Треугольник гулага для чего нужен
«Адский огонь (осужденные называли больницу чистилищем, где даже дьяволы учатся молиться) погас, но сам воздух пропитан воспоминаниями о нем. Перед нами руины того, что считали тюремным концлагерем…»
Своими впечатлениями от увиденного Меркачева поделилась на страницах «МК», где в том числе сообщила:
Но вот выводы, которые сделала общественница, мягко говоря, удивляют:
Наказать нужно всех, от пытавших до следователей и прокуроров
Эта надежда вызвала изумление в социальных сетях. Адвокат Алексей Федяров написал Меркачевой ответ:
«Нет, дорогая Ева, они не больные.
Проблема в том, что они здоровые.
Они ходят в церковь, стоят со свечами, они пьют в барах, они любят своих детей, они считают копейки для платежей по ипотеке.
Это же и есть тот самый обыкновенный фашизм.
Меня, к сожалению, не удивляют ни описанные сущности, ни обстоятельства пыток. Просто потому, что сложно удивить.
Но есть в статье то, что зацепило по-настоящему, это, думаю и сама Ева не оценила так, как оцениваем мы, сопротивляющиеся злу юридически.
Соблюдены, да и ладно.
Ну так вот, Ева рассказывает о человеке, которого долго пытали и убили. Человек писал о пытках, систематизировал имена палачей, факты, свидетельства. Передавал в органы. Ему всегда отказывали в возбуждении уголовных дел. А потом убили.
«— Ахмедова поместили в психиатрическое отделение, где он подвергся жестоким пыткам, — рассказывает потерпевший по делу осужденный Александр Мухортов (интервью с ним мы публиковали). — Сначала он был полностью изолирован. Потом попал ко мне в палату. Он первый мне рассказал, как устроен садистский конвейер. Адильбек составлял списки «активистов» и сотрудников, которые причастны к преступлению. Получалось, что это настоящая ОПГ, которая «крышуется» руководством УФСИН. Несколько раз он писал записки с именами и датами, я передавал их своему адвокату, чтобы материалы оказались на воле (мы верили, что рано или поздно этот концлагерь будет разоблачен). «Активисты» что-то почувствовали, стали проверять меня и читать все, что я выносил защитнику. Тогда мы стали шифроваться. Ахмедов тот человек, который совершил подвиг не меньше Савельева, вынесшего видеозаписи. Просто на рассказы о пытках никто не реагировал, никто нам не верил. А видео — то, что уже не опровергнешь».
И вот это триггерит меня, моих друзей в правозащите, друзей-адвокатов, да и просто понимающих.
Следователь, если вдруг проверку все же инициируют, а чаще всего даже нет, приезжает колонию, ему приводят 5-10 активистов, те дают нужные пояснения, следователь уезжает.
Этот ГУЛАГ нужно сравнять с землей
Еще более категоричен адвокат Алхас Абгаджава:
«Следим теперь за руками. Информацию о пытках в саратовских колониях скрыть не удалось. Это хорошо. Теперь у власти задача минимизировать потери и «накормить» граждан принятием исчерпывающих мер.
Это унижения заключенных с самого первого дня, это перевозка по этапу людей, как скот. Это лишение сна. Это несусветные правила поведения. Лишение нормальной медицинской помощи, нормальной гигиены, свиданий с близкими и много-много еще чего, признанного различными конвенциями пыточными условиями.
Это все, как вы понимаете, еще долго будет с нами и считаться нормой.
Что нужно, спросите? Нужно сравнять с землей старый ГУЛАГ. Во всех смыслах! И построить нормальную пенитенциарную систему. Систему, предполагающую изоляцию без унижения. Перевоспитание и исправление, а не возмездие и бездушную эксплуатацию.
Бесполезно в концлагере кровати переставлять и в печах температуру уменьшать. Концлагеря должны быть разрушены. Ну, один или два можно оставить, как музеи…»
Еще один пермский треугольник
Создается музей тоталитаризма
Кто из читателей «Уральского следопыта» не знает о сенсационном «пермском треугольнике» (по аналогии с Бермудским)? Но мало кому известен еще один – весьма обширная территория, которая содержит загадок и тайн ничуть не меньше, чем знаменитая «молебская зона».
Четверть века тому назад, 13 (!!) июля 1972 года, это важная составляющая «пермского треугольника» получила новый статус: она единственная в нашей стране в системе ГУЛАГа содержала только политических заключенных – инокомыслящих, диссидентов ( dissidens – несогласный, противоречащий).
К этой мрачной 25-летней дате и была приурочена наша двухдневная автобусная экскурсия, организованная екатеринбургским обществом «Мемориал». В ней участвовали около сорока человек – прежде всего студенты Свердловского педагогического колледжа, ребята из профучилища № 20 Екатеринбурга и другие молодые энтузиасты правозащитного движения.
Увидели и узнали мы очень много. Например, что именно в наших, уральских, края берет свое начало… архипелаг ГУЛАГ!
Еще в 1929 году (когда пермские края входили в состав Свердловской области) «под мудрым водительством товарища Сталина» и его правой руки – Менжинского, председателя ОГПУ, принявшего эстафету борьбы с чуждыми элементами от «железного Феликса», здесь провели первый эксперимент по массовому использованию труда заключенных на строительстве важных объектов. За два года тут был создан Вишерский бумажный завод (впоследствии Красновишерский целлюлозно-бумажный комбинат), получивший имя Менжинского.
Уральский опыт удался и… «процесс пошел»: Беломорканал, Колыма, и прочая, и прочая, и прочая. Со временем ГУЛАГ, основу которого исконно составляла система бесплатного рабского труда заключенных, превратился в тот самый архипелаг с бесчисленным количеством зон-островков по всей стране.
А в январе 1992 года «закрытая» зона Пермь-36 была окончательно закрыта. Таким образом, Урал оказался, если можно так выразиться, колыбелью и могилой ГУЛАГа, его альфой и омегой.
Что это было такое – Пермь-36? Она состояла из двух участков: строгого и особого режима (к сведению: особый режим – четвертый, высший разряд в системе советских лагерей после общего, усиленного и строгого). Этот суперстрогий режим как раз и предназначался для особо опасных государственных преступников, то бишь рецидивистов, судимых уже не один раз. Все они получали «стандартный» приговор по статье 70-й «антисоветская пропаганда и агитация»: 10 лет особого режима и 5 лет ссылки.
Содержались в бараке, где были «общие» камеры – на двух и четырех человек, «одиночки» и, разумеется, карцер – в качестве самого действенного средства перевоспитания. Этот участок вместе с так называемым предзонником имел семь линий заграждений: «шиповник», система «Нось-12», противоподкопные устройства и т.д.
На окна барака особого режима (сокращенно БОР) снаружи были навешаны специальные ставни-жалюзи, которые заключенные окрестили «намордниками». Под досчатым полом БОРа, как потом выяснилось, находилась система «прослушки», с помощью которой охранники контролировали все разговоры в общих камерах.
В бараках обычно содержалось около 30 зэков. А охраняла их специальная рота, насчитывавшая до 300 человек, то есть на одного диссидента приходилось десять вертухаев!
О судьбе узников совести, о месте их пребывания родным и близким ничего не сообщалось. Мало того, даже сами заключенные не знали, где они находятся. Ибо везли их сюда по ночам, в закрытых автозаках. Угадать свое местонахождение они старались по виду окружающей растительности, по типу гнездящихся поблизости птиц, по времени рассвета и заката.
«Гостями» пермского «семизвездочного отеля» (если иметь в виду семь линий заграждений, главным образом из колючих «звезд») стали и свердловчане: рабочий Виктор Пестов и слесарь из Нижнего Тагила Георгий Давиденко.
Первый из них вместе с братом Валерием создал молодежную организацию «Свободная Россия», которая первоначально ставила своей целью (говоря по-современному) «отстреливать» партсовэлиту в областном центре. Потом, отказавшись от террора, занялась изготовлением листовок. Их разбрасывали на Уралмаше, в Серове и Нижнем Тагиле, распространяли в Свердловском железнодорожном институте.
27-летний слесарь Георгий Давиденко возглавил Революционную партию интеллектуалистов Советского Союза. Вместе с шестью соратниками он, начиная с 1970 года, организовал печатную базу и стал выпускать диссидентскую литературу. Следствие по «делу» велось не только в Свердловске, но и в Красноярске, Хабаровске, Горьком – такова была «география» деятельности новой революционной партии.
…Почти того, как последняя «опорная точка» ГУЛАГа в Перми-36 была полностью ликвидирована, «органы» постарались скрыть и ее следы. Тракторами и бульдозерами растащили по окрестным лесам заграждения, выдрали из-под настила БОРа «прослушку»… А сегодня, по инициативе ряда пермских деятелей правозащиты, началась реставрация этого памятного места с прицелом на превращение его в Музей истории тоталитаризма и политических репрессий.
Во время нашего пребывания в бывшей зоне реставрационные работы там вели тридцать бойцов из стройотряда «Уралсервис», в состав которого входят представители всех высших и средних специальных заведений Перми. Мы тоже приняли посильное и самое активное участие в этом воистину святом деле восстановления.
Ночевать нам предложили на выбор: либо в палатке, либо в бараке особого режима. И многие предпочли «заключение» на одну ночь.
Когда по итогам полит-тура пришла пора заполнять анкету о поездке в лагерную зону, то на вопрос «Что произвело на вас самое большое впечатление?» некоторые написали: «Ночь в камере».
Уже под занавес у нас состоялась встреча с И.Г. Кукушкиным – последним из могикан лагерной спецохраны (ныне он в качестве консультанта зачислен в штат… будущего музея тоталитаризма). Держался уверенно, со знанием дела – ведь прослужил здесь прапорщиком восемь лет – рассказывал об истории УОРа, об особенностях содержания политических заключенных.
— Условия здесь были хорошие. Питание по общепринятым в зонам нормам. Всегда чистое постельное белье. Мы, охрана, обращались к ним только на «вы». Ежедневная прогулка для заключенных 45 минут. Работа у них была не пыльная – сборка мелких электроизделий…
Мы побывали в тех самых «прогулочных двориках: размер их 2,5х2,5 метра, то есть три-четыре шага – и упираешься в бетонную стену; такая же и высота, причем обращенная к небу часть этого бетонного куба затянута… густой колючей проволокой. В общем, на все четыре стороны гуляй-не хочу.
Владислав ДЕБЕРДЕЕВ,
«Уральский следопыт», № 2, 1998 г.
Что представляла собой, как работала в СССР система ГУЛАГа
Для любого, в чьем анамнезе имеется советское прошлое, ГУЛАГ является олицетворением чего-то зловещего и пугающего. Лагерная система СССР, которая стала конечной точкой маховика репрессий и ссылок, отражена не только в документальных фильмах и книгах, но и занимает определенное место в искусстве. Как работала система, что в нее входило, за что можно было туда попасть и благодаря чему выйти на свободу?
ГУЛаг, а если не сокращенно, то Главное управление лагерей – это не название лагеря или тюрьмы, а аббревиатура подразделения НКВД СССР, которое руководило местами заключения и содержания в период с 30 по 60-е годы 20 века. Проще говоря, аналог современного ФСИН. Однако ГУЛАГ стал не просто ведомством, а символом произвола властей, которые умещались в эту короткую аббревиатуру.
История ГУЛАГа: когда появилось и для чего?
Исправительно-трудовой лагерь в Сибири.
Несмотря на то, что фактическую работу как система ГУЛАГ начал в 30-е годы, предпосылки к его созданию возникли много раньше. Еще весной 1919 года вышел документ, регламентирующий работу лагерей принудительных работ, который и положил начало созданию системы. Примерно тогда же был сформулирован главный принцип таких лагерей – это «изоляция вредных, нежелательных элементов и их приобщение, с помощью принуждения, к перевоспитанию и созидательному труду».
В принципе именно этот принцип работы лагерной системы объясняет в буквальном смысле все то, что происходило застенках ГУЛАГА. Объявить нежелательным элементом можно было кого угодно и за что угодно, ведь сама формулировка даже не предполагает преступления и какого-либо проступка, в принципе. Стать «нежелательным элементом» можно было просто так, по факту своего существования.
Управление трудовых лагерей (первоначально УЛАГ) было образовано в 1930 году, для объединения всех лагерей в систему. Это стало возможным, благодаря постановлению «Об использовании труда уголовно-заключенных». Уже к 1940 году в систему входило более 50 ИТЛ, более 400 ИТК, 50 колоний, где содержались несовершеннолетние.
Одна из лагерных строек.
Изначально ГУЛАГ возник как место изоляции, инструмент борьбы с инакомыслием, но довольно скоро стал едва ли не самостоятельной отраслью народного хозяйства, поскольку труд во имя исправления работал крайне успешно. Дешевая рабочая сила на протяжении нескольких десятилетий решала индустриальные вопросы отдаленных районов. Учитывая тот факт, что даже самые тяжелые виды работ предполагали в своем большинстве ручной труд, то речь идет о миллионах рабочих рук.
Долгое время любые данные о ГУЛАГе были засекречены, особенно информация о количестве заключенных. Потому долгое время историки и другие общественные деятели не могли прийти к общему знаменателю в этом достаточно остром вопросе. К тому же, после того как архивные данные были рассекречены, стало известно, что многие факты и детали оказались противоречивыми и даже взаимоисключающими.
Показания свидетелей – бывших заключенных, членов их семей, добавляли вопросов, на которые не находилось ответов, внося еще большую сумятицу. Относительно точно можно сказать, что с 1934 года по 1956 годы в ГУЛАГе побывало от 16 до 28 млн человек.
Лагерь как система
Лагерь в Магаданской области.
Немаловажным фактом стало и то, что в 1917 году государственная система контроля развалилась и царские тюрьмы оказались без охраны. В ту пору на свободу вышли практически все, кто содержался под стражей. Однако помимо настоящих преступников теперь были еще и те, которых нужно было «перевоспитать». В их число входили представители буржуазии: помещики, фабриканты, кулаки.
Чаще всего работать приходилось в условиях мерзлоты.
Северные лагеря особого назначения или сокращенно СЛОН стали наполняться такими «неугодными элементами», затем нечто подобное основали на Соловецком архипелаге. Однако в эти самые Соловки, заключенных отправляли еще во времена царской России. К моменту, когда ГУЛАГ стал существовать официально, система исправительно-трудовых лагерей уже была сформирована и работала. Соловецкий лагерь к этому времени был самым крупным. Ранее здесь располагался крупный мужской монастырь и именно это место стало своего рода испытательным полигоном – здесь впервые стали использован труд заключенных стол массово и широко.
Здесь в холодном климате на островах Белого моря зеки валили лес, занимались строительством дорог, осушали болота. При этом жили в холодных и сырых бараках. Сначала режим содержания был относительно мягким, но ближе к 30-м годам все изменилось. Труд использовался не во благо, а в качестве наказания, заключенных могли отправить пересчитывать чаек, переливать воду из одной полыньи в другую, петь «Интернационал» на морозе.
СЛОН был расформирован в 30-е годы, он продемонстрировал, что каторжный труд весьма эффективен, нужно было распространять опыт на другие лагеря. Сам монастырь позже отреставрировали, он существует до сих пор, являясь не только архитектурным и православным достоянием, но и свидетельством исторических событий.
Как люди попадали в лагеря ГУЛАГа
Строительство Трансполярной магистрали.
О том, что вовсе не обязательно было быть преступником-рецидивистом, для того чтобы попасть в ГУЛАГ, общеизвестно. Так называемые «политические» или те, кто попал в лагерь по 58 статье УК РСФСР, составляли весьма внушительную часть лагерных заключенных.
Измена родине – один из наиболее серьезных пунктов, но при этом, широко применяемый, ведь стать изменником родины мог кто угодно и за что угодно, порой достаточно было оскорбить высокопоставленного собеседника, чтобы попасть под эту статью. К тому же, отсутствие конкретики в формулировке давало возможность посадить по этой статье буквально ни за что.
Контакты с иностранным государством тоже запрещались законом, чтобы попасть в лагерь по этому пункту, достаточно было пообщаться с иностранным гражданином.
Помощь международной буржуазии – весьма расплывчатое, но поэтому же широко применительное обвинение, для получения которого достаточно было написать зарубеж или получить оттуда письмо.
В шпионаже тоже можно было обвинить едва ли не просто так: за излишнее любопытство, даже фотоаппарат, используемый по назначению.
Своеобразным советским ноу-хау стало обвинение в диверсиях. К таким вредителям относили тех, кто причинял ущерб системам, признанным жизненно важными: водо, теплоснабжения, транспорт, связь. К таким вредителям вполне могли отнести работника котельной, который из-за ее неисправности был вынужден с опозданием запустить отопление.
Любителям анекдотов с политическим окрасом, тоже была подготовлена статья, на сей раз за «пропаганду и агитацию». Причем наказание получал не только тот кто рассказывал, но и тот, кто слушал. Конечно, если он не выступил в качестве доносчика и не раскрыл «опасного преступника» собственноручно.
Если рабочий завода при работе превысил норму по браку, причем не важно, что стало тому причиной (низкое качество исходного сырья, к примеру), то его вполне могли посадить за контрреволюционный саботаж. К этой же статье относились даже опечатки в газетах.
Знала ли об этом политическая верхушка? Конечно, знала. Но проще было посадить невиновных, чем тщательно отбирать среди виновных невиновного.
Для тех, кто был сторонником скрытности, существовала своя, особая статья «Недонесение». Если человек знал о том, что сосед имеет несколько грешков и до сих пор не позвонил куда следует, то рано или поздно воронок приедет за ними обоими.
Всех, кто попадал под эти пункты, называли «политическими» и даже после окончания срока заключения, они не могли больше проживать в крупных городах ближе, чем 100 км. Отсюда и появилась фраза про «101-ый километр».
Быт и особенности жизни заключенных
Фотографировать лагеря в СССР было запрещено.
Учитывая, что лагерь был местом заключения, исправления и перевоспитания, то и условия в нем были, мягко говоря, не санаторными. Они могли существенно отличаться в зависимости от расположения лагеря и руководства учреждения, но кое-какие нормы были общими для всех. Например, продовольственный паек с нормой в 2000 калорий был, конечно, не преступно ничтожным, но явно скудным, особенно для мужчины, занимающимся ежедневным тяжелым физическим трудом.
К тому же, большинство лагерей располагались в регионах с экстремально холодными температурами, а бараки плохо отапливались, одежда заключенных была не достаточно теплой, потому простудные заболевания и высокая смертность на этом фоне были повсеместным явлением.
Сама лагерная система подразумевала три вида режима, в которых содержались заключенные. Тех, кто был заключен под строгий режим (особо опасные преступники, в том числе и политические преступники), тщательно охранялись. Однако избежать каторжного труда не могли даже они. Напротив, их следовало привлекать к труду, который был наиболее сложным.
Под усиленным режимом находились те, кто сидел за грабежи и равнозначные преступления. Они всегда находились под конвоем и работали на постоянной основе. Были и те, чей режим считался общим, они не нуждались в конвое и работали на административных и хозяйственных должностях низшего порядка лагерной системы.
Спустя пять лет после образования ГУЛАГа, в него стали заключать и подростков. Фактически детей, учитывая, что попасть туда могли даже 12-ти летние. Начиная с 16 лет их направляли в специальные зоны для малолетних преступников. Система перевоспитания в таких лагерях была никакой, большинство тех, кто попадал на зону малолетним, в последующем не могли вернуться к нормальной жизни.
Перевоспитание или экономический ресурс?
Рабский ручной труд.
Несмотря на то, что труд лагерных заключенных использовался для их «перевоспитания», партия не скрывала того факта, что их труд является экономически важным. Однако преподносилось это как малая толика, которую арестанты могут вернуть обществу и партии за свои проступки. Да, говоря откровенно, качество работ каторжан нельзя назвать высококвалифицированным трудом с высокими результатами.
Среди построеных объектов целые города, например Воркута, Находка, Ухта. Нередко арестанты строили железные дороги, их руками построена Печерская и Транспортная магистраль, гидроэлектростанции Рыбинска, Усть-Каменогорска. Труд заключенных использовался в шахтах, предприятиях металлургической промышленности, лесоповале, строительстве дорог и многое многое другое. В том числе они привлекались к сельскохозяйственным работам, причем на постоянной основе.
Несмотря на то, что смертность в лагерях была высокой, проблемы в недостатках рабочих рук не было, ведь количество тех, кого нужно было «перевоспитать» не уменьшалось.
Строительство железной дороги.
В лагере действовала довольно жесткая дисциплина, за нарушение которой заключенный лишался и тех немногочисленных благ, которые имел. Могли перевести в холодный барак или к менее доброжелательным соседям по нарам, запретить переписку с родными, поместить в изолятор. Впрочем, за хорошее поведение могли перевести на другой вид работ, не такой тяжелый, разрешить свидание, возможно, было даже назначение премии.
Кстати уже после 1949 года заключенным стала полагаться заработная плата. Сначала это было введено лишь в нескольких лагерях, а затем стало повсеместной практикой. Конечно, использовать деньги, находясь в лагере, заключенный не мог. Однако деньги могли накапливаться, либо отправлялась семье.
Колыма: наказание трудом и холодом
Лагерь на Колыме стал известным не только благодаря творчеству Солженицына, но и потому что на самом деле являлся крупным местом заключения, в котором выжить было крайне сложно. И дело не только в том, что место соединения реки Колымы и Охотского моря – это весьма сложные климатические условия. Мороз по коже шел и от других условий, в которых оказывались арестанты.
В период создания ГУЛАГа возник золотой трест в районе Колымы, запасы были огромными, но инфраструктуры не было никакой. Именно ее и должны были возвести арестанты, один за другим здесь стали возникать лагерные бараки, строились дороги, последние из-за высокой смертности от работы в тяжелых условиях стали называть дорогой смерти или построенной на костях.
Сначала сюда привозили только реальных уголовников, получивших сроки за преступления, однако, после начала репрессий 1937 года, сюда повезли и «политических». Для последних Колыма стала сложнее вдвойне не только из-за погодных условий, но и потому что они были вынуждены работать и жить бок о бок с криминальными элементами, которые не упускали возможности выместить злобу на тех, кто вряд ли сможет дать отпор.
Практически все виды работ заключенные делали вручную, и это несмотря на то, что зимой в этих краях бывает до минус 50. Тем не менее, заключенные превратили этот жесткий край в регион, где есть дороги, электричество, дома, предприятие. Сегодня Колыма это живое доказательство неустанного труда арестантов, здесь до сих пор живут потомки каторжан, а сам регион является живым музеем ГУЛАГа и испытаний, выпавших на долю целого поколения.