правила жизни петра мамонова эсквайр
30 уроков жизни от Петра Мамонова
30 уроков жизни от Петра Мамонова
1. Я ничего не одобряю и не порицаю, у меня дел по горло, своей грязи. Если я очищу мир на маленькое пятнышко себя, миру этого хватит. Спаси себя, и хватит с тебя.
2. Любовь — это не чувство, это добродетель. Это количество добра, которое мы делаем, невзирая на отдачу. Когда ты делаешь просто так. Вот бабуля в метро, уступи ей место. Не надо к ней чувством пылать, делать надо, делать.
3. Любое, любое дело мимо любви — это мимо Бога. А мимо Бога — это мимо вообще.
4. Сделай кому-нибудь что-то хорошее, даром, но каждый день. Все время в плюс, в позитив. Увидишь, как у тебя сердце заживет! Можно ведь жить совершено иначе. Знаешь, как в метро на эскалаторе. Он едет вниз, а нужно идти вверх, все едут вниз, а ты вверх идешь. Другого нет пути, надо к Свету идти.
5. Нельзя подменять настоящее ловко сказанным.
6. Так страшно становится, когда, например, уродливый дом или матом ругаются.
7. Надо встречать человека, всегда говорить выше его заслуг и достоинства, и это не будет человекоугодием. Тогда человек будет стремиться подняться до того уровня, который ты ему устанавливаешь.
8. Если ты на самом дне, то у тебя на самом деле хорошее положение: тебе дальше некуда, кроме как наверх.
9. Задайте себе один вопрос: «Зачем я живу?». Только так, реально задайте. Считаю, если никому не было хорошо от того, что я сегодня день прожил, — он прошел зря.
10. Надо бы нам всем, да и мне в первую очередь, научиться говорить себе «нет».
11. Легко сказать — трудно сделать. Трудно. Но если постараться сильно, понять, что другого способа жить просто нет, тогда получается.
12. Не прощать обидчику — всё равно как сердиться на какую-то вещь, что об неё стукнулся. Виноват всегда ты; но бывает так больно, что бьёшь вещь или швыряешь её об пол. Ну и что? Только руку зашиб или отскочила от пола и — по лбу! Обида — это адское состояние: нигде нет покоя.
13. Важно, как мы умрем! Одно дело — за правду и совсем иное — от водки.
14. Жизнь порой бьет, но эти удары — лекарство.
15. Учитесь проигрывать и не сожалеть об этом.
16. Нам знать нужно, что все плохие мысли — они не наши, от чертей. Наше — хорошее. Значит, себя любить надо. Но себя — изначально задуманного. А все блудное, жадное — не мое. И — легче становится. Все чужое гнать начинаешь.
17. На мой взгляд, святой отличается от грешного тем, что научился любить.
18. Если мы сделали 9100 шагов в сторону от Бога и один шаг в сторону Бога, то мы движемся.
19. Дух творит себе формы. Нельзя быть плохим человеком и хорошим писателем.
20. Без любви человек умирает заживо — живой труп. Ходит, делает свои дела, исполняет свой долг, но задыхается.
21. Мы интересуемся, как дела в Бангладеш, как в Японии после землетрясения. Какое землетрясение?! У каждого из нас землетрясение внутри. Человек тонет в реке. Кричит: «Help!» А ему говорят: «Знаешь, в Японии. »
22. Если мы видим гадость — значит, она в нас. Подобное соединяется с подобным. Если я говорю: вот пошел ворюга — значит, я сам стырил если не тысячу долларов, то гвоздь. Не осуждайте людей, взгляните на себя.
23. Если делаешь доброе и раскрываешь это перед людьми, то добро становится не случившимся.
24. Я однажды вошел в дом, думал — сейчас компьютер включу, а электричества не было. И я оказался в полной темноте. Лягте как-нибудь в темноте, отключите все «пикалки» и задайте себе такой вопрос: кто вы и как вы живете? Я вообще нормальный парень или так себе?
25. Блатные правильно говорят: в гробу карманов нет. Что собрал в душе, с тем и будешь лежать! Человеческая жизнь — как луч. У человека есть начало и нет конца! Понимаете, как интересно!
26. Жить очень сложно. Очень мало любви и много одиночества. Долгих трудных часов, когда никого нет или, вообще, никто не нужен. Ещё хуже в компании: или говоришь без умолку, или молчишь и всех ненавидишь.
28. Трудиться приходится и нечего унывать, жизнь — это не курорт, и вообще скоро все быстренько умрем. И там будет все каждому, кто сколько чего успел, и поэтому, как говорят, спешите делать добро. Это действительно так.
29. Зло не имеет сущности, это как если черный ящик покрасить, закрыть и внести в свет, открыть его — и там будет свет. Тьма не уничтожает свет. Тьма — это отсутствие света. Изначально все создано любовью и добром. Только мы внесли в мир зло своим раздражением, своим непониманием, своим осуждением. Только мы овеществляем зло.
30. Сядь напиши стихотворение хорошее, если ты поэт. Сядь напиши статью хорошую, если ты журналист. Найди хорошее, честное, чистое, чтобы в этом ужасе маленькую щелочку света сделать. Всегда можно. На работе все тащат детали? Не тащи, сегодня хотя бы. Куришь семь косяков в день? Выкури сегодня пять. Это тоже будет христианство. Движение, подвиг. Так всюду, всегда, везде, постоянно. Всегда чуть в плюс чтобы было.
Правила жизни от Петра Мамонова
Знаменитый российский актер о том, как стать счастливым.
Актер, музыкант и поэт, Петр Мамонов в современной российской культуре личность прямо-таки неоднозначная. Он совершенно точно не стремится кому-то понравиться, а просто живет, дает редкие концерты и музыкальные спектакли. Эти правила просты и понятны каждому, и как будто бы лежат на ладони: если любишь — люби, не любишь — ну и черт с тобой. По-хорошему, «богатая внутренняя жизнь» ещё никого не сделала счастливым.
1. Не обижайте людей и не обижайтесь на других.
2. Говорите «Я тебя люблю», даже когда вы полностью не уверены в этом. Говорите это чаще.
3. Как можно чаще прикасайтесь к любимому человеку.
4. Всегда смотрите в глаза собеседнику.
5. Не бойтесь перемен, но и не возжелайте их.
6. Идите на компромиссы.
7. Делайте праздник из каждого события.
8. Никогда не ругайте других, не судите о чужих вкусах.
9. Идите к Богу, ищите Бога. Даже если вы в него не верите.
10. Играйте музыку, пойте любимые песни как можно чаще.
11. Ходите на концерты.
12. Засыпайте с улыбкой.
13. Всегда поздравляйте друзей с днем рождения.
15. Звоните родителям.
16. Пукайте в ванной.
17. Почаще улыбайтесь себе в зеркале.
18. Не бойтесь казаться смешным.
19. Не считайте невежество и бедность за порок.
20. Не учите других как им поступать в личной жизни.
22. Жизнь вообще не курорт.
23. Делитесь знаниями.
24. Думайте о любимых.
25. Если носите бороду — сбрейте, если нет — отрастите. Меняйтесь.
26. Нарушайте правила.
27. Оставайтесь собой.
28. Не смотрите телевизор.
29. Позволяйте другим заботиться о вас.
30. Ищите во всем светлую сторону.
31. Делитесь радостью от просмотренных фильмов и услышанной музыки.
32. Занимайтесь сексом только с любимым человеком.
33. Не стесняйтесь своих юношеских стихов.
34. Не бойтесь смерти, но опасайтесь потерять близких. Больше не бойтесь ничего.
35. Будьте безрассудны ко всему, кроме детей.
36. Удивляйтесь миру.
37. Не играйте в домино.
39. В отпуске отключайте мобильный телефон.
40. Не ходите в кино и на концерты в одиночку.
41. Всегда говорите «спасибо».
42. Фотографируйте друзей.
43. Берегите тех, кто вас любит.
44. Будьте лучшим для любимого человека.
45. Не ругайте ничего из того, что вы сделали и не критикуйте выбор других людей.
46. Всегда справляйтесь о самочувствии членов семьи близких людей.
47. Не тратьте время на людей, которым вы безразличны.
48. Не лгите родителям и врачам.
49. Учитесь проигрывать и не сожалеть об этом.
Правила жизни Петра Мамонова
Надо бы нам всем, да и мне в первую очередь, научиться говорить себе «нет».
Я всю семью раскидал. Всех товарищей обидел, все группы разогнал. И вроде я прав. Так вот: где ты прав, старичок, там и ищи. Там самая гнилуха и находится.
Я очень образованный человек — был. У меня мама — литератор, отец — ученый. Стартовые позиции у меня очень хорошие. Я с детских лет общался с писателями, поэтами, учился на редактора, работал в журнале «Пионер». Я много где был и много чего видел, но все это не принесло мне никакой пользы. Только навык — как авторучку держать.
Все, что знал, я забыл, и слава тебе господи. Все, от чего мы потели на уроках физики или химии, — ничего не помню.
Матерная брань ушла из моих мыслей постепенно. Сейчас я бью себе по пальцу и кричу «ой», а не другое слово. Это значит — Господь прощает.
Что мне нравится в церкви, так это то, что там нет никакого «с понедельника». Десять лет вообще считается за ничего: новоначальный еще — считай, и не преступал. Я раньше думал: как же так. И вот в действительности вижу, что у меня только-только начинает получаться обиду прощать. И то не сразу, а через два дня. А раньше чуть что не так — по лбу. Всё, на всю жизнь враг. Здоровый я был, сильный. Как дам — все как снопы валятся.
Законы духовной жизни очень строгие — это как в физике. Или как в математике.
Если человек из своего творчества начинает делать иллюстрацию своей веры, это, как правило, становится халтурой. Не надо думать, что Петр Николаевич в Бога поверил и стал про Бога песни петь. Ничего подобного. Я пою все о том же: что у меня и какой я.
Самое главное, чтобы был зазор — между тем, кто ты есть, и тем, кем мог бы стать, если бы ничего не делал.
Есть у меня один монах знакомый. Я его спрашиваю: «Отец, а ты раньше кем был?» — «Кинорежиссером». — «Да? И чего же здесь?» А здесь, говорит, интересней.
Пить достойно — это редко у кого получается. А если кто и может, то великого уважения заслуживает. Потому что пить — это очень серьезный труд.
Если я и возвращаюсь на какую-то прежнюю стезю, то тут я, как пес, который возвращается на свою блевотину.
Не важно, существует группа «Звуки Му» или не существует, извлекает она какие-то звуки или нет. Я ценю ее только за то, что это было честно: так мы жили, так мы думали и так мы считали нужным. Тогда все было проще. Тогда нужно было разрушить, а теперь надо созидать. Только это очень сложная штука. Потому что для созидания нужно любить, а любить сердце не научено. Вернее, может, у кого и научено, а вот у меня — нет.
Сын говорит: «Я — Мамонов». — «Нет, — отвечаю. — Ты еще не Мамонов». Поработать надо.
Посмотрим, что бы было, если бы все женщины нашей страны сказали мужикам: «Хочешь — женись». Сейчас мой сын женился уже, вот и внук у меня есть. А когда он в шестнадцать привел девочку в дом и решил спать с ней ложиться — вылетел на улицу, как пробка, тут же.
Можно построить тысячу «Буранов», но в мире все равно нет ничего важнее человеческих отношений. Два бюджета страны ушло, чтобы он один раз взлетел, а теперь в ЦПКиО стоит, и дети по нему лазают.
Не вписываюсь я что-то в правовое государство, не попадаю. Не чувствую, что я вместе со всеми. Как будто приходится идти вверх по эскалатору, который движется вниз.
Испытывать сострадание — это мы еще умеем. Можем посочувствовать тому, кто безрукий. А вот попробуйте сорадоваться. У меня сосед дом построил. Была халупа, а он туда труды вложил, башенки сделал. У нас обычно как: да чтоб у тебя все обвалилось. А я радуюсь. Местность-то украсилась. И хорошо, пусть. Говорю: «Герман, какой у тебя дом прекрасный!» А человеку же мало чего надо. «Да?» — спрашивает. И плачет.
Душа — это как троллейбус: там все строго по местам, и она не резиновая.
Правила жизни Петра Мамонова
Надо бы нам всем, да и мне в первую очередь, научиться говорить себе «нет».
Я всю семью раскидал. Всех товарищей обидел, все группы разогнал. И вроде я прав. Так вот: где ты прав, старичок, там и ищи. Там самая гнилуха и находится.
Я очень образованный человек — был. У меня мама — литератор, отец — ученый. Стартовые позиции у меня очень хорошие. Я с детских лет общался с писателями, поэтами, учился на редактора, работал в журнале «Пионер». Я много где был и много чего видел, но все это не принесло мне никакой пользы. Только навык — как авторучку держать.
Все, что знал, я забыл, и слава тебе господи. Все, от чего мы потели на уроках физики или химии, — ничего не помню.
Матерная брань ушла из моих мыслей постепенно. Сейчас я бью себе по пальцу и кричу «ой», а не другое слово. Это значит — Господь прощает.
Что мне нравится в церкви, так это то, что там нет никакого «с понедельника». Десять лет вообще считается за ничего: новоначальный еще — считай, и не преступал. Я раньше думал: как же так. И вот в действительности вижу, что у меня только-только начинает получаться обиду прощать. И то не сразу, а через два дня. А раньше чуть что не так — по лбу. Всё, на всю жизнь враг. Здоровый я был, сильный. Как дам — все как снопы валятся.
Законы духовной жизни очень строгие — это как в физике. Или как в математике.
Если человек из своего творчества начинает делать иллюстрацию своей веры, это, как правило, становится халтурой. Не надо думать, что Петр Николаевич в Бога поверил и стал про Бога песни петь. Ничего подобного. Я пою все о том же: что у меня и какой я.
Самое главное, чтобы был зазор — между тем, кто ты есть, и тем, кем мог бы стать, если бы ничего не делал.
Есть у меня один монах знакомый. Я его спрашиваю: «Отец, а ты раньше кем был?» — «Кинорежиссером». — «Да? И чего же здесь?» А здесь, говорит, интересней.
Пить достойно — это редко у кого получается. А если кто и может, то великого уважения заслуживает. Потому что пить — это очень серьезный труд.
Если я и возвращаюсь на какую-то прежнюю стезю, то тут я, как пес, который возвращается на свою блевотину.
Не важно, существует группа «Звуки Му» или не существует, извлекает она какие-то звуки или нет. Я ценю ее только за то, что это было честно: так мы жили, так мы думали и так мы считали нужным. Тогда все было проще. Тогда нужно было разрушить, а теперь надо созидать. Только это очень сложная штука. Потому что для созидания нужно любить, а любить сердце не научено. Вернее, может, у кого и научено, а вот у меня — нет.
Сын говорит: «Я — Мамонов». — «Нет, — отвечаю. — Ты еще не Мамонов». Поработать надо.
Посмотрим, что бы было, если бы все женщины нашей страны сказали мужикам: «Хочешь — женись». Сейчас мой сын женился уже, вот и внук у меня есть. А когда он в шестнадцать привел девочку в дом и решил спать с ней ложиться — вылетел на улицу, как пробка, тут же.
Можно построить тысячу «Буранов», но в мире все равно нет ничего важнее человеческих отношений. Два бюджета страны ушло, чтобы он один раз взлетел, а теперь в ЦПКиО стоит, и дети по нему лазают.
Не вписываюсь я что-то в правовое государство, не попадаю. Не чувствую, что я вместе со всеми. Как будто приходится идти вверх по эскалатору, который движется вниз.
Испытывать сострадание — это мы еще умеем. Можем посочувствовать тому, кто безрукий. А вот попробуйте сорадоваться. У меня сосед дом построил. Была халупа, а он туда труды вложил, башенки сделал. У нас обычно как: да чтоб у тебя все обвалилось. А я радуюсь. Местность-то украсилась. И хорошо, пусть. Говорю: «Герман, какой у тебя дом прекрасный!» А человеку же мало чего надо. «Да?» — спрашивает. И плачет.
Душа — это как троллейбус: там все строго по местам, и она не резиновая.
«До конца преданный своей вере, он оставался и настоящим рок-музыкантом». Памяти актера и музыканта Петра Мамонова
Масштаб личности и значение Петра Мамонова для нашей культуры трудно переоценить. Он с самого начала был артистом уникальным, но вышло так, что в наших глазах Петр Николаевич постепенно вырос в нечто несравненно большее, превратился в полумифологическую фигуру, олицетворяющую какие-то очень глубокие национальные архетипы. Недаром уже тогда, в далекие советские 80-е, песни его рок-группы «Звуки Му» называли «русскими народными галлюцинациями».
Возможно сегодня молодым людям трудновато себе представить, каким жиганом с Большого Каретного был когда-то этот всеми уважаемый и любимый деревенский отшельник. Он вырос в культурной семье, учился в престижной центровой школе, но выбрал участь характерного представителя «поколения дворников и сторожей», которое предпочитало, как сейчас бы сказали, дауншифтинг карьере, а свободное время на малооплачиваемых работах — серой советской обыденности. Так, к примеру, одно время он трудился лифтером на пару с Василием Шумовым из группы «Центр», продюсером первого альбома «Звуков Му» «Простые вещи» — максимальной концентрации незабываемых хитов, таких как «Серый голубь», «Источник заразы», «Союзпечать», «Бутылка водки», «Досуги-буги» и других.
Мамонов не был прозападным модником, как герои ленинградского рока — выглядел как советский то ли инженер, то ли уголовник — кому как больше нравится. Да и создал он группу, когда ему уже было около 30, то есть Мамонов был старше большинства в тогдашней подпольной рок-тусовке.
Он был настоящим старым москвичом, в том смысле, что таких персонажей, как Мамонов и его младший брат Алексей «Лёлик» Бортничук (гений гаражной гитары и тоже участник группы) можно было встретить не только на птичьем рынке или в электричке «Москва-Петушки», но и в Москве XVI века, где-нибудь на Лобном месте, например. Недаром ведь спустя много лет он будет играть уже не ресторанного лабуха из «Такси-блюза», шедевра перестроечного кино, а самого Ивана Грозного, не будь он к ночи помянут.
На сцене рок-музыкант Мамонов продолжал давние на Руси традиции юродивых и их «священного безумия». Все эксцессы рок-н-ролла находили в нем раблезианский размах — как, впрочем, и в любом русском бедолаге с ножичком за голенищем. В этом то и была колченогая сила «Звуков Му» и их лидера, которую слушатель чувствовал нутром. Мамонов очень быстро стал «культовой» фигурой: «Петя, отец родной» — кричали дикие панки, когда Мамонов начинал неподражаемо двигаться на сцене — те, кому довелось видеть его на сцене в 80-е, никогда не забудут этого.
При всем том «Звуки Му» играли актуальную для того времени, передовую, непростую музыку — минималистичный авангардный постпанк, который можно сравнить, скажем, с американскими Pere Ubu. Но все эти сравнения — как и сравнения в 90-е сольного Мамонова с Томом Уэйтсом — на самом деле ничего не значат. В «Звуках Му» невероятно было все, от харизмы и «полиомиелитной» пластики прирожденного шоумена Мамонова до абсурдистских и при этом удивительно жизненных текстов.
Недаром этот советский арт-панк привлек внимание такого выдающегося западного продюсера, как Брайан Ино (среди прочих его подопечными были и U2), который предложил «Звукам Му» контракт и записал с ними альбом в Англии. Но Мамонов всегда шел своим собственным путем, и несмотря на открывающиеся перед группой перспективы, распустил коллектив после возвращения из американского турне. В дальнейшем он записывался и выступал под этим названием, но это скорее уже был его сольный проект.
В 90-е все большее значение для Мамонова стала приобретать актерская карьера в театре и кино, стартовавшая с «Иглы» и «Такси-блюза», где он впервые сыграл главную роль. Постепенно он пришел к собственному формату моноспектаклей, которые представляли собой нечто среднее между стендапом, рок-концертом и проповедью.
Но самое важное состоит в том, что в своей творческой и личностной эволюции Петр Николаевич перерос не только свою прежнюю группу, но и себя самого тогдашнего. В середине 90-х он насовсем уезжает жить в деревню и обращается к православию, причем это его духовное обновление оказало серьезное влияние на множество других людей. В первую очередь, благодаря фильму «Остров» (2006), где Мамонов с такой фантастической убедительностью сыграл старца-целителя Анатолия, что многие наши соотечественники начали переносить на него самого черты и способности его героя. Да и сам Петр Николаевич в своих редких публичных интервью брать на себя смелость говорить неприятную правду и бичевать пороки современного мира, что в условиях всеобщего цинизма, апатии и крайней атомизации нашего общества не могло не придавать ему дополнительного авторитета.
Как уже сказано, Мамонов не больно то жаловал масс-медиа, не занимался своим пиаром и вообще существовал полностью вне шоу-бизнеса, но несмотря на это его нечастые выступления в том или ином качестве всегда становились аншлаговыми событиями. И те, кто был им свидетелями, подтвердят, насколько не жалел себя на сцене Петр Николаевич — даже назвать это профессиональной актерской игрой язык не поворачивается, настолько все это было по‑настоящему.
Возвращаясь же к его удивившей многих эволюции, хочется сказать, что, на мой взгляд, она была совершенно логичной и проистекала из того же глубинного источника, что питал ранние, казалось бы, маргинальные песни «Звуков Му». И мне кажется, что преданный до самого конца вере, Петр Николаевич оставался и настоящим рок-музыкантом, и в не было в этом никакого противоречия.
Этой весной трагически погиб школьный товарищ Мамонова, музыкант и культуролог Александр Липницкий, с которым они вместе когда-то создали группу «Звуки Му». Их пути разошлись еще в начале 90-х, после опыта работы на Западе, но вот так вышло, что 2021-й год примирил двух старых товарищей по‑своему.