Философские письма вольтера о чем
Философские письма вольтера о чем
2. Отношение Вольтера к религии и Богу по произведению «Философские письма»…………………………………………………………………….…. ….7
3. Письмо XXV «Замечания на мысли Паскаля»……………………………. 11
Актуальность темы, на мой взгляд, обусловлена следующими обстоятельствами. Во-первых, Россия в настоящее время переживает всплеск интереса к религии и Богу. В годы перестройки и перехода к рынку многие прежние ценности были утрачены, новые ценности не появились и люди и государство обратили свой взгляд к православию в поисках национальной идеи. Наряду с этим возникли вновь богоискательство, оживилась деятельность христианских и мусульманских сект, в том числе тоталитарных и откровенно террористических. Во-вторых, активно действует православная церковь, которую поддерживает государство. Граждане России стремятся найти для себя какой-то высший авторитет, связанный не только с властью в лице Президента В.В. Путина и партии «Единой России», но и в духовной сфере. Не случайно в обществе такой отклик вызвал скандал с заретушированными часами на руке Патриарха РПЦ Кирилла.
При работе над темой использовалось произведение Вольтера «Философские письма» (1733 г.), работа итальянских авторов Д. Антисери и Дж. Реале «Западная философия от истоков до наших дней» и другие, указанные в списке литературы.
Вольтер, настоящее имя Франсуа Мари Аруэ, пятый сын богатого нотариуса родился 21 ноября 1694 в Париже, в семье богатого нотариуса. Он воспитывался в доме крестного отца, аббата Шатонефа, а в 1704 г. учился в аристократическом иезуитском колледже Людовика Великого. Уже в это время он проявил живой ум и способности, но, получив наследство, покинул колледж и начал изучать право. В 1713 г. он едет в Голландию в качестве секретаря маркиза де Шатонефа (брата своего крестного), назначенного в эту страну послом Франции. За два вольнодумных и неуважительных по отношению к регенту стихотворения он сослан в Сюлли-на-Луаре, а по возвращении в Париж заключен в Бастилию на целых 11 месяцев (с мая 1717 по апрель 1718 г.). Находясь в тюрьме, Вольтер написал трагедию «Эдип», которая была поставлена в 1718 г. и имела огромный успех.
Умер Вольтер в Париже 30 мая 1878 года.
Часто термин «вольтерьянство» определяют как насмешливое отношение к религии и даже атеизм, то есть неверие в Бога. Попробуем разобраться, так ли это на самом деле?
В «Философских письмах» не выражено ни малейшего сомнения в существовании Бога. По мнению самого писателя, нет ни малейшего сомнения в факте существования Бога. Не о боге Вольтер размышляет в письмах, а о вере в него. Первые четыре письма Вольтера посвящены квакерам (члены христианско го движения, возникшего в годы революции (середина XVII века ) в Англии и Уэльсе ). Он приводит эпизод посещения дома квакера и беседу с ним. Что поражает это простота веры.
В этих письмах речь идет о веротерпимости в Англии и согласие между представителями разных вероисповеданий в английском обществе. Это восхищает Вольтера, приехавшего из страны, где в то время существовали преследования инакомыслящих и инквизиция.
Следующие три письма с 8-го по 11 описывают английский государственный строй. Мыслитель подводит читателя к выводу, что свобод у подданных английского короля гораздо больше, чем у французского.
3. Письмо XXV «Замечания на мысли Паскаля»
Так в четвертом тезисе Вольтер говорит: «Бог, если он существует, бесконечно непостижим, ибо, не имея ни частей, ни границ, он не стоит к нам ни в каком отношении, и мы, таким образом, не способны познать, ни что он есть, ни есть ли он». В этом тезисе еще раз подтверждается деизм Вольтера.
Истинность религии Паскаль видит в самой её непостижимости.
Ответы Вольтера на мысли Паскаля это гимн человеку и его деятельности, его стремлению к свободе.
Бог для Вольтера творец мирового порядка гениальный часовщик, но человек, творение божие, наделенное собственной волей и руководствующееся в своей деятельности собственными интересами. Человек автономен и достоин своей свободы.
Если существование Бога для Вольтера неоспоримо, то любая из существующих религий, в том числе и христианство суеверие. Провозглашая это, Вольтер сеял среди современников сомнение в справедливости и божественности существующих общественных порядков. Именно этим философ и был опасен королям и священникам.
3. Душенко К.В. Мысли афоризмы и шутки знаменитых мужчин. /К.В. Душенко. М.: Эксмо, 2008. 672 с.
4. Мысли, афоризмы и шутки знаменитых мужчин/ сост. К. Душенко. М.: Эксмо, 2008. 672 с.
5. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1989. 815 с.
1 Мысли, афоризмы и шутки знаменитых мужчин / сост. К. Душенко. М.: Эксмо, 2008. С. 92
3 Антисери Д., Реале Дж. Западная философия от истоков до наших дней. От Возрождения до Канта. Книга3 СПб.: Пневма, 2002.- С. 655.
4 Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1989.- С.96
6 Вольтер Ф.М. Философские письма. с. 27.
7 Вольтер Ф.М. Философские письма. с. 63.
8 Антисери Д., Реале Дж. Западная философия от истоков до наших дней. От Возрождения до Канта. Книга 3 СПб.: Пневма, 2002.- с. 660.
9 Вольтер Ф.М. Философские письма. с. 72
10 Вольтер Ф.М. Философские письма. с. 73
Философские письма вольтера о чем
К работе над этим произведением Вольтер приступил в конце 1727 — начале 1728 г., находясь в Англии, но широко развернул ее по возвращении на родину в 1729 г. и в основном завершил к концу 1732 г. В начале 1733 г. Вольтер направил один экземпляр рукописи в Лондон своему другу Тьерио с поручением издать ее в английском переводе. Второй экземпляр был передан французскому книгоиздателю Жору, которому в середине 1733 г. Вольтер отправил также только что написанные «Замечания на «Мысли» Паскаля», которые должны были заключить «Философские письма».
В Лондоне сочинение Вольтера было опубликовано в августе 1733 г. под заглавием «Письма об английской нации». Французское издание писем Вольтер затягивал, опасаясь репрессий со стороны властей, пока Жор по своему усмотрению не опубликовал их в апреле 1734 г. в Руане как «Философские письма». В интересах конспирации на титульном листе книги в качестве места издания был указан Амстердам, названо голландское книгоиздательство, а автор обозначен лишь начальной буквой его фамилии — «В…». Парижская судебная палата («парламент») незамедлительно осудила «Философские письма» на сожжение как книгу «соблазнительную, противную религии, добрым нравам и почтению к властям». Был отдан приказ об аресте Вольтера, авторство которого установить не стоило труда. Предупрежденный о грозящем аресте, Вольтер успел бежать в Голландию. В том же 1734 г. «Философские письма» трижды издавались в Амстердаме и один раз в Лондоне на французском языке, где они получили название «Письма, написанные из Лондона об англичанах и о других вопросах».
Перевод «Философских писем» сделан по их критическому изданию в 1909 г. известного французского исследователя Гюстава Лансона, который в основу своего труда положил издание Жора 1734 г. с указанием изменений, вносимых Вольтером в ходе 16 последующих прижизненных публикаций этого произведения.
Я решил, что учение и история столь необычных людей заслуживают любознательного отношения разумного человека. Дабы просветиться в этом вопросе, я собрался встретиться с одним из самых знаменитых квакеров! Англии, который после тридцати лет занятии коммерцией сумел положить предел росту своего состояния и своим вожделениям и удалился в деревню под Лондоном. Мне надлежало разыскать его в его убежище; это был небольшой дом добротной постройки, сверкавший незатейливой чистотой. Сам квакер был бодрым стариком, никогда не страдавшим никакими недугами, ибо он не ведал страстей и ему была чужда невоздержанность. В жизни своей я не лицезрел более благородного и привлекательного облика. Одет он был, как все люди его религии, в платье без боковых складок и пуговиц на карманах и на манжетах и носил большую шляпу с загнутыми полями, как наши священники. Принял он меня в той же шляпе, и, когда ступил мне навстречу, в его осанке нельзя было заметить даже намека на поклон; однако в его открытом и исполненном человеческого достоинства лице было гораздо больше предупредительности, чем у тех, кто привык шаркать ногой или держать в руках предмет, предназначенный для покрытия головы.
— Друг, — сказал он мне, — я вижу, ты иностранец: если я могу быть тебе чем-то полезен, только скажи.
— Месье, — отвечал я, согнувшись и поклоне и скользя по направлению к нему ногой по нашему обычаю, — я льщу себя надеждой, что мое справедливое любопытство не будет вам неприятно и вы снизойдете ко мне и окажете мне честь просветить меня в вашей религии.
— Люди твоей земли, — возразил он мне, — слишком склонны к любезностям и реверансам, однако я не встречал еще ни одного, кто был бы столь любознателен, как ты. Входи, и сначала давай пообедаем вместе.
Я произнес еще несколько нелепых приветствий — трудно ведь сразу отрешиться от своих привычек; после здоровой и скромной еды. начавшейся и закончившейся молитвой, я стал расспрашивать моего нового Друга. Я начал с вопроса, который добрые католики не раз задавали гугенотам.
— Дорогой сэр, — спросил я его, — вы крещены?
— Нет, — отвечал мне квакер, — точно так же как и мои собратья.
— Значит, черт побери, — воскликнул я, — вы не христианин?
— Сын мой,. — с живостью возразил он мягко, — но надо браниться: мы христиане и стараемся быть добрыми христианами, но мы не считаем, будто суть христианской меры состоит в поливании головы чуть посоленной холодной водой.
— Проклятье — вскричал я, пораженный таким несчастьем. Вы, верно. забыли, что Иисус Христос был крещен Иоанном’.’
— Друг, еще раз прошу, обойдемся же без проклятий», молвил добродушный квакер. — Христос принял крещение Иоанна, по сам не крестил никого; мы же ученики Христа, а не Иоанна.
— Увы! — скачал я, — в стране, где есть инквизиция, вы были бы попросту сожжены, бедняга… Во имя любви к Богу давайте я нас окрещу и сделаю христианином!
— Так что же, крещение, — вскричал я, — это один из иудейских обрядов?!
— Да, мой сын. — продолжал он, — он настолько иудейский, что многие евреи еще и поныне пользуются иногда крещением Иоанна. Обратись к античности, и ты узнаешь, что Иоанн просто воскресил эту практику, действовавшую задолго до него у евреев, подобно тому как паломничество в Мекку было принято у исмаилитов. Иисус пожелал принять крещение Иоанна, точно так же, как он подверг себя и обрезанию, но то и другое — и обрезание и омовение водой — было упразднено крещением Христа — этим крещением духа, омовением души, спасающим людей; так, предтеча Иоанн сказал: «Я крещу вас водою истине, но другой придет после меня, более могущественный, чем я. которому я недостоин даже подать сандалии; он окрестит вас огнем и Св. Духом». Точно так же великий апостол язычников Павел писал коринфянам: «Христос послал меня не крестить, но проповедовать Евангелие». Таким образом, этот самый Павел никогда никого не крестил водой, кроме двух человек, да и то против своей воли. Oн сделал обрезание своему ученику Тимофею, другие апостолы также делали обрезание всем, кто этого желал. А ты обрезан?
— обратил он ко мне вопрос.
Я ответил ему. что не имел этой чести.
Вот таким образом мой снятой человек тенденциозно злоупотребил
?тремя-четырьмя местами Священного писания, которые, казалось бы. оправдывали его секту, но он самым искренним образом забыл добрую сотню мест, кои ее уничтожают. Я поостерегся вступать с ним в какой бы то ни было спор — когда имеешь дело с одержимым, это ничего не дает: никогда не следует говорить человеку о недостатках его возлюбленной, как ни в коей мере не следует объяснить, истцу слабые стороны его дела или приводить доводы рассудка ясновидцу; итак, я перешел к другим вопросам.
— А как вы относитесь к причастию? — спросил я его.
— Мы вообще им не пользуемся, — сказал он.
— Как! Вы вообще обходитесь без причастия?
-Нет, но мы признаем только причастие сердца.
-Извини, — сказал он, — мое невежество, я не привел тебе и сотой доли доказательств моей религии, но ты можешь их прочесть в изложении нашего символа веры у Роберта Беркли2: это одна из лучших книг, вышедших когда-либо из рук человеческих. Наши враги считают ее очень опасной, именно это показывает, насколько она разумна.
Я обещал ему прочесть эту книгу, и мой квакер решил, что я уже обращен.
Далее он изложил мне в немногих словах основание тех странностей, которые служат причиной презрения, питаемого к этой секте другими.
Философские письма вольтера о чем
К работе над этим произведением Вольтер приступил в конце 1727 — начале 1728 г., находясь в Англии, но широко развернул ее по возвращении на родину в 1729 г. и в основном завершил к концу 1732 г. В начале 1733 г. Вольтер направил один экземпляр рукописи в Лондон своему другу Тьерио с поручением издать ее в английском переводе. Второй экземпляр был передан французскому книгоиздателю Жору, которому в середине 1733 г. Вольтер отправил также только что написанные «Замечания на «Мысли» Паскаля», которые должны были заключить «Философские письма».
В Лондоне сочинение Вольтера было опубликовано в августе 1733 г. под заглавием «Письма об английской нации». Французское издание писем Вольтер затягивал, опасаясь репрессий со стороны властей, пока Жор по своему усмотрению не опубликовал их в апреле 1734 г. в Руане как «Философские письма». В интересах конспирации на титульном листе книги в качестве места издания был указан Амстердам, названо голландское книгоиздательство, а автор обозначен лишь начальной буквой его фамилии — «В…». Парижская судебная палата («парламент») незамедлительно осудила «Философские письма» на сожжение как книгу «соблазнительную, противную религии, добрым нравам и почтению к властям». Был отдан приказ об аресте Вольтера, авторство которого установить не стоило труда. Предупрежденный о грозящем аресте, Вольтер успел бежать в Голландию. В том же 1734 г. «Философские письма» трижды издавались в Амстердаме и один раз в Лондоне на французском языке, где они получили название «Письма, написанные из Лондона об англичанах и о других вопросах».
Перевод «Философских писем» сделан по их критическому изданию в 1909 г. известного французского исследователя Гюстава Лансона, который в основу своего труда положил издание Жора 1734 г. с указанием изменений, вносимых Вольтером в ходе 16 последующих прижизненных публикаций этого произведения.
Я решил, что учение и история столь необычных людей заслуживают любознательного отношения разумного человека. Дабы просветиться в этом вопросе, я собрался встретиться с одним из самых знаменитых квакеров! Англии, который после тридцати лет занятии коммерцией сумел положить предел росту своего состояния и своим вожделениям и удалился в деревню под Лондоном. Мне надлежало разыскать его в его убежище; это был небольшой дом добротной постройки, сверкавший незатейливой чистотой. Сам квакер был бодрым стариком, никогда не страдавшим никакими недугами, ибо он не ведал страстей и ему была чужда невоздержанность. В жизни своей я не лицезрел более благородного и привлекательного облика. Одет он был, как все люди его религии, в платье без боковых складок и пуговиц на карманах и на манжетах и носил большую шляпу с загнутыми полями, как наши священники. Принял он меня в той же шляпе, и, когда ступил мне навстречу, в его осанке нельзя было заметить даже намека на поклон; однако в его открытом и исполненном человеческого достоинства лице было гораздо больше предупредительности, чем у тех, кто привык шаркать ногой или держать в руках предмет, предназначенный для покрытия головы.
— Друг, — сказал он мне, — я вижу, ты иностранец: если я могу быть тебе чем-то полезен, только скажи.
— Месье, — отвечал я, согнувшись и поклоне и скользя по направлению к нему ногой по нашему обычаю, — я льщу себя надеждой, что мое справедливое любопытство не будет вам неприятно и вы снизойдете ко мне и окажете мне честь просветить меня в вашей религии.
— Люди твоей земли, — возразил он мне, — слишком склонны к любезностям и реверансам, однако я не встречал еще ни одного, кто был бы столь любознателен, как ты. Входи, и сначала давай пообедаем вместе.
Я произнес еще несколько нелепых приветствий — трудно ведь сразу отрешиться от своих привычек; после здоровой и скромной еды. начавшейся и закончившейся молитвой, я стал расспрашивать моего нового Друга. Я начал с вопроса, который добрые католики не раз задавали гугенотам.
— Дорогой сэр, — спросил я его, — вы крещены?
— Нет, — отвечал мне квакер, — точно так же как и мои собратья.
— Значит, черт побери, — воскликнул я, — вы не христианин?
— Сын мой,. — с живостью возразил он мягко, — но надо браниться: мы христиане и стараемся быть добрыми христианами, но мы не считаем, будто суть христианской меры состоит в поливании головы чуть посоленной холодной водой.
— Проклятье — вскричал я, пораженный таким несчастьем. Вы, верно. забыли, что Иисус Христос был крещен Иоанном’.’
— Друг, еще раз прошу, обойдемся же без проклятий», молвил добродушный квакер. — Христос принял крещение Иоанна, по сам не крестил никого; мы же ученики Христа, а не Иоанна.
— Увы! — скачал я, — в стране, где есть инквизиция, вы были бы попросту сожжены, бедняга… Во имя любви к Богу давайте я нас окрещу и сделаю христианином!
— Так что же, крещение, — вскричал я, — это один из иудейских обрядов?!
— Да, мой сын. — продолжал он, — он настолько иудейский, что многие евреи еще и поныне пользуются иногда крещением Иоанна. Обратись к античности, и ты узнаешь, что Иоанн просто воскресил эту практику, действовавшую задолго до него у евреев, подобно тому как паломничество в Мекку было принято у исмаилитов. Иисус пожелал принять крещение Иоанна, точно так же, как он подверг себя и обрезанию, но то и другое — и обрезание и омовение водой — было упразднено крещением Христа — этим крещением духа, омовением души, спасающим людей; так, предтеча Иоанн сказал: «Я крещу вас водою истине, но другой придет после меня, более могущественный, чем я. которому я недостоин даже подать сандалии; он окрестит вас огнем и Св. Духом». Точно так же великий апостол язычников Павел писал коринфянам: «Христос послал меня не крестить, но проповедовать Евангелие». Таким образом, этот самый Павел никогда никого не крестил водой, кроме двух человек, да и то против своей воли. Oн сделал обрезание своему ученику Тимофею, другие апостолы также делали обрезание всем, кто этого желал. А ты обрезан?
— обратил он ко мне вопрос.
Я ответил ему. что не имел этой чести.
Вот таким образом мой снятой человек тенденциозно злоупотребил
?тремя-четырьмя местами Священного писания, которые, казалось бы. оправдывали его секту, но он самым искренним образом забыл добрую сотню мест, кои ее уничтожают. Я поостерегся вступать с ним в какой бы то ни было спор — когда имеешь дело с одержимым, это ничего не дает: никогда не следует говорить человеку о недостатках его возлюбленной, как ни в коей мере не следует объяснить, истцу слабые стороны его дела или приводить доводы рассудка ясновидцу; итак, я перешел к другим вопросам.
— А как вы относитесь к причастию? — спросил я его.
— Мы вообще им не пользуемся, — сказал он.
— Как! Вы вообще обходитесь без причастия?
-Нет, но мы признаем только причастие сердца.
-Извини, — сказал он, — мое невежество, я не привел тебе и сотой доли доказательств моей религии, но ты можешь их прочесть в изложении нашего символа веры у Роберта Беркли2: это одна из лучших книг, вышедших когда-либо из рук человеческих. Наши враги считают ее очень опасной, именно это показывает, насколько она разумна.
Я обещал ему прочесть эту книгу, и мой квакер решил, что я уже обращен.
Далее он изложил мне в немногих словах основание тех странностей, которые служат причиной презрения, питаемого к этой секте другими.
Философские письма» Вольтера. Основные идеи.
«Философские письма» были изданы сначала в Лондоне в 1733 году под названием «Письма об английской нации» и были посвящены описанию Англии, ее порядков, в которых писатель видел пример для Франции. Подразумеваемое сопоставление достоинств английской действительности с французскими порядками позволяло соотечественникам Вольтера увидеть, что же конкретно плохо в общественном устройстве Франции, что отжило и что надо изменить. Не случайно, после того как «Философские письма» были изданы во Франции, они были осуждены парижским парламентом на сожжение как книга «соблазнительная, противная религии, добрым нравам и почтению к властям «.
В первых семи письмах Вольтер рассматривает распространенные в Англии религии и секты. Хотя он относится к ним отрицательно, но все же подчеркивает царящую на Британских островах веротерпимость, столь непохожую на насаждаемый во Франции религиозный фанатизм. Затем (письма 8—10) Вольтер анализирует государственный строй Англии, обеспечивающий личную свободу ее граждан, а также свободу частной инициативы в торговле и т. д. В следующих письмах (12—17) писатель излагает основы философии Бэкона, Локка и Ньютона, объявляя себя сторонником их материализма и детерминизма. Очень внимателен Вольтер к английской литературе (письма 18—24). Хотя писатель считает английскую драматургию, за редкими исключениями, грубой и безвкусной, он подчеркивает ту свободу и уважение, которыми пользуются литераторы и актеры в Англии, чему причиной — свобода совести и свобода слова. Признавая превосходство Англии, Вольтер тем самым набросал в «Философских письмах» реальную программу борьбы за искоренение пороков и язв французского общества. Эта программа не стала лишь личной программой писателя: несмотря на осуждение книги властями, она пользовалась очень большой популярностью, явившись важной вехой в развитии французского Просвещения.
Дата добавления: 2015-01-30 ; просмотров: 113 | Нарушение авторских прав
Философские письма вольтера о чем
Перевод «Философских писем» сделан по их критическому изданию в 1909 г. известного французского исследователя Гюстава Лансона, который в основу своего труда положил издание Жора 1734 г. с указанием изменений, вносимых Вольтером в ходе 16 последующих прижизненных публикаций этого произведения.
Я решил, что учение и история столь необычных людей заслуживают любознательного отношения разумного человека. Дабы просветиться в этом вопросе, я собрался встретиться с одним из самых знаменитых квакеров! Англии, который после тридцати лет занятии коммерцией сумел положить предел росту своего состояния и своим вожделениям и удалился в деревню под Лондоном. Мне надлежало разыскать его в его убежище; это был небольшой дом добротной постройки, сверкавший незатейливой чистотой. Сам квакер был бодрым стариком, никогда не страдавшим никакими недугами, ибо он не ведал страстей и ему была чужда невоздержанность. В жизни своей я не лицезрел более благородного и привлекательного облика. Одет он был, как все люди его религии, в платье без боковых складок и пуговиц на карманах и на манжетах и носил большую шляпу с загнутыми полями, как наши священники. Принял он меня в той же шляпе, и, когда ступил мне навстречу, в его осанке нельзя было заметить даже намека на поклон; однако в его открытом и исполненном человеческого достоинства лице было гораздо больше предупредительности, чем у тех, кто привык шаркать ногой или держать в руках предмет, предназначенный для покрытия головы.