натура дура судьба индейка а жизнь копейка кто сказал
Смерть Грушницкого
Выстрел раздался. Пуля оцарапала мне колено. Я невольно сделал несколько шагов вперед, чтоб поскорей удалиться от края.
– Ну, брат Грушницкий, жаль, что промахнулся! – сказал капитан, – теперь твоя очередь, становись! Обними меня прежде: мы уж не увидимся! – Они обнялись; капитан едва мог удержаться от смеха. – Не бойся, – прибавил он, хитро взглянув на Грушницкого, – все вздор на свете. Натура – дура, судьба – индейка, а жизнь – копейка!
Я несколько минут смотрел ему пристально в лицо, стараясь заметить хоть легкий след раскаяния. Но мне показалось, что он удерживал улыбку.
– Я вам советую перед смертью помолиться богу, – сказал я ему тогда.
– Не заботьтесь о моей душе больше чем о своей собственной. Об одном вас прошу: стреляйте скорее.
– И вы не отказываетесь от своей клеветы? не просите у меня прощения. Подумайте хорошенько: не говорит ли вам чего-нибудь совесть?
– Господин Печорин! – закричал драгунский капитан, – вы здесь не для того, чтоб исповедовать, позвольте вам заметить… Кончимте скорее; неравно кто-нибудь проедет по ущелью – и нас увидят.
– Хорошо, доктор, подойдите ко мне.
Доктор подошел. Бедный доктор! он был бледнее, чем Грушницкий десять минут тому назад.
Следующие слова я произнес нарочно с расстановкой, громко и внятно, как произносят смертный приговор:
– Доктор, эти господа, вероятно, второпях, забыли положить пулю в мой пистолет: прошу вас зарядить его снова, – и хорошенько!
– Не может быть! – кричал капитан, – не может быть! я зарядил оба пистолета; разве что из вашего пуля выкатилась… это не моя вина! – А вы не имеете права перезаряжать… никакого права… это совершенно против правил; я не позволю…
– Хорошо! – сказал я капитану, – если так, то мы будем с вами стреляться на тех же условиях… – Он замялся.
Грушницкий стоял, опустив голову на грудь, смущенный и мрачный.
Напрасно капитан делал ему разные знаки, – Грушницкий не хотел и смотреть.
– Дурак же ты, братец, – сказал он, – пошлый дурак. Уж положился на меня, так слушайся во всем… Поделом же тебе! околевай себе, как муха… – Он отвернулся и, отходя, пробормотал: – А все-таки это совершенно против правил.
– Грушницкий! – сказал я, – еще есть время; откажись от своей клеветы, и я тебе прощу все. Тебе не удалось меня подурачить, и мое самолюбие удовлетворено; – вспомни – мы были когда-то друзьями…
Лицо у него вспыхнуло, глаза засверкали.
– Стреляйте! – отвечал он, – я себя презираю, а вас ненавижу. Если вы меня не убьете, я вас зарежу ночью из-за угла. Нам на земле вдвоем нет места…
Когда дым рассеялся, Грушницкого на площадке не было. Только прах легким столбом еще вился на краю обрыва.
Все в один голос вскрикнули.
– Finita la comedia! – сказал я доктору.
Он не отвечал и с ужасом отвернулся.
Я пожал плечами и раскланялся с секундантами Грушницкого.
Спускаясь по тропинке вниз, я заметил между расселинами скал окровавленный труп Грушницкого. Я невольно закрыл глаза… Отвязав лошадь, я шагом пустился домой. У меня на сердце был камень. Солнце казалось мне тускло, лучи его меня не грели.
Статьи в тему:
Пожалуйста, поддержите этот проект, расказав о нем друзьям:
О синей птице Из несказанного
Говорят, когда хотят показать пренебрежение к жизненным передрягам или сожалеют о своей или чьей-л. неудачной судьбе.
Индейка — крупная домашняя птица, разводимая для получения мяса.
Барич подошел к дверце и легонько приоткрыл ее, а там сквозь пыль всех дорог проступало изображение — явилась медная голова [Сталина]. Анфас. Все тропинки и проталинки, знакомые до боли. «Каждый видит то, что он хочет видеть», — мимолетно подумал Бурич, а вслух сказал: «Судьба-индейка. Включаем поворотный круг». На радиаторе возникло новое изображение — опять медная голова. Профиль. (А. Злобип. Демонтаж). * — Можно, — говорю, и мы входим с ним в другую комнату, и там он руки стал у меня трогать, правую руку, потом левую. — Матюша, — говорит, — ты судьба моя или нет? — Нет, — говорю, — и брось эти слова. Бог от нас, холуев, ушился; судьба наша индейка, жисть наша копейка, брось эти слова и послушай, коли хочешь, письмо Ленина. (И. Бабель. Конармия). Неудавшиеся места в романе (их мало) объясняются, на мой взгляд, ослаблением в Домбровском не духовной, а физической воли. Ведь удары судьбы-индейки сыпались на него дольше, чем, скажем, на автора «Архипелага». (Неделя. 02.04.91).
НАТУРА —ДУРА, СУДЬБА — ИНДЕЙКА, А ЖИЗНЬ — КОПЕЙКА. Говорится при полном безразличии к чъей-л. судьбе или тогда, когда идут на отчаянный риск.— Ну, брат Грушницкий, жаль, что промахнулся!— сказал капитан,— теперь твоя очередь, становись. не бойся,— прибавил он, хитро взглянув на Грушницкого,— все вздор на свете. Натура — дура, судьба — индейка, а жизнь — копейка. Лермонтов, Герой нашего времени. — Даль: Натура дура, судьба злодейка (судьба индейка).
Рубрика: Как это было
Синюшная курица в СССР
В детстве я очень любила кушать курочку. В то, советское время, курица на столе была чуть ли не деликатесом. Чтобы приготовить какое-нибудь блюдо из курицы следовало изрядно потрудиться.
У нас в провинции свободно в продаже купить курицу в магазине было практически невозможно. Как только в магазин завозили куриц, моментально выстраивалась большая очередь. Поэтому брали сразу несколько штук. Да и завозы были не каждый день. Бывало вводились даже ограничения при покупке по 2 или 4 штуки в одни руки. Это что бы всем желающим досталось.
«Зачем очередь?» — спрашивали спешащие в магазин покупатели.
«Куриц выбросили» — отвечали из очереди.
«Почему курочку выбросили?» — спрашивала я у мамы. Маме приходилось объяснять значения непонятных выражений.
Выстоявши очередь, мама приносила домой кур. Иногда это были хорошие большие курицы-бройлеры, а иногда они были какие-то маленькие, щуплые и синеватые. А продавалась именно целая курица, причем,только ощипанная. С головой, клювом, гребешком и ногами. Иногда голова и ноги были отрублены. До приготовления диетического мяса было еще далеко.
Вначале курицу нужно было опалить. Над горящим газом мама опаливала курицу, чтобы не осталось ни одного волоска. Ну и запах стоял на всю квартиру от паленой кожи. Потом уже мама принималась за дальнейшую обработку. Иногда курицы бывали даже не выпотрошены. Их нужно было выпотрошить и удалить все ненужные и несъедобные части. Процедура для хозяек не очень приятная. После предварительной обработки, мама разделывала куру на кусочки. Обычно косточки шли на суп, а филе, которого было совсем немного, на второе. Синюшные и щуплые курицы шли только на суп.
И поэтому любое, с таким трудом приготовленное блюдо из курицы, мне казалось таким вкусным. Даже просто вареное мясо курицы было любимым блюдом в детстве. С удовольствием съедалась и кожа, и шея и крылышки.
Куриная косточка-рогатка для игры «Бери и помни»Кушая курицу, мы обычно выискивали в ней косточку в виде рогатки. На нее можно было с кем-нибудь вдвоем поиграть в игру «Бери и помни» на какое-нибудь желание. Рогатка ломалась, означая начало спора. Озвучивалось, что каждый делает в случае проигрыша. Условия были таковы: один игрок что-то передав другому, должен был сказать: «Бери и помни», а второй, взяв, ответить: «Беру и помню». Кто забыл сказать слова, тот проиграл, и должен был выполнить свое проспоренное действие.
В игру на куриной рогатке «Бери и помни» я часто играла с дедушкой, еще совсем маленькой. А так как я плохо кушала, он играл со мной на тарелку супа. Я обычно проигрывала, и мне приходилось кушать суп, зачастую именно куриный.
Леди Блюз Просветленный (25735)
Он посмотрел на меня с удивлением.
— О, это другое. только на меня на том свете не жалуйтесь.
Капитан между тем зарядил свои пистолеты, подал один Грушницкому, с улыбкою шепнув ему что-то; другой мне.
Я стал на углу площадки, крепко упершись левой ногою в камень и наклонясь немного наперед, чтобы в случае легкой раны не опрокинуться назад.
Неизъяснимое бешенство закипело в груди моей.
Вдруг он опустил дуло пистолета и, побледнев как полотно, повернулся к своему секунданту.
Выстрел раздался. Пуля оцарапала мне колено. Я невольно сделал несколько шагов вперед, чтоб поскорей удалиться от края.
Я несколько минут смотрел ему пристально в лицо, стараясь заметить хоть легкий след раскаяния. Но мне показалось, что он удерживал улыбку.
— Не заботьтесь о моей душе больше чем о своей собственной. Об одном вас прошу: стреляйте скорее.
— И вы не отказываетесь от своей клеветы? не просите у меня прощения. Подумайте хорошенько: не говорит ли вам чего-нибудь совесть?
— Хорошо, доктор, подойдите ко мне.
Доктор подошел. Бедный доктор! он был бледнее, чем Грушницкий десять минут тому назад.
Следующие слова я произнес нарочно с расстановкой, громко и внятно, как произносят смертный приговор:
Грушницкий стоял, опустив голову на грудь, смущенный и мрачный.
Лицо у него вспыхнуло, глаза засверкали.
Когда дым рассеялся, Грушницкого на площадке не было. Только прах легким столбом еще вился на краю обрыва.
Все в один голос вскрикнули.
Он не отвечал и с ужасом отвернулся.
Я пожал плечами и раскланялся с секундантами Грушницкого.
Спускаясь по тропинке вниз, я заметил между расселинами скал окровавленный труп Грушницкого. Я невольно закрыл глаза. Отвязав лошадь, я шагом пустился домой. У меня на сердце был камень. Солнце казалось мне тускло, лучи его меня не грели.
Не доезжая слободки, я повернул направо по ущелью. Вид человека был бы мне тягостен: я хотел быть один. Бросив поводья и опустив голову на грудь, я ехал долго, наконец очутился в месте, мне вовсе не знакомом; я повернул коня назад и стал отыскивать дорогу; уж солнце садилось, когда я подъехал к Кисловодску, измученный, на измученной лошади.
Лакей мой сказал мне, что заходил Вернер, и подал мне две записки: одну от него, другую. от Веры.
Я распечатал первую, она была следующего содержания:
«Все устроено как можно лучше: тело привезено обезображенное, пуля из груди вынута. Все уверены, что причиною его смерти несчастный случай; только комендант, которому, вероятно, известна ваша ссора, покачал головой, но ничего не сказал. Доказательств против вас нет никаких, и вы можете спать спокойно. если можете. Прощайте. «
Я долго не решался открыть вторую записку. Что могла она мне писать. Тяжелое предчувствие волновало мою душу.
Вот оно, это письмо, которого каждое слово неизгладимо врезалось в моей памяти:
Мы расстаемся навеки; однако ты можешь быть уверен, что я никогда не буду любить другого: моя душа истощила на тебя все свои сокровища, свои слезы и надежды. Любившая раз тебя не может смотреть без некоторого презрения на прочих мужчин, не потому, чтоб ты был лучше их, о нет! но в твоей природе есть что-то особенное, тебе одному свойственное, что-то гордое и таинственное; в твоем голосе, что бы ты ни говорил, есть власть непобедимая; никто не умеет так постоянно хотеть быть любимым; ни в ком зло не бывает так привлекательно, ничей взор не обещает столько блаженства, никто не умеет лучше пользоваться своими преимуществами и никто не может быть так истинно несчастлив, как ты, потому что никто столько не старается уверить себя в противном.
Теперь я должна тебе объяснить причину моего поспешного отъезда; она тебе покажется маловажна, потому что касается до одной меня.
Не правда ли, ты не любишь Мери? ты не женишься на ней? Послушай, ты должен мне принести эту жертву: я для тебя потеряла все на свете. «
Я как безумный выскочил на крыльцо, прыгнул на своего Черкеса, которого водили по двору, и пустился во весь дух по дороге в Пятигорск. Я беспощадно погонял измученного коня, который, хрипя и весь в пене, мчал меня по каменистой дороге.
Судьба- индейка
Не будем отклоняться от канонов написания саги. Тем более, что автор лично знаком с предыдущими поколениями главного героя, а с ним самим – с момента его рождения.
Следовательно, он имеет право прокомментировать пророчества судьбы-индейки и намерен этим правом воспользоваться.
Из программной советской книги Николая Островского «Как закалялася сталь» самой цитируемой является фраза:
«Жизнь дается всего один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. »
В те годы многим стало ясно, что цитата нуждается в маленьком исправлении.
В ней достаточко изменить одну букву, превратив слово ТАК в ТАМ, чтобы она стала руководством к действию: «и прожить её надо ТАМ».
Многие были непрочь «прожить там», но могли это сделать далеко не все. И здесь оказалось, что больше всех повезло евреям.
Семья Рахманм получила фиктивный вызов из Израиля на «восстановление семей». Он давал возможность покинуть пределы СССР, вылететь в Вену, оттуда в итальянский Ладисполь. Там открывались 2 возможности: Израиль или США в статусе беженцев. Многие выбирали вторую возможность. Семья Рахман была в их числе.
Первые шаги за кордоном
После прибытия в Ладисполь (Италия, Рим) нужно было получить разрещение на въезд в США.Наличие ребёнка–инвалида потребовало специального медицинского освидетельствования. Америке не нужны неполноценные репатрианты.
Обследование было выполнено американской правительственной огранизацией в Риме.
Результатом был рукописный отчёт врача на нескольких страницах.
Из-за неврологических повреждений его психомоторное и речевое развитие было явно затруднено. Семен начал пытиться ходить, опираясь на специальные костыли.
К сожалению, его двигательная способность ухудшилась; в последнее время он фактически не может ходить, его нужно нести или использовать инвалидное кресло.
Хотя и невнятно, первые слова Семен начал произносить в один год, речевое развитие адекватно закончилось в три.
Однако, выраженная дизартрия затрудняет его понимание, но тот, кто постоянно находится с ним в контакте, может понять, что он говорит.
В 7 лет Семен начал посещать специальные классы начальной школы для детей-инвалидов, с обычной школьной программой. Это продожалось 5 лет
Потом у него были учителя дома, которые давали ему уроки по математике, истории, русскому языку и литературе.
В последнее время Семен посещал класс базового английского языка в Ладисполе (Рим) с хорошими результатами.
Мальчик производит впечатление воспитанного, общительного, уравновешенного подростка, который проводит время за чтением соответствующих его возрасту книг,
просмотром телевизора и наслаждением компанией родственников и друзей.
Он также интересуется политическими вопросами и новостями дня.
Неврологическое обследование: Отмечена тяжелая форма детского церебрального паралича, смешанного типа, с корковым и паралитическим поражением.
Наблюдается спастический тетрапарез (особенно поражающий правую сторону) с общими мышечными поражениями, мышцы недоразвиты и сгибатели постоянно напряжены..
Также присутствуют слюнотечение и непроизвольные мимические движения. Язык заметно скован типичной спастической дизартрией.
Боже, храни Америку!
И вот, наконец, Америка, Филадельфия. Семёну 15 лет. И сразу начались американские чудеса.
1.Мальчику была сделана серия операций, чтобы ослабить статус всех сгибателей.
Это избавило его от жестоких болей.
2.Ему была выдана эликтрифицированная инвалидная коляска под его рост,
способная передвигаться по городу со скоростью до 50 км/час с пробегом между
зарядками до 80 км.
3.Его снабдили специальным компьютером, переводящим напечатанный текст в
голосовую речь.
Печать максимально упрощена: компьютер распознаёт слово по начальным буквам,
есть возможнось одним кликом вызывать целые понятия и фразы.
Не обошлось и без трудностей. Руки подростка подвержены сидьнейшему тремору с амплитудой в несколько см.
Попасть единственным работающим пальцем левой руки в нужную клавишу невозможно.
Но его папа – советский инженер. Следовательно, умеет сделать всё из ничего.
Он накрыл клавиатуру прозрачной пластиковой пластиной.Над каждой клавишей высверлил отверстие, пропускающее палец.Теперь промахнуться будет невозможно
Так мальчик получил доступ ко всем компьтерным возможностям, включая возможности специализированной программы перевода напечатанного в живую речь.
Это очень сложная програмная система и Соломон Рахман был одним из первых в США, её освоивших.
Причём, освоил её настолько успешно, что еще школьником приглашался читать лекции по её использованию, с помощью этой самой программой подготовленные.
Парень окончил школу лучшим в выпуске, успешно сдал вступительные экзамены в университет и начал там учиться. Место учебы довольно далеко от его дома. Нужно ехать электричкой, потом на коляске по городу. Платформа его станции не была приспособлена для колясочников. Поэтому мэрия специально для единственного клиента дооборудовала платформу плавным пантусом.
Машинисты получили предписание: заметив пассажира в коляске, остановить состав первым вагоном рядом с ним, выйти из кабины, ввезти коляску в вагон, закрепить в специальном месте
и только после этого вернуться в кабину и продолжить движение; по прибытии к месту назначения произвести обратные манипуляции.
Успешно окончив университет, парень был принят на работу в Министерство Морского Флота США инженером. Трижды получал звание «Человек года» среди инвалидов.
В основном работает дома на своём компьютере, появляясь на работе изредка.
Ведёт активную жизнь, самостоятельно посещает выставки, музеи, концерты, ездит на экскурсии – все дороги и общественные здания в городе приспособлены для колясочников.
Это при том, что работает только голова (правда – работает хорошо) и один палец. Сам ходить, есть, пить, внятно говорить, умываться, посещать туалет он не может. Сейчас ему 46 и он состоявшийся человек.
Сравнение с его возможной судьбой в СССР оставляю в качестве самостоятельного упражнения читателю.
После школы и университета Соломон Рахман получил работу по специальности.
И не где-нибудь, а в Управлении Военно-Морского флота США (NAVI), которое как раз и расположено в его Филадельфии.
Поначалу он работал на своём компьютере дома, а потом и в самом Управлении, наравне с остальными сотрудниками.
И не просто наравне – через несколько лет он был удостоин в своей номинации звания «Человек года США»!
Филадельфийский Соломон
Соломону Рахману
(мелодия песни «В нашу гавань заходили корабли»)
В Филадельфии река есть Делавер.
И с моря корабли в неё заходят.
И даже субмарины, например, (ой-вэй!),
Хоть таки далеко это от моря.
Но, кроме кораблей и стапелей,
Есть в гавани важней намного что-то:
Военно-стратегический еврей (ой-вэй!),
Американского морского флота.
Такого нет, чего не знает он.
Гигант экономической он мысли.
Его зовут, конечно, Соломон (ой-вэй!),
В прямом и в очень переносном смысле.
Он штатов для себя не набирал.
Работает один и только дома.
К нему секретный самый адмирал (ой-вэй!),
Годами добивается приема.
А я, – я с ним встречался наяву.
Немногим это счастье выпадает,
Но адреса я Вам не назову (ой-вэй!):
Не дай господь – Саддам его узнает.
К войне любой готов наш Пентагон.
Там знают – если станет жарковато,
Поддержкой обеспечит Соломон (ой-вэй!),
Военный флот Соединенных Штатов
Ведь кроме кораблей и стапелей,
У Штатов есть важней намного что-то:
Военно-стратегический еврей (ой-вэй!),
Американского морского флота.
В.Давидович, 28.12.2002 Кфар Саба, Израиль
Натура дура судьба индейка а жизнь копейка кто сказал
Судьба не дура, зря людей сводить не станет.
— И запомни, у мужчин существует своя жизнь, никогда не лезь в нее.
— Ты-то иногда лезешь.
— Я старше. — Рита вздохнула. — И потом, дура.
Николай Леонов «Коррупция»
Мы всегда хотим того, чего не имеем. Такова человеческая натура.
Мы всегда хотим того, чего не имеем. Такова человеческая натура.
Кора Кармак «Сделай это»
Я нежная натура и болезненно реагирую на кретинов. Не могу представить, что с ними делать, если они собираются больше одного.
Лариса Бочарова «Часы и Письма»
У меня хватило ума глупо прожить жизнь.
Фаина Раневская «Судьба-шлюха»
— Судьба, конечно, есть, — сказала Пай, — но она вовсе не тащит тебя силком туда, куда ты не хочешь идти. Вы сами сделаете выбор. Судьба зависит только от вас.
Ричард Бах «Единственная»
Как жаль, что судьба не дарит, а только одалживает на время.
Тимур Маккол «Косинус жизнь минус синус смерть»
Несчастная судьба многих людей — следствие не сделанного ими выбора. Они ни живые, ни мертвые. Жизнь оказывается бременем, бесцельным занятием, а дела — лишь средством защиты от мук бытия в царстве теней.
выбор.
Наверно, я бы раньше сообразил, что она дура, если бы мы столько не целовались.
Джером Сэлинджер «Над пропастью во ржи»
