попов министр здравоохранения алтайского края биография
Руководство Диагностическим центром Алтайского края доверили опытной сотруднице регионального Минздрава
В Алтайском крае наконец определились с тем, кто займет пост главного врача Диагностического центра, который несколько месяцев работал без постоянного руководства после ухода Оксаны Лексенковой. Как сообщили в региональном Минздраве, на эту должность, как и анонсировали источники ИА «Банкфакс», назначили Жанну Вахлову. В течение последних нескольких лет она занимала пост начальника отдела Минздрава по организации медпомощи взрослому населению.
Как уточнили в министерстве, 30 сентября состоялось заседание конкурсной комиссии по отбору кандидатов на должность главного врача Диагностического центра Алтайского края. Согласно распоряжению губернатора Алтайского края, заявиться на конкурс можно было с 1 по 14 сентября. Кандидатов заслушивала и оценивала конкурсная комиссия, в которую вошли председатели Алтайской краевой общественной организации ветеранов здравоохранения, Алтайского краевого профсоюза работников здравоохранения, Медицинской палаты Алтайского края, Общественного совета при Минздраве региона и представитель Общественной палаты Алтайского края. Свои концепции развития медицинского учреждения на три года представили шесть кандидатов. В результате выбор был сделан в пользу Жанны Вахловой. К своим обязанностям она приступит с 25 октября.
Как сообщалось ранее, в конце мая текущего года стало известно о том, что Оксана Лексенкова написала заявление об увольнении. Притом эту информацию она, похоже, не хотела афишировать. Ее последним рабочим днем стало 31 мая, заявление, по информации Минздрава, было написано 17-18 мая. При этом из самого Диагностического центра 20 мая поступил ответ на запрос редакции, подписанный Лексенковой, в котором она фактически отказала в предоставлении информации по «иным» основаниям. Она указала, что работодатель не в праве разглашать персональные данные работника (то есть ее самой) без его письменного согласия. При этом никаких персональных данных редакция не запрашивала.
Медики обратились в прокуратуру и в краевую Трудинспекцию. Официальная позиция краевого правительства изначально состояла в том, что нарушений нет, а медики получили столько, сколько должны были. Позже министр здравоохранения Алтайского края Дмитрий Попов все же признал несправедливость начислений и пообещал их пересчитать. Оксана Лексенкова тогда заявила, что средства на эти цели авансируют у Федерального фонда обязательного медицинского страхования, но не объясняла, как именно это будет оформлено. Уже после того, как скандал поутих, заведующего отделением ультразвуковой диагностики Диагностического центра Алтайского края Андрея Рожанского сначала отправили в отпуск, а в октябре 2020 года он написал заявление о снятии с него полномочий руководителя. Наблюдатели полагают, что это было своего рода ответом Лексенковой «идеологам» описанного выше конфликта.
Красноярские депутаты критично отнеслись к новому министру Алтайского края
Редактор, Политика, 15:05, 29.10.2018
26 октября на должность главы минздрава был назначен Дмитрий Попов
26 октября глава региона Виктор Томенко подписал распоряжения о назначении руководителей органов исполнительной власти. Одним из распоряжений губернатор назначил на пост министра здравоохранения Алтайского края Дмитрия Владимировича Попова.
Слухи о назначении Попова начали распространяться после появившейся информации о вероятной отставке чиновника из-за разразившегося скандала на почве образовавшегося дефицита лекарств в Красноярском крае.
Скандал в Красноярске
В сентябре этого года во время заседания красноярского парламента была обнародована информация о сложившейся ситуации с обеспечением льготников лекарствами. Вопрос поднял на всеобщее обсуждение депутат Александр Глисков, который сообщил о дефиците льготных лекарств на 200 млн рублей. По его словам, люди неделями не могли получить в аптеках препараты, положенные им.
Глисков заявил, что такая ситуация сложилась из-за просчетов в планировании закупок, которыми занималось Министерство здравоохранения Красноярского края. Ответственным за закупки препаратов на бюджетные средства был заместитель министра Дмитрий Попов.
Согласно материалам проверки прокуратуры и Счетной палаты, дефицит возник уже во втором квартале 2018 года, из-за чего пришлось выделять 200 млн рублей на исправление возникшей ситуации.
«Денег на льготное обеспечение лекарствами было выделено достаточно. По крайней мере, само правительство заявляет об этом. Значит, все дело в некомпетентности чиновников, отвечающих за закупки», – полагает Глисков.
Также депутат настаивал на отставке Попова не по собственному желанию, а по статье, так как бюджету Красноярского края был нанесен существенный ущерб.
Ротация кадров
Увольнения по статье Дмитрию Попову удалось избежать, и 19 октября он благополучно ушел в отставку по собственному желанию. Тогда же и появились слухи о его вероятном назначении министром здравоохранения в Алтайском крае, должность которого с 2012 года занимала Ирина Долгова (слухи о ее отставке также имели место быть).
22 октября губернатор Алтайского края Виктор Томенко огласил состав нового правительства региона. Ирина Долгова заняла место заместителя председателя правительства края с уклоном на социальные вопросы.
Место министра здравоохранения на тот момент было вакантным.
Дмитрий Попов отказался комментировать информацию о своем возможном назначении.
26 октября Попов официально был назначен новым министром здравоохранения Алтайского края. К обязанностям министра он приступает с 29 октября.
Реакция Красноярска
Красноярские чиновники и СМИ довольно критично отнеслись к новости о «повышении» Дмитрия Попова.
Политологи называют назначение Попова главой минздрава неосмотрительным шагом со стороны Виктора Томенко. По общему мнению, нет гарантий, что новый министр Алтайского края не допустит подобных просчетов в новом для себя регионе.
Также полностью не закончена проверка закупки лекарств, поэтому вопрос о вероятном нецелевом расходовании бюджетных средств остается открытым и существует вероятность возбуждения уголовного дела.
В беседе с корреспондентом «ТОЛКа» депутат Александр Глисков поделился своими ожиданиями от Попова в качестве министра здравоохранения.
«Я и к назначению Томенко отношусь с настороженностью, не говоря о господине Попове. Еще во времена работы Виктора Петровича я неоднократно критиковал правительство за неэффективную работу по ряду направлений. А по Дмитрию Попову могу сказать, что, конечно, это просто возмутительно, что неэффективная работа Министерства здравоохранения Красноярского края обременила краевой бюджет более чем на 200 млн рублей. Они обвинили в этом Министерство финансов, которое якобы им не выделило достаточную сумму. Разберется прокуратура и Счетная палата. Вполне возможно, что и уголовное дело будет возбуждено. Если это случится, то на имидже Виктора Томенко в Алтайском крае это явно не скажется положительно. Посмотрим, как все сложится в вашем регионе», – пояснил Александр Глисков.
Новости Барнаула
Опросы
Спецпроекты
Прямой эфир
«У нас не крепостное право»: интервью с главой алтайского Минздрава
Министр здравоохранения Алтайского края Дмитрий Попов / Фото: Екатерина Смолихина / Amic.ru
После того как глава правительства Красноярского края Виктор Томенко был избран губернатором Алтайского края, в регион на топовые должности приехало уже несколько красноярцев. Один из них – новый министр здравоохранения, в прошлом врач, Дмитрий Попов. В интервью порталу Amic.ru он рассказал, что будет менять в алтайской медицине, о ее проблемах, платных услугах, врачебной доступности, а также немного о спорте, семье и почему он не варяг.
О назначении и планах
Корреспондент: Дмитрий Владимирович, вы приехали к нам на пост министра здравоохранения с поста замминистра здравоохранения Красноярского края. Очевидное повышение. Рассматриваете это как ступеньку в карьере?
Дмитрий Попов: Да, ступенька. Но ее еще нужно хорошо отработать. Это серьезный вызов для меня. Заместителем я вел свой раздел работы, но не принимал окончательных решений. Теперь я отвечаю за медицину на уровне всего региона. Отчасти это эмоционально и физически давит, но я получаю удовольствие от работы. И я хочу сделать так, чтобы медицина на Алтае стала лучше, в том числе лучше, чем в Красноярском крае. Чтобы каждый житель Алтая сказал, что здесь здравоохранение лучшее в России.
Когда меня назначили, я часто слышал «варяг», «пришелец». Но ведь я получил медобразование не только, чтобы лечить красноярцев. Потому и мои назначения коллег из Красноярска на должности на Алтае – это вполне нормально. Это люди, которых я знаю, которым доверяю. Они тоже хотят сделать медицину лучше.
Корр.: Как вы думаете, про какую-то сферу здравоохранения, медучреждение региона уже можно сказать «лучшее»?
Д.П.: Если говорить об учреждениях, которые на слуху за пределами региона, то это, в первую очередь, федеральный центр травматологии и ортопедии. Серьезная организация с высококлассными специалистами, которые высоко ценятся. Диагностическим центром мы можем гордиться.
Корр.: Должен ли руководитель регионального ведомства здравоохранения быть врачом?
Д.П.: У меня большой опыт работы врачом и мне знакома работа по организации непосредственной медпомощи. Сейчас же приходится заниматься и хозяйственными, и экономическими делами. И мне кроме врачебных нужны и навыки управленца. В современных европейских клиниках эти функции разделены: есть менеджер, организующий работу, и главный врач, отвечающий за медпомощь. Пока у нас два в одном, я считаю, что отраслью должен руководить отраслевик, то есть медик.
Корр.: Чем медицина Алтайского края отличается от красноярской?
Д.П.: Главная особенность – сельское население со своей ментальностью, своими требованиями. Поэтому нужно организовать модель медпомощи, не зацикленной только на Барнауле.
В ближайшие три года мы будем серьезно вкладываться в развитие межрайонных центров, которые будут сформированы по принципу медицинского округа. Сейчас надо понять, сколько докторов, каких компетенций, с какими медтехнологиями и где у нас есть.
Главная проблема в медицине – это не нехватка финансов, а необходимость урегулировать отношения внутри системы. Чего мы хотим от здравоохранения? Общего целеполагания, договоренности.
Корр.: Например?
Д.П.: Например, я, как пациент, хочу, чтобы в районной больнице был кардиолог. Но если это молодой врач и у него объективно мало пациентов, так как население района малочисленное, то и опыта будет мало. Но мы-то хотим опытного врача, который сможет решить любую проблему!
С другой стороны наличие врачей – это взаимная ответственность. Готов ли человек, который родился, вырос и учился, вернуться в село? Ведь в отношении медработников не должно действовать крепостное право. Министерство не может обязать, приковать кандалами терапевта к районной поликлинике.
О проблемах
Корр.: В Алтайском крае есть опыт привлечения медиков в села. Не самый успешный.
Д.П.: Я говорю немного о другом. Мы же понимаем, что невозможно все 94 медицинские специальности иметь в каждой больнице. Но при этом мы должны оказать квалифицированную помощь всем нуждающимся.
В продолжение темы о межрайонных центрах: сейчас мы поэтапно создаем единую диспетчерскую скорой медицинской помощи, чтобы грамотно управлять всеми машинами и направлять к больному ближайшую, даже если она из другого района. Такая уже есть на Рубцовской территории: к городу мы подключили три района.
Корр.: Сразу на ум приходит слово оптимизация, которое в регионе стало почти ругательным. Еще до того, как вы стали министром, у нас ходил слух, что некоторые больницы в небольших районах станут филиалами больниц в более крупных населенных пунктах.
Д.П.: Я тоже не люблю это слово. Но что такое оптимизация? Если иметь в виду ликвидацию, то нет. Мы не будем ничего ликвидировать. И тут очень важно, чтобы главврачи медучреждений объясняли населению, как будет организована медпомощь.
Но да, мы будем налаживать взаимодействие и маршрутизацию между учреждениями, межтерриториальное взаимодействие актуально и сегодня. Как пример – передвижной ФАП, который закреплен за одним районом, но может обслуживать население другого.
Вот представьте: в районе всего 50 родов в год, то есть одни роды в неделю. Вот тут возникает вопрос, есть ли смысл содержать такой роддом и доверятся ли врачу женщины, который так редко принимает роды? Зато есть возможность привезти будущую маму в «ДАР», где выхаживают детей с экстремально низким весом – 500 граммов. 20 лет назад уровень младенческой смертности был раза в три больше, чем теперь. Сегодня почти треть родов возникают преждевременно.
Корр.: Многие врачи считают, хотя, конечно, они этого не говорят публично, что ребенок весом 500 граммов – это серьезные проблемы со здоровьем. До сих пор идут споры, стоит ли спасать таких детей.
П.Д.: Мы стали выхаживать таких деток с 2012 года. Для таких суждений пока нет достаточной базы. К тому же ответом на новую проблему в медицине появляются новые решения, новые вызовы заставляют систему развиваться. Например, часто такие детки рождаются с патологией глаз, но современные технологии позволяют ребенку иметь такое же зрение, как у доношенных с нормальной массой тела.
Поэтому я бы не сказал, что эти детки не такие, как остальные. Да, у них больше проблем, но их можно решать.
Корр.: В прошлом году в регионе должны были быть построены несколько новых ФАПов, в том числе и на федеральные средства, однако они не были возведены в срок. Почему? И как этот процесс будет проходить в 2019 году?
Д.П.: Речь о шести ФАПах, которые не были введены в эксплуатацию, но они все были приобретены в положенные сроки. Это не просто домик, который собрал, и он стоит. Нужны коммуникации, фундамент. Чтобы все сделать качественно, решили отложить, завершим в первом полугодии 2019-го.
Я напомню, что хоть Алтайский край в 15 раз меньше Красноярского, но количество фельдшерско-акушерских пунктов у нас больше – 853 – и они все сохранены. Есть программа замены аварийных ФАПов, строительства там, где их нет. А мы еще и расширяем их возможности за счет информатизации – интернет до конца следующего года дойдет до всех пунктов. Можно будет связаться с краевой больницей, онкоцентром.
Корр.: Как вы относитесь к тому, что многие алтайские врачи работают в нескольких медицинских учреждениях одновременно, часто в государственных и коммерческих?
Д.П.: Опять к вопросу о крепостном праве… Не важно, в частную или государственную клинику обращается человек. Он приходит за помощью. Да, в большинстве частных сегодня работают наши доктора. Но качество частного здравоохранения – это показатель качества бюджетного здравоохранения. По отношению к пациенту, я считаю, что это не плохо. Доступность медпомощи должна быть в разных формах.
Да, мы хотели бы максимум бесплатной помощи для населения. Нужны организационные решения. Например, продление времени работы поликлиник, работа в выходные дни, выездные формы, дистанционное консультирование.
Корр.: Но люди сейчас жалуются, что много стало платных услуг, например, в Диагностическом центре, «ДАРе», офтальмологической больнице и других крупных учреждениях.
Корр.: А как насчет доступности? Из того же онкологического центра пациентам приходится ездить сдавать анализы в Диагностический центр. Им это кажется очень неудобным, ведь многие приезжают из районов. Хочется максимально быстро все пройти.
Д.П.: В январе 2019 года был утвержден приказ о минимально достаточном объеме обследований при обнаружении злокачественного новообразования. Это то, что можно пройти в своей районной или городской поликлинике. С этим обследованием человек приезжает в онкодиспансер. Потом онколог принимает решение, нужны ли специализированные обследования в самом диспансере или как раз в Диагностическом центре, где мы сконцентрировали много высококлассной техники и специалистов. Проще спуститься с Горы и пройти эти обследования, чем возвращаться в район или платно в Барнауле искать.
Корр.: А почему все нельзя сделать в онкодиспанесере? Чтобы вообще никуда не бегать.
Д.П.: Представляете, каких размеров он должен быть. В течение года выявляется около 10 тысяч новых случаев злокачественных новообразований. Еще столько же приезжает тех, у кого не подтверждается. Зачем дублировать, если есть Диагностический. Мы сейчас как раз им занимаемся. В течение этого полугодия примем ряд решений по его работе. А пока взаимоувязываем направление туда пациентов со всего региона по онкологическому профилю. Задача – сократить время от момента подозрения заболевания у пациента до заключения онколога и начала лечения.
На базе Диагностического будем делать центр компетенций или второго мнения. Специалисты центра будут пересматривать заключения медиков из районов, чтобы исключить пропуск злокачественных новообразований. В первую очередь у женщин, потому что рак молочной железы сегодня на первом месте.
Будем модернизировать систему дистанционного консультирования по лучевым методам диагностики, в первую очередь, рентгенологии. Думаем о единой лабораторной службе.
Корр.: Все-таки мы боремся за качественное оказание медицины или количество пролеченных? С одной стороны, у нас есть автопоезда здоровья, которые приезжают в самые отдаленные уголки региона, а есть диспансеризация, которая часто проводится для галочки.
Д.П.: Чтобы получить качественную помощь в поликлинике, надо сделать работу участкового специалиста плановой. Врачу надо перестать «тушить пожары», постоянно не понимая, кто следующий пациент, стоящий за дверью. Сегодня 90% пациентов – это обращения по острому заболеванию. И у врача просто нет времени на плановые обследования. Наша задача – разгрузить его рабочее время за счет организации кабинетов неотложной помощи, дежурных докторов, выездов на дом. Если структурировать работу врача, то у него останется время на полноценный осмотр и общение с пациентом.
Кроме этого необходимо расширять компетенции. Терапевт должен обладать навыками функциональной диагностики, хирург – эндоскопическими, акушер-гинеколог – уметь делать УЗИ. Мы пересмотрим функциональные обязанности врачей и расширим их.
Или другой пример. Вот смотрите, умения и знания медсестры, которая ведет прием вместе с доктором, используются всего на 15%, все остальное – это навыки правильного заполнения документов. Наша задача – организовать работу медсестры так, чтобы она использовала свои знания, помогала пациентам. В данном случае мы пытаемся разделить медицинскую составляющую и не медицинскую.
Конечно, мы ставим и задачу по повышению заработной платы медиков. Она хоть и выше в два раза средней по экономике, но ниже, чем во всех остальных сибирских регионах. Но без развития социально-экономической ситуации всего региона не получится повысить уровень зарплаты бюджетников.
О личном
Корр.: Семью на Алтай перевезли?
Д.П.: Нет.
Корр.: Почему?
Д.П.: Дети же учатся в школе. Сын в 10-м классе, он определяется с профессией, готовится к сдаче экзаменов. Мы с женой решили, что не стоит его выводить из зоны комфорта. Он сам определяет, кем хочет стать. Я не собираюсь настаивать на том, чтобы он был врачом. Но и отговаривать его бы не стал. Это хорошая профессия, от нее получаешь удовольствие.
Корр.: Как общаетесь с родными?
Д.П.: По телефону, «Скайпу». Они ко мне на каникулы приезжают, я к ним иногда на пару дней. Это непросто, так надолго я с семьей не расставался.
Корр.: Как вы стали врачом?
Д.П.: Это пример идеальной истории, когда человек с малых лет понимает, что станет врачом. В детстве я хотел лечить болезни, которые были у моих родственников, быть похожим на известных мне тогда докторов, играл в «больничку». До девятого класса я учился в инженерно-технической академии. По точным наукам у меня были хорошие результаты: хорошо давались и физика, и химия, и математика, поэтому без экзаменов меня зачислили в технический вуз. Но я все-таки решил попробовать себя в медицине. Стал усиленно заниматься биологией, химией. И поступил сразу в два вуза: технический и медицинский. Но остался в медицинском.
Корр.: Случалось жалеть об этом выборе?
Д.П.: Нет, наоборот. К третьему курсу вуза, когда сталкиваешься с реальными пациентами, желание помогать становится еще больше. Именно в этот период я решил стать хирургом. Усиленно занимался анатомией и онкологией, дежурил в реальных отделениях. Я понимал, что мне нужно, и активно получал новые знания и навыки.
Корр.: Вы же застали годы, когда врачи жили на грани бедности?
Д.П.: Я как раз заканчивал вуз. Когда начал работать, получал 4000 рублей. В то время в Красноярске это было в 2,5 раза меньше, чем в среднем по региону. Приходилось подрабатывать, у меня уже была семья. Не только дежурствами в больнице и преподаванием на кафедре в медицинской академии, но и пытался освоить смежные навыки: методы биржевой торговли, это как раз только заходило в Россию, пробовал себя в роли риелтора. Но, как видите, полностью посвятил себя медицине.
Корр.: Нам, пациентам, приятно думать, что сами врачи никогда не болеют. Но это, конечно, ошибочное мнение. Вы в случае недомогания обращаетесь к коллегам или занимаетесь самолечением?
Д.П.: Все медики болеют самоотверженно – есть ощущение «белого халата». Простуда, что-то обычное – да, банальное самолечение. Более серьезное – обращаюсь за помощью к коллегам. Любой пациент, даже если он министр, должен иметь доктора, которому он доверяет. Это может быть обычный терапевт, хирург, травматолог, не обязательно академик.
Корр.: Вопрос банальный, но всегда любопытный: чем занимаетесь в свободное время?
Д.П.: Первые два месяца, когда я сюда приехал, времени не было совершенно. Но когда это уже стало сказываться на моем физическом и эмоциональном состоянии, вернулся к тому, что всегда очень любил – спорту. Сейчас я пять раз в неделю по вечерам посещаю бассейн, спортивный зал. Когда удается собраться – играем в футбол с коллегами из Минздрава. В июне проведем краевую спартакиаду работников здравоохранения. Спорт – это командообразование, которое позволяет сплачивать коллективы. Важно выходить из своих кабинетов, учреждений.
Корр.: Из Красноярска все приезжают со спортивным прошлым?
Д.П.: За всех не скажу, но в Красноярске есть команда медиков – футбольный клуб «20/18». Мы его так назвали в ожидании Чемпионата мира по футболу, который прошел в России в 2018 году. Мы играли дважды в неделю.
Корр.: Здесь есть с кем поиграть в футбол?
Д.П.: Находим. Мы пару раз играли с командой министерства спорта (уже после беседы, 15 апреля, Дмитрий Попов играл в футбол в составе команды чиновников против команды общественников, – прим. ред.).