прекраснее всего на свете актеры

05.09.202306.07.2023 admin 0 Comments

Пьющие школьницы уже совсем взрослые. Актеры фильма «Все умрут, а я останусь» тогда и сейчас

Фильм «Все умрут, а я останусь» когда-то стал настоящей сенсацией. Вот только сделать блестящую карьеру после съемок удалось далеко не всем актерам.

Всех режиссеров можно разделить на две условные категории: одни годами, по кирпичику строят свою карьеру, чтобы прийти к успеху и наградам, а другие буквально взрывают мир искусства первой же большой работой. Ко второму типу относится Валерия Гай Германика. До 2008 года постановщица работала исключительно в документальном жанре. Ее ленты были успешны на фестивалях, но широкому зрителю имя режиссера ни о чем не говорило.

А потом случилась лента «Все умрут, а я останусь». Для России 2008 года фильм про бунтующих подростков стал самым настоящим потрясением. Картина получила несколько международных наград и быстро обрела культовый статус. Но как же сложились судьбы исполнителей главных ролей? Самое время об этом узнать.

Полина Филоненко

Полине в фильме досталась центральная роль — она перевоплотилась в девочку Катю, которая всего за пару дней проходит через настоящий ад. До съемок у Германики Филоненко уже успела сняться в нескольких картинах, включая «Преступление и наказание». И все же, популярность пришла к ней со скандальной картиной «Все умрут, а я останусь».

«Германике было очень сложно найти актрису на роль Кати, потому что большинство девочек из театральных институтов в подростковом возрасте занимались тем, что читали Достоевского и ходили в оперный театр. Даже матом не умели ругаться. Мне в этом плане было проще: я и курила, и другие глупости делала. Когда все попробовал, уже легко», — рассказывала Полина.

Разумеется, после съемок на актрису обрушился поток творческих предложений, но к выбору ролей Филоненко подходила с умом. Она отдавала предпочтение преимущественно независимым картинам со смелым сюжетом.

Сейчас Полине 35 лет. Она продолжает много сниматься, но большие успехи артистку настигают все реже. О кризисе карьеры свидетельствует и то, что артистка начала чаще мелькать лишь на втором-третьем плане.

Агния Кузнецова

Агния Кузнецова очень мощно стартовала в профессии. Всего за пару лет актриса сыграла в двух культовых фильмах, которые до сих пор вызывают бурю эмоций у зрителей. Речь, конечно, про «Груз 200» и «Все умрут, а я останусь». Роль в картине Германики Агния получила первой, и в итоге творческое сотрудничество режиссера и артистки продолжалось многие годы.

Еще одним заметным фильмом двух женщин стала драма «Да и да». Эта картина тоже наделала шума, хотя и не имела такого успеха, как «Все умрут, а я останусь». Агния же со временем стала отдавать предпочтение менее радикальным проектам.

В последние пару лет Кузнецовой пришлось немного сократить творческую активность. Все дело в том, что в 2019 году актриса родила сына. При этом уходить из профессии Агния не собирается, поэтому сейчас она уже вовсю трудится.

Ольга Шувалова

К съемкам в картине «Все умрут, а я останусь» Ольга также подходила в статусе подающей надежды звезды. Дело в том, что за пару лет до скандального проекта артистка снялась в душераздирающей драме про сироту «Итальянец».

У Германики Ольге досталась роль скромной Вики, которая кажется чуть ли не святой на фоне подружек. Так или иначе, это амплуа сделало Шувалову популярной. В дальнейшем актриса продолжила экспериментировать с ролями, снимаясь то в популярных сериалах и фильмах, то в независимых постановках.

Кризис в карьере у Ольги назрел в 2010-х, когда ей стали предлагать все меньше ролей. Ну, а с 2016-го артистка не снимается в кино. Зато Шувалова реализовалась в материнстве: актриса воспитывает двух наследников, уделяя им все свободное время.

Юлия Александрова

Вряд ли в далеком 2008 году кто-то мог предположить, что самую блестящую карьеру среди актеров каста сделает именно Юлия. В фильме «Все умрут, а я останусь» ей досталась небольшая отрицательная роль. Позднее Александрова снова посотрудничала с Германикой на съемках сериала «Школа».

Однако главный успех в жизни звезды произошел позднее: в 2013 году артистка сыграла главную роль в фильме «Горько!». «У нас тогда дочке было всего полтора года, и я была вся в своем ребенке, в материнстве. Даже уволилась из театра. Мы просто счастливо жили — за городом, в 50 километрах от Москвы. Потому что Вере, как любому ребенку, нужен свежий воздух. В общем, я думать не думала ни о каких съемках. Но когда один из продюсеров предложил меня на эту роль, я сразу же загорелась», — делилась Александрова.

Картина имела колоссальные сборы, поэтому Александрова еще долго работала вместе с мужем Жорой Крыжовниковым над созданием развеселых лент. Сейчас Юлия продолжает появляться преимущественно в комедиях, в которых выглядит органичнее всего.

Донатас Грудович

В культовом фильме Донатас сыграл Алекса, парня, по которому сходят с ума сразу несколько школьников. Реплик у молодого артиста было немного, но он все равно сумел сделать свой образ запоминающимся. Вскоре актер появился и в еще одном популярном проекте того времени — «Розыгрыше».

А вот в дальнейшем карьера Донатаса складывалась по-разному. Иногда артисту везло и ему попадались неплохие проекты, а иногда наступала черная полоса, на протяжении которой он снимался в лентах сомнительного качества.

В какой-то момент Грудович будто устал от проблемных работ, из-за чего ушел из профессии на четыре года. Вернулся он лишь в 2019-м. Сейчас Донатас вовсю снимается в новых картинах, но, как это часто бывает, после больших перерывов, довольствуется вторым планом.

Максим Костромыкин

Мало кто знает, что в фильме Валерии Гай Германики засветился и ныне популярный актер Максим Костромыкин. В этой ленте у артиста была совсем небольшая роль ближе к финалу. Так или иначе, ждать славы Максиму пришлось еще почти 10 лет. Все это время он перебивался крошечными перевоплощениями в популярных кинопроектах.

Ну, а потом грянул сериал «Ольга». Драмеди о тяжелой жизни простой женщины с окраины Москвы прославила многих артистов, включая и Костромыкина. В ситкоме он сыграл гробовщика Гришу, искренне влюбленного в главную героиню.

После данного перевоплощения карьера Максима начала стремительно развиваться. Сейчас актер все также играет в популярных проектах, но получает куда более заметные роли, чем в начале 2010-х.

Валерия Гай Германика

Было бы странно в контексте данного фильма не поговорить о режиссере. Все-таки для Валерии фильм стал знаковым: после его премьеры она буквально проснулась знаменитой. В конце 2000-х Германика имела скандальную репутацию: она снимала противоречивые ленты, выдавала неосторожные высказывания и буквально бросалась в омут страстей с головой.

И пока в творческом плане режиссеру сопутствовала удача, в личной жизни ее сопровождали сплошные разочарования. Об отце своей старшей дочери Октавии звезда вспоминать не любит. Собственно, как и о папе младшей малышки Северины. Лишь в 2019-м Германика наконец-то обрела простое женское счастье рядом с бизнесменом Денисом Молчановым. От него она родила сына Августа.

«Муж умнее меня. Я вообще не понимаю, как с ним спорить. У него два высших образования и одно из них психологическое. Я человек без образования, гордиться нечем», — рассказывала режиссер в интервью Ксении Собчак.

Но перемены в личной жизни никак не повлияли на творческую деятельность Германики. Сейчас она работает сразу над двумя новыми проектами.

Источник

Прекраснее всего на свете актеры

Сериал в жанре мелодрамы «Прекраснее всего на свете» (2019-2020) расскажет о событиях, которые развернутся в Бразилии в 1959 году прошлого века. Это невероятное время, наполненное весельем, свободой и яркими эмоциями. Содержание серий сериала «Прекраснее всего на свете» вы можете прочесть на сайте infonovosti.org. Сюжет сериала сосредоточен вокруг Марии Луизы. Она вместе с мужем Педро переезжает в Рио-де-Жанейро из Сан-Паулу.

Здесь они мечтают открыть свой ресторан и даже присмотрели для него место. Но вскоре после переезда Педро исчезает, забирая с собой все семейные сбережения. Во втором сезоне, придя в себя после недавней трагедии, Малу и ее друзья покоряют карьерные вершины, новые сердца и отважно борются с несправедливостью. В ролях снимались актеры: Мария Касадевалл, Фернанда Васконселлос, Мел Лижбоа, Леандро Лима, Икару Силва, Густаво Ваз, Густаво Мачадо, Жоау Борбоннайш.

1. Добро пожаловать в Рио

Муж Марии-Луизы куда-то пропал, ей страшно и одиноко, но Рио и любовь к музыке вдохновляют начать всё сначала.

2. Девочкам вход запрещен

Аделия получает от Марии-Луизы предложение. Лигия вспоминает о своей любви к пению. Тереза пытается убедить босса нанять еще одну журналистку.

3. Августовская вода

Подозрительный кредитор, давший Педру большую сумму денег, становится проблемой жены заемщика. Аделия откровенно говорит с Капитаном о Консейсане. Малу сближается с Шику.

4. Сила мечты

После разговора с мамой Малу решает не бросать идею с клубом и попросить прощения у Аделии. Тереза и Хело получают выговор от босса.

5. Последствия

Выходки Шику грозят испортить открытие клуба. Тем временем Нельсон хочет поговорить с Аделией. На следующий день Малу читает отзыв на клуб от профессионального критика.

6. Отпусти

Аделия рассказывает Нельсону правду. У Лигии ошеломительные новости. Малу встревожена звонком мамы. Тереза получает должность главного редактора.

7. Призраки прошедшего Рождества

На Новый год в «Прекраснее всего на свете» приезжает знаменитый гость. Нельсон обращается к Аделии с просьбой. Лигии и Шику выпадает невероятный шанс.

1. Остаться в живых

Малу начинает отходить от потрясений и в то же время сталкивается с множеством неожиданностей — приятных и трагических. Тереза пробует устроиться на радио.

2. Клятвы

Аделия готовится к свадьбе. Ивони проявляет интерес к другу Капитана. Адвокат Малу сообщает безрадостные новости о «Прекраснее всего на свете».

3. Пойдем другим путем

Педру попадает в неприятности в клубе. Тереза и Нельсон ссорятся из-за отношений и ее новой работы. У Аделии приступы боли в животе.

4. Только девушки

Малу хочет устроить в клубе женскую вечеринку, но у городского советника другие планы. Аделия рассказывает Нельсону о своих проблемах со здоровьем.

5. Еще один шанс

В жизнь Малу неожиданно возвращается человек из прошлого. Ивони участвует в конкурсе от радиостанции. Аделия принимает трудное решение.

6. Пора решать

Суд над Аугусту порождает разногласия. Малу и Тереза идут на риск, чтобы рассказать историю Лигии. Ивони участвует в национальном конкурсе с песней на стихи Лигии.

Источник

Прекраснее всего на свете актеры

Кто на свете всех прекрасней?

Это книга посвящается читателям Лунатикам. Фанатам.

Спасибо, что проделали этот путь со мной

Кто на свете всех прекрасней?

Она лежала на горящем костре. Раскаленные угли обжигали спину. Белые искры туманили взгляд, но милость забвения не приходила. Голос охрип от криков. Запах горящей плоти охватил ее ноздри. Дым застилал глаза. Пузыри лопались на коже, и целые куски плоти отслаивались, обнажая кости.

Она пыталась выбраться из костра, но угли рушились и осыпались под весом ее тела, погружая все в пепел и гарь.

Сквозь дым она заметила добрый взгляд.

Теплую улыбку. Палец, направленный на нее. Иди сюда, сестренка…

Левана задохнулась и подпрыгнула, запутавшись в тяжелых одеялах. Простыня была холодной и влажной от пота, но кожа по-прежнему горела от кошмара. Горло казалось ободранным изнутри. Левана попыталась сглотнуть, но вкус слюны, напоминавший дым, заставил ее вздрогнуть. Она села в постели под дрожащим утренним светом, пытаясь забыть пережитое во сне. Кошмар преследовал ее столько лет, что казалось, от него никогда не удастся сбежать.

Левана терла руки до тех пор, пока не убедилась, что огонь не был настоящим. Она не горела заживо. Она находилась в своих покоях, в безопасности.

С дрожащим дыханием она передвинулась на другую сторону постели, подальше от простыней с пятнами пота. Боясь закрыть глаза, Левана уставилась на балдахин и медленно дышала, пока сердце наконец не унялось в груди.

Она попыталась отвлечь себя, представив, кем будет сегодня.

Перед ее глазами пронеслись тысячи возможностей. Конечно, Левана будет красивой, но ведь красота бывает разной. Тон кожи, волосы, форма глаз, длина шеи, правильно расположенные веснушки, изящность походки. Левана разбиралась в красоте не меньше, чем в уродстве.

Затем она вспомнила, что сегодня похороны. Она недовольно простонала. Удерживать чары целый день перед толпой народа очень утомительно. Ей не хотелось идти, но выбора не было.

Не самый лучший день, чтобы сосредоточиться. Ее потревожили кошмары. Пожалуй, лучше выбрать что-то знакомое.

Воспоминания о сне постепенно уходили на задний план, и Левана решила, что в этот день примет облик своей матери, королевы Джаннали — но не в день ее смерти, а возможно, когда той было пятнадцать лет. Это будет данью уважения — прийти на похороны со скулами и ярко-фиолетовыми глазами матери. Конечно, все будут знать, что это лунные чары, но вслух никто сказать не осмелится.

Левана несколько минут представляла, как мать могла выглядеть в юности, и позволила чарам окутать ее. Волосы лунного цвета, стянутые в гладкий низкий узел. Бледная, словно лед, кожа. Рост — чуть ниже, чем сейчас. Светло-розовые губы, чтобы не отвлекать внимание от ярких глаз.

Погружение в чары успокоило. Но, даже не успев оценить образ, Левана почувствовала, что это неправильно. Ей не хотелось идти на похороны родителей в облике «теперь-уже-мертвой-девочки».

Стук в дверь отвлек от мыслей.

Левана вздохнула и быстро приняла другой образ, придуманный несколько дней назад. Оливковая кожа, изящный носик и иссиня-черные очаровательно короткие волосы. Она примерила несколько оттенков глаз, остановилась на потрясающем серо-голубом с приковывающими взгляд черными ресницами.

Перед тем как оценить свой второй образ, Левана добавила серебристый драгоценный камень в уголок правого глаза.

Слезинка. Чтобы показать, что она скорбит.

— Войдите, — велела Левана, открывая глаза.

Служанка вошла в спальню, держа поднос с завтраком. Сделала реверанс, не поднимая взгляда, — старания Леваны оказались напрасными — и подошла к постели.

— Доброе утро, Ваше Высочество.

Приподнявшись, Левана позволила девушке поставить поднос ей на колени и подоткнуть салфетку. Служанка налила жасминовый чай в фарфоровую чашку, расписанную вручную и привезенную с Земли несколько поколений назад. Добавила два листочка мяты и каплю меда. Затем взяла поднос с крошечными пирожными, наполненными кремом, чтобы Левана могла увидеть их целиком, прежде чем разрезать серебряным ножом на маленькие кусочки. Левана окинула взглядом блюдо с разноцветными фруктами: ломтики мягкого персика в окружении черных и красных ягод, посыпанных сахарной пудрой.

— Желаете чего-то еще, Ваше Высочество?

— Нет, это все. Пришли через двадцать минут другую служанку. Пусть подготовит мое траурное платье.

— Конечно, Ваше Высочество, — ответила девушка, хотя обе знали, что другой служанки нет. Каждая служанка во дворце была другой. Для Леваны не имело значения, кого пришлют, лишь бы этот человек мог одеть ее в прекрасное серое платье, доставленное швеей накануне. Леване не хотелось утруждать себя еще и выбором платья. Не сейчас, когда в голове столько мыслей.

Еще раз поклонившись, служанка выбежала из комнаты, оставив Левану перед подносом с завтраком. Левана только теперь поняла, что не голодна. Живот пронзила боль — возможно, после того ужасного сна. Или от печали, но в этом она сомневалась.

Любовница, вся в брызгах крови, еще кричала, когда стражники ворвались в комнату. Убийца продолжал наносить удары.

Левана не видела тел, но, войдя на следующее утро в спальню, первым делом подумала, что цвет крови идеально подошел бы ее губам.

Она знала, что эта мысль не самая уместная. Но еще она знала, что королева Джаннали подумала бы о том же самом, окажись она на месте Леваны.

Левана успела съесть несколько кусочков пирожного и пять ягод, когда дверь в спальню снова распахнулась. Она тут же разозлилась — служанка пришла слишком рано. На волне раздражения Левана быстро проверила, действуют ли чары, хотя в глубине души понимала, что не это должно заботить ее в первую очередь.

Но вместо безликой служанки в комнату ворвалась ее сестра.

— Чэннери! — рявкнула Левана, отодвинув поднос. Чай расплескался на блюдце. — Я не разрешала тебе входить.

— Тогда стоило закрыть дверь, — возразила Чэннери, скользя по ковру, словно угорь. — Здесь много убийц, знаешь ли.

Она сказала это с улыбкой, без какой-либо тревоги. Да и с чего ей было тревожиться? Стражники казнили убийцу, как только обнаружили его — с окровавленным ножом в руке. Но Левана не была уверена, что во дворце нет других пустышек, достаточно злых и безумных, чтобы устроить новое покушение. Чэннери глупа, если не думает об этом.

И это настоящая проблема — Чэннери действительно глупа. И не только глупа, но и красива, а хуже этого сочетания и быть не может. Сестра Леваны отличалась прекрасной загорелой кожей, каштановыми волосами и темными карими глазами, которые, казалось, всегда улыбались. Левана верила, что красоту сестры поддерживают чары, ведь настолько ужасный внутри человек не может быть таким красивым снаружи, но Чэннери ни за что бы в этом не призналась. Еще ни разу иллюзия ее красоты не дала трещину. Глупая девчонка даже не боялась зеркал.

Чэннери уже оделась к похоронам, хотя скучный серый цвет ее платья был единственным признаком того, что оно траурное. Сетчатая юбка торчала почти перпендикулярно бедрам, словно костюм танцовщицы, а облегающий верх был усыпан тысячами серебристых камней. Широкие серые полосы на рукавах смыкались на груди, образуя сердечко. Внутри сердца была небрежно выведена надпись: «По вам будут скучать».

Когда Левана увидела это, ее едва не стошнило.

— Что тебе нужно? — спросила она, пошевелив ногами под одеялом.

— Хочу убедиться, что твой наряд не заставит меня краснеть.

Чэннери подалась вперед и дернула за камень в уголке глаза Леваны, проверяя, крепко ли он держится. Левана вздрогнула и ударила сестру по руке.

— Не такой лживый, как утверждение, что ты будешь скучать по ним, — парировала Левана, переведя взгляд на лиф ее платья.

— Лживый? Наоборот. Я буду очень скучать по родителям. Особенно по балам, которые отец закатывал во время полной Земли. И по возможности одалживать платья у матери, когда я отправлялась по магазинам в АР-4. — Поколебавшись, Чэннери добавила: — Наверное, теперь я могу просто забрать себе ее швею. Так что никаких потерь. — Хихикнув, она села на постель и схватила ягоду с подноса. — Сегодня тебе придется сказать несколько слов на похоронах.

Левана ужаснулась. Все будут смотреть на нее, оценивать, насколько печально она выглядит. Вряд ли ей удастся хорошо притворяться.

Источник

Читать онлайн Кто на свете всех прекрасней? бесплатно

Марисса Мейер
Кто на свете всех прекрасней?

Это книга посвящается читателям Лунатикам. Фанатам.

Спасибо, что проделали этот путь со мной

Кто на свете всех прекрасней?

First published by Feiwel and Friends, an imprint of Macmillan Children’s Publishing.

Translation rights arranged by Jill Grinberg Literary Management, LLC and The Van Lear Agency LLC.

Она пыталась выбраться из костра, но угли рушились и осыпались под весом ее тела, погружая все в пепел и гарь.

Сквозь дым она заметила добрый взгляд.

Теплую улыбку. Палец, направленный на нее. Иди сюда, сестренка…

Она попыталась отвлечь себя, представив, кем будет сегодня.

Не самый лучший день, чтобы сосредоточиться. Ее потревожили кошмары. Пожалуй, лучше выбрать что-то знакомое.

Воспоминания о сне постепенно уходили на задний план, и Левана решила, что в этот день примет облик своей матери, королевы Джаннали – но не в день ее смерти, а возможно, когда той было пятнадцать лет. Это будет данью уважения – прийти на похороны со скулами и ярко-фиолетовыми глазами матери. Конечно, все будут знать, что это лунные чары, но вслух никто сказать не осмелится.

Левана несколько минут представляла, как мать могла выглядеть в юности, и позволила чарам окутать ее. Волосы лунного цвета, стянутые в гладкий низкий узел. Бледная, словно лед, кожа. Рост – чуть ниже, чем сейчас. Светло-розовые губы, чтобы не отвлекать внимание от ярких глаз.

Стук в дверь отвлек от мыслей.

Слезинка. Чтобы показать, что она скорбит.

– Войдите, – велела Левана, открывая глаза.

Служанка вошла в спальню, держа поднос с завтраком. Сделала реверанс, не поднимая взгляда, – старания Леваны оказались напрасными – и подошла к постели.

– Доброе утро, Ваше Высочество.

– Желаете чего-то еще, Ваше Высочество?

– Нет, это все. Пришли через двадцать минут другую служанку. Пусть подготовит мое траурное платье.

– Конечно, Ваше Высочество, – ответила девушка, хотя обе знали, что другой служанки нет. Каждая служанка во дворце была другой. Для Леваны не имело значения, кого пришлют, лишь бы этот человек мог одеть ее в прекрасное серое платье, доставленное швеей накануне. Леване не хотелось утруждать себя еще и выбором платья. Не сейчас, когда в голове столько мыслей.

Еще раз поклонившись, служанка выбежала из комнаты, оставив Левану перед подносом с завтраком. Левана только теперь поняла, что не голодна. Живот пронзила боль – возможно, после того ужасного сна. Или от печали, но в этом она сомневалась.

Левана успела съесть несколько кусочков пирожного и пять ягод, когда дверь в спальню снова распахнулась. Она тут же разозлилась – служанка пришла слишком рано. На волне раздражения Левана быстро проверила, действуют ли чары, хотя в глубине души понимала, что не это должно заботить ее в первую очередь.

Но вместо безликой служанки в комнату ворвалась ее сестра.

– Чэннери! – рявкнула Левана, отодвинув поднос. Чай расплескался на блюдце. – Я не разрешала тебе входить.

– Тогда стоило закрыть дверь, – возразила Чэннери, скользя по ковру, словно угорь. – Здесь много убийц, знаешь ли.

Она сказала это с улыбкой, без какой-либо тревоги. Да и с чего ей было тревожиться? Стражники казнили убийцу, как только обнаружили его – с окровавленным ножом в руке. Но Левана не была уверена, что во дворце нет других пустышек, достаточно злых и безумных, чтобы устроить новое покушение. Чэннери глупа, если не думает об этом.

И это настоящая проблема – Чэннери действительно глупа. И не только глупа, но и красива, а хуже этого сочетания и быть не может. Сестра Леваны отличалась прекрасной загорелой кожей, каштановыми волосами и темными карими глазами, которые, казалось, всегда улыбались. Левана верила, что красоту сестры поддерживают чары, ведь настолько ужасный внутри человек не может быть таким красивым снаружи, но Чэннери ни за что бы в этом не призналась. Еще ни разу иллюзия ее красоты не дала трещину. Глупая девчонка даже не боялась зеркал.

Когда Левана увидела это, ее едва не стошнило.

– Что тебе нужно? – спросила она, пошевелив ногами под одеялом.

– Хочу убедиться, что твой наряд не заставит меня краснеть.

– Не такой лживый, как утверждение, что ты будешь скучать по ним, – парировала Левана, переведя взгляд на лиф ее платья.

– Лживый? Наоборот. Я буду очень скучать по родителям. Особенно по балам, которые отец закатывал во время полной Земли. И по возможности одалживать платья у матери, когда я отправлялась по магазинам в АР-4. – Поколебавшись, Чэннери добавила: – Наверное, теперь я могу просто забрать себе ее швею. Так что никаких потерь. – Хихикнув, она села на постель и схватила ягоду с подноса. – Сегодня тебе придется сказать несколько слов на похоронах.

– Ты тоже их дочь. И… – Чэннери внезапно закашлялась и прижала пальцы к уголку своего глаза. – Я не такая сильная, чтобы справиться одной. Я убита горем. Возможно, упаду в обморок и потребую, чтобы стражник отвел меня в темное и тихое место.

Чэннери фыркнула, и признаки печали исчезли так же быстро, как и появились.

– Заманчивая идея, – продолжила она. – Возможно, я сделаю это рядом с тем новым молодым стражником с кудрявыми волосами. Он выглядит достаточно… сговорчивым.

– Ты собираешься оставить меня одну со скорбящим королевством, а сама уйдешь резвиться со стражником?

– Ох, перестань! – воскликнула Чэннери, закрывая руками уши. – Ты такая скучная, когда ноешь.

– Ты скоро станешь королевой, Чэннери. Тебе предстоит выступать с речами и принимать важнейшие решения, которые повлияют на всех жителей Луны. Тебе не кажется, что пора отнестись к этому серьезно?

Чэннери рассмеялась и облизала пальцы, на которых остались крупинки сахара.

– Так же серьезно, как это делали наши родители?

– Наши родители мертвы. Убиты человеком, которому не нравилось их правление.

Чэннери махнула рукой.

– Быть королевой – это право, сестренка. Право, которое приходит вместе с бесконечным числом мужчин, слуг и прекрасных платьев. Пусть двор и маги занимаются скучными вещами. Что касается меня, я собираюсь войти в историю как королева, которая никогда не прекращала смеяться.

Откинув волосы с плеча, Чэннери окинула взглядом спальню, золотистые обои и шторы с ручной вышивкой.

– Почему здесь нет зеркал? – спросила она. – Хочу проверить, как прекрасно я выгляжу перед своим слезливым выступлением.

Соскользнув с кровати, Левана надела халат, лежавший на столике у кровати.

– Ты отлично знаешь почему.

Чэннери улыбнулась еще шире и спрыгнула с постели.

– Ах да, верно. Ты так отточила свои чары, что я почти забыла о них.

Со скоростью змеи Чэннери ударила Левану по лицу так сильно, что та стукнулась о столбик балдахина. Левана вскрикнула и от неожиданности потеряла контроль над чарами.

– Ах, вот мой гадкий утенок, – проворковала Чэннери. Приблизившись, она крепко схватила младшую сестру за подбородок, прежде чем Левана успела дотронуться до своей покрасневшей щеки. – Вспомни об этом, когда снова решишь спорить со мной. Как ты и сказала, я собираюсь стать королевой. И не потерплю возражений, особенно от жалкой младшей сестры. Ты выступишь вместо меня на похоронах.

Отвернувшись, Левана сморгнула слезы и попыталась восстановить чары. Скрыть уродство. Снова притвориться красивой.

Она заметила движение в комнате. На пороге спальни застыла служанка. Чэннери не закрыла дверь, и Левана была уверена, что девушка все видела.

Служанка опустила взгляд и присела в реверансе.

Наконец Чэннери встала.

– Надевай свое траурное платье, сестренка, – сказала она, снова улыбнувшись прекрасной улыбкой. – Нас ждет великий день.

Большой зал стал серым. Серые волосы, серый макияж, серые перчатки, серые платья, серые чулки. Угольные камзолы и вересковые рукава, туфли цвета подснежников и цилиндры цвета бури. Несмотря на унылые оттенки, гости на похоронах не выглядели скорбящими. Серые наряды состояли из текучих лент, изящных украшений и застывших цветов, растущих, словно маленькие сады, на густых пышных прическах.

Левана догадывалась, что швеи в Артемизии были очень, очень заняты после убийства.

Ее платье выглядело уместно – длинное, до самого пола, из серого дамастного бархата. Кружева, обрамлявшие вырез, хорошо сочетались с короткими черными волосами, созданными с помощью чар. Наряд Леваны не был таким эффектным, как платье сестры, зато она сохранит немного достоинства.

На помосте в передней части зала транслировалась голограмма – покойные король и королева в ранней молодости. Мать была в свадебном платье и выглядела едва ли старше, чем Левана сейчас. Ее отец, широкоплечий и с квадратным подбородком, восседал на троне. Конечно, это были смоделированные портреты – съемка королевской семьи была строго запрещена, – но художнику удалось почти идеально запечатлеть их чары. Стальной взгляд отца, изящную руку матери, поднятую в приветствии.

Левана стояла рядом с Чэннери на помосте, принимая соболезнования артемизийских семей, сменяющих друг друга. В животе все туже стягивался узел, завязавшийся, когда она поняла, что Чэннери собирается уклониться от своих обязанностей старшей сестры и заставить ее выступить с речью. Хотя Левана упражнялась в чарах годами, каждый раз она испытывала необъяснимый страх перед толпой. Боялась, что потеряет контроль и все увидят ее истинное лицо.

Сплетен и без того хватало. Жители Артемизии шептались, что юная принцесса вовсе не была прекрасной, что она нелепо пострадала из-за трагического случая в детстве. Как хорошо, что есть чары и никому не придется видеть ее в истинном обличье. Всем повезло, что она искусно владеет чарами, ведь они не потерпели бы такого уродства в своем прекрасном мире.

Левана склонила голову, поблагодарив гостей за ложь о том, какими благородными были ее родители, и тут ее внимание привлек мужчина, ожидавший своей очереди выразить соболезнования.

Сердце перевернулось у нее в груди. Движения стали машинальными – кивнуть, протянуть руку для поцелуя, пробормотать «благодарю». Мир вокруг затянуло серой пеленой.

Сэр Эврет Хейл стал королевским стражником и оказался в свите ее отца, когда Леване было всего восемь. Она влюбилась в него еще тогда, хотя знала, что он старше почти на десять лет. У него была кожа цвета эбенового дерева и взгляд, на службе полный ума и хитрости – и радости, когда он отдыхал. Однажды Левана заметила в его глазах серые и изумрудные искры и была очарована. Она надеялась, что однажды сможет подойти так близко, чтобы снова их увидеть. Его волосы представляли собой копну спутанных кудрей, достаточно длинных, чтобы казаться непокорными, достаточно коротких, чтобы выглядеть утонченно. Левана не думала, что однажды увидит его не в гвардейской форме, которая идеально подчеркивала мускулы рук и плеч, но сегодня Эврет надел простые серые брюки и длинную рубашку, слишком легкомысленную для королевских похорон.

В этой одежде он выглядел как принц.

Целых семь лет Левана считала Эврета самым привлекательным мужчиной при королевском дворе. Во всей Артемизии. На всей Луне. Она знала это, даже когда была слишком юной, чтобы понять, почему ее сердце начинает биться чаще, когда он рядом.

Теперь он подходил все ближе. Их разделяло всего четыре человека. Три. Два.

Вытянутая для поцелуев рука дрогнула. Левана слегка выпрямилась и поправила чары, чтобы глаза казались ярче, а камень на коже блестел как настоящая слеза. Она сделала себя чуть выше – под рост Эврета, но так, чтобы при этом выглядеть хрупкой и нуждающейся в защите.

Впервые за много месяцев у нее есть повод оказаться так близко – и вот он, направляется к ней, с глазами, полными сочувствия. В них действительно вспыхивали серые и изумрудные искры – это не игра ее воображения. Впервые Эврет был не стражником, а просто скорбящим жителем Луны. Он взял руку Леваны и поднес к губам, но поцеловал лишь воздух над ее кожей. Кровь бешено стучала в ушах Леваны.

– Ваше Высочество, – произнес Эврет. Слышать его голос было почти таким же редким подарком, как и видеть искры в его глазах. – Глубоко сожалею о вашей утрате. Мы все скорбим, но я знаю, что вам особенно тяжело.

Левана попыталась сохранить эти слова в глубине памяти, чтобы вернуться к ним позже, когда он не будет держать ее за руку и смотреть прямо в душу. Я знаю, что вам особенно тяжело.

Эврет говорил искренне, но Левана сомневалась, что он любил короля и королеву. Возможно, он сожалел о том, что не был на службе, когда их убили, и не смог помешать убийце. Левана чувствовала, что он очень гордится тем, что состоит в королевской гвардии.

И все же она была рада, что Эврета там не оказалось. Что убили других стражников.

– Благодарю, – выдохнула она. – Ваша доброта делает этот день более сносным, сэр Хейл.

В тот день Левана произнесла эти слова, обращаясь к множеству других гостей. Жалея, что не догадалась сказать что-то более важное, она добавила:

– Полагаю, вы знаете, что были любимцем моего отца.

Левана не знала, правда ли это, но смягчившийся взгляд Эврета сделали эти слова правдивыми, как ей того и хотелось.

– Я продолжу преданно служить вашей семье.

Эврет отпустил ее руку. Левана чувствовала, как покалывает кожу в том месте, где он прикасался к ней.

Но вместо того, чтобы выразить теперь свои соболезнования Чэннери, Эврет повернулся и жестом подозвал девушку, стоявшую чуть в стороне.

– Полагаю, вы не знакомы с моей супругой. Ваше Королевское Высочество, принцесса Левана Блэкберн, – это Солстис Хейл. Сол, это Ее самое очаровательное Высочество, принцесса Левана.

Левана почувствовала, как внутри у нее все сжалось, внутренности будто пронзило ножом, но она заставила себя улыбнуться и протянуть руку. Солстис сделала реверанс, поцеловала ее пальцы и что-то сказала, но Левана не слушала. Она знала, что Эврет женился несколько лет назад, но не придавала этому значения. В конце концов, ее родители были женаты, но не испытывали друг к другу особой любви. Да и что такое жена в мире, где любовниц столько же, сколько служанок, а моногамия – такое же редкое явление, как затмение Земли?

Но теперь, увидев жену Эврета, Левана заметила три вещи, которые заставили ее переосмыслить все, что она о ней думала.

Во-первых, Солстис была невероятно красива, но ее красота отличалась от той, которую создают чары. У нее было живое лицо, изящно изогнутые брови, медовая кожа. Она распустила волосы по случаю похорон, и густые темные локоны доходили почти до пояса.

Во-вторых, Эврет смотрел на нее с мягкостью, которую Левана никогда не видела в глазах мужчины, и этот взгляд разжег в ней мучительную тоску.

В-третьих, супруга Эврета была беременна.

Об этом Левана не знала.

– Рада знакомству, – машинально произнесла Левана, но ответ не услышала.

– Сол работает швеей в районе АР-4, – с гордостью сказал Эврет. – Она сшила несколько платьев для ваших гостей.

– Ах да, я… Припоминаю, моя сестра говорила о новой и довольно популярной швее в городе…

Левана увидела, как лицо Солстис просияло, и это лишь усилило ее ненависть.

Она не запомнила ничего из этого короткого разговора, но увидела, как Эврет положил руку на спину жены. Жест выглядел оберегающим, и лишь тогда Левана заметила хрупкость Солстис, в первые секунды скрытую ее красотой. Она была слабой, ее утомили похороны и беременность. Эврет с обеспокоенным видом что-то прошептал жене, Левана не разобрала слов. Затем пара подошла к Чэннери.

Левана повернулась к гостям, ожидающим ее внимания. Очередной скорбящий, очередные теплые слова, очередная ложь. Ложь, кругом одна ложь. Левана двигалась машинально – кивнуть, протянуть руку, пробормотать слова благодарности. Очередь постепенно уменьшалась. Ее сестре все больше надоедало притворяться печальной, хихиканье и кокетливые слова заглушали негромкое бормотание толпы под голограммой родителей, дающих брачный обет.

Моногамия. Верность. Настоящая любовь. Левана сомневалась, что хоть раз видела ее – разве что в сказках, которые слышала в детстве, или в вычурных спектаклях, которые иногда устраивали, чтобы развлечь двор. Но быть желанной – настоящая мечта. Иметь человека, который смотрит на тебя с таким обожанием. Чувствовать, как его рука поддерживает тебя, без слов заявляя, что ты принадлежишь ему, а он тебе…

Когда женщина с серыми оленьими рогами на голове увидела в глазах Леваны слезы, она понимающе кивнула и протянула ей накрахмаленный серый платок.

Левана убедила себя, что выйти из дворца спустя три дня после похорон ее вынудила скука. В третий и последний день траура она по-прежнему была одета в серое. Левана убеждала себя, что ей хочется чего-то яркого и красивого, после того как траур закончится и все королевство будет приветствовать вступление новой королевы на трон. Она убеждала себя, что для коронации ей нужна новая пара расшитых туфель или, возможно, изящно скрученный шарф на запястье. В ее гардеробе не было ничего подходящего для такого исторического события.

Напрасно она придумывала убедительную историю для охранников у платформ с магнитопланами. Никто не остановил ее и не спросил, куда она собирается.

AP-4, самый популярный торговый район в Артемизии, был заполнен членами королевских семей, знатью и слугами, одетыми во все оттенки серого и готовящимися к предстоящим торжествам. Однако никто не узнал Левану в облике темнокожей богини, высокой и грациозной, с изящной длинной шеей и острыми скулами. Она отказалась от сложной прически, не желая отвлекать внимание от идеальной формы головы и фигуры, созданной чарами. Лишь молчаливые стражники из дворцовой гвардии, следовавшие на уважительном расстоянии, могли выдать ее, но улица была заполнена людьми, и никто не замечал ни их, ни девушку, за которой они шли.

Левана не обращала внимания на сапожников и швей, шляпниц и ювелиров, художественные галереи и магазины со сладостями. Она прекрасно знала, куда идет. Она считала улицы, которые утром предусмотрительно изучила на голографической карте. Ее взгляд привлекла растущая Земля, которая повисла на черном небе за защитной сферой купола, но скрылась из виду, когда Левана завернула в симпатичный переулок. Аромат свежесваренного кофе из маленькой кофейни преследовал ее, пока она шла мимо оконных ящиков с цветами и каменных резных скамеек. В переулке тоже были люди, но, по сравнению с гудящей главной улицей, тут было спокойно.

Карта не обманула, магазин оказался здесь. Над входом висела простая вывеска с изображением иглы с продетой нитью, в витрине лежали разноцветные ткани и пряжа.

Завидев магазин, Левана поняла, что ее желудок скрутило, как только она свернула на эту улицу. Она нервничала. Но кто заставил ее нервничать? Жена королевского стражника? Простая белошвейка? Какая нелепость.

Левана жестом приказала стражникам остаться снаружи, собралась с духом и открыла дверь. Она оказалась в зале, залитом светом. Хозяйки не оказалось на месте, но вторая дверь была открыта и вела в другое помещение, откуда доносилось жужжание механических станков.

Два голографических манекена в углах зала демонстрировали наряды – нижнее белье, бальные платья, костюмы-тройки, вязаные чулки. Каждая вещь была невероятно красивой. Теперь понятно, почему маленький магазинчик в незаметном переулке становился все популярнее.

Левана обошла небольшой зал. Здесь было много интересного… Полки с расшитыми полотенцами, постельным бельем и шторами. Шелковые шарфы, тонкие, словно паутина. Один манекен был одет в корсет, будто полностью сшитый из тонких серебряных нитей и сверкающих драгоценных камней – не столько предмет одежды, сколько украшение.

Затем Левана заметила на стене лоскутный гобелен. Он был таким большим, что мог накрыть почти весь магазин. Левана сделала шаг назад, чтобы лучше рассмотреть его, и замерла в восхищении.

На гобелене была изображена Земля. И космос. Полотно состояло из обрывков ткани разных форм и размеров, с необработанными краями. Ярко-зеленые леса и суровые коричневые пустыни, блестящий голубой океан и бархатистое иссиня-черное небо, сшитые золотыми нитями. Гобелен покрывала вышивка – причудливые узоры плюща и цветов, изящные спирали и сверкающие звезды. Он мог бы показаться хаотичным и вычурным, но золотая нить, соединявшая все его части, придавала ему сдержанность, делала красивым и безмятежным. Левана почти ничего не знала о вышивке, но поняла, что каждый стежок был сделан вручную.

Левана вздрогнула от неожиданности и проверила свои чары, прежде чем обернуться.

На пороге зала стояла Солстис Хейл. Она улыбалась, держа в руках пяльцы с обрывком белой хлопковой ткани на них. Игла с темно-коричневой нитью была аккуратно воткнута в уголок.

Она казалась воплощением доброты, и это тут же вызвало у Леваны желание защищаться.

Левана замолчала, не зная, что сказать. Что заставило ее прийти в этот магазин, увидеть эту прекрасную женщину, ее огромный живот и великолепные творения, которые она создавала искусными пальцами? Левана сглотнула, чувствуя, как подступает горечь. Вспомнила, что она тоже красива, пока действуют чары. Вспомнила, что она принцесса.

– Мне нужно что-нибудь к завтрашнему дню, – наконец произнесла она. – На коронацию.

– Конечно. Боюсь, мне придется поторопиться, чтобы создать что-то новое, а я стараюсь избегать этого. Но, вероятно, мы сможем подобрать что-нибудь в этом зале и изменить согласно вашим пожеланиям. – Солстис отложила пяльцы и стала расхаживать по залу, прижав руку к животу. – Вы ищете платье? Какой-нибудь аксессуар?

Помолчав, Левана спросила:

– У вас есть перчатки?

У нее уже было много пар, но перчатки не нужно было перешивать по размеру. Ей нравилось их носить – меньше приходилось скрывать с помощью чар.

– О да, у нас огромный выбор.

Держась за край деревянного комода, Солстис наклонилась и выдвинула один из нижних ящиков. В нем лежали женские перчатки, аккуратно сложенные и обернутые в шелковую бумагу.

– Вы собираетесь воспользоваться чарами? – спросила она.

– Что вы имеете в виду?

Солстис с удивлением посмотрела на нее. Левана сделала резкий вдох и вдруг поняла, что у нее вспотели руки. Неожиданно она разозлилась. Разозлилась, потому что эта женщина была так хороша, и без всяких усилий. Потому что ночью она заснет рядом с мужем, который безумно любит ее. Потому что скоро она будет держать на руках сморщенного вопящего младенца, и этот ребенок никогда не задумается о том, любят ли его. Любят ли его родители друг друга…

Леване ничто не доставалось без труда.

Должно быть, Солстис заметила темную искру, вспыхнувшую в глазах Леваны. Она выпрямилась с встревоженным видом. Теперь она дышала тяжелее, словно незначительное усилие, потребовавшееся, чтобы открыть ящик, утомило ее, над верхней губой выступила капля пота. Она действительно была хрупким созданием.

Но мягкая улыбка по-прежнему не сходила с ее губ.

– Я лишь хотела сказать, что, если вы собираетесь использовать чары, мы могли бы подобрать цвет перчаток под выбранный вами тон кожи. Или… Возможно, вы уже решили, какое платье наденете.

Пытаясь унять бушевавшую в груди зависть, Левана посмотрела на свои руки. Длинные тонкие пальцы и безупречную кожу, которая не принадлежала ей.

Облизнув губы, она снова встретилась взглядом с Солстис.

– Что бы вы выбрали для себя?

Солстис повернула голову, напомнив Леване маленькую птицу из королевского зверинца, услышавшую незнакомый звук, грозивший опасностью, и снова склонилась над ящиком с перчатками.

– Что ж… – неуверенно начала швея. – Мне всегда нравились оттенки драгоценных камней. – Она развернула несколько слоев бумаги и достала пару шелковых перчаток глубокого сапфирового цвета. Перчатки не были покрыты вышивкой, но их украшали тонкие золотые цепочки с крошечной застежкой. Перчатки доходили почти до плеч. Солстис поднесла перчатки к запястью Леваны, показав контраст с ее темной кожей.

Сжав губы, Левана дотронулась до одной из застежек.

– Зачем они нужны? – поинтересовалась она.

– Это новая модель, над которой я работаю в последнее время. Это набор. Они идут вместе с колье…

Солстис подвела Левану к прилавку с украшениями, на котором лежали цепочки, бусины и застежки, и указала на золотое колье. Сначала Леване показалось, будто оно сделано из металла, но, взяв его в руки, она поняла: это плотные золотые нити, изящно сплетенные и эластичные. Две застежки крепились к противоположным краям украшения.

– Маленькие филигранные цепочки соединяют колье с перчатками. Видите?

Да, Левана видела. Эти два предмета, всегда популярные при королевском дворе, были прекрасными и необычными, а не безвкусными, как многие из модных вещиц.

Она провела пальцами по сплетенным нитям, представила колье на своей шее. Как величественно она будет выглядеть. Как украшение подчеркнет ее шею и ключицы, а шелк насыщенного синего цвета оттенит медовую кожу и густые каштановые волосы.

Лишь тогда Левана поняла, что в своих фантазиях она выглядит как Солстис Хейл.

Она отложила колье, и Солстис жестом пригласила ее к комоду.

– Хотите посмотреть другие перчатки?

– Нет, – ответила Левана. – Я возьму эти. И колье тоже.

– О, чудесно! Вы… Хотите забрать покупки сейчас или мне сделать их именными?

– Это особая услуга. Мне нравится думать, что благодаря ей мой магазин выделяется среди других швейных мастерских Артемизии. Если вы хотите, чтобы я вышила что-то особое на перчатках, я могу сделать это к утру завтрашнего дня. Некоторые клиентки просят вышить свой любимый цветок или инициалы…

Левана перевела взгляд на гобелен с изображением Земли, висевший на стене.

– Да, моя, – рассмеялась Солстис. Ее смех был неожиданно легким, почти детским. – Хотя это заняло у меня больше, чем один вечер. Вам нравится?

Левана нахмурилась. Ей очень нравился гобелен, но признаваться в этом она не хотела.

– Можете расшить перчатки для меня, – сказала она. – Хочу что-нибудь затейливое, как на этом гобелене. Возможно, что-нибудь с буквой «Л», но не слишком очевидное.

– Буквой «Л»? Как Луна? – Солстис снова приветливо улыбнулась. – С удовольствием. Доставить перчатки к утру?

– Да. – Левана замолчала, распрямляя плечи. – Доставьте во дворец, принцессе Леване. Я сообщу стражникам, что жду посылку. Они проследят, чтобы вы получили деньги.

Улыбка Солстис исчезла, в глазах девушки появились удивление и паника. Левана хорошо знала этот взгляд – когда люди осознавали, что находятся в присутствии королевской особы, и пытались вспомнить, не сделали ли они чего-нибудь, что заслуживает наказания. Взяв себя в руки, Солстис присела в неуклюжем реверансе, схватившись за прилавок.

– Простите, что не узнала вас, Ваше Высочество. Для меня огромная честь работать для вас.

Согреваемая осознанием своей власти над ничтожной девчонкой и ее ничтожным магазином, а также мыслью, что служить ей, принцессе, действительно большая честь, Левана почувствовала соблазн продемонстрировать свое могущество. Она представила, как потребует, чтобы Солстис перед ней опустилась на колени, зная, что в ее положении это не просто. Как поставит под угрозу ее репутацию, с недовольством отослав новые перчатки обратно. Как прикажет Солстис отдать ей чудесный гобелен с Землей в качестве королевского налога или в знак благодарности, зная, как тяжело ей расставаться с тем, что так для нее важно.

Но Левана похоронила свои фантазии, прежде чем язык успел предать ее.

Солстис обязательно обо всем расскажет мужу, и Эврет Хейл больше никогда не назовет Левану Ее самым очаровательным Высочеством.

Левана с трудом сглотнула и улыбнулась впервые с того момента, как вошла в магазин. Возможно, она пришла именно за этим. Чтобы Солстис рассказала о неожиданном визите принцессы и о том, что Левана наденет одно из ее творений на коронацию. Сердце Леваны оттаяло, когда она подумала, что Эврет узнает о ее щедрости. Ей хотелось, чтобы он подумал о ней, хотя бы на мгновение. Ей хотелось, чтобы он восхищался ею.

Поэтому Левана солгала.

– Носить такое произведение искусства – честь для меня, – сказала она. – Теперь я понимаю, почему сэр Хейл так вас хвалил.

Солстис расцвела всей радостью женщины, которую любят, и Левана поспешила уйти, пока желчь не обожгла ей горло.

На следующее утро, в день коронации Чэннери, казалось, будто вся Луна получила разрешение сделать вид, что никакого убийства не было. Что воспоминания о короле Марроке и королеве Джаннали сохранятся лишь в учебниках истории, а юная Чэннери станет самой честной и справедливой правительницей. Левана не знала, сколько людей верит в это – и сколько из тех, кто верит, по-настоящему знает ее сестру, – но она не могла оспорить право Чэннери на трон. Они с сестрой были единственными известными наследницами рода Блэкбернов, наследницами далекого предка, который первым родился с лунным даром. Чэннери, старшая дочь короля, станет королевой. Затем править будут ее сын или дочь, и так поколение за поколением. Именно так передавалась корона – с того самого дня, когда Луна стала монархией. Со дня, когда Сайпрус Блэкберн основал династию.

Левана не собиралась подрывать эти ценности, как бы ни угнетали ее мысли о том, что глупая и пустоголовая Чэннери будет тратить больше времени, флиртуя с привлекательными стражниками, чем обсуждая экономические трудности страны.

Но Леване было всего пятнадцать лет – ей так часто напоминали об этом. Что она вообще знает о том, как управлять королевством?

Ничего, ответили бы и Чэннери, и любой маг, который готовился присягнуть королеве. По-видимому, их предвзятость позволяла игнорировать законы, ведь Лунным королевством мог править даже тринадцатилетний – по рекомендации двора или без нее.

Левана стояла на балконе третьего уровня и осматривала большой зал, где прошли похороны, где ее сестра плакала до тех пор, пока не упала в обморок или притворилась, что упала, и была уведена стражником, оказавшимся рядом. Им оказался Эврет Хейл. Левана осталась одна и была вынуждена продираться сквозь неподготовленную речь, полную лжи и фальшивых слез.

Теперь серость исчезла, на смену ей пришли официальные цвета Луны – белый, красный и черный. На стене за помостом висел огромный гобелен с лунными регалиями, вышитыми блестящими нитями. Изображения на гобелене относились к тому времени, когда Луна еще была республикой. На переднем плане были изображены Луна и ее столица, Артемизия, а вдалеке – Земля, бывший союзник. Прекрасная работа – но Левана не могла не думать о том, что она была бы еще лучше, если бы ее выполнила Солстис Хейл.

Пока служанки сновали по коридорам, заканчивая подготовку к церемонии, а ее сестра надевала парадные одежды, Левана наслаждалась минутами безмятежности, одна в пустом зале.

Она выбрала простое платье сапфирового оттенка – в тон перчаткам, которые доставили утром. Они лежали в белой коробке, завернутые в хрустящую шелковую бумагу. Солстис вложила в коробку короткую записку, которую Левана выкинула, не читая.

В дневном свете, пробивавшемся сквозь окна, перчатки выглядели даже прекраснее, а вышивка оказалась более изящной и сложной, чем она представляла. Нити незаметно начинали букву «Л» на ладонях и поднимались дальше вдоль локтей, словно живые ветки плюща, чтобы затем идеально слиться с цепочками, ведущими к колье.

Левана почти ощущала себя королевой, стоя на балконе, и не могла отделаться от мысли, что это день ее коронации. Она еще не выбрала подходящие чары, поэтому на время превратилась в сестру – двадцатидвухлетнюю, зрелую и элегантную, с глазами, которые всегда улыбались.

Но нет. Она не хотела быть Чэннери. Не хотела обладать ее красотой, неотделимой от жестокости и самолюбия.

Не успела Левана подумать об этом, как в ее мыслях возникла другая женщина.

Полагаю, вы не знакомы с моей супругой…

Принять облик Солстис Хейл казалось чем-то запретным, достойным осуждения, но при этом удивительно правильным. Левана представила ее безупречное лицо и темные локоны, струящиеся за плечами, миндалевидные глаза и красные губы – будто только что после поцелуя… Хотя, возможно, последнее Левана выдумала из зависти. Она подумала о густых манящих ресницах Солстис и о том, что женщина сияла от счастья даже в день траура. Она подумала о ее животе, большом и круглом, и скором обещании родить ребенка.

Левана приложила руку к своему животу, добавив беременность в свои чары. Каково это – чувствовать, как внутри тебя растет живое существо? Ребенок, зачатый по любви, а не ради политической выгоды.

Левана резко обернулась, когда Чэннери поднималась по лестнице. Сестра увидела ее и остановилась.

Чэннери поколебалась, прищурила глаза. Левана видела это выражение лица тысячу раз. Как бы она ни была уверена в своих чарах, Чэннери всегда распознавала их. Она никогда не объясняла, что выдает Левану – манера держаться, или особое выражение лица, или что-то еще, например дрожь азарта. Но Чэннери и правда обладала особым талантом.

Почувствовав, что сестра еще не решила, что делать с беременной женщиной, разгуливавшей по верхнему балкону большого зала, Левана присела в неуклюжем реверансе.

– Прошу прощения, Ваше Величество, – сказала она тихо. – Я не должна находиться здесь. Я лишь ждала своего мужа со службы и решила насладиться праздничным убранством.

Решив, что она сказала больше, чем настоящая швея, Левана снова поклонилась.

– Могу я оставить Ваше Величество?

– Да, – ответила Чэннери, все еще колеблясь. – И больше мне не попадайтесь. Это не детская площадка для тех, кому скучно. Если захочется заняться чем-то полезным, пока вы, – она указала на живот Леваны, – не родили, уверена, моя горничная найдет для вас занятие. При мне никто не будет бездельничать, даже женщина в вашем положении.

– Конечно, Ваше Величество.

Опустив голову, Левана обошла сестру и направилась к лестнице.

Левана замерла на третьей ступеньке от места, где стояла Чэннери, не осмеливаясь посмотреть ей в глаза.

– Вы супруга сэра Хейла, не так ли?

– Да, Ваше Величество.

Левана услышала мягкий шаг, затем еще один. Чэннери остановилась на ступеньке выше. Любопытная Левана подняла взгляд и тут же пожалела, увидев усмешку Чэннери.

– Тогда скажите ему, что я получила большое удовольствие от времени, которое мы провели вместе после похорон, – проворковала Чэннери. Ее мелодичный голос напоминал журчание ручья вокруг старых камней. – Он очень меня утешил, и, надеюсь, нам еще не раз удастся насладиться обществом друг друга. – Она коснулась языком уголка рта, когда посмотрела на фальшивый живот Леваны. – Вам очень повезло, миссис Хейл.

Левана потеряла дар речи. Ужас и гнев быстро заполонили мысли, кровь прилила к лицу.

Нежный взгляд Чэннери тут же стал высокомерным.

– Это ты! – воскликнула она с радостным смехом. – Почему, во имя Луны, ты изображаешь жену стражника? Да еще и беременную!

Сжав кулаки, Левана отвернулась и пошла по ступеням.

– Просто упражняюсь! – крикнула она через плечо.

– И в чем именно? В том, как наводить чары? – спросила Чэннери, следуя за ней. – Или жить в вечном одиночестве? Ты должна убедиться, что не привлечешь внимание двора, разгуливая в образе бедной беременной женщины. Или… ох! – притворно изумившись, Чэннери прижала руку ко рту. – Или ты надеешься, что сэр Хейл увидит тебя такой? Ты хотела, чтобы он принял тебя за свою возлюбленную? Подхватил тебя на руки, зацеловал или, возможно, даже… повторил то, из-за чего ты так выглядишь?

Подавив смущение, Левана удерживала облик Солстис Хейл – отчасти из принципа. Чэннери думала, что, если будет достаточно долго издеваться над Леваной, та потеряет контроль над собой. Леване не хотелось подтверждать ее правоту.

– Перестань, – возмутилась она, спустившись с лестницы. Левана обогнула резную колонну и продолжила спускаться на первый этаж. Ее рука лежала на животе, словно она действительно была беременна. – Ты просто завидуешь, потому что никогда не была оригинальной в своих…

И вдруг она остановилась.

На нижней площадке стояли два стражника. И одним из них был Эврет Хейл.

Дрожь охватила Левану, поднялась от живота к груди и снова опустилась до пальцев рук в перчатках.

Несмотря на свою выдержку, Эврету не удалось остаться безучастным. Он смотрел на Левану – Солстис – во все глаза, отчаянно пытаясь сохранить невозмутимость.

– Солстис? – тихо произнес он, нахмурившись. Он окинул взглядом прекрасное синее платье, плотно обтягивающее живот, изящно расшитые перчатки, которые он наверняка видел в мастерской жены накануне вечером. – Тебе нужно отдыхать. Что ты здесь делаешь?

Левана сглотнула. Все, чего ей хотелось в тот момент, – быть возлюбленной Эврета.

– Ой, – воскликнула Чэннери. – Пожалуй, стоило предупредить тебя, что он здесь. Совсем вылетело из головы. – Она подошла к Леване и положила ей руку на плечо. – Не волнуйся, глупец, – продолжила она, обратившись к Эврету. – Просто моя сестренка решила притвориться твоей женой. – Чэннери понизила голос и заговорщически прошептала: – По секрету – мне кажется, она немного влюблена в тебя. Разве это не очаровательно?

Левана почувствовала подступающие рыдания и поняла, что не сдержит их, если останется здесь хотя бы на секунду дольше. Она попыталась понять, что было хуже всего в тот момент – что Эврет увидел ее в облике своей жены или то, что он услышал от Чэннери.

Это было унизительно. Левана решила, что лучше погибнуть от шестнадцати ударов ножом в грудь, чем пережить этот мучительный момент. Оттолкнув Чэннери, она закрыла руками лицо – свое прекрасное, безупречное, любимое лицо – и бросилась прочь. Она бежала так быстро, как могла, не обращая внимания на стражу, которая с трудом поспевала за ней. Игнорируя служанок, которые отпрыгивали к стенам, чтобы не попасть ей под ноги.

Платье было следующим, и Леване было все равно, порвет она его или нет. Ей хотелось уничтожить его. Вскоре ком из платья и перчаток был заброшен в угол гардероба. Левана знала, что никогда их больше не наденет.

Какая же она глупая! Глупая, глупая девчонка!

Глупая – потому что осмелилась думать, будто ею можно восхищаться. Потому что осмелилась думать, будто она может быть красивой, обожаемой, той, на кого обращают внимание. Потому что осмелилась думать, будто она может быть кем-то.

Левана посетила церемонию коронации, одевшись с головы до ног в белое, в облике принцессы с волосами цвета воска и бледной кожей – почти невидимки. Поблекшие чары скрывали следы слез.

Она сидела в первом ряду и восхваляла свою сестру, когда остальные собравшиеся здесь жители Луны восхваляли ее, опускалась на колени, когда остальные опускались, и склоняла голову вслед за остальными. Левана не смотрела на Чэннери, даже когда на голову сестры возложили корону, когда она взяла скипетр, когда за ее плечами появилась большая белая мантия. Левана не смотрела, как Чэннери выпила кровь подданных из золотого кубка, как порезала свой палец, чтобы ее кровь стекла в изящную мраморную чашу. Не смотрела, как сестра произносит клятвы, которым не собиралась следовать.

Левана не смотрела на Эврета, хотя он был на службе и всю церемонию находился совсем рядом.

Левана превратилась в статую. Девочку из реголита и пыли.

Она ненавидела свою сестру, ставшую теперь королевой. Чэннери не заслужила трона. Она упустит возможность стать хорошей правительницей. Возможность укрепить экономический потенциал Луны. Продолжить исследования и развитие технологий, начатое их предками. Упустит возможность сделать Артемизию прекраснейшим городом, с которым связаны мечты любого обитателя галактики.

Ее сестра не заслужила этот скипетр. Эту мантию. Эту корону.

Она ничего не заслужила.

Тем не менее все это у нее было. У нее, Солстис Хейл и всех семей королевского двора будет все, чего они пожелают.

Лишь Левана – слишком юная и безобразная, чтобы что-то значить, – продолжит жить в тени своей сестры, пока не увянет навсегда, и все забудут, что вообще когда-то жила.

Через две недели ей исполнилось шестнадцать лет. Страна праздновала, но после целой недели торжеств, посвященных коронации, день рождения Леваны стал всего лишь еще одним днем в череде придворных развлечений. Был приглашен фокусник, он забавлял аристократов магическими трюками, и завсегдатаи балов с радостью увлеклись его иллюзиями.

Левана посетила свой праздник в облике бледной, почти невидимой девочки. Она сидела во главе стола рядом со своей прекрасной сестрой и делала вид, что не замечает, как иллюзионист превратил скатерть во льва, а носовой платок некой леди – в кролика. Толпа ахала и делала шуточные ставки, пока лев гонялся за кроликом под столами, среди ног. Затем кролик вспрыгнул на колени королеве, которая со смехом погладила его длинные висящие уши, и исчез. Платок, который иллюзионист держал в руке, снова стал всего лишь платком. Лев поклонился королеве, прежде чем исчезнуть в свою очередь. И на столе вновь появилась скатерть.

Гости были в восторге. Всем было плевать, что иллюзии посвящены королеве, а не девочке, чей день рождения праздновали.

После долгих поклонов иллюзионист взял длинную свечу с одного из столов и задул ее. Толпа притихла. Левана почувствовала, что она единственная не подалась вперед в порыве любопытства.

Черный дым клубился по воле волшебника и наконец превратился в пару любовников. Два обнаженных тела извивались в объятиях друг друга.

Развратное представление вызвало неистовый смех гостей и игривые улыбки королевы. Было легко догадаться, кто в ту ночь согреет ее постель.

Левана почувствовала, как жар приливает к лицу, хотя чары скрывали ее смущение. В этом развлечении не было ничего шокирующего, но пока иллюзия действовала, она ощущала присутствие Эврета в зале, ее тянуло к нему.

Он видел ту же фривольную сцену, слышал тот же грязный смех, возможно, думал о своей жене, и это заставило Левану почувствовать себя такой же жалкой и ничтожной, как крошки от ее праздничного торта.

Она не разговаривала с Эвретом после того, как он увидел ее в облике Солстис, и в этом не было ничего необычного – на похоронах ее родителей они сказали друг другу больше, чем за все время, которое она его знала. Но Левана не могла отделаться от мысли, что Эврет ее избегает. Возможно, так же упорно, как она избегала его.

Левана думала, что Эврет до сих пор смущен как ее чарами, так и словами Чэннери. Но в то же время она не могла отделаться от мысли, что, возможно, он был польщен. Возможно, теперь он замечает, что, когда она рядом, его сердце бьется быстрее. Возможно, он жалеет о своем браке или понимает, что это всего лишь условность, как считали многие при дворе… Что он любит Левану… Всегда любил, но не знает, что делать.

Эта слишком сложная фантазия приводила Левану в еще более расстроенные чувства.

Фигуры из дыма исчезли под одобрительные возгласы зрителей. Иллюзионист еще не успел поклониться, как вдруг все свечи на главном столе вспыхнули высоким пламенем.

Левана вскрикнула и отпрянув, упав на пол вместе со стулом. Яркое пламя все еще пылало и билось на столе, но спустя мучительное мгновение Левана поняла, что от него не исходит жара. Не было запаха горящей плоти. Никто больше не закричал. Никто не отпрянул. Гости смеялись.

Левана, дрожа, протянула руку одному из королевских стражников – лишь на их лицах не было веселья. Ее стул подняли, и она смущенно села на место.

Пламя продолжало гореть, уже стало высотой с человека – и Левана с утихающим ужасом поняла, что это еще одна иллюзия. Над бокалами с вином и тарелками парили огненные танцоры, кружась и перепрыгивая с одной свечи на другую.

Чэннери смеялась громче всех.

– В чем дело, сестренка? – спросила она.

Иди ко мне, сестренка.

– Нельзя пугаться каждой глупой шутки.

Я хочу кое-что показать тебе.

Левана не ответила. Ее сердце по-прежнему бешено стучало, она не сводила недоверчивых глаз с танцоров. Их существование, пусть даже это был всего лишь трюк, созданный манипуляцией ее собственным биоэлектрическим полем, не позволяло расслабиться. Левана не могла отвести взгляд. И это было хорошо. Ей не хотелось видеть насмешливые лица гостей. Их смеха было более чем достаточно.

В глубине души она радовалась, что великолепно удерживала чары, благодаря которым казалась неприметной девочкой, и не потеряла контроль.

– Принцесса боится огня? – спросил иллюзионист. Он не прервал иллюзию, но танцоры перестали прыгать и начали медленно кружиться вокруг свечей. – Примите мои извинения, Ваше Высочество. Я не знал.

– О ней не беспокойтесь, – возразила Чэннери, протянув руку одному из огненных танцоров. – Ее детские страхи не должны портить нам веселье.

– Будьте осторожнее, Ваше Величество. Огонь под иллюзией вполне реален.

И в подтверждение его слов ближайший танцор выпрыгнул из свечи и обогнул ладонь Чэннери, оставив настоящее пламя позади. Толпа вновь восхищенно ахнула. И все опять забыли о Леване.

О ней не беспокойтесь.

Это ведь всего лишь ее день рождения. Всего лишь ее праздник.

В конце представления танцоры превратились в старомодные ракеты-шутихи, поднялись в воздух и рассыпались фейерверком.

Довольные зрители закончили аплодировать. Подали десерт. Левана уставилась на кусок шоколадного торта с завитушками, узорами и сахарной фигуркой, которая возвышалась над ее тарелкой. Казалось, десерт разрушится, стоит дотронуться до него.

Левана к нему даже не прикоснулась. Она не была голодна. Узел в ее желудке до сих пор не ослаб после той первой вспышки пламени. Она чувствовала, как ладони потеют под чарами. Сложно было не обращать на это внимание, в любой момент ее сосредоточенность могла ослабнуть. Один раз уже попав в неловкую ситуацию, Левана не могла допустить, чтобы гости увидели ее без чар.

– Я собираюсь спать, – объявила она, не обращаясь ни к кому конкретному. Если кто-то уделяет ей внимание, если кому-то не все равно, он услышит. Но никто не услышал.

Левана бросила взгляд на Чэннери. Та пригласила иллюзиониста за стол и кормила его тортом со своей вилки. Она попыталась представить, как выглядел иллюзионист без чар. Сейчас он выглядел привлекательным, но мог оказаться каким угодно.

Они все могли быть кем угодно.

Почему же Левана не могла? Почему она не может быть тем, кем хотела быть?

Возможно, потому что она никак не могла понять, кем ей хотелось быть.

С громким скрипом отодвинув стул, она встала. Никто не обратил на нее внимания.

Лишь когда Левана вышла в главный коридор, кто-то остановил ее.

Левана обернулась: перед ней стоял стражник. Точнее, три стражника, но двое из них следовали за ней на почтительном расстоянии, чтобы убедиться, что ей ничего не угрожает, пока она направляется в свои покои.

Третий стражник был ей знаком. Левана знала, что он много лет служил ее родителям.

– Простите, Ваше Высочество. Мой друг, сэр Эврет Хейл, попросил передать вам это. С наилучшими пожеланиями в день рождения.

Он протянул ей коробочку в простой коричневой бумаге.

Сердце Леваны забилось, и она вдруг поняла, что не может сдвинуться с места.

Это ловушка, ловушка, ловушка… Ее разум продолжал повторять это предупреждение. Очередная выходка ее сестры. Жестокая шутка. Но сердце Леваны затрепетало, пульс ускорился, кровь словно закипела в венах.

Левана осмелилась бросить взгляд в зал. Эврет стоял в дальнем его конце и с мягкой улыбкой смотрел на нее. Заметив, что она смотрит на него, он поднес кулак к груди – уважительное приветствие… которое могло ничего не значить. Или могло значить все.

Ей нужно было знать наверняка.

– Спасибо, – ответила Левана и схватила коробочку.

Мужчина поклонился и вернулся на свой пост.

Леване пришлось собрать всю силу воли, чтобы не броситься бегом в свои покои. Служанка уже ждала ее, чтобы помочь раздеться и принять ванну перед сном, но Левана отослала ее, не позволив даже расстегнуть себе платье. Усевшись перед туалетным столиком, в котором не было зеркала, она заставила себя остановиться и сделать глубокий вдох. Очень аккуратно разорвала бумагу. Ее пальцы дрожали, пока она разгибала уголки и снимала ленты.

Внутри коробки темнели обрывки бумаги, среди которых лежала маленькая подвеска в виде планеты Земля. Возможно, серебряной, хотя она была потускневшей и погнутой. Она казалась очень старой.

Еще там оказалась открытка, подписанная ужасным почерком.

Ваше королевское Высочество,

я надеюсь, что не перейду границы, сделав вам подарок в честь дня рождения. Я увидел этот кулон и подумал, что, возможно, он вам понравится. Будьте счастливы в свой семнадцатый год.

Ваш друг и самый преданный слуга,

Чуть ниже была приписка, словно добавленная в последний момент.

Моя супруга также шлет вам самые теплые пожелания.

Не осознавая, что делает, Левана оторвала нижнюю часть открытки и разодрала на мелкие кусочки, уничтожив упоминание о жене Эврета. Затем достала кулон из коробки и прижала его к груди. Она улыбалась, перечитывая слова Эврета. Вкладывая в них смысл. Разбирая по буквам. Снова, снова и снова.

– Я рад сообщить, что за последние месяцы наша команда по биоинженерным исследованиям и разработкам добилась огромного прогресса, – заявил главный маг Джошуа Хэддон. Он стоял перед троном королевы и аристократами, спрятав руки в рукава мантии. – Доктор Дарнел считает, что последние разработки в области манипулирования биоэлектрическим пульсом приведут к успешному изменению врожденных инстинктов. С вашего позволения, Ваше Величество, в ближайшие двенадцать месяцев мы собираемся приступить к тестированию на гражданах Луны.

Чэннери закинула жареный цветок тыквы в рот и махнула Хэддону рукой. Проглотив лакомство, облизала масляные пальцы.

– Да, хорошо. Пусть делают то, что считают нужным.

– Будет исполнено, моя королева.

Заглянув в отчет, маг Хэддон перешел к следующему вопросу. Что-то о методе повышения продуктивности в текстильной промышленности.

Леване хотелось больше узнать о солдатах. Уже много лет в Артемизии шли разговоры о постоянном обучении генномодифицированной армии. Эту программу их отец запустил примерно десять лет назад, и многие семьи считали его идею нелепой. Создать армию, которая опирается не на лунный дар, а на животные инстинкты? Чушь. Абсурд. Чудовищная глупость.

Но отцу это нравилось. Чудовищные результаты – именно то, чего он хотел. Исследование начали по приказу короля, и, хотя он не дожил до результатов, Леване его идея нравилась.

Целая армия полулюдей, получудовищ. Солдаты, обладающие интеллектом людей и чувственным восприятием хищников. В бою они будут непредсказуемы, используя базовые инстинкты охоты и выживания, запугивая противника, нападая и уничтожая его.

От одной мысли об этом у Леваны бежал холодок по спине, но вовсе не от страха. Возможность контролировать животную мощь этих солдат была такой соблазнительной. Имея в своем распоряжении такой ресурс, Левана положит конец издевкам и неумолкающим пересудам о жалкой уродливой принцессе, которые преследовали ее в коридорах дворца.

– Хорошо, хорошо, – Чэннери, зевнув, перебила мага на полуслове. – Поступайте, как считаете нужным. Мы закончили?

Джошуа Хэддона равнодушие королевы к государственной политике и благосостоянию страны не обескураживало, а вот Левана с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. Разумеется, она и сама иногда отвлекалась на посторонние мысли, но в то же время ей действительно хотелось знать, что происходит во внешних секторах. Как придворные собираются улучшить положение дел. Возможно, представители двора отправят Чэннери отдохнуть после обеда и разрешат Леване заняться остальными вопросами?

Но все, конечно, высмеяли бы эту идею.

– Последний вопрос, моя королева, и мы завершим заседание.

– Ох, всевышние звезды! – простонала Чэннери, запрокинув голову. – Обязательно говорить такими словами? Хватит, Джошуа. К чему ты клонишь?

В зале послышались смешки.

Маг Хэддон слегка выпрямился.

– Одна из наших лабораторий создала заразную болезнь, которая, как нам кажется, будет смертельна для землян. Отношения с Землей ухудшаются и могут привести к войне, если в ближайшие десять лет мы не вступим в альянс и не восстановим открытые торговые соглашения. Король Маррок считал, что болезнь позволит ослабить земную оппозицию – как численность населения, так и объем ресурсов.

– И я уверена, что мой отец был абсолютно прав. Продолжайте ваше… исследование. Заседание закрыто.

– Позвольте отнять еще минуту вашего драгоценного времени, моя королева.

Фыркнув, Чэннери опустилась на трон.

– Перед нами по-прежнему стоит проблема антидота.

Маг замолчал, и Чэннери пожала плечами.

– Какой бы заманчивой ни была идея запустить эту болезнь на Земле, не думая о последствиях, – продолжил Хэддон, – некоторые стратеги, в том числе и я, считают, что лучше заставить землян поверить, будто новая болезнь – это воля судьбы, даже наказание. Если мы предоставим им антидот, чтобы избавить их от болезни, это подготовит почву для переговоров о создании альянса и позволит защитить наши интересы.

– Ты хочешь, чтобы они заболели, – устало произнесла Чэннери, – а затем выздоровели. Глупейшая военная тактика, о которой я слышала.

– Нет, это не так, – возразила Левана.

Сотня придворных уставилась на нее, а сестра едва не испепелила взглядом. Левана выпрямилась – она не даст себя запугать.

– Землянам не нужно знать, что мы придумали эту болезнь, – сказала она. – Лучший способ вести войну – когда никто не считает ее войной. Мы сможем ослабить положение Земли без риска мести с их стороны.

Левана увидела, что взгляд сестры полон яда, но ей было все равно. В отличие от Чэннери она видела потенциал предложенной идеи.

– А потом, когда земляне будут повержены и не смогут вести настоящую войну, мы предложим мирные переговоры, – продолжила Левана. – Сообщим о своих требованиях и предложим то, чего они будут желать больше всего. Лекарство от болезни, которая их убивает. Земляне воспримут это как жест доброй воли, ведь мы не только потратим свои ресурсы на разработку антидота, но и предложим произвести ее в достаточном количестве и передать им, нашим бывшим врагам. Разве после этого они смогут отказать нам, чего бы мы ни попросили?

– Именно это я и хотели предложить, – подтвердил маг Хэддон. – Юная принцесса очень четко изложила мою мысль. Благодарю вас.

Несмотря на доброту слов, в голосе мага звучало осуждение. Казалось, что Левану с трудом терпят на этих собраниях. Никто никогда не интересовался ее мнением.

– Ну, предположим, я вижу потенциал, – ответила Чэннери, теребя прядь волос. – Продолжайте разрабатывать вакцину.

– В этом-то вся загвоздка, моя королева.

Чэннери вскинула брови.

– Ну конечно, как же без загвоздки? – воскликнула она.

– Мы уже придумали, как разработать антидот, и его эффективность против зараженных микробов успешно доказана множеством проведенных тестов. Но вакцина разработана на основе крови только тех жителей Луны, что лишены дара.

– Да, моя королева. У пустышек есть необходимые антитела. К сожалению, добывать образцы крови у пустышек очень хлопотно и дорого, ведь их популяция так широко разбросана по внешним секторам. Искусственная дупликация завершилась неудачей.

– Так почему вы не посадите их в клетки, как зверей? Назовем это наказанием за убийство моих родителей. – В глазах Чэннери вспыхнул новый огонек. – А что, отличная идея. Пусть все знают, как опасны пустышки. Королевство больше не даст им поблажек, как происходило многие годы. Издадим новый закон, если потребуется.

– Я считаю это мудрым планом, моя королева. В настоящее время королевский маг Сибил Мира сотрудничает с командой, занимающейся биохимическими исследованиями. Возможно, она сможет разработать наиболее эффективный способ получать образцы крови.

Из шеренги магов вышла девушка с блестящими черными волосами, в коричнево-красном плаще. Она была прекрасна, как и все в королевском окружении, но в ее манере держаться проглядывало что-то особенное. Она излучала уверенность. Она была на ступень ниже главного мага, но ее осанка и легкая улыбка говорили о том, что она считает себя выше других. Леване она сразу понравилась.

– Хорошо, – сказала Чэннери. – Я назначаю мага… м-м-м…

– Сибил Миру, моя королева, – ответила девушка.

– Миру официальным королевским представителем по… даже не знаю. – Чэннери вздохнула. – По делам неодаренных. Королевским указом даю вам разрешение делать все необходимое для улучшения жизни… всех.

Чэннери размахивала руками, пока складывала слова вместе, словно составляла красивый стих, а не издавала указ, который повлияет на жизнь сотен граждан – тысяч, если считать их семьи.

И все же маги почтительно склонили головы, когда она замолчала. Заседание закончилось. Все присутствующие встали вместе с королевой. Прежде чем выйти из зала, Чэннери мило улыбнулась Леване.

– Дорогая сестренка, – проворковала она.

Иди сюда, сестренка.

Левана вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Даже если Чэннери заметила это, то не подала виду.

– Я встречаюсь со своей швеей после обеда. У меня примерка. Почему бы тебе не пойти со мной? Тебе нужны новые платья. Менее… печальные.

Леване не нужно было смотреть на свое бледно-желтое платье или на свою тусклую кожу, созданную чарами, чтобы понять, о чем говорила Чэннери. Ей больше не хотелось, чтобы ее видели. Пусть Чэннери запомнят красивой и веселой. Принцесса Левана завоюет уважение двора умом и предприимчивостью. Она удовлетворит потребности своей страны, пока королева будет развлекаться с ухажерами.

– Мне не нужно новое платье. Благодарю, моя королева.

– Ну и ладно, не нужно ничего примерять. Примерять платья буду я, а ты станешь отличной вешалкой для шляпок. Пойдем.

Левана с трудом сдержала стон. Чэннери направилась к выходу, маги и аристократы склонили перед ней головы. Следуя за сестрой, Левана представляла, что на самом деле все склоняются перед ней. Оказавшись в коридоре, она заметила направлявшегося к ним Эврета. Ее сердце забилось, но Эврет даже не посмотрел на нее. Он остановился и приветствовал королеву, ударив кулаком в грудь. Левана попыталась привлечь его внимание, но он смотрел на стену над ее головой и словно превратился в статую.

Лишь сделав несколько шагов и обернувшись, Левана поняла, что он пришел, чтобы сменить другого стражника. Смена стражника проходила быстро и отлаженно, будто работал хорошо смазанный механизм часов. Левана со вздохом отвернулась. Это был шанс поблагодарить Эврета за подвеску, которая висела на ее шее под воротником платья.

Она слышала шаги Эврета за спиной. Чувствовала, как ее тянет к нему. У Леваны начало покалывать кожу на шее, и она представила, что Эврет смотрит на нее. Восхищается изгибом ее шеи. Скользит взглядом ниже.

Ее чувства обострились до предела, когда они подошли к главной галерее дворца и начали подниматься наверх, в королевские покои. Чэннери не любила пользоваться лифтом. Однажды она сказала Леване, что чувствует себя настоящей королевой, когда идет по лестнице, приподнимая юбки.

Левана с трудом удержалась, чтобы не спросить, не по этой же причине ей так нравится задирать юбки в других случаях.

Чэннери, а за ней и Левана остановились. Обернувшись, Левана увидела девушку примерно своего возраста в простой одежде. Она запыхалась и раскраснелась, волосы в пучке растрепались.

– Простите меня за дерзость, моя королева, – с трудом проговорила девушка и опустилась на одно колено.

Чэннери с отвращением поморщилась.

– Как ты смеешь обращаться ко мне так неофициально? Я прикажу выпороть тебя за нахальство.

– П-п-простите меня, – повторила она. – Меня прислал доктор О’Коннор из медцентра в АР-К со срочным сообщением для…

– Разве я спросила, кто тебя прислал? – перебила ее Чэннери. – Разве я дала понять, что мне интересно, откуда и зачем ты пришла? Нет, потому что у меня нет времени выслушивать всех. Для аудиенции есть особый порядок. Стража, уведите ее.

Глаза девушки расширились.

– О, всевышние звезды! – воскликнула Левана. – Я займусь ее просьбой. Отправляйся к швее, ведь это гораздо важнее, чем выслушать человека, который бежал со всех ног.

– Я не позволю так говорить со мной в присутствии моих подданных! – рявкнула Чэннери.

Левана опустила руки, сделав над собой усилие, чтобы не сжать кулаки.

– Я не хотела обидеть вас, моя королева. Мне лишь показалось, что у вас очень много дел, поэтому прошу вас, позвольте мне помочь.

Левана кивнула в сторону девочки, по-прежнему стоявшей на одном колене.

– Что ты хотела сообщить? – спросила она.

– У меня сообщение для королевского стражника, Ваше Высочество. Для сэра Эврета Хейла. Его жена рожает. Врачи боятся… Доктор… Они просили его немедленно приехать к ней.

Левана почувствовала, как сжалась ее грудь и воздух покинул легкие. Она обернулась и увидела ужас на лице Эврета.

Но Чэннери расхохоталась.

– Какая жалость! Сэр Хейл только что заступил на службу. Его жене придется подождать, пока он не освободится. Идем, Левана.

Подобрав юбки, она начала подниматься по ступенькам.

Эврет перевел взгляд с девушки – возможно медсестры или ассистентки – на удаляющуюся спину королевы. Казалось, он прирос к полу. Уйти означало нарушить прямой указ королевы. Он стал бы изменником, и ему грозило бы наказание, о котором Левана могла лишь догадываться. Но он по-прежнему колебался. В каком отчаянии он был, раз хотел ослушаться королеву.

Левана почувствовала любопытство. Дети на Луне рождались постоянно, осложнения были редкостью. Но Солстис казалась такой слабой…

– Сестра, – начала она.

Чэннери замерла на верху лестницы.

– Я собираюсь в город, мне нужен сопровождающий. Я возьму с собой сэра Хейла.

Чэннери едва не прожгла ее взглядом, но Левана вскинула голову и посмотрела ей прямо в глаза. Позже ее ждут последствия – она прекрасно знала, что последствия будут. Но она сомневалась, что Чэннери хочется, чтобы ее ослушались на публике второй раз подряд. На этот раз Левана возьмет вину на себя. Эврет лишь выполнит приказ. Ее приказ.

Напряжение нарастало, мгновения превратились в вечность. Левана ждала. Ей казалось, что она слышит испуганный стук сердца Эврета, хотя их разделяло не меньше шести шагов.

Наконец Чэннери сдалась.

– Хорошо, – беззаботно сказала она. Напряжение спало. Но Левана знала, что это только кажется. – Если будешь проходить мимо «Лейк-Бульвар», захвати мне кислых яблочек, хорошо?

Откинув волосы назад, королева развернулась и продолжила подниматься по лестнице.

Левана почувствовала, что у нее кружится голова, и лишь тогда поняла: все это время она почти не дышала. Чэннери скрылась, и Эврет будто сбросил оцепенение.

– Что с моей женой? – переспросил он. Эмоции переполняли его, волнение передалось его голосу, рукам, глазам. Он прошел мимо Леваны, схватил медсестру за плечи заставил встать. Он выглядел встревоженным и будто готовился к чему-то. – Она.

Все еще бледная после встречи с королевой, девушка на секунду задумалась, пытаясь понять, о чем ее спрашивают, а потом с сочувствием кивнула.

Медсестра увела Эврета по белоснежному коридору медицинского центра, а Левана осталась в приемной и видела, как они остановились на пороге. Лицо Эврета было искажено тревогой, и Левана пожалела, что не может обнять его и забрать все переживания. Медсестра открыла дверь. Даже издалека Левана услышала пронзительный крик. Эврет исчез внутри, и дверь за ним закрылась.

Медсестра этого не сказала, но Левана была уверена. Эврета поспешили привести сюда, чтобы он смог попрощаться, и для него это не стало неожиданностью. Возможно, Солстис была больна. Возможно, беременность протекала с осложнениями. Левана вспомнила, какой она была на похоронах – ее фарфоровую хрупкость, тревогу на лице Эврета, пока они стояли среди других скорбящих.

Левана расхаживала по пустой приемной. Голографический узел на стене транслировал беззвучный спектакль – все актеры были в причудливых масках и костюмах и кружились в изящном танце, посвященном лишь ей одной.

Левана редко покидала дворец, но теперь обнаружила, как приятно оказаться там, где никто не узнает чары, которые она носила со дня коронации. Чары девочки-невидимки, принцессы-инкогнито. Левана могла быть кем угодно, никто не узнал бы ее. Медицинский центр был маленьким – жители Артемизии редко болели. В этой клинике лечили сломанные кости, проводили эвтаназию пожилых пациентов и, конечно, принимали роды.

Клиника была небольшой, но пациентов, очевидно, было немало. Доктора и медсестры постоянно появлялись и исчезали в бесконечных коридорах. Но Левана могла думать лишь об Эврете и о том, что происходило за той закрытой дверью.

Левана понимала, что не должна думать об этом, но все равно почувствовала, как в ее груди вспыхнула искра надежды.

Этому суждено было случиться.

Добрые слова, которые он произнес на похоронах… Его робкий взгляд на празднике в честь ее дня рождения… Кулон в виде маленькой Земли. Ваш друг и самый преданный слуга.

Возможно, в этих словах был особый смысл? Что-то, чего Эврет не мог сказать раньше? Мог ли он желать Левану так же сильно, как она его?

Эврет казался человеком, который никогда не нарушит брачный обет, как бы сильно он ни тосковал по другой. Теперь ему не придется идти наперекор себе. Он сможет быть с ней…

При мысли об этом Левана задрожала в предвкушении.

Как скоро он признается в своих намерениях?

Ожидание станет агонией. Левана должна дать ему понять, что он может скорбеть и любить одновременно. Она не осудит его, ведь им суждено быть вместе.

Судьба забрала его жену. Звезды словно благословили их союз.

Неожиданно дверь в коридор распахнулась.

Не ожидая приглашения, Левана поспешила вперед. Волнение и любопытство кипели в ее крови. Но не успела она выбежать в коридор, как врачи провезли каталку, и ей пришлось отпрыгнуть в сторону.

Прижавшись к стене, Левана увидела, что это не обычная медицинская каталка: к ней была прикреплена крошечная анабиотическая камера. Ребенок, лежавший на мягкой голубой поверхности, кричал и размахивал поднятыми вверх ручками со сморщенными пальчиками. Его глаза были закрыты.

Леване отчаянно хотелось прикоснуться к младенцу. Провести пальцем по крошечным кулачкам. Погладить короткие черные волосы на нежной головке. Но врачи быстро увезли каталку.

Левана подбежала к двери. Она успела увидеть, как Эврет поник от горя, склонившись над своей женой. Белое одеяло. Кровь на простынях. Рыдания.

Рыдания Эврета эхом отдавались в ушах Леваны. Снова, и снова, и снова.

Прошел час. Левана по-прежнему сидела в приемной. Ей стало скучно. Она не меньше десяти раз подходила к закрытой двери, но так и не увидела Эврета. Ей захотелось есть, и она подумала: нужно просто назвать кому-нибудь тут свое имя и потребовать, чтобы принесли еду. Любой человек в этом здании сделает все возможное, чтобы выполнить ее пожелание. Когда она поняла это, желание воспользоваться своим положением ослабло, и Левана заставила себя не обращать внимания на бурчание в животе.

Время шло. Она слонялась по коридорам клиники, отступая к стене, когда мимо проходили сосредоточенные врачи. Левана легко нашла зал с новорожденными и проскользнула внутрь, чтобы посмотреть на них через стеклянные панели. Медсестра находилась в другом конце комнаты, подбирала лекарства и проверяла жизненно важные показатели.

Левана нашла ребенка Эврета. На стекле его камеры была напечатана информация:

3 января 109 г. т. э. 12:27 В. К. В.

Значит, у Эврета родилась дочь. У нее была темная, как у отца, кожа и милые круглые щечки. Торчащие в разные стороны волосы напоминали нимб, особенно после того, как ее искупали. Она больше не кричала и лежала спокойно. Маленькая грудь поднималась с каждым вдохом. Она была невероятно крошечной. Пугающе хрупкой.

Левана редко видела младенцев, но ей казалось, что этот ребенок – идеальный, лучший из всех когда-либо рожденных.

В отделении для новорожденных только эта маленькая девочка была завернута не в голубое больничное одеяльце. Укрывавшая ее мягкая хлопковая ткань была расшита нитями всевозможных оттенков белого и золотого, которые создавали сияние вокруг ее крошечного тельца. Сначала Левана подумала, что на одеяле была изображена дикая, необитаемая поверхность Луны за пределами биокупола, но потом заметила черные стволы голых деревьев – в нижней части одеяла – и красные варежки на снегу. Левана видела такие только на рисунках к детским сказкам. На одеяле была изображена Земля в темное и холодное время года, которое на Луне никогда не наставало. Интересно, почему Солстис изобразила именно это?

В том, что одеяло расшито Солстис Хейл, Левана не сомневалась.

Наклонив голову, она представила себе, что это ее ребенок. Что это она потратила столько часов, с любовью создавая иллюзию на ткани. Левана попыталась представить, каково быть гордой измученной матерью, любящей и любимой, и смотреть на здоровую маленькую девочку, которую только что родила.

Ее чары изменились так быстро, что она даже не заметила этого.

Солстис Хейл. Любимая жена. Счастливая мать. На этот раз Левана оставила плоский живот и гибкую фигуру. Она прижала палец к стеклу, очертив детское личико на другой стороне.

Она заметила тень. Собственную тень на стекле. Свое отражение.

Левана вздрогнула, и чары рассеялись. Она попятилась, закрыв лицо руками.

Прошло немало времени, пока ей удалось наконец избавиться от наваждения. Вернуть себе бледную кожу, волосы цвета воска, глаза оттенка голубого льда.

– Вы можете посмотреть на нее отсюда, – раздался чей-то голос в коридоре.

Левана подняла голову. В смотровой зал привели Эврета. Он выглядел так, словно только что очнулся после кошмарного сна. Его глаза покраснели. Он моргнул, заметив Левану. Он словно не видел ее или не мог вспомнить, почему она кажется ему знакомой.

У Леваны перехватило дыхание.

Наконец взгляд Эврета сосредоточился, и он склонил голову.

– Ваше Высочество, я не знал, что вы еще здесь… – Его подбородок задрожал. – Ну конечно, вы же нуждались в сопровождающем. Я… Мне так жаль, что я заставил вас ждать.

– Ничего страшного, – ответила Левана. – Я могу позвать…

Но Эврет больше не смотрел на нее. Он перевел взгляд на камеру, где лежала его дочь. Когда он прижал руку к стеклу, в его глазах отразилась целая буря чувств. Где-то между отчаянием и одиночеством в них была любовь – такая открытая и глубокая, что у Леваны перехватило дыхание.

Она бы все отдала, лишь бы и на нее смотрели так.

– Врачи сказали, что с ней все в порядке, – сказал Эврет.

Левана прижалась спиной к окну, боясь увидеть свое отражение и снова потерять контроль над чарами. Она боялась, что если Эврет увидит ее истинный облик, то отвергнет ее навсегда.

– Она прекрасна, – ответила Левана.

– Она идеальна, – прошептал Эврет.

Левана осмелилась посмотреть на его полные губы и изогнутые брови.

– Она похожа на вас, – произнесла она.

Эврет долго молчал. Смотрел на дочь, а Левана смотрела на него.

– Наверное, она станет похожа на свою мать, когда вырастет. – Он замолчал, и Левана заметила, что у него дрожат губы. – Ее мать… – Эврет замолчал, закрыл рот руками и прижался лбом к стеклу. – Я бы отдал все… Она будет расти без матери. Это несправедливо.

Левана почувствовала, как напряглось ее сердце – оно словно пыталось выскочить из груди и слиться с сердцем Эврета.

– Не говорите так, – прошептала она, робко коснувшись его руки и обрадовавшись, что он позволил ей это. – Такие вещи происходят не случайно, верно? Посмотрите на ребенка, которого она подарила вам. Она выполнила свое предназначение.

Левана осознала грубость своих слов, лишь когда Эврет отшатнулся от нее. Он изумленно посмотрел на нее, и Левана ощутила прилив стыда.

– Это не… Я имела в виду совсем другое. Просто… У вас и этого ребенка впереди целая жизнь. Понимаю, сейчас вам тяжело, но не теряйте надежду на будущее счастье и все хорошее, что вас ждет.

Эврет поморщился словно от боли, и Левана поняла, что, возможно, сказала что-то не то. Ей хотелось утешить его, но она не представляла, что испытываешь, когда теряешь любимого человека. Ей это чувство было не знакомо.

Но теперь она видела их будущее, даже если Эврет не мог увидеть его из-за своего горя. Он полюбит ее, Левану, и она сделает его счастливым.

– Я приглашу своего друга, другого стражника – Гаррисона Клэя. Они с женой уже едут сюда. Они помогут… – Эврет нервно вдохнул. – Помогут со всеми приготовлениями и… с ребенком… – Он откашлялся. – Клэй проводит вас во дворец. Боюсь, в таком состоянии, Ваше Высочество, я для вас бесполезен.

Плечи Леваны поникли. Ее обуревали фантазии о том, что может произойти, когда Эврет будет провожать ее во дворец, приведет в ее покои, осознает, что больше не должен хранить верность одной женщине. Ни одна из этих фантазий не предполагала, что она оставит его одного.

– Я останусь с вами, – возразила Левана. – Я смогу утешить вас. Смогу…

– Это не ваша обязанность, Ваше Высочество, но спасибо за доброту. Мне бы не хотелось, чтобы вы видели меня в таком состоянии.

Левана успела подумать, не были ли эти слова лестью.

– Я не поблагодарил вас за то, что вы сделали сегодня. Вы с королевой… Но я очень благодарен вам. Я знаю, что вам пришлось непросто.

– Конечно. Для вас я сделаю все что угодно.

Эврет посмотрел на нее с удивлением, граничащим с тревогой. Помедлив, он снова отвернулся.

– Вы очень добры, принцесса. Но я всего лишь стражник. Моя задача – служить вам.

– Вы не просто стражник. Вы… Возможно, вы мой единственный друг.

Эврет как-то странно поморщился.

– По крайней мере вы единственный, кто сделал мне подарок на день рождения, – тихо сказала Левана.

Боль во взгляде Эврета сменилась сочувствием, и пока он смотрел на нее, Левана достала кулон из-под воротника своего платья. Его грусть усилилась, когда он увидел кулон.

– Я не снимаю его с тех пор, как вы мне его подарили, – сказала Левана, прикладывая усилие, чтобы в ее голосе не прорывались страсть и желание. – Для меня он дороже всех драгоценностей… дороже… дороже всего на свете.

Тяжело вздохнув, Эврет взял кулон и вложил его в пальцы Леваны, затем обхватил ее руку своими. Левана почувствовала себя маленькой и хрупкой, словно его ладони защищали ее сердце, а не какой-то старый кулон.

– Вы милая девушка, – ответил Эврет, – и заслуживаете самых богатых драгоценностей, когда-либо украшавших принцессу. Для меня большая честь быть вашим другом.

Левана подумала, что он поцелует ее, но Эврет убрал руки и снова повернулся к окну. Ее сердце выпрыгивало из груди, и она знала, что покраснела. Она позволила краскам пробиться сквозь чары.

– Я не похожа на Чэннери. Мне не нужны драгоценности. То, чего я хочу, гораздо дороже. – Левана придвинулась к нему, чтобы коснуться его руки плечом. Эврет слегка отступил.

«Он скорбит, – напомнила себе Левана. – Он вправе так себя вести».

Но его скорбь казалась настолько незначительной, когда ее кровь кипела под кожей. Когда она чувствовала, что ее сердце пробьет ребра, если он не заключит ее в объятия. Левана провела языком по нижней губе и снова пододвинулась к нему.

От ощущения на губах его имени, которое она даже в своих фантазиях никогда не произносила так интимно, у нее по спине побежал холодок.

Но Эврет снова отвернулся. Его голос изменился, стал более жестким.

– Я думаю, вам стоит подождать в холле, Ваше Высочество.

Его холодность заставила Левану замереть. Она медленно сделала шаг назад.

Она сглотнула, словно очнувшись от сна.

– Мне жаль. Я… Я не хотела… Могу только представить, что вы сейчас чувствуете.

Выражение лица Эврета смягчилось, но он по-прежнему не смотрел на нее.

– Я знаю. Все в порядке. Знаю, что вы лишь хотите помочь. Но я прошу вас, Ваше Высочество. Мне нужно побыть одному.

Но Левана не понимала.

Она оставила Эврета, потому что он попросил об этом, и она сделала бы для него все что угодно. Возможно, она не понимала его печаль, зато понимала, что Эврет Хейл хороший человек и Солстис очень, очень повезло.

Скоро, говорила себе Левана, ее жизнь изменится, и, возможно, ей тоже повезет.

Она думала о нем постоянно. В фантазиях Эврет держал ее за руку в обеденном зале, пока Чэннери без умолку щебетала о новых платьях. С любовью смотрел на нее в тронном зале, пока маги говорили об устаревшей политике, которую Чэннери не могла понять или изменить. Каждую ночь он ложился к ней в постель, обнимал мускулистыми руками, обжигал шею дыханием.

Его призрак был с Леваной, когда она просыпалась.

Его тень следовала за ней по коридорам.

Каждый раз, когда Левана замечала униформу стражника, ее сердце подскакивало и она оглядывалась в надежде увидеть Эврета, хотя обычно это были лишь ее глупые стражники, державшиеся на почтительном расстоянии.

Прошло три дня. Официальный траур кончился, но Левана не видела Эврета.

Левана понимала, что Эврет мог оставить службу, чтобы похоронить жену и побыть с новорожденной дочкой, и пыталась проявить терпение. Дать ему свободу и время. Дождаться, когда он сам придет к ней – ведь он обязательно придет. Конечно же, он скучает по Леване так же сильно, как она по нему.

Она представляла, как он ложится спать, мечтая обнять ее.

Представляла, как он придет в ее спальню, упадет на колени и признается, как сильно любит ее и не может больше ждать ни минуты, чтобы узнать вкус ее губ.

Она представляла себе счастливую семью – ее, Эврета и девочку. Вот они все вместе играют в детской… Представляла, как пухлый младенец пытается забраться на ее колени и засыпает у нее на руках. Как Эврет мягко смотрит на них, зная, что его семья наконец идеальна.

Они рождены, чтобы быть вместе.

Она – любовь всей его жизни.

Прошла еще неделя, а Левана так и не увидела Эврета. С каждым днем ее тоска росла.

Но наконец ее фантазии воплотились в жизнь. Вечером стражники постучали в ее личные покои и сообщили о том, что пришел сэр Эврет Хейл.

Левана выскочила из угла комнаты, где она смотрела документальный фильм о ранней колонизации Луны, выключила голографический узел и одновременно надела чары бледной невидимой девочки.

– Эврет! – воскликнула она, подбежав к дверям. Сердце едва не выпрыгивало у нее из груди.

Эврет в изумлении отступил в коридор. Возможно, его удивили ее горячность или фамильярность, с которыми Левана произнесла его имя. Он держал в руках черно-золотистую ткань.

Два личных стражника Леваны стояли, словно статуи, слева и справа от него с совершенно бесстрастными лицами.

– Ваше Высочество, – произнес Эврет, поклонившись.

– Пожалуйста, проходите. Я… Я так рада видеть вас. Я думала о вас. Прикажу подать чай.

Он поднял бровь и остался стоять в коридоре.

– Благодарю за гостеприимство, Ваше Высочество, но сегодня я снова заступаю на службу. Я лишь хотел отдать вам это.

Левана поколебалась. Эврет заступает на службу? Значит, он брал отпуск? Она почувствовала некоторое облегчение – можно больше не думать о том, что он намеренно избегал ее. И все же ее раздражало, что ему потребовалось целых две недели, чтобы попрощаться с женой и привыкнуть к дочери.

– Не говорите глупостей, – возразила Левана, распахнув дверь шире. – Обещаю, что вам ничего не будет, если вы опоздаете. Прошу, войдите хотя бы на минуту. Я так волновалась…

Эврет по-прежнему колебался. Он опустил глаза на сверток ткани в своих руках.

– Сэр Хейл, не заставляйте меня приказывать.

Левана рассмеялась, но Эврет лишь стиснул зубы. Он вошел в покои и огляделся по сторонам, словно зверь, попавший в клетку. Левана закрыла за ним дверь. Ее руки вспотели, пульс ускорился.

– Садитесь, – сказала она. – Я не знала, что вы брали отпуск. Хотя и догадывалась…

Опустившись на диван, Левана поняла, что у нее дрожат ноги. Эврет не приблизился к ней. Не сел рядом.

Она притворилась, будто не замечает, что он нервничает, хотя все видела. Она сама нервничала. Воспоминания о тысячах фантазий обрушились на нее. Фантазии, которые начинались именно так, теперь воплощались в реальность. Эврет был здесь.

– Говорите, Эврет. Расскажите, что вы делали, пока мы не виделись.

Он собрался с силами, словно готовясь к броску. Выражение его лица стало мужественным и сосредоточенным, взгляд скользнул по картине за спиной у Леваны.

– Я благодарен за то, что мне дали время, чтобы подготовить похороны моей ушедшей жены. Также я занимался ее магазином. – Голос Эврета дрогнул, но он взял себя в руки. – Последнюю неделю я наводил порядок в ее мастерской. Распродал все, что мог.

Левана открыла рот от удивления. Она не знала, что обычно делают, когда кто-то умирает. После смерти родителей всеми вопросами занимались маги и служанки.

– Мне… жаль, – пробормотала она, подумав, что это прозвучит уместно. – Знаю, вам пришлось нелегко.

Эврет кивнул, словно принимая ее слова поддержки.

– Она в порядке. Благодарю, Ваше Высочество. – Эврет тяжело вздохнул и посмотрел на сверток, который держал в руках. – Я хочу отдать вам это.

– Спасибо, Эврет. Что это?

Левана надеялась, что если она продолжит неподвижно сидеть на диване, то Эврету придется подойти ближе. Сесть рядом. Наконец посмотреть ей в глаза.

Вместо этого Эврет развернул ткань, и Левана увидела изящный гобелен с изображением Земли, который вышила Солстис.

У Леваны перехватило дыхание. Гобелен был таким же потрясающим, как в тот день, когда она впервые увидела его. Даже более потрясающим теперь, в роскошных королевских покоях.

– Его сделала Сол, – с трудом произнес Эврет. – Думаю, вы знаете.

Левана смотрела на сверкающие сшитые обрывки Земли, потом подняла глаза на Эврета.

– Он великолепен. Но почему вы решили отдать его мне?

Лицо Эврета снова исказилось. Его упрямство и решительность не позволяли ему дать выход эмоциям.

– Она сказала, что вы приходили в ее магазин, Ваше Высочество. Сказала, что вы были восхищены этим гобеленом. – Эврет сглотнул. – Я подумал, что она была бы рада, если бы гобелен теперь принадлежал вам. Вы ведь были ее принцессой… И еще я подумал… Хочу поблагодарить вас за то, что убедили Ее Величество отпустить меня. Вы даже не представляете, как это было для меня важно. Я буду благодарен вам до конца своих дней.

Левана откашлялась, не спуская глаз с гобелена. Ей нравилось в нем все – идея, безупречная ручная работа… Нравилось, что Эврет подарил его ей. Но она понимала, что не сможет без зависти смотреть на что-то, созданное его супругой.

– Он прекрасен, – наконец ответила Левана, вставая. – Если вы не против, я уберу его в безопасное место. Мы отдадим его вашей дочери, когда она станет старше. Этот гобелен принадлежит ей.

Глаза Эврета расширились от удивления, на его лице медленно проступила улыбка.

– Благодарю, Ваше Высочество. Это… – Он отвел взгляд и сжал губы, борясь с переполнявшими его чувствами. – Это так благородно. Вы очень добры. Спасибо.

Левана покачала головой.

– Вы не должны благодарить меня. Мне не нужна ваша благодарность, Эврет.

– Тогда примите мою дружбу, – сказал Эврет, – если вы по-прежнему желаете этого. Хотя я простой стражник и не заслужил ее.

Его улыбка была такой напряженной, что Леване пришлось отвернуться. Она чувствовала, как пылает ее лицо. Ее сердце превратилось в вулкан, по венам текла лава.

– Нет, Эврет. Вы должны понимать, что я считаю вас больше, чем… просто другом.

Улыбка на губах Эврета застыла. Он испуганно посмотрел на нее.

– Ваше Высочество, я… – Он покачал головой. – Я не хочу, чтобы мой визит…

– Что? – перебила его Левана, шагнув вперед.

– Оставил у вас неправильное впечатление, – продолжил Эврет, смягчив слова неуверенной улыбкой. – Вы милая девушка. Иногда мне кажется, что вы… вы запутались. Я знаю, что у вас добрые намерения… и что вы одиноки. Я понимаю, каково вам здесь, во дворце.

Левана тут же разозлилась. Она со стыдом подумала обо всем, что он видел – издевки Чэннери, смех придворных…

– Вам нужен друг. Я могу помочь. Ведь я здесь ради вас. – Выпустив край гобелена, Эврет поднес руку к лицу. – Простите, я подобрал не те слова. Мне не хотелось показаться…

– Я забочусь о вас. Вот что я пытаюсь сказать. Я всегда здесь для вас, если вам захочется поговорить с кем-то, побыть рядом с другим человеком.

Левана раздраженно прикусила нижнюю губу, но в то же время в ней горела такая любовь к этому мужчине, что слезы подступили к глазам. Она перевела взгляд на гобелен – континенты Земли, необработанные края, блестящие золотые нити… Сделала глубокий вдох.

– Я знаю, – ответила Левана. – Знаю, что вы заботитесь обо мне. – Застенчиво улыбнувшись, она осмелилась посмотреть Эврету в глаза. – Сначала кулон, теперь гобелен. Вы словно пытаетесь подарить мне целый мир, сэр Хейл.

Эврет покачал головой.

– Лишь немного доброты, Ваше Высочество.

Улыбка Леваны стала шире, когда она подошла ближе, ступая босыми ногами по роскошному гобелену – через Антарктику, Атлантический океан…

– Вы уверены? – спросила она, бросив взгляд из-под опущенных ресниц, как делала Чэннери, когда общалась с потенциальным поклонником.

Эврет посмотрел на ее ноги на гобелене и нахмурился.

– Я не запуталась, Эврет. Я не одинока. – Левана схватила верхний край гобелена, и Эврет отпустил его. Ткань упала на пол, и на лице Эврета снова появилась тревога.

Он отступил, но Левана, сама не осознавая этого, применила свой дар, и Эврет остался стоять на месте.

Его тревога превратилась в ужас.

– Ваше Высочество, нет. Это не…

– Я знаю, знаю… Вы были счастливы в браке. Вы очень любили свою жену. Я понимаю. Но теперь ее нет, а я есть, как вы не понимаете? Все должно было произойти именно так. Так должно было случиться.

Эврет с изумлением смотрел на Левану – так, будто не узнавал ее. Будто не он улыбался ей несколько секунд назад, не он говорил с ней. Но он ведь уже признался ей, открыл ей правду!

Нет. Кулон, гобелен и то, что он оставался с ней наедине в ее покоях…

Мужчина, желающий быть только другом, так себя не ведет. Эврет принадлежал Леване так же, как она принадлежала ему.

Она снова шагнула к нему, и он поднял руки, чтобы оттолкнуть ее.

– Перестаньте! – тихо прошипел Эврет, словно опасался стражников, оставшихся за дверью. – Этого я и боялся. Я знаю, что вы… – он запнулся, подбирая слова: – испытываете чувства ко мне, Ваше Высочество, и я польщен, но пытаюсь…

– Я могу стать ею, – перебила его Левана. – Если вам так будет проще.

Эврет с испугом уставился на нее:

– У меня отлично получается. Вы видели… какой убедительной я могу быть.

На этот раз облик Солстис Хейл дался ей проще – с каждым разом все проще. Левана была уверена, что запомнила ее в малейших деталях, от изгиба бровей до легких завитков на концах длинных темных волос.

Эврет попытался отшатнуться, но не смог сдвинуться с места.

– Но вы ведь этого хотите, не так ли? Так вы получите и то и другое. Я стану вашей женой. Стану матерью вашего ребенка. Люди быстро забудут о той, что умерла. Останемся лишь я и вы, наша идеальная семья. Вы станете принцем, Эврет, а это гораздо лучше, чем быть стражником, и…

Левана замерла. Гнев, с которым он это произнес, заморозил огонь в ее венах. Эврет задыхался и пытался отстраниться от нее. Левана испугалась, что он упадет. Нахмурившись, она ослабила свои чары, и он пятился до тех пор, пока не натолкнулся на стену.

– Прошу, – пробормотал Эврет. – Перестаньте так себя вести. Вы не понимаете… Вы не знаете, как раните меня.

Левана чувствовала смущение, но твердо решила не сдаваться, и смущение исчезло. Она подошла к Эврету вплотную, почти прижалась к нему. Эврет попытался уклониться, но отступать было больше некуда.

– Вы не можете отрицать, что желаете меня. После того подарка на день рождения и открытки. После всех улыбок и…

– Всевышние звезды, принцесса, я просто пытался быть вежливым.

– Вы любите меня! Не отрицайте.

Левана стиснула зубы, изнемогая от желания.

– Я женщина, как и Солстис. В моем возрасте моя мать уже вышла замуж.

– Не надо. Перестаньте.

Глаза Эврета сверкали. От гнева? Или от страсти?

Левана посмотрела на сжатые кулаки Эврета, представила его руки на своей талии и прижалась к нему.

– Я знаю, что права. Не отрицайте этого.

– Нет! Вы не правы. Я люблю свою жену, и даже если вы выглядите так же, вы не она. – Эврет отвернулся, содрогнувшись от собственных слов. – В последний раз, когда я был во дворце, я ослушался королеву, а теперь оскорбил принцессу, даже не успев вернуться на свой пост. Я не могу… – Он нахмурился. – Даю слово, что сегодня же подам в отставку и попрошу королеву смилостивиться надо мной.

Глаза Леваны увлажнились, но она сморгнула слезы.

– Ваше прошение отклонено, и я скажу Чэннери, чтобы и она отклонила его.

– Ваше Высочество, прошу, не надо… – простонал Эврет.

– Я не отпущу вас. И не позволю отрицать правду.

Леване всегда легче было создавать чары, чем подчинять себе чужие эмоции. Подобные манипуляции лучше удавались магам, со всем их опытом и навыками. Но проникнуть в мысли Эврета было так же легко, как сунуть палец в мокрую землю. Стражники всегда легко поддаются контролю – одна из мер безопасности, принятых во дворце, – и Эврет ничем не отличался от остальных. Его разум не мог сопротивляться.

– Вы любите меня, – произнесла Левана с мольбой в голосе. Она прижалась к Эврету, ощутила тепло, силу и напористость его рук. Внезапно он сжал ее локти. – Вы любите меня.

Эврет отвернулся. На его лице отразилась борьба, Левана почувствовала сопротивление его разума. Сопротивление сердца. Жалкие попытки. Он не мог противостоять ей. Левана этого не позволила бы. Не сейчас. Не сейчас, когда он должен принадлежать ей. Она знала, что он хочет этого так же сильно, как она. Ах, если бы только он это понимал…

– Вы любите меня, – прошептала Левана. На этот раз ее голос прозвучал мягче. – Мы принадлежим друг другу. Вы и я. Это судьба, Эврет. Судьба.

Левана наполнила его сердце желанием, тело – тоской, разум – той же уверенностью, какую испытывала сама. Она влила в него все свои эмоции и почувствовала, как его сопротивление разлетелось вдребезги. Эврет задрожал, ошеломленный нахлынувшими чувствами.

– Скажите, что я права. Скажите, что любите меня.

– Я… Я люблю вас, – с отчаянием прошептал Эврет, борясь из последних сил. – Сол…

Попытка произнести имя умершей жены вызвала у Леваны вспышку ненависти, но она тут же забыла о ней, когда Эврет Хейл прижал ее к себе и поцеловал. У нее перехватило дыхание, но он снова повторил, словно вдохнул в нее это слово.

А потом Левана утонула – в ощущениях, зное, желании, тоске, и он любил ее…

– С этим будет сложнее, – сказала Чэннери, постукивая ногой в такт быстрой мелодии, которую исполнял оркестр. Она закинула блестящую красную вишню себе в рот и выбросила хвостик с галереи в танцевальном зале куда-то вниз, в круговерть платьев и изысканных причесок.

Левана, стоявшая рядом, не облокотилась на балкон, не постукивала ногой и даже не пыталась принять участие в обсуждении очередного кавалера сестры. Ее внимание было приковано к Эврету, стоявшему у лестницы словно статуя. Его форма не отличалась от формы остальных стражников, и все же он выглядел как королевская особа, а не как простой охранник.

Он выглядел спокойным, невозмутимым. И ни разу не посмотрел на Левану с тех пор, как начался бал.

– Ах, я вижу, – добавила Чэннери, проследив за взглядом Леваны. – Теперь, когда у тебя появилась игрушка, больше не хочешь слушать мое нытье?

– Разве? Тогда марионетка.

Левана сжала кулаки.

Чэннери усмехнулась. Отойдя от перил балкона, она направилась к одному из слуг. Юноша опустился на колено и поднял над головой поднос, чтобы Чэннери могла увидеть то, что на нем стояло. На подносе по спирали были расставлены бокалы с разноцветными напитками. Чэннери выбрала ярко-оранжевый, густой как сироп.

– Стой здесь, вдруг я еще чего-нибудь захочу, – приказала она слуге и повернулась к сестре. – Если он не игрушка и не марионетка, тогда почему, во имя Сайпруса Блэкберна, ты весь месяц ходишь в облике его глупой жены?

Жар прилил к лицу Леваны, но ее чары не померкли. Всегда спокойная, собранная, жизнерадостная, изящная и милая – такой Левана запомнила Солстис Хейл. Ей хотелось, чтобы теперь ее видели именно такой.

– Бедная женщина умерла при родах, – ответила Левана. – С моей стороны это дань уважения.

– Ты играешь с ним. – На лице Чэннери появилась хитрая усмешка. – Я бы гордилась тобой, замахнись ты на жертву покрупнее. Но дворцовый стражник? Покончив с ним, ты, наверное, переключишься на садовника.

Левана посмотрела на сестру.

– Ты лицемерка. Сколько стражников развлекали тебя за последние годы?

Источник

Обучающий онлайн портал se-pro.ru

прекраснее всего на свете актеры

Пьющие школьницы уже совсем взрослые. Актеры фильма «Все умрут, а я останусь» тогда и сейчас

Полина Филоненко

Агния Кузнецова

Ольга Шувалова

Юлия Александрова

Донатас Грудович

Максим Костромыкин

Валерия Гай Германика

Прекраснее всего на свете актеры

Прекраснее всего на свете актеры

Читать онлайн Кто на свете всех прекрасней? бесплатно

Марисса Мейер
Кто на свете всех прекрасней?

Добавить комментарий Отменить ответ

Пьющие школьницы уже совсем взрослые. Актеры фильма «Все умрут, а я останусь» тогда и сейчас

Полина Филоненко

Агния Кузнецова

Ольга Шувалова

Юлия Александрова

Донатас Грудович

Максим Костромыкин

Валерия Гай Германика

Прекраснее всего на свете актеры

Прекраснее всего на свете актеры

Читать онлайн Кто на свете всех прекрасней? бесплатно

Марисса МейерКто на свете всех прекрасней?

Вам также понравится

Что значит сверхурочные часы работы

сенсей промокод на день рождения

погба футболист личная жизнь

Добавить комментарий Отменить ответ

Марисса Мейер
Кто на свете всех прекрасней?