приколы актеров на сцене
Театр и актёры, перлы и оговорки
Спектакль «Бешеные деньги». Актриса спрашивает Менглета:
— Вы привезли деньги?
По Островскому, ответ звучит так: «Конечно. Нет. Дело в том, что мой человек обокрал меня и, должно быть, уехал в Америку».
На что Телятев — Михаил Державин — отвечал ему:
— С тем, что у тебя можно украсть, не то что до Америки, до Звенигорода не доедешь.
И вот Менглет на одном из спектаклей на вопрос, привез ли он деньги, вальяжно так отвечает:
— Конечно. Нет. Дело в том, что мой человек обосрал меня…
Пауза. Державин, давясь смехом, переспрашивает:
— Что—что человек сделал?
И не моргнув глазом, Георгий Менглет выдал:
— Что—что, обокрал меня, глухой что ли?
Актер Мартинсон играл Бабу—Ягу, и в театре был его пятилетний сын. В самый важный момент, когда все дети, затаив дыхание, волновались за героя, которого Баба—Яга костяная нога должна была изничтожить, пританцовывая, напевая что—то такое: мол, мы тебя изжарим, мы тебя в прах разнесем, и все это делая с ужимками, — на весь театр раздался крик пятилетнего сына Мартинсона:
«Папа, ты дурак?!»
Вахтанговцы играли пьесу «В начале века». Одна из сцен заканчивалась диалогом:
— Господа, поручик Уточкин приземлился!
— Сейчас эта новость всколыхнет города Бордо и Марсель!
Однако вместо этого актер, выбежавший на сцену, прокричал:
— Поручик Уточкин… разбился!
Его партнер озабоченно протянул:
— Да… сейчас эта новость всколыхнет город Мордо и Бордель!
На вахтанговской сцене идет «Антоний и Клеопатра». В роли Цезаря — Михаил Ульянов. События на сцене близятся к развязке: вот—вот Цезаря истыкают ножами…
А по закулисью из всех динамиков разносится бодрый голос помрежа:
«Передайте Ульянову: как только умрет, пусть сразу же позвонит домой!»
Про театр. В Советские времена перед премьерой спектакль просматривала комиссия из какого—то управления культуры. Спектакль утвердили, актеры хорошо отметили. Ну, на следующий день премьера. Выходит известный актер, садится на трон (историческая тема) и молчит. Пауза явно затянулась. И вот этот актер думал, что тихо скажет, а получилось на весь зал:
— ОПля, ни чего не помню…
Сцена дуэли Тибальда и Меркуцио. Как нам стало известно, Тибальд должен смертельно ранить Меркуцио и сбежать. А истекающему кровью Меркуцио следует пропеть для Ромео «Чума на оба ваши дома» и умереть. Во время поединка Меркуцио случайно ломает бутафорский меч Тибальда, и у того в руках остается только эфес. Тогда Тибальд, не придумав ничего лучшего, отбрасывает обломок меча и душит Меркуцио, как Отелло Дездемону. Вернее, только пытается придушить, поскольку агонизирующему Меркуцио ещё нужно пропеть несколько строк текста и только после этого упасть. В данном случае — задушенным.
Говорят, на той же сцене некоторое время спустя Отелло пришлось зарубить мечом Дездемону. Но уже по каким—то другим причинам.
50—е годы. На сцене Театра Советской Армии идет огромнейший по масштабам спектакль, что—то на тему «Освобождение Сталинграда». 200 человек массовки, пушки, танки, все дела.
В финале спектакля главный герой, играл которого, кажется, Андрей Дмитриевич Попов, изображая смертельно раненого бойца лежит на авансцене и тихим голосом просит: «Дайте мне воды из Волги свободной испить». По рядам передают каску с водой. Он выпивает, вода проливается на гимнастерку, падает замертво и — занавес.
В тот вечер был у Попова день рождения. Друзья—актеры долго готовили ему сюрприз и вот, кому—то пришла идея,
налить ему в каску …бутылку водки. Злая шутка, мягко говоря, но, тем не менее, налили.
Конец спектакля, Попов просит «дать ему воды из Волги испить», по рукам огромной массовки плывет каска, в кулисах стоят костюмеры, гримеры, даже «мертвые» немцы приподнимают головы — посмотреть, как он будет пить?
Попов берет каску, глотает, замирает на секунду… и продолжает пить до конца. Наконец отрывается, возвращает каску стоящему рядом бойцу и говорит: «Еще!».
Вся массовка начинает корчиться от смеха…Медленно плывет занавес, скрывая это безобразие…
Спектакль театра Сатиры. Ширвиндт играет роль старого повесы, всю ночь таскавшего взрослого сына своей старой любовницы по злачным местам. В пути они где—то потерялись, Ширвиндт приезжает к нему домой один и почтенная матрона набрасывается на него со страшными обвинениями. Заканчиваться монолог должен был словами: «Где мой сын?» Актриса, от волнения видно, оговаривается, причем громко — «Где мой сыр?»
В зале тишина. Невозмутимый Ширвиндт, с ухмылкой поглядев на нее, отвечает: «Я его съел!»
Актер Милославский очень любил эффектные сцены и шикарные выходы.
Любимой ролью была роль кардинала Ришелье. Была там сцена, где король и придворные долго ожидают кардинала, как вдруг докладывают: «Кардинал Ришелье»! Все замолкают, эффектная пауза — и торжественно появляется Ришелье. Роль слуги, который произносит эти два слова, была поручена молодому актеру. Милославский его нещадно муштровал, заставляя без конца повторять реплику: «Кардинал Ришелье»
Бедняга—актер жутко волновался. И вот спектакль… Король и двор замолкают… Небольшая пауза… И слуга выпаливает: «Радикал Кишелье!» Милославский в бешенстве выскакивает на сцену и набрасывается на несчастного: «Ришелье! Ришелье! Ришелье! И не радикал, а кардинал! Кардинал, каналья!»
Зиновий Гердт как—то рассказывал. Была у него соседка, милая и добрая женщина, но очень уж серьезная, никакого чувства юмора. Однажды Зиновий Ефимович пытался ей анекдот рассказать, начинающийся словами «Умер один мужчина…», а она его вопросами засыпала: как его звали, отчего он умер, долго ли болел, были ли у него дети…
Однажды решил Зиновий Ефимович ее разыграть. Ровно в шесть вечера звонит ей по телефону и измененным голосом спрашивает: «Простите, а Сан Саныча (допустим) можно к телефону?» — «Нет, вы не туда попали.»
Перезванивает ей ровно через полчаса и задает тот же вопрос другим голосом. И так каждые полчаса. Другой бы уже послал подальше или трубку снял, но она женщина интеллигентная, отвечала на все звонки и вежливо говорила, что такого здесь нет.
Развязка должна была быть в полночь. Зиновий Ефимович звонит ей в очередной раз и говорит: «Здравствуйте, это Сан Саныч. Мне никто не звонил?» Ответ сразил Зиновия Ефимовича наповал: «Сан Саныч, вы куда пропали? Вас же полгорода ищет!»
В финальной сцене «Маскарада» молодой актер должен был, сидя за карточным столом, произнести нервно: «Пики козыри», задавая этим тон всей картине. От волнения он произнес: «Коки пизари», придав сцене совершенно другой, комический характер.
Знаменитый актер Александринского театра Василий Пантелеймонович Далматов как—то совершенно запутался на спектакле. Вместо «Подай перо и чернила» сказал: «Подай перна и черна, тьфу, чернила и пернила, о господи, черно и перно. Да дайте же мне наконец то, чем пишут!»
Гомерический смех в зрительном зале заглушил последнюю реплику актера.
Владимир Спиваков приехал с концертом в какой—то небольшой российский городок вместе с концертмейстером. Директор Дома культуры недовольно спрашивает:
—»Как, вы только двое приехали?»
— «Да, а что?»
— «В афише же написано: Бах, Гендель, Сен—Санс …».
А вот что рассказывал Евгений Весник :
Актер забыл слова. Суфлер шипит:
— В графине вы видите мать! В графине вы видите мать!
Актер берет со стола графин и, с удивлением глядя туда:
— Мама, как ты туда попала.
В каком-то спектакле раздается выстрел, графиня восклицает: «Что это!», вбегает слуга и кричит: «Ваш муж!», графиня: «Мой муж, ах!», и падает в обморок.
Идет спектакль, раздается выстрел, графиня: «Что это!»
Вбегает слуга и, то ли от волнения, то ли с бодуна, кричит:
— «Вах мух!»
Графиня:
— «Мох мух, ах!», и падает в обморок
Кто там светит нам в ночи?
1 января. В театре юного зрителя дневной, детский спектакль. Радость детишкам, мука родителям, актерам и персоналу театра мука в кубе. Актер никаковский, у него текст: «Кто там светит нам в ночи?». И по темному заднику из кулисы в кулису пробегают три актера со светящимися фонариками и покрикивают: «Мы, ночные светлячки».
Все очень просто, только не 1 января.
Этот: «Кто там светит нам в ночи?». Светлячков нет.
Этот опять: «Кто там светит нам в ночи?». Ноль признаков светлячков.
Он опять повторил, ну не мог же актер знать, что три «светлячка» в гримерке продолжают новогоднюю ночь, и им фиолетово, кто там светит кому в ночи.
Когда актер в пятый раз гаркнул: «Кто там светит нам в ночи?», не выдержал монтировщик, который тоже человек, и с 31 на 1 …, в общем, парень был плох.
Так вот, он взял два фонаря, вывалил с ними на темную сцену, а где там их подкрутить, чтоб они зажглись, так и не разобрался. Пытался он фонарики—то зажечь, пытался и не смог, и так расстроился, что хотел помочь, да не смог, что на очередной крик: «Кто там светит нам в ночи?», швырнул фонари на сцену и громко, в злобе, сказал: «Да это мы, блин, ночные светлячки, только нас не видно ни хрена!»
Случаи в Абакане
Абакан. Сей славный город, помимо того что является столицей автономной республики Хакасия, имеет два драматических театра — один, так сказать, городской, а второй — республиканский. Вот в нем и произошла эта невероятная, но совершенно правдивая история. Ставили бессмертное творение А. С. Пушкина «Евгений Онегин». В одной из последних сцен, Евгений (Е) прибывает на бал к своему старому другу (Д) и видит Татьяну (в малиновом берете). При этом звучит следующий диалог: Е. — Кто там в малиновом берете с послом турецким говорит?
Д. — Так то жена моя.
Е. — Так ты женат?
Д. — Уже два года!
Ну, и далее по ходу пьесы. Так вот. Во—первых, реквизиторы не нашли малинового берета и заменили его зеленым. А во—вторых, артист, игравший мужа Татьяны, и актриса, игравшая Татьяну, были брат и сестра. Вот что из этого получилось.
Премьера. Зал битком набит местным бомондом и просто любителями театра.
Входит Евгений, подходит к другу и ищет глазами яркое малиновое пятно… его нет… находит глазами Татьяну… Далее диалог: Е. — Кто там… в ЗЕЛЕНОВОМ берете?
Д. (которого перемыкает от данной реплики…) — Так то СЕСТРА моя!
Е.(который чувствует, что что—то не то происходит, но до конца еще не осознал…) — Так ты СЕСТРАТ?!
Д. — Уже два года!
Обычно такие вещи проскальзывают мимо внимания публики, но в этот раз зал грянул… и, увы, не аплодисментами… Однажды в «Евгении Онегине» секундант перепутал пистолеты и подал заряженный Ленскому. Ленский выстрелил, Онегин от неожиданности упал.
Ленский, чтобы как—то заполнить понятную паузу, спел известную фразу Онегина: «Убит!». Секундант в замешательстве добавил:
«Убит, да не тот!»
Пару случаев в Одессе
70—е годы. Театр на Малой Бронной приехал на гастроли в Одессу. Леонид Броневой перед спектаклем надел свои огромные темные очки, идет уверенный, что его никто не узнает, оглядывает местные достопримечательности. Рядом с ним молодой Валентин Смирнитский.
А возле обувного магазина волнуется огромная толпа. Дамы дерутся за сапоги.
Чувствуя себя в безопасности, не сворачивая с намеченного пути, актеры двинулись дальше. Когда они поравнялись с очередью, одна из покупательниц вдруг схватила здоровенную коробку и, нацелившись в товарку, с которой, видимо, не поделила пару сапог, изо всех сил швырнула ее и… угодила прямо в лоб Броневому.
Броневой от неожиданности побелел и замер посреди улицы в своих черных очках. Дама, ловко увернувшаяся от нападения, рванула по улице. Ну и, конечно, метательница коробки бросилась следом.
Пробегая мимо застывшего от «радости» Броневого, она крикнула на всю улицу:
— Простите, Мюллер, я целилась не в вас!!…
«Гранатой ее глуши!»
Такой случай. «Бесприданница» Островского. Премьера, первый спектакль. По спектаклю Карандышев отговаривает текст: «Так не доставайся же ты никому» и стреляет в Ларису из пистолета, Лариса падает. А выстрел обеспечивался в то время как, реквизитор за кулисами, на реплику, бьет молотком по специальной гильзе, гильза бухает — Лариса падает.
На следующий день, вечером, опять «Бесприданница», с утра разбор вчерашнего полета: мат—перемат, все на реквизитора катят, тот оправдывается: «Но ведь не я гильзы делал, ну сырые в партии попались, но много же народу рядом, видите же, что происходит, можно же помочь, там у суфлера пьеса под рукой: шмякнул ей об стол, все оно какой—никакой выстрел, монтировщик там доской врезал обо что—нибудь, осветитель лампочку мог разбить, ну любой резкий звук, она бы поняла, что это выстрел и упала бы».
Истории о театральных ляпах
Московский академический Малый театр. На сцене блещет великая актриса Мария Ермолова.
Южин, не переведя дыхания, вместо «Ваш муж!» выпаливает:
Ермолова повторяет в ужасе:
— Мох мух. и падает без чувств.
Сцена того же Малого театра. На ней шёл спектакль с участием двух корифеев: Михаила Царёва и Александры Яблочкиной.
Оба великих актёра были уже в преклонном возрасте. Диалог между ними должен был звучать так:
Яблочкина: – Кашу маслом не испортишь.
И ответ Царёва: – Смотря каким маслом.
Но у стариков получилось так:
Яблочкина: – Машу каслом не испортишь.
Ответ Царёва не заставил себя ждать, он ответил с ходу:
— Смотря каким каслом.
Зрители упали под сиденья. А вот артисты даже не поняли – что они сморозили. Что поделаешь, возраст. А актёры они были, действительно, величайшие.
До Октябрьской революции в петербургском Александринском театре играл знаменитый актёр Василий Пантелеймонович Далматов.
Кстати, он родился в балканской Далмации и был по национальности сербом. Ну, наверное, сербу простителен следующий словесный ляп.
Однажды, во время спектакля Далматов совершенно запутался в словах своей роли. Вместо фразы «Подай перо и чернила» он сказал:
Гомерический смех в зрительном зале заглушил последнюю реплику актёра.
В 1967 году на сцене московского театра «Современник» ставилась пьеса драматурга Михаила Шатрова (настоящая фамилия у которого была Маршак) под названием «Большевики».
Она была посвящена очень круглой дате – 50-летнему юбилею Великой Октябрьской Революции.
Действие пьесы разворачивалось во время заседания Совнаркома в день, когда было совершено вооружённое покушение на Ленина. По ходу пьесы народные комиссары должны решить – быть или не быть «красному террору».
Это была очень пафосная постановка! Были случаи, когда в конце спектакля зрительный зал вставал и дружно пел «Интернационал». Так что, сами понимаете, «Большевики» – вещь серьёзная и к шуткам не допустимая.
Но однажды, во время этого спектакля произошёл большой конфуз, за который в те годы могли очень сурово наказать.
Актёр Евгений Евстигнеев вышел от только что раненного Ленина в зал, где заседали большевистские комиссары, и вместо фразы:
«У Ленина лоб жёлтый, восковой. » сообщил:
— У Ленина. жоп жёлтый.
После этого спектакль надолго остановился. Потому что легендарные народные комиссары расползлись за кулисы и от судорожного смеха не могли возвращаться на сцену.
Однажды армянский актёр Ваграм Папазян приехал в небольшой провинциальный театр – играть Отелло. Выдали ему там в качестве Дездемоны молоденькую дебютанку.
Неопытная актриса, естественно, жутко волновалась, голос её дрожал, но зритель этого не замечал.
Потому как Дездемона по сценарию должна дрожать и волноваться.
И вот пьеса подошла к жестокой сцене её убиения-удушения. На сцене стояла такая вся из себя целомудренная кровать под балдахином.
Но смущённая и трепетная дебютантка легла за этим балдахином ногами не в ту сторону. Перепутала от нервов.
Подошёл свирепый мавр к кровати, откинул балдахин – а там торчат Дездемоньи ноги. Торчат и трепещут от страха.
Призадумался Отелло, глядя на них, величественно закрыл полог балдахина и двинулся к другому концу кровати – там точно должна быть шея, которую надо душить.
В этот момент несчастная Дездемона сообразила, что лежит не в том направлении, и быстренько перелегла.
Открыл Отелло балдахин с другой стороны, а там. ОПЯТЬ НОГИ!
После этого продолжать печальную трагедию было уже невозможно.
О неожиданном новаторском ходе. Эту историю рассказал оперный тенор, актёр театра, кино и эстрады Вячеслав Войнаровский.
В одном театре давали оперу «Евгений Онегин». Приближалась сцена дуэли. Помощник режиссёра вдруг обнаружил, что за кулисами нет техника-шумовика, который должен был озвучить бутафорский выстрел дуэльного пистолета.
Куда он пропал – неизвестно! То ли покурить вышел, то ли у него живот прихватило.
А выстрел-то уже на подходе, звучали последние слова арии! Помреж понял, что бутафоров уже не дозовёшься, и нашёл выход.
У стены стояла какая-то палка, весьма похожая на черенок от лопаты. Помреж схватил её и решил ударить по лакированному столику, стоящему в кулисах. По его прикидкам звук должен был получиться мощным, хлёстким, близко похожим на выстрел.
Важно было не прозевать нужный момент – жахнуть одновременно с артистом на сцене.
Помреж не заметил одного: рядом со столиком висела штора, а за той шторой стоял и внимал высокому искусству рабочий сцены, который в задумчивости упёрся рукой в тот самый столик.
Бутафорский выстрел пришелся точно по ладони простого труженика театра.
Сражённый не пулей, а русским матом, Ленский упал на сцену под звуки очень необычного, ядрёного такого, витиеватого аккомпанемента.
Найдены возможные дубликаты
На сцене 2 героя, на заднем плане 2 проходят 2 девушки, диалог между героями:
— а кто это в малиновом берете?
Что могло пойти не так? А пошло, когда распиздяи реквизиторы не нашли малиновый берет и выдали актрисе зелёный. Актеров, естественно, предупредить не удосужились.
Сцена, девушки проходят, первый герой, охреневая от увиденного:
— а кто это в зелёновом берете?
Второй, охреневая не менее:
Первый уже на автомате:
Насколько я помню, это фрагмент всё из того же Онегина, из самого конца романа, когда Онегин встречает замужнюю Татьяну (собственно, она и есть в малиновом берете), беседуя с её, как оказалось, мужем.
Всего-то две буквы перепутал герой, и над окопами послышалось зычное: НЕМКИ, ТАНЦЫ!
К последней истории:
. Тут выбежал другой мальчик и стал в него целиться из пистолета. Я сразу схватил доску да как трахну по стулу изо всех сил. А на стуле сидела какая-то неизвестная кошка. Она закричала диким голосом, потому что я попал ей по хвосту. Выстрела не получилось, зато кошка поскакала на сцену. А мальчик в черном костюме бросился на бородатого и стал душить. Кошка носилась между ними. Пока мальчики боролись, у бородатого отвалилась борода. Кошка решила, что это мышь, схватила ее и убежала. А мальчик как только увидел, что он остался без бороды, так сразу лег на пол – как будто умер. Тут на сцену прибежали остальные ребята из четвертого класса, кто с портфелем, кто с веником, они все стали спрашивать:
Актерские ляпы «звезд» на сцене: Мишулин, Миронов и другие
«На пятницу назначена брам-бра-бди»
Как известно, артисты держат в своей голове сотни реплик и десятки ролей. Многие помнят наизусть даже студенческие спектакли, но почему-то в самый неподходящий момент зазубренный текст вылетает изо рта в несколько искаженном виде. А потом именно он становится достоянием зрителя и пересказывается коллегами в курилках.
А.Миронов и Р.Этуш в спектакле «Бремя решений». Фото: пресс-служба театра Сатиры
«Дело в том, что мой приятель обосрал меня…»
Театр сатиры. Спектакль «Бремя решения» про Карибский кризис. Братьев Кеннеди играют Андрей Миронов и Юрий Васильев. Министра обороны Макнамару — Михаил Державин, а Спартак Мишулин выступает в роли начальника штабов американской армии. Там был такой диалог:
Президент Кеннеди (Андрей Миронов):
— Что у вас, Томпсон? — обращается он к Мишулину.
— На пятницу назначена брам-бра-бди…
Спартак Мишулин никак не мог правильно произнести слово «бомбардировка». Ему посоветовали написать заковыристое слово крупными буквами в тетрадке, что он и сделал. Вышел, держа в руке свернутую трубочкой тетрадь. На вопрос президента «что у вас, Томпсон?» развернул ее, хотел прочесть «бомбардировка», а тетрадка предательски свернулась обратно в трубочку. И история с проклятым словом повторилась. Каждый раз сцены ждали с ужасом.
И вот на одном из спектаклей выходит Спартак Мишулин. Следует вопрос президента. И вдруг ответ:
Все от неожиданности забыли текст. Миронов так растерялся, что неожиданно набросился на другого генерала:
— А вы почему молчите?
Тот от неожиданности:
— А я-то чего? Я вообще в конце сцены говорю.
Чувствуя, что события приобретают непредвиденный оборот, режиссер закричала радисту: «Давай выстрел!». Раньше времени грянул выстрел, и Андрей Миронов, прыгнув в луч света, рухнул подстреленным президентом. В общем, вторую часть сыграли за семь минут и дали занавес, за которым артисты в истерике отползали к заднику. А зрители, сопереживая убитому президенту, ушли в тихом недоумении.
А вот выйти достойно из положения, в которое может попасть каждый, не у всякого получится. К мастерам выпутываться из пикантных ситуаций относился Георгий Менглет, сочетавший в себе спокойствие и юмор.
Спектакль «Бешеные деньги». Актриса спрашивает Менглета: «Вы привезли деньги?». У Островского ответ звучит так: «Нет, вы представляете себе, какое со мной несчастье. Мой человек, которого я любил как сына, обокрал меня совершенно и убежал, должно быть, в Америку». На что Телятев — Михаил Державин — отвечал ему: «С тем, что у тебя можно украсть, не то что до Америки, до Звенигорода не доедешь».
И вот Менглет на одном из спектаклей на вопрос, привез ли он деньги, вальяжно так отвечает:
— Конечно, нет. Дело в том, что мой приятель обосрал меня…
Пауза. Державин, давясь смехом, переспрашивает:
— Что-что приятель сделал?
И, не моргнув глазом, Георгий Менглет выдал:
— Что-что, обокрал меня, глухой, что ли?
«Пьяного может сыграть каждый… Разница только в том, что у одного артиста три штампа, а у хорошего их двадцать три»
Сыграть пьяного — это высший пилотаж, которым владели единицы, в один голос уверяют опытные артисты. И добавляют, что пьянство в театре — дело глубоко трезвое. Пьяный никогда не сыграет пьяного. В лоскуты пьяный актер будет скучен и неинтересен.
Ольга Аросева, актриса Театра сатиры, рассказывала: «Пьяного может сыграть каждый более или менее удачно. Разница только в том, что у одного артиста три штампа, а у хорошего их двадцать три».
Непревзойденным мастером алкогольного дела был абсолютно непьющий Владимир Лепко, премьер Театра сатиры. В концертах он выступах с потрясающим номером «Лекция о вреде алкоголя». На сцену выходил деловой товарищ с портфелем и голосом зануды-лектора, честно отрабатывающего свою пайку, начинал читать: «Ной имел виноградники… Извините…» — и быстро уходил за кулисы. Возвращался, и зрители видели уже другого человека — повеселевшего и с большей заинтересованностью рассказывающего о вреде алкоголя. На лице артиста, время от времени уходившего за кулисы или нырявшего под трибуну, отразились все стадии опьянения. Публика покатывалась, не успевая улавливать перемен в мимике, в движениях…
Но были в истории театра случаи, когда внимательный зритель уличал неправду, и актеры непременно слышали с первого ряда «во, чай дуют». И говорит это о том, что, во-первых, не надо публику держать за дуру, а во-вторых, пренебрегать исходящим реквизитом. Очевидно, поэтому в финале спектакля «Как пришить старушку», многолетнего хита Театра сатиры, с самого начала было решено пить настоящее шампанское и настоящую водку.
Ф.Добронравов и О.Аросева, в спектакле «Как пришить старушку». Фото: пресс-служба театра Сатиры
«Там такой эмоциональный, красивый финал, что режиссер Мишенька Зонненштраль решил, что должно быть именно так, — рассказывала исполнительница главной роли Ольга Аросева. — И потом зрители всегда чувствуют, что в этом алкогольном вопросе мы их не обманываем».
На спектакль дирекция отпускала 200–300 рублей. Если учесть, что весьма популярную «Старушку» с Ольгой Аросевой в главной роли в месяц играли несколько раз, то за сезон она обходилась театру в 11–12 тысяч. Но, по мнению директора театра Мамеда Агаева, это не расход: «Мы на этом спектакле очень хорошо зарабатывали и могли себе позволить».
«Я испытал два ужаса: ходить по сцене на каблуках и найти обувь сорок третьего размера»
А какая комедия без переодеваний мужчины в женщину? Подмостки позволяют даже самым крутым мужчинам испытывать мгновения слабости, нежности и капризного недомогания. Волосатость кривых ног скрывает дымчатый капрон, а поролон, заложенный в лифчик, имитирует грудь пятого размера.
Спектакль «Молчи, грусть, молчи…». Михаил Державин в паре с Александром Ширвиндтом изображал даму средних лет и, судя по платью, выше среднего достатка.
Михаил Державин: «Я испытал два ужаса — ходить по сцене на каблуках и найти обувь сорок третьего размера. О, это была целая история, когда я мерил в магазинах босоножки чехословацкого производства. В кепке, в плаще я расхаживал вдоль зеркал и думал: хорошо бы купить туфли поэлегантнее, и главное, чтобы я смог в них доползти до центра сцены, а потом уйти обратно.
Я серьезно изучал исполнение женских ролей мужчинами. Я понял, что вообще кривляние при исполнении женской роли недопустимо. Нет ничего хуже, когда женщину играют необаятельно. Ну и самое главное: все зависит от партнера, в моем случае — как Александр Анатольевич, стоящий рядом, смотрит на меня. Ловлю его взгляд и понимаю, что я вроде ничего бабец».
А.Ширвиндт и М. Державин в спектакле «Молчи, грусть, молчи». Фото: пресс-служба театра Сатиры
Главный комплимент, который заслужил Михал Михалыч, — это оценка его физических данных. «Какие красивые у вас ножки», — говорили ему некоторые дамочки. И только коллега Ольга Аросева вернула артиста на землю и озадачила: «Миша, — сказала она Державину, — у нас с тобой одинаковые ноги». Что имела в виду артистка? Зато давний партнер так прокомментировал его успех: «Старая кобыла борозды не испортит».