наша жизнь в германии канал
Сил больше нет. Спустя 22 года хочу вернуться в Россию из Германии
В Германию мы переезжали 22 года назад со слезами радости на глазах. Мы будто не верили своему счастью. Муж в это время занимался продажей запчастей для иномарок и остался без работы. Попал под сокращение. Я работала логопедом в детском саду и получала копейки. Жили несколько месяцев только благодаря сдаче квартиры, которая досталась мне от родителей.
Самим правда пришлось перебраться на дачу. А что делать, денег катастрофически не хватало. Муж помыкался по собеседованиям, но ничего лучше должности торгового представителя ему не предложили. Работа сдельная, зарплата зависит от объемов продаж. Стабильности никакой. Продажи у всех встали намертво. Денег у людей не было.
В 1998 году в России был дефолт, все предприниматели разом разорились, рубль к большинству валют обесценился в несколько раз.
Для нашей страны наступали мрачные времена. Учитывая, что и в первую половину 90-х годов в России жилось несладко, то нетрудно догадаться, что перспектив улучшения ситуации в будущем мы не видели. Дальше жить в нищете нам не хотелось.
Наш переезд в Германию
Дрезден нам очень понравился. Этот город был полностью уничтожен в феврале 1945 года ВВС Великобритании и США. В течение 2-х послевоенных десятилетий город практически полностью восстановили. Сейчас Дрезден считается одним из самых красивых и уютных город Германии.
На фоне родной Самары Дрезен в то время очень выигрышно смотрелся. Вылизанные до блеска улицы, уютные и нарядные витрины местных магазинов, улыбки туристов, любующихся красотами восстановленной исторической части Дрездена. Все это производило на нас сильное впечатление.
В это самое время наша Самара страдала от безденежья, в городе не было хозяина. Все заработанное областью уходило в Москву. Вечером на улицах было небезопасно. Просвета не было никакого.
Карьера в Германии
Муж практически сразу нашел работу в компании, которая занималась продажей автозапчастей в Россию и страны бывшего СССР.
Первое время на руки за вычетом налогов получал порядка 1 200 евро, спустя полгода зарплату подняли до 1 500 евро. По нашим меркам это была хорошая зарплата, хотя коренные немцы на работе мужа получали минимум в 2 раза больше.
Я спустя 3 месяца с момента переезда смогла устроиться в Российско-Немецкий институт культуры. На руки получала в районе 1 200 евро. Снимали небольшую 2-х комнатную квартиру в Дрездене, отдавали за нее около 700 евро. Казалось, что наша жизнь наладилась, вот оно счастье. Живи и радуйся!
Но все не так просто. Жизнь в Германии намного дороже, чем в России. Свое жилье мы себе позволить не могли, кредит нам никто не давал. Не сказала бы, что денег не хватало, но приходилось экономить.
Общались изредка только со своими родственниками. С коллегами по работе отношения не завязывались. У немцев свой круг общения. Да и вообще эта нация довольно скрытая, замкнутая. Почувствовать себя своим в немецкой компании русскому не суждено. Много ментальных отличий.
Почему мы хотим вернуться в Россию
Своим жильем мы смогли обзавести только на 7 год с момента нашего переезда в Германию. К этому времени нам удалось накопить сумму на первоначальный взнос за ипотеку в районе 50% от ее стоимости.
Спустя 22 года мы вместе с мужем получаем на руки около 2 500 евро. В Германии запутанная система налогообложения. Каждому работнику присваивается один из шести классов. Размер подоходного налога может варьироваться от 18% до 45%. При этом около 20% с зарплаты изымается в пользу социальных фондов: на пенсионное обеспечение, на медицинское страхование, на страхование от беспомощности.
Вследствие запутанной немецкой системы налогообложения, чем больше работник получает номинальной зарплаты, тем больше он отдает государству в виде налогов и социальных выплат.
Несмотря на то, что наша с мужем зарплата номинально увеличилась, мы как получали, так и продолжаем получать на руки около 2 500 евро.
Крутишься как белка в колесе, а отдачи нет никакой. Не удивительно, что многие немцы не стремятся к карьерному росту. Зачастую в нем нет никакого смысла. На руки Вы будете получать примерно ту же сумму денег, а задач навалят существенно больше.
Ипотеку не выплатили до сих пор. Свободных денег с каждым годом остается все меньше.
В Германии у нас родилась дочь, которая сейчас ходит в немецкую школу. Несколько обязательных уроков посвящено сексуальному воспитанию. Все бы ничего, но здесь агрессивно прививают однополые отношения. Их всячески поддерживают. Зачем это делается я не пойму.
На общественном телевидении с вечера и до глубокой ночи демонстрируют фильмы для взрослых. То, что помимо взрослых, фильмы могут смотреть и малые дети, немцев абсолютно не беспокоит.
На улицах все наглее ведут себя арабы и беженцы с других стран. Неудивительно, поскольку они чувствуют вседозволенность. К ответственности беженцев не привлекают. В любом споре и конфликте власти поддерживает мусульман. Почему немецкие власти так себя ведут по отношению к своему населению я не понимаю.
В Германии стало небезопасно. В вечернее время многие опасаются выходить на улицу, все обходят стороной группы мусульман. При этом их становится все больше.
В нашем Дрездене за 20 лет не изменилось ничего.
Мечтаем о том, чтобы вернуться домой. Надеюсь, что скоро решимся на этот шаг.
Русаки. Как в Германии живут русские немцы
Переезжая в Германию, они рассчитывали «жить как немцы среди немцев», но не у всех это получилось. Миграционный вопрос и новые традиции еще больше отделили русских немцев от европейского общества.
Два переезда
«Тут платья не носят, найди себе брюки!» – получила указание от своей золовки, живущей в Германии, Нина Гаус. Женщина вспоминает, как отправилась на рынок и еле отыскала брюки своего размера – в них и эмигрировала, оставив дома все свои платья. Оказалось, что порядки в европейской стране не столь категоричны. «Это теперь смешно, а в то время это всё на мозги давило так, что действительно было тяжело. Неизвестность пугала», – улыбаясь, говорит 83-летняя собеседница.
Когда родственники начали массово уезжать в Германию, на семейном совете Нины Гаус было решено ехать тоже. Экономическая обстановка в России также подталкивала к этому шагу. «Пять лет документы ходили туда-сюда, и, наконец, нам прислали приглашение».
Морозным мартом 1999 года большая семья Нины Гаус, состоящая из двенадцати человек, вылетела из Новосибирска во Франкфурт. «Мы приезжаем – всё цветет! У нас там еще двадцать градусов мороза – а тут всё другое, такая красота… Для нас, сибиряков, это была как сказка!»
Нина Гаус. Фото – Гульмира Амангалиева
Женщина вспоминает двухъярусные кровати распределительного пункта, комнаты с общей кухней и санузлом – «не хоромы, но жить можно»; внимательную фройляйн, которая помогала с оформлением документов; покупку ковра для своей социальной квартиры.
Адаптация в новой стране прошла гладко. Нине Гаус на тот момент было 63 года – она и ее супруг оформились на пенсию. Первое время Нина помогала своим взрослым детям решать бытовые вопросы – в отличие от них немецкий язык она знала достаточно хорошо.
На вопрос, верно ли писать фамилию Гаус с одной буквой «с» на конце, Нина пожимает плечами: «Вторую потеряли где-то в комендантских отчетах».
В своей жизни она пережила еще один переезд.
Родом Нина Гаус из саратовской немецкой деревни Фишер (ныне – Красная поляна Марксовского района). «Помню, как каталась на лодке по Волге. А потом в один день родители собрали маленький сундучок и котомку, взяли меня, пятилетнюю, трехлетнего брата и грудного братика, все сели в поезд, где сидели тесно и везде была солома. Ехали очень долго. На остановках все выбегали искать себе питание. У нас был с собой зеленый эмалированный чайник – он бегал туда-сюда», – вспоминает Гаус, рассказывая семейную историю, похожую на сотни тысяч других.
«Мой младший братик, еще грудной, умер дорогой. С нами ехала тетя, и ее маленький, постарше нашего, тоже умер. А поскольку грудных детей больше не стало, женщин можно было призвать в трудовую армию. Отца, маму и тетю забрали в трудармию через пару месяцев после того, как мы приехали в сибирскую деревню Михайлово. Меня с братом хотели направить в детдом, но бабушка настояла: нет уж, умирать – так вместе. Когда война закончилась, маме дали отпуск на несколько дней, но окончательно мы ее увидели только в 1948 году. Родители, подорвав здоровье в годы войны, едва дожили до пятидесяти лет».
А потом – тяжелые послевоенные годы, застой, перестройка, неразбериха 90-х – и, наконец, решение, которое напрашивалось само собой.
Подобно Нине Гаус, немецкую оттепель увидели еще два с половиной миллиона соотечественников. Но не всем там оказалось тепло.
Запад и Восток встречают гостей
Берлинский район Марцан, где проживает Нина Гаус, выглядит как с рекламы жилья в новом микрорайоне Саратова – с той лишь разницей, что здесь всё без фотошопа. Аккуратные длинные панельные многоэтажки, обустроенные детские игровые площадки, вымощенные дорожки. Сложно представить, что всего десятилетие назад за Марцаном ходила слава хлеще, чем у нашего Заводского. На балконах цветы и зонтики, из подъезда пахнет моющим средством, а почтовые ящики подписаны фамилиями жильцов: Нойманн, Киселев, Хуссеин.
Марцан. Фото – Гульмира Амангалиева
Когда-то здесь жили простые гэдээровские работяги Шмидты и Мюллеры. В 80-е этот условный Шмидт заработал первые настоящие деньги, построил себе дом и съехал, а в его пустующую квартиру заселился другой Шмидт – только его звали уже не Герхард, а Юрий, и родом он – из далекой Сибири или Казахстана. У менее преуспевающего Мюллера появился новый сосед, на которого тот поглядывал косо.
«Мы приехали в неудачное время – Германия тогда только-только объединилась, у нее было полно своих вопросов, которые нужно было решать», – отмечает основатель организации помощи переселенцам Vision Александр Райзер. Два миллиона русскоязычных немцев, валом поваливших в 90-е со всего постсоветского пространства, оказались большим испытанием для страны.
«На Востоке Германии коренные немцы сами были в очень плохой финансовой ситуации, потому что была разрушена вся политическая, экономическая и социальная система, в которую они так долго верили. Люди были обозлены. И когда приехала огромная толпа русскоговорящих, они не могли понять, почему это делается, ведь еще их самих не поставили на ноги. О российских немцах здесь слышали мало. Это в Западной Германии тема возвращения немцев на историческую родину была актуальна, там постарались политически обеспечить переезд российских немцев. Здесь же эту тему долгие годы замалчивали – иначе ГДР нужно было бы признаться в том, что коммунисты депортировали и убивали народ. Восточные немцы думали, что приезжают обычные русские – они не знали, на каком основании те приехали, мол, просто хотят обогатиться за счет Германии», – поясняет руководитель Vision Медина Шауберт.
Медина Шауберт. Фото из личного архива
В отличие от востока страны, в Западной Германии русскоязычных немцев ждали больше, но в итоге в них разочаровались. «Местные жители из западных земель ожидали, что приехавшие немцы будут примерно как немцы тут, а это же совершенно невозможно: немцы ведь были репрессированы, да и социально-экономическое развитие в Советском Союзе было не того уровня, что на Западе», – продолжает Медина Шауберт. По ее словам, западные немцы не знали, что делать с гостями, которых не понимали и «старались побыстрее от них отделаться, упуская из интеграционных проектов».
Поволжские немцы и их дети ехали в Германию с надеждой жить «как немцы среди немцев», но в итоге оказались там чужими. Приезжие осознали: «В России нам доставалось за то, что мы немцы, а тут мы вдруг стали русскими».
Адаптация
Большая проблема заключалась в языковых трудностях. «Я сразу же вышла на работу цанарцтельферин (ассистентом стоматолога. – Г.А.). Вечером приходила домой и ревела навзрыд. Уставала не столько физически, сколько морально – оттого, что к тебе обращаются, а ты себя чувствуешь идиотом. Это было очень тяжело, отняло много здоровья», – вспоминает Валентина, русская из Павлодара, замужем за этническим немцем. Спустя восемь лет она уволилась из стоматологии и устроилась на психологически более комфортную работу в магазин русских товаров Majak.
Вторая сложность – признание российских дипломов. Из-за разницы в образовательных стандартах образование засчитывали уровнем ниже, чем то, что было в России. Школу-десятилетку признавали как окончание средней ступени, университеты – как техникумы. Врачам могли приписать стаж медсестры. «Российских немцев старались больше устроить на низкооплачиваемые физические работы, потому что была потребность в такой рабочей силе», – указывает Медина Шауберт.
Несмотря на это, каждый въехавший в Германию переселенец стал обладателем немецкого паспорта, был обеспечен жильем и получил «социал» (пособие), одинаковое для всех граждан Германии, стоящих на бирже труда (такое же пособие получают мигранты новой волны). Размер «социала» различен в разных землях. К примеру, в Берлине выдается по 400 евро на главу семьи, еще по 360 – на остальных членов семьи, поясняет общественник Александр Райзер. Дополнительно государство оплачивает квартплату, медобслуживание, проезд в общественном транспорте, предоставляется скидка на посещение культурных мероприятий. Можно также подать запрос на обновление мебели в квартире, протезирование зубов. Пособие позволяет вполне достойно жить, не выходя на работу, особенно если семья многодетная.
Александр Райзер. Фото – Гульмира Амангалиева
По его словам, стартовые условия (такие как образование, опыт работы, жизненный опыт) у переехавших немцев были разные. Кто-то очень быстро адаптировался к новой среде. Эти люди быстро выучили язык, трудоустроились, приобрели собственную жилплощадь; открыли свои врачебные кабинеты, аптеки, автосервис, похоронные бюро, детские сады, школы с углубленным изучением русского языка, маленькие строительные фирмы.
Однако, как считает Райзер, есть примерно 20 процентов российских немцев, которые не нашли себя и свое место на «исторической родине». «Я думаю, некоторым людям, может быть, и не стоило переезжать в Германию, – категорично заявляет он. – Они были вырваны из своей социальной среды, а в новую так и не влились. Многие из них разговаривают только по-русски и смотрят российское телевидение. Из-за языкового барьера, отсутствия рабочих отношений им не хватает общения. Всякое непонимание рождает страхи – это как поставить человека с завязанными глазами в пустую незнакомую комнату: его воображение может нарисовать разных монстров. Иногда, когда я разговариваю с такими людьми, складывается ощущение, будто мы живем в разных странах. Они ноют, хулят Германию, что она им что-то недодала. Но уезжать обратно мало кто готов – полный пансион им в России никто не обеспечит».
Что значит быть русаком
Сейчас российскими немцами считаются все, кто прибыл из стран бывшего Советского Союза и при этом говорит, думает и чувствует по-русски. Это люди из России, Казахстана, Латвии, Украины, Молдовы – не только этнические немцы, но их супруги и родственники. В Германии для них определен термин Spätaussiedler (поздние переселенцы), сами себя они называют «русаками» и «русачками».
Для большинства русаков и русачек русский язык – средство повседневного общения. Сегодня в берлинском районе Марцан, где проживает около тридцати тысяч русскоязычных немцев, тут и там слышна русская речь.
Входная дверь в детский сад в Марцане. Фото – Гульмира Амангалиева
Хотя, вспоминают собеседники, в первые годы эмиграции русаки старались избегать русского языка в общественных местах. «Просто первые переселенцы находились в деревнях, где все оглядывались на них, если вдруг кто-то говорил по-русски. И они думали: не дай бог коренное население разозлить! Помню, моя тетя из Казахстана так боялась говорить на русском, что когда ее спросили, сколько у нее детей, она забыла, как это будет по-немецки, и сказала: бiр («один» на казахском). Лишь бы не на русском, – приводит пример Медина Шауберт. – Почему стоило постоянно стесняться русского языка?! А потом мы злимся на тех, кто в Германии может свободно говорить на своем языке, потому что думаем, что они наглее нас».
Второе объяснение – привычка мимикрировать, отложенная в исторической памяти депортированных поволжских немцев: русский язык в Германии решили скрывать, как долгие годы угнетения советской властью прятали немецкий язык и свою «немецкость».
В Германии проявилась обратная тенденция. Александр Райзер замечает: «Российские немцы в Германии стараются быть больше немцами, чем сами коренные немцы. Диаспоры сплачиваются, придумывают себе мифы и сами же их каждый день доказывают. От русскоязычных немцев можно услышать такое: мол, коренные немцы тут растеряли свои немецкие качества – любовь к порядку, трудолюбие, честность, – а мы их сохранили. Это миф. Я жил в немецком населенном пункте в России – среди нас были лентяи, пьяницы, воры, как и в любой нации. Может быть, только порядка в немецких дворах было чуть больше – просто немцы слишком зависели от общественного мнения: если у тебя двор не подметен, все в тебя будут тыкать пальцем».
Про себя русские немцы говорят, что семья для них в приоритете, ей отводится гораздо более важное место. «Здесь больше любят свободу: например, человек не хочет чувствовать себя обязанным или чувствовать вину, если встретит кого-нибудь другого, – он лучше будет в партнерстве жить, чем связывать себя узами. То есть индивидуализм у них сильнее развит, – указывает врач Владислав Фрейнлих, переехавший в Берлин 16 лет назад. Он добавляет, что для коренных немцев работа намного важнее семьи, при этом свой бюджет они рассчитывают более тщательно: «Мы привыкли своим женам дарить подарки чаще, немец же это сделает два-три раза в год. Цветы подарить просто так? Он сначала посчитает десять раз, сколько это будет стоить».
Марцан. Фото – Гульмира Амангалиева
Пенсионерка Нина Гаус отмечает более крепкие связи между поколениями у русаков по сравнению с коренными немцами: «Я, наверно, так воспитана, что если надо своим детям помочь, я чем могу, тем и помогу. А у них тут так не принято – после 18 лет он уже самостоятельный и, считай, чужой». Гаус полагает, что коренные немцы менее сплочены, чем немцы русские. Вспоминает свою молодую соседку, которая, столкнувшись на лестничной площадке, здоровается, а на улице пройдет мимо, будто они не знакомы. И уж точно не стоит вопрос, чтобы спросить у соседки соль. «Но, может быть, мы тут живем и сравниваем с тем, как было в России 20-30 лет назад, а не с тем, как сейчас?!» – сомневается Нина Гаус.
Марцан (не) для всех
Сердце русскоязычного Марцана – супермаркет Mix Markt. Пиво «Ячменный колос», конфеты «Мишка косолапый», лапша «для беспармака» – всё с ностальгическим вкусом и по приятной для жителей европейской столицы цене. В начале 2016 года этот магазин стал одной из главных локаций, в которых разворачивалась общественно-политическая драма с девочкой Лизой в главных ролях.