постельные сцены краткий курс счастливой жизни

Почему Светлана Ходченкова согласилась сняться голой в «Кратком курсе счастливой жизни» Валерии Гай Германики?

Скандальный режиссер Валерия Гай Германика представила зрителям «Первого канала» новые серии своего очередного проекта «Краткий курс счастливой жизни» – о женщинах, которым за тридцать

Скандальный режиссер Валерия Гай Германика представила зрителям «Первого канала» новые серии своего очередного проекта «Краткий курс счастливой жизни» – о женщинах, которым за тридцать.

– Будет шок! – обещала Лера, когда шли съемки. – Предельная откровенность!

– Там много откровенных сексуальных сцен, – был более разговорчив отец Германики, известный журналист Игорь Дудинский. – Писательница Анна Козлова, выступившая сценаристом, пишет о своем сексуальном опыте и о своих фантазиях. Она вообще женщина без комплексов.

Анна Козлова и Игорь Дудинский когда-то работали вместе. Говорят даже, их отношения выходили за рамки служебных. Сейчас, к слову сказать, папа Германики женат в 13-й раз! Именно Дудинский познакомил дочь и свою подругу, а те договорились о совместном проекте.

Изначально картина называлась «69» – по аналогии с известной постельной позой. Но продюсеры решили поменять название на менее скандальное. В киногруппе даже шутили, что «после съемок всех тошнило от разговоров о сексе и от вида кувыркающихся тел».

Остается лишь удивляться, как удалось заманить на главную роль звезду шоу бизнеса Светлану Ходченкову с ее имиджем «хорошей девочки».

Возможно, у 28-летней актрисы наступил кризис среднего возраста, когда хочется кардинально изменить жизнь. Но не исключено, что свою роль сыграл высокий гонорар. А Ходченкова, по словам сплетников из тусовки, сейчас встречается с красивым молодым человеком, который не очень любит работать. Так что ей приходится вкалывать за двоих.

По сюжету 35-летняя Саша (Ходченкова) разведена, живет с маленьким сыном, мамой и бабушкой. Встреча с Петром, который станет ее начальником и любовником, сулит новый период в жизни. У ее новых коллег в личной жизни тоже не все гладко.

Секретарша Аня занята поисками второй половины. Люба решает, как справиться с тем, что она не может иметь детей, а Катя погрязла в семейном быту, который больше не в силах терпеть…

– У меня небольшая роль, – рассказал нам актер Игорь Золотовицкий. У фотографов киногруппы есть фото, где персонаж заслуженного артиста России нежится в постели с Ходченковой. – Меня продюсер Денис Евстигнеев (сын знаменитого Евгения Александровича) уговорил сняться по дружбе.

– Ничего неприличного Германика вас делать не заставляла? – спросила я.

– Пыталась заставить (смеется), но я не согласился, отвоевал свою позицию. Что могу в целом сказать о Валерии? Она талантлива.

Одну из героинь сыграла Алиса Хазанова, дочь популярного юмориста. Коллеги Геннадия Викторовича говорят, папа не слишком доволен.

Источник

Новый сериал Валерии Гай Германики — история о женщинах в русских селеньях, маленьком человеке и псевдодокументальности как коммерческом жанре

Поделиться:

Скандала не получилось. Первый канал, анонсируя «Краткий курс счастливой жизни», добросовестно и упрямо называл сериал «провокационным» и «реалистичным». Но и то и другое оказалось не более чем рекламным трюком, на который клюнули только самые доверчивые телезрители и средневековые телекритики.

Общественность же и вовсе безмолвствует: в отличие от сериала «Школа», где режиссер наступила на очевидное табу, опорочив своим трудом «школьные годы чудесные», мрачная киносага про женщин массовое сознание не ранит. Здесь нет предмета культа: семейная жизнь женщины в прошлый раз идеализировалась в кинофильме «Однажды двадцать лет спустя» тридцать лет назад.

Между тем тут есть о чем поговорить. Например, почему художественный жанр псевдодокументальности (а в сериале именно он) автоматически приравнивается к какой-то сермяжной правде.

Пропустим интересные частности: одну замученную жизнью офисную даму играет актриса Ксения Громова, в каждом жесте которой сквозит вся система Станиславского, а другую, живущую с ментом-садистом, бывшая балерина Алиса Хазанова, весь облик которой говорит о том, что у такой женщины такого мента в знакомых нет и никогда не будет. (Играют, кстати, вполне честно.)

Вопрос в том, почему этот жанр вообще претендует на узурпацию правды. Является ли кровожадная сцена из фильма, снятого в жанре хоррор, «жизненной» и «реалистичной»? Да, если вы серийный маньяк. Так же и тут: к примеру, мои взаимоотношения с подругами и мужчинами гораздо честнее, чем «ККСЖ», описывает советский кинофильм «Девчата».

Более того, эти сюжетные линии (не оценивая сейчас их художественные достоинства) настолько традиционны, что вписались бы даже в школьную программу по литературе. Сериальные бедные Саша, Катя, Аня и Люба легко поместились бы на задворках «галереи женских образов», заполненной бедными Лизами, Катеринами и Сонечками Мармеладовыми, а второстепенные персонажи — все эти мужья-алкоголики и соседки-собачницы — в классическую нишу маленького человека.

Школьники прилежно писали бы свои благоглупости в сочинениях вроде «Образ мента в сериале В. Г. Германики». Или лучше «Офис в «ККСЖ» как энциклопедия русской жизни» — устройство рекрутингового агентства на пять сотрудников, в котором бесконечно едят зефирки, но никогда и никого не рекрутят, действительно крайне интересно.

К тому же здесь есть все, что обычно упихивают в российский продукт, когда хотят прокатиться с ним на какой-нибудь модный европейский кинофестиваль: трущобы, водка, баба с конем на скаку и прочая нелепая и часто уголовно наказуемая удаль. Трущобы тут немного залакированы (все-таки столица), но это никого не вводит в заблуждение: сцена корпоратива, например, выглядит как старинная русская попойка, бессмысленная и беспощадная.

Кинематографическая проблема тут, собственно, в том, что все эти медведи, матрешки и балалайки, снятые в лоб, становятся бесконечным лубком, заполонившим телевизор. Они же, снятые ручной камерой и на авторской дистанции, сразу назначаются артхаусом и даже немного искусством — но ни те ни другие все никак не могут выйти за рамки медведя, матрешки и балалайки.

Источник

Краткий курс счастливой жизни

«Краткий курс счастливой жизни»: все серии, описание, актеры

Российский «Первый канал» представляет вашему вниманию мелодраматический шестнадцатисерийный сериал под названием «Краткий курс счастливой жизни».

В центре сюжетной линии история нескольких подруг, которые являются обычным среднестатистическим средним классом и работают на менеджерских должностях. Кроме непосредственно самой дружбы, их объединяет еще одно: все они так или иначе сталкиваются с проблемами на личном фронте. Каждая из них находится в поисках идеального рецепта личного счастья, но все никак не получается.

Александра, Анна, Любовь и Екатерина — так зовут четырех подруг, работающих в HR-агентстве «Новый рекрут». Саша не может определиться, кто ей нужен больше: женатый любовник или все же бывший муж. Любе врач сказал, что у нее не может быть детей, о чем она очень переживает. Аня находится в активном поиске, но найти того самого не выходит. Катя же давно замужем, но с каждым днем жизнь с человеком, с которым она оформила отношения, становится все хуже и хуже. Смогут ли они придти к своему счастью?

Источник

Женская доля в «Кратком курсе счастливой жизни»

Ирина Хакамада: Сегодня я появлюсь с историей моей героини.

Анна Качкаева: Теперь мы Ирину Хакамаду увидим еще и как актрису сериала. Но странным образом так сложилось, что вчера Ирина тоже заставила о себе говорить. Накануне в эфире телеканала «НТВ» вышел выпуск очередной «НТВшники», и кто его видел, наверное, с недоумением некоторым за всем этим следил. Сегодня Илья Пономарев довольно внятно в своем блоге объяснил, что же там произошло: звали обсуждать фильм «Анатомия протеста», собирались обсудить, зачем делать или не делать бойкот, или что-то еще. Уже трудно сказать. Видимо, всех звали с разными словами. В любом случае, оппозиция туда пошла, представители власти там были. Но что это такое было, мне, как зрителю, до конца осталось неясным. Я не поняла, почему сначала все ушли, явно ругались, и почему потом часть мужчин вернулась, а Ирина Хакамада точно не вернулась, ее в студии больше не было. И видимо, еще господин Мединский не вернулся.

Ирина Хакамада: Мединский и Караулов.

Анна Качкаева: Может быть, вы расскажите, что же было на этих «НТВшниках»?

Ирина Хакамада: «НТВшники» знамениты, как и весь канал, тем, что чтобы затащить людей, они дают одну информацию, а потом грубо ее искажают. То есть содержание контекста совершенно другое. Меня позвали обсудить фильм «Анатомия протеста» со стороны оппозиции, как независимого эксперта, поскольку я не участвую в политической жизни и не организую никаких Болотных, Сахаровых, я просто туда хожу как гражданин. Объективно попытаться проанализировать этот фильм. Я решила: надо защитить. И пошла. В конечном счете, все закончилось бесконечным кликушеством. Я написала в своем блоге на «Эхо Москвы»: дикое кликушество – у кого, где и какие деньги. И как всегда, большую часть времени потратили на оправдание, что деньги не Госдепа. А поскольку мне слова долго не давали, то я шепотом говорила: «Ребята, прекращайте оправдываться. Такое впечатление, что вы здесь все ответчики, истцы сидят на противоположной стороне вместе с журналистами. Нападайте, переводите тему, заставляйте их перевести тему». Пономарев очень хорошо это сделал, но тема не перевелась. Несколько раз они попытались, я попыталась, но этот кусок вырезали. Я сказала: «Смените повестку этой программы. Или задавайте один и тот же вопрос параллельно: где здесь у вас деньги, где здесь? И обвиняйте точно так же». Они говорят: «Сейчас будет». Но меня допекло окончательно, когда пошел рейтинг в студии: «Давайте сейчас проголосуем».

Анна Качкаева: То есть в середине программы решили, чтобы студия проголосовала, как они это обычно делают в финале.

Анна Качкаева: Ролик, который крутился в Сети все эти пару месяцев.

Юрий Богомолов: И на телеканале он был.

Анна Качкаева: Нет, на телеканалах он не был, он был в Сетях. Ролик о том, какой будет Россия страшной без Путина.

Ирина Хакамада: И там она страшная и ужасная. И вроде бы, они прибавили комментарий: какой ужас делают пропагандисты «Единой России». Но слова не запоминаются. Телевизор на то и телевизор, человек не запоминает слов, он видит визуально, он запоминает образ. И образ выстраивался последовательно, что оппозиция – это какой-то беспредельный кошмар. Я поняла, что это можно прервать только одним способом – уйти оттуда.

Юрий Богомолов: И образ, который сидит уже внутри массового сознания, антиамериканский.

Анна Качкаева: Короче говоря, вы ушли, не вернулись. Теперь скажу, что рассказал Пономарев в сегодняшнем своем блоге. Видимо, в гримерке они все-таки попытались с представителями «Единой России». Там тоже довольно молодые люди – Железняк, еще кто-то был. Были Гудков, Пономарев, Надеждин.

Ирина Хакамада: Был «Голос». И был Жаворонков, который последовательно меняет одну партию за другой. Он был у Касьянова, возглавлял молодежное отделение, сбег в ПАРНАС. Ну, не сбег, потому что в ПАРНАСе и Касьянов.

Анна Качкаева: Ну, не важно.

Ирина Хакамада: Нет, это важно. Потому что абсолютно ассиметричная картина. На стороне Кремля все сторонники Кремля, а на стороне оппозиции – сидит один предатель. Со стороны независимых экспертов трое косвенно, мягко, но провластны. И только одна Хакамада как-то на стороне оппозиции. Они что, так боятся? Я говорю: «Ребята, сколько можно! Их так мало, они с трудом выводят до 100 тысяч. По сравнению с вами, когда у вас 300 тысяч, их совсем мало. Все эти годы выводили вообще по 1,5 тысячи. Что за страх такой? Почему вы даже в эфире делаете все время ассиметричную картину?». Я вообще устала от нашего телевидения, от политических программ. Приходишь с одной целью – хоть что-то донести до людей. Но ты всю программу борешься то с ведущим, то. Сейчас придумали формат, когда стенка на стенку. И ведущий «стенке» противоположной дает все время говорить. Как только ты начинаешь говорить, тебя перебивают и ведущий, и эта «стенка». Единственное, у Соловьева, притом, что все-таки он тоже держит свою позицию, и понятно, что она на «Втором» канале провластная, он уникальный, ему удается все-таки создать диалог, ты можешь спорить и так далее. Все остальные – это мучительство.

Юрий Богомолов: Еще есть господин Минаев, который, вроде бы, изображает из себя рефери, но всегда старается забить гол в ворота.

Ирина Хакамада: Самое главное, что вам никто не дает говорить.

Ирина Хакамада: А у Соловьева, кстати, прямой.

Анна Качкаева: У Соловьева и на «Историческом процессе» эфир прямой.

Юрий Богомолов: Полупрямой, потому что он может трансформироваться.

Анна Качкаева: Может, конечно, трансформироваться. Но записать больше на полчаса уже невозможно, потому что это никуда не всунется.
Так вот, Илья Пономарев написал, что они в гримерке все-таки договорились, что чуть-чуть переформатируют сценарий, первую часть, раз уж хотели разобраться с деньгами, дадут коротко, а вторую – что делать. Потому что все время и депутатам, и всем, не важно – власть или не власть, хочется сказать, что мы должны делать, чтобы чего-то менять.

Ирина Хакамада: Первая часть получилась очень длинной и бессмысленной. Никто не понимает, почему все куда-то ушли. А вторая – какая-то общая.

Ирина Хакамада: «Давайте вести диалог. Но вначале мы вас забьем в угол, нададим по голове, вы будете жалкими, обольем грязью, а потом мы протянем вам руку и скажем: вы же не радикалы, надо вести диалог».

Анна Качкаева: Так все-таки ходить или не ходить?

Ирина Хакамада: Не знаю. На НТВ, наверное, я не хочу. А вообще ходить надо. Даже вчера на «НТВшниках» все равно я успела хоть какую-то правду сказать, хоть 3 минуты. Хотя тяжело. Но надо. Вот я не хочу ходить, я устала. Все-таки я 13 лет была в политике, в дебатах, и меня вся эта агрессия уже достала, я насквозь вижу. А молодым надо ходить на «НТВшники» и учиться.

Юрий Богомолов: Ходить надо, наверное, все-таки, но надо настраиваться резко и остро не только против той «стенки», но и против ведущих.

Ирина Хакамада: Мы это и сделали. Они перевернули. Но впервые обе стороны напали на редакцию.

Юрий Богомолов: Не надо стесняться, надо сказать: хватит вам подыгрывать в одну сторону.

Ирина Хакамада: Мы говорили. Там все вырезали. И ведущий Хреков вскользь признался: «У нас же редакция». Нужно не на них нападать. У них наушники, они выполняют программу, они ни слова не могут в сторону. У них выработано, а дальше над ними начальник.

Анна Качкаева: И давайте поговорим о сериале, который вызывает, может быть, меньшие сейчас споры, потому что политика очень многих занимает, во всяком случае – в сетевом сообществе и интеллектуальном, а в стране, наверное, все-таки занимает то, что происходит в сериале под названием «Краткий курс счастливой жизни», где Ирина Хакамада работает голосом. Многие говорят, что, вроде бы, все там правда, узнаваемые женщины, судьбы узнаваемые, городские истории. Ну, секса, может быть, многовато для нашей страны. Уж больно много зацикленности на этом. Может быть, еще какие-нибудь можно ответвления. Это вопрос спорный. Но он не помещен в социальный контекст. Представить себе, что эти женщины могли бы, например, обсуждать наши с вами темы и программу «НТВшники» на собственных кухнях или в собственном офисе, или вдруг этот милый, маленький офис, не очень понятно, чем занимающийся, стал бы разглядывать. не выходить на площадь, а делать фотки из окон, когда кто-то выходит на Болотную, трудно. Понятно, что у Гай Германики в сценарии такой задачи не стояло. Но почему все-таки социального контекста, даже в очень приличном сериале, потому что можно назвать его приличным с точки зрения сценария и режиссерского воплощения, не угадывается?

Анна Качкаева: Юрий, вам тоже так кажется?

Юрий Богомолов: Является ли это социальным заказом, я не знаю. Есть в обществе, в том числе и в телезрительской аудитории, заказ на какую-то достоверность.

Ирина Хакамада: А здесь есть кусочек нужной достоверности.

Юрий Богомолов: Нет, здесь очень высокая степень достоверности в изображении, по крайней мере, судеб, тех переплетов, в которые они попадают. Здесь есть даже отважное обнажение трагифарсовой поверхностности бытия повседневного. Ведь это комедия, между прочим.

Ирина Хакамада: Как у Чехова.

Юрий Богомолов: Может быть, мы и к трагифарсу подойдем. Есть реальность, и уже не важно, если бы этот сериал вышел на полгода раньше.

Ирина Хакамада: Это не имеет значения. Эта тема вечная. Легкость бытия.

Юрий Богомолов: Как было и со «Школой». Вроде бы, уже проехали тот этап, который показан, но в «Школе» было расширение представлений о нашей.

Анна Качкаева: Юрий очень точно назвал колонку – «Невыносимая тупость бытия».

Юрий Богомолов: Да, колоночка про этот фильм. И это как-то корреспондируется с «Сексом в большом городе» по внешним признакам. Но если мы будем соотносить эти явления, то мы обратим внимание, что там буржуазная действительность, там тоже есть легкость бытия, там нормальные буржуазки, цивилизованные и окультуренные. А наши несколько диковатые. Но это объясняется тем, что мы живем на «переправе».

Ирина Хакамада: Но там диковатые и буржуазины.

Юрий Богомолов: Мы видим, что гирями висит кухонный быт, наш постсоветский быт на этих женщинах, которые живут. Какие там квартирки, какие краны.

Анна Качкаева: Хотя, вроде бы, они уже зарабатывают, уже приспособились.

Ирина Хакамада: Я не видела фильм, сценарий по диагонали посмотрела. Я же тоже открывала для себя фильм. Когда я его смотрела, я пришла к одному выводу. У меня дурацкий вывод: быт бытом, но эти девушки сами создали всю «чернуху» вокруг себя. Их ничего не интересует. Они не ищут себя, они не самореализуются. Их интересуют только мужики, как выйти замуж, как найти «бабла» через мужа, чтобы все было хорошо. За это они и получают по голове все время. Потому что нельзя современной девушке идти за мужиком, ей нужно идти к самой себе. Тогда и мужики будут другие, и деньги будут другие. Что это такое – они сидят у компьютера и какой-то чепухой занимаются?! Взрослые девки, по 35 лет уже.

Анна Качкаева: Это правда. Когда человек не реализуется ни в чем другом, это сильный заменитель всего остального.

Анна Качкаева: Поэтому мне и любопытно, как вас совместили.

Ирина Хакамада: А я другая там.

Анна Качкаева: Понятно, что вы там другая. А вам объяснила Валерия и продюсеры, почему решили выбрать ваш голос? Понятно, что вы несколько лет с тренингами по поводу успешности, но не счастливой жизни как таковой.

Анна Качкаева: Правильно ли я понимаю, что в сценарии вашей героини не было?

Ирина Хакамада: Не знаю. Мне позвонила Валерия и сказала, что хотела бы, чтобы я сыграла. Я говорю: «А ты уверена? Кто продюсер?». Она говорит: «Первый» канал. Я согласовала. Константин Эрнст сказал: Лерочка, я вам доверяю, как скажете, так и будет». Я посмотрела роль – вроде обнаженных сцен нет, у меня финал приличный. Героиня – психолог. И голос за кадром. Можно и попробовать из любви к искусству. Текст, который мне дают за кадром, приличный. Есть ощущение, что прямо мой.

Анна Качкаева: Те, кто пишет «закадр», попали.

Анна Качкаева: По роли вы начинаете с этими девушками разговаривать.

Ирина Хакамада: Нет, по роли я с ними не разговариваю, потому что я старше всех – мне где-то 45 и выше. И я представляю уже другое поколение. Я успешная, деловая женщина, очень богатая, которая заработала все деньги сама, своими консультациями. В общем, я в профессии. Я человек профессии, которая мне нравится. В отличие от них, которым плевать на все, что они делают.

Анна Качкаева: Здесь и будет противопоставление того, что надо все-таки идти к себе, искать себя, а не только коробочку, в которой тебе будет комфортно существовать.

Ирина Хакамада: Мало того, моя героиня так же несчастна в жизни, как и все нормальные деловые женщины. У нее один брак неудачный, зато веселый. Видно, поскольку женщина самодостаточная, может жить с богемным человеком, не важно. И наконец, у нее будет все хорошо. Но она позволяет себе любить абсолютно бедного человека, что тоже приятно. Ей не нужны деньги, она может позволить себе любить существо, которое ничем особенным не примечательно.

Анна Качкаева: И возраст этих женщин предполагает, что даже если они не очень во все это включены, все-таки активно, социально и мимолетно должно резонировать.

Юрий Богомолов: Все-таки эти дамы находятся в двойственном положении. Я не думаю, что они смотрят программу «Время», я даже подозреваю, что они не смотрят телеканал «Дождь».

Юрий Богомолов: Если взять масштаб исторический, нам все кажется, что мы – христианская страна абсолютно, но на самом деле языческих каких-то рефлексов осталось очень много. И мы живем как бы в двойной жизни. Это хорошо видно в картине Андрея Смирнова «Жила-была одна баба». То же самое, я думаю, связано с советской нашей ментальностью.

Анна Качкаева: И этим новым поколением переходным.

Юрий Богомолов: Которое уже в новых обстоятельствах социальных.

Анна Качкаева: И вроде бы, социализировалось в этих новых обстоятельствах.

Юрий Богомолов: И вроде бы, приспособилось. Но все равно есть элементы.

Ирина Хакамада: А про язычество поясните, пожалуйста.

Юрий Богомолов: Все языческие рефлексы, связанные с идолопоклонством, они же остались. Вроде бы, Бог есть, но сколько идолов вокруг нас, сколько мифов осталось, каких-то мифических фигур, которые живут долго, поскольку они укоренены глубоко.

Анна Качкаева: И укорененность полагания на судьбу, ни на себя, ни на Бога.

Юрий Богомолов: А если посмотреть наши бытовые ток-шоу, где все время обсуждаются люди, которые избавляют вас от.

Анна Качкаева: Ира, вы сами начали про мужчин. Мужчины в этом сериале.

Ирина Хакамада: Они фоновые. Фоновое зло.

Анна Качкаева: Это отчасти отражает ситуацию в стране, видимо, ложится на матрицу, что мужчины какие-то такие не совсем.

Ирина Хакамада: Я училась танцевать рок-н-ролл, и мне преподаватель сказал: «Ира, у вас ничего не выйдет».

Анна Качкаева: Вы все время пытаетесь вести, Ира.

Ирина Хакамада: Надо быть телегой. Вы можете фантазировать, импровизировать, но в рамках все-таки тележечного движения. В России матрица такая возникла: у нас мужчины стали «телегами».

Юрий Богомолов: Я написал в своей колонке: женщина создана для секса, как птица для полета, а мужчина – как для делового проекта.

Юрий Богомолов: И когда возникает элемент автономии женщины в материальном, бытовом отношении, то.

Ирина Хакамада: Отношения усложняются. И побеждает та женщина, которая умеет быть самодостаточной, но никому это не демонстрирует.

Анна Качкаева: И какую женскую долю мы видим? Ведь любые сериалы – это сценарий жизни. И вы сказали, что телевизор транслирует эту матрицу, воспитывает, продвигает нечто. Что этот сериал оставит в головах 30-35-летних женщин по всей стране? Что так надо, так неизбежно, так и будет?

Ирина Хакамада: Нет. Я точно знаю, что они накушаются и скажут: «Нет, так жить нельзя, я так не буду». Я считаю, это очень важно.

Анна Качкаева: С раком – это точно. А по поводу Германики – все-таки не до такой степени.

Юрий Богомолов: Но многих это раздражает.

Анна Качкаева: Можно спорить до бесконечности, и это нормально. Мне кажется, что Германика отрабатывает здесь свои режиссерские приемы, она в предлагаемых обстоятельствах пытается снимать не только про молодняк, а пытается другую форму.

Ирина Хакамада: И камеру уже не так сильно качает.

Анна Качкаева: То есть стилистику она другую пробует. Она иначе работает с картинкой, чем в «Школе». Другое дело, что у нее, вероятно, нет возможности развернуться с точки зрения глубины материала, еще бы побольше, но с точки зрения режиссуры она пытается быть другой. И это тоже любопытно, потому что то, что она может меняться, говорит о том, что она будет расти.

Анна Качкаева: Федор, Петербург, здравствуйте.

Ирина Хакамада: Супер!

Анна Качкаева: И можно больше ничего по этому поводу не говорить.

Ирина Хакамада: Удальцов в «Поединке» был хорош, кстати, он почти выиграл, потом не хватило.

Анна Качкаева: А не показалось ли вам, Ира, что как-то Жириновский притух? Он почему-то не стал с ним.

Ирина Хакамада: Удальцову не хватило мировоззрения, глубины знаний. Не хватает знаний глубоких. Но он молодец! Как только он начал говорить о людях, о том, что людям надо самоорганизовываться, чтобы решать свои проблемы, тут он прямо в точку попал. Показали, что проиграл, но разница была в тысячу голосов. Молодец!

Анна Качкаева: Часть наших слушателей пишут, что не надо ходить, некоторые считают, что все равно оплачены, поэтому нечего объясняться. Сама оппозиция подняла тему с бойкотом и так далее, поэтому пусть теперь расплачивается.

Ирина Хакамада: Мы не поднимали. Дважды показали фильм клеветнический. Мы «проплачены» на всю жизнь. У нас бессребреники в Кремле сидят и в Белом доме.

Юрий Богомолов: Мне нравится, когда поднимают тему: говорят про власть, а оппозиция белая и пушистая, про нее нельзя говорить. Это Кулистиков заметил.

Ирина Хакамада: Оппозиции так мало, а их прямо все. Ничего себе – потепление.

Ирина Хакамада: Мы не гонимся за красотой, мы не шоколадки и не модели, чтобы всем нравиться.

Анна Качкаева: Александр, если бы это не монтировали и перемонтировали, то, вероятно, вы бы увидели. может быть, это тоже кому-то не понравилось, но, по крайней мере, не было бы упрека в том, что это как-то переврали.

Юрий Богомолов: Эта тема вспухла у Гордона, что голосование – это еще не демократия, это, может быть, какой-то ее вершинный слой, но. И когда нет полной демократии, то голосование искаженную дает картину.

Анна Качкаева: «Эрнст не удивил. Мы и так представляем, что его интересуют специалисты и такие фильмы. Что теперь удивляться отупению публики. ».

Ирина Хакамада: Никакого отупения нет.

Анна Качкаева: Я не первый раз слышу такую реакцию. Сериал, который выбивается из общей массы, он неожиданный, появляясь в контексте того, что мы видим на «Первом» канале или на всех федеральных каналах, в смысле его «желтушности», хамоватости, лобового разговора о социальном и отсутствия нормального разговора о конкуренции, политической жизни и гражданах, то такое ощущение и складывается.

Анна Качкаева: Это так же, как ходить или не ходить, в какой контекст помещать. Просто очень хочется, чтобы люди критичнее смотрели на то, что они видят. И канал – это не сплошной поток, его надо уметь вычленять и критично относиться.

Ирина Хакамада: Они верят картинке, как язычники. Что показали, тому и верят. Они не понимают, что это монтаж, ничего не считывают.

Анна Качкаева: Дорогие друзья, смотрите, учитесь смотреть, будьте критичнее, но не так агрессивны.

Юрий Богомолов: И отважными.

Источник