Ива́н Семёнович Нечу́й-Леви́цкий (укр. Іва́н Семе́нович Нечу́й-Леви́цький ; настоящая фамилия — Левицкий; 25 ноября 1838, с. Стеблёв, Российская империя — 15 апреля 1918, Киев) — украинский писатель, публицист.
Содержание
Биография
Родился 1838г. в семье сельского священника. Учился в сельской школе, в 1847 году поступил в Богуславское духовное училище. По окончании в 1853 году Богуславской бурсы учительствовал в Богуславском духовном училище.
В 1853 году И. Левицкий вступил в Киевскую духовную семинарию.
В 1861 году поступил в Киевскую духовную академию, закончив ее в 1865 году, получил назначение и работал учителем русской словесности в Полтавской духовной семинарии, затем в гимназиях Калиша (1866—1867), Седлеца (1867—1872), Кишинёва (с 1873).
Творчество
Социально-бытовая повесть (основные темы — крестьянская с изображением и анализом до- и послереформенных противоречий, антиклерикальная, жизнь украинской интеллигенции). Исторические очерки и романы. Литературно-критические статьи. Соавтор первого украинского перевода Библии (с П. Кулишом и И. Пулюем).
Произведения
Повести и сказки
Драмы
Популярно-исторические статьи и романы
Работы историко-литературные и другие
Библиография
Ссылки
Примечания
Полезное
Смотреть что такое «Нечуй-Левицкий, Иван Семёнович» в других словарях:
НЕЧУЙ-ЛЕВИЦКИЙ Иван Семёнович — НЕЧУЙ ЛЕВИЦКИЙ (Левицкий) Иван Семёнович (18381918), украинский писатель. Пов. «Бурлачка» (1876), «Микола Джеря» (1878), «Семья Кайдаша» (1879), «Афонский проходимец» (1890), «Среди врагов» (1893). Пьесы «На Кожумяках», «Маруся Богуславка»… … Литературный энциклопедический словарь
Нечуй-Левицкий Иван Семёнович — настоящая фамилия Левицкий (1838 1918), украинский писатель. Остросоциальные повести «Бурлачка» (1876), «Микола Джеря» (1878), «Семья Кайдаша» (семейно бытовая, юмористическая, 1879), «Афонский проходимец» (антиклерикальная, 1890), исторические… … Энциклопедический словарь
Войтюк, Иван Семёнович — Войтюк Иван Семёнович, (рожд. 24 апреля 1956 г. пос.Джартасс, Карагандинской обл., Казахстан) украинский режиссер театра и кино, продюсер, сценарист. Файл:И Войтюк.jpg Содержание 1 Образование и карьера 2 Театральные пост … Википедия
Нечуй-Левицкий — Нечуй Левицкий, Иван Семёнович Иван Семёнович Нечуй Левицкий Іван Семенович Левицький Псевдонимы: Нечуй Дата рождения … Википедия
Нечуй-Левицкий И. С. — НЕЧУ́Й ЛЕВИ́ЦКИЙ (наст. фам. Левицкий) Иван Семёнович (18381918), укр. писатель. Остросоциальные пов. Бурлачка (1876), Микола Джеря (1878), Семья Кайдаша (семейно бытовая, юмористич., 1879), Афонский проходимец (антиклерикальная, 1890), ист … Биографический словарь
Список похороненных на Байковом кладбище — Эта страница информационный список. См. также основную статью: Байково кладбище На Байковом кладбище, расположенном в городе Киев, похоронены многие выдающиеся деятели науки, культуры, спорта, политические и государственные деятели … Википедия
Спектакли национального академического драматического театра им. Ивана Франко — Эта статья предлагается к удалению. Пояснение причин и соответствующее обсуждение вы можете найти на странице Википедия:К удалению/30 августа 2012. Пока процесс обсужден … Википедия
Нечуй-Левицкий – веселая и невероятная биография гения
Нечуй-Левицкий написал множество известных произведений, которые мы порой приписываем кому-то другому. Скажем, «За двумя зайцами» — это его комедия «На Кожум’яках». К 180-летию писателя LifeGid выбрал самое интересное из биографии классика и воспоминаний о нем.
Самые известные произведения украинского писателя-реалиста вошли в школьные учебники. «Микола Джеря», «Кайдашева сім’я», «Старосвітські батюшки та матушки». А еще Нечуй-Левицкий — соавтор первого украинского перевода Библии и автор множества веселых сказок.
Что читают сегодня с этим материалом?
Из Левицких в Нечуи
С юмором написаны и его рассказы серии «Баба Параска та баба Палажка», комедии «На Кожум’яках» та «Голодному й опеньки — м’ясо». Первая, — та самая, адаптированная к сцене Михаилом Старицким под названием «За двома зайцями». Началом же литературного творчества Ивана Семеновича Левицкого стала повесть «Дві московки», написанная в Полтаве.
— Розкажи ж мені, сину, чи добре було тобі в москалях, — питала мати.
— Було, мамо, всього, а більш того, що було недобре… Оддали нас в науку дядькові — старому москалеві. Що за страшний був той дядько! Що за лихий! Мордатий, патлатий, рудий та головатий. Очі здорові, як у пугача, червоні вусища, як у старого кота, лице з одного боку синє, з другого червоне та цілісіньке в прищах. І тепер, мамо, як згадаю, то аж затрушусь.
Оце, було, поставить нас у ряд, щоб то муштрувати. Зайде спереду — не так лице держиш! Трісь тебе по щоці, аж голова перекрутиться! А він, червоний та злющий, кричить: «Не поворачивай рожи! прямо держи!» Та по другій щоці. Отак-то, мамо! (Нечуй-Левицкий)
Повесть эта впервые была напечатана к его 30-летию во львовском журнале «Правда» под псевдонимом Иван Нечуй.
Шутник и оптимист
Чувство юмора Нечуй-Левицкий проявлял не только в творчестве. В его родных краях помнили много смешных случаев. Например, такой: «Поїхав вiн з одним батюшкою на його підводі кудись на іменини. А в гостях батюшка почав оповідати якусь неймовірну історію і викликав недовір’я. Тоді оповідач почав звертатися за підтвердженням до Івана Семеновича, і той щоразу ствердно хитав головою. Коли батюшка закінчив, Нечуй мовив до гурту:
— А тепер дозвольте розповісти вам про двох кумів, які поїхали в гості разом на конях одного з них. І той кум, що мав коні, почав плести таку нісенітницю, що ніхто й віри не йняв. Тоді брехунець сказав кумові:
— Правда ж, куме, так було, правда?
— Правда, кумасю, правда. — відповів той, бо боявся, що назад пішки піде.
— А ви, Іване Семеновичу, на чиїх же конях приїхали? — спитав хтось.
— Та на кумових же! — під загальний регіт показав Левицький на батюшку».
В Полтаве Нечуй-Левицкий после Киевской духовной академии в 27 лет получил назначение преподавать русскую словесность в духовной семинарии.
Нечуй-Левицкий — от семинарии к литературе
Его отец-священник был образованным человеком прогрессивных взглядов. Имел большую домашнюю библиотеку. И на собственные деньги в своем доме организовал школу для селян. В ней и Иван учился читать и писать. Ребенком Нечуй-Левицкий по отцовским книжкам знакомился с родной историей.
Сын сельского батюшки с Черкасчины и образование начал с духовного училища при Богуславском монастыре. Особенно ему давались языки: латынь, греческий и церковнославянский. В 14 был принят в Киевскую духовную семинарию, где помимо программы изучал французский и немецкий. Читал Данте, Сервантеса, Скотта, Шевченко, Гоголя, Пушкина, прогрессивных философов. Но окончив, из-за болезни был вынужден вернуться домой.
Учительствовал в Богуславском училище, преподавал церковнославянский, арифметику, географию. И через год поступил в духовную академию Киева. После нее преподавал русскую словесность, историю и географию в Полтавской семинарии, польских гимназиях, в Кишиневе.
Любовь к украинскому языку без русизмов и галичанства
Но преподавая русскую словесность, Иван Семенович оставался убежденным украинофилом. Нечуй-Левицкий считал, что создавать книжный украинский язык следует на народной основе, активно сопротивляясь его русификации. В то же время он опасался, чтоб украинский не «обгаличанили» выходцы с Галичины со своим своеобразным западным наречием. За это он критиковал Михаила Грушевского. Как-то пожаловался на него и издателя «отого сатанаїла Сірого». Оказалось, что собеседником и был Юрий Сирый. Выяснив это, Нечуй-Левицкий извинился за свое слабое зрение.
Во всех его произведениях и о крестьянской жизни, и о жизни украинской интеллигенции очень ярко показаны национальные характеры и ментальность героев, выписаны традиции украинцев и обряды.
«У кожній людині, одколи світ животіє, сидить трохи чорта, трохи й Бога, або в декого й багато Бога, і отой Бог вижене колись чорта та й прожене його на очерета та болота», — говорил Иван Нечуй-Левицкий.
Интересны его исторические романы «Богдан Хмельницький», «Князь Ієремія Вишневецький», посвященные событиям в Украине, ее ключевым фигурам. Пафос патриотизма романтичной сказки «Запорожці», повести «Гетьман Іван Виговський» перекликается с национальным достоинством личности как ее наивысшей ценности в драмах «Маруся Богуславка», «В диму та в полум’ї».
Нечуй-Левицкий жил по графику и всегда ходил под зонтом
Отработав учителем более 20 лет, после отставки он поселился в Киеве и уже только писал. Жил в маленькой квартирке на Пушкинской (в районе нынешнего Театра русской драмы имени Леси Украинки, сам домик не сохранился), почти нищенствуя. Летом, «коли постигали суниці», навещал родичей в селе, иногда выезжал в Белую Церковь. При этом говорили, что с собой Нечуй-Левицкий вез не только летние вещи, но также осеннее пальто и кожух с шапкой. Мало ли что.
«Я ни водки, ни всяких настоек сроду не пил»
Из воспоминаний Ефремова: «В определенные часы и всегда в тех же местах — «вниз по Фундуклеевской на Крещатик» вы могли его встретить на проходке с неизбежным, хотя бы и не требовала того погода, зонтом в руке. И эту проходку он делал исключительно как «моцион» без всякой практической цели. Эту проходку он заменял и другой — на Владимирскую горку, «де я теперечки», как писал он, обычно каждый вечер «сижу, одпочиваю й милуюсь широким простором за Дніпром, Десною та по-над Дніпром».
Иногда, но очень редко, этот «моцион» превращался в «візиту» к кому-то из немногочисленных знакомых, с которыми Иван Семенович поддерживал отношения. «Візиту» немножко официальную, немножко церемонную, старосветскую.
Когда бы вы зашли к нему между 4-м и 5-м часами, вы должны были бы подождать хозяина. Потому что он в это время всегда обедал у Сегетов, домовладельцев, живших в том же дворе. Самовар приносил Ивану Семеновичу такой же архаичный сторож дворовый, который был и источником лексического материала.
Десятки лет проходили, а жизнь этого оригинального человека шла ровно, тихо, спокойно, раз заведенным порядком. «Что такое „бодян“, — говорил он как-то Гринченко, — я не понимаю. Это слово написано покойником Кулишем. Я ни водки, ни всяких настоек сроду не пил, вот и не понимаю в них вкуса».
Кроме упомянутых «визитов», дважды в год рисковал Иван Семенович выбираться по вечерам на сборы «Старой Громады». Поделившись прошлогодними «новостями» и узнав с большим удивлением свежие, начинал он сначала демонстративно зевать, что подготавливало уход, потом ровно в десять, сказав: «Больше не могу», вскакивал со стула, впопыхах прощался и уходил спать».
Что сегодня читают с этим материалом?
Охота на мышей
Знатоки биографии писателя говорили, что его такое феноменальное постоянство было вызвано не столько эксцентричностью, сколько заболеваниями. Ему просто необходимо было в одно и то же время принимать лекарства и питаться. Вообще же педантом и даже скандалистом он был лишь в вопросах литературы и языка. А что касается личного общения, тут занудство отсутствовало.
«Когда я читал пьесу, вдруг что-то будто взорвалось. Иван Семенович воскликнул: «Есть!»
Иван Нечуй-Левицкий радушно принимал молодых литераторов, которые приходили за советами к признанному мастеру слова. Среди них был и Кротевич (писатель и драматург, автор воспоминаний о Старицком, Лесе Украинке, Заньковецкой): «Жил Иван Нечуй-Левицкий в помещении, переделанном из сарая. Имело всего две комнатки с небольшой прихожей, но без кухни. Меня поразило множество книг. Они буквально заполняли всю первую комнату. Книги не только стояли везде на полках, но и лежали и на столе, и даже целыми кипами на полу.
Я боялся, что он встретит меня холодно и откажется читать мои писания. Но только я переступил порог, как увидел на лице Ивана Семеновича такую приветливую улыбку, что мгновенно успокоился. Услышав, что я принес на суд ему свою новую пьесу, писатель коротко сказал: — Ну, что же, молодой человек, станем читать твою вещь сейчас же вместе. Садись и читай.
Это было совсем не в манере многих других маститых литераторов, которые или вообще отказывались читать произведение начинающего, или милостиво предлагали «оставить им эту вещь». Я растерялся и начал читать невыразительно, заикаясь. И Иван Семенович терпеливо слушал, что ободрило меня…
Когда я читал, вдруг что-то в комнате будто взорвалось. Иван Семенович так громко и радостно воскликнул: «Есть!» — как выкрикивают болельщики, когда их любимая команда забивает гол в сетку противника. И вот пока я прочитал пьесу до конца, еще несколько раз стреляло в разных углах. И хозяин каждый раз восклицал: «Есть!» — а потом брал из ловушки за хвост убитую мышь, и, вынеся в прихожую, бросал в ведро с водой. Мыши настолько заполонили помещение, что среди дня бегали по комнатам и грызли переплеты книг».
Два шанса на свадьбу
О том, почему Иван Семенович так и не женился, ходили разные версии. Одни говорили, что это травма детства. Мама умерла, когда ему было 13. До этого она родила две двойни. Считали, что это подкосило ее здоровье, а сыну отбило охоту заводить семью. Сам Нечуй-Левицкий говорил иначе.
«Я, бачите, вдався собі естет і кмітливий»
Внучатая племянница вспоминала: «Слухаєш, було, його, і проходять перед тобою цікаві картини минулого: і духовна академія тих часів, коли Іван Семенович ще в ній учився, і «життя Івана Семеновича в сім’ї, і старосвітські батюшки та матушки на Київщині, бо він же, бувши кавалером, їздив на храми, на йменини, на весілля і навіть бував «душею товариства», бо танцював добре і співав.
Вітали «кавалерів», а надто академістів, дуже добре, а найбільше там, де були дочки на виданню, та Іван Семенович нікого собі не вподобав.
«Не знайшов собі до смаку, — казав він. — Я, бачите, вдався собі естет і кмітливий. То зараз і прикмічу в панні щось не естетичне, і вже вона не моя».
— Мабуть ви, Іване Семеновичу, не кохали нікого, що не одружилися?
— Е, ні, кохав, аж двічі. Як у Седлеці вчителював. А одружитись не судилось. З першою директор не порадив. Як дочувся, що я залицяюся, так покликав мене і спитав, чи правда. Я сказав, що правда і що хочу з нею одружитися. А він каже: — «Не годиться педагогові дружитися з такою, що амазонкою з офіцерами кататися їздить. І одружившися, їздитиме. Який же це приклад юношеству?» Так як почав, як почав, то таки й розраяв. А гарна була, тендітна така…
— Аз другою ж чому не одружилися?
— З другою сестра розраяла; каже: «Як ти житимеш із сім’єю на своє жалування? То як ти сам, так сто рублів наче великі гроші, а з сім’єю вони ніщо. Та ще жінка схоче по балах їздити, та треба їй убори справляти. Де ти грошей набереш?» І з цією розраяла.
А я вже зовсім був злагодився. І в Варшаву їздив: одежі насправляв і рояль купив оцей, що й зараз у мене. Добре, що хоч їй ще не признався.Скоро після того в Кишинів мене переведено, так і не чув про неї нічого.
— Мабуть, тепер жалкуєте, що не одружилися та доводиться самому віку доживати? — спитала мама.
— Та як вам сказати? Бувало, що й жалкував, а більш того, що ні. Так я спокійно собі жив, а то хтозна як було б. Якби попалася така, як Балабусі, то самі знаєте, як би мені жилося, чи мав би спокій.
Заздрила я на його старість. Ні злоби, ні бурчання, ні ремства, ні заздрощів. Догорав його вік, як свічка, тільки догорав без чаду».
Работал Иван Нечуй-Левицкий до последних сил. Умер на 80-м году жизни в Дегтяревской богадельне и похоронен на Байковом кладбище.
Выдающийся украинский писатель. Классик украинской литературы, чьи книги издавались массовым тиражом. Автор, произведения которого давно включены на Украине в школьную программу. Можно ли такого человека назвать малоизвестным?
Тем не менее это так. Подлинная биография Ивана Семеновича Нечуя-Левицкого и значительная часть его творческого наследия практически неизвестны широкой публике. 25 ноября исполнилось 175 лет со дня рождения писателя. Стоит вспомнить о нем хотя бы в честь юбилея.
Эти настроения (как и домашнюю библиотеку) унаследовал потом его сын. Только в выборе рода занятий он не пошел за отцом. Хоть Иван Семенович закончил духовное училище, духовную семинарию, а затем и Киевскую духовную академию, но быть священником не пожелал. По завершении в 1865 году образования, он около года преподавал русскую словесность (язык и литературу) в Полтавской духовной семинарии, а потом отправился учительствовать во входившую в состав Российской империи часть Польши.
Польша в то время представляла собой печальное зрелище. Несколько лет прошло после подавления мятежа 1863 года. Кровавые сцены еще стояли перед глазами и победителей, и побежденных. Власти проявляли строгость, накладывали ограничение на развитие польской культуры, проводили политику русификации края.
Директор предположил, что, выйдя замуж за учителя, она вряд ли образумится и будет предпочитать военных кавалеров собственному мужу. А, кроме того, сделав подобный выбор, педагог подаст дурной пример подрастающему поколению.
Аргументы были не лишены основания. И Иван Семенович прислушался к ним.
Еще до переезда в Молдавию Иван Семенович начал заниматься литературной деятельностью. Писал он на малорусском наречии. Его произведения издавались и в российской части Малороссии, и в австрийской Галиции. Нечуй-Левицкий становится популярным. Из многих концов Российской империи читатели слали ему письма.
Иван Семенович не отказал в просьбе. Он внимательно прочел присланное. Что-то похвалил, что-то мягко покритиковал. Но в любом случае советовал юному автору не оставлять занятий литературой. Чуть позже по рекомендации Нечуя-Левицкого некоторые произведения напечатали в галицких журналах.
Обрадованный «гымназыст» повадился присылать свои писания и дальше, рассчитывая на помощь в опубликовании. Он называл писателя «благодетелем моим и учителем», всячески льстил, просил разрешения посвятить ему очередную повесть.
Повести между тем были слабенькие. Но Иван Семенович продолжал ободрять юношу, не жалея для него теплых слов. Единственное, что утомляло Нечуя-Левицкого, это чрезмерная назойливость молодого человека. Стоило писателю из-за занятости или по нездоровью немного промедлить с ответом, как неслось новое письмо с упреком («почему молчите?») и мольбой написать «хоть коротенько».
Впрочем, в середине 1880-х годов до этого было еще далеко. В 1885 году, отработав необходимые для выслуги пенсии двадцать лет, Иван Семенович вышел в отставку и целиком сосредоточился на литературной деятельности.
Деятельность, надо сказать, была плодотворной. Произведения выходили из-под его пера одно за другим. Безусловно, по размеру писательского дарования Нечуй-Левицкий уступал, скажем, Николаю Гоголю или Ивану Тургеневу, другим общерусским прозаикам. Но в литературе более низкого, областного уровня он пользовался заслуженным признанием.
Не стоял писатель в стороне и от общественной жизни. Из стихийного украинофила он превратился в украинофила «сознательного». Примкнув к украинскому движению, Иван Семенович пропитался русофобским духом. Противопоставлял Украину и Великороссию, уподобляя первую Провансу или Неаполю.
Вместе с прочими украинскими деятелями Иван Семенович трудился над созданием на народной основе нового литературного языка, призванного заменить русский.
Работа эта велась преимущественно в Галиции, где ее поддерживало австрийское правительство. Во главе же языкотворческих усилий стоял Михаил Грушевский, к тому времени получивший образование, перебравшийся в Австро-Венгрию и удостоенный там звания профессора.
Нечуй-Левицкий старался не отстать от единомышленников. «Чистил» собственные произведения. Помогал «очищаться» другим авторам. В Галиции сочинения писателя выходили в «исправленном» виде, после того как с ними поработали тамошние редакторы. Иван Семенович благодарил их за заботу о «чистоте» языка его произведений.
Однако через какое-то время он обнаружил, что «исправлений» становится очень много. Получалась не просто «чистка», а подмена основы. Народного там оставалось все меньше и меньше.
Писатель обратился к галичанам с просьбой не переусердствовать. От него отмахнулись. Грушевский заявил, что все идет правильно и нечего разводить ненужные споры. Нечуй-Левицкий недоумевал, но терпел. А галицкие языкотворцы не унимались.
Гром грянул, когда новосозданный украинский литературный язык пришлось выставлять на суд широкой публики. В 1905 году в России разразилась революция. Были отменены цензурные запреты. Настала «эпоха свободы».
Украинские «национально сознательные» деятели получили возможность без ограничений издавать прессу и книги. Тут-то и выяснилось, что новый язык читателям не понятен. Он еще мог кое-как существовать в Галиции, где малорусы долгое время жили с поляками бок о бок, а польская культура доминировала. Но в российской части Малороссии сие новшество воспринимали как тарабарщину. Книги, газеты, журналы на этом языке не читал никто, кроме узкого круга самих же украинских деятелей.
Иван Семенович тяжело переживал неудачу. Он попробовал еще раз образумить Грушевского. Но тот не желал признавать ошибок. А украиноязычная литература по-прежнему не имела читателей.
И тогда Нечуй-Левицкий выступил публично. Свои взгляды он изложил в работах «Современный язык периодических изданий на Украине», «Кривое зеркало украинского языка» и других (все они ныне замалчиваются). Писатель протестовал против искусственной полонизации украинской речи, замены народных слов иноязычными заимствованиями, приводил конкретные примеры.
Сам, небезгрешный по части выдумывания новых слов, он отмечал, что торопливость тут недопустима, ибо слишком большого количества новшеств народ «не переварит». В стремлении сделать украинский литературный язык как можно более далеким от русского языкотворцы, по мнению Нечуя-Левицкого, утратили всякое чувство меры. «Получилось что-то и правда, уж слишком далекое от русского, но вместе с тем оно вышло настолько же далеким от украинского».
Выступление писателя вызвало шок в «национально сознательной» среде. На него невозможно было навесить ярлык «великорусского шовиниста» или замолчать его выступление. Грушевскому и его соратникам пришлось оправдываться.
Они злились. Обвиняли Нечуя-Левицкого в «измене», в содействии «врагам Украины». Но опровергнуть его не могли и только копили в себе ненависть к писателю.
Выход этой ненависти был дан после революции 1917 года. Государство Российское распалось. Небывалая до того в истории страны катастрофа повлекла за собой неисчислимое множество других, более мелких катастроф в жизни обычных людей. Затронуло происходившее и Ивана Семеновича. В царской России он получал пенсию. Теперь же остался без средств к существованию. А был уже старым, немощным, часто болел.
Друзья писателя обратились к украинским властям. Просили позаботиться о человеке, имевшем немалые заслуги перед Украиной, назначить ему пенсию. Только у власти как раз были те, кто считал себя обиженным Нечуем-Левицким. Тут-то Грушевский с приближенными и рассчитались с беспомощным стариком.
Разумеется, прямо они не отказали. Наоборот, обещали помочь. Но не сделали ровным счетом ничего. И в апреле 1918 года Иван Семенович умер в полной нищете в одной из киевских богаделен.
Зато хоронили его торжественно. За гробом шли члены украинского правительства. Несли венки и цветы. Правда, перед этим тело покойного тайно перевезли в Софийский собор. Ведь неудобно было устраивать пышные похороны из богадельни.
