молодежь в обрядовой жизни русской общины
Молодежь в обрядовой жизни русской общины
Предлагаемая монография — первое в отечественной этнографии исследование о половозрастной структуре традиционного русского сельского общества.
В центре внимании — совершеннолетняя молодежь, ее положение в общине, особенности образа жизни, функций и поведения, место и роль в обрядово-символической системе традиционного сельского коллектива.
* * *
Книга рассчитана на этнографов, фольклористов, языковедов, психологов, педагогов и всех интересующихся русской жизнью и культурой.
Помещенные в настоящем альбоме образцы древнерусского орнамента заимствованы из миниатюр рукописей, мозаик и стенописей церквей, ион, а отчасти с сохранившихся древних парчей, набоек и других тканей.
* * *
Типолитография В. В. Комарова, 1903. Санкт-Петербург
#к_традиции #Вятка начинает собирать и выкладывать:
Полное собранiе этнографическихъ трудовъ Александра Евгенiевича Бурцева
* * *
Бурцев А.Е.
— библиофил, библиограф, издатель, купец 1-й гильдии, почётный гражданин Петербурга.
Собрал большую библиотеку; издавал ее описания, перепечатывал редкие книги.
С 1896 начал издательскую деятельность, результатом которой стали более двухсот уникальных изданий (этнографические материалы, рукописи, описания редких книг и документов, собрания гравюр и акварелей, и др.).
Был редактором нескольких собственных альманахов и журналов («Собиратель: художественно-библиографический журнал», «Мой журнал: для любителей искусства и старины», «Для немногих: художественный сборник, издаваемый А. Е. Бурцевым» и др.).
Издал в Санкт-Петербурге «Каталог русских редких книг» (1896), «Описание редких российских книг в 5 томах» (1897) и другие. Издавал «Мой журнал для немногих», «Собиратель», «Муравейник», «Досуги библиофила», «Свободные часы» и другие.
* * *
Труд А.Н.Афанасьева в области славяно-языческих изысканий.
Наименование: • Языческие предания об Острове-Буяне •
О труде:
Рассматриваются предания о Буяне-острове в системе языческих верований славян.
Через них автор объясняет смыслы этого предания и системы мифов, которые, в свою очередь, прекрасно дополняют и с некоторых сторон освещает новым светом славянскую мифологию.
Кабакова Г.И. Антропология женского тела в славянской традиции.
Труд представляет собой первое в мировой научной литературе исследование, посвященное мифологии женского тела в славянском мире. Она подводит итоги двадцатилетней работы автора в архивах, а главное — в полевых экспедициях, проводившихся в одной из самых архаичных областей славянского мира — в Полесье.
В центре комплексного исследования, использующего методы социальной антропологии, лингвистики и фольклористики, — женщина во всем многообразии ее функций и жизненных ролей. Автор реконструирует значительный фрагмент славянской картины мира, связанной со взглядом на женщину как существо биологическое и социальное.
Исследователь показывает, как разные этапы социализации девочки, а затем девушки и женщины отражаются в языке и ритуалах семейного цикла (родины,свадьба, похороны). Женский взгляд на физиологию и на работу, на долю и на семью формирует тот `женский` текст славянской традиционной культуры, который и придает искомое единство миру.
▬ 
Источник: ▬
Кабакова Г.И. Антропология женского тела в славянской традиции. Скачать 
https://vk.com/doc-60072041_417415440
Круг Традиции выкладывает труды Кирпичникова А.Н.
по военному делу и оружейному комплексу Древней Руси 
#Кирпичников Анатолий Николаевич — доктор исторических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации. Почетный гражданин Ленинградской области. Член научного совета Российского военно-исторического общества.
Руководитель раскопок в Старой Ладоге.
Основной круг научных интересов — история, археология, культура и архитектура Древней Руси и сопредельных стран. Автор более 450 научных работ, в том числе 16 монографий.
Автор: Соколов
Название: Начертание правил фехтовального искусства
Издательство: не указанj (СПб)
Год: 1843
Васильев И. Обозрение языческих обрядов, суеверий и верований вотяков Казанской и Вятской губерний.
В книге рассказывается о языческих обрядах, суевериях и верованиях вотяков Казанской и Вятской губерний. Религия вотяков не только некрещенных, но и крещенных состоит в языческом веровании и поклонении силам природы. По их верованию существует множество богов, для умилостивления котрых они приносят в жертву разных животных, птиц и даже рыб, содержание:
• О религия вотяков и Боге, язычестве.
• Космогонические воззрения.
• Вотяцкие жрецы и моления.
• Свадьбы, роды, похороны.
• Иные обряды вотяков и чудеса язычества.
• Песни и песенная обрядность.
Печатано по определению общества Археологии, Истории и Этнографии при
Императорском Казанском Университете. Отдельный оттиск из XXII и XXIII томов «Известий Общества Археологии, Истории и Этнографии», скачать 👉 http://vk.cc/58fKFS
Одним из самых ранних дошедших до нас памятников русской картографии является «Чертежная книга Сибири», составленная в 1699 – 1701 годах замечательным русским географом, картографом и топографом С. У. Ремезовым и его сыновьями. Правда, свет она увидела только в 1882 году, когда была издана Археологической комиссией.
Конечно, она имела некоторую условность изображения, на ней отсутствовала градусная сетка, но «чертежная книга» впервые предоставила возможность представить себе обширную территорию России, течение рек, населенные пункты, сведения о населении Сибири.С его именем связан целый этап в развитии сибирской картографии.
Выкладываем книгу Крестьянин и природная среда в свете мифологии,
автор Криничная Н.А. скачать http://vk.cc/5t4E4s
▬ Об авторе: ▬
Неонила Артёмовна Криничная — доктор филологических наук (1991), заслуженный деятель науки республики Карелия, заслуженный деятель науки РФ, исследователь преданий и мифологических рассказов. Заведующая Сектором фольклора Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН.
Основные направления научных исследований: исследование несказочной прозы (преданий и мифологических рассказов).
▬ О книге: ▬
В настоящем издании впервые фронтально рассматривается природная среда, представленная в русской народной мифологической прозе. В обытовленных изображениях выявляется знаковая, символическая, потаенная сущность различных частей лесного пространства.
Каждая из этих частей персонифицируется и космологизируется, осмысляясь как уменьшенная копия Вселенной. Каждая из них задействована в приобщении человека к ритмам природы и круговороту жизни. Выявляются древние формы восприятия мироздания, репродуцируемые во всей последующей традиции.
Исследования сопровождаются корпусом текстов, состоящим из 507 мифологических рассказов, в основном впервые вводимых в научный обиход. Тексты снабжены комментариями исследовательского характера, осуществленными по единым, выработанным автором параметрам (мотифемы, специфические признаки компонентов сюжета, хронотоп, семантика образов, коллизий, реалий).
Научный аппарат включает в себя и различного рода Указатели, а также Словарь диалектных и устаревших слов.
автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX в.: половозрастной аспект традиционной культуры
Полный текст автореферата диссертации по теме «Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX в.: половозрастной аспект традиционной культуры»
ИНСТИТУТ ЭТНОГРАФИИ им. Н. Н. МИКЛУХО-МАКЛАЯ АН СССР
На правах рукописи
МОЛОДЕЖЬ В ОБРЯДОВОЙ ЖИЗНИ РУССКОЙ ОБЩИНЫ XIX—НАЧАЛА XX в.: ПОЛОВОЗРАСТНОЙ АСПЕКТ ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЫ
АВТОР ЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук
Работа выполнена в секторе этнографии восточных славян Ленинградской части ордена Дружбы Народов Института этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР.
Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Е. П. БУСЫГИН доктор философских наук, профессор И. С. КОН доктор искусствоведения И. И. ЗЕМЦОВСКИИ
Ведущая организация: Институт славяноведения и балканистики АН
на заседании специализированного совета в Московской части ордена Дружбы Народов Института этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР (г. Москва, 117036, ул. Дм. Ульянова, 19).
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московской части ордена Дружбы Народов Института этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР (г. Москва, 117036, ул. Дм. Ульянова, 19).
Ученый секретарь специализированного совета к. и. н.
Дискуссия по проблеме половозрастной стратификация в обществах первичных формаций показала ее состояние в этнографической науке на современном этапе: а/ специального и полного исследования половозрастной структуры как тазовой не существует ни по одному из этих обществ, б/ для подобного труда необходимы расширение источниксвой базы и выработка единого категориального (понятийного) аппарата. Высказанное в ходе дискуссии мнение о периферийности половозрастной стратификзции в позднем традиционном обществе и ее «перекрытости» яшаш социальными институтами требует проверки в каждом конкретном случае.*
Работы Х1Х-ХХ вв., в той или иной степени касавшиеся половозрастного членения в русской (восточнославянской) среде,
1 Советская этнография, 1981, № 6; 1982, № I. В дискуссии приняли участие В.А.Попов, Д.А.Ольдерогге, Н.А.Бутинов, И.С.Кон, К.П.Калиновская, Н.М.Гиренко.
немногочисленны, в большинстве носят описательный характер и затрагивают, в основном, положение женщин, детей и отдельные формы поведения молодежи (К.С.Рябинекий, В.Борщковский, В.Н.Ха-рузина, З.Кузеля, А.Я.Ефименко, О.Капица и др.). Значение половозрастной дифференциации было осознано Д.К.Зелениным (книга «Восточнославянская /русская/ этнография» и ряд статей), но специальной темой исследования стала лишь в единственной ста-
тье советского времени, написанной Н.П.Гринковой. Постоянное внимание к возрастным различиям в русской крестьянской культуре заметно в крупных монографических трудах последних десятилетий (Е.П.Бусыгин, Н.Б.Зорин, М.М.Громыко, Н.А.Маненко и др.).
В свете изложенного настоящая работа является первым в славистической (русской, восточнославянской) этнографии исследованием половозрастной дифференциации традиционного русского сельского общества на поздней исторической стадии его развития.
Важному, а в большинстве случаев и определяющему значению половозрастною членения не только в архаическом сознании (мировоззрении), но и в жизнедеятельности и поведении членов любой социальной единицы русской деревни (семья, артель, община) была посвящены наши специальные работы и выступления, которые
Гринкова Н.П. Родовые пережитки, связанные с разделением
по полу и возрасту (по материалам русской одежды)// Советская этнография, 1936, № 2.
йогу? рассматриваться как приступ к этой сложне2г:с2 л неразработанной в этнографии проблема (см.список работ по теме в конце). Объектом данной монографии стала половозрастная категория «молодежь», • находящаяся в центре внимания традиционного коллектива. Проблема «молодежи», как известно, звучит чрезвычайно актуально и остро и в нала дни, но ее разрешение невозмогно без опыта прошлого, без преемственности традиций, имеицах глубокие корки в сознании лддей и отражающихся в современны* этнокультурных процессах. Этнография обязана восстановись недостающие «звенья», что обеспечит ее гарионичнкй союз о социологией, а также скорректирует задачи, вшзоды и прогнозы последней.
Определение места я роли молодеян, ее функцяй и поведения в хозяйственной, бытовой и ритуальной сферах дореволюционной русской деревни составляет цель нашего исследования, производившегося в контексте всего традиционного образа лизни и народных представлений’о половозрастных процессах. Эта цель обусловила круг задач, последовательно раскрывающихся в главах монографии, в которых разделы о молодежи, как правило, занимают заключительное место, подчеркивая тем самым все изменения и особенности, связанные с этим возрастом.
3 Иванов Вяч.Вс., Топоров В.Н. К истокам славянской соци-
роль половозрастной дифференциации, ее биологические истоки разрабатывались классиками марксизма («Немецкая идеология», «Диалектика природа», «Лвдвиг Фейербах и конец немецкой классической философии»). Объективные законы космосоциальной взаимообусловленности были открыты в астрофизике, космической биологии, физиологии. Установка на изучение архаических, средневековых и позднеисторических обществ с адекватными ему критериями осуществляется в отечественной и зарубежной культоро-логии. В советской этнографической науке этот имманентный подход пока не используется: так называемая, «духовная» народная культура изучается либо в духе современной идеологии, либо интерпретируете^ с позиции отвлеченных научных представлений и в тех хе терминах.
Выбранный наш методологический принцип обусловил систему методических приемов исследования: а/ изучение половозрастной дифференциации проводится в единстве профанных (бытовых, социальных) и сакральных сторон жизнедеятельности традиционного коллектива; б/ выявление конкретных реалий осуществляется в соответствии о народной терминологией.(лексикой); в/ анализ отдельных явлений/фора производится в контек$сте образа жизни. Все эти приемы базируются на комплексном подходе, означающем использование не только этнографических, но и междисциплинарных данных; в частности, для нашего исследования важную роль играли данные и методика языкознания (этнолингвистики), фольклористики и-отчасти-этномузыкознания.
Методическую и познавательную ценность (в плане историко-
альной терминологии (семантическая сфера общественной организации, власти, управления и основных функций)// Славянское и балканское языкознание: Язык в этнокультурном аспекте.М.,1984. С.83.
Ряд основных положений монографии был апробирован в специальных статьях и докладах на институтских и всесоюзных конференциях. Рукопись книги обсуздалась на совместном заседании двух сокторбв Института этнографии (восточных славян и общих проблем); в ноябре 1988 г. книга была обсуждена на совместном заседании тех ае сектороЕ ‘(г.Ленинград). Положительную оценку она получала в двух рецензиях, готовящихся к публикации (у нас п зарубеаоп),.
Практическую значимость разработки половозрастной проблематики в этнографии в целом трудно переоценить: она всегда будет иыеть общественный резонанс, а результаты исследований мо-
Структура и содержание исследования. Монография состоит из Предисловия, трех глав и Эпилога.
В Предисловии обосновывается важность и новизна выбранной темы/аспекта; раскрывается степень ее изученности в этнографии; определяются методологические подхода и методические приемы исследования; дается характеристика использованных источников и историографический обзор.
Особо останавливается автор на значении народной понятийной
веку», «по завету отцов». В узком смысле слова «Ьбычай/поря-док» означала любую ш^протродадас^здму^ Для обоих понятий (в широком н тесном значениях) характерна нерасчжвенмпегь бытовой (профанной) и сакральной сфер: так, например, термин (и понятие) обрстаться-об]эедня (работа по дому или уход за скотом) означал взаимосвязь практических действий и религиозно-магических отправлений, совершаемых женщиной ежедневно. Важно иметь в виду, что собственно сакральные формы или поведение, также воспроизводимые «по обычаю», никогда этим словом не назывались, а обозначались сигаоличесними терминами. Вместе с тем к црофанным сторонам бытия обобщенные термины иногда применялись, что, возможнолявлялось следствием постепенной десимволизации культуры.
Таким образом, если слово «обычай» употребляется в науке в синкретичном значении, близком к народному, то слово «обряд» приобрело сутубо узкое значение для определения только сакрального содержания. Возможно, на его появление в качестве научного термина (XIX в.), как в этнографии, так и в фольклористике, повлияло церковное значение этого слова, тем более, что обе формировавшиеся-науки занимались в основном ритуальными аспектами народной культуры. Возникший позднее в фолькясристике термин «необрядовый» был призван обозначать культурные формы, не связанные с обрядом, но на деле привел к механистическому разделению, по которому в «необрядовый фольклор», например, нередко попадают песенные жанры, исполняемые в ритуальных ситуациях.
венно сакральных сторон мы пользуемся словом «обряд» в научном значении, тождественном слову «ритуал».
Глава первая «Половозрастная стратификация русской общины и периодизация жизненного цикла» начинается с анализа народных представлений о возрастных слоях, обобщения и систематизации поло-и социовозрастной терминологии.
Начало подросткового возраста (7-8 лет) отмечалось употреблением новой терминологии, производной от понятий «рост»,»время» или природно-животного происхождения. Так про детей говорили, что они стам^рйсти, яриться (севернорусск.), буйнеть
Общерусскими собирательными названиями юношей являлись мо-лодада, ребята, парни. Первое название было не только «фольклорным», но употреблялось в праздничной или ритуальной (свадь-
Большой пласт в терминологии молодежного возраста составляли названия, характеризующие специфический статус и поведение молодёжи в своем кругу: игратщики, бесещпжи, посидель-
Взрослые: семейные и старики. Оба возрастных слоя объединяли термины, образованные от понятий «лето/год»: войта^_в_ле-та/года, в соверяешше___лета, вы^т_из^годов, забраться_летшш и др.
Особый разряд составляли лица, чьи возрастные процессы были, с точки зрения народа, агар^альнш.и. Одни из них считались
В поздней традиции соцновозрастние называния уступали в употреблении «улачноцу уставу» и шени собственному, таете менявшемуся с возрастом (полунмя-иш-полное иия=велачанае). Вариативность называния зависела от времена и места контакта, социального положеная, а также от реальных ситуаций (праздник, обряд, трудовая деятельность).
В разделе «Граница совершеннолетия и брачного возраста» дается обобщение и анализ народных представлений о понятии поры совершеннолениа, его нормативных сроках и реальной картины соотношения брачных «возрастов» девушек и парней в разных русских регионах.
В оценке совершеннолетия преобладали физиологические и аск-риптивные (приписываемые традицией) признаки; в целом пик по-
ловой зрелости (возможность вступления в брак) растягивался от одного года (с достижения) до 5 лет, причем нижняя граница (физиологическое созревание) фиксировалась слабо, т.е. часто бывала аскриптивной. Собранные нами сведения о девичьем возрасте обобщнны по регионам в Таблице для наглядного представления о народных критериях в отношении брачной нормы для этой половой группы; о юношеской зрелости данных значительно меньше.
Регионы Начало совершеннолетия Пик Вступление в брак
Севершрусская зона 13-16 16-22 16-27 (с 25-28-старая)
Сибирь (данных нет) 17-21 17-21
4 ОгюЗдаше по данным книги: Зорин Н.В. Русская свадьба в Среднем Поволжье. Казань, 1981.
Динамика жизненного цикла (переход из одной возрастной степени в другую) оформлялась системой возрастного_символ1зма, пронизывающей все сферы бытия. Анализ этой системы начинается с категорий детей (подростков), взрослых и стариков.
Социальный статус молодых оформлялся обрядовыми актам, значительная часть которых входила в состав свадебного ритуала и, в основном, была связана с молодицей. В поздней традиции подобные обряды выглядели как демонстрация нового социального статуса и в этом же ключе интерпретируются в научной литературе. Однако их комплексный анализ раскрывает и более архаический аспект, безусловно восходящий к «переходным обрядам». Так, в послевенчальном цикле выделяются символические акты «рождения» (шум, «водные» обряда), «кормления» (принос еды в постель), «обучения» (молодых «учат» хозяйственным навыкам). Обряды свадебного пира, символизирующие соучастие всех взрослых в полоеом акте, приобщали молодых к этой категории. Переходное состояние молодых обычно продолжалось в течение кален-
дарного года, но бывали и иные сроки (до рождения первого ребенка, первого мальчика и др.). Все же по-существу полноправное включение молодых в категорию взрослых=семейных происходило с первыми родаыа.
Практическое-отсутствие возрастной символизации наблюдалось в отношении лиц, по тем или иным причинам, не вступивших в брак и не участвующих в продолжении рода.
Возрастной символизм перехода в совершеннолетие рассматривается в последнем разделе первой Главы.
Достижение совершеннолетия было событием, имевшим важное значение в жизни общины: появлялся новый взрослый член трудового коллектива и продолжатель рода. Первой внешней обществен» ной демонстрацией совершеннолетия были радикальные изменения во внешнем облике и одевде_: за исполнением этой семейной обязанности община строго следила. Хваление одездм и разговоры о
ней входили в улдчннй этикет и имели важное значение в собственно молодежном общении. В разных районах сохранились пережитки каких-то архаических обычаев собирания одезды для совер-шеннолетей Девушки коллективном села (стнорусск., северно;—;-; русск.).
Возрастная символика во внешнем облике а одежде свидетельствует об ее атрибутивном значении, возможно, имевшем более развитые формы в прошлом и относивлемся к фнзиологическии признакам совершеннолетия. В первув очередь это относится к девичьему статусу. Об изменениях, происходивших с волосами и головным убором девушки, существует как специальна* литература, так и массовый материал (включая свадебный), позволяющий расширить и углубить наши представления об их символических значениях. Меньше внимания уделялось возрастным переменам в оформлении головы (лицо, волосы, убор) парня: прямых сведений о них значительно меньше, но они могут быть реконструированы в комплексном фольклорно-этнографическом анализе.
ходила половая метаморфоза, видимо, являвшаяся важной часть» переходных обрядов в прошлом.
В поздней традиции никаких явных обрядов юношеского совершеннолетия не наблюдается: групповая консолидация парней в России была крайне слабой, в отличие от Украины (громады) и даже белорусских районов. Косвенные указания на существование (необходимость) переходных испытаний содержат состязательные игры, объединяющие всю или большую часть мужского коллектива общины: конные ристалища (повсеместно), игры в мяч-шары (практически повсеместно), «взятие снежного города» (Поволжье, Си-
бирь) и различные другие игры юношей-подростков зля шошей—мужчин.
Раздел заканчивается анализом народных представлений о социальных стереотипах девушки и юноши, отношений к совершеннолетним в семье и общине.
Глава вторая «Трудовые роли и обрддовыз функции» раскрывает значение половозрастной дифференциации в календарном трудовом году. Врассматриваемый период половозрастное распределение сельскохозяйственных работ в крестьянской общине было нечетким и сильно варьировало в локальных традициях. Нужда в рабочих
руках обусловливала раннее включение в труд подростковой даже детей) и позднее выключение стариков; многие виды работ требовали коллективного участия членов общины, без различия в поле или возрасте, например: уборка сена, заготовка дров, вывоз навоза на поля, подсечное земледелие.
Столь же вариативна была и возрастная трудовая профиляция. Так, вне зависимости от природно-географических и хозяйственных различий русских областей дети приобщались к труду рано. Мальчики помогали в бороньбе, пасли скот, посильно участвовали в косьбе, уборке сена и вывозе навоза на поля; с 8-12 лет
К сфере мужских обрядовых функций относится прежде всего
К трудовым обрядовым функциям кужчин ль:ели отношение и коллективные действия со охране общественного благополучия: профилактика и прекращение эпидемий и эпизоотай (добывание живого огня, вырывание земляных ворот), формы обетясй благодарности за избавление от стихийных бедствий (строительство обыденных крестов, часовен/храмов).
Обрядовые функции женщин в период созревания льна/конопли были сходны с земледельческими; для всех процессов обработки этих культур характерны коллективные формы труда (метниды, ко-потихи и т.п.). Символика обрядности прядения и ткачества обычно рассматривается как единое целое и связывается с мифологическими представлениями о темной, низовой природе этих занятий (В.Иванов). Однако их надо различать какпоследовательных, но достаточно самостоятельных этапа, о чем свидетельствует и характер обрядовых действий, сопровождающих каждую из этих работ. Так, в обрядах и верованиях, связанных с ткачеством и шитьем одезды/вещей, преобладают представления о светдой, творческой их природе: начало ткачества в светлое
Большинство же коллективных женских обрядов для избавления от стихийных бедствий было насыщено негативной магией, например, опатаваиие, пахание реки, соб^раете^росы, зарывание в землю животных и др. Распространение этих обрядов имело свои ареалы, еще до конца не выявленные. Возрастной состав таких групп был различен: в частности, в обрядах опахивания ведущую роль играли девственницы, зарывание в землю производили старухи (троедагжтгаца и др.); четкой структурностью подобные группы, в отличие от обходных мужских, не обладали.
Дети и подростки, в основном, использовались в трудовых х обрядах взрослых в качестве «подсобной» силы. Достаточно архаичной и, видимо, самостоятельной предстает функция мальчиков-подростков в обряде засева, что подтверждается и обычаем святочного засевания, сопоставимого с обходным обрядом. Дет-ско-подростковые святочные обходы и фольклор содержат элекен-
В целом можно сказать, что, различаясь на уровне обрядово-то «знания», детско-подростковые и стариковские функции сближались в практическом обрядовом использовании: «ч: эти категории допускались взрослыми к участию в обрядах очистительного, стимулирующего и обережного значения, т.е. их функции были опосредованно связаны с обрядами плодоносящего и воспроизводящего свойства.
О специфике обрядовых функций молодежи говорится в последнем разделе главы.
Будучи важной реальной силой в собственно трудовых занятиях, молодежь н^обладала обрядовыми функциями взрослых в
полном объеме в салу представлений об ее неполном взрослом статусе. Эти же представления обусловила различные запреты я игровой характер календарного поведения молодежи, символически воспроизводящего состояния молодости природно-кссйическо-го мира (чистота, девственность) и его сводебко-брачные процессы. Эта игра имела глубокие сакральные корна а составляла органическое единство с поведением взрослых, хотя в поздней традиции это единство было нарушено а едва ли осознавалось ео носителями, так как игровые формы дерятуализзвались и не воспринимались как обряды.
сколенск.); этапы созревания отмечались складчинами, в составе женских групп или отдельно от них.
Купальско-петровский обрядовый цикл сливался с жатвой. В косьбе, зажиточном и собственно жатвенном процессах прямая обрядовая роль молодежи была минимальна, но зато неожиданно раскрывается она в символике фольклорных форм: переходная ситуация «родов» земли/нивы отразилась в брачно-смертных сюжетах и напевах прополочных, сенокосных, жнивных песен (известных всем восточнославянским народам), в жатвенных песнях о родах/грехе девушки (или молодицы), в связи мелодики жатвенных и свадебных песен и причитаний (И.Земцовский), которые девушкам разрешалось петь только на пути в поле и при возвра-
щенип домой. Молчание при жатве может быть объяснено запретом на их участие в человеческих родах: в «родах ниеы» их присутствие носило как бы незаконный характер. Активизируется роль девушек в обрядах доетнок: девушка сидит на последнем снопе, несет его в деревни, производит действия с венком, символззи-рующим возвращение девственности нивы; в игра с «завиванием борода» и последними колосьями шлючились и парни. Особына ритуальными признаками отличались совместные молодежные помочи на поле: в воскресенье или праздник, сочнтание работы и гуля-пья, питье, праздничная одежда и т.д.
В Главе третьей «Будни и праздники» анализируются норда бытового и обрядового поведения людей в чередовании этих ситуаций и в зависимости от пола и возраста.
иметь в виду весь комплекс и динамику составляющих его пластов. Вековые церковно-правительственные мероприятия по упорядочиванию календаря привели, как известно, к созданию православных «бытовых святцев», регламентирующих образ жизни, занятия и поведение согласно христианским правилам и морали. Традиционный же календарь развивался иным путем и в нем продолжали доминировать архаические космогонические представления, вкупе с апокрифическими «знаниями»..
— весенне-летний годовой сезон (см. Эпилог).
Возраст времени связывался, прежде всего, с движением солн-па и его.активностью, но картина эта усложнялась представлениями о возрастных изменениях луны. Более четкам и универсальным является деление годового времена на стадии молодости (весна-лето) и старости, (осень-зима).
Половозрастные соотношения времени и человека особенно характерны для будней, что имело глубоко сакральный смысл.
Будни были насыщены трудом, заботами и сверлением важных жизненных дел (воспитание детей, помощь больным, родины, сватовство, похороны и проч.); они требовали умеренности в пище (питье), сщюмности бытовой обстановки, одежды. Все эти особенности отражались в вербальной, музыкальной, вещественной символике. Трудовой пафос будней достигал апогея в период жатвы, когда требовалась как четкость распределения половых и возрастных ролей, так и их ритмическое взаимодействие, в силу чего мы определили «жатву» как высшее воплощение понятия «будни».
Исследованию праздничных ситуаций и поведению взрослых по-овящен следующий раздел Главы.
Словами п^аздшнс/свят у русских назывались воскресенье, общинные и семейные торжества; в качестве праздников, а часто и под таким названием известны мужские, женские, девичьи и совместные молодежные сборища; собрания парней этими словами не назывались. \
Большой общинный праздник был своего рода безвременьем, «разрывом профанической действительности» (В.Топоров). На битовом уровне безвременье заключалось прежде Есего в снятии
Итак, со словом «праздник» была связана многозначная и иерархическая шкала ситуаций, от ежедневного кратковременного
Анализ _м2кских и женских праздников привел нас к предположению, что в их основе лежали специфические коллективные ритуалы, восходящие к жреческо-культовым отправлениям: преимущественно животноводческим, в частности на севере (мужские), и земледельческим (женские); многие из них эволюционировали со временем в общинные праздники (или сливались с ними). Видимо, частью мужских и женских праздников являлись в прошлом и обходы.