, он поддерживает равновесие между труппой, администрацией, пайщиками.
Во время отпуска Владимир Иванович спешит поправить здоровье. Из-за печени ему рекомендован Карлсбад. Затем вместе с семьей отдыхает в Кисловодске или в Ялте.
Между тем Художественный театр испытывал репертуарный кризис. После того, как Немирович-Данченко не принял пьесу «Дачники», Горький отказался от сотрудничества с МХТом. Попытки Владимира Ивановича достичь примирения к успеху не привели.
Спектакли 1906-1908 годов — «Горе от ума», «Борис Годунов» и «Ревизор» — отмечены общей печатью неуверенности. В 1909 году, начиная репетиции новой пьесы Л. Андреева «Анатэма», Владимир Иванович говорил об измельчании реализма («потому только, что мы сами становимся мелки»), снова напоминал, что все должно идти от жизни, и именно жизнь должна быть самым первым источником сценического воплощения. Однако же пышно декламационную пьесу Л. Андреева не могла спасти даже блестящая работа исполнителя главной роли В.И. Качалова.
Режиссер обращается к русской классической литературе. Перечитывает романы Достоевского. Решает перенести на сцену «Братьев Карамазовых». Станиславский называет эту удивительно смелую постановку, которую в неправдоподобно короткие сроки осуществил Немирович-Данченко, «гениальным выходом». В октябре 1910 года состоялась премьера спектакля «Братья Карамазовы» в Художественном театре. Режиссер открыл путь на сцену большой литературе. Спектакль игрался два вечера, начинал его чтец; проза Достоевского звучала, перемежаясь сценами-диалогами в исполнении ведущих актеров МХТа.
Сцена из спектакля «Братья Карамазовы»
МХАТ. Сцена из спектакля «Братья Карамазовы» по Федору Михайловичу Достоевскому. 1910
«Если с Чеховым театр раздвинул рамки условности, то с «Карамазовыми» эти рамки вовсе рухнули, — писал Немирович-Данченко после премьеры. — Это не «новая форма», а это — катастрофа всех театральных условностей, заграждавших к театру путь крупнейшим литературным талантам».
В то же время режиссер искал пути к трагедии, опираясь на злободневные пьесы. Между «Карамазовыми» и «Ставрогиным» были поставлены «Живой труп» (1911) Л. Толстого и «Екатерина Ивановна» (1912) Л. Андреева. По воспоминаниям самого Немировича-Данченко, спектакль «Живой труп» был одним из самых замечательных в Художественном театре.
Началась война 1914 года. Все реже извещают афиши о премьерах Художественного театра. Два спектакля ставит Немирович-Данченко: «Осенние скрипки» (1915) Сургучева и «Будет радость» (1916) Мережковского. Беспощадно говорит о своей работе: «Надоело перекрашивать собак в енотов».
Подходит к концу сезон 1916-1917 года. Режиссер спектакля «Село Степанчиково и его обитатели» Немирович-Данченко назначает генеральные репетиции. Станиславский не готов к ним, и 28 марта Владимир Иванович снимает его с роли, выпуская спектакль лишь в начале следующего сезона.
В.И.Немирович-Данченко и Ф.И.Шаляпин
среди студийцев второй студии МХТ. 1916 г.
В стране — брожение. В октябре к власти приходят большевики. Для театра, как и для всей страны, наступают нелегкие времена. После революции МХТ подвергался бешеной травле со стороны левого фронта искусств, разного рода авангардистов, а также со стороны рапповской критики. По свидетельству Немировича-Данченко, МХТ был не однажды на грани катастрофы.
В 1919 году Владимир Иванович организовал музыкальную студию (с 1926 года — Музыкальный театр имени В.И. Немировича-Данченко). Работа в новом направлении увлекла режиссера. Он выпустил здесь ряд нашумевших спектаклей — «Лизистрата», «Дочь Анго», «Карменсита и солдат» и другие. Он стремился реформировать, обогатить принципы музыкальной сцены, очистить ее от штампов «театра ряженых певцов».
Полнота контакта с актерами — едва ли не самое главное в режиссуре Немировича-Данченко. Он знал или угадывал, что именно актеру в данном образе может быть наиболее близким. Он любил задавать вопросы актерам.
«Я не знаю другого тонкого психолога, так проникновенно смотрящего в корень человеческого существа, — говорила о нем О.Л. Книппер-Чехова. — Владимир Иванович не был актером, но он умел так взволновать актера, так заразить его, так раскрыть перед ним одной какой-то черточкой образ, что все становилось близким и ясным. Показывал он замечательно. Сам — маленький, неказистый, а войдет на сцену, и ничего не делает, именно ничего не делает: не меняет голоса, не придает лицу каких-нибудь особенных характерных черт, а сущность образа, его душа — раскрыты».
Осенью 1925 года Музыкальная студия Немировича-Данченко выехала на гастроли за рубеж; в октябре начались ее выступления в Европе (Берлин), 12 декабря — спектакль в Нью-Йорке. Далее гастроли по США.
Для режиссера стала творческой драмой история, в результате которой Музыкальная студия по возвращении на родину лишилась помещения. Об этой обиде, вопреки своему обыкновению, он не стал молчать.
Немирович-Данченко решил принять предложение американской кинофирмы. Наркомпрос предоставил режиссеру в мае 1926 года отпуск на год, потом продленный. 25 сентября Немирович-Данченко вместе с женой приехал в Голливуд, где их поселили на виллу — с кипарисами, пальмами, террасами, гаражом. Режиссер встречался с голливудскими знаменитостями, сочинял сценарии и готовился к съемкам, заключил контракт с «Юнайтед артистс». Однако репетиция и беседы с актерами не дают удовлетворения, ни один из написанных им киносценариев не был запущен. Владимир Иванович отмечал, что здесь «царь жизни — доллар», «Америка выжимает все соки. Работают все до устали, до измору». В январе 1928 года он вернулся в Москву со словами: «Творить можно только в России, продавать надо в Америке, а отдыхать в Европе».
На восьмом десятке лет Немирович-Данченко много сил отдает режиссуре, внимательно следит за развитием новой советской драматургии, отмечая дарования трех авторов — М. Булгакова, А. Афиногенова, Ю. Олеши (их пьесы — в афише театра).
В начале 1930-х он начал работать над книгой «Из прошлого» по заказу американского издательства. Немирович-Данченко излагал знаменитые положения о «театре мужественной простоты», о «синтезе трех правд» (правда жизни, социальная и театральная) и один из главных тезисов о режиссере, «умирающем в актере». Книга, в которой «искусство и жизнь переплетаются в простом рассказе», была закончена в 1936 году.
На спектаклях Художественного театра бывал Сталин. Он покровительствовал МХТу. С 1928 года правительственным постановлением Немировичу-Данченко и Станиславскому назначены пожизненные пенсии. Оба продолжали пользоваться правом свободного выезда за границу. Немирович-Данченко вместе с женой отдыхал на европейских курортах, предпочитал Швейцарию, берег Женевского озера («тут очень, замечательно хорошо», — писал он сыну Михаилу в июле 1930 года). К его услугам были лучшие санатории Крыма, Кавказа, подмосковной Барвихи. Отдыхал он и у себя на даче в Заречье.
Сцена из спектакля «Враги»
МХАТ. Сцена из спектакля «Враги» Максима Горького. 1935
Как и прежде, Владимир Иванович ищет репертуарной опоры у классиков. Его собственные главные спектакли — «Воскресение» (1930) и «Анна Каренина» (1937) по Л. Толстому, «Враги» (1935) М. Горького, «Гроза» (1934) А. Островского. «Каждый из них стал крупным событием театральной жизни, — пишет театровед М. Любомудров, — вечные вопросы нравственной жизни человека, его духовной борьбы за свои идеалы, тайны его падений и его выпрямлений находили глубокий отклик в зале. Великие романы и пьесы увлекали режиссера огромной правдой, психологической наполненностью и многогранностью образов. Он остался верен своему убеждению в том, что если произведение принадлежит перу своего национального писателя, то материал становится вдвойне близок природе актера».
Сцена из спектакля «Анна Каренина»
МХАТ. Сцена из спектакля «Анна Каренина» по Льву Николаевичу Толстому. 1937
Опыт работы Немировича-Данченко над русской классикой подвел его к выводу, что «самое высокое в искусстве исходит только из недр глубоко национальных».
В 1940 году Владимир Иванович осуществил новую постановку «Трех сестер» А.П. Чехова, ставшую легендой театра. Идею спектакля он определял следующими словами: «Мечта, мечтатели, мечта и действительность; и — тоска, тоска по лучшей жизни. И еще нечто очень важное, что создает драматическую коллизию, это чувство долга. Долга по отношению к себе и другим. Даже долга, как необходимости жить».
Сцена из спектакля «Три сестры»
МХАТ. Сцена из спектакля «Три сестры» Антона Павловича Чехова. 1940
В 1941 году после начала войны Владимир Иванович переехал в Нальчик, затем в Тбилиси. Но уже в сентябре следующего года он снова в Москве, мечтает поставить шекспировские трагедии «Король Лир», «Антоний и Клеопатра». Ведет репетиции «Гамлета». Задумывает книгу о процессе создания спектакля. Однако признавался: «Смогу ли я писать? Слишком я люблю жизнь. Вот хочется совершенствоваться в английском языке, а может, уже поздно. Мне бы еще пятнадцать лет жизни».
Он вынашивает планы решительно обновить положение во МХАТе, намеревается все «заново ставить на ноги». А пока — продолжает быть его директором и художественным руководителем, репетирует финал спектакля «Последние дни». Говорит: «Хорошо жить! Вот так просто — хорошо жить!».
25 апреля 1943 года Владимир Иванович Немирович-Данченко умер от сердечного приступа. Похоронили его на Новодевичьем кладбище.
Памятник К. Станиславскому и В.И. Немировичу-Данченко в Камергерском переулке в Москве.