почему третьяков всю жизнь собирал картины

Коллекционер и меценат Павел Третьяков

Галерея, для которой Павел Михайлович Третьяков собирал картины на протяжении почти полувека, стала главным делом его жизни.

Отец Павла Третьякова — московский купец 2-ой гильдии — обеспечил своему сыну первоклассное домашнее образование, с юного возраста приобщив его к искусству. Третьяков сам признавался, что «с юности беззаветно любил искусство». Помимо этого, Павел активно учился и ремеслу отца: с ранних лет они начали работать вместе. Не удивительно, что после смерти отца в 1850 году Павел и его брат Сергей стали успешно расширять бизнес, открывая новые бумагопрядильные фабрики. Это дело было очень прибыльным, и в скором времени в руках Павла Михайловича оказалось целое состояние. Будучи человеком искушенным в живописи, он — а было ему ещё чуть за двадцать — уже тогда, в начале 1850-х годов, принял решение потратить эти деньги на создание собственной коллекции картин русской живописи.

Собирая произведения искусства, Третьяков полагался не только на свои предпочтения, но также пользовался советами Стасова, Крамского и других известных художников. Первые картины Третьяков, как утверждают историки, приобрел в 1856 году: начало коллекции было положено картинами «Искушение» Николая Шильдера и «Стычка с финляндскими контрабандистами» Василия Худякова. Именно 1856 год, кстати, принято считать годом основания Третьяковской галереи.

Между тем, ошибочно считать, что Третьяков занимался только собиранием картин для своей коллекции. Он также принимал участие в деятельности Московского художественного общества, Московского училища живописи, ваяния и зодчества, помогал Арнольдовскому училищу глухонемых. Он же делал многочисленные пожертвования на нужды бедных, стипендии, помощь деятелям науки и искусства. Так, например, он был спонсором легендарной экспедиции Н. Н. Миклухо-Маклая.

Галерея с нуля

Третьякову долгое время приходилось проводить в попытках заполучить для своей коллекции ту или иную картину: так в скором времени его собрание пополнилось картинами Трутнева, Саврасова, Бруни и других художников. В завещании, составленном в 1860 году, всего через четыре года после покупки первых картин, Павел Третьяков писал: «Для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть лучшего желания, как положить начало общественного, всем доступного хранилища изящных искусств, принесущего многим пользу, всем удовольствие».

При этом, кстати, практически никто не знал о покупках Третьякова, поскольку сам коллекционер никак свою деятельность не афишировал. Известно, что Третьяков едва не заболел от огорчения после восторженной статьи о нем Стасова и буквально сбежал из Москвы от торжеств по передаче Галереи в дар городу.

В 1860-е годы Третьяков выкупил ряд картин, которые стали основой для его галереи. Его коллекцию пополнили «Привал арестантов» Валерия Якоби, «Последняя весна» Михаила Клодта, «Бабушкины сны» Василия Максимова, «Сельский крестный ход на Пасхе» и «Тройка» Василия Перова. Нужно ещё учитывать и то, что огромное количество времени Третьякову всё же приходилось тратить на управление фабриками и магазинами.

С большим уважением к Третьякову относились и сами художники. Существует даже версия про некий негласный договор среди художников о предоставлении Третьякову права первого выбора нарисованной картины. Поэтому, судя по всему, другим немногочисленным коллекционерам было очень сложно конкурировать с Третьяковым.

Источник

Почему третьяков всю жизнь собирал картины

Почему Третьяков всю жизнь собирал картины?

ВПР6: текст Осетрова Е.

(1)Павла Михайловича Третьякова едва ли можно назвать коллекционером в правильном смысле этого слова. (2)Третьяков — это создатель обширного собрания предметов искусства. (3)Всю жизнь он приобретал картины, лучшие в русской национальной живописи. (4)В августе 1892 года Павел Михайлович передал свою художественную галерею в дар Москве. (5)В собрании к этому времени насчитывалось 1287 живописных и 518 графических произведений русской школы, 75 картин и 8 рисунков европейской школы, 15 скульптур и коллекция икон. (5)15 августа 1893 года состоялось официальное открытие музея под названием «Московская городская галерея Павла и Сергея Михайловичей Третьяковых».

(6) Перенесёмся мысленно в середину прошлого столетия на Сухаревку. (7)Мы увидим Павла Михайловича, совсем ещё молодого, он шагает с пачкой гравюр, которые только что купил. (8)Для всех он — замоскворецкий купец, владелец дома в тихом Лаврушинском переулке. (9)Павлу Третьякову не было ещё и тридцати лет, когда он ступил на путь, с которого не сходил почти четыре десятилетия. (10)Вся его дальнейшая жизнь была посвящена собиранию русской живописи.

(11)У Третьякова был безошибочный вкус. (12)Он не боялся покупать произведения молодых, ещё неизвестных художников. (12)Павел Третьяков не преследовал никаких корыстных целей. (13)Им овладела идея создать музей национальной живописи. (14)Об этом он писал на заре собирательства. (15)Тогда им уже было составлено письмо-завещание. (16) Вот что там в частности было написано: «Для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть лучшего желания, как положить начало общественного, всем доступного хранилища изящных искусств, приносящего многим пользу, всем удовольствие». (17)Первые картины были куплены в 1856 году. (17)Этот год он считал датой основания галереи, известной теперь каждому культурному человеку.

(По Е. Осетрову)

Ответ может быть сформулирован так:
Он хотел создать музей национальной живописи.

Ответ может быть дан в иной, близкой по смыслу формулировке

Источник

Принцип отдачи: как московский купец подарил народу искусство

22 мая 1856 года молодой купец Павел Третьяков приобрел две картины Василия Худякова и Николая Шильдера, которые положили начало его знаменитой коллекции. Этот день принято считать днем рождения знаменитой Третьяковской галереи. «Известия» — о великом московском собирателе и феномене русского меценатства второй половины XIX столетия.

Первый блин

Разумеется, дата 22 мая несколько условна, но, поскольку сам Третьяков ее не оспаривал, она стала общепринятой. Исследователи давно установили, что самые первые картины тогда еще двадцатилетний купец приобрел на Сухаревском рынке примерно тремя годами ранее. Правда, тот опыт оказался неудачным — значительная часть купленных Павлом Михайловичем «голландцев» оказалась подделками. Страсть к живописи у Третьякова после этого не пропала, но возникла мысль, что приобретать стоит лишь современные ему произведения русских художников. Мотивов было множество: от патриотичного желания помочь отечественным мастерам до вполне прагматичного намерения собрать уникальную коллекцию, которая со временем сможет стать бесценной.

Считается, что определенную роль сыграло и знакомство Третьякова с коллекцией известного масона и мецената Ф.И. Прянишникова, как раз собиравшего качественные картины малоизвестных отечественных мастеров, надеясь, что впоследствии их цена сильно вырастет. Правда, Третьяков сразу отверг идею заработка на перепродаже произведений и решил, что его собрание станет общедоступным.

Вопреки стереотипам, Третьяковы богатеями не были, их даже купцами средней руки трудно было назвать. Прадед будущего коллекционера в петровское время переехал в Москву из Малоярославской губернии. Его внук, купец Михаил Захарович Третьяков, владел скромными Якиманскими банями возле обводного канала в Котельниках и несколькими лавками в Китай-городе, в которых торговали всем — от дров до текстиля. В семейном деле так или иначе участвовали все. Павлу было 12 лет, а его брату Сергею — 10, когда они начали трудиться в качестве «мальчиков на побегушках» — подсобных рабочих, уборщиков и посыльных. Образование дети Третьяковых (в семье было девять детей, но четверо умерли в 1848 году от скарлатины) получали дома, жили в скромности и строгости. К моменту смерти отца семейный капитал составлял около 100 тыс. рублей, но не деньгами, а коммерческой недвижимостью и торговыми площадями. До совершеннолетия сыновей, которое тогда наступало в 21 год, распоряжаться делом купец завещал супруге со строгим наказом:

Из завещания купца 2-й гильдии М.З. Третьякова:

«Сыновей до совершений лет воспитывать и прилично образовывать. Ежели моей супругой будет замечено, что сыновья будут брать деньги не на доброе дело, а на какую-нибудь слабость или распутство, то даю полную волю запретить выдачу денег до формального раздела».

Павел Третьяков в кругу семьи

Павел и Сергей, а также вошедший в дело муж их сестры, бывший приказчик Третьяковых Владимир Коншин, оказались талантливыми предпринимателями. Вскоре после вступления в наследство им удалось выкупить в Костроме льняную мануфактуру, которая со временем станет крупнейшей в стране. Таким образом они перешли в промышленники, что давало совершенно иные доходы и статус. Впоследствии братья стали купцами 1-й гильдии, Павел вошел в учредители Московского коммерческого банка, владел шестью доходными домами и сетью магазинов. Это давало стабильный доход, большую часть которого он и тратил на благотворительность и меценатство. Также поступал его брат, причем многие добрые дела были их общим начинанием.

Благотворители и меценаты

Первым русским меценатом обычно называют Федора Ртищева — окольничего царя Алексея Михайловича, основателя Андреевского монастыря. Впрочем, это был случай единичный и не очень характерный. Такой же «белой вороной» слыл елизаветинский фаворит Иван Шувалов, основатель Московского университета. Зато в «просвещенный век» Екатерины, а позже Александра, в первую очередь благодаря монаршему покровительству меценатство становится почти что общественной нормой. Это была эпоха «аристократического меценатства», когда от рождения наделенные богатствами дворяне как бы возвращали долги обществу, жертвуя на развитие искусства и его популяризацию, следствием чего должно было стать народное просвещение.

С середины XIX века на авансцену выходит купечество. Аристократы никуда не делись и продолжали свою просветительскую деятельность, но большинство дворянских состояний в пореформенное время стали таять. Купеческие же капиталы росли как на дрожжах, и значительную, а порой даже львиную долю прибылей предприниматели тратили на помощь другим людям.

Среди благотворителей были не только последователи официальной церкви, но и старообрядцы, католики, лютеране, иудеи, даже откровенные атеисты. Жертвовали на добрые дела люди очень богатые и довольно скромного достатка, западники и славянофилы, прекрасно образованные и едва умевшие читать и писать. Русская благотворительность тех времен довольно подробно описана, но до конца не изучена. Во всяком случае причины ее возникновения и массовости остаются темами дискуссионными. А жаль, сегодня этой социальной ответственности состоятельной части общества нам очень не хватает.

Меценатство же шло следом за благотворительностью, было его дополнительной и необязательной частью. Все купцы в первую очередь жертвовали на помощь «сирым и убогим» — строили дома для неимущих, приюты и богадельни, попечительствовали над общедоступными больницами, субсидировали учебные заведения. Подавляющее большинство на том и останавливалось, и лишь некоторые помимо благотворительности тратили свои доходы еще и на поощрение искусств.

Братья Третьяковы, как и другие купцы, давали средства на школы, больницы и церкви, построили богадельню на территории нынешнего института имени Склифосовского и детскую больницу при богадельне Медведниковых — ныне это больница святителя Алексия на Ленинском проспекте. Сотни молодых людей из бедных семей в разных учебных заведениях получали образование на средства Третьяковых, а в консерватории существовали именные стипендии. Но главным предметом заботы семьи Третьяковых стало первое в Москве училище для глухонемых детей на Донской улице. Павел Михайлович не только оплатил строительство нового современного здания и взял на себя все финансовые проблемы заведения, но и принимал активное участие в жизни воспитанников. Помогала ему и супруга Вера Николаевна, кстати, двоюродная сестра другого известного мецената той поры Саввы Мамонтова. Благотворительная деятельность Павла Третьякова не завершилась даже после его смерти: на завещанные им средства были построены богадельня для умалишенных на Серпуховской улице и дом-приют для вдов и детей художников в Лаврушинском переулке.

Образ эпохи

Ну а для души Третьяков занимался русской живописью. Он не просто собирал картины, а активно способствовал развитию и популяризации русского изобразительного искусства. Не имея специального образования, Павел Михайлович постепенно втянулся в художественную среду, познакомился с мастерами, научился отличать настоящее искусство от посредственности, видеть талант и перспективы художника. Он тщательно выбирал картины для своего собрания и щедро платил за них, таким образом, давая возможность художникам жить и творить дальше. Впрочем, зачастую он оказывал и прямую материальную помощь — оплачивал холсты и краски, аренду мастерских, зарубежные стажировки.

Довольно быстро у Третьякова созрела концепция будущего собрания как отражения образа своей эпохи. Третьяков заказал Ивану Крамскому, Николаю Ге, Василию Перову, Илье Репину и Василию Сурикову целую галерею портретов «достопамятных людей»: Толстого, Тургенева, Достоевского, Погодина, Даля, Герцена, Некрасова, Тютчева, Майкова, Костомарова — всего около семи десятков работ. Зачастую меценат шел на открытую конфронтацию с властью: покупал картины, не одобренные государственной и церковной цензурой, — их нельзя было публично выставлять, но никто не мог запретить собирателю их приобрести.

Когда в 1863 году группа выпускников Академии художеств демонстративно отказалась от участия в конкурсе и организовала «артель художников», Третьяков стал покупать картины бунтарей. Павел Михайлович тесно общался с идейным лидером «артели» Иваном Крамским, кстати, оказавшим немалое влияние на художественный вкус мецената. Огромную помощь оказывал Третьяков и передвижникам, которые идейно выросли из «артели». Роль коллекционера в их жизни была столь значительной, что художников иногда даже называли «Третьяковской школой».

Авторитет Третьякова в художественной среде был беспрекословным, причем основан он был не на его материальных возможностях, а на великолепном вкусе. Третьяков безошибочно отличал талантливые произведения. Критика его была подчас жесткой, но всегда бескорыстной и беспристрастной — он никогда не давал волю личным симпатиям. Он вообще был человеком немногословным, замкнутым и малообщительным, а личная скромность Третьякова стала легендарной. Он ездил в простом экипаже, всегда ходил в одежде одного кроя, не пил вина, не посещал светские рауты. Из развлечений позволял себе лишь премьеры в Большом и путешествия. И, конечно, картины.

Уже в 1860 году Третьяков, которому не было и тридцати, составил первый вариант завещания, где указал, что хочет сделать собрание публичным и оставить его Москве. Это важно — расходуя огромные деньги на картины, меценат изначально понимал, что это не вложение средств, а исключительно их трата. Первым шагом было открытие музея публике, что требовало устройства соответствующего помещения. Тогда в Москве еще не было публичных музеев, а владельцы частных коллекций пускали к себе лишь избранную публику, да и то «по большим праздникам».

Третьяков же решил за свой счет сделать постоянно действующий бесплатный музей, открытый для всех. Сначала для этой цели было оборудовано несколько комнат в семейном особняке в Лаврушинском переулке, а в 1874 году архитектор Каминский пристроил к нему новое здание с отдельным входом. Поначалу в музее было два зала, но коллекция росла, и вскоре полотна занимали уже 14 комнат! К моменту перехода коллекции городу она состояла из 1276 картин, 471 рисунка, десяти скульптур русских художников, а также 84 картин иностранных мастеров из собрания Сергея Третьякова.

Почетный гражданин

Всё общее собрание Третьяковых вместе со зданием было безвозмездно передано городу, представителем которого выступала московская Дума. Кроме того, Третьяков выделил значительный капитал на обслуживание и поддержание коллекции и выставочных залов, включая жалованье сотрудников. Условием было то, что вход в галерею будет свободным и общедоступным, а сам Павел Михайлович останется пожизненным попечителем музея, официально получившего название «Городская художественная галерея Павла и Сергея Михайловичей Третьяковых». Отдельно Третьяков просил, чтобы никаких наград ему не вручали и торжественных мероприятий не проводили. Единственное, на что купец согласился, это на присуждение ему звания «Почетный гражданин Москвы». Между прочим, за полвека с момента его учреждения (в 1866 году) и до 1917 года этого звания были удостоены всего 12 человек!

Третьяков продолжал руководить галереей. Он по-прежнему покупал новые работы, под его редактурой вышли первые книги, посвященные собранию и отдельным произведениям. Много времени Павел Михайлович уделил развеске картин, которая отвечала бы его концепции. Он лично многократно менял расположение полотен, пока не добился удовлетворившего его результата. Незадолго до смерти Третьяков внес изменения в текст договора с Думой, добавив пункт о том, что коллекция должна остаться неизменной.

Из завещания П.М. Третьякова:

«Находя неполезным и нежелательным для дела, чтобы художественная галерея пополнялась художественными предметами после моей смерти, так как собрание и так очень велико и еще может увеличиться, почему для обозрения может сделаться утомительным, да и характер собрания может измениться, то я по сему соображению, назначение в пункте Р, в городскую думу сто двадцать пять тысяч рублей для приобретения на проценты художественных предметов вместо того определяю на ремонт и содержание Галереи, совместно с суммою выше сего назначенную».

Будучи приверженцем критического реализма, Третьяков не разделял набиравших популярность новых художественных веяний. В своем вкусе он был уверен, но душеприказчики могли смотреть на ситуацию иначе. Силы Третьякова подтачивала мучившая его язва, а надеяться было не на кого. Его «добрый ангел» — супруга Вера Николаевна — была практически парализована, взрослые дочери жили своей жизнью, а единственный сын и наследник Михаил с детства был недееспособен из-за душевной болезни.

Но воля собирателя исполнена не была. Вскоре после смерти купца и его супруги члены Совета Третьяковской галереи (родственники, художественная и городская общественность) после долгих споров решили, что коллекция должна пополняться, иначе она потеряет свое значение и интерес публики. Одновременно было решено расширить здание галереи, дополнив его частью жилых помещений особняка Третьяковых.

Памятник Павлу Третьякову перед главным зданием галереи

Художественное оформление выставочного комплекса было доверено В.М. Васнецову, и именно он создал внешний облик галереи, знакомый всем с детства. От развески картин Павла Михайловича тоже решено было отказаться. Галерея, по словам ее директора И.Э. Грабаря, превратилась из «собрания частновладельческого характера в организованный музей европейского плана», призванного быть «не только хранилищем, но и научным институтом, задача которого — широкая разработка собранного в его стенах художественного материала». Как бы отреагировали на такое решение Павел и Сергей Третьяковы, мы уже никогда не узнаем.

Источник

Создатели галереи. Как братья Третьяковы стали поклонниками искусства

Павел Михайлович Третьяков и его младший брат Сергей с самого детства работали на семейных предприятиях, не гнушаясь черной работы. Вели бухгалтерские книги и торговались с оптовиками, а после подметали в отцовских лавках полы. Повзрослев, они взяли на себя все семейные дела, и их фамилия продолжала громко звучать в Москве. А потом ее начали произносить чуть иначе, с восхищением, когда Павел Третьяков преподнес Москве неожиданный роскошный подарок.

Строгое воспитание и большая ответственность

Об основателе рода, купце Елисее Мартыновиче Третьякове, известно не так уж много. В 1774 году он перебрался в Москву из города Малоярославца Калужского наместничества. Вместе с ним переехали жена и сыновья.

Первым среди его потомков в истории Москвы остался внук Михаил Захарович, купец второй гильдии. Он владел пятью небольшими лавками в гостином дворе, где продавал льняное полотно, а также держал две фабрики — бумагокрасильную и отделочную. Во многом в его делах помогла семья супруги — он был женат на Александре Борисовой, дочери богатого коммерсанта, который экспортировал в Англию сало.

Особое внимание Михаил Захарович уделял образованию детей. Он тщательно отбирал педагогов, часто сам присутствовал на занятиях. А однажды по договоренности с одной из московских типографий он напечатал книгу «Цветы нравственности, собранные из лучших писателей к назиданию юношества Михаилом Третьяковым», предназначенную в первую очередь его собственным детям.

Передать свои дела он планировал первенцу Павлу и родившемуся через год после него Сергею. Довольно рано Третьяков-старший начал знакомить их с работой своих фабрик и лавок. Сыновья занимались под его надзором всем: и зазывали покупателей на улицах, и продавали товар оптовикам, и вели бухгалтерию. Братья не брезговали и взять в руки метлу, чтобы привести в порядок помещение. Спать до полудня им не позволялось: они должны были вставать с первыми петухами и приступать к учебе или работе.

Михаил Захарович умер, когда старшему сыну едва исполнилось 17. Третьяков оставил завещание, согласно которому все его состояние переходило жене — Павел и Сергей были слишком юны. Супруге запрещалось выдавать им деньги на «слабость или распутство». Какое-то время формальным руководителем фабрик и лавок была именно Александра Даниловна, но через несколько лет она передала все сыновьям.

К тому времени их сестра Елизавета вышла замуж за старшего доверенного приказчика Владимира Коншина. Вместе с ним братья основали «Магазин полотняных, бумажных, шерстяных товаров, русских и заграничных, торгового дома П. и С. братьев Третьяковых и В. Коншина в Москве». Зять Третьяковых работал непосредственно в магазине, Павел занимался бухгалтерией, а Сергей отвечал за зарубежные торговые операции. Вскоре они решили, что разумно будет не только продавать льняные изделия, но и производить их. Сказано — сделано: уже в 1866 году открылась прядильная и ткацкая мануфактура в Костроме. Это стало настоящим событием в городе, работу получили тысячи человек.

Повлияли братья и на внешний облик центра Москвы: между Никольской улицей и Театральным проездом они с разрешения властей сделали небольшую улочку, чтобы удобнее было возить товар в гостиный двор. В корпусах проезда, названного Третьяковским, расположились магазины — одежды, парфюмерии, чая — и конторы, банковские и нотариальные.

Все началось с «Искушения»

Осенью 1852 года Павел Третьяков побывал в Эрмитаже и других культурных учреждениях Санкт-Петербурга. Остался под огромным впечатлением. Картины, статуи, бюсты, старинные вазы — все это приводило молодого предпринимателя в благоговейный трепет, равный которому он испытывал, пожалуй, лишь во время церковных служб. Так зародилась его любовь к искусству.

Первую картину будущий коллекционер приобрел спустя четыре года. За «Искушение» Николая Шильдера он заплатил 150 рублей. Сумма была приличная, обычный рабочий мог кормить на нее семью два месяца. Второй из двух картин, положивших начало коллекции, стала «Стычка с финляндскими контрабандистами» Василия Худякова. Третьяков волновался, что его опыта не хватит на то, чтобы отличить качественную копию. Поэтому он любил заказывать картины напрямую у авторов, без посредников. Он говорил: «Самая подлинная для меня картина та, которая лично куплена у художника».

За некоторые полотна приходилось бороться не на шутку. Одним из таких стала «Княжна Тараканова» Константина Флавицкого. Автор хотел за нее пять тысяч, Третьяков был готов отдать три. После смерти художника коллекционер обратился к его брату — тот запросил уже 18 тысяч. Путем долгих переговоров цену удалось сбавить до 4300.

С 1869 года Павел Третьяков начал интересоваться портретами своих талантливых современников — композиторов, писателей. Вернее, их созданием, он разворачивал целые кампании по привлечению художников и знаменитых моделей. Последними становились Иван Тургенев, Федор Достоевский, Аполлон Майков и другие деятели литературы и искусства.

Как создавались некоторые портреты

Павел Третьяков всегда любил творчество Петра Чайковского, следил за ним. Он даже побывал на фортепианном концерте в Париже, где пианист Николай Рубинштейн исполнял произведения известного композитора. Третьяков мечтал познакомиться с ним и задумал получить в свое собрание его портрет. Желанию было суждено сбыться. Даже более того — Третьяков и Чайковский породнились.

Прасковья Коншина, племянница Павла Михайловича, вышла замуж за Анатолия Чайковского, брата Петра Ильича. Композитор не был в большом восторге от этого брака — но не потому, что ему не нравилась невестка. Прасковью он находил очень милой, а вот наличием у нее многочисленной родни, да к тому же известной в городе, тяготился. В переписках со своими друзьями он жаловался, что нужно со всеми перезнакомиться и этим визитам вежливости нет конца, хотя, конечно, «люди очень почтенные, образованные, порядочные. » Павел Михайлович, обрадованный удачному стечению обстоятельств, просил нового родственника позировать для портрета. Тот не смог отказать и несколько дней по много часов недвижно сидел перед художником Василием Маковским. К сожалению, портрет был утрачен.

Третьяков мечтал, чтобы в его коллекции появился и портрет Льва Толстого. Но Лев Николаевич, услышав предложение, решительно отказался — не хотел, да и времени не было (тогда он писал «Анну Каренину»). Коллекционеру помог его друг, художник Иван Крамской. Живописец сам взялся уговаривать строптивого графа. Приехал к нему в Ясную Поляну, завел с Толстым приятную беседу об искусстве. Разговор продолжался долго — Крамской постоянно возвращался к теме портрета, но Толстой ничего не хотел об этом слышать. Тогда в ход пошел последний аргумент. Крамской заговорщицки поведал, что портрет графа в любом случае будет создан, хочет он того или нет, его все равно напишут, весь мир будет этого требовать. А потом добавил: «И можно будет только жалеть, что его не написал современник с натуры. »

Этот аргумент оказался решающим. Толстой не просто согласился, но и попросил сделать копию, чтобы сохранить в семье. Художник написал два портрета, немного отличающихся друг от друга, а потом дал выбрать свой экземпляр графу. Лев Николаевич скромно выбрал вариант похуже.

Дом для картин

В том, что касается коллекционирования, Третьяков никогда не сбавлял оборотов. Он приобретал работы главных художников своего времени — Алексея Саврасова, Архипа Куинджи, Ивана Трутнева, Василия Сурикова, Василия Поленова, Александра Иванова. Иногда покупал целыми собраниями: например, у Василия Верещагина он забрал сразу больше 100 картин. В поисках интересных полотен он заглядывал и в антикварные магазины.

Комнаты в особняке в Лаврушинском переулке, где он жил с 1851 года и хранил картины, уже не могли вместить все, поэтому в 1872-м он задумался о постройке отдельного здания, где хранилась бы только живопись. Он посоветовался с братом, тот его поддержал. К юго-западному углу главного дома пристроили дополнительный корпус. Потом, по мере пополнения коллекции, здание перестраивали, возводили новые корпуса. Процессом руководил семейный архитектор Александр Каминский, зять Сергея Михайловича.

Коллекционирование никогда не отвлекало Павла Михайловича от семейных дел. Они были его основной работой, в то время как коллекция — только увлечением, пусть и серьезным. Каждое утро перед тем, как отправиться в контору, он непременно посещал галерею, чтобы хотя бы немного побыть среди любимых картин. Он знал и помнил историю каждой. Его жена Вера, двоюродная сестра предпринимателя и мецената Саввы Мамонтова, поддерживала мужа. Она также очень ценила, что он, как и Савва, не оставался в стороне, когда речь заходила о помощи людям. Третьяков много и щедро жертвовал — в основном анонимно, но также был попечителем при заведении для глухонемых детей, помогал в исследовательской экспедиции Николая Миклухо-Маклая в Южные моря. Но сам он предпочитал вести скромный образ жизни: носил недорогую одежду, любил простую еду.

Поклонник иностранных живописцев

Сергей Третьяков тоже проявлял интерес к искусству. Но он, в отличие от брата, предпочитал работы зарубежных художников. Особенно он любил творчество Теодора Руссо, Жана-Франсуа Милле, Жюля Дюпре и других представителей Барбизонской школы, объединявшей французских художников-пейзажистов. В 1880-х решил собрать работы представителей крупнейших живописных школ — испанской, бельгийской, немецкой.

В отличие от брата, свою коллекцию он демонстрировал неохотно и относился к ней менее ревностно: мог запросто обменять экспонат или вовсе его продать, в то время как Павел Михайлович ни за что не расставался ни с одной картиной.

Сергей Третьяков принимал активное участие в жизни города: занимал должность старшины московского купечества и входил в Славянский благотворительный комитет. Эта организация, появившаяся в 1858 году, занималась поддержкой православных людей, переселяющихся в Россию, спонсировала открытие школ и церквей.

Дважды его избирали гласным Московской городской думы — в 1877-м и 1881-м. Он добился увеличения финансирования на образовательные учреждения, начал сбор пожертвований для солдат в годы Русско-турецкой войны. Благодаря ему в состав города вошла Сокольничья роща.

Согласно завещанию

Братья, почти во всем проявляющие единодушие, решили давно: однажды их коллекции будут переданы городу. Для Павла Михайловича, которого младший брат иногда попрекал в недостаточной вовлеченности в общественные дела, было важно, чтобы его собрание было полезно москвичам.

«Для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть лучшего желания, как положить начало общественного, всем доступного хранилища изящных искусств, приносящего многим пользу, всем удовольствие», — так было сказано в завещании, которое он составил в 1860 году.

Младший брат умер раньше старшего, в 1892 году. Согласно завещанию Сергея Михайловича его коллекция отошла Павлу Михайловичу. В том же 1892-м в городскую думу пришло заявление: Павел Третьяков дарит Москве свою коллекцию вместе со зданием, а также собрание брата. Подарок был очень щедрым, и в тот же день даритель оказался в центре внимания. Но всего этого потока благодарностей, который на него обрушился, он вовсе не хотел, предпочитая оставаться в тени. На время он вместе с семьей даже уехал из города в ожидании, когда все поутихнет. Когда вернулся в Москву, по привычке заглядывал в свою галерею — уже Городскую художественную галерею Павла и Сергея Михайловичей Третьяковых.

От предложенного Александром III дворянского титула он отказался: «Купцом родился, купцом и умру». А вот назначение пожизненным попечителем галереи он принял. Также он вошел в московское отделение Совета торговли и мануфактур, стал коммерции советником.

Потомки — художник и политик

У Павла Михайловича было шестеро детей, но они не смогли повторить успехов знаменитого отца. Зато проявить себя смог Николай Третьяков — сын Сергея Михайловича. Влюбленный в искусство с детства, он и сам стал художником, причем довольно успешным. За свою картину «Утром на даче», написанную в 1888 году, он получил серебряную медаль Академии художеств. Многие его работы хранятся в Третьяковской галерее.

Его сын Сергей стал предпринимателем и политическим деятелем, также входил в состав совета Третьяковки. Он помог учредить Московский банк, был главой совета директоров Русского акционерного льнопромышленного общества. Он выступал против царской власти, в феврале 1917 года был товарищем председателя исполкома Комитета общественных организаций Москвы. Ему прочили большую политическую карьеру, но в 1920-м он эмигрировал во Францию — страну, искусством которой так восхищался его дед. Он разочаровался в политике и до конца жизни проработал в журнале «Иллюстрированная Россия».

Источник