Труй дорсай что это
Гордон Диксон «Дорсай!»
Дорсай!
Другие названия: The Genetic General; Генетический полководец; Прирождённый полководец
Роман, 1959 год; цикл «Чайльд»
Язык написания: английский
Перевод на русский: — К. Плешков (Дорсай!) ; 1998 г. — 3 изд.
Кровопролитные войны непрерывно сотрясают заселённые людьми миры. Мрачные фанатики — вквакеры огнём и мечом пытаются навязать остальному человечеству свою веру. Только один человек — гениальный полководец, сын Дорсая, — способен принести мир исстрадавшимся планетам.
Номинации на премии:
Самиздат и фэнзины:
В небольшом по объему романе из монументального цикла есть все, что положено для космооперы — звездные сражения между флотами, и даже планетами и группами миров, интриги и борьба за власть в галактическом масштабе. Представитель знаменитой династии со знаменитой планеты воинов, Донал Грим на страницах книги проходит путь от простого кадета
Но роман не есть гимн войне и наемничеству, хотя большая часть книги именно наемникам и посвящена. Прежде всего, книга об ответственности человека за судьбы мира, умении и решимости эту самую ответственность на себя взять, оставаясь при этом человеком. Пусть даже и со сверхчеловеческими возможностями.
Язык книги суховат, лишь ключевые сражения и сцены принятия решений, где главный герой раскрывается как личность и человек, описываются более подробно.
Но на протяжении всего повествования остается ощущение «присутствия», напряжение нарастает и не отпускает до конца. Достойная и сильная книга.
Дорогой Друг, безымянный кадет, только завершивший обучение в одной из многочисленных школ Дорсая!
Если ты только готовишься отправиться в свое первой путешествие по Галактике, то, может быть, эти небольшие заметки окажутся для тебя полезными.
Я знаю, ты ожидаешь, что человек, выйдя за пределы своего мира, стал хозяином Вселенной. Но это не так. Наша цивилизация, некогда объединенная стремлением покорить звезды, сейчас разобщена и расколота на сотни различных культур. Одни из них богаты, другие бедны, но все заражены завистью, алчностью и плетут интриги друг против друга. В сущности, люди разобщены больше, чем когда жили на Земле в разных странах.
И поэтому не жди от них уважения за то, что в совершенстве овладел искусством воина и видишь свою задачу в защите невинных и помощи пострадавшим. Для них ты — только презираемый, не достойный доверия наемник, готовый сражаться за плату на любой стороне, которая эту плату предложит. И неважно, что это богатые планеты изобрели рабскую систему Контрактов, чтобы держать в подчинении более бедные миры: для них ты – лишь маленькая деталь в огромном механизме политики.
Все зашло слишком далеко. Подошло к той черте, когда уже необходимо решить, куда же двигаться дальше. Но у каждой группы свои интересы, свой взгляд на жизнь. Одни желают навязать этот взгляд любыми средствами всем живущим, другие стремятся манипулировать тонко, вмешиваясь в генетику и развивая доселе неизвестные возможности человека. Но все говорит за то, что если Человечество продолжит идти по этому пути, то вскоре может оказаться на грани самоуничтожения, если только срочно не вмешаться в события. Но никто не готов взять на себя ответственность за не нелегкие решения и вести за собой Человечество к новой судьбе.
Я- Донал Грим с Дорсая, и я считаю, что готов взять эту ответственность на себя. Все говорит, что я не только готов к такой роли, но и сама судьба, причудливые волны вероятности, подталкивают меня к этому. Я прошел путь от обычного кадета с Дорсая до Покровителя Галактики. Я был командиром наемников, командовал звездными флотами и распутывал клубки интриг межзвездной политики, изучал человеческие культуры. И я ясно вижу в будущем цель и пути, которые ведут к этой цели.
Если ты, молодой кадет с Дорсая, готов разделить мои идеалы, не боишься тяжелой работы, то я, Донал Грин, человек, встретивший и принявший свою судьбу, жду тебя среди моих сторонников.
Чтобы мы все встретились вновь! Дорсай!
P.S. Я бы поставила эту книгу в один ряд с романами Карсака и Хайнлайна по масштабу замысла и очарованию героев, способных увлечь подростка, более мальчика, чем девочку, фантастическими мирами на всю оставшуюся жизнь.
Дорсай- это нечто. Такое «концентрированное» чувство долга, ответственности редко встретишь в фант-мире, а уж тем более в реальном. Возможность для дорсайцев воевать «по разные стороны баррикады» автором, в принципе, не рассматривается, хотя не исключается — они ведь наемники. Основная же идея этого рассказа — роль сильной личности в истории.
Мне показалось, что весь этот цикл посвящен одному — становлению человека, на первое место выходит мораль, не военные действия. Этический трактат под прикрытием фантастики. Рассуждения о личности и власти, о силе и её ответственности перед остальным миром — перед теми, кого призван защищать не в последнюю очередь.
ну не знаю. по моему буджолт намного лучше. что касается романа, то карьера раскрывается какими-то урывками, все время чего-то не хватает. да и вообще прихожу к мнению что к фантастике это можно отнести с натяжкой. в том смысле что даже способы ведения войны у диксона не изменились со времен древней греции. действительно архаично. но дочитать цикл до конца я все же попробую.
В целом было очень инересно смотреть как военный гений делает карьеру с низов до самых верхов. Но стиль автора — однозначно не мое, тяжело читать — как купаться в какойто вялой тине.
слОГ, 15 сентября 2007 г.
Для меня весь огромный цикл Буджолд хуже чем эта небольшой роман, по сути открывший и закрывший тему «прирожденного полководца». Жаль, что Диксон не сумел остановиться и потом не раз строил свои романы о Дорсае по одной и той же схеме. Но все начиналось именно с этой великолепной вещи.
Труй дорсай что это
ПЕРЕЧЕНЬ ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ
ДОНАЛ ГРИМ с Дорсая. Его удивительная судьба заключалась в том, чтобы оказаться лицом к лицу с самим собой.
УИЛЬЯМ с Сеты. То, что составляло его величие, одновременно сделало его угрозой всему живущему.
АНЕА МАРЛЕВАНА, избранная из Культиса. Ей суждено было стать тигрицей для целей человеколюбия.
ХЕНДРИК ГАЛТ, маршал Фриленда. Известный во всей Галактике, он явился к юному выскочке за советом.
АР-ДЕЛЛ МОНТОР с Нептуна. Заключив договор с дьяволом, он увидел спасительный пункт договора в бутылке.
ЛИ. Он сделал себя верным последователем истинного лидера.
МОМЕНТЫ ИСТИНЫ ПОКРОВИТЕЛЯ ГАЛАКТИКИ
Донал Грим родился на Дорсае, маленькой планете, главным предметом экспорта которой были хорошо обученные и бесстрашные солдаты-наемники. Ко дню совершеннолетия он был готов пуститься в путь к иным мирам и там создать себе имя. Но он задержался на мгновение, раздумывая над необычной, почти сверхъестественной силой, которая вела его к неизвестной судьбе.
Через шесть лет отчаянных подвигов Донал вновь ощутил эту неподдающуюся объяснению силу.
Но его время прошло. Великие миры обширной Галактики вели свою планетарную политику и теперь лагеря для военных были на краю фантастической и окончательной расплаты. И внезапно Донал узнал свою судьбу. Ибо он был среди звезд единственным человеком, который мог остановить механизм самоубийственной судьбы. Но чтобы сделать это, он должен был преодолеть невероятное и победить непобедимое.
Юноша был странным. Он хорошо знал это. Много раз слышал он, как старшие — мать, отец, дядя, офицеры в Академии — говорили это друг другу, многозначительно покачивая головами. Он привык к этому за короткие восемнадцать лет своей жизни. Теперь, уединившись и миновав пустые взлетные поля в долгих желтоватых сумерках, перед ожидавшим его торжеством по случаю окончания Академии, перед возвращением домой, он вынужден был признать собственную странность — и не только в глазах других, но и в собственном мнении.
«Странный парень, — услышал он однажды, как начальник Академии говорил преподавателю математики, — никогда не знаешь, чего от него ждать».
Возвращаясь домой, где его ждала семья, он по-прежнему не знал пути, который выберет. Они, наверное, наполовину убеждены в том, что он выберет отказ от Ухода. Почему? Он никогда не давал им повода для сомнений. Он был дорсайцем с планеты Дорсай, его мать была из семьи Кенвик, а отец — Грим.
Обе эти фамилии так стары, что их происхождение терялось в предыстории материнской планеты. Храбрость его была несомненной, слово верным. Он лучше всех занимался в своем классе. Каждая капля его крови, каждая кость были наследием долгой линии профессиональных военных. Ни разу пятно бесчестия не касалось их семьи и ни один член ее не совершал поступка, из-за которого пришлось бы стыдиться. И тем не менее они очень сомневались.
Он подошел к ограде, окружавшей спортивную площадку с прыжковыми ямами и облокотился на нее: плащ кадета старшего курса свисал с его плеч.
В чем же проявляется эта странность — вот над чем размышлял он в ярком свете садящегося солнца. В чем его отличие от других?
Он попытался посмотреть на себя со стороны. Стройный юноша восемнадцати лет, высокий, но совсем не гигант по дорсайским стандартам, сильный, но средней силы по дорсайским стандартам. Его лицо было лицом его отца, резким и костлявым, с прямым носом, но без отцовской массивности в костях. Цвет его кожи был смуглым, как и у всех дорсайцев, волосы прямые и черные. Только глаза неопределенного цвета, оттенки которого менялись от серого к зеленому, от зеленого к голубому, отличали его от других членов семьи. Но разве цвет глаз сам по себе может создать репутацию странности?
Оставался характер. Он в полной мере унаследовал склонность к приступам холодной убийственной ярости, характерным для всех дорсайцев, приступам, из-за которых ни один здравомыслящий человек не стал бы задевать дорсайца без достаточно уважительной причины. Но это было общей особенностью дорсайцев, а если и сами дорсайцы считали Донала Грима странным, значит, была у него какая-то индивидуальная особенность.
Возможно, рассуждал он в косых лучах опускающегося солнца, это было то, что он даже в приступах ярости оставался расчетливым, всегда сохранял контроль над собой. И в этот момент вся его странность, вся его необычность обрушилась на него — он почувствовал таинственное освобождение от телесной оболочки, что случалось с ним с самого его рождения.
Это всегда наступало в подобные моменты, когда плечи его сгибались от усталости или какого-нибудь сильного чувства. Он вспомнил, как это случилось с ним на службе в церкви Академии, когда он был утомлен долгим днем, заполненным тяжелыми упражнениями и трудными занятиями, и когда он почти терял сознание от голода. Как и теперь, косые лучи опускающегося солнца падали сквозь большие окна на полированные стены с изображениями сцен из известных битв. Он стоял в строю своих товарищей, между рядами твердых низкий скамей — впереди младшие кадеты, сзади офицеры — и слушал глубокие торжественные ноты службы.
Холод пробежал по его спине. Его полностью охватили какие-то чары.
Далеко от него красные лучи умирающего дня заливали светом равнину. В небе черной точкой кружил ястреб. И сейчас, стоя у ограды, он почувствовал ту же стену, незримо отделявшую его от мира. Населенные миры и их солнца возникли перед его мысленным взором. Он слышал трубу, зовущую его к выполнению какой-то задачи, важнее которой нет ничего на свете. Он стоял на краю обрыва, и волны неизвестного лизали его ноги, и, как всегда, он хотел шагнуть вперед, в неведомое, но маленькая частица его самого удержала его от этого самоубийства и толкнула назад.
Затем, внезапно, — это всегда происходило внезапно — чары были нарушены. Он вернулся в обычный мир.
Мужчины из семейства Ичана Кана сидели за длинным столом в большой затененной комнате. Женщины и дети по традиции уже ушли, а мужчины остались выпить и поговорить. Присутствовали не все — если бы к столу пришли все мужчины семейства, это было бы настоящим чудом. Из шестнадцати взрослых мужчин девять несли службу среди звезд, один лежал после хирургической операции в госпитале на Форали, а самый старший, двоюродный дед Донала Камал, лежал при смерти в собственной комнате с кислородной подушкой у носа со слабым запахом сирени, который напоминал ему его жену с Мары, уже сорок лет как покойную. За столом сидело пятеро мужчин, и одним из них, начиная с сегодняшнего дня, был Донал.
Остальные, пришедшие приветствовать его совершеннолетие, были: Ичан, его отец, Мор — его старший брат, находящийся в отпуске и прилетевший с Френдлиз, его дяди-близнецы Ян и Кейси. Они сидели у конца стола во главе с Ичаном, слева — два младших брата.
— В мое время там были хорошие офицеры, — говорил Ичан. Он наклонился, чтобы наполнить стакан Донала, и Донал автоматически протянул свой стакан, внимательно слушая отца.
— Все фрилендеры, — сказал Ян, наиболее мрачный из близнецов. — Они склонны устанавливать жесткую дисциплину и мало кто осмеливается нарушить ее.
— Я слышал, их теперь много на Дорсае, — сказал Мор, сидевший справа от Донала.
Слева ему ответил глубокий голос Ичана:
— Они набирают гвардейцев. Я знаю об этом. Сэйона из Культиса хотел бы иметь образцовых телохранителей, но они окажутся совсем не готовыми к настоящей войне среди звезд.
— А тем временем, — подхватил Кейси с внезапной улыбкой, осветившей его темное лицо, — ничего не происходит. В мирное время солдаты ходят недовольные. Войска разошлись на маленькие группы, и всем в качестве украшения нужны дорсайцы.
Гордон Диксон «Чайльд»
Чайльд
Другие названия: Dorsai; Дорсайский цикл
Язык написания: английский
Знаменитый военный цикл «Дорсай» — истории о войнах и солдатах будущего.
Дорсаи — генетически «выведенные» солдаты, единственный вид «экспорта» с планеты, носящей то же название. Подходя к делу с присущей ему тщательностью Диксон работает над циклом, скурпулезно вырисовывая хронологию событий будущих войн и генеалогию двух родов — Морганов и Грэймов, члены которых являются героями произведений серии.
Не смотря на явный милитаризм произведений, в них очень много отведено внимания философии и религии. Эволюционное эпическое полотно, цикл считает всех человеческих существ многоклеточным организмом, проходящим инициацию. Этот общественный эксперимент достигает кульминации в пути одного человека в течении веков среди звезд.
По замыслу автора «Дорсайский цикл», который сам автор предпочитал называть «Чайльд», после своего завершения должен был представлять единый огромный роман об «этической эволюции» человечества, охватывающий шестьсот лет прошлого и четыреста лет будущего.
Серия по исходному замыслу должна была включать три романа о прошлом, где главными героями будут реальные исторические личности (известно, что протагонистом первого должен был стать сэр Джон Хоквуд – капитан-генерал Флоренции в XIV веке), три романа о реальных событиях XX века, но с вымышленными героями, а также семь романов о будущем.
К огромному сожалению, Гордон Диксон не только не успел написать первые две трилогии, но и не закончил «Дорсайскую» линию будущего. Финальный роман «Чайльд» так и не был дописан до смерти автора в 2001 г. Кроме того, появилась не предполагавшаяся трилогия о Блейзе Аренсе – главном антагонисте последних романов основной линии цикла (третий роман по черновикам Диксона заканчивал его помощник).
Цикл можно рассматривать с двух точек зрения:
1. Как сложную философскую картину эволюции человечества (полный авторский замысел), и в этом случае книги надо читать все до единой. Оптимальный выбор в этом случае — покупка всех книг цикла в серии «Координаты чудес», где были изданы все произведения, кроме так и не переведённого на русский романа «Антагонист».
2. Как качественную военную фантастику, классику своего направления. В этом случае достаточно томика «Солдат, не спрашивай» из серии «Шедевры фантастики», где собраны лучшие «военные» романы.
Впервые название планеты Дорсай появилось в рассказе «Лалангамена», однако он не относится к данному циклу.
Обозначения: 
циклы 
романы 
повести 
графические произведения 
рассказы и пр.
Самиздат и фэнзины:
Издания на иностранных языках:
Одна из главных ошибок, которую можно совершить начав знакомство с «Дорсайским циклом» — сформировать суждение о нем по какому-то одному произведению серии. С моей точки зрения, для составления хоть сколько ни будь полной картины необходимо прочитать минимум две, три книги.
Мнение, о цикле постепенно менялось все в лучшую сторону начавшись, после прочтения первого романа с уровня «неплохо, но ничего особенного», и закончившись на «отличная фантастика», когда дочитал последнюю повесть. Поначалу некоторые особенности созданного автором мира остаются непонятными, но со временем когда последовательно читаешь все произведения они дополняют друг друга, помогая сформировать целостное представление.
Безусловно основной замысел (подробно о котором распространяться намеренно не хочу, дабы не портить удовольствия от прочтения) остается как бы нераскрытым до конца. Но нужно учитывать, что автор не успел дописать всего цикла, а реализовал лишь небольшую часть задуманного. Гордон Диксон планировал создать своего рода эпопею, начало которой в средневековье, а конец в далеком будущем.
Читать «Дорсайский цикл» советовал бы не по внутренней хронологии, а по времени написания произведений. В любом случае начать стоит с «Дорсая!» и «Солдат, не спрашивай». Резюмируя отмечу, что «Дорсайский цикл», с моей точки зрения, явно выводит Диксона из числа рядовых писателей. Жаль, что этот автор остался недооцененным.
Один из лучших, по-моему циклов в фантастике. Г. Диксон редкий автор тем, что выше всего ставит человеческий разум и верит в его возможности, чего в наши времена почти ни у кого не встретишь. Очень жаль, что автор умер и не успел закончить такую красивую историю.
Может проблема в переводе, но на мой взгляд перед нами довольно посредственная военная фантастика. Отличная от аналогичных образцов разве что заявленным масштабом сериала.
однозначно оценить весь цикл не могу. начало и конец — неплохо. середина — несколько рассказов, не имеющих большого значения для серии. Некромант вообще понял лишь благодаря другим книгам серии. не скажу, что прочитать надо обязательно,но интерес при прочтении присутствовал.
Труй дорсай что это
ПЕРЕЧЕНЬ ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ
ДОНАЛ ГРИМ с Дорсая. Его удивительная судьба заключалась в том, чтобы оказаться лицом к лицу с самим собой.
УИЛЬЯМ с Сеты. То, что составляло его величие, одновременно сделало его угрозой всему живущему.
АНЕА МАРЛЕВАНА, избранная из Культиса. Ей суждено было стать тигрицей для целей человеколюбия.
ХЕНДРИК ГАЛТ, маршал Фриленда. Известный во всей Галактике, он явился к юному выскочке за советом.
АР-ДЕЛЛ МОНТОР с Нептуна. Заключив договор с дьяволом, он увидел спасительный пункт договора в бутылке.
ЛИ. Он сделал себя верным последователем истинного лидера.
МОМЕНТЫ ИСТИНЫ ПОКРОВИТЕЛЯ ГАЛАКТИКИ
Донал Грим родился на Дорсае, маленькой планете, главным предметом экспорта которой были хорошо обученные и бесстрашные солдаты-наемники. Ко дню совершеннолетия он был готов пуститься в путь к иным мирам и там создать себе имя. Но он задержался на мгновение, раздумывая над необычной, почти сверхъестественной силой, которая вела его к неизвестной судьбе.
Через шесть лет отчаянных подвигов Донал вновь ощутил эту неподдающуюся объяснению силу.
Но его время прошло. Великие миры обширной Галактики вели свою планетарную политику и теперь лагеря для военных были на краю фантастической и окончательной расплаты. И внезапно Донал узнал свою судьбу. Ибо он был среди звезд единственным человеком, который мог остановить механизм самоубийственной судьбы. Но чтобы сделать это, он должен был преодолеть невероятное и победить непобедимое.
Юноша был странным. Он хорошо знал это. Много раз слышал он, как старшие — мать, отец, дядя, офицеры в Академии — говорили это друг другу, многозначительно покачивая головами. Он привык к этому за короткие восемнадцать лет своей жизни. Теперь, уединившись и миновав пустые взлетные поля в долгих желтоватых сумерках, перед ожидавшим его торжеством по случаю окончания Академии, перед возвращением домой, он вынужден был признать собственную странность — и не только в глазах других, но и в собственном мнении.
«Странный парень, — услышал он однажды, как начальник Академии говорил преподавателю математики, — никогда не знаешь, чего от него ждать».
Возвращаясь домой, где его ждала семья, он по-прежнему не знал пути, который выберет. Они, наверное, наполовину убеждены в том, что он выберет отказ от Ухода. Почему? Он никогда не давал им повода для сомнений. Он был дорсайцем с планеты Дорсай, его мать была из семьи Кенвик, а отец — Грим.
Обе эти фамилии так стары, что их происхождение терялось в предыстории материнской планеты. Храбрость его была несомненной, слово верным. Он лучше всех занимался в своем классе. Каждая капля его крови, каждая кость были наследием долгой линии профессиональных военных. Ни разу пятно бесчестия не касалось их семьи и ни один член ее не совершал поступка, из-за которого пришлось бы стыдиться. И тем не менее они очень сомневались.
Он подошел к ограде, окружавшей спортивную площадку с прыжковыми ямами и облокотился на нее: плащ кадета старшего курса свисал с его плеч.
В чем же проявляется эта странность — вот над чем размышлял он в ярком свете садящегося солнца. В чем его отличие от других?
Он попытался посмотреть на себя со стороны. Стройный юноша восемнадцати лет, высокий, но совсем не гигант по дорсайским стандартам, сильный, но средней силы по дорсайским стандартам. Его лицо было лицом его отца, резким и костлявым, с прямым носом, но без отцовской массивности в костях. Цвет его кожи был смуглым, как и у всех дорсайцев, волосы прямые и черные. Только глаза неопределенного цвета, оттенки которого менялись от серого к зеленому, от зеленого к голубому, отличали его от других членов семьи. Но разве цвет глаз сам по себе может создать репутацию странности?
Оставался характер. Он в полной мере унаследовал склонность к приступам холодной убийственной ярости, характерным для всех дорсайцев, приступам, из-за которых ни один здравомыслящий человек не стал бы задевать дорсайца без достаточно уважительной причины. Но это было общей особенностью дорсайцев, а если и сами дорсайцы считали Донала Грима странным, значит, была у него какая-то индивидуальная особенность.
Возможно, рассуждал он в косых лучах опускающегося солнца, это было то, что он даже в приступах ярости оставался расчетливым, всегда сохранял контроль над собой. И в этот момент вся его странность, вся его необычность обрушилась на него — он почувствовал таинственное освобождение от телесной оболочки, что случалось с ним с самого его рождения.
Это всегда наступало в подобные моменты, когда плечи его сгибались от усталости или какого-нибудь сильного чувства. Он вспомнил, как это случилось с ним на службе в церкви Академии, когда он был утомлен долгим днем, заполненным тяжелыми упражнениями и трудными занятиями, и когда он почти терял сознание от голода. Как и теперь, косые лучи опускающегося солнца падали сквозь большие окна на полированные стены с изображениями сцен из известных битв. Он стоял в строю своих товарищей, между рядами твердых низкий скамей — впереди младшие кадеты, сзади офицеры — и слушал глубокие торжественные ноты службы.
Холод пробежал по его спине. Его полностью охватили какие-то чары.
Далеко от него красные лучи умирающего дня заливали светом равнину. В небе черной точкой кружил ястреб. И сейчас, стоя у ограды, он почувствовал ту же стену, незримо отделявшую его от мира. Населенные миры и их солнца возникли перед его мысленным взором. Он слышал трубу, зовущую его к выполнению какой-то задачи, важнее которой нет ничего на свете. Он стоял на краю обрыва, и волны неизвестного лизали его ноги, и, как всегда, он хотел шагнуть вперед, в неведомое, но маленькая частица его самого удержала его от этого самоубийства и толкнула назад.
Затем, внезапно, — это всегда происходило внезапно — чары были нарушены. Он вернулся в обычный мир.
Мужчины из семейства Ичана Кана сидели за длинным столом в большой затененной комнате. Женщины и дети по традиции уже ушли, а мужчины остались выпить и поговорить. Присутствовали не все — если бы к столу пришли все мужчины семейства, это было бы настоящим чудом. Из шестнадцати взрослых мужчин девять несли службу среди звезд, один лежал после хирургической операции в госпитале на Форали, а самый старший, двоюродный дед Донала Камал, лежал при смерти в собственной комнате с кислородной подушкой у носа со слабым запахом сирени, который напоминал ему его жену с Мары, уже сорок лет как покойную. За столом сидело пятеро мужчин, и одним из них, начиная с сегодняшнего дня, был Донал.
Остальные, пришедшие приветствовать его совершеннолетие, были: Ичан, его отец, Мор — его старший брат, находящийся в отпуске и прилетевший с Френдлиз, его дяди-близнецы Ян и Кейси. Они сидели у конца стола во главе с Ичаном, слева — два младших брата.
— В мое время там были хорошие офицеры, — говорил Ичан. Он наклонился, чтобы наполнить стакан Донала, и Донал автоматически протянул свой стакан, внимательно слушая отца.
— Все фрилендеры, — сказал Ян, наиболее мрачный из близнецов. — Они склонны устанавливать жесткую дисциплину и мало кто осмеливается нарушить ее.
— Я слышал, их теперь много на Дорсае, — сказал Мор, сидевший справа от Донала.
Слева ему ответил глубокий голос Ичана:
— Они набирают гвардейцев. Я знаю об этом. Сэйона из Культиса хотел бы иметь образцовых телохранителей, но они окажутся совсем не готовыми к настоящей войне среди звезд.
— А тем временем, — подхватил Кейси с внезапной улыбкой, осветившей его темное лицо, — ничего не происходит. В мирное время солдаты ходят недовольные. Войска разошлись на маленькие группы, и всем в качестве украшения нужны дорсайцы.