Что значит куртуазная песня
куртуазная поэзия
Смотреть что такое «куртуазная поэзия» в других словарях:
Трубадуры — У этого термина существуют и другие значения, см. Трубадур (значения). Пердигон. Инициал из песенника XIV века Трубадуры (фр. troub … Википедия
миннезингеры — (от нем. Minnesinger, Minnesänger, «певец любви») авторы и исполнители немецкой куртуазной лирики (миннезанга «любовной песни»), культивировавшейся ок. 1160 1350 гг. Этот термин впервые употреблен Гартманом фон Ауэ ок. 1195 г. и восходит… … Словарь средневековой культуры
Французская литература — Титул одного из первых изданий «Гаргантюа и Пантагрюэля» (Лион, 1571) … Википедия
Французская литература — занимает центральное положение в умственном и художественном развитии всей Европы. Ей принадлежало еще в XII в. то передовое значение, которого она не утратила и до наших дней. Песня о национальном французском герое Роланде властно заполонила… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
Швеция — (Sverige) Королевство Швеция (Konungariket Sverige). I. Общие сведения Ш. государство в Северной Европе, на В. и Ю. Скандинавского полуострова. Граничит на З. и С. с Норвегией, на С. В. с Финляндией. На Ю. и В.… … Большая советская энциклопедия
Dolce stil nuovo — (итальянское «сладостная новая манера письма») лит ое направление, возникающее на грани средних веков и Возрождения в крупных торговых городах Тосканы и Романьи Флоренции, Ареццо, Сиене, Пизе, Пистойе, Болонье и других. Представленный лирической… … Литературная энциклопедия
Итальянский язык — Самоназвание: italiano, la lingua italiana прослушать (инф.) … Википедия
Dolce stil nuovo — (ит. «сладостная новая манера письма») литературное направление, возникающее на грани средних веков и Возрождения в крупных торговых городах Тосканы и Романьи Флоренции, Ареццо, Сиене, Пизе, Пистойе, Болонье и других. Представленный лирической… … Википедия
Итальянский — язык Самоназвание: italiano, lingua italiana прослушать (info) Страны: Италия, Сан Марино, Ватикан, Швейцария, Словения, Хорватия, Франция, Монако, Ливия, Тунис, Эритрея, Эфиопия, Сомали … Википедия
куртуазный — ая, ое. courtois, se adj. Любезный, вежливый. БАС 1. Что касается стиля дискуссий, то к куртуазному разговору мы исторически не приучены. Сов. культ. 16. 1988. ♦ Куртуазная поэзия, литература. Лирика западноевропейского средневековья, воспевающая … Исторический словарь галлицизмов русского языка
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Церковь порицала куртуазные сочинения: посягательство на брачный союз, плотское желание и влечение к чужой жене – полный набор постыдных идей. Однако в ответ на подобные нападки поэты имели вполне достойные ответы. «Прекрасная любовь», на их взгляд, потому и отличалась от «низменной», «крестьянской», что воспитывала крепость духа. Идеалом подобных отношений было не физическое воплощение влечения, а бесконечная игра, в которой эмоции боролись с долгом и ответственностью. Подобные чувства требовали дисциплины и вели к совершенствованию личности, ведь, вступая на путь служения своему идеалу, юноша не ждал вознаграждения. Эта неопределенность и была основой куртуазной любви.
Конечно, в реальности не все благородные сеньоры были слишком суровы. Считается, что, принимая знаки внимания влюбленного юноши, дама входила с ним в отношения, напоминавшие вассальный договор. Она тоже была обязана ответить на любовь, но по закону сделать этого не могла, ведь тело ее принадлежало мужу, что и создавала пикантную натянутость ситуации – основу каждой хорошей любовной истории. В любом случае, в подобных сочинениях вопросы добродетели занимали значительное место.
В целом считается, что эта увлекательная и захватывающая игра имела одно положительное следствие – она изменила отношение к женщине в целом. Средневековое общество впервые стало считаться с чувствами «слабого пола», увидело его в новом, более выигрышном свете. Часть мужчин вынуждены по-другому смотреть на свою законную супругу, ведь дама, превратившаяся в объект почитания для более молодого «претендента», уже становилась более привлекательной в глазах мужа. В наше время куртуазная любовь никуда не пропала. Трансформируясь со временем, она дошла и до XXI века. Ее черты и отголоски можно найти сегодня в мировой культуре.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Куртуазность
Женщины падали к его ногам, как срезанные цветы, и не счесть,
сколько «интимных покоев», выражаясь языком того
куртуазного времени, навестил его «гуляка».
Фиалки для прекрасной актрисы
Куртуазность как качество личности – способность быть изысканно вежливым, любезным, учтивым и галантным.
Язык XXI века явно несравненно далёк от языка куртуазных времён.
— Ну что? К тебе или ко мне? — Мужчина, с чего вы решили, что я соглашусь? — Мадам, давайте взглянём правде в глаза: ради чего ещё 35-летняя женщина может прийти на выставку карбюраторов?
Не успели познакомиться. Она говорит: — Ко мне пойдём или к тебе? – Да, ну тебя. Проблемная ты какая-то!
Между порядочностью и благородством, с одной стороны, и куртуазностью языка и манер, с другой, зачастую нет никакой связи.
Подонок может быть аристократически утончённым, изысканно любезным, то есть будет казаться на все сто куртуазным, и лишь опытный взгляд увидит в его поведении фальшь за показным рыцарством и напускной куртуазностью.
То есть, куртуазные манеры не всегда говорят об истинной учтивости, доброте и галантности, но они хотя бы создают видимость этих достоинств, и человек по внешности кажется таким, каким ему следует быть по сути.
Куртуазность превратила изысканную вежливость и учтивость в набор своих инструментов общения.
По тёмной улочке, где-то на задворках Лондона идёт приличный пожилой джентльмен. Вдруг его догоняет здоровенный бугай, аккуратно трогает за рукав пиджака и, поклонившись, говорит: — Сэр, вы не могли бы мне помочь? — Вам? — удивляется джентльмен, даже сняв шляпу от неожиданности. — Возможно. Так чем я могу вам помочь?— Не будете ли вы столь любезны и не дадите ли мне, пожалуйста, 1000 фунтов? — потупив глаза в пол, спрашивает парень.
— Позвольте, но зачем вам такие деньги? — О, это не мне! — отмахивается громила с добродушной улыбкой. — Видите ли, досточтимый сэр, этими деньгами вы, скорее всего, спасёте жизнь одного очень уважаемого и весьма почитаемого другими человека. — Сэр, вы меня, конечно, извините, — джентльмен окидывает бугая подозрительным взглядом, — но, честно говоря, не смотря на вашу куртуазную речь, вы абсолютно никаким образом не производите на меня впечатление ни уважаемого, ни почитаемого другими джентльмена. — Да, сэр, но я говорю о вас!
Не имея в своём инструментарии куртуазность, правдивый и честный человек рисковал приобрести репутацию грубияна, задеть прямолинейными высказываниями чью-то честь и достоинство. Осторожный, осмотрительный и благоразумный человек без куртуазности в контексте учтивости мог выглядеть в глазах окружающих трусливым, робким и застенчивым.
Даже испытывая уважение и симпатию к другому человеку, но, не проявляя куртуазности, можно в общении поставить его в неловкое положение и получить от общества ярлык пакостника и провокатора.
Когда общество стремительно деградирует, людям не до куртуазности, то есть учтивости, утончённости и изысканной вежливости.
В век разнузданности, распущенности и деградации куртуазные манеры превращают человека в чудака. Куртуазный стиль с его изысканной вежливостью и любезностью кажется нынешнему поколению атавизмом и отстоем. Кто сегодня ведёт себя куртуазно, выглядит, чуть ли не сумасшедшим.
В наш меркантильный, чудовищно прагматичный век ко всякому проявлению куртуазности относятся, по меньшей мере, настороженно.
В Средние века куртуазность касалась, прежде всего, правил поведения по отношению к женщине и выражалась в куртуазной любви. Сегодня такую любовь за её смирение и культ Любви назвали бы мазохизмом.
Клайв Стейплз Льюис в «Куртуазной любви» пишет: «Влюблённый всегда жалок. Покорно удовлетворять малейшие прихоти дамы, хотя бы самые фантастические, молчаливо сносить её упреки, хотя бы несправедливые, — единственное, на что он может отважиться. Такое любовное служение берёт пример с вассала, почтительно служащего своему господину. Влюбленный — это «человек» дамы. Он обращается к ней midons, что этимологически восходит к обращению «мой господин», а не «моя госпожа». Все эти отношения верно описаны как «феодализация любви». Такой любовный ритуал ощущается неотъемлемой частью куртуазной любви, возможной только для того, кто учтив. …Только тот, кто учтив, способен любить, и только любовь способна сделать учтивым.
Куртуазная любовь не легкомысленна; «она представлена как трагическое, безнадёжное чувство, или почти безнадёжное, ибо от полного отчаяния влюблённого спасает вера в божество Любви, которое никогда не предает своих служителей и способно покорить самых неприступных красавиц».
В духе куртуазной любви Овидий давал такой совет начинающему любовнику:
Коли прикажет тебе госпожа явиться на площадь —
Раньше срока предстань, самым последним уйди.
Если велит бежать по делам — беги, не замедли,
Чтоб никакая толпа не задержала тебя.
Ночью ли, с пира домой собираясь, раба себе кликнет —
Будь ей вместо раба, первым являйся на зов.
Шлет ли, уехав, письмо «Приезжай!» — поезжай и не мешкай;
Не на чем ехать — беги: лени Амур не простит.
И да не будут помехой тебе ни снега на дорогах,
Ни в нестерпимые дни дышащий жаждою Пес.
Воинской службе подобна любовь. Отойдите, ленивцы!
Тем, кто робок и вял, эти знамена невмочь.
Визитная карточка куртуазности – истинная учтивость.
«Истинная учтивость, — писал У. Питт, — может быть определена как благосклонность в мелочах и состоит в предпочтении, ежеминутно отдаваемом другим в житейских отношениях. Это постоянное внимание к потребностям тех, с которыми мы живем».
Учтивость делает человека приятным для окружения, она нацелена на понимание чужих желаний, намерений, точки зрения и взглядов. Астольф де Кюстин видел суть учтивости «в невидимом обмене добровольными пожертвованиями».
Неучтивость, стремясь реализовать свое намерение, будет посылать в пространство эгоистичный сигнал: «Я хочу», но другие люди тоже чего-то хотят и будут сопротивляться «перетаскиванию одеяла». Учтивость поступает мудро – она изначально поднимает значимость и нужность своего собеседника, любезными словами и знаками внимания сводит общение к интересующим его вопросам. Отказавшись от своего желания в пользу желания своего визави, она, в конечном итоге, позволяет человеку реализовать свое первоначальное желание.
Учтивость вызывает доверие, расположение и симпатию окружающих. Ж. Лабрюйер совершенно справедливо заметил: «Суть учтивости состоит в стремлении говорить и вести себя так, чтобы наши ближние были довольны и нами, и самими собою».
В куртуазности как истинной учтивости нет притворства, лицемерия и льстивости. Будучи духовной и нравственной, истинная учтивость любит людей и исходит от сердца, проявляет к ним доброжелательность, внимательность, предупредительность и добросердечность, не мешает другим быть другими, исключает в общении назойливость, занудство и неуважение человеческого достоинства, на которые он имеет право уже в силу того, что он человек. А слово «человек», как известно, звучит гордо. Подлинно учтивый человек способен на сострадание и сопереживание, обладая добродетелью активного слушания, он тонко улавливает нюансы настроений, чувств и эмоций окружающих. «Чтобы стать подлинно учтивым, нужно долго учиться человечности, а уже потом – вежливости», — говорил Астольф де Кюстин.
Анекдот про то, как куртуазный француз предпринял попытку познакомиться со своим соседом.
В одном купе поезда оказались вместе супруги из Франции и пожилой угрюмый англичанин. Спустя некоторое время француз достал из сумки термос и налил себе и жене кофе. Решив быть вежливым и учтивым, он обратился к соседу: — Не хотите ли кофе, месье? — Нет, — ответил тот.
Француз лишь пожал плечами и достал из сумки бутылку дорогого вина и вновь решил проявить вежливость: — Может быть, немного вина, месье? Вино шикарное. — Нет.
Француз несколько растерялся, но его жена прильнула к нему и прошептала на ухо: — Дорогой, кажется, я поняла. Это же англичанин, а никто из них даже и разговаривать не станет, пока с ним не познакомятся по всем правилам. — О, дорогая, ты права, — ответил француз и вновь обратился к соседу, указывая рукой на супругу: — Вот моя жена Изабель, месье.
КУРТУАЗНОСТЬ
Полезное
Смотреть что такое «КУРТУАЗНОСТЬ» в других словарях:
куртуазность — вежливость, манерность, политес, учтивость, деликатность, любезность, предупредительность, субтильность, обходительность Словарь русских синонимов. куртуазность см. вежливость Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Р … Словарь синонимов
куртуазность — и, ж. courtois, se adj.То же, что куртуазия. И куртуазность учтивость, к которой прибавлено немного жеманства и немножко сладострастия.. Труднодостижимо, потому что жеманство и сладострастие почти бесконтрольны, а при отсутствии почти недоступны… … Исторический словарь галлицизмов русского языка
Куртуазность — Э. Лейтон. Тристан и Изольда Куртуазность, куртуазия (англ. courtly love; фр. amour courtois от courtois учтивый, рыцарский), система правил поведения при дворе или набор качеств, которыми должен обладать придворны … Википедия
Куртуазность — система правил поведения при дворе или набор качеств, которыми должен обладать придворный в Средние века раннее Новое время. В Средние века куртуазность касалась, прежде всего, правил поведения по отношению к женщине и выражалась в куртуазной… … Термины гендерных исследований
Куртуазность — ж. отвлеч. сущ. по прил. куртуазный Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
Куртуазность — (от фр. cour двор) правила хорошего тона, хорошие манеры. К. стала основой рыцарского поведения в XII XIII вв. Куртуазный кодекс предполагал не только храбрость, но и учтивость, вежливость, галантность, обходительность, умение тонко чувствовать,… … Средневековый мир в терминах, именах и названиях
куртуазность — курту азность, и … Русский орфографический словарь
courtesy — куртуазность … Термины гендерных исследований
вежливость — См … Словарь синонимов
Куртуазная литература средневековья
В нашем повседневном представлении о Средневековье фигура рыцаря – неизменно на первом плане. Так оно и было в действительности. Ведь рыцарь это феодал, а феодалы были основными представителями имущественного класса того времени, на которых была возложена обязанность участвовать во всех военных мероприятиях государства. В тройственной структуре средневекового общества у феодала была своя роль: простолюдины трудились, обеспечивая общество материально; духовенство молилось, учило и наставляло; феодалы воевали, защищали или расширяли границы своего государства, взимали дань или грабили другие народы. Таким образом рыцарь это не просто феодал-землевладелец, а профессиональный военный, который оборонял страны от внешних врагов, сам отправляясь в военные походы, а порой и просто возглавлял шайку головорезов и беззастенчиво грабил и чужих, и своих.
Но на протяжении столетий облик рыцаря-феодала менялся. Менялась и феодальная культура. Значительные изменения феодальной культуры произошло в эпоху зрелого Средневековья, то есть в конце XI, начале XII столетия. К этому времени уже завершилось так называемое «великое переселение народов», на территории Европы начали складываться национальные государства, заметно развилась техника и всевозможные ремесла, расширились торговые связи и т.д. Внушительные успехи сделала и культура: с поразительной быстротой на разных концах континента возникают школы нового типа – университеты, где преподается не только теология, но и различные светские дисциплины. В архитектуре на смену монументальному романскому стилю приходит более экспрессивная и выразительная готика. Огромных успехов добивается литература на новых, недавно родившихся языках. Она возрастает не только количественно: на смену нескольким её жанрам приходит целая их россыпь. Именно в это время сложились те жанровые разновидности и формы, которые просуществуют затем несколько веков. Изменился и тип писателя: если раньше им был исключительно ученый монах, одиноко трудившейся в монастырской келье, то теперь берутся за перо представители всех сословий – и духовенство, и рыцари, и простые горожане.
В это время усложнились и умножились связи Европы с Востоком. В конце XI началась эпоха крестовых походов, и перед удивленным Западом воочию предстали диковины Ближнего Востока – остатки искусства Древней Греции, пышная культура Византии, многоцветный и притягательный мир Сирии, Ливана, Палестины.
Крестовые походы всколыхнули западный мир. Дальние земли явились не только взору благочестивых паломников и отважных купцов, но многочисленным толпам крестоносцев. Столкновение с живой реальностью отрезвило умы. Фанатизм и восторженно-благочестивую экзальтацию первых участников походов сменяет более разумный подход к оценке событий, появляется подлинный интерес к новым странам. В феодальном обществе появились более стойкие цементирующие силы, чем вассальная верность и хорошо налаженный аппарат церкви – силы экономических интересов. Они обусловили процесс консолидации и упрочнения центральной власти.
Но, ни укрепление королевской власти, ни богатеющие города, ни рост образованности, ни связи с восточными народностями – ни одно из этих явления в отдельности не могло повлиять на глубокую трансформацию феодальной культуры. Лишь их уникальное сочетание привело к возникновению новых форм литературы и искусства, которые принято называть «куртуазным».
Действительно, новые формы культуры отвечали запросам больших и малых феодальных дворов и обслуживали, прежде всего, их обитателей. Но понятие куртуазности не было адекватно реальным придворным обычаям и нравам этого времени. Даже напротив: как ее понимали прежде всего поэты, она этим обычаям и правам решительно противостояла. И поэтому идеалы куртуазии явились своеобразным протестом против не очень поэтической повседневности.
Прочим, к началу XII столетия замковый быт заметно изменился по сравнению с предшествующими веками. Замки строились повсюду: каждый феодал хотел иметь свой «двор», пусть даже и совсем маленький. При строительстве, конечно, учитывались и задачи обороны – замки оставались крепостями. Но стали думать и о комфорте: удобнее стали покои сюзерена, обширнее и пышнее – пиршественные залы, просторнее – внутренний двор. Все это украшалось скульптурой, резным орнаментом, гигантскими коврами. Времяпрепровождение феодалов стало разнообразнее. В нем появилось больше праздничности, ярких красочных увеселений и забав. Отношения между людьми оставались, естественно, прежними, основанными на принципах сословности и религии, но вместе с праздничными одеждами в быт вошел некоторый внешний лоск – стали цениться учтивость обращения, умение вести беседу, слушать исполнение любовных песен или чтение увлекательных рассказов о фантастических похождениях рыцарей, о их подвигах во славу уже не сюзерена, а своенравной красавицы.
Куртуазия как бы стала новой своеобразной религией средневекового Запада, со своими ритуалами, системой ценностей, со своим божеством – Прекрасной Дамой. Нет, куртуазия не посягала на старую религию – христианство, но она сформировалась рядом с ним и почти вне его. Куртуазия, как комплекс моральных и эстетических норм, носила подчеркнуто светский, внецерковный характер.
Куртуазность захватила, конечно, лишь самую поверхность феодальной культуры, но придала ей особые черты.
У куртуазии были свои сторонники, были венценосные покровители, поощрявшие поэтов и старавшиеся утвердить при своих дворах ее «законы». Но в целом, куртуазия не вошла в повседневный замковый быт и реализовалась по преимуществу только в области поэзии. Если мы и находим, подчас, отражение куртуазных идеалов в изобразительной искусстве Средневековья, то это также связано с литературой – это красочные миниатюры-иллюстрации в рукописях куртуазных поэтов, изделия из кости или металла, иллюстрирующие литературные сюжеты, несколько позже – яркие гобелены и шпалеры, на которых также изображены герои куртуазных повествований.
Широкое распространение куртуазия получила благодаря тому, что куртуазно любили или, по крайней мере, пели о такой любви и герцоги, и вавессеры (простые дворяне), и купцы, и клирики, и даже дети простолюдин. Возвышенная любовь всех уравнивает, как и высокое поэтическое мастерство. И наоборот – низменность, приземленность чувств лишает человека истинного благородства. Этим куртуазный «табель о рангах» бросал первый серьезный вызов сословно-религиозной морали, на которой основывалось средневековое общество, но куртуазные идеалы объективно противостояли этой морали и в другом.
Вопреки общепринятым средневековым моральным нормам главной фигурой куртуазной любовной лирики стала женщина – Дама. Тут она брала реванш за многовековую приниженность, когда иные схоласты всерьез обсуждали вопрос обладает ли женщина душой. В куртуазном микрокосмосе Дама была не только предметом восторженного и смиренного поклонения, причем подчас об этом говорилось в терминах привычного феодального обихода, но и обожествления на свой манер.
Дама куртуазных поэтов непременно прекрасна. Она совершенна душой и телом, и способна внушить возвышенную всепоглощающую страсть. Причем Прекрасная Дама совсем не обязательно принадлежит к высшим слоям дворянства, она может быть и горожанкой, и даже простой пастушкой. Как любовь и поэтический талант были выше сословной принадлежности влюбленного певца, так и красота, и высокая одухотворенность Дамы оставляли далеко позади ее реальное место в обществе.
Лирическая поэзия средневекового Запада была первым в европейской литературе прорывом в области интимным сердечных переживаний, по своей напряженности, по многообразию и глубине во много раз превосходящим любовные чувства, воспетые античными поэтами (например, Катуллом, Горацием или даже Овидием). В отличии от не очень сложной гаммы чувств, обуревавших героев средневекового эпоса, в лирике мир человеческой души выглядел более противоречивым, богатым и экспрессивным. К тому же в куртуазной поэзии на первом плане были переживания личностные, ориентированные не столько во внешний мир, сколько внутрь мятущегося и страдающего сердца.
Куртуазная лирика обратилась к любовным мотивам во многом потому, что этой области человеческих отношений и переживаний не коснулась та жесткая регламентация, которой были подчинены другие стороны жизни средневекового человека. И именно любовь незаконная, запретная, безнадежная давала широкий простор изображению изменчивой и глубокой человеческой души, подверженной игре сложных страстей; изображению их трагического накала.
Иногда полагают, что Прекрасная Дама куртуазных поэтов потому уже замужняя женщина, что она должна быть наделена богатым внутренним миром, тогда как неопытная девушка – в условиях Средневековья – обладать им не могла. Отчасти это, видимо так, но, все-таки, в Даме важнее не ее жизненный и чисто эмоциональный опыт, а те неодолимые преграды, которыми она окружена. В той воображаемой модели мира, которая встает из всего комплекса куртуазной лирики, Дама всегда была недоступна и недостижима, какие бы дерзкие мечты не изливал поэт в своих стихах.
Образ Дамы на всем протяжении развития куртуазной поэзии лишен не просто бытовых примет, которые могли бы принижать ее возвышенность, но и вообще каких-то ни было индивидуальных черт. Вот почему происходила своеобразная «ангелизация» Дамы.
Вокруг куртуазной поэзии сложилось немало увлекательных легенд, да и в самих ее законах и правилах было немало придуманного и измышленного. Метафорой было и бескорыстное любовное «служение», и нехитрые чувственные радости, но платонические мотивы, тесно связанные с идеей возвышающей и одухотворяющей роли любви, бесспорно занимали в этой поэзии очень большое место, отразившись в ее образном строе, ее аллигоризме. Средневековая любовная лирика просуществовала более двух веков, выродившись в последствие в эпигонство. Национальные поэтические школы куртуазной поэзии этого периода обладали неповторимыми особенностями.
На исходе XI столетия куртуазная лирика появляется на юге Франции в богатом крае – Провансе. Основной, наиболее универсальной и емкой формой любовной лирики Прованса стала кансона (песня), которую исполняли трубадуры.
Первым из известных нам трубадуров был герцог Гильем Аквитанский. Ранние его произведения относятся к концу XI века. Творческое наследие Гильема еще очень разношерстно и неровно: рядом с вполне куртуазными стихотворениями соседствуют песни, повествующие о любви, но очень далекие от смиренного поклонения Даме. В дальнейшем у трубадуров следующего поколения, платоническая тенденция решительно побеждает. Так, легендарный Джауфре Рюдель выступает певцом «любви из далека», доводя тем самым эту тенденцию до конца: чтобы возвышенно любить и воспевать Даму, даже не надо видеть ее, вполне достаточно лишь услышать о ней восторженные рассказы. Однако платонизм очень скоро вызывает реакцию: у некоторых поэтов, например, у знаменитого Бертрана де Борна мы подчас встречаем ироническое и пародийное решение любовной темы.
В целом же, у наиболее талантливых поэтов мы находим постоянную игру противоположными устремлениями – стремлением искренне рассказать о своем чувстве, которое далеко не всегда платонично, и старанием следовать определенной системе мышления и условной поэтической образности. Борьба этих разноречивых устремлений и составляет одну из притягательных черт этой поэзии.
Большинство поэтов-трубадуров было не очень знатными рыцарями. На севере Франции на первых порах слагать любовные песни также стали рыцари средней руки, например, Гас Брюле, Ги Турорт (шатлен [1] де Куси). Но общая обстановка во Франции была не совсем такой, как в Провансе. На севере большее значение имели дворы крупных феодалов. Одним из таких дворов был, например, двор Альеноры Аквитанской, внучки первого провансальского трубадура Гильема Аквитанского и жены французского короля Людовика VII (а после развода с ним – английского короля Генриха II Плантагенета). Здесь, а также при дворах ее дочерей Марии Шампанской и Аэлисы Блуаской, охотно бывали и трубадуры, и местные поэты, среди которых нередко встречались выходцы из городской среды, а также учёные клирики.
У поэзии трубадуров была одна важная черта, которая указывает как на ее фольклорные истоки, так и на особенности бытования – это ее диалогичность. В стихах трубадуров часто звучит не один, а два голоса. То поэт беседует с Дамой, просит ее благосклонности, упрекает ее в безразличии и т.д., Дама же отвечает ему, что-то обещает в будущем, сурово отказывает, иногда сама обращается с упреками, обвиняя поэта в легкомыслии, коварстве, увлечении другими женщинами. А то перед нами беседа-спор двух поэтов о достоинствах той или иной Дамы, о силе и благородстве чувства, а задачах и средствах поэзии и т.п.
Подобные стихотворения сложились в специальную жанровую разновидность – тенсона – с четким чередованием реплик спорящих и соответствующей этому строфической организацией. Другая разновидность спора – партимен – требовала, чтобы начинающий диспут трубадур сразу же четко обозначил обсуждаемую тему. Очень распространена была альба – песня расцвета: двойной диалог возлюбленного с Дамой и другом или слугой.
К XIII столетию куртуазных поэтов-горожан становится особенно много. Возникают уже чисто городские центры куртуазной поэзии. Таким, в частности, становится, например, Аррас, где творит плодовитый Адам де ла Аль и еще не один десяток талантливых поэтов. Но в городе куртуазная поэзия претерпевает существенную трансформацию. Так, в творчестве талантливейшего Рютбёфа куртуазная традиция получает уже решительное и полное переосмысление. Проникновенный лиризм этого поэта-парижанина носит уже совсем иной характер, начисто освобождаясь от куртуазных штампов. Куртуазные поэты нового времени стали называться труверами от французского слова «trouver» (находить).
В творчестве северо-французских труверов культивируются примерно те же жанры, что и трубадуров, но здесь еще больший удельный вес принадлежит фольклорным традициям. Поэтому такой популярностью пользуются пастурели, песни полотна, песни о несчастном замужестве и другие, где приметы повседневной жизни более ощутимы и не затушеваны куртуазной фразеологией. Лишь очень немногие труверы посвящали свое творчество лирическим жанрам и культивировали куртуазную концепцию любви.
Жанровое многообразие поэзии труверов сказалось также в том, что у них широкое распространение получили песни крестовых походов, где традиции куртуазной лирики переплелись с лирикой описательной и религиозной. В этих песнях мотивы неизбежного расставания с капризной Дамой нередко сменяются сетованиями девушки, чей возлюбленный ушел в крестовый поход, а тема куртуазного служения переплетается с идеей участия в «правом» и богоугодном деле. Вообще в этих песнях конфликт приобретает совсем иной, чем у трубадуров и вообще в куртуазной лирике, характер. Здесь значительно меньше условной игры: реальная жизнь с ее подлинными сложностями и тревогами приходит на смену надуманным и стереотипным коллизиям. Это результат вторжения в куртуазный мир дыхания живой действительности, преобразившей любовную поэзию и сделавшей её более прагматичной.
Сходными были становление и эволюция куртуазной лирики в немецких землях, где также сложилась, не без французского влияния, своеобразная рыцарская культура. Первые произведения немецких миннезингеров («певцов любви») появляются уже во второй половине XII века. И у них было очень сильно воздействие фольклора, уравновешивающего куртуазные условности и сообщавшего их песням то незамысловатую лукавость, то задушевность.
Однако уже к концу XII столетия у немецких поэтов появляются несвойственная их романским собратьям меланхоличность, мотивы сердечной тоски и безысходной печали. Чувственный элемент совершенно изгоняется из их поэзии. Томление души и нескончаемые сетования становятся отличительной чертой лирики таких талантливых миннезин-геров, как Фридрих фон Хаузен и Рейнмар фон Хагенау. У их менее способных последователей на это наслаиваются усиленные поиски в области формы, становящейся исключительно изысканной, но лишь внешне блестящей, внутренне же бездушной и пустой.
Поэтому великий поэт немецкого Средневековья Вальтер фон дер Фогельвейде, в начале верный ученик Рейнмара, в зрелом своем творчестве выступает как смелый новатор. Во-первых, он возвращает поэзию к ее фольклорным истокам. Во-вторых, отбрасывает меланхолический тон и изысканные иносказания и во весь голос славит как возвышенную любовь к недоступной Даме, так и чувства к простой крестьянской девушке, отвечающей ему ответным чувством, т.е. любовь с точки зрения куртуазии «низкую», но как полагал поэт также бесконечно прекрасную и радостную.
Как и из среды труверов, из числа миннезингеров вышло несколько выдающихся авторов рыцарских романов (например, Генрих фон Фельдеке, Гартман фон Ауэ, Вольфрам фон Эшенбах), для которых их лирическое творчество, порой весьма обильное, все таки оставалось на втором плане. Но вскоре в поэзии миннезингеров большую роль начинает играть дидактическое начало, широко распространяется жанр шируха (назидательное стихотворение).
Возникнув в конце XI столетия, достигнув своих вершин к концу XII столетия, куртуазная поэзия в XIII веке стремится к своему упадку.
Для этого были как внутренние, так и внешние причины. Устойчивость лирических тем и форм, при всем таланте поэтов и понимании ими того непреложного факта, что обновление в сфере творчества необходимо, не могла не привести к возникновению определенного поэтического канона, пользоваться которым было легко, но который лишал лирику неподдельной свежести и новизны. Во второй половине XIII века еще создавались любовные кансоны по всем правилам «веселой науки» трубадуров, но более типичным для этого времени было творчество Пейре Карденаля, сурового обличителя нравов, славившего любовь за то, что ему удалось от нее избавиться. Но значительно существеннее оказались причины внешние. Обеспокоенная расцветом в Провансе свободомыслия и в том числе ряда уравнительных ересей, католическая церковь организовала в начале XIII века крестовый поход в Прованс северо-французских феодалов. Началась полоса опустошительных войн, в пламени которых погибла куртуазная культура. Но дело трубадуров не пропало. Дальнейшая история куртуазной лирики – это история ее воздействия, восприятия и изучения европейскими поэтами последующих веков, благодаря чему образ Прекрасной Дамы дошел до наших дней.
Андреев Л., Козлова Н., Косиков Г. История французской литературы. М., 1987.
Штейн А., Черневич М., Яхонтова М. История французской литературы. М., 1988.
История зарубежной литературы: Средние века и Возрождение /под ред. М. Алексеева, М., 1987.
История немецкой литературы /под ред. А. Дмитриева, М., 1986.
Мелетинский Е. Средневековый роман. М., 1993.
[1] Не знатный рыцарь, владеющий замком более знатного сеньора на определённых условиях.