павел пряжко жизнь удалась
Все отзывы о спектакле Жизнь удалась
Постановка Центр драматургии и режиссуры на Беговой
Рецензия «Афиши» на спектакль
Про белоруса Пряжко за последние пару лет в этой рубрике рассказывалось чаще, чем про кого бы то ни было. Но если кто не слышал, Пряжко — драматург. Причем редкой породы: способен держать в голове больше одной мысли и больше одной цели. Кажется, неизменная задача, которую он решает в каждой своей пьесе, именно в этом и заключается — в решении сразу нескольких задач. Часто они кажутся разнонаправленными, часто смысл их попросту ускользает, поэтому что ни скажешь о любой из его пьес, все не в самую точку. А поводы сцепиться на его счет языками он подает каждый год. Два года назад Елена Невежина поставила его «Трусы», перед Новым годом Филипп Григорьян выпустил «Третью смену». Сейчас вот премьера у Михаила Угарова и Марата Гацалова («Жизнь удалась» — третья в сезоне совместная постановка «Дока» и Центра драматургии и режиссуры).
С одной стороны, это история первой любви. Девочка (Анна Егорова) любит плохого мальчика (Даниил Воробьев), но выходит за его хорошего брата (Константин Гацалов). Уже на свадьбе она понимает, что жить не может без плохого, но поздно. Кажется, счастье не светит никому, но в финале подружка невесты (Александра Ребенок) заявляет, что жизнь все-таки удалась.
Ну чем не лирическая история из тех, которые можно играть хоть в ТЮЗе. Тем более что главная героиня и ее подружка — старшеклассницы, братья-соперники преподают физкультуру в их школе, а свадьбу играют сразу после выпускного. Но дополнительные вводные таковы: девочки не только старшеклассницы — они еще и второгодницы, после уроков они надираются с физруком в спортзале, в выходные спят с ним по очереди на глазах друг у друга. Хороший мальчик на собственной свадьбе напивается так, что роняет в унитаз подаренные мамой деньги, и расстроенная новобрачная, задрав фату, отдается его брату в двух шагах от жениха. А тот не только не мстит, но даже и не догадывается об измене. Чтобы догадаться, нужно как минимум заподозрить, а рефлексии у героев — ноль. Они по преимуществу чувствуют, хотя гамма чувств у них не богаче лексикона.
Лексикон — это особая песня. Говорят герои почти одним матом. И в этом нет ни грамма эпатажа: однообразный и бессмысленный мат здесь играет ту же функцию, что и светские беседы в «Лысой певице» — это оформленная в словах глухота и немота.
Во всем этом нет голой социальной критики или призыва милости к падшим, в русле русской литературы и «новой драмы». И это не формалистический опыт в чистом виде. Точнее сказать, это преднамеренная антипьеса. Антипьеса как образ действительности.
Про спектакль, который играют в «Театр.doc», тоже с определенностью можно сказать, чем он не является. Он очень смешной, но не сатира, трогательный, но не мелодрама, жизнеподобный, но не калька с действительности. В нем нет беспристрастной подачи текста, хотя именно так спектакль и начинается: актеры входят на сцену прямо с улицы, не переодеваясь в сценические наряды, садятся напротив зрителей на такие же, как у зрителей, стулья, берут в руки бумагу и начинают читать. Поначалу читают безучастно, но постепенно втягиваются. В какой-то момент перед нами оказываются не актеры, а персонажи. Что тут лучше всего удалось режиссерам, так это кастинг: чтобы превратиться в персонажей, Гацалову, Ребенок и Воробьеву достаточно отложить бумагу в сторону. Но особенно хороша артистка Егорова в главной роли. Русская красавица с чистым круглым лицом и русой косой, она невинно хлопает ресницами на своего любимого: «Ну ты придурок, блин, вот урод». Это сказка, в натуре.
ПРОФЕССИОНАЛЫ И ДИЛЕТАНТЫ
СЧАСТЛИВЫ, НО НЕ ВМЕСТЕ
П. Пряжко. «Жизнь удалась». Театр.doc (Москва).
Режиссер Михаил Угаров
П. Пряжко. «Жизнь удалась». Театр «Практика»
(Москва). Режиссеры Эдуард Бояков, Виктор Алферов
Курьез, случившийся в Москве с пьесой белорусского драматурга Павла Пряжко, вполне показателен. Попавшая в шорт-лист драматургического конкурса «Новой драмы» 2008 года, пьеса была показана в читке — на лаборатории в Ясной Поляне, которой руководил Угаров, а потом и на самом фестивале. Спустя полгода, в силу разных творческих и менеджерских несогласий руководителей «Новой драмы», в двух соседних театрах появились две «Жизнь удалась» — сперва угаровская, потом бояковская, сделанная в соавторстве с молодым «ассистентом» Виктором Алферовым, до того ставившим в «Практике» пьесу петербурженки Ольги Погодиной «Мармелад». Одно и то же оформление (штук пятнадцать обычных стульев), фронтальные мизансцены и одна и та же актриса в главной роли — лишь внешне сближают два спектакля. В остальном они разнятся примерно так же, как отличаются друг от друга художественные пути «Практики» и Театра.doc.
Четверо героев пьесы — два молодых брата-физрука и две старшеклассницы, одна из которых выходит замуж за одного брата, но любит другого, — препарированы Пряжко точно и с той долей отстраненности, которая дает двойственный художественный эффект. С одной стороны, зал лежит от хохота, потому что узнает в героях «пацанов» и «девчонок» с любой городской окраины. Сделано это посредством языка, новые, «обнуленные» и матерные формы которого автор улавливает с чуткостью локатора. «Вадик, ты дебил!» — самое популярное обращение героини к будущему мужу. Само по себе оно не содержит никакой оценочности, больше того — эмоционально окрашивается в зависимости от контекста и произносится то с брезгливостью, то с любовью. И язык, и кодекс поведения, и упрямая бессмысленность совершаемых действий — все схвачено на редкость точно. Но есть и другое.
С рационализмом конструктора Пряжко вычерчивает стройные сюжетные схемы, искусно фиксируя в них центробежный характер жизни своих героев, дробность и заторможенность мышления пьяных, в меру безобидных людей, желания и мысли которых, то и дело запинаясь, двигаются по кругу. Юная невеста в фате, все время падающей на лицо и мешающей пить водку, на секунду выныривает из этого замкнутого круга и задает чисто риторический вопрос: «А почему все так медленно?» У Пряжко вообще герои-протагонисты — как невеста Лена и будущий муж Вадим — то и дело выступают в роли обескураженных реальностью людей, которым хочется спросить что-то важное. Вадим восклицает: «Лена, а сейчас что?», — но ни Лена, ни кто-то другой не может ему ответить, потому что находятся внутри этого «а сейчас что». И этот вопрос так и будет мучить Вадима в моменты неожиданных прозрений.
Сцена из спектакля «Жизнь удалась». Театр. doc.
Фото В. Луповского
Спектакль Угарова сделал открытым принцип читки — четверо актеров (Анна Егорова, Константин Гацалов, Александра Ребенок и Даниил Воробьев) выходят с листочками, усаживаются на стулья и начинают читать пьесу по ролям, с той только разницей, что и ремарки они тоже читают сами. Иногда короткие сцены разыгрываются как бы от первого лица. Но как Пряжко не играет в «театр переживаний», так и Угаров не скрывает условности происходящего. Соло в его спектакле ведет Анна Егорова, молодая актриса театра «ОКОЛО», ученица Юрия Погребничко, статная белокурая красавица с напевным голосом и особенной, словно заторможенной манерой двигаться и говорить. Как и у других персонажей, речь Лены изобилует матом, и Егорова — вслед за Пряжко — делает этот мат музыкальным кодом спектакля. Она же — вместе со своим «женихом », которого играет Константин Гацалов, органично улавливающий гопнический «мачизм» своего героя, — постепенно выявляет и еще один, вполне мелодраматический сюжет пьесы. Вадим и правда любит Лену и поэтому хочет на ней жениться. А его брат-подонок жениться ни на ком не хочет, но его Лена любит. Вадим же любит и брата — потому что он ему самый родной человек. И, понимая чувства Лены к брату, не раскрывает всем известный секрет, а пьяно признается в братской любви. Этот нехитрый сюжет про дружбу и любовь проступает в спектакле Угарова, а в спектакле Боякова—Алферова сыгран впрямую, «со слезой», что убивает ироническую дистанцию, заданную в пьесе, и ставит зрителя в позицию наблюдателя в зоопарке: вот, посмотрите, и эти любить умеют.
Впрочем, дело даже не в акцентах, но в поражении, которое «Практика» потерпела в случае с Пряжко. Взяв за основу тот же прием, что и в спектакле Театра. doc, Бояков и Алферов, которым, очевидно, чужда ирония текста Пряжко и непонятна природа его театральности, создали безжизненный клон, где актерами не слишком удачно выступают солист из группы «Корни» и джазовая певица Юлия Волкова, а ремарки вычурным тоном «конферансье» читает Ольга Тенякова. И то, и другое, а также многозначительный шелест страниц, записанный на пленку и звучащий в коротких перерывах между сценами, призваны придать пьесе Пряжко лоск, а лоск ей противопоказан. Впрочем, это уже даже не из области сугубо театральных средств, это несовпадение мировоззрений режиссера и драматурга. Зрители в театре «Практика» смеются над самыми удачными «репризами», но смотрят картинки из жизни быдла. Эта реакция тем удивительней, что в зале «Практики» сидит не бог знает кто, а обычные, более или менее «прикинутые», более или менее заработавшие герои недавних пьес Гришковца. Новое русское мещанство, а иначе говоря — потенциальные герои Пряжко.
Пьесу Пряжко нельзя судить по канонам жизнеподобия и только: разумеется, важно и социальное происхождение его героев, хотя кто, будучи сильно пьян, не попадал в состояние безнадежного хождения по кругу, невозможности ответить на вопрос и осознания крайней необходимости на эти вопросы ответить сейчас же? Поэтому каждый, кто помнит это состояние, легко идентифицирует себя с героями пьесы. Но Пряжко улавливает и куда более общие симптомы «болезни». Скажем, в «Жизнь удалась» ясно заявлены приоритеты Вадима и его брата-имморалиста, умудряющегося спать с двумя недавними школьницами параллельно. Когда один из братьев с энтузиазмом сообщает другому: все, братан, начинается новая жизнь, я буду стеклопакеты ставить, а ты кассетами торговать, — в этом не только приятие социального устройства российской жизни, в которой не так легко устроиться или хотя бы заработать, но и максимум позитива, который герои могут от нее взять.
Сцена из спектакля «Жизнь удалась». Театр. doc.
Фото В. Луповского
Пряжко — не натуралист позапрошлого века, традицию которого охотно трансформируют, скажем, драматурги школы Николая Коляды. Он не культивирует концепцию «маленького человека» со всем комплексом социальных обстоятельств. Сюжеты его пьес сводятся к сгущенной фиксации обыденных действий, ничем внешне не примечательных, но при определенном сочетании и конденсации превращающихся в абсурдистскую концепцию жизни. Подобный способ изложения мельчайших деталей человеческого бытия, помещенных в разреженное пространство, в котором ничего не происходит, свойствен и современному российскому кинематографу — «Шультесу» Бакура Бакурадзе или «Кремню» Алексея Мизгирева — Юрия Клавдиева. Но Пряжко — театральный драматург, и только в театре можно воплотить трагикомическую вязь его подробных ремарок, которые то копируют, то умножают действие, то объясняют смысл обезличенной речи, вполне музыкально снабженной матом. Если Лена говорит одному из героев: «Ты дебил», — в ремарке объясняется, что Лена краснеет и что она «любит Вадима». На этих стыках рождается комический эффект несовпадения — между тем, что говорится, и тем, что думает и чувствует герой на самом деле. Но еще таким образом нам показывают зазор между речевой фактурой, обрывистым инверсионным и вечно незаконченным синтаксисом, лексическим однообразием, — и тем, что на самом деле происходит в головах и сердцах инфантильных россиян белорусского розлива. Это очень интересный фокус, говорящий о состоянии общества гораздо точнее многих других.
И финал — мама жениха, вылавливающая из унитаза собранные вскладчину и подаренные деньги, отчитывает перед всеми своего непутевого сына и в назидание советует брать пример с Лены, такой хорошей девочки. Жизнь удалась, но не у всех и по-разному. Это безработный автор из Минска Павел Пряжко понимает превосходно.
Павел Артемьев: «Мое любопытство вечно заводит меня куда не надо»
— Павел, в сериале «Историк» на канале ТВ-3 ваш герой довольно необычный человек…
— Я играю преподавателя истории Андрея Викторовича Изворина, талантливого, многостороннего и даже гениального человека. В свободное время он рисует комиксы и разгадывает преступления с помощью своей теории цикличности. По его мнению, преступление, совершенное в прошлом и оставшееся без возмездия, обязательно повторится. Мне сразу понравились и идея, и фабула. Конечно, я был очень рад, когда меня утвердили в проект.
— Была какая-то специальная подготовка к роли?
— Специально я никак не готовился, историю не изучал и рисование не осваивал. Единственное, мне было интересно подробнее изучить поведение сумасшедших. Мой персонаж склонен к навязчивым идеям, поэтому этот вопрос я проштудировал.
— Были ли сложности во время съемок?
— Я впервые снимался в таком долгоиграющем проекте. С одной стороны, для меня это был невероятный опыт, но с другой — я очень уставал. Помимо кино, я же еще профессионально занимаюсь музыкой. Поэтому основной сложностью стала работа без выходных. Еще был момент, когда мы снимали зимнюю сцену в июле. Представьте: на улице плюс тридцать, а я стою в зимнем пальто. Выглядело это, конечно, смешно.
— Павел, публика сначала узнала вас все же не как актера, а как музыканта. А вы себя к какому «лагерю» относите?
— Я считаю себя в первую очередь музыкантом, потому что занимаюсь музыкой с малых лет, с того возраста, когда себя и не помню. Но это не значит, что к актерской или какой-либо другой работе я отношусь несерьезно.
— Как кино появилось в вашей жизни?
— На дне рождения моей подруги я познакомился с тогдашним художественным руководителем театра «Практика» Эдуардом Бояковым. Мы с ним разговорились, и как-то так получилось, что он меня позвал сыграть в фильме «Доброволец». На съемках я встретился с Ваней Макаревичем, мы очень подружились и потом играли вместе в спектакле. После озвучания фильма я сказал Эдуарду, что мне интересно было бы попробовать себя в театре. Я ни в коем случае не намекал на то, чтобы мне дали большую роль, согласился бы и на «Кушать подано». Мне просто очень хотелось посмотреть, как это все работает изнутри. И меня позвали играть в спектакле «Жизнь удалась» по пьесе Павла Пряжко. К сожалению, этот спектакль закрылся из-за обилия ненормативной лексики.
— У вас же нет никакого актерского образования. Не страшно было выходить на сцену вместе с профессиональными актерами?
— Павел, расскажите про вашу семью. Ваши брат и сестра тоже люди творческие…
— Думаю, что все по-своему талантливы от рождения, просто не надо мешать этому развиваться, и главное — насильно никого не заставлять. Если талант есть, он найдет себе дорогу. Но и бросать дело на самотек, наверное, тоже не стоит. Моя мама — прекрасная писательница и психолог, сестра — поэтесса, брат — журналист. Все нашли свой путь, и у всех он так или иначе связан со словом. В общем, мой путь тоже связан со словом, но с музыкой больше. Я плохо это помню, но склонен верить в рассказы моих родителей, как в четыре года захотел играть на дудочке. Потом поступил в школу при консерватории. До третьего класса учился на гобое, затем перешел в Гнесинскую школу-десятилетку и сменил гобой на тромбон. У меня выросли губы, и играть на гобое стало неудобно. Во всяком случае, я придумал такое оправдание своей лени. Но почему-то на тромбоне сразу все пошло, и вот я стал тромбонистом.
— Кем вы видели себя в будущем? Хотели играть в оркестре?
— Мне кажется, каждый музыкант в детстве мечтает быть солистом. Тем более если учишься в школе имени Гнесиных, там «затачивают» на то, чтобы каждый выпускник был звездой. И хотя я играл не на самом популярном инструменте, все-таки можно было стать классным уникальным музыкантом. Потом я поступил в консерваторию в Италии, отучился там несколько лет. Но случилось выгорание, и долгое время я не играл на тромбоне. Собственно, за время моей эстрадной поп-жизни я об этом инструменте и не вспоминал. А сейчас немного играю, занимаюсь.
— Достали тромбон из чулана и подумали: а не вспомнить ли юность?
— Мы с приятелями создали шутливую группу «Руки крю» или ROOKIE CREW — участники коллектива должны были играть на тех инструментах, на которых играли в детстве. Вот я и достал тромбон. Оказалось, общение с ним мне доставляет огромное удовольствие. В общем, я понял, что любил этот инструмент всегда. Группа просуществовала год, получила даже премию «Золотая горгулья», и после этого мы благополучно разбежались.
— Павел, а почему вы вернулись из Италии в Россию? Может, там были перспективы поинтересней?
— Я сбежал в Москву, потому что меня мучила безумная тоска по родине. Это были 90-е годы, и в столице было дико интересно. Реально казалось, что у нас в России — центр мира. Я с ностальгией вспоминал свое довольно веселое московское детство. Я ведь с 12 лет подрабатывал моделью, были интересные съемки и знакомства с творческими людьми. А уехав в Италию, я оказался в деревне, довольно скучной. Поэтому мне очень хотелось вернуться, что я и сделал.
— А как вы стали моделью?
— Моя сестра была моделью в агентстве «Фейс фэшн». И в какой-то момент меня заметили и пригласили на съемку. Я получал за эту работу какие-то смешные деньги и не относился к ней серьезно, но зато мне было чем похвастаться во дворе. Помню, на свой первый гонорар в 12 лет я купил маме подарок — наручные часы.
— У вас есть музыкальная группа ARTEMIEV. Оригинальное название…
— У меня крайне оригинальная фамилия. Группа появилась в 2010 году, но под другим названием. Мы отработали один концерт, и я довольно быстро выяснил, что есть несколько групп с таким названием и ни одна из них мне не нравится. Не хотелось ассоциироваться с ними. Чаще мы играем в Москве и в Питере, но недавно были в Нижнем Новгороде. Сейчас очень сложное время из-за пандемии, невозможно строить какие-либо планы, но мы делаем новый материал, репетируем. Это дело-то любимое, поэтому ты будешь им заниматься и когда сложно, и когда легко.
— Каким вы себя видите лет через 15?
— Почему же, мечтать не вредно.
— Мечтать не вредно, согласен. Хочется развиваться в эту сторону. Сейчас я пишу много музыки, и не только для своей группы, но и для кино. Недавно написал музыку для спектакля «Черное море». В общем, это тоже очень любопытная, классная сфера. Я успел даже попробовать себя в преподавании.
— А где вы преподавали?
— В «Московской школе музыки». Я преподавал и был куратором курса саунд-райтинг — написание песен. Провел двухгодичный курс, выпустил своих прекрасных студентов и пока решил взять паузу. Это, конечно, все очень здорово, но отнимает много сил. В твоей жизни вдруг появляется двадцать новых членов семьи, которым ты должен посвящать себя полностью, даже когда у тебя какие-то другие настроения и планы.
— Павел, вы позитивный человек или склонны к депрессиям, самокопанию?
— В целом я довольно меланхоличный. Но, когда выпью, веселею. Если судить по творчеству, то мне легче пишется что-то печальное. И депрессии у меня бывали, конечно.
— Затяжные или недолгие?
— Ну, бывало и долго. Я всем советую обращаться к психотерапевтам, если тяжело вылезти из депрессии. У нас в стране это не принято, считается какой-то слабостью. Но, думаю, человеку не обойтись без посторонней помощи в сложный период. Для многих обратиться к специалисту — само по себе своеобразный подвиг, надо перешагнуть через комплексы, навязанные извне. Важно очень тщательно подходить к выбору психолога. Не стоит ни в коем случае искать его по рекламным объявлениям, это такая тонкая штука, могут сделать только хуже. Лично я пошел к психотерапевту, которого мне посоветовали друзья. Обратился с конкретной проблемой, и мне помогли, слава богу. Я получил хороший опыт и сейчас чувствую себя защищеннее от стрессов и переживаний. Чего и всем желаю.
Павел пряжко жизнь удалась
«Жизнь удалась»
Текст Марыси Никитюк
Фото Димы Valev, Ольги Закревской
На закрытие ГогольFestа в Киев привезли нашумевший в Москве экспериментальный спектакль по пьесе эпатажного белорусского драматурга Павла Пряжко «Жизнь удалась». Пряжко пишет систематически и много, это, наверное, потому, что писать он может о чем угодно (да хотя бы о трусах! — пьеса «Трусы» была поставлена в Театр doc.). В Москве его ценят и ждут, а главное — ставят на соответствующих для новой драмы площадках, в Белоруссии — не очень ценят и не спешат ставить. Это объясняется крайней, так сказать, «новодраматичностью» пьес Пряжко, персонажи которого — закоренелые маргиналы и люмпены. Правда, «народность», декор и матерность не мешают драматургии Павла Пряжко быть остроумной и меткой с точки зрения добросовестного копирования реальности и типов.
«Жизнь удалась» представляет нам таких уж непроходимо тупых персонажей, что любая попытка играть их реалистично, закончилась бы трагически, и, прежде всего, для зрителя. Но, однако же, наглую матерщину и тугодумное немногословие героев сопровождает голос автора в виде комментариев: он то подсказывает нам мысли героев, то обнаруживает перед нами их чувства, и в этом большое поле для режиссерских экспериментов. Режиссеры постановки Михаил Угаров и Марат Гацалов нашли довольно оригинальное решение: они поставили спектакль в виде читки, использовав все специфические возможности этого жанра. Замечательные Театрдоковские актеры, хорошо узнаваемые по сериалу «Школа», зачитывали свои реплики, озвучивая одновременно комментарии автора. Они как бы «входили» и «играли в своих персонажей» на глазах у зрителей, то вплотную подходя к ним, то отстраняясь и демонстрируя свою личную реакцию на происходящее.
Есть два брата физрука — Леша (Константин Гацалов) и Вадим (Даниил Воробьев). Есть две старшеклассницы — Лена (Аня Егорова) и Анжела (Александра Ребенок). Леша любит Лену, Лена любит Вадима, но встречается с Лешей, Вадим встречается с Анжелой, спит с Леной и, скорее всего, любит только себя. Вот на фоне такого запутанного чувственного соподчинения и разыгрывается свадьба Лены и Леши, ну и всяческая трагедия каждого. Вот только Анжеле автор отказал во внутреннем конфликте, ее беда, очевидно, в том, что ее все устраивает. Герои не могут объяснить себя, Ленины попытки сводятся к: «Вадим ты дебил», Лешины к: «Лена, какая же ты овца». В основе ультрамаргинальных свадебных событий лежит вечное желание иметь то, что нам не доступно, неумение ценить то, что есть, ну и, конечно же, озвученный всеми критиками да и режиссерами — кризис языка. Не могут люди объяснить себя друг другу — и страдают от непонимания.
«Жизнь удалась» — это то, что вся эта четверка в конец разломив свои судьбы, думает о жизни. И самое ужасное не то, что эти персонажи бредут по жизни, словно в пьяном угаре, а то, что в этом они даже находят удовольствие, с легким удовлетворением констатируя, что жизнь их удалась.
Жизнь удалась
О спектакле
Ссора продюсера и режиссера оказалась удачей драматурга. Пьеса Павла Пряжко «Жизнь удалась» получила сразу две премьеры.
Спектакль «Жизнь удалась» — это долгожданный совместный проект «Театра.doc» и «Практики».
И премьера намечалась в «Практике», у Боякова, в постановке Михаила Угарова. Но что-то разладилось. Эдуард Бояков отменил премьеру своего соратника и решил заняться постановкой сам. Тогда Угаров сыграл свой вариант в «Театре.doc». Все это напоминало Гоголя — «Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Такие две крупные персоны новой драмы… Одни считали все это хорошо продуманным скандалом, который, как всегда, обернется всплеском интереса. Другие шептались о том, что ребята что-то не поделили.
Бояков же продолжает играть в маленькую Веру, причем вульгарно, как того требует жанр. Сказано: Вадик — дебил, так солист группы «Корни» Павел Артемьев изображает дебила. Сказано: Анжела показывает попу — так актриса и певица Юлия Волкова выпячивает в зал свою попу. Получается такое «На дне» с перчинкой. Сказано: занимаются любовью — так давайте! Но никто ничем не занимается, просто ремарку несколько раз зачитывают. А зрителю было бы любопытно: все-таки поп-звезды! Но и это не спасло бы постановку, как не спасает и позаимствованный у Угарова прием с читкой. Видимо, потому что у Боякова — прием, а у Угарова — жизнь. И в данном случае она удалась.