Что значит ортодоксальный христианин
Ортодоксальный — что это значит и когда уместно употребление слова ортодокс и ортодоксия
Здравствуйте, уважаемые читатели блога KtoNaNovenkogo.ru. Понятие «ортодоксальный» неоднозначно: один увидит в нем отрицательное личностное качество, а другой – комплимент.
Оно часто ассоциируется с религией (ортодокс), но такое понимание тоже однобоко. Поэтому стоит разобраться, что на самом деле скрывается за этим словом.
Ортодоксальный — это какой?
Это слово имеет французское происхождение, на языке Гюго звучит как orthodoxal. Исторически оно восходит к греческому: ὀρθοδοξία означает «правильное учение», «правоверие», «ὀρθός» переводится как «прямой», «правильный».
В общем понимании ортодоксальный – это неуклонно и последовательно придерживающийся основ какого-то мировоззрения, доктрины, концепции (что это такое?), преданно следующий своему миропониманию.
Дополнить смысл этого слова помогут синонимы, предлагаемые толковым словарем:
Человека, придерживающихся ортодоксальных идей, называют ортодоксом.
Здесь у многих всплывает в сознании образ мужчины-еврея специфической внешности, и на то есть объяснение.
Слово «ортодокс» вошло в обиход в конце XVIII века: так просвещенные евреи в Германии называли тех, кто противился изменениям в религиозной и общественной жизни. Из их уст оно звучало с оттенком презрения.
Те времена канули в лету: в словаре русского языка под редакцией Ушакова нет даже намека на мужчину в черной одежде, признающего лишь кошерную еду и не работающего в субботу, в привязке к этому слову.
В современном понимании, ортодокс – это тот, кто скрупулезно придерживается точки зрения, принятой за единственно правильную. Иначе говоря, у него ортодоксальные взгляды.
Встречаются и более интересные случаи употребления слова «ортодокс». Например, его можно услышать… в аптеке!
Это искаженный вариант слова «Apтpoдeкc» – названия популярной мази для лечения суставов.
Ортодоксальность (ортодоксия) в религии
Это понятие очень часто употребляют в религиозном контексте, хотя это не совсем точно отражает смысл. Здесь оно работает в связке с термином «ортодоксия». Так обозначают консервативный тип религиозного мышления, где скрупулезно следуют вере в базовом варианте в противовес любым реформаторским шагам.
В широком смысле ортодоксия – это позиция, преподносимая как на 100 % соответствующая первоначальному и буквальному пониманию того или иного учения.
Религиозная ортодоксальность ассоциируется прежде всего с иудаизмом. Это связано с появлением в начале 19-го века нового, реформированного направления в этом учении. С легкой руки ее сторонников иудаизм в прежнем виде, каким он существовал тысячелетиями, стали называть ортодоксальным.
Ортодоксальные иудеи выделяются поведенческими особенностями (ограничениями в пищевых пристрастиях, чтением Торы), одеждой, ношением специфических символов.
Сегодня активно развивается новое направление — ортодоксальный модернизм, или современная ортодоксия. Оно сохраняет прежние принципы, интегрируя их с современным миром и его культурой.
Вопреки сложившемуся стереотипу, не иудаизм, а православная вера отличается особой приверженностью традициям. В переводе на многие языки «ортодоксальный» звучит в том числе и как «православный» (правоверный).
Это направление отличается строгостью в плане обрядов и правил. Во время православных богослужений прихожане стоят (порой даже на коленях). Эта вера связана с длительными строгими постами и послушаниями.
Большинство самых известных религий имеют ортодоксальное «ядро» — классическую версию, и «периферийные», обновленные варианты.
Философские школы ортодоксов
В странах Востока все обстоит иначе: здесь это понятие не значит неактуально, оторвано от жизни, косно, а наоборот. Ортодоксальное «крыло» сохраняется в китайском конфуцианстве, оно называется «Школа канона древних знаков». Его последователи отстаивают незыблемость авторитета Конфуция, его учеников, непреложность их заветов.
Известны на весь мир и индийские ортодоксальные системы, опирающиеся на ведические каноны: Веданта, Санхья, Ньяя, Миманса, Иога, Вайшешика.
Такая тенденция свойственна и западным учениям, яркий пример – ортодоксальный марксизм. По мнению многих историков и политологов, социалистическая идеология XX века, называемая марксизмом-ленинизмом, по сути, и есть то самое направление.
Ортодоксальный психоанализ: наследие великого Фрейда
В психологии встречается и такое понятие. Так иначе называют фрейдизм – направление, начало которому положил австрийский психолог и психиатр Зигмунд Фрейд. Здесь подразумевается учение в том виде, в каком оно было создано в начале XX века, классический, первоначальный вариант.
В центре учения Фрейда мысль о том, что главная движущая сила развития личности – это инстинктивные влечения. Из-за запретов и ограничений они переходят в область бессознательного.
Ортодоксальный психоанализ стоит на «трех китах»:
В ортодоксальном психоанализе это враждебные друг другу начала.
Неофрейдисты принимают схему Оно – Сверх-Я – Я, но видят их взаимоотношения не так радикально, допуская возможность сотрудничества и гармонии.
Ортодоксальный – это плохо или хорошо?
Подсознательно это понятие несет в себе некую негативную окраску. У среднестатистического человека любые ограничения вызывают отторжение (это тенденции современного мировосприятия), а здесь еще добавляется отсутствие гибкости, невозможность адаптироваться к постоянной смене жизненных обстоятельств.
Тот, кто мыслит ортодоксально, часто видится как принципиальный оппонент всякого развития. Он пользуется постоянным набором стратегий, многие из которых устарели (от них явно попахивает нафталином!), однако не позволяет себе покинуть границы единственного, с его точки зрения, правильного, должного.
Косность мышления — это признак наступающего слабоумия
Впрочем, не следует однозначно воспринимать ортодоксальность как нечто негативное, абсолютно невостребованное в современной жизни. Есть сферы, в которых приверженность установившимся канонам очень важна (например, юриспруденция, делопроизводство).
Много споров в этом контексте вызывает ортодоксальная медицина. Так обозначают традиционную медицинскую науку сторонники альтернативной, или натуропатической медицины (остеопатии), вкладывая в это обозначение негативный смысл.
По их мнению, официальная медицина «делит на кусочки» человеческий организм между разными врачебными специальностями, не уделяя внимание целостной картине, а это основная причина неизлечимости некоторых недугов.
Несмотря на репутацию «окаменелости» и отсталости, ортодоксальность — это не воплощение негатива. В разной степени она свойственна всем людям, по сути, это стержень, относительно которого человек совершенствуется. Главное – чтобы приверженность базовым ценностям не становилась тормозом на пути прогресса и причиной деградации.
В современном обществе полным-полно ортодоксальности в том или ином виде, и не всегда это связано с религией. Она несет стабилизирующее начало, помогает сохранять всеобщий порядок. Перебор с ней так же нежелателен, как и ее полное отсутствие. Все хорошо в меру!
Удачи вам! До скорых встреч на страницах блога KtoNaNovenkogo.ru
Эта статья относится к рубрикам:
Комментарии и отзывы (2)
Изредка использую в разговорной речи выражение «ортодоксальные взгляды», но мало кто понимает, что это значит 🙂
В современном мире важно иметь гибкий ум, ведь новые открытия совершаются постоянно, а ортодоксальный взгляд может сделать мировоззрение костным и заангажированным.
Ортодоксальный — что это значит, кто такие ортодоксы
Термин «ортодоксальный» чаще всего ассоциируется с иудаизмом: бородатые евреи с длинными косами в черных одеждах и шляпах. Образ этот ошибочный. В первых определениях термина в словарях русского языка нет ни единого слова о людях, предпочитающих кошеные продукты питания и читающих Тору. Так германские евреи в XVIII веке называли немцев, не желающих изменять устоявшийся уклад жизни, что звучало презрительно и даже оскорбительно.
Религиозное значение слова ортодоксальный
Ортодоксальный происходит из греческого языка и переводится приблизительно как «истинное учение». Оно обозначает беспрекословное, неуклонное следование догмату, учению, мировоззрению, философской мысли, религиозному течению. Ортодокс – человек, придерживающийся данного «правильного учения», воспринимающий его как единое истинное, в котором нельзя сомневаться.
«Ортодоксальный» в переводе на многие языки звучит как «правоверный», а не «православный», как заблуждаются многие.
Ортодоксальное направление в религии
Ими считаются религиозные течения, взявшие начало от библейского Авраама: христианство, иудаизм, ислам (суннитское направление).
Иудаизм
Почему ортодоксия ассоциируется именно с евреями и иудаизмом? Дело в появлении нового течения иудаизма, возникшего в XIX веке. Те, кто не отказывался от прежней веры, тысячелетиями существующей в почти неизменной форме, назывались ортодоксами. Эти люди слепо следовали писанию, считая его правильным на 100%, и даже не пытались задуматься что-либо изменить в нём.
Ортодоксальные приверженцы иудаизма считают, что их религиозные предпочтения позволяют жить в ладу с окружающим миром, собственными разумом и совестью. Они не стесняются выставлять личные убеждения напоказ даже в современном обществе. Ортодоксальные иудеи выделяются в толпе поведенческими реакциями, пристрастиями в еде, одежде, ношением религиозной символики.
Иудеи с детьми
Как следующий этап в развитии такого иудаизма появляется ортодоксальный модернизм, который не только сохраняет старые принципы, но и интегрирует их с современной культурой.
Христианство
Следующая ортодоксальная авраамическая религия – христианство. Отличается строгой приверженностью традициям и обрядам (богослужения проводятся стоя, мужчины снимают головные уборы, соблюдение постов), слепому следованию утверждённого церковными чиновниками вероучению.
Слово ὀρθοδοξία, от которого и произошло ортодоксия, можно отыскать в работах святого англиканской церкви и христианского апологета Климента Александрийского. О нём пишет и Евсевий Кесарийский в своей «Церковной истории». При правлении Юстиниана в средине 500-г годов нашей эры ортодоксами назывались люди, придерживающиеся богословских взглядов, в точности соответствующих содержимому Евангелие и положениям, утверждённым церковью.
Проповедник
Ортодоксальные школы Востока
Характерны для Индии, где люди на протяжении тысячелетий обзавелись рядом философских и религиозных течений. Значительная часть из них, в отличие от иудаизма, христианства и прочих авраамических религий, основаны на фактах, историческом опыте, науке, а не на священных текстах. Многие ортодоксальные восточные религии и философские направления существуют на стыке всех выше перечисленных понятий.
Наибольшее количество последователей насчитывают:
Присущи ортодоксальные школы и Китаю – конфуцианство – этико-философское учение, созданное китайским мыслителем Конфуцием за полтысячелетия до рождения Христа. Оно обзавелось последователями в других странах Востока: Япония, Корея. Вследствие установления в качестве государственной идеологии во II веке до н.э. разделилось на две ветки: ортодоксальное, носит название «Школа канона древних знаков» и неортодоксальное – «Школа канона современных знаков». Последователи свято чтят заветы и авторитет Конфуция, его учеников.
Ортодоксальные школы присущи и Западу – ортодоксальный марксизм – развитие работ Карла Маркса и Фридриха Энгельса их последователями. Основа учения заключается в том, что все законы развития общества Маркса и Энгельса – неопровержимы и правильны ввиду их практической состоятельности (время показало, что это не так).
Ортодоксальный психоанализ Фрейда
Фрейдизм – авторитетное течение психоанализа, разработанное Зигмундом Фрейдом. Утверждает, что основой для развития личности является его животное начало – инстинктивные влечения – агрессивные и сексуальные. Из-за запретов окружающего мира на их удовлетворение эти влечения переходят в область бессознательного человека и движут им.
Фрейдизм считается ортодоксальным из-за развития психоанализа Фрейдом, несмотря на то сам учёный приписывает все заслуги Й. Брейнеру – врачу из Вены.
Зигмунд Фрейд
Ортодоксия в нынешнем обществе
Зная, что такое ортодоксия и представляя себе еврея, исповедующего иудаизм, у людей появляются нехорошие ассоциации при столкновении со словами, имеющими корень ортодокс. Суть не только в отрицательном отношении к иудаизму.
Мыслящие ортодоксально и слепо следующие священному писанию или авторитету, как правило, неспособны думать самостоятельно. Такие люди не могут приспособиться к динамике мира, анализировать и сопоставлять факты, касающиеся их предпочтений. Отчасти они являются зомби, идущими по жизни жестко ограниченным путём, ибо считают его истинным – единственным верным.
Для некоторых сфер человеческой деятельности, где мало что изменяется (юриспруденция, некоторые сферы управления), следование по установленным канонам даже необходимо для успешного выполнения работы. Ничего плохого нельзя сказать про общины, придерживающиеся ортодоксальных взглядов касательно образа жизни, ведения быта и живущих как их предки за сотни лет до этого.
Существует понятие «ортодоксальная медицина». Так остеопаты называют современную медицину, которая делит организм человека на органы и их системы. Это мешает узконаправленным специалистам оценивать ситуацию в целом, что является причиной неизлечимости ряда заболеваний.
Живое Предание
Христианская ортодоксия vs православное христианство
Редактор медиатеки «Предание.Ру»
Великопостные статьи 2018 г.:
Христианская ортодоксия vs православное христианство
«Православие», как всем известно, есть всего-навсего калька «ортодоксии». Однако современное словоупотребление, а тем более – глубинные процессы, отраженные в таком словоупотреблении, заставляют противопоставить «христианскую ортодоксию» «православному христианству». Поясним.
«Православность» как стиль
Под «православием» имеют в виду определенную культуру, систему воззрений и традиций, определенный и сразу узнаваемый стиль. Иконы и купола, просфоры и вода, черные рясы и золотые ризы, юбки и платки, посты и праздники, особый «благочестивый» язык и так далее, и так далее – вся совокупность образов, рождаемых в воображении при упоминании слова «православие». В стиль входит и определенная манера философствования и богословствования, определенный набор тем, особая манера богослужения и внебогослужебного поведения. Вплоть до особого психологического стиля: «смирения» и прочих часто «прелестных» состояний. Это в лучшем случае.
А в худшем – заметьте, это будет совершенно одно и то же, просто эмоционально негативно окрашенное – «мерседесы» и дворцы, часы и квартиры, президенты и губернаторы, «православие головного мозга», «военно-патриотическое воспитание», мракобесие, телегония, антиаборты и антигейство, ряженые казаки и хоругвеносцы.
«Православие». Поисковая выдача в Яндекс.Картинки
Впечатление крайней, непереносимой убогости – вот первое чувство, возникающее при созерцании этих образов. Но проблема здесь глубже, чем просто деградация. В конце концов, нет ничего фундаментально ужасного в том, что в данной точке пространства-времени православные христиане не на высоте – такое уже бывало и будет еще. Проблема здесь в отходе от христианства к язычеству, в религиозном перерождении. Всамделишное стихийное язычество «захожан» и вообще «околоправославных» с их поклонением священным веществам и богам-«святым», с их верой в заклятья-молитвы и магические ритуалы; монастыри-турцентры, храмы – комбинаты ритуальных услуг, старцы-гуру, сектантство, грубейший материализм и магизм, дичайшие суеверия – все то, с чем Церковь вообще-то должна бороться – не говоря о прочем совершенно безумном мусоре, наполняющем головы «иных благочестивых читателей», – лишь предельный пример общего положения дел.
«Православие» – это «наше», «родное». В отличие, конечно, от «чужого», другого. «Наше» выбивает из «православия» собственно христианство. Случайные вещи заместили содержание веры и сами стали предметом веры, поклонения. Языки, календари, просто вещи из новостной повестки, просто «из телевизора» – вещи никак не связанные с христианством становятся признаком «православности», а, значит, замещают ортодоксию. Происходит предательство ортодоксии. «Православие» стало совокупностью очень странных идей, настроений, бюрократических структур – уже почти никакого отношения не имеющих к христианству. Радость христианства – отбросить все мирское, всю мирскую глупость, принять всех людей – исчезает. Бесконечная радость христианства в отказе от «земного», мирского, в отказе от наций и всех идентичностей, во всемирности и универсализме – это ненавистно «православным» с их очень четкими привязками к «земному». Разница здесь как между свежим воздухом и затхлым. Но я не хочу опять же сводить все к «русскости» или «антизападничеству» – хотя всей этой мерзости навалом. Слишком понятно, что национализм любого толка несовместим с христианством. Я хочу, чтобы сам ансамбль поведенческих моделей, тем обсуждений, взглядов на мир, называемый «православием», был распознан как нехристианский – как минимум в своем качестве определенности, то есть ограниченности, невсеобщности. Стиль, внешнее вытеснило внутреннее, всеобщее: победа фетишизма. Ибо подлинное христианство узнается по универсализму, по отсутствию стиля.
Безразличие различий
Нигде это отсутствие стиля, отсутствие какой-либо определенности у истинных христиан не видно так, как в раннехристианском «Послании к Диогнету»:
«Христиане не различаются от прочих людей ни страною, ни языком, ни житейскими обычаями. Они не населяют где-либо особенных городов, не употребляют какого-либо необыкновенного наречья, и ведут жизнь ни в чём не отличную от других».
Итак, нет ни одного внешнего признака, различающего христианина от нехристианина, более того – «отличие» христиан в том, что никаких отличительных признаков у них нет. Заметим же с горечью, что «православные» без сомнений различаются по стране («православный мир»), языку (церковнославянский или, более общо, – «благочестивый» сленг), житейским обычаям (куча «благочестивых обычаев»). Существует множество совершенно определенных признаков, различающих «православных» от неправославных, то есть «православие» – особая культура, а, стало быть, религия «православных» – традиционные верования этой культуры, то есть просто-напросто язычество.
Это центральная мысль христианства, выраженная Павлом: «Обрезание ничто и необрезание ничто, но все в соблюдении заповедей Божиих» (1 Кор 7:19). Сейчас Павел сказал бы: «Православность ничто и неправославность ничто, но все в соблюдении заповедей Божиих». Обрезание – главный для Павла признак всякого различия, и, стало быть, все мыслимые различия и сам принцип различия – ничто. Все дело в «соблюдении заповедей Божьих», вот это – и ничто другое – характеризует христиан: «А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол 3:8–11).
«Православие». Поисковая выдача в Картинки Google
Это диктует парадоксальную христианскую политику различий. Раз все различия – ничто, то пусть мирские различия останутся как есть, потому что дело вообще не в них; различия вообще побоку, то есть новых создавать не надо: «Я вам сказываю, братия: время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие; и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего» (1 Кор 29:30–31). Не создавать новых разделений, не создавать резерваций, не создавать новых состояний: ничтожество всех мыслимых состояний. Ни отказ от чего-либо старого, ни создание чего-либо нового.
Это павловское «как не» репрезентирует способ христианского образа жизни: внешне все как в мире, внутренне – жесточайшая борьба с миром. Это значит: если – как это происходит у «православных» – внешнее различие есть, то нет этого главного внутреннего различия и христианство потеряно. А христианство, напомним, реализуется в «соблюдении заповедей Божьих», «совлечении ветхого человека»: оппозиция внешнего (например «православного») и внутреннего (заповеди). «Послание к Диогнету» прекрасно это описывает – простите за длинную цитату, но лучше автора Послания не скажешь:
«Обитая в эллинских и варварских городах, где кому досталось, и следуя обычаям тех жителей в одежде, в пище и во всем прочем, они представляют удивительный и поистине невероятный образ жизни. Живут они в своем отечестве, но как пришельцы; имеют участие во всем, как граждане, и все терпят как чужестранцы. Для них всякая чужая страна есть отечество, и всякое отечество – чужая страна. Они вступают в брак как и все, рождают детей, только не бросают их. Они имеют трапезу общую, но не простую. Они во плоти, но живут не по плоти (см. 2 Кор 10:3; Рим 8:12). Находятся на земле, но суть граждане небесные (см. Фил 3:18–20). Повинуются постановленным законам, но своею жизнью превосходят самые законы. Они любят всех и всеми бывают преследуемы. Их не знают, но осуждают, умерщвляют их, но они животворятся; они бедны, но многих обогащают. Всего лишены, и во всем изобилуют (см. 2 Кор 6:9–10). Бесчестят их, но они тем прославляются (1 Кор 4:10); клевещут на них, и они оказываются праведны; злословят, и они благословляют (1 Кор 4:12); их оскорбляют, а они воздают почтением; они делают добро, но их наказывают, как злодеев; будучи наказываемы, радуются (2 Кор 6:10), как будто им давали жизнь. Иудеи вооружаются против них как против иноплеменников, и эллины преследуют их, но враги их не могут сказать, за что их ненавидят.
Словом сказать: что в теле душа, то в мире христиане. Душа распространена по всем членам тела, и христиане по всем городам мира. Душа, хотя обитает в теле, но не телесна, и христиане живут в мире, но не суть от мира (см. Ин 17:11; 14; 16). Душа, будучи невидима, помещается в видимом теле; так и христиане, находясь в мире, видимы, но богопочтение их остается невидимо. Плоть ненавидит душу и воюет против нее, ничем не будучи обижена, потому, что душа запрещает ей предаваться удовольствиям. Так и мир ненавидит христиан, от которых он не терпит никакой обиды, – за то, что они вооружаются против его удовольствий. Душа любит плоть свою и члены, несмотря на то, что они ненавидят ее, и христиане любят тех, которые их ненавидят. Душа заключена в теле, но сама содержит тело; так и христиане, заключенные в мир, как бы в темнице, сами сохраняют мир. Бессмертная душа обитает в смертном жилище; так и христиане обитают, как пришельцы, в тленном мире, ожидая нетления на небесах. Душа, претерпевая голод и жажду, становится лучшею, и христиане, будучи наказываемы, каждый день более умножаются. Так славно их положение, в которое Бог определил их и от которого им отказаться нельзя».
Все прекрасно в этом отрывке. Жесточайший антагонизм мира и христиан показан в точнейших формулировках: это мир ненавидит христиан и гонит их, а христиане любят мир (но не мир сей) и никого не гонят. Христиане ни в чем себе не отказывают – «они вступают в брак как и все, рождают детей» – вот разве «только не бросают их»: то есть именно любовь христиан («соблюдение заповедей», которое, как известно, к любви и сводится) – она и только она – различает христиан и мир и вызывает ненависть мира. Христиане в качестве христиан «невидимы». Так же, как Иисус – просто человек, в котором «узнавали» Христа в акте веры, а не по внешним каким-то признакам (чиновники, священники и толпа вот не узнали в Нем Христа). Христиане отличаются по способу («как не» Павла) обращения с миром, а не в чем то еще: «Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию» (1 Кор 10:31). Если же мы видим ненависть – к Западу, геям, католикам, православным, русским, украинцам, либералам, консерваторам – мы видим мирской способ обращения с миром: то есть видим отсутствие христианства. Если против Церкви «развязана информационная война», даже «гонения» – предположим, что это не злой от собственный злобы идущий фантазм, – то истинных христиан мы узнаем по формуле «христиане любят тех, которые их ненавидят».
«Православие это…». Поисковая выдача Яндекса
В этом смысле современная «православность» – не что иное, как реконструкторство. Ни сил, ни желания бороться с миром – то есть продуцировать деятельную любовь – нет, и происходит подмена. Мы – не христиане, мы играем в христиан, как другие играют в эльфов или викингов. Мир невыносим – и люди уходят в фантазии: этого-то на самом деле и хочет мир, вот почему реконструкторских феноменов так много. На самом деле любое современное поведение по сути реконструкторское, кроме рыночного, ибо рынок захватил все. «Православность» – лишь один из таких феноменов.
Зачем нужны догматы
Здесь выступает проблема догмы. В идеале – и в связанной с этим идеалом обсуждаемой нами логике безразличия различий – все люди должны стать христианами: «Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, – не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, – чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор 9:20–22).
Так силою вещей вводится различие между «некоторыми спасенными» и всеми. То есть сущностно христианство рассчитано на всех, но на практике имеем лишь «некоторых». Эти некоторые услышали проповедь Павла и уверовали. Осознание проповеди Павла сделало их христианами, то есть отделило от остальных: «Ибо всякий, кто призовет имя Господне, спасется. Но как призывать Того, в Кого не уверовали? Как веровать в Того, о Ком не слыхали? Как слышать без проповедующего? И как проповедовать, если не будут посланы? Как написано: как прекрасны ноги благовествующих мир, благовествующих благое! Но не все послушались благовествования. Ибо Исаия говорит: Господи! кто поверил слышанному от нас? Итак, вера от слышания, а слышание от слова Божия» (Рим 10:13–17). Таким образом, у нас есть четыре реалии: мир сей, христианское сообщество, христианское сознание и христианские проповедники.
Для благовествования нужны проповедники, созидающие христианское сообщество. Так как сообщество вобрало в себя лишь некоторых, а не всех, на коих оно рассчитано, появляется антагонизм христианского сообщества и мира сего. Агамбен в «Остающемся времени» замечает, что все это необычайно напоминает марксистскую проблематику Партии, пролетарского движения и врагов пролетариата. Зачем пролетариату организация (Партия)? Марксизм отвечает: Партия есть орган сознания пролетариата, Партия хранит классовое сознание и в силу этого руководит борьбой пролетариата. Как проверяется классовое сознание? С помощью «верной теории».
Так же обстоит дело с Церковью и ортодоксией, утверждает Агамбен. Проповедники (апостолы) уже были зачатком церковной организации. Затем, дабы защитить и расширить сообщество христиан, понадобилось «верное учение», отражение христианского сознания, чьим органом и стала церковная организация. Все противоречия в отношениях Партии и реального рабочего движения – хорошая иллюстрация всех противоречий в отношениях церковной организации и реальных христиан (скажем, сталинизм в Партии – аналог папизма в Церкви).
Предназначение церковной организации – хранить ортодоксию, то есть церковное сознание церковного опыта церковного сообщества. Но, если ортодоксия замещается чем-то иным, опыт уходит, организация отчуждается от сообщества, подпадает под влияние мира: становится одной из мирских сил и тем самым входит в противостояние с христианами, в противоречие с христианством.
Так или иначе, ортодоксия, будучи отражением христианского сознания, которое осознает христианский опыт, есть то, что закрепляет сообщество христиан. Ортодоксия, то есть система догматов – единственный признак, отличающий христиан от нехристиан, единственный критерий христианскости. Но здесь очень важно не делать из ортодоксии внешний, формальный признак. Как мы когда-то писали:
«Есть истины, рожденные и практикуемые сообществом, а сообщества, в свою очередь, рождены тем или иным событием. Таков марксизм – не наука и не философия, но опыт революции. Такие истины фундаментально ангажированы – ангажированы Событием, вызвавшим их на свет. Для адептов таких истин свойственна вера – верность Событию. Верность предполагает практику истины, актуализацию её в опыте. Такие истины опытны – постигаемы в опыте и поверяемы им. Поэтому такие истины носят фундаментально неакадемический характер, они постижимы только изнутри События: практика таких истин есть их метатеория. Событие, явившее истину, и сообщество, актуализирующее эту истину, – вот что нам важно. Ту же природу, те же особенности имеет и теория, носящая имя «православная догматика». Догматика – это выражение определенного опыта, определенного сообщества, рожденного определенным событием, и она призвана «держать» это сообщество в верности этому опыту».
Этот опыт реализуется в «соблюдении» заповедей, то есть в нравоучении Церкви, а оно в свою очередь держится вероучением. Вероучение плюс нравоучение и есть подлинное Православие, в его отличие от «православности», а если под оным понимается нечто иное – опыт теряется. Этот опыт – опыт жизни со Христом, благовествованием распространяемый на всех. Церковь есть дление этого опыта среди череды поколений. Быть ортодоксом значит не забывать и хранить этот опыт, актуализировать и практиковать его, в том числе опыт безразличия различий. Но если, как мы сказали, «православие» замещает ортодоксию, что делать ортодоксам среди «православных»? – «обитая, где кому досталось, следовать обычаям тех жителей в одежде, в пище и во всем прочем». Если «православие» есть определенный культурный стиль, то ортодоксам нет никакого резона «уходить» или «бороться» с ним, как и с любым другим стилем, ибо для них «всякая чужая страна есть отечество, и всякое отечество – чужая страна». Златоуст из Церкви не уходил, не «разочаровывался» в ней; напротив, власти светские и духовные сами его вытолкнули. Для многих «православие» – «чужая страна», но все дело в том, чтобы быть «небесными гражданами». Дело не в стиле, позитивно или негативно воспринимаемом. Все дело в том, чтобы в условиях «в каких кому досталось» (в «православии», например) «представлять удивительный и поистине невероятный образ жизни» христиан.
«Православие это…». Поисковая выдача Google
Если говорить в более «конфессиональном» смысле, то нет никакого резона «уходить» из РПЦ до тех пор, пока она – пусть и чисто формально – хранит ортодоксию. Все остальное – лишь «обычаи». Наша Церковь – Православная, ибо хранит ортодоксию, – это главное. Обычаи же дело естественное и абсолютно не важное, до тех пор, пока они не догматизируются, пока мы помним, что они суть обычаи и не более (что у нас так любят – например, абсолютизация литургических особенностей привела к Расколу). Понятно, что реальная жизнь будет так или иначе практически оформляться – вот только не надо подменять содержание формой.
В нашем сознании есть странная логика относительно текущей ситуации в РПЦ и не только в ней: можно или со всем соглашаться, или «уходить». Это полная глупость, разумеется. Все живое изменяется, а Церковь – самое живое. Церковь менялась всегда, меняется (в лучшую или худшую сторону – другой вопрос) и будет меняться. Слишком очевидно – и скоро это станет очевидно всем – что РПЦ нужны существенные изменения. «Реформация»?
Проблема с Реформацией в том, что она мало что меняет. Сменить одну организацию – другой, один культ – другим, одно богословие – другим – значит не изменить в сущности ничего, но заменить единую организацию – россыпью организаций, красивый культ – серым, развитое глубокое богословие обкромсать. В смене патеров на пасторов – мало смысла. Много ценного было потеряно, а достижения весьма двусмысленны. Нужно скорее двигать – где у кого возможно – общую ситуацию в лучшую сторону, не забывая, что такое «лучше» – опыт жизни со Христом. Насколько нынешняя структура РПЦ, жизнь общин и отдельных христиан близка этому опыту – вопрос риторический. Творческим, свободным и благочестивым образом ли изменится РПЦ или по типу прорыва гнойника – посмотрим. В любом случае бояться за Церковь не надо – врата ада не одолеют, – бояться надо за свою душу.
Поделиться в соцсетях
Подписаться на свежие материалы Предания