мурад ибрагимбеков личная жизнь

Война привела к своеобразному переформатированию азербайджанской нации – эксклюзивное интервью с Мурадом Ибрагимбековым

Они находятся под влиянием фанатиков, поэтому это и происходит. Во многом армяне являются жертвами собственных террористов. И, к большому сожалению, на протяжении этих лет, так называемый цивилизованный мир, не очень обращал внимание на эту в высшей мере несправедливость. В этот и заключена главная проблема – безнаказанность преступных деяний агрессора и двойные стандарты привели к войне. Ведь на протяжении около 30 лет эта проблема не решалась, а международное сообщество ограничивалось лишь протокольными словами, не проявляя политическую волю. Потому что эти люди были безразличны к чужому горю и страданиям. Ильхам Алиев, проявив политическую волю, противостоит всем этим силам, не заинтересованным в решении проблемы. И эта застарелая рана сегодня излечивается, благодаря сплоченности народа, армии и Президента. Нация перестанет быть нацией, если сегодня не решит эту проблему, и сегодня произошло осознание этого всем народом».

В реалиях, когда азербайджанская армия наносит серьёзные удары армянским оккупационным вооруженным силам, освободив около четыреста населенных пунктов, премьер-министр Пашинян всячески старается привлечь к войне третьи страны, в частности ОДКБ, постоянно организуя провокации и обстреливая территорию Азербайджана из Армении. При этом армия Азербайджана ведет справедливую войну на своей территории, не поддаваясь провокациям.

Как человек, который многие годы живет и работает в России, Мурад Ибрагимбеков по прежнему всей душой и сердцем связан с родиной. Своим личным примером он сформировывает мнение о настоящих азербайджанцах.

«Все в Москве знают, что я азербайджанец, и мое поведение, творчество, образ жизни формируют мнения о представителях нашей нации. Естественно, что речь идет не только обо мне. Выражаясь математическим языком, из различных слагаемых складывается сумма. Не надо громких фраз, надо просто делать свое дело и вести себя достойно».

В заключении режиссер отметил, что приступил к работе над проектом – документальным фильмом, который будет повествовать о происходящих событиях и посвятит эту картину победе Азербайджана. О том, как закончить войну и какова цена.

Источник

Преодоление обнуления

Мурад Ибрагимбеков. Мадагаскар // Роман-газета. – 2020. – № 19.

Мурад Ибрагимбеков – известный режиссёр, сценарист, призёр международных кинофорумов, обладатель «Серебряного льва» Венецианского кинофестиваля, лауреат кинопремии «Ника» – написал неожиданный и интересный роман «Мадагаскар». Да, именно так – по кодовому обозначению нацистского проекта о «переселении евреев» в Африку, обернувшегося тем, что позже получило название «холокост».

Ибрагимбеков отважно и со знанием дела взялся за сложную, психологически табуированную тему на примере жизнеописания вымышленного немецкого (еврея по национальности) кинорежиссёра Штефана Шустера – типичного представителя творческой интеллигенции Веймарской республики, расслабившейся, если можно так выразиться, в недолгие годы толерантности, творческой свободы и парламентской демократии. После прихода к власти Гитлера многие представители этой интеллигенции не сразу разгадали истинные намерения нацистов, а некоторые, как главный герой романа, даже стали сотрудничать с новой властью.

Я бы выделил в «Мадагаскаре» три основные темы: Гитлер и кинематограф; интеллигенция и диктатура; кристаллизация жертвенного сопротивления в сознании первоначально индифферентного к политике, уверенного, что «всё обойдётся», человека по мере соприкосновения с реалиями тоталитарного «арийского» государства. Среди действующих лиц – и сам фюрер великой Германии, и состоящая в нежных отношениях с Шустером знаменитая кино-документалистка Лени Риффеншталь – создательница нацистских «шедевров» «Триумф воли» и «Олимпия», и нацистские функционеры из министерства культуры, и сотрудники ведомства Генриха Гиммлера. Не забыты и простые граждане Третьего рейха – пассивные свидетели и активные участники происходящих событий: книжных костров во дворах университетов, факельных шествий, «Ночи длинных ножей», Олимпийских игр в Берлине, «Хрустальной ночи» и далее по списку.

Нарастающий ужас происходящего, впрочем, поначалу воспринимается аполитичным героем романа спокойно и даже с мрачным юмором: «Утром из окна соседнего здания выпал человек, очевидное самоубийство, вызванное политическими разногласиями, которые также привели к короткой перестрелке на соседней улице, когда были убиты три человека. Больше никаких эксцессов, связанных с политикой, в окрестностях кафе «Люмьер» не произошло. Остальные политические диспуты происходили в других районах города». Или: «Политические разногласия были разрешены довольно быстро, после умерщвления тысячи человек, которые перестали поддерживать Гитлера в дискуссии о его роли в политической жизни страны».

Я вспоминаю, как однажды (целую жизнь назад) зашёл вместе с Юрием Щекочихиным (он тогда только перешёл в «Комсомольскую правду») в редакцию «Московского комсомольца» (там он трудился раньше) на Чистых прудах к заведовавшему отделом литературы поэту Александру Аронову по какому-то делу. За спиной Аронова на стене висели страницы фоторепортажа из журнала «Америка»: «Еврей становится героем». Речь шла о новых тенденциях городской культуры в еврейских кварталах Нью-Йорка. На глухих стенах гаражей и складов там появились граффити – сцены из Ветхого Завета.

Да, в романе Мурада Ибрагимбекова «еврей становится героем». Но автор идёт дальше, объясняя, что героями (вне зависимости от национальной принадлежности) надо становиться раньше – до того как (по Томасу Вулфу) прогрессивный паралич диктатуры и лжи исказит и разрушит человеческие отношения, а гнёт постоянного гнусного принуждения отравит народ своим ядом.

Источник

Мурад Ибрагимбеков: «Жду и надеюсь»

Мурад Ибрагимбеков окончил режиссерский факультет ВГИКа. Снял три полнометражных фильма: «Вальс золотых тельцов», «Мужчина для молодой женщины», «Истинные происшествия», ряд короткометражных картин, рекламные ролики. По нынешним временам для молодого режиссера, начавшего свой путь в пору, когда пауза между фильмами даже у его именитых коллег занимает несколько лет, Ибрагимбеков сделал немало. Его картины получали международные призы, удостоены премий на российских фестивалях в Анапе, Гатчине. Самая свежая награда – приз за режиссуру во Владикавказе. Однако сам Мурад считает, что успел совсем немного.
Мурад Ибрагимбеков: Сделано мало! Если хотите – очень мало…
СКН: Боюсь, услышав вас, сверстники-режиссеры возмутятся, сочтя вашу позицию едва ли не бравадой удачника!
М.И.: И зря. Я знаю людей, которые за те 10 лет, что я работаю в кинематографе, сделали гораздо больше. Хотя, наверное, в чем-то вы правы, грех жаловаться. Я никого ни в чем не виню, представляя счет, в первую очередь, самому себе: был недостаточно энергичен, возможно, ленив…
СКН: Что бы вы ни говорили, за вашими плечами уже некая кинобиография. Кто поддержал вас, когда вы делали первые шаги? Государство?
М.И.: Нет, частная компания Исмаила Таги-заде «ТИСКИНО», она существует и сейчас.
СКН: «Вальс золотых тельцов» – довольно дорогая картина, с экспедицией на север, с участием актеров-звезд. Таги-заде выдержал все это?
М.И.: Более того… Выдержав поначалу две наши экспедиции на север, согласился и на третью, когда она понадобилась. Мы снимали в Нарьян-Маре, в Архангельске, павильоны были в Минске, уже тогда производственные услуги были там дешевле. Сняли картину и встретили Новый год в другом государстве. Распался Советский Союз. Вместо Президента с праздником поздравил народ известный писатель-сатирик…
СКН: Как сложилась судьба вашей первой картины?
М.И.: К сожалению, судьбой это назвать трудно, потому что всерьез этим никто не занимался, как и другими отечественными фильмами. Зато нам повезло за рубежом. Картина побывала на международном кинофестивале в Анже, во Франции. Ее полюбило телевидение, часто показывает в прайм-тайм, а я собираю дивиденды.
СКН: Надеюсь, получаемая вами сумма не составляет коммерческой тайны?
М.И.: Ни в коем случае. Под дивидендами я имею в виду мои отношения с милицией. Когда меня задерживают и видят в документах фамилию, то спрашивают: «Вальс золотых тельцов» твой?« – »Мой«. После чего меня отпускают с миром.
СКН: Легко ли пошли сниматься к молодому режиссеру такие звезды, как Лариса Удовиченко, Алексей Жарков? Что их убедило?
М.И.: Думаю, сценарий. Как ни странно, во время работы они даже прислушивались ко мне. А мои режиссерские огрехи уравновешивались их опытом и талантом.
СКН: Вы упомянули свои огрехи. Вероятно, вы особенно остро чувствуете это, пересматривая свои фильмы?
М.И.: Я очень, очень не люблю их пересматривать. А пересматривая, чувствую, что старею.
СКН: Может быть, это просто ощущение накопленного опыта? Особенно, если учесть количество сделанных вами картин, начиная с дипломной ленты »Один за всех«?
М.И.: В коротком метре я снял еще и »Русю« по Бунину, позже – »Дундуклей«. Это история бакинского таксиста, своего рода версия рассказов Альберто Моравиа, перенесенная на иную почву. Был у меня документальный фильм о Гарри Каспарове.
СКН: Вы играете в шахматы?
М.И.: Нет. Мне кажется, поэтому у меня и получилась картина. Я снимал ее с позиции человека, абсолютно ничего не понимающего в шахматах.
СКН: В ваших эстетических пристрастиях, в выборе вами материала просматриваются два существенных момента, судя по всему, связанных с вашей биографией: атмосфера, в которой вы росли, и город, где вы родились, провели детство и юность, то есть Баку. Ваша фамилия – Ибрагимбеков – говорит как бы сама за себя. Ваш отец – прекрасный писатель Максуд Ибрагимбеков, дядя – замечательный писатель и драматург Рустам Ибрагимбеков, теперь еще и режиссер…
М.И.: В мой семейный портрет я добавил бы деда – театрального режиссера, бабушку – известную театральную актрису, маму – телевизионного журналиста…
СКН: То есть сам Бог велел вам идти в режиссуру?
М.И.: Во всяком случае, так я поступил, став студентом режиссерской мастерской Сергея Аполлинариевича Герасимова во ВГИКе. Из института ушел в армию. Вернулся в мастерскую Игоря Таланкина.
СКН: Школа Герасимова ощутима в вашем неизменно крепком актерском ансамбле, в уверенном обращении к сюжету, повествовательности, что всегда дорого зрителям. Вы сами пишете сценарии своих картин?
М.И.: Да. Опираясь в каких-то случаях на чужую литературную основу. Я уже называл »Русю« по Бунину, »Дундуклей« по Моравиа. Сюжет »Вальса золотых тельцов« придуман моим отцом, »Мужчина для молодой женщины« снят по его повести, в основе »Истинных происшествий« – рассказы Михаила Зощенко.
СКН: Мне кажется, повесть вашего отца »Мужчина для молодой женщины« была ярче и острее картины.
М.И.: Вы правы, вне всяких сомнений. Моя главная ошибка была в том, что я перенес действие повести в Россию. В прозе была чисто азербайджанская история, если шире – история южан, связанная с нами всем своим существом. То есть в этой ситуации существенен был антропологический момент.
СКН: Помимо этого, в фильме не было энергии, динамики повести, ей заметно мешали вялость, рыхлость.
М.И.: И на этот раз не стану возражать. Быть может, меня отчасти извиняет то, что фильм снимался три года. Финансировало Госкино, отпуская каплями нужные суммы. Шла первая Чеченская война. Потом был дефолт.
Но вот какой парадокс: несмотря на все свои огрехи, картина »Мужчина для молодой женщины« объехала стран десять. Я получил приз в Колумбии на фестивале в Боготе, на двух фестивалях в Испании. Картина побывала в Турции, Болгарии, Польше, участвовала в Каирском фестивале. Была номинация на конкурсе молодых »Зеленое яблоко, золотой листок«. Наконец, был диплом на фестивале в Гатчине. А Михаил Андреевич Глузский был удостоен »Ники« за исполнение роли второго плана все в том же фильме.
СКН: Естественно, успех всегда существенен в биографии режиссера, тем более, молодого. Иногда это связано с признанием в элитарных кругах, иногда – у широкого зрителя, сейчас заметно потерянного. Что для вас важнее? На что вы делаете установку, начиная новую работу?
М.И.: Я просто не думаю об этом. Меня прежде всего заботит, как правильно рассказать экранную историю. Надо быть хорошим рассказчиком. Это заложено в истории человечества. Когда-то людям, собравшимся у костра после охоты, один их них рассказывал историю. Его слушали, потом расплачивались куском убитого буйвола. А теперь рассказчик передает свою историю пером или кинокамерой, как хотите. И получает гонорар в купюрах – вместо куска мяса.
СКН: То есть »правильность« истории для вас означает увлекательность, хорошо продуманную интригу – все, что способно занять зрителей?
М.И.: Все упомянутое имеет для меня абсолютное значение.
СКН: Тогда как вы идентифицируете свои вкусы со зрителем?
М.И.: Очень просто. Я убежден: то, что интересно мне, интересно людям.
СКН: Вас не смущает разница в интеллектуальном уровне – вашем и широкой массы?
М.И.: Нет. Мои истории не имеют отношения к такой разнице. Если она существует.
СКН: Я бы так не сказала. В »Истинных происшествиях« социальная, интеллектуальная нота очевидна…
М.И.: Не вижу ничего социального.
СКН: В таком случае, как быть с тем, что зафиксировано в картине? С социальной стертостью персонажей, уничтожением индивидуальности, чем мы обязаны советской системе, превращением личности в некую социальную единицу? Неужели все это пришло независимо от вас, режиссера?
М.И.: Пусть этой проблемой займутся критики.
СКН: А почему вы выбрали Зощенко?
М.И.: Все наоборот, это он меня выбрал.
СКН: Каким образом?
М.И.: Несколько лет назад телевидение предложило моему родственнику и другу, известному продюсеру Михаилу Ашумову снять десять серий по русской советской классике, классике юмористической. Ашумов решил снимать Аверченко. Я выбрал рассказы Зощенко.
СКН: Все-таки вы выбрали! Какой бюджет у вас был?
М.И.: Что-то около 50-ти тысяч долларов. Ведь речь поначалу шла о телевизионном спектакле.
СКН: И вы рискнули пуститься в плавание с такими мизерными средствами?
М.И.: Да, мы практически бесплатно работали.
СКН: Вся группа?
М.И.: Почти вся.
СКН: В том числе и такой известный артист, как Владимир Стеклов, играющий в »Истинных происшествиях« главную роль, причем переходя из кадра в кадр?
М.И.: Стеклов получил у нас гонорар, который было просто неудобно ему предлагать. У нас снималась и Кристина Орбакайте.
СКН: С ее актерскими и внешними данными она, пожалуй, должна была бы сама платить гонорар группе, ее пригласившей. Хотя вы, первый из режиссеров, сумели заставить ее что-то играть. Но были в фильме Сергей Никоненко, Людмила Полякова, прекрасные, известные актеры…
М.И.: И они работали, в общем, на чистом энтузиазме. Как замечательный оператор Владимир Дмитриевский.
СКН: Снимали на вирированной пленке? Все же 20-е годы…
М.И.: На обычной, отечественной, черно-белой. На плохой нашей пленке.
СКН: Однако достигли впечатления некой патины времени.
М.И.: Очень на это рассчитывали, Дмитриевский великолепно работал.
Снимая »Истинные происшествия«, я обнаружил талантливых молодых артистов, которых раньше не знал. Это Галина Кашковская (она играет у нас фотомодель), Мария Лиепа, Томас Монкус из Театра Петра Фоменко. У них маленькие эпизоды, но они прекрасно с ними справились. У этого поколения очень нелегкая судьба: оно не востребовано. Но если в Москве у них все-таки есть какая-то перспектива: театральная антреприза, кино, телевидение, то, скажем, в Баку, в Тбилиси, в Ереване все обстоит гораздо хуже. В лучшем случае там снимается один фильм в год, на телевидении нет сериалов и т.п.
СКН: По какому принципу вы выбирали рассказы Зощенко, когда писали сценарий?
М.И.: Мы начали с трех рассказов, потом по моему настоянию это число стало увеличиваться по мере того, как мы углублялись в творчество Зощенко. Признаюсь в моей необразованности: до этого, как выяснилось, я не читал и половины его рассказов. Теперь открыл их для себя с великой радостью. Над сценарием со мной работала выпускница ВГИКа, дебютантка Ирина Чурюмова.
СКН: Вам удалось удачно соединить отобранное, одно свободно перетекает в другое, и складывается впечатление единого целого. С той же органикой вы ввели в картину и хронику.
М.И.: Еще до съемок »истинных происшествий« я уже знал, что буду использовать из документального материала хроники 20-х годов. До этого у меня был опыт работы с кинодокументом. Моя мечта – сделать, документально-хроникальную картину об истории нефтяных промыслов.
СКН: Бакинских?
М.И.: Бакинских, но не только. Я уже многое собрал. Замечательные люди – руководители Российского Госфильмофонда Владимир Малышев и Владимир Дмитриев дали мне возможность работать у них, причем бесплатно, и я сидел там месяц.
СКН: Когда сделаете эту картину?
М.И.: Когда получу на нее деньги. Пока мне их только обещают. Я, соответственно, обещаю в Госфильмофонде, что получу деньги и расплачусь с ними. Увы, пока все глухо.
Что касается »Истинных происшествий«, то фрагменты были отобраны заранее, к ним я подгонял игровой материал.
СКН: В картине есть старая Москва. Где вы нашли эти дома, кварталы?
М.И.: Просто режиссерам надо больше ходить по старым переулкам. Я знаю и люблю Москву, как свой родной город. Не знаю, любит ли она меня так же, но и отсутствие взаимности не умалит моего чувства.
СКН: Насколько я знаю, сейчас вы в ожидании начала новой работы. Чем вы заполняете паузу?
М.И.: Пишу. Я написал 5-7 сценариев в разных жанрах: комедия, мелодрама, триллер – что хотите… Снимаю рекламные ролики на студии »ИБРУС«, основанной Рустамом Ибрагимбековым. Там я занимаю должность независимого продюсера. Со мной работает Илья Кормильцев.
СКН: Тот самый, из группы »Наутилус«?
М.И.: Да. В »Наутилусе он писал тексты к песням, находясь как бы за кулисами, сечас пишет сценарии.
СКН: Вы трудно переживаете перерывы между картинами?
М.И.: Я сейчас подумал, что некоторые режиссеры уходят из жизни, так и не дождавшись финансирования на новую постановку, причем это бывают далеко не старые люди. Недавно похоронили Петра Луцика, по-моему, прекрасного режиссера и сценариста. Он так и не дождался желанной работы.
СКН: Вы дружили с ним?
М.И.: Нет. Знали друг друга, параллельно учились во ВГИКе, он – на сценарном, я – на режиссерском. Я всегда относился к нему с огромным уважением и симпатией. Единственная его режиссерская работа, фильм «Окраина», для меня – одна из лучших картин последнего времени. Очень драматичное время сейчас. Проходят дни – и ничего не сделано. Я имею в виду работу, которую так ждешь.
В июле 2000 года я закончил «Истинные происшествия». Прошел год. Я виню прежде всего самого себя. Но и государственная финансовая политика в отношении кинематографа оставляет желать лучшего.
СКН: О чем ваш новый проект?
М.И.: Это российско-французско-азербайджанский проект. Сценарий писал я сам. Илья Кормильцев должен подключиться к нему как музыкант. Его группа «Чужие» примет участие в моей картине со своими песнями.
Я написал историю трех девушек, она начинается в 1943 году, заканчивается в 2000-м. Не знаю, каким будет фильм, но в сценарии я уверен. Есть гарантии французской студии, желающей принять участие в проекте.
СКН: Проект у вас дорогой?
М.И.: Менее миллиона долларов. По нашим меркам это средний бюджет. Теперь дело за решением Службы кинематографии Министерства культуры. Жду и надеюсь.

Предложить материал

Если вы хотите предложить нам материал для публикации или сотрудничество, напишите нам письмо, и, если оно покажется нам важным, мы ответим вам течение одного-двух дней. Если ваш вопрос нельзя решить по почте, в редакцию можно позвонить.

Источник

xatarov

Xatar

Ибрагимбеков последовательно показывает как сексуальные проявления в детстве (так называемая инфантильная сексуальность) совместно с запечатлённым объектом впоследствии отождествляется и находят своё пристанище в период наиболее частого развития сексуальных перверсий в стороннем объекте, приводя к неврозу, дистрессу и фатальной развязке, когда объект становится не его достоянием и детским счастьем, а стороннего человека, тем более брата. История приобретает весьма трагический характер, и размеренный последовательный семьянин, уважаемый в обществе человек постепенно теряет голову, спокойствие и практически сон, хотя в картине это показано достаточно мягко. Юная Дильбер сводит с ума двух мужиков, один из которых хочет прижаться губами мальчишкой к нежному соску её груди и чтобы она его помыла. Пристыженный за подглядывание Джалил борется со своими фетишами, общественным мнением, семейным положением, статусом старшего брата и тайным желанием, постепенно перерастающим в маниакальность. Глубоко запечатлённый неудовлетворённый сексуальный раздражитель из детства настигает Джалила и превращает его жизнь в пагубное морбидальное психическое мучение в соперничестве с братом за обладание детским образом.

С такой фрейдистской психологической подоплёкой вполне можно было бы снимать напряжённый психологический триллер, однако режиссёр совершенно не акцентирует внимание на указанной перверсивности влечений Джалила, её пагубности, за исключением конечно финала. В фильме обе любовные линии практически соразмерны друг другу, а влечения Джалила вызывают даже светло-грустный характер и сочувствие. Сам же Цыганов, мне кажется, никогда не выходит из своего, как было хорошо подмечено в одной из рецензий, сумрачно-пофигистического образа. Наконец множество плюсов необходимо поставить операторской работе в целом и Ивану Гудкову в частности, музыке Алексея Айги и какой-то восточной красоте с её расписными банями, перемежающейся антитезой с белыми пустынями холода и снега.

Источник

Бакинские снайперши

Но после показа его азербайджано-российского фильма в Анапе выяснилось, что все не так просто и однозначно. Три хрупкие скромные азербайджанские девушки в его картине «Три девушки» превосходят по ловкости и уму крутых бакинских парней.

Российская газета: Мурад, ни вор, ни милиционер в вашем фильме не могут попасть из пистолетов в бутылки, тогда как три прелестные восточные девушки делают это с закрытыми глазами. Откуда столько иронии и гротеска по отношению к мужчинам?

Мурад Ибрагимбеков: Это было необходимо, чтобы доказать: мы совсем не то, чем мы представляемся в жизни. И кем хотим быть в своих мечтах.

Ибрагимбеков: Потому что я давно понял: когда собирается много критиков, лучше с ними не спорить, а сидеть спокойно. Оставаясь при своем мнении.

РГ: А вам как бы хотелось, чтобы зрителям было смешно, грустно, страшно?

РГ: На роль главного азербайджанского мафиозного деятеля вы почему-то пригласили российского актера Михаила Полицеймако.

РГ: Вопрос глобальный: что сейчас происходит в азербайджанском кино? Вы ощущаете себя в его контексте?

Ибрагимбеков: При советской власти мы снимали двенадцать картин в год, для нас это очень большой поток. А потом стал выходить один фильм в полтора года. Сейчас правительство начало выделять деньги и на производство, и на переоборудование студии, и стало заметно какое-то дыхание и движение. Если финансовые инъекции будут продолжаться, то уже через год-два можно будет говорить о возрождении «Азербайджанфильма». То, что произошло в России лет восемь назад, сейчас переживаем мы. Люди, к счастью, не ушли совсем из профессии. Я думаю, что все будет нормально.

РГ: Вы снимали на государственные деньги?

Источник