поющий о свободе жизнь великого йогина миларепы
Поющий о свободе. Жизнь великого йогина Миларепы
Великий йогин и поэт Миларепа (1040–1123) – один из отцов-основателей тибетской буддийской традиции Кагью, светило раннего буддизма в Тибете. В книге «Поющий о свободе» приводится его жизнеописание, составленное в XV веке другим известным тибетским йогином Цанг Ньоном Херукой. Издание сопровождается вступительной статьей и глоссарием.
Для широкого круга читателей.
Жизнеописание досточтимого миларепы, в высшей степени могущественного йогина, указывающее путь к освобождению и всеведению
Перевод с тибетского и предисловие
Елены Леонтьевой, к.и.н.
Редакция: А. Лузгин, А. Кузьмина, Е. Половникова, Э. Лобацкая
Иллюстрации: З. Тогузаева, Р. Бир
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
Поющий о свободе. Жизнь великого йогина Миларепы скачать fb2, epub, pdf, txt бесплатно
Марк Поповский родился 8 июля 1922 года в городе Одесса (Украина). В качестве медика участвовал во Второй мировой войне. Позднее окончил филологический факультет Московского университета и посвятил себя литературе и журналистике. Член Союза журналистов (с 1957 года) и Союза писателей СССР (с 1961 г.). В марте 1977 года, будучи автором 17 опубликованных книг, вышел из Союза писателей в знак протеста против гонения на своих коллег-литераторов. За открытые политические высказывания и распространение запрещенных книг Марк Поповский подвергался преследованиям. В феврале 1976 года было отдано распоряжение, по которому всем издательствам и редакциям страны запрещалось публиковать его произведения. В июне того же года он обратился с открытым письмом к VI Съезду писателей СССР. В ноябре 1977 года Марк Поповский навсегда покинул свою родину.
И было утро, и был вечер
Воспоминания и размышления бывшего офицера Красной Армии времен Второй мировой войны о жизни и о войне, о фронтовых буднях и отношениях между людьми, о предназначении человека, о солдатском долге и о любви.
Дорман Моисей Исаакович, 1924 г.
Эта книга — биография К.Ф.Рылеева, выдающегося представителя декабристской поэзии и одного из основных деятелей Северного общества. Автор показывает окружение Рылеева, говорит об общественных проблемах России первой четверти XIX века, которые нашли отражение в литературной и политической деятельности поэта-декабриста.
Виднейший представитель критического реализма в румынской литературе, Й.Л.Караджале был трезвым и зорким наблюдателем современного ему общества, тонким аналитиком человеческой души. Создатель целой галереи запоминающихся типов, чрезвычайно требовательный к себе художник, он является непревзойденным в румынской литературе мастером комизма характеров, положений и лексики, а также устного стиля. Диалог его персонажей всегда отличается безупречной правдивостью, достоверностью.
Творчество Караджале, полное блеска и свежести, доказало, на протяжении десятилетий, свою жизненность, подтвержденную бесчисленными изданиями его сочинений, их переводом на многие языки и постановкой его пьес за рубежом.
Подобно тому, как Эминеску обобщил опыт своих предшественников, подняв румынскую поэзию до вершин бессмертного искусства, Караджале был продолжателем румынских традиций сатирической комедии, подарив ей свои несравненные шедевры.
Современники: друзья и враги
Овация в честь Шоу. Перевод И Млечиной
О Стефане Георге. Перевод М. Вершиншой
Письмо редактору. Перевод И. Млечиной
Пятидесятилетнему Георгу Кайзеру. Перевод В. Клюева
Письмо Фейхтвангеру. Перевод И. Млечиной
Эпитафия Горькому. Перевод А. Голембы
Письмо драматургу Одетсу. Перевод И. Фрадкина
Александр Альфредович БЕК
НА ПОДМОСКОВНОМ РУБЕЖЕ
Невидный домик в недолгом уличном ряду. Спешиваюсь; в ответ на приветствие часового беру под козырек, всхожу на крыльцо, откидываю незапертую дверь. Сени. Еще одна дверь. Толкаю ее. Комнату освещает небольшая керосиновая лампа-десятилинейка, прикрепленная к стене.
Почему-то здесь, в штабе батальона, находятся и командир и политрук роты, которой выпала доля оборонять Горюны. Карие глаза Брудного, обычно веселые, смышленые, сейчас сумрачно смотрят из-под серой шапки. Политрук Кузьминич опустил руки по швам, замер в своей грубой солдатской шинели, которая, как и прежде, не под стать его залысинам, тонкому рисунку носа, складочкам, морщинкам вокруг глаз и другим знакам книжника, оттиснувшимся на лице. Он явно взволнован. Впервые замечаю, как сквозь изжелта-темный отлив его щек, которые, казалось, навсегда раззнакомились с румянцем, проступили красноватые пятна. Рахимов тоже одет в шинель и шапку. Через плечо перекинут ремешок полевой сумки. На голом, без скатерти, столе не видно ни карты, ни иных бумаг. Должно быть, Рахимов, всегда в мое отсутствие заменяющий меня, собрался выйти. Пожалуй, во всем этом еще нет ничего чрезвычайного, однако в ушах глухо ударяют барабаны.
Поющий о свободе. Жизнь великого йогина Миларепы
Великий йогин и поэт Миларепа (1040–1123) – один из отцов-основателей тибетской буддийской традиции Кагью, светило раннего буддизма в Тибете. В книге «Поющий о свободе» приводится его жизнеописание, составленное в XV веке другим известным тибетским йогином Цанг Ньоном Херукой. Издание сопровождается вступительной статьей и глоссарием. Для широкого круга читателей.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Поющий о свободе. Жизнь великого йогина Миларепы предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Жизнеописание досточтимого миларепы, в высшей степени могущественного йогина, указывающее путь к освобождению и всеведению
Перевод с тибетского и предисловие
Елены Леонтьевой, к.и.н.
Редакция: А. Лузгин, А. Кузьмина, Е. Половникова, Э. Лобацкая
Иллюстрации: З. Тогузаева, Р. Бир
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
© Перевод на русский язык. Е. Леонтьева, 2012
© Иллюстрации. З. Тогузаева, 2013
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Ориенталия», 2014
Пожалуй, самые яркие страницы истории индийского и тибетского буддизма связаны с жизнью и деяниями йогинов. Их биографии поражают воображение. Как правило, в самой ранней юности, попав в сложные обстоятельства, эти мужчины и женщины осознавали всю тщетность обыденного существования. Они открывали для себя, насколько бедна и бесполезна жизнь, содержание которой исчерпывается борьбой за выживание. Им было совершенно не интересно продавать и покупать, зарабатывать и тратить, обретать и терять, а потом умереть, так ничего и не поняв. Им как воздух необходим был истинный смысл, пронизывающий и объединяющий все. И ради его обретения они преодолевали невиданные препятствия, проявляя чудеса стойкости, отваги и верности избранному пути. Большинство из них, подобно Миларепе (1040–1123), герою этого повествования, отрекались от мирских связей и занятий, становились отшельниками, вольными странниками — пример, который во все века вдохновлял множество искателей духовного пути. Восстав против пустых ритуалов, шарлатанства, властолюбия и лживого философствования, йогины и йогини были мятежниками, борцами с предрассудками. Утверждая идеалы внешней и внутренней свободы, они жили небольшими группами в горных пещерах и лесах, часто даже на кладбищах, медитировали и давали тантрические поучения. Некоторым удавалось органично вплетать духовный путь в обеспеченную и занятую мирскую жизнь, ни от чего не отказываясь. Многие йогины были музыкантами и поэтами, их постижение отразилось в чудесных мистических песнях, написанных простым языком с использованием таких доступных примеров, как дом и семья, скотоводство и ремесла, любовь и чувственная близость.
Образы йогинов на протяжении всей истории окружает ореол романтики и мистицизма. В их биографиях трудно, а подчас невозможно отделить реальность от вымысла — где кончается одно и начинается другое? А может быть, там все вымысел или все реальность? Те невероятные способности, называемые «сиддхи», или «йогические совершенства», — от поразительной живучести или работоспособности до полетов по воздуху, — которые йогин демонстрирует на каждой странице своего жизнеописания и с которыми в повседневности мы никогда не сталкиваемся, — совсем ли они выдуманы или только сильно преувеличены? Могут ли они хотя бы отчасти претендовать на реальность? Каждый по-своему отвечает на этот вопрос. Наверное, легче это воспримет тот, кому уже посчастливилось встретить человека, обладающего необычными качествами. Таких людей немного, но они есть. Среди нас живут гении, проникающие в тайны вселенной; есть творцы, чьи произведения глубоко затрагивают сердца; есть спортсмены, заставляющие тело преодолевать все мыслимые и немыслимые границы возможного; буддисты говорят и о просветленных, в совершенстве владеющих всеми аспектами ума. И поскольку, как утверждает буддизм, «ум — это царь» и «все происходящее происходит в уме», их мудрость Просветления способна менять не только собственное восприятие и поведение человека, но и «обычный» внешний мир. Однако пытливого ученика привлекает не это умение йогинов играть с законами природы — иначе идеальным образцом для подражания был бы просто искусный фокусник, — а прежде всего дар открывать чужие умы и вдохновлять других на постижение истины. Такие «мастера сознания» обладают великой мощью благословения — соприкасаясь с ней, начинаешь верить в собственные силы, в возможность обретения такой же мудрости, такого же счастья и свободы.
Миларепа, знаменитый буддийский йогин и поэт средневекового Тибета, оставил огромное наследие из нескольких десятков тысяч духовных песен. Услышав слово «поэт», тибетец первым делом вспомнит о Миларепе, как всякий россиянин — о Пушкине.
Этот великий отшельник относится к числу ранних держателей школы Кагью — одной из крупнейших тибетских традиций, уходящих корнями в тантрический буддизм Индии VIII–XI веков. Основал эту школу учитель Миларепы, мирянин Марпа Чёкьи Лодрё, иначе известный как Марпа-переводчик.
Работе Марпы и Миларепы предшествовал более чем двухсотлетний период разброда и шатаний, который наступил в середине IX века. Тогда первая волна буддизма в Тибете завершилась гонениями на Учение Будды, устроенными царем Лангдармой (правил в 838–842 гг.). Этот человек печально знаменит тем, что всего за несколько лет своего царствования сумел уничтожить (к счастью, не во всем Тибете, а лишь преимущественно в Лхасе и окрестностях) почти все плоды трудов буддийских учителей, разрушить монастыри и храмы. После смерти Лангдармы, погибшего от руки монаха Пал Дордже, начались кровопролитные междоусобицы и смуты. Лишенный сильной центральной власти, Тибет потерял многие пограничные земли, и великая тибетская империя пала. Буддизм в этот период существовал только на бытовом уровне. Учение передавалось лишь в рамках семейных традиций, вне каких-либо официальных институтов.
Вторая волна распространения Учения, которая началась в Тибете в XI веке, имела ряд существенных особенностей. Главными фигурами первой волны VII–VIII веков были тибетские императоры, их семьи и немногочисленные приближенные. Учение приносилось тогда иностранцами (Вималамитра, Падмасамбхава и другие пришли из Индии) и не сумело проникнуть в более широкие слои населения. В период до гонений Лангдармы буддизм в Тибете был в основном привилегией верхушки общества. Вторая волна шла «снизу вверх»: на этот раз инициатива принадлежала не царям или князьям, а обычным людям, и движение за восстановление буддизма было массовым. Это настоящий период тибетского Возрождения. В Индии того времени (середина эпохи Палов, императоров, которые открыто покровительствовали буддизму) кроме традиционной университетской Махаяны уже широко распространился тантризм, передаваемый главным образом йогинами-махасиддхами. Именно в этих двух формах Учение Будды было перенесено в Тибет и окончательно там принято. Многие тибетцы, самоотверженно преодолевая трудности и опасности пути, ходили в Индию в поисках учителей, получали там посвящения и устные наставления, запасались текстами сутр и тантр и, возвращаясь домой, обучали своих соотечественников. Эти подвижники — ученые, переводчики и йогины-мистики — часто получали знания у одних и тех же индийских ученых и практиков, а затем у себя на родине основывали каждый свою традицию, опираясь на те из методов, которые стали для них центральными и важнейшими.
Период до ХI века в тибетских исторических хрониках называется «временем раннего распространения Учения». Тантрические тексты, которые переводились тогда, известны как «Старые тантры». На них основана линия поучений «Ньингма» (Древняя). Тексты, переведенные после XI столетия, называются «Новые тантры». Об этом отрезке тибетской истории говорят как о времени «позднего распространения Учения», и именно к нему относится появление традиции Кагью.
К тому моменту владения мусульман уже вплотную подобрались к границам Индии: тюрки, которых возглавил Махмуд Газневи (998–1030), уже много раз опустошали индийские города и под знаменем джихада — священной войны мусульман с «неверными» — жгли библиотеки, разрушали храмы, строя на их руинах мечети. Буддийские учителя и монахи начинали покидать свою страну, перебираясь в Гималаи или уходя на восток. Видимо, в предчувствии еще более серьезной угрозы, многие индийские мастера все охотнее делились своими знаниями и опытом с чужеземцами, которые могли бы сохранить Учение в родных краях, лучше защищенных от набегов воинов ислама.
Марпа занимает особое место в ряду тибетских подвижников. Родившись в Тибете в тот период, когда интерес к буддизму там был еще не очень высок, он подростком, по воле родителей, приобщился к Учению Будды. Азы его он постигал у себя на родине, но в шестнадцатилетнем возрасте решил отправиться за тантрическими поучениями в Индию. Там он стал учеником прославленного йогина Наропы (956–1040), посетил также Майтрипу (1007–1085) и многих других известных махасиддхов, установив тесную связь с тринадцатью из них. За всю свою жизнь Марпа совершил три похода в Индию. Он освоил, а затем принес в Страну снегов и перевел на тибетский язык целый ряд тантр, комментариев и методов практики — достаточно много для того, чтобы создать свою духовную традицию Кагью. Впоследствии она окрепла и значительно разрослась. Выдержав испытание временем, Кагью сохранилась до наших дней в виде нескольких крупных тибетских школ и линий преемственности.
Для сегодняшних буддистов, которые в большинстве своем имеют семьи, хорошее образование и работу, а потому не заинтересованы в монашестве, пример Марпы особенно важен. Этот великий духовный деятель никогда не принимал обетов, не следовал монастырским правилам и не требовал этого от своих учеников. Он был мирянином, пил пиво и любил женщин; у него было несколько жен, сыновей и дочерей. Марпа жил полной жизнью, наслаждаясь различными ее сторонами, но все в ней было подчинено его главной задаче — распространению буддизма, обучению людей, сохранению преемственности. Выражаясь в буддийских терминах, скажем, что Марпа всегда твердо знал и никогда не забывал о том, в чем состоит его Прибежище. Мирские радости не могли затмить его важнейшей цели — Просветления ради блага всех живущих.
Среди множества учеников Марпы было четверо наиболее способных «сыновей сердца». Главным же преемником его линии передачи стал Миларепа. Он был совсем не похож на своего учителя. Миларепа — настоящий йогин-отшельник, со всеми внешними и внутренними атрибутами этого образа жизни. С детства узнавший лишения, вынужденный работать на износ, а затем учиться черной магии и искать способ отомстить врагам семьи, он не имел возможности устроить свою мирскую жизнь. Когда же месть свершилась и по его вине погибли 35 человек, Миларепа осознал тяжесть содеянного и понял, что впереди, после смерти, его ждут тяжелейшие страдания, если еще в этой жизни он не очистится и не достигнет Просветления. Но, чтобы прийти к Просветлению за одну жизнь, ему предстояло сделать невероятное: найти мастера, у которого имелись бы такие мощные средства; убедить обретенного наставника передать ему эти поучения; наконец, он должен был практиковать с невиданным усердием, поскольку причиненное им страдание было исключительно велико, а времени на очищение оставалось все меньше.
В те годы ученик уходил к учителю, как невеста в дом будущего мужа, — на всю жизнь и с приданым. Молодые искатели истины несли Ламе свое добро и в последующие годы жили и питались за счет общины, став фактически членами семьи. Очень символичным и смелым жестом щедрости было подарить Ламе свое тело, речь и ум. Так и поступил Миларепа, отыскав наконец Марпу Чёкьи Лодрё.
При встрече ученика и учителя всегда появляются особые знаки — они определяют будущее развитие ученика, указывают на его особые способности, и опытный мастер всегда умеет их читать. Поэтому Марпа специально устроил Миле небольшое испытание — еще не открыв вновь прибывшему свое имя и титулы, попросил допахать поле и допить пиво. Миларепа сделал все наилучшим образом — вскоре земля была вспахана, а в кувшине не осталось ни капли хмельного напитка. Для великого переводчика это означало, что новый ученик сможет впитать всю мудрость, которую способен передать ему Лама, и успешно продолжить его работу.
Марпа был личностью масштабной во всех отношениях. Могучего телосложения, с широко расставленными глазами и крупными руками, он своей силой и повадками напоминал быка. Он владел обширными угодьями, на которых трудились крестьяне, и содержал большую семью; он перевел множество классических трудов по Тантре и написал свои собственные; он основал центр обучения и медитации, где постоянно жил кто-нибудь из его ближайших учеников и куда время от времени стекались толпы паломников издалека и местных селян, чтобы получить благословение и посвящения. Миларепа, со свойственной ему преданностью предложив в качестве подношения Учителю свое тело, речь и ум, стал частью этого большого мира.
Но Марпа далеко не сразу даровал ему освобождающие методы. Зная, что новый ученик, хотя и обладает нерушимым доверием, но все же обременен тяжелейшими впечатлениями прошлых вредных действий и нуждается в срочном и эффективном очищении, переводчик надел на себя грозную маску — притворился вспыльчивым и непредсказуемым домашним тираном. Он без конца заставлял Миларепу строить и сносить высокие башни, не слушая его жалоб и слезных просьб о поучениях. Этот на первый взгляд сизифов труд позволил Миле «разгрузить» свой ум, растворив большинство болезненных кармических семян, которые иначе крайне затруднили бы его практику.
После долгих тяжелых испытаний Миларепа наконец получил от Марпы наставления в Дхарме и целиком посвятил себя практике, удалившись в отшельничество. Годами он медитировал в пещерах, затерянных в горах, питаясь одной крапивой и прикрывая наготу лишь небольшой полоской полуистлевшей ткани. Его главной практикой были Шесть йог Наропы, и в особенности туммо, йога внутреннего тепла. Затем, когда был обретен определенный уровень постижения природы реальности, Мила Смеющийся Алмаз [1] облачился в белые хлопковые одежды одинокого йогина и отправился странствовать по горам и селениям Тибета. В пути ему встречались люди, которым он при помощи разных искусных средств показывал ценность духовного развития. Обладая высшими и обычными йогическими совершенствами, он показывал чудеса и открывал сердца людей песнями о природе всего сущего. Слава его постепенно распространилась по всему Тибету. Многие приходили к Миларепе за поучениями, некоторые ученики странствовали вместе с ним, причислив себя к «репам» — отшельникам в хлопковых одеждах.
Среди ближайших последователей Милы, чьи имена несколько раз перечисляются в его жизнеописании, наиболее известны двое — Гампопа (1079–1153) и Речунгпа (1083/4–1161). Первого из них Цанг Ньон называет солнцеподобным учеником Милы, а второго луноподобным.
Затем Гампопа получил от Миларепы полное посвящение в Махамудру и Шесть йог Наропы, соединив таким образом сутру традиции Кадам и наивысшие поучения линии Миларепы в один поток. Позднее, став учителем и держателем обеих линий преемственности, Гампопа создал на основе традиций Кадам и «линии практики» школу Дагпо Кагью. Здесь Дагпо — имя местности, где он долго жил, медитировал в отшельничестве и построил первый монастырь; самого Гампопу также называли Дагпо Ринпоче — «Драгоценный из Дагпо».
Вклад Гампопы в доктрину «школы практики» невозможно переоценить. Привнесенная в нее Сутра позволила создать более четкую внутреннюю структуру поучений этой традиции и сделать их доступными для многих людей, в том числе не имеющих за плечами долголетнего опыта медитации. Провозглашая, подобно всем своим предшественникам по линии Миларепы, состояние Махамудры плодом духовной практики, Гампопа распределил средства его достижения по трем разделам. Первый, Сутра-махамудра, содержит методы поэтапного развития, накопления заслуги для людей с небольшими способностями и тех, у кого нет тантрических посвящений. Второй, Тантра-махамудра, включает Шесть доктрин Наропы и тантрические медитации; это «путь искусных средств» для людей со средними способностями и сильными страстями. Наконец, третий раздел называется «Махамудра сущности» — это «путь глубокого виґдения», предназначенный для людей с наивысшими способностями и ведущий к постижению природы ума через медитацию на сам ум.
Второй, «луноподобный», ученик Миларепы Речунгпа значительно реже упоминается и цитируется в классических трудах; его отдельных живописных или скульптурных изображений в тибетских монастырях и домах почти не найти. Есть несколько его биографий на тибетском языке, по целому ряду причин недоступных широкому западному читателю. Упоминания о Речунгпе мы находим в жизнеописаниях Миларепы; его имя также часто звучит в устных рассказах буддийских лам — в основном во время церемоний посвящения в важные тантры так называемой линии передачи шепотом. Речунгпа присутствует в мандале Второго Кармапы Карма Пакши над головой последнего, то есть на традиционном учительском месте.
В целом до недавнего времени из всей этой информации складывался довольно противоречивый образ Речунгпы. Говорили, что он неоправданно много времени уделял общению с девушками, периодически проявлял излишнюю гордость и не всегда точно следовал указаниям своего Ламы, а иногда даже напрямую делал то, чего Миларепа просил не делать. При поверхностном сравнении рядом с дисциплинированным и уравновешенным монахом Гампопой влюбчивый и самоуверенный Речунгпа выглядел несерьезно. Но несколько лет назад появилась сначала докторская диссертация Петера Алана Робертса, современного ученого британского происхождения, а потом и его книга «Биографии Речунгпы. Эволюция одной тибетской агиографии». Эти работы в буквальном смысле перевернули представления заинтересованного читателя о жизни Речунгпы и его роли в становлении традиции Кагью. Вместо своенравного повесы мы увидели чрезвычайно талантливого и в то же время преданного и последовательного ученика, которого Миларепа, по-видимому, любил больше всех остальных. По крайней мере, великий отшельник видел в Речунгпе особые способности к пониманию и постижению смысла Тантры — и поэтому отправил его в Индию за теми методами, которые не смог полностью принести Марпа-переводчик. Речунгпе было поручено отыскать Типхупу, держателя традиции передачи шепотом, которая когда-то пришла к Тилопе от Дакинь Уддияны. Сам Мила, будучи в преклонном возрасте, пойти за этими поучениями не мог и потому отправил Речунгпу, а когда тот вернулся с победой, Миларепа попросил научить и его тонкостям этих тайных и глубоких практик. Таким образом, Речунгпа не только ученик Миларепы, но в чем-то и его учитель.
Кроме духовных песен, Миларепа уникален в истории школы Кагью необычайным усердием в медитации. Считается, что он, единственный во всей этой традиции, обрел Просветление всего за одну жизнь. Факт столь быстрого достижения цели, особенно у человека, совершившего в молодости массовое убийство, часто становился предметом дискуссий между буддийскими учеными. Они не оспаривали само достижение (которое ни у кого не вызывало сомнений), но оживленно обсуждали его вероятную причину. Некоторые считают, что Миларепа был одним из воплощений индийского Бодхисаттвы по имени Домби Херука (VIII–IX вв.), и в этом причина его быстрого продвижения по пути. Другие же, в полном согласии с поучениями о том, что средства ануттарайога-тантры способны привести практикующего к Просветлению всего за одну жизнь, утверждают, что Миларепа достиг состояния Будды за счет своей преданности учителю и упорства в практике.
Сам великий поэт и отшельник хоть и не отрицал своей преемственности от Домби Херуки, все же избегал лишних разговоров о воплощениях, cчитая, что это может лишить вдохновения обычных людей. Он говорил: «Дхарма настолько эффективна, что даже такой великий грешник, как я, благодаря уверенности в карме, последовательному отказу от целей мирской жизни и особенно за счет искренней преданности медитации, вошел на ступень, близкую к Просветлению. И уверяю вас, если вы получите посвящение и тайные поучения, которые приносят спонтанное пробуждение, не омраченное концепциями, и если будете потом медитировать под руководством просветленного ламы, то вы, несомненно, достигнете Просветления».