самая мрачная эпоха сегодняшний день
Гражданам республики Internet
Гражданам республики Internet
Собратья! Уму не постижимо, почему люди, владеющие словом и рифмой, тяготеют к образам, навеянным выделительной системой человеческого организма, низменным чувствам и словесной мрази. Мой кот Барсик даже близко не подойдет к блюдцу со вчерашними прокисшими продуктами. Цветы вянут в помещении, где звучит брань, и витают флюиды ненависти.
Так давайте учиться у природы, которая не знает декаданса и сомнительного авангарда. Давайте чаще обращаться к мудрости, которую завещали нам предшественники. Вспомним, к слову, некоторые их мысли.
Слово – искра в движении сердца. Соломон.
Человек таков, каким его создал Господь, а порой и намного хуже. Сервантес.
Мы все в гостях у жизни. Дж. Стайнер.
Тот, кто безразличен к чужому несчастью самый несчастный. Паоло Коэльо.
Только малая печаль говорит. Большая безмолвна. Мишель Монтень.
Слово звучит лишь в отзывчивой среде. Петр Чаадаев.
Смысл жизни не в том, чтобы удовлетворять свои желания, а в том, чтобы их иметь. Михаил Зощенко.
Никто не знает правду. Антон Чехов.
Главное – не терять отчаяния. Анна Ахматова.
Ничто так не мешает забвению, как одиночество. Богомил Райнов.
Побеждает тот, кто берет инициативу в свои руки, кто смел. Алексей Толстой.
Горе должно высекать искры, а не источать влагу. Айрис Мердок.
Книги нужны, чтобы напоминать человеку, что его оригинальные мысли не так уж новы. Авраам Линкольн.
К старости человек не умнеет. Он только становится осторожнее. Эрнест Хемингуэй.
Существуют мысли, которым мы подчиняемся, не осознавая их: они родятся безотчетно. Оноре де Бальзак.
Об Истории можно рассказывать только посредством историй. Большая история нуждается во множестве коротких, будничных, повседневных историй. Дитер Форте.
Ни одно правительство не может существовать без цензуры: там, где печать свободна, никто не свободен. Томас Джефферсон.
Самая мрачная эпоха – сегодняшний день. Р.Л.Стивенсон.
А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб? Владимир Маяковский.
Хорошо было Адаму. Если ему случалось удачно выразиться, он мог быть уверен, что сказал это первым. Марк Твен.
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Проза.ру – порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Роберт Льюис Стивенсон
| Точность | Выборочно проверено |
Содержание
Цитаты [ править ]
Эссе и статьи [ править ]
Будем по мере сил учить народ радости. И будем помнить, что уроки должны звучать бодро и воодушевлённо, должны укреплять в людях мужество. [1]
Два обязательства возлагаются на всякого, кто избирает литературную профессию: быть верным факту и трактовать его с добрым намерением. [1]
Я с усердием обезьяны подражал Хэзлитту, Лэму, Вордсворту, сэру Томасу Брауну, Дефо, Готорну, Монтеню, Бодлеру и Оберману. Только так, нравится нам или нет, можно научиться писать. [1] — гл. IV. «Университетский журнал»; широко известная цитата [1]
I have thus played the sedulous ape to Hazlitt, to Lamb, to Wordsworth, to Sir Thomas Browne, to Defoe, to Hawthorne, to Montaigne, to Baudelaire and to Obermann. That, like it or not, is the way to learn to write whether I have profited or not, that is the way.
Раз десять, а то и больше принимался я за дело, притом весьма горячо, и всё-таки ещё не написал романа. Все — все они, мои красавчики, какое-то время подвигались вперёд, а потом вдруг останавливались, неминуемо, как часы у школьника. Я походил на многоопытного игрока в крикет, который, однако же, ни разу не выиграл ни одной партии. Рассказ — я хочу сказать, плохой рассказ, — может написать всякий, у кого есть усердие, бумага и досуг, но далеко не всякому дано написать роман, хотя бы и плохой. Размеры — вот что убивает. — перевод: М. И. Кан, 1967
I had attempted the thing with vigour not less than ten or twelve times, I had not yet written a novel. All—all my pretty ones—had gone for a little, and then stopped inexorably like a schoolboy’s watch. I might be compared to a cricketer of many years’ standing who should never have made a run. Anybody can write a short story—a bad one, I mean—who has industry and paper and time enough; but not everyone may hope to write even a bad novel. It is the length that kills.
Наше искусство занято и должно быть занято не столько тем, чтобы делать сюжет доподлинным, сколько типическим; не столько тем, чтобы воспроизводить каждый факт, сколько тем, чтобы все их направить к единой цели для выражения правдивого замысла. [1]
Письма [ править ]
Стихи [ править ]
Вот как жить хотел бы я,
Нужно мне немного:
Свод небес, да шум ручья,
Да ещё дорога.
Смерть когда-нибудь придёт,
А пока живётся, —
Пусть кругом земля цветёт,
Пусть дорога вьётся. — перевод: Н. К. Чуковский
Give to me the life I love,
Let the lave go by me,
Give the jolly heaven above
And the byway night me.
Let the blow fall soon or late,
Let what will be o’er me;
Give the face of earth around,
And the road before me.
Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще мёда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьёй
Малютки-медовары
В пещерах под землёй. — перевод: С. Я. Маршак
From the bonny bells of heather
They brewed a drink long-syne,
Was sweeter far than honey,
Was stronger far than wine.
They brewed it and they drank it,
And lay in a blessed swound
For days and days together
In their dwellings underground.
Моя постель — как малый челн.
Я с няней снаряжаюсь в путь,
Чтоб вдруг, пловцом средь тихих волн,
Во мраке потонуть.
Чуть ночь, я на корабль всхожу,
Шепнув «покойной ночи» всем,
И к неземному рубежу
Плыву, и тих и нем. — перевод: Ю. Балтрушайтис, 1967
My bed is like a little boat;
Nurse helps me in when I embark;
She girds me in my sailor’s coat
And starts me in the dark.
At night I go on board and say
Good-night to all my friends on shore;
I shut my eyes and sail away
And see and hear no more.
Цитаты из вторичных источников [ править ]
Большинство нашей карманной мудрости предназначается для использования среди посредственностей, для лишения их амбиций и для баюканья их никчёмности. И до тех пор, пока посредственности составляют основную массу человечества, это утверждение будет верным. [2]
Быть может, судьба более благосклонна к тому, кто любит собирать ракушки, чем к тому, кто родился миллионером… [3] (Возможно, это более достойная судьба: быть собирателем раковин, чем родиться миллионером. [2] )
Брак — это долгий разговор, прерываемый спорами. [4]
В наши дни англичане склонны, не знаю почему, смотреть свысока на происшествие и с умилением прислушиваются к тому, как постукивает в стакане чайная ложечка и дрожит голос священника. Считается хорошим тоном писать романы вовсе бесфабульные или хотя бы с очень скучной фабулой. [1] — 1882; о пристрастии к дотошному бытовизму получившему тогда распространение в Англии в прозе и драме, которые критика причисляла к произведениям «школы чайной ложки и супницы»
В своих произведениях я невольно отворачиваюсь от всего болезненного, не желая ворошить пережитые печали. [1] — в ответ на упрёк, почему он воспевает светлые стороны жизни, избегая теневых [1]
В детские и юношеские мои годы, меня считали лентяем и как на пример лентяя указывали на меня пальцем; но я не бездельничал, я был занят постоянно своей заботой — научиться писать. В моем кармане непременно торчали две книжки: одну я читал, в другую записывал. Я шел на прогулку, а мой мозг старательно подыскивал надлежащие слова к тому, что я видел; присаживаясь у дороги, я начинал читать или, взяв карандаш и записную книжку, делал пометки, стараясь передать черты местности, или записывал для памяти поразившие меня стихотворные строки. Так я жил, со словами. [1]
Воспоминания — это волшебные одежды, которые от употребления не изнашиваются. [3]
Все мы знаем, что такое парламент, и всем нам за это стыдно. [4]
Вы думаете, собаки не попадают в рай? Я уверяю: они будут там раньше каждого из нас. [2]
Гораздо лучше дать себя разорить легкомысленному племяннику, чем дать себя прокормить брюзгливому дядюшке. [3]
Давайте согласимся иметь разногласия. [4]
Детство моё — сложная смесь переживаний: жар, бред, бессонница, тягостные дни и томительно долгие ночи. Мне более знакома «Страна кровати», чем зелёного сада. [1] — вероятно, после 1885
Драма — это поэзия поведения, роман приключений — поэзия обстоятельств. [1]
Доброта и скромность — вот два качества, которые никогда не должны утомлять человека. [3]
Если ваши нравственные устои вгоняют вас в тоску, знайте: ваши нравственные устои никуда не годятся. [3]
Если бы люди вступали в брак лишь тогда, когда они влюбляются, большая часть людей умирали бы в безбрачии. [4]
Если вы хотите узнать изъяны какого-либо человека, идите к тем, кто его любит. Может быть, они вам не скажут, но они наверняка знают. [4]
Если называть вещи своими именами, то наиболее цельные, значительные и благородные роли в Театре Жизни исполняются актёрами-любителями и вызывают у зрителя лишь ленивую зевоту. [3]
Желание и любопытство — два глаза, магически преображающие мир. [3]
Женитьба — это привязанность, признанная полицией. [2]
За деньги мы вынуждены платить свободой. [3]
Законно молить Бога, чтобы он не дал нам впасть в искушение, но незаконно избегать тех искушений, которые нас посещают. [3]
Знать, что тебе нужно, вместо невнятного «аминь», которое ты произносишь для того, на кого тебе указывает мир, — это значит сохранять свою душу живой. [2]
Идя по жизни, мы вдруг обнаруживаем, что лёд у нас под ногами становится всё тоньше, и видим, как вокруг нас и за нами проваливаются под него наши сверстники. [3]
Книги могут быть неплохи по-своему, но, тем не менее, это весьма бескровная замена жизни. [2]
Когда ты женишься, ты уже ничего не можешь сделать для себя — даже самоубийства. [2]
Лев — царь зверей, но для домашнего животного он вряд ли годится. Точно так же и любовь — слишком сильное чувство, чтобы стать основой счастливого брака. [3]
Литература во всех её видах — не что иное, как тень доброй беседы. [3]
Лучше бы этот высокопоставленный старик занимался государственными делами Англии. [1] — 1885, когда ему стало известно, что тот читал «Остров сокровищ» глубоко за полночь с необычайным удовольствием. Стивенсон не любил Гладстона, т.к. видел в нём воплощение ненавистной ему буржуазной респектабельности. [1]
Лучшие вещи находятся рядом: дыхание в ноздрях, свет в глазах, цветы под ногами, заботы в руках, дорога перед тобой. Имея это, не нужно черпать пригоршней звезды. Просто делай то, что предлагает тебе жизнь. [2]
Между хорошим обедом и долгой жизнью только та разница, что за обедом сладкое подают в конце. [3]
Мир скучен для скучных людей. [3]
Молчание может быть самой чудовищной ложью. [4] (Самая жестокая ложь часто говорится молча. [3] )
Мы должны навсегда вычеркнуть два слова из нашего словаря: благодарность и благотворительность. [2]
На каждом отрезке нашей жизни оставить кого-то — значит быть победителем, забыть кого-то — значит быть счастливым. [2]
Не каждый человек такой большой трус, как он о себе думает, — и не такой хороший христианин. [2]
Нет обязанности, которой пренебрегали бы больше, чем обязанность быть счастливым. [4]
Памятники ставятся всему тому, что наименее памятно. [3]
Позволь любому человеку говорить достаточно долго — и у него появятся последователи. [2]
Политика — это, возможно, единственная профессия, для которой не нужно никакой подготовки. [2]
Почти каждый человек, если ему поверить на слово, придерживается совершенно не тех убеждений, какими руководствуется в жизни. [3]
Простые дела и простой хлеб — лучшее, что может быть. [2]
Самая мрачная эпоха — сегодняшний день. [4] (Самая тёмная эпоха — сегодняшняя. [3] )
Самые чужие — это те чужеземцы, что живут среди нас. [3] (Нет чужих стран. Есть только путешественник, который там чужак. [2] )
Святые — это грешники, которые не остановились на достигнутом. [2]
Сложность литературы не в том, чтобы писать, а в том, чтобы писать то, что думаешь. [2]
Старые и молодые — мы все вышли в наш последний круиз. [4]
Суди о прожитом дне не по урожаю, который ты собрал, а по тем семенам, что ты посеял в этот день. [3]
Так много хорошего есть в нашей плохой стороне и так много плохого есть в нашей хорошей стороне, что обо всем остальном, что есть в нас, даже не следует говорить. [2]
То не потеряно, о чём не жалеют. [3]
Тот, кто живёт в стеклянном доме, не должен бы бросаться камнями в других. [3]
Человеческое тело — это дом с многими окнами. Мы все сидим перед ними, показываем себя и просим проходящих мимо зайти в дом и любить нас. [2]
Цитаты без источников [ править ]
Издатель — это тот, кто отделяет семена от плевел — и печатает плевелы.
Мы готовы признать, что совершали ошибки на всех предыдущих этапах своего жизненного пути лишь в том случае, если пришли к неожиданному и твёрдому убеждению, что уж сейчас-то мы совершенно правы.
Мы идём по жизни, как наступающая армия по опустошенной территории: возраст, которого мы достигли, мы оставляем у себя в тылу без всякого прикрытия.
Разлука молодит любовь, не дает ей состариться и захиреть.
Та непосредственность и лёгкость, что делает мужскую дружбу столь приятной, её же в дальнейшем и разрушает.
Успех произведения зависит не только от того, кто его написал, но и, в неменьшей степени, от врожденного чутья того, кто его прочитал.
Чтобы прожить вместе всю жизнь и при этом ухитриться друг другу до смерти не надоесть, необходим талант, и немалый.
О Стивенсоне [ править ]
У Стивенсона увлечение временем юности приходится на конец века, протекает в кризисные для Англии десятилетия и по одной этой причине обретает философский смысл. Автор «Острова сокровищ» ценит здоровую юность, смотрит на мир как бы её глазами, широко открытыми и ничем не замутнёнными. Не расслабленное и болезненное, а жизнелюбивое, яркое мироощущение здоровой юности передаёт он в своих книгах, помещая юного героя в среду отнюдь не тепличную, сталкивая его при посредстве увлекательного сюжета с чрезвычайными обстоятельствами, требующими напряжения всех сил, энергичных, самостоятельных решений и действий. [1] :с.6 — пересказ М. В. Урнова
Стивенсон — заманчивая модель для литературного портрета: отличная модель, модель моделей, только не в смысле нравственного или иного образца. [1] :с.10
Для романтического писателя не может быть худшей обстановки, чем романтическая, вот что стало ясно для меня. Живи Стивенсон на улице Гоуэр, он мог бы написать книгу вроде «Трёх мушкетёров», между тем на острове Самоа он писал письма о немцах в «Таймс». [1] — о «Примечаниях к истории»
Я вижу, какой страшной борьбы стоит вести естественную жизнь. Кто рубит дрова — для себя или для пользы других, — тот не должен уметь описывать это. Ведь естественная жизнь в действительности бессознательна. Если бы я и провёл остальную часть жизни в кафе, читая Бодлера, всё же она будет для меня более естественной, чем если б я стал чинить заборы или сажать какао в топком болоте. [1] :с.44 — о «Восьми годах в опасности на Самоа»
Возможны ли «Тёмные века» в новом времени
Кроме этого, естественно, сами европейцы не осознавали, что вошли в какие-то «Тёмные века» и что их цивилизация пребывает в глубочайшем упадке. В этом, собственно, и проблема: будучи непосредственными участниками событий, люди не могут зафиксировать этот процесс, ведь он растягивается на века, и в рамках жизни одного человека кажется, что всё идёт своим чередом. Сейчас, спустя полторы тысячи лет, мы имеем историческую перспективу и с умным видом можем рассуждать об очевидности процесса. При этом вполне можем не замечать, что и сами уже вошли в эпоху новых «Тёмных веков». Возможно, через 400–500 лет наши далёкие потомки так же будут сидеть и недоумевать, как могли мы быть так слепы, как могли не заметить, что наша цивилизация катится в бездну.
С чего всё началось
Началось всё в 6 тысячах километров от Средиземноморья, примерно в современной Монголии и северном Китае. Хунны потерпели поражение от Ханьской империи и были вынуждены уйти вглубь материка. Сработал принцип домино: отходя от границ Китая, кочевники как бы отодвигали и все остальные народы, встречавшиеся им на пути. Таким образом, через 150–200 лет к границам уже разлагающегося Рима пришли сотни варварских племён. Мы знаем это событие как Великое переселение народов, а хуннов — как гуннов, вышедших откуда-то из-за Волги. К тому же на этот период выпало общее похолодание климата, что, в свою очередь, вызвало частые неурожаи, наводнения, эпидемии и внутреннюю миграцию в самой Римской империи.
В общем, оплот европейской цивилизации, простоявший 1 000 лет, надломился. Римская империя могла справиться с любыми трудностями, могла разбить любые армии, но здесь на неё обрушилось всё и сразу. В итоге Атилла, объединивший под своей властью тюркские, германские и другие племена, берёт Медиоланум (Милан), тогдашнюю столицу империи. Вскоре он направляется к самому Риму, но по пути его встречает папа Лев I Великий и убеждает не вторгаться в Вечный город. Какие слова и аргументы нашёл Лев — доподлинно неизвестно, но Атилла оставляет Рим в покое.
Впрочем, это не изменило общей картины. Сначала по кускам растащили западную часть империи, и там «Тёмные века» наступают довольно быстро. Восточная Римская империя, известная нам под названием Византия, протянула дольше, но начиная с VII века постоянно сжималась, теряя территории и влияние.
Как это было
Представь себе надрезанный труп лося, на который слетелись мухи: они пожирают его, но при этом мутируют, сами становясь лосем. Даже мёртвая Римская империя продолжает своим соком переваривать все пришедшие на её территорию народы. В ходу остаётся латынь, но естественно, это уже не та латынь, а какой-то «азаза лол». Катастрофически падает общий уровень грамотности, о чём свидетельствует скудность письменных источников тех лет. На арене появляются авторы, которые в истории оставляют буквально несколько строк, а то и вовсе одно своё имя. Наверное, это можно сравнить с современными блогерами, которые по большому счёту вообще ни в чём не разбираются, но постоянно что-то пишут, находя отклик у своей аудитории. Любая чушь, транслируемая такими блогерами, разлетается по Сети тысячными репостами.
Сегодня в любом научном блоге больше мракобесия и заблуждений, чем, собственно, самой науки. Чтобы провести параллели, обратимся к Исидору Севильскому и его труду «Этимологии». Это крупнейшая энциклопедия мира своего времени (VII век). Хотя энциклопедией это можно назвать очень условно — по сути, 20 томов треша и угара. Исидор прибегает к оценке и пониманию вещей исходя из их названий. Примерно как Задорнов и некоторые другие популярные альтернативщики современности. В «Этимологиях» описывается мир, населённый василисками и драконами. Виднеется тот самый «труп лося» в виде греческих циклопов, горгон и сирен. В таинственной Скифии, по мнению Исидора, живут гиппоподы — люди с такими большими ушами, что они закрывают всё тело. Земля, конечно же, плоская, а природа большинства катаклизмов, будь то наводнения или ураганы, объясняется двумя гигантскими водоворотами в центре Атлантического океана. Таким образом, всего за пару веков уровень знаний и общее представление о мире откатилось на тысячу лет назад.
Если взглянуть на живопись того периода, то глаза начинают кровоточить. Кажется, что эти фрески и картины писали дети, до того не бывавшие за пределами своей деревни. В Древнем Египте полторы-две тысячи лет назад рисовали лучше. Что, в общем-то, напоминает нынешнюю ситуацию, когда буквально мазня выставляется в музеях изобразительного искусства, продаваясь за огромные деньги. Сегодня каждый такой «художник» мнит себя великим, хотя ни один из современников по уровню мастерства и рядом не стоит с художниками XVIII–XIX веков.
Такая же ситуация со скульптурами и строительством в целом. Римские постройки стоят до сих пор; более того, всё ещё используются некоторые дороги, заложенные во времена империи. Из построек периода «Тёмных веков» до наших дней не сохранилось практически ничего. Технологии каменного строительства деградировали и откатились обратно к деревянному. То есть период «Тёмных веков» — это не просто застой, а именно стремительная деградация, произошедшая всего за несколько поколений. Наверстать отставание от Азии и арабского мира удалось лишь через 7–8 столетий.
Чем всё закончилось
Закончилось всё окончательным падением Византии, повлекшим за собой, как ни странно, эпоху Возрождения. Бывшие подданные империи бежали в Западную Европу, прихватив с собой шикарные вековые библиотеки, великолепные произведения искусства. В общем-то, они унесли с собой саму цивилизацию. Ничего подобного деградировавшая Европа к тому времени уже не помнила. В 1462 году под впечатлением от выступления византийского лектора Козимо Медичи основал Академию Платона во Флоренции.
Постепенно начался новый рост городов-республик, начался подъём ремесленного искусства, появились светские центры науки, неподконтрольные церкви. Новое мировоззрение рассматривало человека как главный объект мира. Взоры обратились обратно к античности, к гуманистическим и неаскетичным отношениям. Огромную роль сыграло изобретение книгопечатания, которое позволило распространить труды античного наследия и новые взгляды на гуманизм по всей Европе.
Происходит давление на культуру, и это именно давление, а не культурный обмен. В 2015 году было совершено нападение на редакцию Charlie Hebdo — 12 человек погибло. Сидишь себе где-то в Париже, шутишь, рисуешь карикатуры на пророка Мухаммеда; к тебе заходят люди, переехавшие откуда-то из Ливии или Египта, и убивают. Потому что ты, сидя в Париже, оскорбил их чувства, задел их культуру. После случая в Charlie Hebdo случайные атаки захлестнули всю Европу. Постоянно кто-то на автомобиле въезжает в толпу или просто режет ножом прямо на улице. Зачастую без каких-то либо требований или предварительных угроз. У нас тоже не очень хорошо в плане «культурного обмена», но писать об этом себе дороже выйдет, что ещё хуже.
Если прошлое переселение народов вызвало похолодание климата и несколько крупных военных конфликтов, то нынешнее может вызвать подъём уровня океана и те же несколько крупных военных конфликтов. Проще говоря, если к естественному потоку переселенцев добавится ещё и искусственный, то в крупных городах западной цивилизации коренное население может оказаться в меньшинстве. А значит, в меньшинстве останется и местная культура. Которая и без того переживает упадок. Новые «Тёмные века» — это реальная угроза, которую нельзя игнорировать. Невыученные уроки истории имеют свойство повторяться, и перспектива откатиться в развитии на несколько веков назад заслуживает пристального внимания.
Вселенная однажды могла быть прозрачной
Когда 14,5 миллиардов лет назад буквально из ничего возникла наша Вселенная, в бесконечной тьме вдруг стали зажигаться первые горячие звезды, которые могли пропускать яркий свет межгалактического пространства. Делали они это так, что новорожденное мироздание на какой-то момент стало прозрачным, хотя это и сложно вообразить привыкшему к современной реальности мозгу. Согласно данным, полученным на обсерватории MIT Haystack, как только наша Вселенная смогла достаточно остыть, все имеющиеся в ней протоны и электроны объединились, сформировав так называемый нейтральный водород, сделавший мироздание ненаблюдаемым в электромагнитном спектре. Что же, кажется, специалисты не зря назвали столь странный период “темными веками”.
Несмотря на то, что современную Вселенную мы можем увидеть собственными глазами, так было далеко не всегда
Что такое темные века Вселенной?
Как известно, когда Вселенная была еще совсем юной, она состояла из горячих, но быстро остывающих частиц. Остывшие протоны и электроны смогли в какой-то момент объединиться, превратившись в нейтральный водород, который спрятал наше мироздание от наблюдений в электромагнитном спектре. Когда спустя примерно миллиард лет наступила эпоха “реионизации”, повлекшая за собой возникновение плазмы, в истории Вселенной произошел весьма интересный период, главными героями которого стали молодые и очень горячие звезды, испускавшие огромное количество ультрафиолетового излучения.
Как сообщает портал livescience.com, для того, чтобы лучше понять процессы, происходившие в “темные века” Вселенной, исследователи обратились к одной из самых древних известных на сегодняшний день галактик, расположенной на расстоянии 11 миллиардов световых лет от Земли под названием Sunburst Ark.
Галактика Sunburst Ark
Находясь в процессе изучения световых сигналов, поступающих от древней галактики, исследователи предположили, что первоначальный ионизированный свет выходил из молодых галактик через несколько узких каналов, которые выходили из непрозрачной оболочки Sunburst Ark.
Подобные “галактические дыры” впервые смог обнаружить телескоп “Hubble”, который пронаблюдал древнюю галактику с помощью метода гравитационного линзирования. Некоторые из изображений телескопа были сделаны в неионизированном спектре света, показывающем наличие отверстий в покрытой газом галактике.
Если вам нравится данная статья, приглашаю вас обсудить ее с единомышленниками в нашем официальном чате в Telegram или на канале в Яндекс.Дзен, где вас ждет еще больше полезной информации из мира астрономии и астрофизики.
Таким образом, источники, которые смогли породить первые ионизирующие фотоны Вселенной наконец-то получили научное объяснение, что дало человечеству возможность пересмотреть наше понимание процессов, происходивших в самые темные века Вселенной.