последние годы жизни гитлера
«Неужели русские уже так близко». Как на самом деле умер Гитлер
Гитлер мёртв. Это медицинский факт. Так долго люди не живут.
Однако каждый раз, когда наступает 30 апреля, очередная годовщина даты, когда Гитлер самоубился, оживляются полные надежд разговоры, что на самом деле нет, не самоубился. А долго и счастливо жил после войны где-то в Латинской Америке, где его, долго и счастливо жившего, видели разные люди. Но никому не говорили.
Как правило, подобные разговоры начинают и ведут люди, тайно или явно сочувствующие нацизму. Круг их, надо признать, широк. От либералов – часто, как ни странно, еврейского происхождения, – которые стонут: «Сейчас пили бы баварское», до различных исследователей и «исследователей» в тоже, вроде бы, демократических западных странах, которые отчаянно тщатся доказать, что русские Гитлера не добили. О прямых адептах, пособниках и обожателях фашизма в странах Прибалтики и на Украине уж и не говорим.
Сегодня, когда прискорбному для всех этих не очень людей событию исполнилось 75 лет, настало время завершить тему.
Неизбежность возмездия?
Собственно, речь идёт, конечно, не о самой смерти фюрера. Он, как уже сказано, был бы мёртв, даже если бы доживал свои дни в холе и неге на собственной вилле. Вопрос стоит о том, настигло ли его возмездие или он его избежал тогда, 30 апреля 1945 года.
Против России, подчеркнём это. Ибо пока вермахт покорял и затем контролировал Европу, та себя чувствовала вполне удовлетворённой. Завоёванные чехи всё также старательно клепали для немцев автоматы и самоходные орудия, а когда английские диверсанты убили протектора Чехии и Моравии Гейдриха, абсолютно добровольно вышли в количестве почти 300 тысяч человек на площади Праги скорбеть о своём господине. Разгромленные поляки с готовностью выдавали немцам евреев. Как, впрочем, и ряд других наций. Такие грозные сегодня по отношению к России датчане за всё время оккупации прибили только двух оккупантов – и то в пьяной драке. И даже легендарные французские маки важным диверсионным актом почитали косой взгляд в сторону немца, а кое-как воевать стали лишь в 1943 году, когда с судьбой Германии всё стало ясно, да и в рядах партизан оказалось небольшое число бежавших из плена русских.
Зато в рядах вермахта воевало больше французов, чем в рядах Сопротивления. Где за французов, кстати, воевали даже русские княгини. И последнюю цитадель нацизма, Рейхстаг, защищали не столько немцы, сколько французские эсэсовцы…
Впрочем, мы отвлеклись. Просто важно подчеркнуть, что сиди Гитлер и дальше на Европе и не полезь на Советский Союз, – скорее всего, он так и закончил бы дни свои в холе и неге в своей резиденции в Берхтесгадене, а не пытался бы трусливо бежать от возмездия 30 апреля, одновременно приняв цианистый калий и выстрелив себе в висок из пистолета.
Адольф Гитлер и Ева Браун в своей резиденции в Берхтесгадене. Фото: Everett Historical / Shutterstock.com
Да, но самоубился ли он?
Было ли самоубийство?
Скажем сразу и однозначно: да.
Об этом говорят все свидетели, что присутствовали рядом и давали показания, что называется, по горячим следам, не смея даже подумать о вранье под тяжёлыми взглядами офицеров Смерша и НКВД. Более того, в дальнейшем эти допросы возобновлялись регулярно в течение тех десяти лет, что оба провели в советском плену. Любой опытный оперативник скажет, что в таких условиях любая ложная версия посыплется на несостыковках и аберрациях памяти. И устоит только правда.
Протоколы допросов личного адъютанта Гитлера Отто Гюнше и шефа личной службы фюрера Хайнца Линге хранятся сегодня в президентском архиве Российской Федерации.
Там, кстати, есть очень забавные моменты, в этих показаниях. Например, 21 апреля Линге разбудил Гитлера и сказал, что Берлин обстреливает русская артиллерия. И Гитлер был… ошарашен! Небритый, он выбежал в свою приёмную и взволнованно спросил: «Что случилось? Откуда эта стрельба?»
Шеф личной службы фюрера Хайнц Линге (слева) и Гитлер. Фото: Scherl / Globallookpress
Этакий, оказывается, нежданчик для фюрера! И откуда бы русским взяться под Берлином в 1945 году?
И когда ему ответили, что таки да, тяжёлая русская артиллерия обстреливает Берлин, Гитлер «побледнел и беззвучно произнёс: «Неужели русские уже так близко. «
А на следующий день во время доклада начальника генштаба сухопутных войск генерала Кребса фюрер закатил истерику и, фигурально говоря, швырнул жезл главнокомандующего наземь:
Это ни на что не похоже! В этих условиях я больше не в состоянии командовать! Война проиграна!
Вот тогда и были произнесены главные слова: «Если вы, господа, думаете, что я покину Берлин, то вы глубоко ошибаетесь! Я лучше пущу себе пулю в лоб!»
Ну, вроде как жена в ходе ссоры обещает лишить его секса…
Как самоубился Гитлер
Наконец, 30 апреля, когда, как показывали немцы, огонь русской артиллерии по рейхсканцелярии стал «адским», около двух часов произошёл разговор рейхсляйтера Бормана с Гитлером и Евой Браун. И именно Борман объявил, что те решили покончить самоубийством прямо сейчас.
Гитлер и Борман (слева). Фото: Scherl / Globallookpress
Затем Гитлер сам вышел в приёмную и подтвердил слова Бормана. Выглядел вождь ужасно: лицо землистого цвета, глаза потухли, левая рука дрожит так сильно, что казалось, будто дрожат голова и всё тело. Ну явно трусил!
Около 16 часов неожиданную информированность проявил тот самый шеф личной службы фюрера Хайнц Линге. «Думаю, всё кончено», – сказал он. И немедленно выпил. Ну, во всяком случае, направился к буфету.
Там, по собственным показаниям, почувствовал запах пороха. Доложил об этом Борману, который неожиданно оказался здесь же, хотя все видели, как он уходил, но никто не видел, откуда он взялся.
В комнате Гитлера все увидели следующую картину. Фюрер сидел у правой стороны дивана, склонив голову. На правом виске была рана величиной с монету, на диване виднелись потёки крови. Ева Браун сидела с ногами на противоположном конце дивана. Тоже мёртвая, но без огнестрельных ранений – отравилась.
Какие ваши доказательства?
Дальнейшая история тоже была писана в деталях. Трупы завернули в ковёр, вытащили во двор рейхсканцелярии, вылили на них 200 литров бензина и подожгли. Причём обливали бензином все собравшиеся, включая Бормана. Который, кстати, перед этим откинул край одеяла и внимательно всмотрелся в лицо Гитлера, очевидно, убеждаясь в том, что это он.
Загорелось не сразу, думали даже гранату кинуть. Но потом всё же фюрер задымился. Рядом с ним горело тело Евы Браун.
Вот отсюда и начинаются спекуляции. Главная из них – а точно ли Гитлер самоубился? У него же и двойники были. Может, Борман проверял как раз похожесть лица мёртвого двойника с обликом фюрера? Ведь почему-то и Сталин в первые месяцы после Победы признавался даже союзникам, что не убеждён в смерти фашистского лидера?
Но помимо показаний (а их давали, естественно, не только Линге и Гюнше, и не только русским, но и, например, вождь «гитлерюгенда» Артур Аксманн, попавший в руки американцев, и показания совпадали во всех деталях) есть ещё акты судебно-медицинских экспертиз. Человеческое тело ведь не сгорает дотла в обычном огне, так что принадлежность трупа Гитлеру, как бы ни двусмысленно это звучало, удостоверялась состоянием зубов, внутренних органов и даже наличием всего одного яичка. Довольно-таки нечастое заболевание, чтобы умудриться найти с таковым человека, ещё и предельно похожего на Гитлера.
Комната Гитлера в бункере в Берлине. Фото: Wolfgang Kumm / Globallookpress
А про фюреровы проблемы с женщинами достаточно хорошо известно…
Кроме того, согласно показаниям свидетелей, в последние дни своей жизни Гитлер стал окончательной развалиной. Как показывал позднее начальник его личной охраны Ханс Раттенхубер, фюрер ходил, волоча ноги, у него тряслись уже не только руки, но и всё тело, по утрам он был «вынужден приходить в себя с помощью регулярных возбуждающих уколов». Чтобы пройти даже 20-30 метров, Гитлер делал по меньшей мере одну остановку для отдыха. Из уголков рта у него подтекали слюни. Всё выглядело настолько плохо, что даже его собственные врачи были убеждены, что «общее состояние здоровья не позволило бы ему пережить длительный переезд».
Наконец, в руках советских дознавателей и затем властей оказались прямые вещественные доказательства. И среди них такие неубиваемые как челюсти Гитлера. Ну, или с тем, что от них оставалось. И сохранившиеся врачебные описания состояния зубов фашистского вождя, а также показания его дантистов обнаружили полное совпадение с «анатомическими данными исследования ротовой полости неизвестного мужчины, обгоревшее тело которого исследовалось».
Стоматолога Гитлера допрашивали также и американцы. Показания совпали. Совпали с фактически обнаруженной картиной состояния челюстей «неизвестного мужчины» и рентгеновские снимки головы Гитлера, сделанные после покушения на него в 1944 году.
Таким образом, любители фюрера могут изгаляться над истиной своими хотелками как угодно, но все свидетельства, и субъективные, и объективные, доказывают, что Гитлер закончил свои дни не на тайной богатой вилле, а как и заслужил – как крыса в подземелье.
В своем завещании он сообщал о выборе смерти вместо «позора капитуляции». Гитлер признавался, что не хочет попасть в руки врагов, которые «для увеселения своих подстрекаемых масс нуждаются в инсценированном евреями зрелище». Фюрер собирался умереть «с радостным сердцем» перед лицом осознанных им «неизмеримых подвигов и достижений» немецких солдат на фронте. После развязки просил приближенных кремировать тела, чтобы избежать посмертного глумления.
Последний обед Гитлера
Если верить Рохусу Мишу, служившему у Гитлера телефонистом и охранником, его шеф сохранял самообладание до самого конца. В последние дни жизни в бункере начальник запомнился обершарфюреру СС таким:
«Гитлер выглядел очень усталым, на грани срыва, но все равно он не опускал рук, видя реальное положение дел.
Иногда он казался даже странно спокойным. Воздушные тревоги, бомбы и с каждым днем все более очевидное поражение, казалось, нисколько не подрывали его авторитет. Бразды правления полностью оставались в его руках. Атмосфера, царившая в камерах бункера, была давящая, мрачная и абсолютно некомфортная. Там не пили, как многие об этом говорили после войны. Бывало, что кто-нибудь наливал себе стаканчик спиртного, но не более того. А курение всегда было строжайше запрещено».
Как рассказывал годы спустя камердинер фюрера Хайнц Линге, свою последнюю ночь Гитлер провел в бессоннице с Евой, лежа одетым на диване. Вышли из своей комнаты они позже обычного, несмотря на доносившийся артиллерийских грохот.
Модель бункера Гитлера
«Мы пообедали с Гитлером. Потом я вышла покурить, но тут на пороге возник Линге и сообщил: «Фюрер желает проститься». Он вышел из своей комнаты, сгорбившись еще сильнее, чем прежде, и пожал руку каждому из нас. Я почувствовала тепло его руки, но взгляд его ничего не выражал. Казалось, он уже далеко. Он сказал что-то, но я не разобрала слов. Настал момент, которого все мы ожидали, и я словно онемела и едва могла уследить за происходящим. Только когда Ева Браун подошла ко мне, чары рассеялись. Она улыбнулась и обняла меня», — писала Юнге.
Прощание с соратниками и женой
Гитлер и Браун прошли по бункеру, прощаясь и пожимая руки всем секретарям и помощникам. Тогда же он огласил свое намерение адъютанту.
Перед смертью избранница нацистского главаря надела его любимое платье. Вдвоем они удалились в маленькую гостиную и закрыли за собой тяжелую дверь, сев на диване так, чтобы касаться друг друга плечами. Йозеф Геббельс и Мартин Борман, которые, согласно завещанию Гитлера, вошли в обновленное руководство Третьего рейха, ждали снаружи. Вместе с ними толпился обслуживающий персонал. Вскоре все услышали выстрел. Через десять минут в комнату зашли Борман и Линге. Тело Гитлера лежало в углу дивана, а из раны сочилась кровь. Рядом сидела мертвая Браун. Ее голова наклонилась к мужу. Часы фиксировали в этот момент 15.50.
Камердинер Линге, отбывший немалый срок в советских лагерях, в 1974-м рассказал о последних минутах фюрера в документальном фильме: «Гитлер попрощался с каждым из своих слуг и подчиненных. Затем он вместе с Евой Браун зашел в свой кабинет. Вскоре из кабинета раздался хлопок. Зайдя в комнату, я обнаружил два мертвых тела. Далее я завернул трупы в одеяло, вынес их в сад и кремировал».
О смерти Гитлера главкому Сталину доложил маршал Жуков
Советское командование узнало о самоубийстве в бункере рано утром 1 мая. Как повествовал в своих «Воспоминаниях и размышлениях» Георгий Жуков, в 3 часа 50 минут на командный пункт 8-й гвардейской армии доставили начальника Генштаба вермахта и одного из подписантов завещания Гитлера генерала Ганса Кребса. Он заявил, что уполномочен установить контакт для переговоров о перемирии. А через 10 минут генерал Василий Чуйков доложил Жукову о том, что Кребс сообщил ему о самоубийстве фюрера.
Также командующий 8-й гвардейской армией зачитал командующему 1-м Белорусским фронтом письмо Геббельса и Бормана. В нем, в частности, говорилось: «Мы сообщаем вождю советского народа, что сегодня в 15 часов 50 минут добровольно ушел из жизни фюрер. На основании его законного права фюрер всю власть в оставленном им завещании передал Карлу Деницу, мне и Борману. Я уполномочил Бормана установить связь с вождем советского народа. Эта связь необходима для мирных переговоров между державами, у которых наибольшие потери. Геббельс».
К письму прикладывалась копия завещания Гитлера со списком нового правительства нацистской Германии.
Жуков отправил своего заместителя Василия Соколовского с заданием требовать от Кребса безоговорочной капитуляции Германии, а сам позвонил на дачу Иосифа Сталина и уговорил начальника охраны Николая Власика разбудить главу правительства. Маршал доложил Верховному главнокомандующему о самоубийстве Гитлера и ждал его указаний. По словам Жукова, первая реакция Сталина была такой: «Доигрался, подлец! Жаль, что не удалось взять его живым. Где труп Гитлера?» На это Жуков ответил, ссылаясь на Кребса, что тело сожгли на костре. Далее Сталин приказал передать Соколовскому не вести никаких переговоров, кроме безоговорочной капитуляции, и просил не звонить ему до утра. В 18.00 Соколовский доложил Жукову, что Геббельс и Борман через парламентера отклонили требование.
Как солдаты искали фюрера в бункере
Красноармейцы обнаружили фюрербункер рано утром 2 мая. По воспоминаниям генерала Федора Бокова, его подчиненные не знали о судьбе Гитлера и требовали от сдавшихся нацистов «показать его убежище». Был пущен слух, что фюрера, Геббельса и Бормана пытаются вывезти из Берлина танкисты. Советские подразделения бросились прочесывать окрестности и действительно обнаружили удирающую танковую группу в 15 км северо-западнее немецкой столицы. В скоротечном бою она была уничтожена. Опознать сидевших в танках не представлялось возможным.
«Кульминационным моментом в штурме ставки Гитлера была борьба за прорыв наших штурмовых групп на верхний, третий, этаж и на чердачное помещение здания. Лестницы с этажа на этаж упорно прикрывали огнем смертники-эсэсовцы. Но все их усилия были тщетны. Штурмовые группы, завоевывая одну за другой лестничные площадки, отбрасывали фашистов и продвигались вперед, к выходу на чердак», — отмечал член Военного совета 5-й ударной армии Боков.
После продолжавшегося несколько часов боя солдаты ворвались в подземелье, где уже давно не было важных персон, а оставались лишь рядовые сотрудники. Последним сдавшимся в плен считается простой электромеханик Йоханнес Хентшель. Несмотря на явную непричастность к преступлениям нацистского режима, он провел в заключении четыре года. В плен попал и камердинер Линге. Его допрашивали с особым интересом: сотрудники СМЕРШа хотели узнать из первых рук, куда пропал фюрер. Но вместо Гитлера и Геббельса советским военным достались лишь их трупы. 5 мая обгоревшие кости обнаружили бойцы под командованием старшего лейтенанта Алексея Панасова. Останки были опознаны и после многочисленных экспертиз закопаны у города Бух, территория которого сегодня является северо-восточным районом Берлина. Их несколько раз переносили с места на место.
ФБР проверяло версию о бегстве Гитлера в Аргентину
На протяжении десятилетий определенную популярность имели конспирологические теории о том, что Гитлер на самом деле уцелел и бежал в Аргентину на подводной лодке, где прожил до старости под вымышленным именем и с измененной внешностью. В середине XX века такую версию даже изучало ФБР. В одном из документов спецслужбы утверждается, что лидер нацистов пересек Атлантический океан через две с половиной недели после взятия Берлина советскими войсками.
В представленном в апреле 2019 года досье имеется и документ, согласно которому Гитлер действительно якобы проживал на ранчо в предгорьях Анд под покровительством политического режима Хуана Перона. В архиве содержится переписка директора Федерального бюро расследований Джона Гувера со своими подчиненными. Из нее следует, что руководитель ведомства сильно сомневался в реальности спасения Гитлера, и предпочел не тратить время на расследование, посчитав собранные доказательства неубедительными. Все имевшиеся сведения были переданы для проверки в военную разведку.
На самом деле в марте 1970 года председатель КГБ Юрий Андропов предложил генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу уничтожить останки Гитлера, Геббельса и членов их семей, захороненные в Магдебурге.
В начале апреля секретная операция «Архив» была приведена в исполнение. Как отмечалось в отчете, «уничтожение останков было произведено путем их сожжения на костре на пустыре в районе города Шенсбек, в 11 километрах от Магдебурга. Останки перегорели, вместе с углем истолчены в пепел, собраны и выброшены в реку Бидевиц».
Наиболее грязную работу выполнил член опергруппы КГБ Владимир Гуменюк. По его воспоминаниям, скрытую от посторонних глаз армейской палаткой яму засыпали листьями. Работать пришлось в костюме химзащиты и противогазе. После сожжения останков старший лейтенант собрал пепел вперемешку с углями в солдатский вещмешок и замаскировал место костра. Именно Гуменюк развеял пепел по ветру у реки Бидевиц.
Последние дни жизни Гитлера в Берлине, 1945 (6 фото)
Кейтель брякнул, что надо немедленно начать переговоры о мире, еще до того, как Берлин превратится в поле боя. «Кейтель, я знаю, чего хочу, – перебил Гитлер. – Я буду драться, в Берлине или под Берлином».
После разговора наедине с Йодлем он обошел шеренгу военных и гражданских деятелей, среди которых были Борман, Риббентроп и Шпеер, пожимая им руки и произнося слова благодарности. Почти все советовали фюреру уехать в Берхтесгаден, пока дорога не перерезана, но он упорно отказывался. Отныне, решил фюрер, обороной будут руководить два командования: Дениц возглавит северный сектор, а кому доверить южный, он еще подумает. Гитлер рекомендовал соответственно разделить штабы, и организаторы южного сектора обороны должны будут сегодня же вечером выехать в Берхтесгаден. Геринг спросил, самому ли ему вылететь на юг или послать туда своего начальника штаба. «Поезжайте сами», – распорядился фюрер. Два некогда близких товарища холодно распрощались. Геринг отправился на свою виллу, где его уже ожидали четырнадцать грузовиков, доверху набитых домашней утварью и художественными ценностями.
Гитлер ужинал с Евой и секретаршами. Снова его уговаривали покинуть столицу, на что следовал неизменный ответ: «Я должен решить исход войны в Берлине – или погибнуть!» После полуночи он вызвал двух долго работавших у него секретарш и сообщил, что через полчаса они должны выехать на машинах в Берхтесгаден вместе с адмиралом Путткамером и другими людьми. (В их числе был и Морель, попавший в немилость к фюреру.) Гитлер пояснил, что они работают у него уже довольно долго, к тому же у фройляйн Вольф на иждивении престарелая мать. Говорил он тихо, левая рука сильно дрожала. Немного позже фюрер позвонил фройляйн Шредер и сказал, что Берлин окружен, они вылетят самолетом, как только закончится воздушная тревога. А фройляйн Вольф он со вздохом признался: «Все кончено».
Поздравив фюрера, Гиммлер вечером в сильный дождь отправился в свою резиденцию, где была назначена тайная встреча с представителем Всемирного еврейского конгресса Мазуром. Предугадывая развитие событий, рейхсфюрер СС спешил снять с себя вину за уничтожение евреев. Гиммлер признал, что на возглавляемое им ведомство было возложено тяжкое бремя «окончательного решения еврейского вопроса». Сначала он планировал решить эту проблему путем эмиграции. Но даже те страны, которые так пеклись об интересах евреев, отказались их принять. «С начала войны, – продолжал он, – мы столкнулись с массой восточного еврейского пролетариата, и это создало для нас новые проблемы». «С целью борьбы с эпидемиями, – утверждал Гиммлер, – мы вынуждены были построить крематории, чтобы сжигать трупы умерших от болезней людей. А теперь нам вменяют это в вину!»
Мазур настаивал на сохранении жизни тех евреев, которые находятся на контролируемой Германией территории. Гиммлер заверил его, что так и делает. А что получает в ответ? Американцы распространяют фальшивки о мнимых издевательствах над евреями на территории третьего рейха. Когда он разрешил 2100 евреям выехать в Швейцарию, иностранная пресса подняла шум, что он пытается создать себе алиби. «Мне не нужно никаких алиби. Я всегда делал то, что нужно моему народу, и я не обогатился на этом», – патетически воскликнул рейхсфюрер СС, заканчивая разговор.
В тот же вечер Гиммлер дал указание одному из своих агентов разыскать штаб Эйзенхауэра и постараться убедить его пойти на заключение сепаратного мира с Германией для совместной борьбы против подлинного врага человечества – Советского Союза.
На рассвете рейхсфюрер встретился с графом Бернадоттом. Он отверг предложение шведа перевезти всех военнопленных из стран Северной Европы в Швецию, но сам же предложил передать всех узниц Равенсбрюка под опеку шведского Красного Креста. Аудиенция закончилась, и Гиммлер ушел спать. После обеда в разговоре с Шелленбергом он признался, что «страшится будущего». Тот заметил, что тем более надо что-то предпринять. Гиммлер промолчал. Шелленберг начал критиковать политику эвакуации концлагерей. «И ты тоже! – возмутился Гиммлер. – Фюрер рвет и мечет из-за того, что Бухенвальд и Берген-Бельзен не были полностью эвакуированы!»
В часы, когда рейхсфюрер заверял Мазура, что эвакуация концлагерей прекращена, узников Заксенхаузена угоняли из лагеря. Представитель международного Красного Креста попросил передать несчастных людей под его опеку, но комендант отказался, сославшись на приказ Гиммлера об эвакуации всех, кроме тяжело больных. Почти 40 тысяч заключенных были построены в колонны и под крики и ругань охраны в сильный дождь тронулись в путь на северо-запад. Тех, кто не мог идти, пристреливали и сбрасывали в канавы.
Наступающие советские войска в нескольких местах прорвали оборону группы армий «Висла», и передовые части Красной Армии оказались лишь в 30 километрах от подземной рейхсканцелярии фюрера. В полдень 21 апреля они начали обстреливать Берлин из артиллерийских орудий, и взрывы были слышны даже в бункере, где Йодль докладывал Гитлеру, что армия Мантейфеля находится под угрозой окружения. На выручку ей был направлен последний небольшой резерв под командованием генерала СС Феликса Штайнера.
Гитлер в штаб-квартире группы армий «Висла», май 1945
При упоминании этого имени Гитлер встрепенулся. Именно благодаря его инициативным действиям в Померании было приостановлено наступление войск Жукова в феврале. Гитлер взглянул на карту, и его глаза просияли. «Контратаковать!» – воскликнул фюрер. Штайнер пойдет на юго-восток и рассечет авангард Жукова, одним смелым ударом спасет Берлин и помешает окружению Мантейфеля. Гитлер тут же распорядился направить от его имени приказ Штайнеру, запретив любой отход на запад. Из всех невыполнимых приказов, полученных Штайнером от Гитлера, этот был самым фантастическим. Танковый корпус эсэсовского генерала существовал только на бумаге. И он не намеревался жертвовать своими войсками ради безнадежного дела.
Борман тоже знал, что надежды нет. Он позвонил жене в Берхтесгаден и сказал, что нашел для нее и детей «чудесное убежище» в Тироле. Под видом начальницы группы детей-сирот она поедет туда. Для этой, цели были подобраны шесть малышей в партийном детском саду в Гармише.
Утром 22 апреля в бункере только и говорили о Штайнере. Начал ли он наступление, чтобы выручить Берлин? Если начал, то насколько продвинулся? Ежечасно Гитлер справлялся у исполняющего обязанности начальника штаба армии генерала Ганса Кребса о Штайнере, но тот отвечал, что пока сведений нет. В конце концов после обеда он вынужден был признать, что корпус Штайнера находится еще в процессе формирования и докладывать просто нечего.
Гитлер покачнулся, как от удара, болезненная гримаса перекосила его лицо. Усилием воли подавив минутную слабость, он приказал выйти всем, кроме генералов и Бормана. Раскачиваясь взад-вперед и размахивая правой рукой, фюрер закричал, что его окружают предатели и лжецы. Все они низкие, подлые люди, не понимающие его великой цели. Он жертва продажности и трусости, все оставили его в минуту тяжелых испытаний. Никто из присутствующих не посмел произнести ни слова в свое оправдание. Ошеломленные генералы молчали, лишь Борман пытался успокоить фюрера.
Гитлер что-то прокричал о Штайнере и в изнеможении упал в кресло. Горестным тоном он изрек: «Война проиграна». Потом дрожащим голосом добавил, что третий рейх потерпел крах, и ему остается только умереть. Фюрер закрыл глаза, по его лицу разлилась мертвенная бледность, и всем показалось, что наступила роковая минута.
Наконец Гитлер пришел в себя. Борман, Кейтель и начальник управления личного состава Бургдорф умоляли его сохранять самообладание. Если фюрер потеряет веру в успех, говорили они, тогда действительно все потеряно. Генералы просили фюрера уехать немедленно в Берхтесгаден, но он покачал головой и усталым голосом сказал, что свой конец встретит в Берлине.
В приемной почти все было слышно. Генерал Фегеляйн схватил телефон и, набрав номер Гиммлера, уведомил его о происходящем. Потрясенный рейхсфюрер позвонил Гитлеру и умолял его не терять надежды.
Между тем Гитлер приказал позвать Траудль Юнге, Герду Кристиан и свою новую повариху Констанцию Манциали. Они вошли в приемную, где Гитлер что-то вполголоса обсуждал с Евой Браун. Фюрер посмотрел на вошедших отсутствующим взглядом и сказал, чтобы они были готовы к отъезду. «Все потеряно, безнадежно потеряно», – твердил он.
Женщины испуганно молчали. Ева взяла фюрера за руки, улыбнулась и сказала: «Ты же знаешь, что я останусь с тобой. Я никуда не поеду». Его глаза сразу оживились, и он сделал то, чего никогда прежде не позволял себе в присутствии посторонних, – поцеловал Еву в губы.
Траудль словно издалека услышала свой голос: «Я тоже останусь». Это же повторили Герда и повариха. Гитлер настаивал на их отъезде, но женщины упрямо твердили свое. Поблагодарив их за преданность, фюрер устало прошаркал в кабинет, где его ждали генералы. «Господа, – заявил он, – это конец. Я остаюсь в Берлине и, когда наступит время, пущу себе пулю в лоб. Каждый из вас должен принять собственное решение о том, как быть дальше. »
Траудль Юнге, личный секретарь Гитлера
Геббельс находился дома, когда узнал, что его срочно вызывает фюрер. Пока он собирался, ему передали, что Гитлер хочет видеть также Магду и детей. В 17.00 фрау Геббельс спокойным тоном приказала няньке собрать детей в гости к фюреру. Дети обрадовались: дядя Ади всегда угощал их шоколадкой или печеньем. Мать догадывалась, что всех их ждет роковая развязка, но сумела изобразить улыбку и сказала: «Каждый из вас может взять по одной игрушке, но ничего больше».
Оставшись наконец наедине с Гитлером, Кейтель снова стал уговаривать его уехать в Берхтесгаден и оттуда начать переговоры о капитуляции. Но Гитлер перебил его. «Я точно знаю, что вы хотите сказать: «Решение надо принимать немедленно!» Я уже принял решение. Я никогда не покину Берлин, я буду защищать город до последнего вздоха». Вошел Йодль, и Гитлер повторил: «Мне надо было принять это решение, самое важное в моей жизни, еще в ноябре прошлого года. Мне не следовало покидать ставку в Восточной Пруссии», – добавил он.
Гитлер вызвал Бормана и приказал ему с Йодлем и Кейтелем срочно вылететь в Берхтесгаден. Фельдмаршал должен был взять на себя командование, а Геринг будет личным представителем фюрера. Когда Кейтель возразил, Гитлер сокрушенно ответил: «Все летит вверх тормашками, я ничего больше не могу поделать». Остальное, добавил он, надо оставить на усмотрение Геринга. «Придется немного повоевать, а когда дело дойдет до переговоров, рейхсмаршал сумеет это сделать лучше, чем кто-либо другой. А я либо выиграю битву за Берлин, либо умру в Берлине. Это мое окончательное и бесповоротное решение».
Генералы заверили фюрера, что положение не столь безнадежно: можно повернуть к столице 12-ю армию Венка. Услышав это, Гитлер оживился – к нему вернулись надежда и решимость. Он начал задавать вопросы, потом детально обрисовал картину спасения Берлина. Не успел Кейтель выйти, чтобы дать указания Венку, как Гитлер снова впал в депрессию. Кто-то показал на висящий в кабинете портрет Фридриха Великого и напомнил о чуде, которое спасло прусского короля. Фюрер устало покачал головой: «Армия меня предала, генералы ни на что не годятся. Мои приказы не выполнялись. Все кончено. Национал-социализм мертв и никогда больше не поднимется».
Вечером того же дня начальник оперативного управления люфтваффе генерал Экард Кристиан вбежал в штаб ВВС близ Берлина и взволнованно крикнул: «Фюрер совершенно выдохся!» Он рассказал, что произошло. Начальник штаба генерал Ганс Коллер немедленно связался со штабом сухопутных сил и удостоверился, что фюрер действительно больше не в состоянии исполнять свои обязанности.
На рассвете 23 апреля Коллер со своим штабом на пятнадцати «юнкерсах» вылетел в Мюнхен. Геринг уже в основном знал обо всем, что произошло. Он получил по радио секретное сообщение от Бормана, что у фюрера нервное расстройство и что Геринг должен взять на себя руководство страной. Рейхсмаршал заподозрил неладное и не знал, что делать: действовать или подождать?
В полдень на его виллу в Оберзальцберге прибыл генерал Коллер и возбужденно рассказал о потрясении, перенесенном Гитлером. Геринг уже в основном все знал и на сообщение Коллера отреагировал спокойно. Рейхсмаршал поинтересовался, жив ли еще Гитлер. Не назначил ли он Бормана своим преемником? Коллер ответил, что фюрер был жив перед его отлетом. Неделю Берлин, вероятно, еще продержится. «Во всяком случае, – сказал он в заключение, – вам, господин рейхсмаршал, пора действовать».
Геринг колебался. А что если Гитлер назначил преемником Бормана? Его старого врага, который и телеграмму-то послал с провокационной целью, чтобы устроить ему ловушку! «Если я начну действовать раньше времени, пока жив фюрер, он объявит меня предателем. Если ничего не сделаю, он обвинит меня в бездействии в самый критический момент!» Рейхсмаршал вызвал юридического эксперта Ганса Ламмерса, хранителя двух официальных документов о преемнике, составленных Гитлером еще в 1941 году. Согласно документам, Геринг назначался заместителем и преемником Гитлера в том случае, если фюрер временно или постоянно не сможет выполнять свои обязанности.
Рейхсмаршал хотел знать, требует ли военная ситуация в Берлине принятия им управления на себя, но Ламмерс не мог сказать ничего определенного. Зная, что его влияние на фюрера ослабло, а позиции Бормана укрепились, Геринг поинтересовался, давал ли Гитлер с 1941 года какие-либо указания, отменявшие документы о преемнике. Нет, ответил Ламмерс, таких приказов не было.
Кто-то предложил запросить фюрера по радио, считает ли он по-прежнему Геринга своим заместителем. Тут же был составлен текст: «Мой фюрер, учитывая ваше решение остаться в Берлине, желаете ли вы, чтобы в соответствии с декретом от 29 июня 1941 г. я взял на себя полный контроль над рейхом?» Геринг прочитал написанное и добавил: «С полномочиями во внутренних и иностранных делах», – с тем чтобы иметь возможность вступить в переговоры о мире с союзниками. Потом беспокойно спросил: «А если я не получу ответа? Нам надо указать срок, к которому я должен получить ответ».
Коллер предложил назначить восьмичасовой срок, и Геринг вписал это условие, а потом сделал еще одну приписку: «Вы должны понять, мой фюрер, что я чувствую к вам в этот самый трудный час в моей жизни. Я не могу найти слова, чтобы выразить свои мысли. Да благословит вас Бог и поможет вам как можно скорее. До конца преданный вам Герман Геринг». Написав это, он заметил: «Ужасно. Если к 22.00 не поступит ответ, придется принять решительные меры. Я сразу остановлю войну».
В бункере его телеграмма – последняя из перехваченных английской радиоразведкой, – по-видимому, больше всех возмутила Бормана. Он потребовал казни Геринга. Гитлер отказался от таких радикальных мер и послал рейхсмаршалу три противоречащих одно другому послания. В первом говорилось, что смертная казнь за государственную измену к нему не будет применена, если он откажется от всех постов. Второе отменяло декрет о назначении Геринга преемником. А третье, возможно, более точно отражавшее смешанные чувства Гитлера, было сформулировано в таких расплывчатых выражениях («ваше предположение о том, что я не способен выполнять свои функции, – абсолютно ошибочная мысль, о происхождении которой мне ничего не известно»), что Борман, должно быть, испугался, не собирается ли фюрер простить Геринга. На свой страх и риск Борман послал радиограмму коменданту СС в Оберзальцберге с приказом арестовать Геринга за измену.
По мере приближения советских войск к Берлину обычно жизнерадостная Ева все чаще стала приходить в отчаяние. Однажды она схватила Траудль Юнге за руки и дрожащим голосом произнесла: «Скорее бы все это кончилось!» Ева написала письмо своей самой близкой подруге Герте Шнайдер. «Это мои последние строки и последние признаки жизни», – начала она и сообщила, что посылает подруге свои драгоценности и просит раздать их согласно завещанию. Ева извинялась за сумбурность письма: в соседней комнате шестеро детей Геббельсов подняли ужасный шум. «Я не могу понять, как все это могло произойти, от такого можно потерять веру в Бога!» В приписке она добавила, что сам фюрер потерял всякую надежду. Но на другой день, 23 апреля, Ева написала своей сестре, что еще есть шансы на спасение. «Разумеется, мы не позволим, чтобы нас схватили живыми». Она попросила Гретль уничтожить все ее деловые бумаги, а письма фюрера и свои запаковать и закопать. В конце она попыталась успокоить себя и сестру: «Я только что разговаривала с фюрером. Думаю, он настроен более оптимистично, чем вчера».
Гиммлер снова встретился с Бернадоттом, на этот раз в здании шведского консульства в Любеке. «Война должна закончиться, – неожиданно сказал он, тяжело вздохнув. – Сейчас уже все видят, что Германия разбита». Фюрера, возможно, уже нет в живых, и он, Гиммлер, больше не считает себя связанным клятвой о личной верности фюреру. Германия готова капитулировать на Западном фронте, продолжал рейхсфюрер СС, но не на Востоке. Он поинтересовался, не может ли граф передать это предложение министру иностранных дел Швеции. Бернадотт согласился. «А что если предложение Гиммлера будет отвергнуто?» – поинтересовался он. «В этом случае, – ответил Гиммлер, – я возьму на себя командование Восточным фронтом и погибну в бою». Рейхсфюрер добавил, что надеется встретиться с Эйзенхауэром и готов немедленно и безоговорочно капитулировать. Заметив, что это самый тяжелый день в его жизни, он покинул здание консульства и сел за руль своей машины. При этом так резко нажал на газ, что врезался в ограду из колючей проволоки. Шведы и немцы помогли выкатить машину на ровное место, и Гиммлер уехал.
Фото из последних дней жизни Гитлера (Берлин, 20 марта 1945)