певец паскаль биография личная жизнь
Паскаль: как сложилась судьба исполнителя хита 2000-х «Шелковое сердце»
Певец дал откровенное интервью Wday.ru.
В далеких 2000-х его песни звучали из каждого утюга, без хитов «Шелковое сердце» и «100% любви» не обходилась ни одна дискотека. Да чего уж там, спустя столько лет мы до сих пор без труда можем вспомнить строчки этих песен. Но что же случилось с их автором, куда он пропал и чем сейчас занимается? Все ответы Паскаль дал в эксклюзивном интервью Wday.ru.
Паскаль, многие поклонники соскучились по вашему творчеству. Вы решили взять перерыв?
Перерыв взял из-за привезенного молдавского винограда. Он не может долго стоять: нужно отжать и разлить в емкости, после этого отследить начало брожения, откачать, отфильтровать и убрать в подвал. В перерывах давать интервью, на двух разных студиях дописать песни и успеть к релизу нового диска. И это еще только малая часть помимо основных домашних хлопот. Осень, господа! Пора жатвы! (Смеется.) А если серьезно, крайний концерт был 5 октября в городе Руза. Я ни на секунду не прекращал свою деятельность. Да, я не частый гость на телевидении, но это не означает, что я не продолжаю писать песен, гастролировать и заниматься творчеством. В ближайших планах — выпуск альбома, который в принципе уже завершен. Его рабочее название «В дорогу». Позже выйдет моя пластинка Best — это подарок моим слушателям. Впереди большой концерт в Vegas City Hall. Для каждого музыканта такой концерт — знаковое событие.
И что же увидит зритель на этом концерте в ноябре?
Это будет встреча друзей-дуэлянтов! (Улыбается.) Я хотел пригласить всех, с кем когда-то спел дуэты, но это невозможно по целому ряду причин. Будут новые, недавно созданные дуэты с Константином Легостаевым и Сергеем Войтенко («Баян Микс»). Это очень интересные, на мой взгляд, работы. В них есть что-то из моего прошлого и моего еще не случившегося будущего. В общем, это будет праздник красивой музыки. Не зря я часто называю свои концерты «Песни сердца». Приходите, попробуйте на себе целительную силу доброты. Хворь и уныние снимаются моментально!
Павел Паскаль: «Мое шелковое сердце никогда не было свободным»
WomanHit.ru обсудил со звездой 2000-х возраст, семью и школьное прозвище
В начале 2000-х песни «Шелковое сердце» и «100 процентов любви» звучали практически из каждого утюга. Сейчас Паскаль, а в миру Павел Титов, продолжает свою творческую деятельность, просто поклонницы немножко подросли.
— В этом году вам исполнилось 55 лет. С каким настроением отметили эту важную дату?
— Настроение отличное. Как говорится, полет нормальный. Все действует как отлаженный механизм, без каких-либо сбоев. То, что я вообще не люблю праздновать свои дни рождения, — это уже другая история. Тем не менее 55 — это определенный повод. Но я все равно подхожу к этому юбилею с легкой ухмылочкой — посмотрим, что будет дальше!
— Вы вообще верите в эти цифры — в то, что вам 55?
— Я верю в цифры. 50, 55 — цифры, согласитесь, серьезные. 55 лично мне нравится больше: «пятерка» — положительная отметка, если сложить, получается десять. Если еще раз сложить, получаем единицу, а это начало всех начал. Поэтому можно сказать, что все только начинается. По моим ощущениям, так оно и есть! Что касается того, на какой возраст я себя ощущаю, мне трудно назвать определенную цифру. Мне кажется, я вобрал в себя несколько возрастов: во мне сейчас присутствуют жажда и любопытство двадцатилетнего парня, нахальство и упорство тридцатипятилетнего и уравновешенность пятидесятилетнего. И мне это нравится. Конечно, присутствуют какие-то физические особенности, присущие моему возрасту: пришло понимание, что нужно больше отдыхать, стал дольше восстанавливаться после гастролей, люблю немножко бездействовать после тура, как говорится, подзарядить аккумуляторы, чего раньше за мной не наблюдалось. В остальном нормальный возраст, хороший. Мне он нравится.
— Всегда хотелось узнать, откуда возник псевдоним Паскаль?
— Я начинал, когда наш шоу-бизнес начал крепчать, появились продюсеры с европейскими понятиями и замашками. Предполагалось подписание контракта с известным продюсером, ныне здравствующим, который сказал, что не будет браться за проект, пока у него не будет имени. Он хотел раскручивать бренд, а не имя и фамилию. Условия контракта были хорошие, все складывалось удачно, поэтому я пошел на то, чтобы взять псевдоним. Мне предложили несколько вариантов, но у меня были и свои. Я предложил свое школьное прозвище, которое, правда, было у меня недолго. Тогда оно звучало озорно, сейчас более нахально и резко. Вообще паскаль — это единица измерения давления: почему бы не измерять в паскалях единицу музыкального давления на душу населения, решили мы тогда.
— Вы перестали выпускать новые альбомы с некоторых пор. Почему не стали активно работать в этом направлении?
— Если смотреть на таких людей, как Михаил Захарович Шуфутинский, которые ежегодно выпускают пластинки, я, конечно, остановился на этом этапе. Но давайте посмотрим на мою биографию в пластинках: 2000 год — «Шелковое сердце», 2001-й — «100 процентов Любви», 2006-й — «Чистые труды». Это альбом был выпущен совместно с семьей Игоря Владимировича Талькова и посвящен 15-летию памяти артиста. В 2008 году я выпустил альбом «Золотые сны», в 2010-м — неизданный альбом, который никто не взял, тем не менее он существует. В 2017-м был альбом «BEST», но его никто не захотел брать на реализацию: альбомы больше не продаются, поэтому он вышел как неформальный. В данный момент на студии сводится последняя песня из альбома, рабочее название которого «В дорогу». У меня действительно были достаточно большие перерывы в записях альбомов, связанные с тем, что я работал над другими проектами, писал музыку. А потом, я не гонюсь за количеством песен, как кит, который захватывает много планктона в надежде поймать креветку.
— Я знаю, что у вас есть два сына. Чем они занимаются?
— Оба окончили школу с физико-математическим уклоном, затем по очереди (они погодки) поступили на физфак МГУ. Старший поступил в аспирантуру, младший — в магистратуру. Несмотря на то что они физики, к музыке тяготение у них все-таки имеется. У старшего больше. Заняли у меня пространство под студию и записывают музыку — проект называется Tonichelli. Оба окончили музыкальную школу имени Баха: старший по классу саксофона, младший по классу гитары. Старший даже успел поиграть в КВН. Вот такие у меня дети.
— Вы поддерживаете с ними отношения?
— В разное время по-разному. До двенадцати лет все было прекрасно, а потом начался подростковый возраст. Младший пока чурается, хочет самостоятельности, со старшим уже диалог налажен. В общем и целом у нас добротные отношения со взаимопониманием.
— Павел, многие хотели завоевать ваше шелковое сердце. Удалось кому все-таки это сделать?
— Мое сердце никогда и не было особо свободным. (Улыбается.) Я просто никогда это не афишировал. Просто отношения, на мой взгляд, это сугубо личное дело. Семейная жизнь должна быть спокойной и размеренной. Безусловно, моя девушка — тоже человек яркий и артистичный, но в свое время мы решили, что кто-то должен быть дома.
— Как вы предпочитаете проводить свободное от работы время?
— Я много хожу, когда есть время, прохожу километров десять. Зима — это лыжи беговые или горные, лето — байдарки, походы, восхождения. В прошлом году два раза поднимался на Бештау, на Ай-Петри пешком ходил. На Алтае был. На байдарках чаще всего ходим в Финляндии — там очень красиво, спокойно, летом отличная температура. Хобби для меня это хозяйство, я живу на земле, и мне это очень нравится. Стараюсь вырастить на ней все что хочу. Не всегда, правда, удается. Четвертый год пытаюсь вырастить виноград, пока не получается. А все остальное растет. Есть даже жимолость и дальневосточный лимонник.
Паскаль
В постоянной рубрике о забытых героях отечественной музыки — певец Паскаль, он же Павел Титов, автор песни «Шелковое сердце».
что это было «Шелковое сердце», один из главных романтических поп-хитов 2000 года, написанный и исполненный Павлом Титовым под именем Паскаль. Собственно говоря, для российского шоу-бизнеса Титов был в первую очередь автором песен — вместе с поэтом Константином Арсеневым они написали множество хитов для других людей, в том числе, например, для Григория Лепса. «Шелковое сердце» тоже первоначально предназначалась не для Паскаля, но в итоге попала на его альбом. В общем-то, это была не первая и не последняя удача Титова, но главная из исполненных им самим. Стоит отметить еще удивительный образ Паскаля в клипе на «Шелковое сердце» — в нем он почему-то одет в духе эдакого лиричного Курта Кобейна, что с музыкой мало вяжется.
где он теперь После «Шелкового сердца» Паскаль выпустил еще целых четыре альбома, но до уровня популярности самого начала так вновь и не добрался. Сейчас Павел Титов продолжает давать концерты и спорадически публикует новые песни. В апреле этого года он написал на своей странице «Вконтакте», что вновь сотрудничает с Константином Арсеневым: «Что ждать от этого дуэта? Возможны ли еще такие хиты, как «Шелковое Сердце», «100% любви», «Боже, как долго» и т.д.? Время покажет!»
Павел Титов
«У меня все началось очень рано. Я с пятого класса был барабанщиком в школьной группе. Потом стал сам сочинять, участвовал в разных коллективах, написал песню под названием «Летний сад». Она стала хитом, звучала на всех тогда возможных радиостанциях, показывалась на всех телевизионных каналах Ленинграда — это были годы. Вот такой первый взлет, который укатал во мне понимание, что артистическая деятельность — это хорошо, что мною могут быть достигнуты определенные позиции и высоты. Собственно, тогда я уже из училища имени Мусоргского поступил в училище имени Гнесиных и начал свой творческий рост.
Пик случился в декабре года, когда абсолютно случайно, по настоянию девушек-диджеев «Русского радио», песня «Шелковое сердце» попала в эфир. Тогда был снят директор радиостанции Строев, «Русское радио» осталось без управляющего звена. На худсовете девчонки, просто диджейки, Алена Бородина и другие, предложили включить в эфир песню «Шелковое сердце», ну и ее поставили. Никто не ожидал, что это во что-то выльется, ставки делались на другие песни — а вот чем все кончилось.
Обычно все происходило следующим образом: я писал музыку, делал несколько треков под конкретного исполнителя. И тогда была какая-то девушка, которой мы «Шелковое сердце» предложили. Я написал мелодию, Константин Арсенев — текст. Она, спасибо ей большое, не думала, как многие, по полгода — достаточно быстро среагировала и сказала, что ей песня не нравится. Мол, восемь раз «шелковое сердце», ну что это такое? Ну не нравится, и бог с ним. А к этому времени у меня уже был практически готов альбом, и мы решили его чем-нибудь добить из того, что у нас было в запасе. Мы сидели на студии, я сыграл «Шелковое сердце». Там же без рода текст, от третьего лица, кто угодно может петь. На студии был такой паренек Леша Кузнецов, он говорит: «Слушайте, а можно ее возьму? Что-то мне показалось, что я что-то с ней могу сделать». Взял, потом через несколько дней принес болваночку, мы ее послушали — и там уже стало все совсем по-другому. Хотя все равно чего-то не хватало — и мы еще напридумывали всякого, бридж туда этот вставили «если сердце твое стало храмом любви тра-та-та-та та-та-та», и вроде она заиграла. На «Русское радио» мы, соответственно, отнесли весь материал. Сделали определенные акценты, конечно, на песню «Боже, как долго», думая, что все-таки она будет песней номер один. Но они выбрали «Шелковое сердце».
« Достоевского можно перечитывать сколько угодно. Я не с точки зрения гениальности сравниваю Достоевского и «Шелковое сердце», я к тому, что есть вещи, которые ты с годами заново открываешь»
Конечно, я до сих пор играю «Шелковое сердце» на концертах, она остается песней номер один. И нет, она мне еще не надоела. Абсолютно. Конечно, она простовата, но в силу того, что ее можно по-разному подать, ее интересно играть. Потом, с постепенным ростом человека меняются его мировоззрение и взгляды. Достоевского можно перечитывать сколько угодно. Я не с точки зрения гениальности сравниваю Достоевского и «Шелковое сердце», я к тому, что есть вещи, которые ты с годами заново открываешь. Как книги, которые когда-то мы в школе читали и не понимали. А с возрастом перечитываешь и понимаешь, что ты в свое время не смог увидеть вот это, не смог услышать вот это. То же самое и с песней. Если в ней есть потенциал, то она раскрывается постепенно.
Да и вообще, мы же об эстраде говорим — вот почему у Льва Валерьяновича не спросить, не надоело ли ему петь «День Победы»? Или «Рощу соловьиную». Раньше в голову не приходило задавать такие вопросы. Почему? Потому что люди росли на этих песнях и с ними продолжали жить. А Юрий Михайлович Антонов? Из года в год сорок лет поет одно и то же. Это в сегодняшнем мире песню, вдруг попавшую на радиостанцию, надо слушать и запоминать быстрее, потому что через два-три месяца ее заменит другая песня. Нет таких песен, которые даже год держатся, не то что десять! Поэтому петь песню, которая крутится на радиостанциях двенадцать лет, — это вообще-то гордость. Это значит, что это продукт, который задел, живет до сих пор. Я очень много, кстати, песен пою с первых двух альбомов. И не чувствую никаких проблем.
«100% любви», второй по популярности хит Паскаля
Что касается возвращения в эфир… Конечно, никто не против, потому что каждый исполнитель считает, что его песни не стали хуже. Причина исчезновения из эфиров массы артистов, мне кажется, немножко в другом. От нас ждут постоянно каких-то вещей типа: «А давайте мы напишем, что вы застряли в лифте и приняли роды?» Я такого не хочу. Когда меня приглашают на съемки, это обычно такие передачи, в которых я не хочу участвовать. Я не хочу быть причастным к тому, что происходит в нашем медиапространстве. Но мне-то нормально, мне чего, у меня своя аудитория, она от меня не отвернется вдруг, потому что меня перестали показывать по телевизору. У нас же теперь есть альтернатива в виде интернета.
Интернетом я стал пользоваться более-менее активно не так давно. Честно говоря, долго не придавал значения, не понимал мощности этого медиа. Теперь я понимаю, что есть достаточно много людей, которые пытаются что-то найти, скачать, послушать. Была пара-тройка примеров, которые меня повергли в определенный шок. В городе Сочи в одном ресторане меня мои хорошие друзья попросили спеть одну мою песню. Я говорю: «Хорошо, ребят, я просто не вижу ни гитары, ни фортепиано. Как я вам ее спою, а капелла?» А там в уголке стоит паренек, у него ноутбук и микрофон. И он чего-то там напевает. Они говорят: «Да сейчас мы уладим!», подошли к нему, что-то нашептали, и говорят: «Все, у него все есть». Я подхожу к нему, он спрашивает: «А вам в каком виде эту песню?» Я делал три версии этой песни, а в эфир, естественно, вышла одна. Две были просто убраны. А у него все есть. Все три версии песни. Я говорю: «Откуда, как так?» Он отвечает: «Ваш аранжировщик или, допустим, звукорежиссер работает же в компьютере. А компьютер же подключен к интернету? Все. Я в его компьютере». Это парадоксально, но это так. Поэтому все мировые и многие наши студии ни в коем случае не работают с интернетом. И если новую песню нужно каким-то образом сохранить, ее ни в коем случае нельзя перекачивать через интернет, все это выложат тут же».
Паскаль: «От внешнего сходства с Кустурицей я и сам в шоке!»
Популярный в 2000-х певец Паскаль выступил недавно в Воронеже на сцене «Балаган-Сити». Вместе с автором-исполнителем воронежцы с удовольствием ностальгировали под самые известные его хиты – «Шелковое сердце», «Девочка-лето», «100% любви», «Красная лента», «Боже, как долго» и многие другие.
Когда-то талантливый музыкант Павел Титов, известный под псевдонимом Паскаль, участвовал в фестивалях «Песня года», даже являлся лауреатом акции «Лучшие из лучших» в номинации «Лучший певец года»… Он выпустил четыре сольных альбома, но еще большую популярность приобрел как автор хитов для многих популярных артистов. В соавторстве с Контантином Арсеньевым он написал ряд произведений для Григория Лепса, Стаса Михайлова, Леонида Агутина, Кристины Орбакайте… Об этом и многом другом Павел рассказал корреспонденту «Горкома36» во время интервью, которое состоялось перед концертом.
«Мы познакомились с Лепсом еще в 2000-х, и он с удовольствием брал мои песни!»
– Павел, как вам Воронеж?
– Я бывал здесь несколько раз, и у меня всегда прекрасные впечатления от Воронежа. Выступал на фестивале «Старый двор»…
– Это правда, что ваш главный хит «Шелковое сердце» когда-то был обычным «отказным» материалом?
– Действительно, как автор я иногда пишу песни на заказ. «Шелковое сердце» было из этой серии. Одна певица, не буду называть ее имени, заказала нам с Костей Арсеньевым песню, послушала ее – и отказалась. Так часто бывает, что люди материал просят, им пишешь, а они не берут. Материал остался у нас и считался неликвидом. Хотя сейчас это, конечно, звучит смешно…
В итоге мы эту песню решили сделать «добивкой» к моему первому альбом, основная ставка делалась на песню «Боже, как долго». Но «Шелковое сердце» сразу зажила, как только ее сочинили, она сразу стала популярна, ее все сразу стали петь. При том, что это очень сложная песня, все ресторанные музыканты говорят одно: «Песня – класс, но вилы в плане исполнения». Там очень сложная гармония. Так же, как и в песне «100% любви», которая большинству известна в исполнении Леонида Агутина. Вроде бы легонькая песня, а попробуйте ее спеть!
– Да много для кого я писал, список артистов большой. Но самыми известными мои песни действительно стали у Григория Лепса.
– С ним тяжело работать?
– Мы познакомились на заре 2000-х, когда у меня какие-то песни пошли, он только начинал пробиваться на большую эстраду… Я мог запросто сказать: «Гриша, вот песня!» Он сам ведь очень редко писал песни, а сейчас вообще не пишет. У него тогда было мало песен, и он с удовольствием брал мои. Ему страшно нравилась песня «Боже, как долго». Несколько песен я писал для него на заказ…
– На заказ вообще тяжело писать?
– Ну, как вам сказать? Я же привык рождать то, что идет из души. Заказные песни всегда тяжело писать. Вот недавно заказ был от Стаса Михайлова. Ему очень нравится, как пишет Константин Арсеньев, а мы с Костей – соавторы. Арсеньев звонит мне, мол, поковыряй. Я сел и начал лопатить творчество Стаса Михайлова. Важно ведь прочувствовать артиста. Это не значит, что в обычной жизни я буду слушать Михайлова – я такую музыку не слушаю. Да я вообще музыку не слушаю – она у меня внутри. Но чтобы написать песню, нужно быть «в теме». У каждого артиста ведь своя харизма…
Ну, написали песню, отдали ему демку. Но у таких людей все сложно, у них по сто песен купленных в запасе лежат – ждут своей очереди. То ли пойдет песня, то ли исчезнет – не предугадаешь. А для нас – авторов – песня – как ребенок. Нам хочется, чтобы она вышла в эфир, чтобы она жила. Да, конечно, когда нужны деньги, мы продаем. Но сейчас с Костей мы поступаем иначе. Отдаем песню исполнителю, денег не берем, говорим – вы сначала ее запустите, реализуйте, а потом купите. Если нет, забираем обратно. Просто есть песни, за которые реально обидно.
«Киркоров не зазнайка, а деловой человек!»
– А правда, что Киркоров отказался от вашей песни?
– Он очень просил отдать ему мою лирическую песню «Невидимый». Я не отдал. Потому что я понимал: если отдам песню Филиппу, и он ее исполнит, то все мои исполнения со всех радиостанций уберут – в эфире будет только Филя. А мы рассчитывали, что эта песня станет мощным флагманом в моем творчестве. Резонанса она, правда, так и не получила, но осталась в моем репертуаре. Позже, когда у Киркорова был период турецких мелодий, у меня родилась шуточная песня «Пахлава». Встретились – мы же со студенческих времен знаем друг друга… Филипп учился на курсе музкомедии, а я – на эстрадно-джазовом вокале. Филипп начинал в питерском мюзик-холле, а я учился в училище имени Мусоргского тогда – с Ваенгой на первом курсе. После первого курса я перевелся в Гнесинку. Мы даже из Питера с Филиппом приехали в одно время. У него очень хорошая память, он всех помнит. Он вообще не зазнайка, вполне себе деловой человек. Я ему: «Песня есть». Он: «Класс, но я заканчиваю тему турецких песен, сейчас ставлю мюзикл «Чикаго» в Театре эстрады. Иди к Аврааму Руссо». Но я подумал, что это песня не Авраама, и не пошел.
– Зарубежным артистам как композитор никогда не писали?
– Пока заказов не было. Но все говорят, что у меня музыка фирменная для нашей страны, она сложновата для уха.
– Мы были вместе в одном туре, и внешностью Костя мне очень напомнил моего отца в молодости. Впервые увидев его, я реально был в шоке. Ну и как-то разговорились, он загорелся идеей сотрудничества, все подгонял меня: «Давай-давай!» А в итоге мы записали песню, сняли на нее клип, и он уехал в Питер. А какое может быть сотрудничество, если один человек живет в Москве, а другой в Питере? Сложновато пересекаться.
«С развалом Союза профессиональные музыканты стали никому мне нужны»
– У вас был дуэт и с нашей землячкой Юлей Началовой, вы записывали саундтрек к фильму «Ундина»… А с ней как свела судьба?
– У меня была мечта с Юлей Началовой поработать. Но я ничего специально не делал для этого, это воля случая…
– Голос у нее есть, а песен хороших нет…
– Всем людям, которые жили на стыке времен (до развала Советского Союза и после), тяжело в определенном смысле. В Советском Союзе была определенная культура передачи, определенный ценз на музыку, на слова. В Гнесинском училище у вокалистов было много предметов – мастерство актера, сценическая речь… Сейчас этого нет. Как и профессиональных исполнителей на сцене практически нет. И все это наложило на нас определенный отпечаток, и Юля Началова – тоже продукт того времени.
Когда я заканчивал Гнесинское училище, писал развернутые трехчастные формы песни. Они были востребованы, это было интересно. Эдакий глобализм. Нас приезжали прослушивать из филармонии. Нас должны были распределять по стране. И вдруг все закончилось! Союз развалился, и я с этими трехчастными формами вышел на новый музыкальный рынок, где всех в одночасье накрыла волна «Ласкового мая» с «Комбинацией». До середины 1990-х всех музыкантов, вокалистов, композиторов – как ветром сдуло. А сейчас и Михаил Захарович Шуфутинский с удовольствием поет «Белые розы», и я с Юрой Шатуновым теперь здороваюсь.
– Как приходилось выживать? Вы вроде бы в бизнес ушли?
– Да как-то выживали. Деньги же под ногами валялись… Надо было начинать какой-то бизнес. Я занялся торговлей и достаточно быстро встал на профессиональные рельсы. Раньше это называлось спекуляцией, а потом стало бизнесом. У меня было много толковых друзей, которые закончили технические вузы, в отличие от меня, гуманитария. Они быстро адаптировались. Одни что-то изготовливали, другие имели торговые площади… Нужно было просто быть коммуникабельным человеком. Чем я и занимался.
– Не думали открыть свою звукозаписывающую студию?
– Некогда. Ели этим заниматься, нужно тогда сворачивать концертную деятельность. Не скажу, что у меня 30 концертов в месяц, но дома я, на радость домашних, бываю крайне редко. Дети особенно радуются!
– Всего у вас пять студийных альбомов…
– Четыре, пятый так и не был издан. Сейчас это уже потеряло свою актуальность. Я их дарю, и люди рады. Правда, в последнее время часто слышу: «Спасибо большое, только мне не на чем слушать!» Компьютеры-то уже без дисководов выпускают!
«От внешнего сходства с Кустурицей я и сам в шоке!»
– Вы никогда не задумывались над тем, чем занялись бы, если б не стали музыкантом?
– Моим любимым городом всегда был Ленинград – с точки зрения архитектуры, И я, конечно же, мечтал поступить в архитектурный. Но так как я родился в селе – между Брянском и Калугой, у нас была только восьмилетняя школа. А после нее поступление в Брянский архитектурный мне не светило. Из вариантов были либо училище, либо техникум. Я поступил в Калужский коммунально-строительный. Тяга к строительству была в крови…
– Зато в музыкальном плане вы всегда были подготовленным, родственникам подыгрывали в детстве на ложках, на вилках…
– У меня мама была преподавателем начальных классов и также преподавала музыку. А папа был директором школы и преподавал географию и историю. Папа играл на баяне, мама пела, а я подыгрывал на ложках. А с 5-го класса стал барабанщиком в школьном ансамбле.
– А почему вы сразу не стали получать музыкальное образование?
– Музыкальная школа находилась от нас в пяти километрах, в воинской части. И, кроме того, она была платная. Моя сестра туда ходила. Сестра у меня очень музыкальная. Она и сейчас может взять баян и чего-нибудь сигануть на нем. Родители, видимо, посчитали, что еще и второго ребенка таскать в музыкальную школу – это тяжело. У родителей попросту не было времени. Они пропадали на работе. Когда я вставал, их уже не было, когда приходил со школы – их еще не было. Я их, по сути-то, и не видел.
– Вы были хулиганистым мальчишкой?
– Мне казалось, что нет. Но я отвечал за все проделки класса. Я и еще один парень – сын завуча школы. Вот мы с ним вдвоем, по очереди, и огребали за весь класс. Но с пятого класса, когда стал барабанщиком, я уже общался только со старшеклассниками.
– Вам говорили, что вы похожи на Эмира Кустурицу?
– Да, сейчас в Москве будет его концерт, и все мои знакомые только и делают, что шутят на эту тему. Типа – о, твой двойник приехал! Если честно, я и сам в шоке от такого внешнего сходства. Когда смотрю на него, мне кажется, что вижу себя десять лет спустя. В Сербии было очень интересно, когда на меня пальцем все тыкали!
– А вы в Сербии были с гастролями или отдыхали?
– Мы ездили к одному очень интересному человеку, который считает себя последователем великого физика, властелина мира Николы Теслы. Последователем в жизненных идеях, продвинутый очень. Кстати, он имеет наши сибирские корни. Во время революции семья уехала в Сербию, но бабушка его воспитала в русских традициях, он знает русский язык. Хотя сербов и так понять можно, если они говорят медленно. Он занимается иглоукалыванием планеты, спасает мир. И он реально на некоторые события влиял, если проследить.