право на жизнь арсеньев
Трагедия семьи писателя
Могила дочери автора «Дерсу Узала» находится в Благовещенске
Мало кто знает, что имя знаменитого ученого и писателя Владимира Клавдиевича Арсеньева связано с Благовещенском — именно здесь он начал свою службу на Дальнем Востоке в 1900 году. И именно в Благовещенске находится могила его дочери, Натальи Арсеньевой, женщины с трагической судьбой.
Маргарита и Владимир Арсеньевы. Одна из последних прижизненных фотографий.
Для развода пригласили девицу
Второй семье Арсеньева — супруге Маргарите Николаевне и дочери Наталье — исследователи творчества писателя в советское время почти не уделяли внимания. Отчасти из-за их трагических судеб, отчасти потому, что «официальной» вдовой Владимира Клавдиевича считалась первая супруга, Анна Константиновна.
В первый раз Арсеньев женился в 1897 году, в Петербурге, у них с Анной Константиновной родился сын Володя. Тогда же Арсеньев был переведен на Дальний Восток, жена с ребенком приехала к нему через год. К концу 1910-х годов Владимир Клавдиевич стал известным исследователем Дальнего Востока, автором многих научных работ, дослужился до чина подполковника. Жил то в Хабаровске, то во Владивостоке. Он был хорошо знаком с Николаем Соловьевым, главным контролером по строительству Владивостокской крепости, в то время председателем Общества изучения Амурского края (ОИАК). И вполне естественно, что Арсеньев обратил внимание на одну из дочерей Соловьева — Маргариту. Девушка тоже увлеклась известным и очень интересным человеком, который был старше ее ровно на 20 лет.
В 1919 году Владимир Клавдиевич решает развестись. Причем процедура церковного развода оказалась весьма занимательной. Чтобы получить его, Арсеньеву пришлось инсценировать супружескую измену. Его младший брат Александр пригласил в номер на окраине Владивостока девицу легкого поведения и фотографа, который снял Арсеньева с ней в постели. Эти снимки и послужили поводом для развода, который был оформлен 4 июня 1919 года. А 16 июня того же года Арсеньев женился на Маргарите Николаевне Соловьевой. 26 августа 1920 года у них родилась дочь Наталья.
Крушение личного рая
Вторая супруга стала помощницей Владимира Клавдиевича в литературных и финансовых делах, занималась договорами с издательствами, в том числе и с иностранными. Именно ее стараниями работы Арсеньева были изданы в Германии (в переводе на немецкий язык), планировались к выходу в США. Такая счастливая жизнь длилась 10 лет и, казалось, ничто не предвещало трагического исхода.
В июле 1930 года Владимир Клавдиевич выехал в низовья Амура для инспекции экспедиционных отрядов, которые вели разведку направлений будущих железных дорог. Там он простудился и, вернувшись во Владивосток, 4 сентября 1930 года умер.
27 июня 1930 года В. К. Арсеньев писал профессору Ф. Ф. Аристову: «У меня жена, дочь 10 лет, у жены престарелые отец и мать… У меня есть сестра, которой я помогаю, есть брат, о котором надо заботиться, есть несколько друзей… Если бы не эти близкие мне люди, если бы я был один — я давно ушел бы далеко в горы, подальше от города, от фальши, лжи, зависти и злобы… Мое желание закончить обработку своих научных материалов и уйти, уйти подальше, уйти совсем — к Дерсу. Если мне удастся девочку свою поднять на ноги (хотя бы до 17 лет), я не буду жалеть жизнь, не буду цепляться за нее. В настоящее время моим раем и моим утешением являются дочь и жена». Но в 1930 году его личный «рай» разрушился — дочь и жена Арсеньева остались одни.
Менее чем через год после смерти Арсеньева, в июле 1931 года во владивостокской газете «Красное Знамя» вышла статья, в которой взгляды писателя по национальному вопросу были объявлены шовинистическими, а его идеология — чуждой и нуждающейся в разоблачении.
За «разоблачение» взялись соответствующие органы, тут же занявшиеся вдовой писателя. Маргарита Николаевна, в то время работавшая в Дальневосточном геологическом тресте, была арестована в марте 1934 года. Наташе было всего 14 лет. Ее временно приютил живший во Владивостоке старший брат отца, Анатолий Клавдиевич, капитан дальнего плавания.
26 апреля 1934 года Маргарита Николаевна передала ему из владивостокской тюрьмы газетный обрывок с запиской: «Дорогой А. К., меня обвиняют в работе шпионской (в пользу Японии и Германии) контрреволюционной организации, которую организовал и возглавил Володя… Если я не сознаюсь, то Наташу возьмут от вас и поместят в детколонию… Спасите Наташу, спрячьте ее у кого-нибудь… Пусть меня сошлют куда угодно, пусть расстреляют, но не вымогают ложного признания. ДВ ГПУ помешалось на шпиономании… Не знаю, как я все выдержу, они все делают, чтобы получить мои показания против Володи». Брат Арсеньева, всерьез оценив опасность, угрожавшую Наташе, отправил ее в Москву, в семью сестры Маргариты Николаевны.
Наташины двоюродные сестры позже вспоминали: «Хотя мы были ровесниками, 13—14 лет, Наташа казалась гораздо взрослее — настоящая барышня. Училась она легко и хорошо. А какая у нее была богатая фантазия! Она просто потрясала всех в Останкине, где мы жили. С собой Наташа привезла самые любимые вещи, и среди них настоящий костюм индейца, который сделал для нее отец. В этом костюме она любила петь серенаду из «Дон Жуана». Сколько воды утекло с тех пор, но в семье до сих пор вспоминают о спектакле, который поставила тогда Наташа. Сама написала сценарий, расписала роли. Успех спектакля превзошел все ожидания…» Судя по всему, Наташа напоминала своим характером, способностями и даже внешностью мать.
«Руководила шпионской организацией»
Между тем Маргарита Николаевна переживала в тюрьме долгие месяцы следствия. В феврале 1935 года на заседании военного трибунала Особой Краснознаменной Дальневосточной армии против нее выдвинули следующее обвинение: «В начале 1933 года Экономическим отделом Управления Госбезопасности была вскрыта и ликвидирована контрреволюционная шпионско-вредительская организация в различных областях народного хозяйства Дальневосточного края. Показаниями обвиняемых … было подтверждено, что она ставила своей конечной целью свержение Советской власти на ДВК путем вооруженного восстания и японской интервенции. После смерти руководителя В. К. Арсеньева руководство ею осуществляли Савич и Арсеньева».
По этому делу несколько человек получили по 10 лет заключения, один был расстрелян, но Маргарита Арсеньева не признала обвинений против нее. В январе 1936 года особое совещание НКВД СССР зачло ей содержание в тюрьме с апреля 1934 года по октябрь 1935-го, порекомендовав снять ее с работы как «антисоветского элемента и политически неблагонадежную». Маргарита Николаевна тут же поехала в Москву, к дочери. Сестры советовали ей остаться в столице, но она вернулась во Владивосток вместе с Наташей и нашла работу в Дальневосточном филиале Академии наук.
В июне 1937-го Маргариту Арсеньеву снова арестовали, обвинив в «контрреволюционной шпионско-вредительской деятельности». Она была расстреляна 21 августа 1938 года.
Сейчас во Владивостоке, в ОИАК, идет работа над 6-томным собранием сочинений В. Арсеньева, уточняются факты биографии его самого и его детей, и хотелось бы побольше знать о Наталье Владимировне. Надеемся, что в Благовещенске кто-то помнит Наталью Арсеньеву, может рассказать об этом периоде ее жизни. Звоните в редакцию по телефонам: 35-09-94, 35-20-40 или пишите по адресу ampra@mail.ru.
Владимир Клавдиевич Арсеньев (1872—1930), российский исследователь Дальнего Востока, географ и писатель. Исследовал Южное Приморье (1902—03), горы Сихотэ-Алиня (1906—10). Один из создателей краеведческого направления в отечественной научно-художественной литературе. Автор книг «По Уссурийскому краю» (1921), «Дерсу Узала» (1923), «В горах Сихотэ-Алиня» (отдельное издание 1937) и др.
Возрастная категория материалов: 18+
Владивосток., действительный член Общества изучения Амурского края, журналист, Иван Егорчев
Жену расстреляли, дочь репрессировали: Русского путешественника, избавившего Дальний Восток от «белых пятен», затравили за любовь к Империи
Русский путешественник, географ, этнограф, исследователь Дальнего Востока Владимир Клавдиевич Арсеньев родился 10 сентября 1872 года в Санкт-Петербурге.
Он родился в Петербурге в семье железнодорожного служащего. С 1892 года учился в Петербургском юнкерском пехотном училище. Во время учебы его очень увлекла география. И особенно его манил Дальний Восток – слишком там было много неизведанного.
Когда он закончил учебу и начал службу, то практически сразу подал рапорт с просьбой перевести его на Дальний Восток. После этого его отправили в 1-й Владивостокский крепостной пехотный полк.
Арсеньева особенно манил Дальний Восток – слишком там было много неизведанного. Фото: скрин с Twitter/@PisateliFilosof
Первое свое путешествие по Дальнему Востоку Владимир Арсеньев совершил в 1906 году. Тогда он отправился исследовать хребет Сихотэ-Алинь. И надо отметить, что исследовать было что: ведь той информации, которую он собирал, в те годы просто не было. Арсеньев изучал рельеф хребта, его геологию, флору и фауну. Узнавал, какие народы там живут.
Боролся с китайскими бандитами
За полгода он пересек хребет не менее девяти раз. И составил подробную карту района с нанесением рельефа и всех населенных пунктов. Туда же он включил и все одиночные жилища и пристанища, которые ему довелось увидеть.
На следующий год Арсеньев при поддержке Русского географического общества организует еще две большие экспедиции по Приморью. Также он собирает ценнейшую информацию – на основе всех его путевых заметок и очерков потом будут изданы книги «В горах Сихотэ-Алиня», «Дерсу Узала», «По Уссурийскому краю».
В 1910 году Арсеньев подробно рассказывает о своих экспедициях в Петербурге: выступает с лекциями и докладами, демонстрирует собранные предметы быта приморского народа.
За полгода он пересек хребет не менее девяти раз. И составил подробную карту района с нанесением рельефа и всех населенных пунктов. Фото: Konstantin Mikhailov/globallookpress
После этого от высшего руководства он получает разрешение путешествовать независимо от службы. Арсеньев обследовал позднее уже и различные уезды Приамурского края. Он даже возглавлял вооруженный отряд, боровшийся с китайскими бандитами – хунхузами.
Отказался от предложения американца сбежать из России
Вернувшись в феврале 1918 года в Хабаровск из длительной экспедиции, Арсеньев узнает, что в стране грянули трагические события, совершен переворот. Его должность была автоматически упразднена.
Есть свидетельства того, что американский консул предлагал Арсеньеву покинуть страну, ибо «его ждут неприятности».
Именно благодаря его усилиям вместо прекратившего после революции работу Приамурского отдела Русского географического общества в 1924 году был создан Дальневосточный отдел РГО. Фото: Konstantin Mikhailov/globallookpress
Вместо лечения писал отчет
Именно благодаря его усилиям вместо прекратившего после революции работу Приамурского отдела Русского географического общества в 1924 году был создан Дальневосточный отдел РГО. Он продолжает издавать свои книги о путешествиях и экспедициях.
19 июля 1930 года Владимир Арсеньев выехал из Владивостока в низовья Амура для инспектирования экспедиционных отрядов. В этой поездке он простыл и 26 августа вернулся домой больным. Однако к врачу не пошел. Вместо этого сел за отчет о командировке.
Однако его самочувствие ухудшалось. Врача позволил вызвать только за пару часов до своей смерти. Медик был уже бессилен. 4 сентября 1930 года Владимир Клавдиевич Арсеньев умер от паралича сердца, вызванного крупозным воспалением лёгких.
Хоронили его всем городом с почестями, оркестром и караулом.
А после началась травля.
Жену расстреляли, дочь репрессировали
Чуть менее чем через год после его смерти во владивостокской газете вышла неожиданная для многих статья. Ее тон, заголовок не оставили сомнений: новая власть решила «размазать» память об Арсеньеве. Материал назывался так: «В.К. Арсеньев как выразитель идеи великодержавного шовинизма». И с этого начался период мерзких, противных, якобы изобличающих статей, которые дали старт посмертным гонениям Арсеньева.
Отыгрались на живых. Первой жертвой стала его вдова. Ее подвергли репрессиям, затем под давлением заставили клеветать. Было сфабриковано целое дело против Арсеньева, его подозревали в сговоре с китайцами и японцами. Его вдову расстреляли в 1938 году.
Не пожалели и дочь – ее тоже подвергли репрессиям. В те годы у Натальи Владимировны был ребенок. Из-за гонений и страшных репрессий, плохих жизненных условий ему выжить не удалось.
Кстати…
Всемирно известный японский режиссёр Акира Куросава снял по мотивам книг Арсеньева свою версию одноимённого фильма в 1975 году, главные роли в котором исполнили Юрий Соломин (Арсеньев) и Максим Мунзук (Дерсу Узала). Через год фильм был удостоен премии «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке. А до этого, в 1961 году, режиссер Агасси Бабаян снял фильм «Дерсу Узала».
Дебри капитана Чжанге
Владимир Арсеньев, известный и неизвестный: эколог, историк, империалист, критик прогресса и мистик
О книге хорошо отозвались авторитетные учёные, историк и этнограф Аристов отрецензировал её в «Известиях». «Дебри» высоко оценили Нансен, Пришвин, Горький, сказавший о «счастливом соединении Брема с Ф. Купером»… Арсеньев пришёл к читателю.
К сожалению, пришёл не весь. Полностью он не издан до сих пор. Более того — даже хрестоматийный Арсеньев недопрочитан, недоосмыслен, помещён в краеведческую резервацию, отодвинут на периферию. Причём ряд посылов Арсеньева не потерял в актуальности ни грамма. Идеи писателя гораздо шире сугубо таёжной тематики. Важна и сама личность этого пассионария-интеллектуала. Одним словом, самое время перечитать Арсеньева.
Арсеньев как жанр
Читать Арсеньева непросто — хотя бы потому, что в 1970-х с карт Приморья исчезли почти все нерусские названия, которыми изобилуют его тексты. Да они и без того переполнены специальными сведениями: биология, минералогия, ботаника, этнография…
Арсеньев и Дерсу Узала
Из архивов музея В.К.Арсеньева
Порой возникает ощущение, что Арсеньев механически, как робот, заносил в дневник абсолютно всё. Глаз его напоминает фотоаппарат, но Арсеньев не бесстрастен. Он — лирик, хотя кажется сухим наблюдателем: «Угасающий день нагоняет на душу чувство жуткое и тоскливое». Или: «Так и казалось, что вот-вот откуда-нибудь из-за пня выглянет маленький эльф в красном колпаке, с седою бородою и с киркою в руках»… И опять километры латыни и терминов, как будто Арсеньев спохватывается: он — не поэт на прогулке, а командир отряда стрелков.
Он писал на стыке нон-фикшн и фикшн, в его текстах смыкаются наука, служебный отчёт и литература. В этом синтезе изящной словесности и документа и слабость его, и сила.
Степень беллетризации в книгах Арсеньева — один из интереснейших вопросов. Он известен точностью и честностью, но литературное произведение строится по своим законам. Взять образ гольда (нанайца) Дерсу Узала: проводник Дэрчу Очжал серьёзно отличался от своего литературного двойника. Это образ собирательный, в нём много и от самого Арсеньева.
Летописец и историк
Первые переселенцы ехали в Приморье месяцами. В начале 1880-х наладили пароходную линию «Одесса — Владивосток», в начале ХХ века достроили Транссиб. Жители Украины, Белоруссии, средней полосы России попадали в тайгу, где гуляли тигры, извивались лианы, росли виноград и пробковое дерево… Об этом великом переселении так и не появилось великого эпоса. Приходится довольствоваться фрагментами, рассыпанными в том числе по арсеньевским страницам.
А что здесь происходило ещё раньше, до нас — точно не скажет никто. В «Материалах по изучению древнейшей истории Уссурийского края» (1912) Арсеньев, реконструируя средневековые события, напоминает Шлимана, искавшего Трою по гомеровским текстам, и Льва Гумилёва. Он предполагает, фантазирует, живописует…
Арсеньев в одной из экспедиций. Слева направо — Арсеньев, Дерсу Узала, неизвестный и Чжан Бао. Начало ХХ века
Пользуясь литературой, рассказами «инородцев» (представителей коренных малочисленных народов, сказали бы мы сейчас) и своими наблюдениями, Арсеньев строит хронологию древней истории Приморья: бохайцы, кидане, чжурчжэни… Интерес его был не только чисто научным, но и личным, военным, политическим. Россия пришла сюда всего полвека назад — надо было понять, что её здесь ждёт. Очарованный странник-офицер расшифровывал сигналы тревоги, слабо мерцавшие из прошлого.
Империалист
Арсеньев не знал о политкорректности и писал откровенно. К китайцам он относился плохо: и потому, что они порабощали приморских инородцев, и из-за хищнического отношения к природе, и по геополитическим соображениям. Взять хоть его «Китайцев в Уссурийском крае» (1914): «С какой стати хлопотать о китайцах, когда есть свои туземные инородцы, о которых надо позаботиться!». Арсеньев предлагал выселять китайских охотников как «хищников и браконьеров», вводить квоты на рабсилу — похоже на нынешние споры о гастарбайтерах…
Арсеньев доказывает: Приамурье и Приморье долго были вне китайского внимания. Лишь появление на Амуре русских заставило Китай посмотреть в эту сторону. «Вопреки весьма распространённому, но ни на чём не основанному мнению, что китайцы будто бы владели Уссурийским краем с незапамятных времён, совершенно ясно можно доказать противное: китайцы в Уссурийском крае появились весьма недавно», — пишет он.
Первые китайцы обосновались в Приморье за пару десятилетий до русских. Но если с русскими в конце 1850-х сюда пришло само российское государство, то китайское государство сюда не приходило никогда. Правда, о российской принадлежности Приамурья и Приморья надо было договариваться именно с Китаем. Арсеньев объясняет этот скользкий момент так: «Китайцы вообще плохо знали страну, и если и смотрели на неё как на принадлежащую к Китайской Империи, то так же, как они смотрели и на все окружающие их страны и народы… Вот почему Невельской так легко — без одного выстрела — захватил весь Уссурийский край от Амура до Владивостока». Лишь сами начавшиеся переговоры «дали китайцам мысль, что они имеют право на эту землю», а «отсутствие твёрдой уверенности, что край принадлежит им, исключило какие бы то ни было осложнения».
Проводы Арсеньева у нанайского стойбища
Что до китайских топонимов, то ими, указывает Арсеньев, пестрят только юг края и долина Уссури, а на остальной территории названия «туземные». Из этого следует: на севере Уссурийского края китайцев не было никогда, на юг же они пришли чуть раньше русских и попытались заменить инородческие топонимы своими.
Арсеньев предлагает новую точку отсчёта: «…Начало российского владычества в Приамурском крае надо считать не с 1859 года… а с начала XVII столетия, то есть со времени фактического владычества русских на Амуре». Он доказывает: Россия имеет куда больше исторических прав на обладание Дальним Востоком, нежели Китай. Тем более странным выглядит явно недостаточное внимание потомков к этой части арсеньевского наследия.
Не жаловал Владимир Клавдиевич и японцев, причём природоохранник в нём был неотделим от государственника: «Все японцы, приезжающие на русское побережье для хищнической ловли рыбы, — шпионы в большей или меньшей степени». Зато надеялся на «инородцев», предлагая использовать их на будущей войне как разведчиков. Настороженно относился к староверам, считая, что при войне с Японией они в лучшем случае займут нейтралитет. «Разрешение жёлтого вопроса в Приамурском крае много зависит от того, насколько вообще наша политика на Дальнем Востоке будет устойчивой… До сего времени она была очень неустойчива» — эти слова Арсеньева ничуть не устарели.
К инородцам Арсеньев относился внимательно и сочувственно, глубоко переживал разрушение образа их жизни и китайцами, и русскими. Приморские аборигены уважали Арсеньева и прозвали его «Чжанге», что значит «судья» или «старшина». А Дерсу звал его «капитаном». Это не воинское звание — так здешние таёжные люди именовали любое российское должностное лицо.
Арсеньев Владимир Клавдиевич – ученый-самоучка, исследователь Дальнего Востока
Арсеньев Владимир Клавдиевич – офицер Русской Императорского армии, исследователь Дальнего Востока и писатель-прозаик. Подготовил и лично совершил множество научно-разведывательных экспедиций в Уссурийскую тайгу и на Сихотэ-Алиньский хребет. Пешком с котомкой за спиной прошел по дикой местности десятки тысяч километров. За выдающиеся заслуги в изучении природы и коренных этносов Уссурийского края избран почетным членом нескольких научных организаций, как отечественных, так и европейских.
Детство и юность
В юные годы Володя был непоседливым ребенком, плохо учился. Его даже отчисляли из 2-го Петербургского училища. Но после поступления во Владимирское четырехклассное мужское училище будущий писатель и путешественник взялся за ум.
Военная служба: от Польши до Владивостока
В 1893 году Арсеньев сдает вступительные экзамены в Петербургское пехотное юнкерское училище. В свободное от строевых занятий время Володя пропадал в библиотеке, читая журнальные статьи, описание путешествий Пржевальского, по картам изучал его маршруты. Военную географию в училище преподавал исследователь Средней Азии М. Е. Грумм-Гржимайло. Заметив тягу Арсеньева к географическим наукам, он стал давать ему дополнительные книги и обратил внимание на еще плохо исследованный в то время Дальний Восток. Тогда же у Арсеньева появилась мечта отправиться изучать этот далекий край. Позднее Владимир вспоминал:
«С юных лет я заинтересовался Уссурийским краем и тогда уже перечитал всю имеющуюся по этой стране литературу. Когда мечта моя сбылась, и я выехал на Дальний Восток, сердце мое замирало от радости».
В 1895 г. окончил Петербургское юнкерское пехотное училище в звании подпрапорщика и поступил на военную службу в Новочеркасский 145-й пехотный полк. Еще будучи юнкером Володя Арсеньев, помимо основной программы, занимался самообразованием. Он изучал географию, этнографию, антропологию, ботанику, зоологию и другие смежные науки. Жизнь Арсеньева резко отличалась от жизни офицерской молодежи. Все свободное время он тратил не на балы, пьянки и скачки, а изучал специальную литературу, приобретал навыки препарирования, учился составлять гербарии. В качестве вольного слушателя он посещал лекции в Санкт-Петербургском университете. М. Е. Грум-Гржимайло познакомил Арсеньева с методикой организации исследовательских работ.
В 1897 г. Арсеньев Владимир Клавдиевич возвращается на побывку в Санкт-Петербург, женится и увозит молодую жену с собой в Польшу. В последующие годы он все больше увлекается естественными науками: географией и геологией, ботаникой и зоологией. Супруга Арсеньева вспоминала, что уже на службе в Польше он стал саморощенным натуралистом:
«Я в Ломже всё время воевала с Володей. Он приносил домой всякую гадость: поставил террариум, там жили жабы, были ящерицы. Ещё возился он со зверьками — жуки, бабочки, всевозможные насекомые, всех на булавку и говорил мне:
— Нюра, посмотри, какая прелесть! Какая красота! Я же не понимала этой красоты. Ещё он собирал птиц: чучела из них заказывал, гербарий собирал. Много растений знал наизусть».
Дисциплинированность и ответственность младшего офицера Арсеньева, способствовали продвижению по карьерной лестнице. Друзья советовали поступать в Академию Генерального штаба – высшее военное учебное заведение Российской Империи. Однако Арсеньев последовал мечте своей юности – отправиться на Дальний Восток. В 1899 г. он подал рапорт о переводе в Приамурский округ. Вскоре прошение было удовлетворено.
Путь до Красноярска молодой офицер совершил по только что открывшейся железной дороге. Дальше в Сибирь ехали на перекладных лошадях. По Амуру плыли на пароходе.
Молодой офицер-топограф уже в Имане 
С 1972 г. город Дальнереченск Приморского края присоединился ко 2-му Восточно-Сибирскому полку, следовавшему к месту постоянной дислокации на острове Русский во Владивостоке.
В рассказе «Фальшивый зверь» Арсеньев описывал чувства, обуревавшие его по дороге на Дальний Восток, когда он впервые увидел амурские берега. «…я был петербургский молодой человек и захлебывался впечатлениями. Я как на другую планету попал». Как видно из этих воспоминаний, в представлении Арсеньева об Уссурийском крае присутствовала изрядная доля экзотики и романтики новых открытий. Вместе с тем будущий певец дальневосточной природы ясно понимал, что работа исследователя — это не развлечение, а тяжкий труд, требующий усердия и больших знаний.
«Вряд ли кто мог тогда предположить, что скромный и застенчивый младший офицер станет впоследствии известным путешественником, ученым-исследователем и талантливым писателем, книгами которого в равной мере будут зачитываться подростки-школьники и ученые-академики».
Рогаль. В. К. Арсеньев
На Русском острове — тогда еще девственном уголке природы — Арсеньев начал свои первые исследования. Таежная флора и фауна тут соседствовала со столь же разнообразной флорой и фауной прибрежных морских вод. Приезжавшие на остров местные жители давали материал для этнографических наблюдений. Идеальные условия для начинающего исследователя!
Когда остров был исхожен вдоль и поперек, а его растения и животные описаны, охотничья команда Арсеньева перенесла свою деятельность на материк — на побережье Амурского и Уссурийского заливов. Необычная страсть молодого офицера удивляла армейской начальство. Однако Арсеньеву удавалось совмещать служебные обязанности с жизненным увлечением — в каждый выход он:
Во Владивостоке Арсеньев жил со своей семьей в Гнилом углу 
Слободка во Владивостоке в районе нынешней улицы Луговой в двухкомнатном деревянном домике. Свободное время Арсеньев изучал окрестности Владивостока, ходил в лес на охоту. В 1901 г. вступил во Владивостокское общество любителей охоты.
Когда Арсеньев начинал свои исследования, добрая половина Уссурийского края оставалась тем, что в географии называют «белым пятном». Область между Амуром и Уссури, побережьем Японского моря и Татарского пролива изучена была крайне мало и в основном вдоль рек и морского побережья. Внутри же на многие сотни километров простирались девственные леса, по которым бродили охотничьи племена аборигенов да хозяин тайги — Уссурийский тигр.
Первые экспедиции совершались Арсеньевым на свои средства, «на свой страх и риск». Часто он выходил в тайгу в одиночку или с одним-двумя добровольцами, пожелавшими отдохнуть от казарменного быта и офицерской муштры. Понятно, что в таких условиях о переходе через Сихотэ-Алинь оставалось только мечтать.
В 1903 г. Арсеньев избран действительным членом Общества изучения Амурского края, которое находилось во Владивостоке. В библиотеке Общества Арсеньев продолжал заниматься самообразованием, изучая историю, краеведение и такие естественные науки, как биологию, географию, археологию. Арсеньев не только изучал теорию, но и овладевал практическими навыками. Так, он нередко проводил самостоятельные раскопки, а найденные артефакты отправлял в музей Русского географического общества в Санкт-Петербурге.
В том же 1903-м его назначили начальником конно-охотничьей команды владивостокского гарнизона. Командование ожидало японский десант в окрестностях Владивостока. Поэтому велось тщательное наблюдение на китайско-корейской границе и вдоль морского побережья. Эту задачу и решали арсеньевские команды охотников. Владимир Клавдиевич сам часто выходил на рекогносцировку, определял маршруты походов и их продолжительность.
В начале 1900-х Арсеньев Владимир Клавдиевич выполнял отдельные поручения Общества. В тот период он сошелся с одним из руководителей Общества и крупным знатоком края — Н. А. Пальчевским. Последний участвовал в первых экспедициях Арсеньева в качестве ботаника, подсказал нужную литературу и методы исследования.
Кроме биологии и географии, Арсеньев увлекался археологией. Он делал самостоятельные раскопки, а находки отправлял в Русский музей.
Одновременно с успехами в краеведении Арсеньев продолжал продвигаться по службе. В марте 1905 г. ему присваивают звание штабс-капитана, а в июне назначают командиром батальона.
Первая экспедиции на Сихотэ-Алинский хребет 1906 года имела военно-оборонительное значение
Русско-японская война закончилась для России поражением и потерей больших территорий. Опасались, что победившая Япония попытается захватить весь Дальний Восток. Поэтому Приамурское генерал-губернаторство озаботилось укреплением границ Уссурийского края. Необходимо было досконально исследователь линию побережья и установить места, где противник мог незаметно высадить десант.
Приамурский генерал-губернатор П. Ф. Унтербергер приказал председателю Приамурского отдела Русского географического общества С. Н. Ванкову организовать экспедицию в горную область Сихотэ-Алинь для сбора необходимых сведений. Начальником экспедиции назначили штабс-капитана Арсеньева— к тому времени уже опытного таежника. В декабре 1905 г. его перевели из Владивостока в Хабаровск в штаб Приамурского военного округа.
Помощниками Арсеньева были поручик Гранатман и инженер-прапорщик А. И. Мерзляков. Рядовые участники были отобраны среди уссурийских казаков и солдат 6-й и 8-й Восточно-Сибирских стрелковых дивизий. В качестве ботаника Флориста — специалиста по флоре в экспедицию был включен уже упомянутый Пальчевский, а также начальник штаба Приамурского военного округа генерал-лейтенант П. К. Рутковский. Всего около 20 человек.
Экспедиция 1906 г. на Сихотэ-Алинь имела не только научные, но и военно-оборонительные цели. Арсеньев вносил в свой путевой дневник сведения о:
Проводником в той экспедиции был верхнеуссурийский гольд Устаревшее название нанайца Дерсу Узала. Арсеньев впервые встретился с опытным охотником и следопытом в горах Да-Дянь-Шаня Горный хребет на юге Приморского края, один из дальних отрогов Сихотэ-Алиня в 1902 году, и с тех пор у них сложились теплые дружеские отношения.
Экспедиция 1906 года длилась 190 суток. За это время небольшой отряд Арсеньева девять раз перешел Сихотэ-Алиньский хребет. Экспедиция собрала богатейшие коллекции образцов горных пород, мелких животных и растений для гербариев, обнаружила многочисленные памятники старины. Позже они стали экспонатами музеев Петрограда, Москвы, Владивостока и Хабаровска.
Вторая экспедиция в Уссурийская край (1907 год)
В 1907 году Арсеньев снова вышел в тайгу. Его сопровождали братья Мерзляковы, студент 3-го курса Киевского университета Бордаков и ботаник Н. А. Десулави. Проводником отряда был Дерсу Узала, которого специально разыскали по поручению капитана.
На этот раз отправной пункт намечался со стороны моря. Путешественники по железной дороге добрались до Владивостока, откуда пароходом 1 июля прибыли в бухту Джигит. Вторая экспедиция была продолжением первой: ее целью было изучение центральных областей Сихотэ-Алиня — северной части нынешнего Приморского края.
Из-за бюрократических проволочек выход, который изначально планировали на весну, пришлось задержать. Запоздание предопределило трудности на завершающем этапе экспедиции: в уссурийских дебрях отряд прихватила зима.
Вторая экспедиция длилась 210 дней, на месяц дольше первой. Сихотэ-Алинь был пройден еще в 4 местах.
Третий «юбилейный» выход в тайгу капитана Арсеньева
Экспедиция 1908 года снаряжалась Приамурским отделом Русского Географического Общества как юбилейная. В 1908 году исполнялось 50 лет со дня заключения Айгунского договора, по которому Россия получила все левобережье Амура. В 1910-м — 50 лет со дня подписания Пекинского трактата и передачи России Южно-Уссурийского края.
Третья экспедиция финансировалась куда более щедро, чем предыдущие. Отдел Общества выделил на научные исследования 2 тысячи рублей. Еще 3 тысячи отпустил генерал-губернатор. Планировалось заранее подготовить питательные базы на маршруте экспедиции. Однако «организационные неурядицы» снова осложнили работу: реки вскрылись ото льда, и время было упущено. Отряд штабс-капитана Т. А. Николаева, отправленный из Владивостока в Императорскую Ныне Советскую гавань для организации питательных баз, не имел точных карт и поэтому не справился с задачей.
Арсеньев знал о возникших трудностях, и тем не менее в конце июня 1908 г. выступил в тайгу и двинулся к перевалу. В следующем году ассигнования могли вообще не дать, и тогда работа всей жизни осталась бы неоконченной.
Состав третьей экспедиции:
Во время третьей экспедиции в своей северной части хребет Сихотэ-Алинь был пройден в 7 местах. На всем пути, длинной в несколько тысяч километров, велась маршрутная съемка. Астрономическое определение 33 пунктов позволило исправить географическую карту области. Была измерена высота горных хребтов и перевалов. Собран богатейший геологический, ботанический и этнографический материал. Описаны памятники, оставленные древнейшими племенами, произведены раскопки старинных укреплений и двух стоянок каменного века, найдены каменные топоры, копья, стрелы, скребки, кухонная утварь.
Найденные коллекции доставлены в Академию наук и этнографический отдел Русского музея в Петербурге, в Румянцевский музей в Москве, в музей Казанского университета и в Хабаровский краевой музей. Составлены орочский и удэхейский словари.
Каков был научный итог экспедиций Арсеньева в Уссурийскую тайну и на Сихотэ-Алинь?
По возвращении в Хабаровск Арсеньев был переведен на гражданскую службу и назначен руководителем Уссурийской межевой партии. В июне 1910 г. за выдающийся вклад В. К. Арсеньева в дело изучения дальневосточного края, собрание Приамурского отдела ИРГО Императорское Русское географическое общество избрало его директором Краеведческого музея. В этой должности Арсеньев пробыл с 1910 по 1918 гг.
Весной 1911 г. его полностью освободили от службы в войсках и штабах и прикомандировали к Переселенческому Управлению Министерства Земледелия. В жизни исследователя начался новый этап — углубленная работа над материалами, собранными во время экспедиций в тайгу, их систематизация и описание.
«Круг научных интересов Арсеньева в это время еще больше расширился. Ему было чуждо стремление замкнуться в узких рамках одной какой-нибудь науки. По мысли Арсеньева любой исследователь должен обладать широким кругозором и быть ориентированным во всех смежных науках. И он настойчиво повышал свои знания. Именно отсюда идет та эрудиция, которая так поражает нас в книгах Арсеньева, где он одновременно выступал и сведущим географом, и знающим ботаником, зоологом и этнографом».
С ноября 1910 по апрель 1911 г. Арсеньев в Москве и Санкт-Петербурге выступает на собраниях Русского географического общества с докладами:
Рассказывает членам Русского военно-исторического общества о древнейшей истории Уссурийского края. Богатые коллекции Арсеньева были представлены в Русском музее на Общероссийской этнографической выставке.
Сведения, которые собирал Арсеньев Владимир Клавдиевич, имели не только естественно-научную, но и военно-стратегическую ценность. Все экспедиции на Сихотэ-Алинский хребет санкционировались Приамурским генерал-губернаторством и поддерживались Приамурским отделом ИРГО.
Секретные экспедиции Арсеньева
Последующие экспедиции Арсеньева 1911-1913 гг. были посвящены борьбе с таежными преступниками. По поручению Приамурского генерал-губернатора Н. Л. Гондатти Арсеньев, как военный офицер, разработал операцию против хунхузов и лесных браконьеров. Планом предусматривался поиск и выселение на родину китайцев, не имеющих разрешения на жительство.
«Хунхуза — плохой китаец! Деньгу кради, шкура кради, жена кради, мужики убивай. Тьфу!».
Экспедиции были секретными, поскольку у хунхузов имелись осведомители. Арсеньев лично формировал отряд, который состоял из переводчика-китаиста, станового пристава, 25 солдат, полицейских и представителей лесной стражи, а также проводников из русских крестьян или коренных жителей.
Кроме этого, предпринимались короткие археологические экспедиции и раскопки для музея. Завязалась переписка с научными обществами в России и за границей. Арсеньев Владимир Клавдиевич стал общепризнанным авторитетом в деле исследования Дальнего Востока. К нему обращались с различными запросами не только из Москвы и Петербурга, но и из других стран. Видные отечественные ученые, специалисты и академики оказывали Арсеньеву помощь в обработке собранных им научных материалов.
«Революция для всех, а значит – и для меня»
После Октябрьской революции Арсеньев не сбежал в Харбин или Японию и не сделался злопыхателем пролетарской власти, подобно многим белоэмигрантам. При социализме знания и талант таких людей, как Арсеньев, вышли на новый уровень востребованности. Неутомимый исследователь продолжал деятельность на самых разных должностях в качестве дальневосточного краеведа.
Арсеньев принимал активное участие в работе советских переселенческих органов. Его новые экспедиции в Уссурийску тайгу санкционировались Переселенческим Управлением, в штате которого он состоял с 1911 года.
В эпоху нэпа Арсеньев работал в Управлении рыбными и морскими промыслами, заведовал морскими звериными промыслами в водах Дальнего Востока. Позже стал основателем «АКО» – «Акционерного Камчатского Общества».
На заседаниях советского правительства и в письменных работах Владимир Клавдиевич:
Экспедиция 1927 года была последней, в которой участвовал стареющий Арсеньев, и первой крупной советской экспедицией на Дальнем Востоке. После него в тайгу пошли исследователи-разведчики первой сталинской пятилетки, многие из которых были учениками Арсеньева.
Несмотря на огромные заслуги Арсеньева перед отечественной наукой и сугубо краеведческую деятельность, его, как и всех «бывших», поставили на спецучет, подозревали в шпионаже в пользу Японии. Арсеньев обязан был регулярно являться на допросы во владивостокскую комендатуру ОГПУ. В 1924 г. постановлением особой комиссии Арсеньев снят с учета.
Осенью 1925-го Арсеньева вновь назначили директором Хабаровского краевого музея и одновременно Ученым секретарем Кабинета народного хозяйства при Дальплане. Он был председателем Бюро по подготовке Первой конференции по изучению производительных сил Дальнего Востока, состоявшейся в 1925 г. Выступал на этой конференции с докладами.
В 1926-м Дальневосточный Государственный университет во Владивостоке (до 1920 г. Восточный институт, с 2008-го Дальневосточный федеральный университет) пригласил Арсеньева руководить кафедрой этнографии на педагогическом факультете. Владимир Клавдиевич читал лекции по коренным народностям Дальнего Востока. В своих экспедициях он близко познакомился с жизнью орочей, удэхейцев, гольдов, гиляков, тунгусов, а позднее и аборигенов Камчатки. Серьезному исследователю чужды праздное любопытство и высокомерие. По выражению самого Арсеньева, «занимаясь измерением живых людей», он вдумчиво приглядывался к жизни малых народов, терпеливо выяснял сложные отношения между родами, изучал бесписьменные языки и сложившиеся веками обычаи.
С какой теплотой вспоминал он братьев-орочей Ивана и Тимофея Бизанка, спасавших команду парохода «Владивосток»! Как глубоко человечен в его изображении Дерсу Узала! Хорошее отношение русского капитана находило взаимность. Неслучайно у него было так много друзей-проводников среди детей тайги.
Арсеньев прекрасно понимал никчемность «заботы» царского правительства о туземцах. Призывая организовать регулярную медицинскую помощь малым народам Дальнего Востока, он с горечью восклицал:
«Что может сделать один врач на всю Камчатку, Анадырь или Чукотский полуостров?!»
До 1930 г. Арсеньев исполнял обязанности начальника бюро экономических изысканий новых железнодорожных магистралей. Руководил четырьмя экспедициями в районы предполагаемого строительства железнодорожных линий.
Вклад Владимира Арсеньева в отечественную науку
За 30 лет своей научно-исследовательской деятельности Владимир Арсеньев десятки раз вдоль и поперек прошел Сихотэ-Алинский хребет. Во время экспедиций по Уссурийскому краю он изучал:
Путь литератора
Все полученные в походах сведения Арсеньев Владимир Клавдиевич фиксировал в виде дневниковых записей. Он одновременно вел пять дневников:
Дневники Арсеньева содержали громадное количество ценных научных сведений, к ним он возвращался на протяжении всей своей жизни, черпая из них данные для той или иной работы.
Обрабатывая путевые дневники, Арсеньев пришел к мысли, что неплохо было бы создать на их основе научно-популярное описание края. Кроме естественнонаучной деятельности, Арсеньев берется за литературную работу. В более поздние годы жизни, уже при советской власти у Арсеньева проявился блестящий литературный талант. На основе путевых заметок впоследствии будут изданы художественно обработанные книги Арсеньева об Уссурийском крае, которые принесут ему мировую известность:
Многократно переизданные, сегодня эти труды являются ценными историческими источниками. Уже в Советской России выходят в свет приключенческие повести «Дерсу Узала» и «По Уссурийскому краю», а также составленные на основе путевых дневников частично беллетризованные произведения «В горах Сихотэ-Алиня», «Сквозь тайгу», в которых описываются путешествия по дальневосточной тайге вместе с другом и проводником нанайцем Дерсу Узала.
Книги Арсеньева отличают увлекательный сюжет и отличный литературный язык. Арсеньев-писатель умел немногими словами нарисовать точный и красочный образ, использовать яркое сравнение. Например, в своем первом этнографическом исследовании «Китайцы в Уссурийском крае», автор сравнивал горную страну Сихотэ-Алиня с окаменевшим морем, которое когда-то кипело и волновалось и внезапно застыло. Лаконичный творческий стиль Ареньева придавал его произведениям жизненность и убедительность.
Книги Арсеньева по праву вошли в золотой фонд советской литературы. Некоторые из них были даже экранизированы в художественных и документальных фильмах.
В качестве официального образования писатель имел за спиной лишь юнкерское училище, где готовили младший офицерский состав для Русской императорской армии. Нехватку теоретических знаний Арсеньев компенсировал самообразованием, которое помогло ему сформировать широкий кругозор и профессиональные навыки исследователя. Он самостоятельно изучал географию и этнографию, статистику и археологию, геологию и метеорологию, музейное дело и лингвистику.
Итоги жизненного пути
Арсеньев Владимир Клавдиевич прожил настоящую человеческую жизнь, в которой были и увлекательное познание окружающего мира, и тяжелый, а зачастую опасный, но нужный стране труд, и творческая работа, воплотившаяся в книгах. Первоначальные увлечения Арсеньева зоологией и мечта о путешествиях смогли реализоваться в экспедициях, организованных командованием Приамурья и Русским географическим обществом, заинтересованным в научных исследованиях края.
Труд Арсеньева был посвящен, в первую очередь, науке, хотя преследовал цели обороны страны, предупреждения высадки в Уссурийском крае японского десанта. Неутомимый исследователь трудился ради научных открытий и защиты границ России, его не интересовала политическая обстановка и возможности наживы. Так, после визита в Санкт-Петербург в 1910-1911 гг. у Арсеньева остались негативные впечатления. В своих дневниках он называл Питер Вавилоном Вавилон — древний город в Южной Месопотамии. В христианском контексте ассоциируется с обителью всех пороков. Вавилон — Великая блудница и признавался, что светское общество с его интригами и клеветой оставило неприятный осадок.
Во время одной из своих поездок в низовья Амура Арсеньев Владимир Клавдиевич простудился. Жизнь знаменитого дальневосточного исследователя оборвалась 4 сентября 1930 г., когда он скоропостижно умер от воспаления легких в возрасте 57 лет.
Признанием научных заслуг В. К. Арсеньева в исследовании Приамурского края стало избрание его в Действительные, Почетные или Пожизненные члены 16 научных организаций Советского Союза и за рубежом:
Почему имя Арсеньева дорого дальневосточникам?
Именем Арсеньева названы
В 1947 г. переулок в центре Хабаровска напротив Краеведческого музея, директором которого Арсеньев одно время являлся.
Город в Приморском крае, в 160 км к северо-востоку от Владивостока.
Река Арсеньевка в Приморском крае, приток Уссури.
Приморский государственный музей имени Арсеньева во Владивостоке.
В советские времена в Центральном парке культуры и отдыха на склоне Хабаровского утеса стояла скульптура В. К. Арсеньева в натуральную величину. Вылепленная из строительного гипса – алебастра, статуя со временем разрушилась, а другого памятника дальневосточному писателю и исследователю, увы, до сих пор не поставили.
Также нет возможности установить на каком-нибудь старинном хабаровском доме мемориальную доску, поскольку собственного постоянного жилья у Арсеньева в Хабаровске не было. В перерывах между экспедициями на Сихотэ-Алинь он скитался по съемным квартирам.
Памятником ученому и писателю в Хабаровске стало дерево, посаженное им в честь приезда брата Александра в 1911 году.
100 лет назад на месте центральной магистрали Хабаровска стояли одноэтажные дома, окруженные деревянными заборами и пышными садами. Возле одного из таких заборов и посадили вяз.