петька и его петькина жизнь слушать
Дом в Черёмушках
Дом в Черёмушках 1
Клетчатое чучело 7
Мухоморовы шляпы 10
Рисунок с натуры 10
Конура, лестница и Кузьмич 10
Петька и его, Петькина, жизнь 11
Промышленные микробы 12
Будь здоров, Капусткин! 13
Коммунальная скворечня 14
Михаил Павлович Коршунов
Дом в Черёмушках
Дом в Черёмушках
У него была сестра Женя, а у Жени был сынишка Гарька.
Женя предложила Леониду Аркадьевичу, чтобы взял Гарьку и отправился на лето пожить на город, в лес, в посёлок Черёмушки.
В Черёмушках у Жени небольшой домик, сложенный из сосновых брёвен, под деревянной, покрытой щепой крышей.
Сама Женя поехать в Черёмушки не могла: её проектная мастерская, где она работала архитектором, была занята выполнением срочного заказа и отпуска следовало ждать не раньше осени.
Гарьку тоже никуда нельзя было послать с детским садом: он только что переболел свинкой и теперь должен был выдержать три недели карантина.
— Всякие «только» потом. В основном вопрос решён. Правильно?
Перечить Жене бесполезно: нравом упряма и напориста.
— Как с продуктами? Устроитесь. В Черёмушках есть магазин. Из деревни станут носить молоко. А готовить будет Матрёна Ивановна, она живёт через три двора. Как приедете, зайдите к ней. Я послала письмо. Да и вообще среди людей не пропадёте.
Дома Леонид Аркадьевич уложил в чемодан свои восточные книги и словари, бутылку с чернилами, полотняные брюки, майку, галстук, запасные косточки-вкладыши, которые употребляются для того, чтобы не мялись концы воротничков у рубашек, круглые резинки для рукавов.
Леонид Аркадьевич жил отдельно от сестры, жил одиноко, занимался научной работой в университете и с детьми никогда ничего общего не имел.
Дети пугали его той заботой, которой, как ему казалось, они требовали. А тут предстояло прожить вместе с Гарькой с глазу на глаз почти два месяца.
В день отъезда все трое сошлись на вокзале.
Пока Гарька восседал верхом на одном из чемоданов и старательно сосал леденцовую конфету, гоняя языком от щеки к щеке, Женя негромко говорила брату:
— Ты, Леонид, его воспитывай, не стесняйся. Принимай меры, какие найдёшь нужными.
— Нет, конечно, не обязательно, но если расшалится и будет мешать работать… Да, кстати, в отношении твоей работы… Мне кажется, Леонид, что тебе пора хотя бы на время отпуска оставить в покое твоих арабов и персов.
К перрону подали пригородный поезд.
Женя обняла и поцеловала сына с карамелькой во рту, потом брата и заторопилась на работу.
Когда Женя отошла уже на порядочное расстояние, Гарька, одолев наконец свою нескончаемую карамель, проговорил со вздохом:
— У мамы в сумке остался. От дома в Черёмушках. Она просила напомнить.
— Я сам только вспомнил.
Женя ходит быстро, размашисто, и догнать её не просто.
Дядька и племянник закричали на весь перрон:
Женя оглянулась: то ли услышала крики, то ли хотела окончательно удостовериться, что уже отправила брата и сына в Черёмушки.
Леонид Аркадьевич и Гарька беспорядочно замахали руками:
Но вот ключ у Леонида Аркадьевича, и они с Гарькой, успокоенные и примирённые, сидят в вагоне друг против друга у окна.
Крикливый, петушиный гудок пригородного поезда.
Отстучали под колёсами сортировочные стрелки, проплыли водонапорные башни и угольные ямы, и поезд заскакал по рельсам лёгкими дачными вагончиками.
Леонид Аркадьевич и Гарька молчали, смотрели в окно.
Густой паровозный дым опадал низко на землю, и козы, привязанные к колышкам на лужайках и в рощах, отворачивались, мотали в неудовольствии головой. Ребята-пастухи приветственно подкидывали фуражки.
Пересекли узкую речушку, сплошь усыпанную рыболовами.
По шоссе, соревнуясь с поездом, мчалась полуторка.
Леонид Аркадьевич спохватился: Гарька ничего не жуёт.
— Я тоже не хочу. Ты, когда захочешь, скажи.
У Леонида Аркадьевича в кармане пиджака два яблока. Ими надеялся поддержать Гарьку, если тот неожиданно проголодается, пока они устроятся в Черёмушках с едой.
Гарьке о яблоках было известно. Ещё на вокзале он поинтересовался у дядьки, отчего это у его пиджака так оттопырен один карман.
На ближайшей станции Гарька сказал, увидев, как из шланга поливают платформу водой:
— Я тоже поливал из кишки улицу. А вы, дядя Лёня?
Леонид Аркадьевич пристально сквозь очки поглядел на платформу и ответил, что как будто никогда прежде не поливал из кишки улицу.
Леонид Аркадьевич сказал, что предпочитает есть без косточек, но понял, в чём дело: достал из кармана яблоко и протянул Гарьке.
Гарька взял яблоко, поблагодарил и начал грызть, побалтывая ногами.
Гарька напялил их, но ему не понравилось: было мутно видно, а он думал, что будет как в бинокль.
Гарька от безделья пересчитал в вагоне окна, прошёлся между скамейками, внимательно разглядывая пассажиров, успел два раза стукнуться обо что-то головой и в конце концов задремал, привалясь к старику.
На одной из остановок паровоз резко толкнул вагон.
Гарька проснулся, вздохнул и сказал:
— А почему вы яблоки едите без косточек?
Леонид Аркадьевич молча протянул Гарьке второе яблоко.
Солнце заволокла большая туча, и полил дождь.
Вначале заскользил по окну лёгкими косыми каплями, потом отяжелел, выпрямился и ударил по земле гулким частым проливнем.
Вспенились, потекли пузырчатые потоки, пригнулись деревья, легла на землю трава. Даль исчезла в мутном водяном вихре.
Поезд приближался к Черёмушкам, а ливень не стихал. Сквозь водяную завесу показались очертания платформы.
Леонид Аркадьевич и Гарька взяли чемоданы, попрощались со стариком и сошли с поезда. На платформе укрыться от дождя было негде.
Леонид Аркадьевич кивнул, и они припустились с платформы к ближайшим деревьям.
Гарька мчался во весь дух, легко, точно кузнечик, перемахивая через лужи.
Леонид Аркадьевич бежал, громко отдуваясь, высоко расплёскивая грязь, а когда перепрыгивал через лужи, то в чемодане у него что-то грюкало.
Выбрали осину и устроились под ней.
Запахло влажными листьями и подгнившими корневищами. Дождь шумел в листве дерева, осыпаясь на землю. Примял кустарники и цветы.
Вскоре из-за тучи проглянуло солнце и запалило лес тёплым светом.
Плеснули последние струи дождя. Деревья, трава, цветы начали пить чистую дождевую воду, вбирать в себя тёплый солнечный свет.
Петька и его петькина жизнь слушать
Леонид Аркадьевич Лавров работал в университете — занимался изучением стран Востока.
У него была сестра Женя, а у Жени был сынишка Гарька.
Женя предложила Леониду Аркадьевичу, чтобы взял Гарьку и отправился на лето пожить на город, в лес, в посёлок Черёмушки.
В Черёмушках у Жени небольшой домик, сложенный из сосновых брёвен, под деревянной, покрытой щепой крышей.
Сама Женя поехать в Черёмушки не могла: её проектная мастерская, где она работала архитектором, была занята выполнением срочного заказа и отпуска следовало ждать не раньше осени.
Гарьку тоже никуда нельзя было послать с детским садом: он только что переболел свинкой и теперь должен был выдержать три недели карантина.
— Ну хорошо, — сказал сестре Леонид Аркадьевич. — Отправляй. Только…
— Всякие «только» потом. В основном вопрос решён. Правильно?
— Ну правильно… ну решён, — уступил Леонид Аркадьевич и слабо махнул рукой.
Перечить Жене бесполезно: нравом упряма и напориста.
— Как с продуктами? Устроитесь. В Черёмушках есть магазин. Из деревни станут носить молоко. А готовить будет Матрёна Ивановна, она живёт через три двора. Как приедете, зайдите к ней. Я послала письмо. Да и вообще среди людей не пропадёте.
Дома Леонид Аркадьевич уложил в чемодан свои восточные книги и словари, бутылку с чернилами, полотняные брюки, майку, галстук, запасные косточки-вкладыши, которые употребляются для того, чтобы не мялись концы воротничков у рубашек, круглые резинки для рукавов.
Женя собрала Гарьке тоже чемодан, а в чемодане — бельё, тетрадь для рисования, краски, заводной волчок с сиреной, пара новеньких ботинок.
Леонид Аркадьевич жил отдельно от сестры, жил одиноко, занимался научной работой в университете и с детьми никогда ничего общего не имел.
Дети пугали его той заботой, которой, как ему казалось, они требовали. А тут предстояло прожить вместе с Гарькой с глазу на глаз почти два месяца.
В день отъезда все трое сошлись на вокзале.
Пока Гарька восседал верхом на одном из чемоданов и старательно сосал леденцовую конфету, гоняя языком от щеки к щеке, Женя негромко говорила брату:
— Ты, Леонид, его воспитывай, не стесняйся. Принимай меры, какие найдёшь нужными.
— Что, обязательно меры? — насторожился Леонид Аркадьевич, поглядывая искоса на Гарьку.
Сквозь ворот рубашки видны тоненькие ключицы, на худеньком затылке — ямка, куда уползла косица нестриженых волос, колени и локти по-детски острые. Ну какие к нему там меры!
— Нет, конечно, не обязательно, но если расшалится и будет мешать работать… Да, кстати, в отношении твоей работы… Мне кажется, Леонид, что тебе пора хотя бы на время отпуска оставить в покое твоих арабов и персов.
— Ну хорошо, хорошо, там видно будет, — примирительно ответил Леонид Аркадьевич, человек мягкий, вежливый, с застенчивыми близорукими глазами.
К перрону подали пригородный поезд.
Женя обняла и поцеловала сына с карамелькой во рту, потом брата и заторопилась на работу.
Когда Женя отошла уже на порядочное расстояние, Гарька, одолев наконец свою нескончаемую карамель, проговорил со вздохом:
— Что — ключ? — не понял Леонид Аркадьевич.
— У мамы в сумке остался. От дома в Черёмушках. Она просила напомнить.
— Так что ж ты прежде молчал! — с сокрушением воскликнул Леонид Аркадьевич и от волнения сдёрнул с себя очки.
— Я сам только вспомнил.
Женя ходит быстро, размашисто, и догнать её не просто.
Дядька и племянник закричали на весь перрон:
Женя оглянулась: то ли услышала крики, то ли хотела окончательно удостовериться, что уже отправила брата и сына в Черёмушки.
Леонид Аркадьевич и Гарька беспорядочно замахали руками:
Но вот ключ у Леонида Аркадьевича, и они с Гарькой, успокоенные и примирённые, сидят в вагоне друг против друга у окна.
Над головами в багажных сетках, тоже друг против друга, два чемодана — большой и маленький.
Крикливый, петушиный гудок пригородного поезда.
Толчок назад — состав скрипнул, сомкнулась сцепка. Толчок вперёд — состав болтнулся, лязгнул перекидными мостками и стронулся с места.
Отстучали под колёсами сортировочные стрелки, проплыли водонапорные башни и угольные ямы, и поезд заскакал по рельсам лёгкими дачными вагончиками.
Леонид Аркадьевич и Гарька молчали, смотрели в окно.
Густой паровозный дым опадал низко на землю, и козы, привязанные к колышкам на лужайках и в рощах, отворачивались, мотали в неудовольствии головой. Ребята-пастухи приветственно подкидывали фуражки.
Пересекли узкую речушку, сплошь усыпанную рыболовами.
По шоссе, соревнуясь с поездом, мчалась полуторка.
Леонид Аркадьевич спохватился: Гарька ничего не жуёт.
— Я тоже не хочу. Ты, когда захочешь, скажи.
У Леонида Аркадьевича в кармане пиджака два яблока. Ими надеялся поддержать Гарьку, если тот неожиданно проголодается, пока они устроятся в Черёмушках с едой.
Гарьке о яблоках было известно. Ещё на вокзале он поинтересовался у дядьки, отчего это у его пиджака так оттопырен один карман.
На ближайшей станции Гарька сказал, увидев, как из шланга поливают платформу водой:
— Я тоже поливал из кишки улицу. А вы, дядя Лёня?
Леонид Аркадьевич пристально сквозь очки поглядел на платформу и ответил, что как будто никогда прежде не поливал из кишки улицу.
— А яблоки вы как едите? — неожиданно спросил Гарька. — Я — вместе с косточками.
Леонид Аркадьевич сказал, что предпочитает есть без косточек, но понял, в чём дело: достал из кармана яблоко и протянул Гарьке.
Гарька взял яблоко, поблагодарил и начал грызть, побалтывая ногами.
Покончив с яблоком, перестал болтать ногами и завёл разговор со стариком соседом: попросил у старика примерить его очки, потому что они были в тяжёлой роговой оправе и имели гораздо более внушительный вид, чем очки Леонида Аркадьевича — маленькие, с тонкой металлической окантовкой.
Гарька напялил их, но ему не понравилось: было мутно видно, а он думал, что будет как в бинокль.
Гарька от безделья пересчитал в вагоне окна, прошёлся между скамейками, внимательно разглядывая пассажиров, успел два раза стукнуться обо что-то головой и в конце концов задремал, привалясь к старику.
На одной из остановок паровоз резко толкнул вагон.
Гарька проснулся, вздохнул и сказал:
— А почему вы яблоки едите без косточек?
Леонид Аркадьевич молча протянул Гарьке второе яблоко.
Солнце заволокла большая туча, и полил дождь.
Вначале заскользил по окну лёгкими косыми каплями, потом отяжелел, выпрямился и ударил по земле гулким частым проливнем.
Вспенились, потекли пузырчатые потоки, пригнулись деревья, легла на землю трава. Даль исчезла в мутном водяном вихре.
Поезд приближался к Черёмушкам, а ливень не стихал. Сквозь водяную завесу показались очертания платформы.
Леонид Аркадьевич и Гарька взяли чемоданы, попрощались со стариком и сошли с поезда. На платформе укрыться от дождя было негде.
— Побежали! — крикнул Гарька.
Леонид Аркадьевич кивнул, и они припустились с платформы к ближайшим деревьям.
Гарька мчался во весь дух, легко, точно кузнечик, перемахивая через лужи.
Леонид Аркадьевич бежал, громко отдуваясь, высоко расплёскивая грязь, а когда перепрыгивал через лужи, то в чемодане у него что-то грюкало.
«Наверно, древние греки», — решил Гарька. Он знал, что Леонид Аркадьевич вечно копается в старинных и очень увесистых книгах.
Петька И Его Петькина Жизнь Михаил Коршунов Читает Павел Беседин
Загрузил: Классическая Поэзия и Проза
Длительность: 11 мин и 13 сек
В Наступлении Василий Тёркин Александр Твардовский Читает Павел Беседин
Классическая Поэзия и Проза
Амосов И Капица О Боге
Данила Козловский Читает Рассказ Александра Цыпкина Томатный Сок
Бык Василий Шукшин Читает Павел Беседин
Классическая Поэзия и Проза
Александр Суворов Гении И Злодеи
ЖИЗНЬ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ
Иван Тургенев И Полина Виардо Больше Чем Любовь
Поэзия Сергей Есенин С Безруков
Молчание Небес Поэзия Натальи Шевченко
Творчество Натальи Шевченко
Михаил Задорнов Тайный Смысл Сказок
Как Выглядели Исторические Личности На Самом Деле Реконструкция Внешности Часть 2
Петька Микроб Григорий Остер Смешные Рассказы Для Детей Аудиосказка По Книге Г Остера
С Ю Юрский Читает Рассказы Д И Хармса
Сергей Есенин Читает А Злищев 2014
Владимир Маяковский Люблю
Творческий Вечер Давида Самойлова В Останкино 1977 Г
Боярская Честь Аудиокнига Юрий Корчевский Читает Павел Беседин
Классическая Поэзия и Проза
Лекция Татьяны Рожновой Жизнь После Пушкина Наталья Николаевна И Ее Потомки
Михаил Лермонтов Демон
Red Alert 3 Japanese
Avatar The Last Airbender Avatar S Love Slowed Reverb
Мегигогитидзе Megigogitidze Megi Gogitidze Белое Море
Https Open Spotify Com
Мама Учит Мыть Капыта
Melody Note Renata Kirilchuk Mikazuki Russian Cover Ranpo Kitan Game
Two Feet Go Yourself Slowed Reverb
Очистка От Негативных Программ
Mirai Nikki Op 1 Full Slowed Down Daycore
Samvel Amzoyan Bi Xatire Te 2020
Отпуск На Пляже Самые Смешные Приколы Лето Жара 2018 На Троих Лучшее Юмор Ictv
Bea Новый Эпический Бравлер Против Всех Бравлеров В Brawl Stars
Терминатор Рождение Надежды Танки Объект Обзор Настольной Игры
Носите Бремена Друг Друга Проповедь
Lulu 3V3 Ranked 12 I Tre Boostettieri W Snitecs Snakino
Alessandra Roncone Plays Sygma Pres Sole Infinito Hisia Transmission 15 01 2021
Jennifer Tilly Actress I Blame Dennis Hopper On Popcorn Talk
Кроссовки Adidas Daroga Climacool
Dj It S Only Me Kaleb J Remix Full Sound Tiktok 2021
Полина Агуреева Белая Ночь
Ashnikko Slumber Party Lyrics It S An All Girl Party Clothing Optional
Pvp En Minecraft Vs Farfadox Pero En Realidad Virtual
I Ll Be Home For Christmas Live
Dj Dinda Di Cariin Zerzsoftboy Dj Tiktok Terbaru 2021
Эдит Про Гаару Shorts Гаара
Бесплатный Бит Для Рэпа В Стиле Скриптонит
Nansi Sidorov Пожарь Меня Полностью Сниппет
Лукашов Анатолий Проповедь Милости Бога Для Нас
Free Gunna X Wheezy Type Beat No Love Lost Melodic Guitar Trap Beat 2021
Петька и его петькина жизнь слушать
Леонид Аркадьевич Лавров работал в университете — занимался изучением стран Востока.
У него была сестра Женя, а у Жени был сынишка Гарька.
Женя предложила Леониду Аркадьевичу, чтобы взял Гарьку и отправился на лето пожить на город, в лес, в посёлок Черёмушки.
В Черёмушках у Жени небольшой домик, сложенный из сосновых брёвен, под деревянной, покрытой щепой крышей.
Сама Женя поехать в Черёмушки не могла: её проектная мастерская, где она работала архитектором, была занята выполнением срочного заказа и отпуска следовало ждать не раньше осени.
Гарьку тоже никуда нельзя было послать с детским садом: он только что переболел свинкой и теперь должен был выдержать три недели карантина.
— Ну хорошо, — сказал сестре Леонид Аркадьевич. — Отправляй. Только…
— Всякие «только» потом. В основном вопрос решён. Правильно?
— Ну правильно… ну решён, — уступил Леонид Аркадьевич и слабо махнул рукой.
Перечить Жене бесполезно: нравом упряма и напориста.
— Как с продуктами? Устроитесь. В Черёмушках есть магазин. Из деревни станут носить молоко. А готовить будет Матрёна Ивановна, она живёт через три двора. Как приедете, зайдите к ней. Я послала письмо. Да и вообще среди людей не пропадёте.
Дома Леонид Аркадьевич уложил в чемодан свои восточные книги и словари, бутылку с чернилами, полотняные брюки, майку, галстук, запасные косточки-вкладыши, которые употребляются для того, чтобы не мялись концы воротничков у рубашек, круглые резинки для рукавов.
Женя собрала Гарьке тоже чемодан, а в чемодане — бельё, тетрадь для рисования, краски, заводной волчок с сиреной, пара новеньких ботинок.
Леонид Аркадьевич жил отдельно от сестры, жил одиноко, занимался научной работой в университете и с детьми никогда ничего общего не имел.
Дети пугали его той заботой, которой, как ему казалось, они требовали. А тут предстояло прожить вместе с Гарькой с глазу на глаз почти два месяца.
В день отъезда все трое сошлись на вокзале.
Пока Гарька восседал верхом на одном из чемоданов и старательно сосал леденцовую конфету, гоняя языком от щеки к щеке, Женя негромко говорила брату:
— Ты, Леонид, его воспитывай, не стесняйся. Принимай меры, какие найдёшь нужными.
— Что, обязательно меры? — насторожился Леонид Аркадьевич, поглядывая искоса на Гарьку.
Сквозь ворот рубашки видны тоненькие ключицы, на худеньком затылке — ямка, куда уползла косица нестриженых волос, колени и локти по-детски острые. Ну какие к нему там меры!
— Нет, конечно, не обязательно, но если расшалится и будет мешать работать… Да, кстати, в отношении твоей работы… Мне кажется, Леонид, что тебе пора хотя бы на время отпуска оставить в покое твоих арабов и персов.
— Ну хорошо, хорошо, там видно будет, — примирительно ответил Леонид Аркадьевич, человек мягкий, вежливый, с застенчивыми близорукими глазами.
К перрону подали пригородный поезд.
Женя обняла и поцеловала сына с карамелькой во рту, потом брата и заторопилась на работу.
Когда Женя отошла уже на порядочное расстояние, Гарька, одолев наконец свою нескончаемую карамель, проговорил со вздохом:
— Что — ключ? — не понял Леонид Аркадьевич.
— У мамы в сумке остался. От дома в Черёмушках. Она просила напомнить.
— Так что ж ты прежде молчал! — с сокрушением воскликнул Леонид Аркадьевич и от волнения сдёрнул с себя очки.
— Я сам только вспомнил.
Женя ходит быстро, размашисто, и догнать её не просто.
Дядька и племянник закричали на весь перрон:
Женя оглянулась: то ли услышала крики, то ли хотела окончательно удостовериться, что уже отправила брата и сына в Черёмушки.
Леонид Аркадьевич и Гарька беспорядочно замахали руками:
Но вот ключ у Леонида Аркадьевича, и они с Гарькой, успокоенные и примирённые, сидят в вагоне друг против друга у окна.
Над головами в багажных сетках, тоже друг против друга, два чемодана — большой и маленький.
Крикливый, петушиный гудок пригородного поезда.
Толчок назад — состав скрипнул, сомкнулась сцепка. Толчок вперёд — состав болтнулся, лязгнул перекидными мостками и стронулся с места.
Отстучали под колёсами сортировочные стрелки, проплыли водонапорные башни и угольные ямы, и поезд заскакал по рельсам лёгкими дачными вагончиками.
Леонид Аркадьевич и Гарька молчали, смотрели в окно.
Густой паровозный дым опадал низко на землю, и козы, привязанные к колышкам на лужайках и в рощах, отворачивались, мотали в неудовольствии головой. Ребята-пастухи приветственно подкидывали фуражки.
Пересекли узкую речушку, сплошь усыпанную рыболовами.
По шоссе, соревнуясь с поездом, мчалась полуторка.
Леонид Аркадьевич спохватился: Гарька ничего не жуёт.
— Я тоже не хочу. Ты, когда захочешь, скажи.
У Леонида Аркадьевича в кармане пиджака два яблока. Ими надеялся поддержать Гарьку, если тот неожиданно проголодается, пока они устроятся в Черёмушках с едой.
Гарьке о яблоках было известно. Ещё на вокзале он поинтересовался у дядьки, отчего это у его пиджака так оттопырен один карман.
На ближайшей станции Гарька сказал, увидев, как из шланга поливают платформу водой:
— Я тоже поливал из кишки улицу. А вы, дядя Лёня?
Леонид Аркадьевич пристально сквозь очки поглядел на платформу и ответил, что как будто никогда прежде не поливал из кишки улицу.
— А яблоки вы как едите? — неожиданно спросил Гарька. — Я — вместе с косточками.
Леонид Аркадьевич сказал, что предпочитает есть без косточек, но понял, в чём дело: достал из кармана яблоко и протянул Гарьке.
Гарька взял яблоко, поблагодарил и начал грызть, побалтывая ногами.
Покончив с яблоком, перестал болтать ногами и завёл разговор со стариком соседом: попросил у старика примерить его очки, потому что они были в тяжёлой роговой оправе и имели гораздо более внушительный вид, чем очки Леонида Аркадьевича — маленькие, с тонкой металлической окантовкой.
Гарька напялил их, но ему не понравилось: было мутно видно, а он думал, что будет как в бинокль.
Гарька от безделья пересчитал в вагоне окна, прошёлся между скамейками, внимательно разглядывая пассажиров, успел два раза стукнуться обо что-то головой и в конце концов задремал, привалясь к старику.
На одной из остановок паровоз резко толкнул вагон.
Гарька проснулся, вздохнул и сказал:
— А почему вы яблоки едите без косточек?
Леонид Аркадьевич молча протянул Гарьке второе яблоко.
Солнце заволокла большая туча, и полил дождь.
Вначале заскользил по окну лёгкими косыми каплями, потом отяжелел, выпрямился и ударил по земле гулким частым проливнем.
Вспенились, потекли пузырчатые потоки, пригнулись деревья, легла на землю трава. Даль исчезла в мутном водяном вихре.
Поезд приближался к Черёмушкам, а ливень не стихал. Сквозь водяную завесу показались очертания платформы.
Леонид Аркадьевич и Гарька взяли чемоданы, попрощались со стариком и сошли с поезда. На платформе укрыться от дождя было негде.
— Побежали! — крикнул Гарька.
Леонид Аркадьевич кивнул, и они припустились с платформы к ближайшим деревьям.
Гарька мчался во весь дух, легко, точно кузнечик, перемахивая через лужи.
Леонид Аркадьевич бежал, громко отдуваясь, высоко расплёскивая грязь, а когда перепрыгивал через лужи, то в чемодане у него что-то грюкало.
«Наверно, древние греки», — решил Гарька. Он знал, что Леонид Аркадьевич вечно копается в старинных и очень увесистых книгах.
Петька и его петькина жизнь слушать
Леонид Аркадьевич Лавров работал в университете — занимался изучением стран Востока.
У него была сестра Женя, а у Жени был сынишка Гарька.
Женя предложила Леониду Аркадьевичу, чтобы взял Гарьку и отправился на лето пожить на город, в лес, в посёлок Черёмушки.
В Черёмушках у Жени небольшой домик, сложенный из сосновых брёвен, под деревянной, покрытой щепой крышей.
Сама Женя поехать в Черёмушки не могла: её проектная мастерская, где она работала архитектором, была занята выполнением срочного заказа и отпуска следовало ждать не раньше осени.
Гарьку тоже никуда нельзя было послать с детским садом: он только что переболел свинкой и теперь должен был выдержать три недели карантина.
— Ну хорошо, — сказал сестре Леонид Аркадьевич. — Отправляй. Только…
— Всякие «только» потом. В основном вопрос решён. Правильно?
— Ну правильно… ну решён, — уступил Леонид Аркадьевич и слабо махнул рукой.
Перечить Жене бесполезно: нравом упряма и напориста.
— Как с продуктами? Устроитесь. В Черёмушках есть магазин. Из деревни станут носить молоко. А готовить будет Матрёна Ивановна, она живёт через три двора. Как приедете, зайдите к ней. Я послала письмо. Да и вообще среди людей не пропадёте.
Дома Леонид Аркадьевич уложил в чемодан свои восточные книги и словари, бутылку с чернилами, полотняные брюки, майку, галстук, запасные косточки-вкладыши, которые употребляются для того, чтобы не мялись концы воротничков у рубашек, круглые резинки для рукавов.
Женя собрала Гарьке тоже чемодан, а в чемодане — бельё, тетрадь для рисования, краски, заводной волчок с сиреной, пара новеньких ботинок.
Леонид Аркадьевич жил отдельно от сестры, жил одиноко, занимался научной работой в университете и с детьми никогда ничего общего не имел.
Дети пугали его той заботой, которой, как ему казалось, они требовали. А тут предстояло прожить вместе с Гарькой с глазу на глаз почти два месяца.
В день отъезда все трое сошлись на вокзале.
Пока Гарька восседал верхом на одном из чемоданов и старательно сосал леденцовую конфету, гоняя языком от щеки к щеке, Женя негромко говорила брату:
— Ты, Леонид, его воспитывай, не стесняйся. Принимай меры, какие найдёшь нужными.
— Что, обязательно меры? — насторожился Леонид Аркадьевич, поглядывая искоса на Гарьку.
Сквозь ворот рубашки видны тоненькие ключицы, на худеньком затылке — ямка, куда уползла косица нестриженых волос, колени и локти по-детски острые. Ну какие к нему там меры!
— Нет, конечно, не обязательно, но если расшалится и будет мешать работать… Да, кстати, в отношении твоей работы… Мне кажется, Леонид, что тебе пора хотя бы на время отпуска оставить в покое твоих арабов и персов.
— Ну хорошо, хорошо, там видно будет, — примирительно ответил Леонид Аркадьевич, человек мягкий, вежливый, с застенчивыми близорукими глазами.
К перрону подали пригородный поезд.
Женя обняла и поцеловала сына с карамелькой во рту, потом брата и заторопилась на работу.
Когда Женя отошла уже на порядочное расстояние, Гарька, одолев наконец свою нескончаемую карамель, проговорил со вздохом:
— Что — ключ? — не понял Леонид Аркадьевич.
— У мамы в сумке остался. От дома в Черёмушках. Она просила напомнить.
— Так что ж ты прежде молчал! — с сокрушением воскликнул Леонид Аркадьевич и от волнения сдёрнул с себя очки.
— Я сам только вспомнил.
Женя ходит быстро, размашисто, и догнать её не просто.
Дядька и племянник закричали на весь перрон:
Женя оглянулась: то ли услышала крики, то ли хотела окончательно удостовериться, что уже отправила брата и сына в Черёмушки.
Леонид Аркадьевич и Гарька беспорядочно замахали руками:
Но вот ключ у Леонида Аркадьевича, и они с Гарькой, успокоенные и примирённые, сидят в вагоне друг против друга у окна.
Над головами в багажных сетках, тоже друг против друга, два чемодана — большой и маленький.
Крикливый, петушиный гудок пригородного поезда.
Толчок назад — состав скрипнул, сомкнулась сцепка. Толчок вперёд — состав болтнулся, лязгнул перекидными мостками и стронулся с места.
Отстучали под колёсами сортировочные стрелки, проплыли водонапорные башни и угольные ямы, и поезд заскакал по рельсам лёгкими дачными вагончиками.
Леонид Аркадьевич и Гарька молчали, смотрели в окно.
Густой паровозный дым опадал низко на землю, и козы, привязанные к колышкам на лужайках и в рощах, отворачивались, мотали в неудовольствии головой. Ребята-пастухи приветственно подкидывали фуражки.
Пересекли узкую речушку, сплошь усыпанную рыболовами.
По шоссе, соревнуясь с поездом, мчалась полуторка.
Леонид Аркадьевич спохватился: Гарька ничего не жуёт.
— Я тоже не хочу. Ты, когда захочешь, скажи.
У Леонида Аркадьевича в кармане пиджака два яблока. Ими надеялся поддержать Гарьку, если тот неожиданно проголодается, пока они устроятся в Черёмушках с едой.
Гарьке о яблоках было известно. Ещё на вокзале он поинтересовался у дядьки, отчего это у его пиджака так оттопырен один карман.
На ближайшей станции Гарька сказал, увидев, как из шланга поливают платформу водой:
— Я тоже поливал из кишки улицу. А вы, дядя Лёня?
Леонид Аркадьевич пристально сквозь очки поглядел на платформу и ответил, что как будто никогда прежде не поливал из кишки улицу.
— А яблоки вы как едите? — неожиданно спросил Гарька. — Я — вместе с косточками.
Леонид Аркадьевич сказал, что предпочитает есть без косточек, но понял, в чём дело: достал из кармана яблоко и протянул Гарьке.
Гарька взял яблоко, поблагодарил и начал грызть, побалтывая ногами.
Покончив с яблоком, перестал болтать ногами и завёл разговор со стариком соседом: попросил у старика примерить его очки, потому что они были в тяжёлой роговой оправе и имели гораздо более внушительный вид, чем очки Леонида Аркадьевича — маленькие, с тонкой металлической окантовкой.
Гарька напялил их, но ему не понравилось: было мутно видно, а он думал, что будет как в бинокль.
Гарька от безделья пересчитал в вагоне окна, прошёлся между скамейками, внимательно разглядывая пассажиров, успел два раза стукнуться обо что-то головой и в конце концов задремал, привалясь к старику.
На одной из остановок паровоз резко толкнул вагон.
Гарька проснулся, вздохнул и сказал:
— А почему вы яблоки едите без косточек?
Леонид Аркадьевич молча протянул Гарьке второе яблоко.
Солнце заволокла большая туча, и полил дождь.
Вначале заскользил по окну лёгкими косыми каплями, потом отяжелел, выпрямился и ударил по земле гулким частым проливнем.
Вспенились, потекли пузырчатые потоки, пригнулись деревья, легла на землю трава. Даль исчезла в мутном водяном вихре.
Поезд приближался к Черёмушкам, а ливень не стихал. Сквозь водяную завесу показались очертания платформы.
Леонид Аркадьевич и Гарька взяли чемоданы, попрощались со стариком и сошли с поезда. На платформе укрыться от дождя было негде.
— Побежали! — крикнул Гарька.
Леонид Аркадьевич кивнул, и они припустились с платформы к ближайшим деревьям.
Гарька мчался во весь дух, легко, точно кузнечик, перемахивая через лужи.
Леонид Аркадьевич бежал, громко отдуваясь, высоко расплёскивая грязь, а когда перепрыгивал через лужи, то в чемодане у него что-то грюкало.
«Наверно, древние греки», — решил Гарька. Он знал, что Леонид Аркадьевич вечно копается в старинных и очень увесистых книгах.