павел небольсин пианист биография
Небольсин Павел (фортепиано)
Выпускник Российской академии музыки имени Гнесиных (2008). Концертмейстер оперной труппы Большого театра (с 2011 года).
Аккомпанировал на мастер-классах таких известных музыкантов и педагогов, как Джордж Дарден, Любовь Орфёнова, Антонелло Аллеманди, Евгений Нестеренко, Ирина Богачёва, Лора Клейкомб, Ричард Бадо. Работал с выдающимися дирижерами – Геннадием Рождественским, Василием Синайским, Джакомо Сагрипанти, Энрике Маццолой, Дмитрием Корчаком.
Как лучший концертмейстер награжден дипломами Международного конкурса вокалистов имени М.И. Глинки и вокального конкурса имени Валентины Левко (Москва), Международного фестиваля современного искусства и образования (Руза), Международного конкурса вокалистов имени Антонина Дворжака (Карловы Вары).
Родился в семье музыкантов. Уже в юном возрасте получил звание лауреата на Фестивале молодых исполнителей (1995) и Международном конкурсе «Классическое наследие» в Москве (1998). В 2009 году, после окончания Российской академии музыки имени Гнесиных, стал пианистом-участником Молодежной оперной программы Большого театра (художественный руководитель – Дмитрий Вдовин).
Участвовал в III Левитановском музыкальном фестивале в Плёсе (художественный руководитель – Алексей Гориболь) и международном Шаляпинском конкурсе «Голоса над Плёсом» (2010), в концерте итальянской певицы Анны Бонитатибус на сцене Концертного зала имени Чайковского (совместно с Государственным симфоническим оркестром «Новая Россия» под управлением дирижера Антонио Фольяни, 2011), в подготовке оперных проектов Московской филармонии (концертные исполнения опер «Ромео и Джульетта» Ш. Гуно и «Искатели жемчуга» Ж. Бизе).
С 2013 года регулярно выступает за рубежом в концертах оперных артистов Большого театра. Аккомпанировал Венере Гимадиевой во время её дебютов на Эдинбургском фестивале (2017) и в лондонском Вигмор-холле (2018).
С 2017 года тесно сотрудничает с Юсифом Эйвазовым и Анной Нетребко, выступал концертмейстером этих артистов во время гастролей в Дубае, Монако, Дюссельдорфе, Франкфурте, Гамбурге.
Павел небольсин пианист биография
Не секрет, что наших соотечественников, получивших музыкальное образование и начавших свою карьеру в СССР, сегодня можно увидеть и услышать в составе ведущих испанских оркестров. В декабре, присутствуя на концерте классической музыки в исполнении оркестра испанского радио и телевидения в Мадриде, нельзя было не обратить внимания на то, как много в его составе иностранцев. Фамилии многих из них явно указывали, что их родиной является одна из бывших советских республик. А «гвоздем» представленной на суд публики программы была одна из симфоний Дмитрия Шостаковича, партию рояля в которой исполнил Эльдар Небольсин.
Эльдар родился в Ташкенте в семье музыкальных педагогов. И не удивительно поэтому, что уже в возрасте пяти лет он начал заниматься музыкой. А в 12 лет к нему пришел первый успех – он стал победителем на Всесоюзном конкурсе юных пианистов в Тбилиси. Спустя два года – новая победа, на конкурсе в Праге. Но настоящее международное признание пришло к Эльдару в 1992 году после триумфальной победы на 11-м Международном фортепианном конкурсе в Сантандере (Испания), где вместе с Гран-при он завоевал также и Приз за лучшее исполнение концерта Моцарта.
Свое музыкальное образование, начатое с родителями и преподавателем Натальей Сергеевной Васинкиной, Эльдар продолжил в ташкентской средней специальной музыкальной школе имени В.А.Успенского, давшей миру немало известных музыкантов. В 1991 году подающий большие надежды юноша из Ташкента отправляется учиться в Испанию. В музыкальной школе, носящей имя Королевы Софии, в мадридском пригороде Посуэло его педагогом был знаменитый Дмитрий Башкиров. В настоящее время уже сам Эльдар дает уроки камерной музыки в этом учебном заведениие.
Летом 2005 года Эльдар Небольсин стал победителем престижного Московского международного конкурса пианистов имени Святослава Рихтера, получив при этом специальный приз за лучшее исполнение классического концерта. Талантливый молодой исполнитель выступает с самыми знаменитыми оркестрами, гастролирует по всему миру, немало времени проводит в студиях звукозаписи. Взять у Эльдара интервью оказалось делом нелегким – встреча постоянно откладывалась, музыкант то отправлялся на гастроли, то напряженно работал в студии над новыми музыкальными записями. Наконец, встреча состоялась.
— Эльдар, в оркестре испанского радио и телевидения, с которым ты часто выступаешь, немало иностранных музыкантов, в том числе и наших соотечественников. Работают они и в других испанских оркестрах. С чем это связано? Испании не хватает национальных кадров?
— Это действительно так. Что касается иностранцев вообще, то это весьма распространенная практика в оркестрах Западной Европы. В них принимают музыкантов, оценивая их исполнительское мастерство, а не национальность. Другое дело, что в странах Восточной Европы, прежде всего на территории бывшего Советского Союза, музыкальное образование в свое время было очень хорошо поставлено. Сейчас мир стал открытым и многие молодые музыканты, начав заниматься музыкой на родине, затем едут в другие страны совершенствовать свое мастерство. Например, в музыкальной школе Королевы Софии очень много выходцев из других стран и, закончив ее, многие из них начинают работать в испанских оркестрах.
— А что это за школа? Легко ли в нее попасть?
— Школа основана частным фондом Альбениса, который возглавляет Палома О’Шеа. Она же является директором школы в Посуэло. Известности этой школы, кстати, немало способствовали и наши соотечественники, преподающие в ней – Башкиров, Брон, Шаховская. В школу на конкурсной основе принимают и приглашают молодых, но уже проявивших себя исполнителей. Немало среди них и наших.
— На концерте, в котором ты с оркестром RTVE исполнил симфонию Шостаковича, зал был переполнен. Было несколько неожиданно обнаружить в Испании такой интерес к классической музыке. Удивил и репертуар – Шостакович и, к тому же, произведение, посвященное русской революции 1905 года. Есть ли какое-то объяснение подобному неожиданному аншлагу?
— Если честно, я сам был немного удивлен подобным интересом со стороны публики. Любители и ценители классической музыки в Испании конечно же есть. Их поменьше, чем у нас, но тоже немало. Не стоит забывать, впрочем, что здесь концерты классической музыки проходят не так часто. Тот же оркестр RTVE выступает всего несколько раз в месяц. Зато один из радиоканалов постоянно транслирует его прежние записи, а все концерты идут в прямом эфире. Что касается Шостаковича, то он вообще очень часто звучал в 2006 году не только в Испании, но и по всему миру, поскольку исполнилось 100 лет со дня его рождения.
— Ты постоянно гастролируешь по всему миру. А в России часто выступаешь? Сохраняется ли там, как и в советское время, интерес к классической музыке?
— В России выступаю довольно часто, хотя это и не просто – там как и прежде живет и работает множество великолепных исполнителей. Интерес к классике не угас. Особенно обширная афиша концертов классической музыки, как и прежде, в Москве. В январе я выступал в Питере, а в мае у меня намечены выступления в различных городах России. Вернусь, поделюсь впечатлениями.
— Ты родился и рос в музыкальной семье, с пеленок слышал звуки рояля. Стать музыкантом было неизбежностью?
— Видимо, да. К тому же и моя младшая сестра тоже пианистка, причем – уже довольно известная. Но об этом, думаю, лучше поинтересоваться у наших родителей, которые были и остаются нашими самыми главными педагогами.
Музыкальная школа «Nebolsin» расположена в городке Торрелодонес под Мадридом. Довольно просторный «локаль» в цокольном этаже жилого дома, несколько комнат с пианино, гитарами и даже ударной установкой. Одна из комнат, судя по оформлению, явно детская. Основатели школы и ее главные педагоги – София и Евгений Небольсины. Пока Евгений провожает своих маленьких учеников, участвовавших в небольшом предновогоднем «утреннике», беседуем с Софией.
— Как ваша семья из Ташкента перебралась в Испанию?
— Эльдар приехал сюда совсем еще мальчиком, ему было 16 лет. Он стал учиться в музыкальной школе Королевы Софии и уже через год победил в престижнейшем конкурсе в Сантандере. В 1994 году мы приехали посмотреть, как ему тут живется одному. И остались. Давали частные уроки музыки, преподавали в музыкальных школах. Потом, в 1997 году, владельцы этой школы в Торрелодонесе предложили нам купить ее, поскольку дела у них шли не очень хорошо. Мы решили попробовать реанимировать школу.
— И дела у музыкальной школы «Nebolsin» сразу же пошли в гору?
— Нет, конечно. Первое время мы вообще отсюда не вылезали. Было трудно. Ведь каждое фортепьяно стоит около 2.000 евро, а у нас было всего 30 учеников. Сейчас их уже более 150. Мы все еще практически безвылазно здесь, но, по крайней мере, хоть на ночь едем домой. Мы работаем и еще в одной музыкальной школе, в Эскориале.
— А кто ваши ученики? В основном, дети?
— Не только. Конечно, учим детей основам. Но к нам приходят и совершенствоваться. Студенты музыкальных учебных заведений готовятся у нас к экзаменам. Кто-то приходит, чтобы подготовиться к конкурсам. Есть даже весьма и весьма взрослые люди, которые на старости лет вдруг решили научиться исполнять музыку. В общем, работаем с музыкантами всех уровней. Кроме того, я еще занимаюсь концертмейстерской деятельностью – аккомпанирую музыкантам и певцам, репетирую с ними. Занимаюсь и аранжировками.
— Вопрос, возникший в ходе разговора с Эльдаром. То, что он стал пианистом, было неизбежным при наличии родителей-музыкантов?
— Наверное. Ведь он с детства слышал музыку и играл с клавишами. Но хочу сказать, что никто его из-под палки за инструмент не усаживал. Он рос абсолютно нормальным мальчиком, мы его ни в чем не ограничивали. На велосипеде любил кататься, в футбол играл, увлекался гитарой. Летом в «Артеке» отдыхал, а не гаммы разучивал. Что же касается пианино, то это во многом был его выбор. Наталья Васинкина, его детский педагог, даже предостерегала нас, что он проводит за инструментом слишком много времени.
— Вы преподаете в своей школе вдвоем?
— Нет, у нас есть и другие педагоги. Например, Наталья Победина у нас работает с детьми. Она, кстати, еще и композитор, и руководитель хора. Давно уже назрел вопрос о расширении школы, нам стало тут тесно. Пытались получить какие-нибудь дотации, но это практически невозможно. Нам очень трудно конкурировать с муниципальными музыкальными школами, в которых уровень преподавания невысок, но зато они имеют финансовую поддержку государства.
— Сестра Эльдара тоже пианистка? Сколько ей лет, каковы успехи?
— Асе 26 лет. Еще в 1993 году, до нашего переезда в Испанию, она заняла первое место на конкурсе в Австрии. Была лауреатом трех других конкурсов. Когда приехали сюда, Асе было 14 лет и она стала учиться в консерватории в Эскориале. Эту же консерваторию, но экстерном, в свое время закончил и Эльдар. Уже здесь, в Испании, Ася занимала первые места на конкурсах в Манресе и Эскориале.
— Вокруг вашей школы сложилась определенная, как сейчас говорят, «тусовка». Не задумывались создать какую-нибудь ассоциацию? Например, друзей школы «Nebolsin»?
— А мы уже создали несколько лет назад такую ассоциацию. Правда, эта идея пока не принесла ожидаемых результатов, да и развивать ее, если честно, времени нет.
— Вероятно, после публикации этой статьи к вам захотят обратиться некоторые из читателей нашей газеты. На что что бы вы хотели обратить их внимание?
Беседовал Александр Пеунов
Опубликовано в газете «Комсомольская правда в Испании»
«Опера, которая не оставляет равнодушным». Российские певицы приняли участие в постановке «Травиаты» в испанской столице
На сцене Королевского театра Испании в апреле и мае шла блистательная опера Верди – «Травиата».
Спектакль в постановке итальянского дирижера, признанного эксперта по бельканто, Ренато Палумбо и шотландского оперного и театрального режиссера Дэвида МакВикара исполнялся тремя составами, и в двух были заняты молодые российские певицы – Венера Гимадиева и Ирина Лунгу.
Сразу две «русские» Виолетты в одном из оперных театров Европы – редкость и удача для репортера. Певицы рассказали о традициях русской вокальной школы, о своей работе на Западе, о музыкальном образовании и о современных постановках классических произведений.
– Партия и роль Виолетты требуют от певицы, помимо великолепных вокальных данных, ярких, очевидных актерских способностей…
Ирина: – Да, «Травиата» – это такая опера, которая не оставляет равнодушным. Но для нас, артистов, очень важно забывать, чем все закончится, чтобы не предвосхищать события (героиня оперы – Виолетта Валери – больна чахоткой и в финале умирает. – «НИ»), чтобы каждый раз по-настоящему проживать судьбу героини.
– Для вас обеих «Травиата» – коронная опера, одна из главных в репертуаре, вы выступали в этом амплуа в Италии, Франции, Германии, Великобритании, но в Испании вы впервые…
Ирина: – Да, и с маэстро Ренато Палумбо мы впервые работаем, он очень авторитетный эксперт по бельканто, мне кажется, что у него в крови эта музыка… В мадридской постановке три состава, и для всех трех Виолетт он нашел что-то свое, чтобы подчеркнуть индивидуальность каждой, мы же все разные: наша коллега – албанское сопрано Эрмонела Яхо, Венера и я.
Венера: – Это правда: общая линия у маэстро Палумбо своя, а вот детали и нюансы для каждого состава разные. Маэстро чувствует «Травиату» подетально и тонко.
– Венера, расскажите, как вы попали в труппу Большого театра?
Венера: – После консерватории я пела в «Санкт-Петербург Опера», которой руководит Юрий Александров, очень интересный, талантливый режиссер. Но в 2011 году от своего педагога и агента я узнала, что Большой открывает Молодежную программу и набирает певцов. И я решила поехать прослушаться.
Было три тура, но на первый я не успела, потому что была в Дрездене на конкурсе Competizione dell’Opera, где, кстати, был художественный руководитель Молодежной программы БТ Дмитрий Юрьевич Вдовин. Он меня послушал на конкурсе, а потом уже в Большом и решил дать мне шанс и допустить сразу до второго тура, так я и попала в Молодежную программу театра.
– Ирина, а ваш первый российский театр?
Ирина: – Воронежский государственный театр оперы и балета, где я проработала два года. Еще на третьем курсе Академии я начала активно участвовать в музыкальных конкурсах, подтолкнул меня к этому мой педагог – Михаил Иванович Подкопаев, которому я обязана всем. Благодаря ему я влюбилась в оперу, в бельканто, вместе мы готовились к конкурсам. В 2002 году я стала дипломантом конкурса имени Чайковского, а потом судьба занесла меня на международные конкурсы.
С одного из них – конкурса молодых оперных вокалистов «Бельведер» в 2003 году, где я взяла третью премию, – меня пригласили прослушаться в Ла Скала. Прослушивал молодых певцов сам Риккардо Мути. Все прошло успешно, и мне предложили год учебы в Академии театра. Я сразу дебютировала в Ла Скала – маэстро Мути взял меня в оперу «Моисей и фараоны» Россини, открывавшую сезон 2003 года.
Мне было 23, я была во втором составе, исполняя партию Анаиды в очередь со знаменитой итальянкой Барбарой Фриттоли, и, мне кажется, что во время репетиций я получила даже больше, чем потом в Академии.
Конечно, учеба в Академии театра Ла Скала дала мне очень многое в культурном смысле, я выучила итальянский язык. А в плане постановки голоса я всем обязана моему педагогу – Михаилу Ивановичу. Я занимаюсь с другими педагогами, но он как был авторитетом для меня, так и остался, таких педагогов, как у нас в России, в Европе нет.
Мнение Михаила Ивановича имеет для меня огромный вес, мы постоянно созваниваемся, он в курсе всех моих дебютов и вообще всей жизни. Если что-то не получается, он всегда подскажет. Наши педагоги в России становятся неотъемлемой частью жизни своего ученика, они душу в нас вкладывают и всегда готовы помочь.
– А у вас, Венера, какие учителя были?
Венера: – Моим педагогом-репетитором в Санкт-Петербургской консерватории была Светлана Владимировна Горенкова. Она меня, можно сказать, открыла, поставила мне дыхание и правильную вокальную технику. В Большом театре, когда меня взяли в Молодежную программу в 2011 году, у нас был замечательный педагог – Дмитрий Юрьевич Вдовин. Я занималась у него и сегодня очень часто с ним советуюсь, обсуждаю планы и репертуар.
У меня почти вся семья музыкальная: мой муж – пианист Павел Небольсин, его мама и моя свекровь – Небольсина Вера Николаевна – мой нынешний педагог. С ней мы открываем новые возможности моего голоса, новые краски и нюансы, работаем над дыханием… Певцу всегда нужно профессиональное ухо, человек, которому он доверяет, кто мог бы послушать и подсказать, где и что можно исправить и сделать лучше.
– Ирина, в Ла Скала вы поете уже более десяти лет, какая публика в Италии?
Ирина: – В Венеции очень доброжелательная, а в Милане реакция может быть разной. Есть такие оперы – «Травиата», «Риголетто», где надо так петь, чтобы комар носа не подточил, иначе – всё, яйцами закидают. В Милане всегда оценивают подготовку, талант, есть, конечно, некоторая предвзятость, но если ты заслужил, то они тебя вознаградят.
– Как вы относитесь к современным постановкам?
Венера: – Если идея режиссера логична и она как-то существует в музыкальном контексте, то «осовременивание» имеет право быть. Для меня главное – чтобы не было пошлости и грязи.
Ирина: – Мне приходилось участвовать в современных постановках, например в «Риголетто» канадского режиссера Роберта Карсена в Экс-а-Провансе (сейчас идет на сцене Большого театра. – «НИ»), и там я убедилась, что абсолютно не важно, длинные платья или короткие, костюмы и джинсы на мужчинах или фраки. Главное – это талант режиссера. Карсен перенес действие вердиевской оперы в современный контекст – все происходит в цирке, и Риголетто – это клоун.
Этот режиссер поменял мое отношение к моей героине Джильде, мое мировоззрение – настолько он талантливый человек. Спектакль получился очень сильный, не оставляющий публику равнодушной. Главное – чтобы действо, замысел режиссера, тронули публику, задели какие-то душевные струны людей в зале, чтобы они сопереживали.
Ирина Лунгу выросла в городе Борисоглебске, окончила Воронежскую государственную академию искусств и сегодня выступает на сцене миланского Ла Скала, других оперных театров мира, среди которых – Метрополитен-опера, Ковент-Гарден, Берлинская опера.
Ирину любит и знает европейская публика, ее называют одной из самых ярких и успешных певиц Европы, в ее репертуаре – Джильда в «Риголетто» Верди, Манон в одноименной опере Массне, Адина в «Любовном напитке» Доницетти и Виолетта Валери в «Травиате».
Венера Гимадиева родилась в Казани, выпускница Санкт-Петербургской консерватории, сегодня – ведущая солистка Большого театра, исполняет главные партии в вердиевской «Травиате», «Сомнамбуле» Виченцо Беллини, «Золотом петушке» и «Царской невесте» Римского-Корсакова. Венеру называют «новой российской Травиатой», знатоки говорят, что ее голос уникален.
Венера Гимадиева: «Когда увидела бикини, меня поразила его красота, но ничего не смутило»
Обладательница восхитительного сопрано из Татарстана в начале 2018-го покорила один из главных театров мира — венскую Штаатсопер, исполнив партию Эльвиры в «Пуританах» Беллини. Кроме того, Венера Гимадиева готовится к записи дебютного альбома музыки бельканто. В интервью «БИЗНЕС Online» певица рассказала о причинах ухода из Большого; американском оперном театре, на территории которого можно увидеть колибри и кроликов; новой титульной партии — Лючии; а также клипе, снятом в Шотландии.
Фото: «БИЗНЕС Online»
«МОЙ ДЕБЮТ ПРОШЕЛ УСПЕШНО — И РЕЖИССЕР, И ДИРИЖЕР БЫЛИ ОЧЕНЬ ДОВОЛЬНЫ»
— Венера, в Казани начался традиционный Шаляпинский фестиваль, а наши главные оперные звезды в начале 2018-го поют Эльвиру в «Пуританах» Беллини — Альбина Шагимуратова в чикагской Лирик-опере, вы в Венской опере. Причем январские спектакли были вашим венским дебютом. Как он прошел?
— Хотя партия для меня не новая, я уже пела ее в Мадриде (в Театро Реал — прим. ред.), выступление в Вене было, безусловно, волнительным. И не только потому, что это один из важнейших оперных театров с замечательной историей, но и потому, что работа в этом театре подразумевает достаточно малое количество репетиций для солистов, которых вводят в существующую постановку. Такая практика и в других театрах, в частности, у нас в Большом. Но если постановка новая, конечно, репетиционный период уже более длительный.
В моем случае была всего лишь неделя, а партию Эльвиры, которую я не пела полтора-два года, надо было вспоминать. С маэстро Эвелино Пидо, дирижером постановки, нам буквально приходилось заново отстраивать спектакль в музыкальном плане, потому что музыка бельканто сложная и Пидо — достаточно въедливый музыкант, который любит работать с певцами. Так что, с одной стороны, процесс был увлекательным, с другой — очень ответственным.
— Это была характерная для Венской оперы классическая постановка?
— Да, сам спектакль уже давно идет в театре, абсолютно классическая постановка. Публика утверждает, что из зала смотрится приятно, но несколько статично. Благодаря статичности, да, певцам легче — ничто не мешает петь, но в то же время это создает дополнительную ответственность в поддержании энергии спектакля. В данном случае мы пытались искать сами для себя идею поведения на сцене, так как, повторюсь, времени репетировать было мало, и ассистент режиссера, вводивший нас в постановку, давал нам лишь очень общие рекомендации.
— Удалось ли познакомиться с землячками — солистками Венской оперы — Аидой Гарифуллиной и Ильсеяр Хайрулловой?
— С Аидой Гарифуллиной, к сожалению, нет, а вот с Ильсеяр мы как раз пели вместе. Наши пути в оперу очень схожи — она тоже окончила училище в Казани, потом поступила в Санкт-Петербургскую консерваторию. Ильсеяр уже 5 лет живет в Вене, говорит по-английски и по-немецки, было интересно и полезно с ней пообщаться.
— Предсказуемый вопрос: ждать ли дальнейшего сотрудничества с Венской оперой?
— В принципе, мой дебют там прошел успешно — и режиссер, и дирижер были очень довольны. Совместно с моим агентством и театром будем искать возможность продолжить сотрудничество.
«Я ЛИШЬ ПОНЯЛА, ЧТО МНЕ ПРИДЕТСЯ ПОХОДИТЬ В ТРЕНАЖЕРНЫЙ ЗАЛ»
— Летом вы пели в оперном театре Санта-Фе. Судя по тому, что можно увидеть в интернете, это была очень необычная постановка «Золотого петушка» Римского-Корсакова. Хотя, возможно, это вас сильно и не удивило, все-таки Шемаханскую царицу вы пели еще в громком спектакле Кирилла Серебренникова в Большом театре.
— Это был мой сценический дебют в США, хотя я уже пела там на концертах. Санта-Фе Опера — необыкновенное место, наверное, единственное, из которого я не хотела уезжать домой. Территория театра — это открытая зона с репетиционными залами, бассейном, столовой, все это утопает в зелени, колибри, бабочках, диких кроликах. Такой оазис посреди пустыни. Раньше театр был полностью открытым, без крыши и стен, а природа там порой проявляет себя стихийно. Она сама иногда предлагает спецэффекты к постановке. Сейчас, конечно, у театра есть крыша, а вот стен по-прежнему нет. И когда во время спектакля шел дождь и был сильный ветер, то на сцену летели брызги, но мы были разогреты игрой на сцене, поэтому нам не было холодно.
Кстати, перерывы между спектаклями позволили мне и мужу (пианист Павел Небольсин — прим. ред.) путешествовать. Съездили в Гранд-Каньон, побывали в Карлсбадских пещерах штата Нью-Мексико. Америка — замечательная страна, очень многообразная.
— А еще обратил на себя внимание удивительно красивый и смелый наряд вашей Шемаханской царицы в Санта-Фе.
— Действительно, это была какая-то феерия, невероятной красоты постановка. За год до начала репетиций — американцы очень организованные — мне прислали эскизы костюмов на подтверждение. Когда увидела бикини, меня поразила его красота, но ничего не смутило. Костюм логично вписывается в восточный колорит постановки. Я лишь поняла, что мне придется походить в тренажерный зал!
«ЕСЛИ ХОЧЕТСЯ КАКОЙ-ТО МЕЖДУНАРОДНОЙ КАРЬЕРЫ, НЕОБХОДИМО БЫТЬ БОЛЕЕ НЕЗАВИСИМЫМ»
— Вы пели в Ковент-Гарден, Театро Реал, Венской опере — осталось покорить Ла Скала и Метрополитен-опера? Намечены ли проекты в этих театрах?
— Пока не намечены, но, думаю, что это еще предстоит. Я готовлюсь к дебюту в Вашингтоне в октябре, будем надеяться, что представители Метрополитен-опера будут на спектакле. А в Ла Скала я пока не тороплюсь, публика там достаточно суровая.
— Известная певица Ольга Перетятько говорила, что итальянцы любят «забукивать» постановки и самих певцов.
— Бывает. Причем Ольга хорошо говорит по-итальянски, а я нет, и это откровенно слышно. Скажем, «Травиату» я уже настолько впела, что исполняю фактически без акцента. Но итальянцы все равно могут меня раскусить. А в Метрополитен-опера, конечно, хотела бы дебютировать, но доверяю моему агенту, который считает, что торопиться не нужно, тем более что работы хватает.
— Кстати, а это правда, что вы уже не работаете в Большом театре?
— Я больше не штатная солистка театра, но продолжаю сотрудничество с Большим в качестве приглашенной певицы. Недавно я спела в «Травиате», скоро предстоит «Дон Паскуале». Совместная работа продолжается, и, надеюсь, так будет и дальше, причем не только по текущему репертуару, но и в новых постановках. Планирование в Большом не такое долгосрочное, как в американских и европейских театрах, поэтому независимость от штатного расписания удобна и мне, и администрации театра. Теперь, когда мне предлагают новую постановку, я могу делать выбор в соответствии с собственным графиком. Разница только в этом.
— Получается, для развития карьеры лучше не иметь привязки к одному пусть даже знаменитому театру?
— Мне кажется, да, даже если это Венская опера, например. У них есть свой штат, есть штат молодых певцов на контрактной системе, по которой они работают два года, а потом, если надо, договор продлевается. Но когда театр загружает артиста достаточно плотно, ему сложно принимать приглашения где-то еще. Поэтому, если хочется какой-то международной карьеры, необходимо быть более независимым.
«Я ПОНЯЛА, КАК ТРУДНО БЫТЬ АКТРИСОЙ: ЖДАТЬ, МЕРЗНУТЬ, ГОЛОДАТЬ. »
— Не могу не спросить и о видеоклипе Smoke, появившемся в сети в конце прошлого года. Расскажите о нем подробнее.
— Проект родился случайно. Я услышала музыку, которую исполняла на фортепиано ученица моей свекрови. Мне и моему мужу Паше музыка очень понравилась, мы стали ее изучать. Песня была новая, незапетая, свежая, написанная молодым композитором. И я подумала, а почему бы не снять клип, в чем меня поддержал муж. По графику у меня должен был состояться дебют на международном музыкальном фестивале в Эдинбурге. Мы решили, что после концерта с Пашей останемся там на три-четыре дня и организуем съемку. Наши друзья из молодой и развивающейся компании Zarya Film откликнулись на эту идею с большим удовольствием. Снимали три дня. Я поняла, как трудно быть актрисой: ждать, мерзнуть, голодать и не высыпаться — этого я не могу. В целом это было какое-то сумасшествие, хотя и прошло очень весело. Я получила колоссальное удовольствие.
— Значит, съемки были в Шотландии?
— Да, девочки из Zarya Film нашли потрясающие места, я таких нигде не видела.
— Вы довольно часто в последнее время работаете со своим супругом, пианистом Павлом Небольсиным.
— Отчасти это связано с тем, что он тоже ушел из Большого театра. Он стал более свободным, так как график штатного пианиста в Большом очень напряженный и понятно почему — в театре огромный репертуар, надо знать невероятное количество клавиров. С чем Паша, мне кажется, справлялся без труда. Но времени на личное пространство и на карьеру в таком случае совсем не было. Ему пришлось сделать этот сложный выбор.
Его уход и мой уход просто совпали, и мы начали вместе ездить, давать концерты, так как у него появилось больше свободного времени. Но многие совместные проекты были уже намечены заранее, скажем, тот же концерт в Эдинбурге или предстоящий концерт в Вигмор-Холле в Лондоне.
«ПОКА ГОЛОС МОЛОД И СВЕЖ — НУЖНО ЗАПИСАТЬ БЕЛЬКАНТО»
— Еще один важный шаг в вашей карьере — подготовка первого сольного диска.
— Да, уже в конце февраля я приступлю к записи первого сольного альбома c Rubicon Classics. Я сейчас готовлюсь к нему очень плотно.
— Расскажите о его концепции.
— Концепция альбома — женский образ в опере бельканто и его связь с современной нам реальностью. В коллекции альбома собраны и перекликаются разные образы. Для диска мы запишем пять арий, которые я уже исполняла, и пять совсем новых для меня, таких как ария Аминаиды («Танкред» Россини) и ария Дездемоны («Отелло» Верди). Эти оперы достаточно редко исполняются, особенно в России. Сейчас я серьезно занимаюсь с итальянским коучем, без чего работать над итальянской музыкой невозможно.
— А как возникла сама идея?
— Идея возникла полтора года назад, появились люди, готовые мне помочь, за что я им очень благодарна. Организацией проекта занимается британская компания Artist Digital под руководством моей хорошей подруги Анастасии Виттс. Они нашли оркестр, площадки, все-все. Эта же компания осуществляет мой пресс-менеджмент и работает с такими музыкантами, как тенор Сергей Романовский, и дирижер, с которым я буду работать над диском, Джанлука Марчиано.
Мне хотелось включить в проект фотосессию, которая была бы не очень оперной, без традиционных платьев, без постановочных поз. Над ней работал известный фотограф Дарио Акоста, который снимает для оперных журналов, снимает звезд оперы от Анны Нетребко до. теперь до меня (смеется). И так удачно получилось, что он сам предложил со мной поработать, когда я была в Санта-Фе. А мы как раз искали фотографа и никак не могли найти, с некоторыми кандидатами не сложилось, либо их видение не совпадало с нашим, либо мешало что-то еще. Когда он написал, мы поняли, что это судьба. Получилось 10 очень интересных и необычных портретов к диску, образы все очень современные, вы их увидите.
— Произведения бельканто выбраны неслучайно, чтобы показать всю красоту вашего колоратурного сопрано?
— Мы с мужем всегда хотели, и когда-нибудь обязательно это сделаем, записать диск русских романсов или французскую музыку. Но когда я опросила своих друзей, что бы они хотели от меня услышать, какой альбом мне записать, в один голос все сказали, что, конечно, бельканто. Пока голос молод и свеж и пока он не окреп с возрастом, нужно записать бельканто.
— Голос будет становиться более густым?
— Да, более густым, по тесситуре — более низким. Партии становятся более лирическими и менее колоратурными. У меня лирико-колоратурное сопрано, но, чувствую, что голос будет со временем снижаться. Все эти изменения не настолько серьезные — некоторые партии я буду петь всегда, а некоторые, как, скажем, Турандот, никогда не будут частью моего репертуара.
«СЕЙЧАС У МЕНЯ ДРУГАЯ ПАРТИЯ, КОТОРУЮ Я ПОЮ ВСЕ ЧАЩЕ, — ЛЮЧИЯ»
— Совсем недавно в Большом театре вы исполнили в 70-й раз за карьеру партию Виолетты в «Травиате».
— Моя семья все время спрашивает, сколько же раз я ее пела, потому что, действительно, очень много. За четыре года я спела 11 разных прочтений, причем иногда участвовала одновременно в двух разных постановках. И вот я села, открыла свои блокноты, открыла интернет, поискала информацию о постановках, то по моим подсчетам получилось 68., и как раз предстояло два спектакля в Большом. Я подумала: ничего себе, это же юбилей! Рассказала об этом своему менеджеру, на что она ответила, что мы должны обязательно это отметить.
— Не надоедает петь столько раз одну и ту же партию?
— Если это происходит очень часто, то может быть утомительно, потому что теряется острота ощущений. Конечно же, петь Виолетту не надоест, это очень интересная роль, в которой сочетаются красивая музыка, драматизм, обычно красивые костюмы и партнеры, что немаловажно, кстати. Тем не менее для свежести всегда хороша какая-то пауза.
Сейчас у меня другая партия, которую я пою все чаще, — Лючия (из оперы «Лючия ди Ламмермур» Доницетти — прим. ред.). Она сложнее, чем Виолетта в «Травиате». Мне каждый раз приходится готовиться морально к этой партии, но я, конечно же, получаю удовольствие, исполняя ее. Это была моя первая большая партия в театре Юрия Александрова («Санктъ-Петербургъ Опера» — прим. ред.), очень приятные воспоминания. Так что я рада, что Лючия вот так полновесно присутствует в моем репертуаре.
— Виолетта, Лючия, Шемаханская царица — это ваши коронные партии?
— Смею надеяться, что Виолетта и Шемаханская царица уже впелись и это мои знаковые партии. Лючия тоже уже близко. Я бы хотела ее больше узнать, больше понять для себя. Думаю, я на правильном пути, и, когда мне будет лет 60, смогу ее спеть идеально. Я наслаждаюсь этой партией. Кстати, в дрезденской постановке у меня спрашивали: «Почему Лючия такая спокойная, почему она не сумасшедшая?» Такова была идея режиссера, он хотел, чтобы она была свободна и рационально смотрела на себя и окружающих, чтобы не была, собственно, сумасшедшей. Но вопрос, конечно, сразу к певцу: почему вы играете сцену сумасшествия без сумасшествия?
— Участие в постановке другой оперы Доницетти «Дон Паскуале» в Большом, где вы исполняете партию Норины, — это ваша первая и пока единственная комическая роль?
— Да, и я очень рада, что она есть. Это партия на сопротивление для меня, потому что я более спокойный человек, размеренный, а Норина — девушка с заводным характером, и, безусловно, мне интересно открывать ее для себя. Надеюсь, что мне удастся ее спеть еще где-то, не только в Большом театре, потому что с каждой новой постановкой, я это знаю по «Травиате», партия растет, добавляет какие-то краски, нюансы и возможности, о которых ты и не думала, и характер открывается с разных сторон, это интересно.
«Я, КОНЕЧНО, ХОТЕЛА БЫ ПОРАБОТАТЬ С ТЕАТРОМ В МОЕЙ РОДНОЙ КАЗАНИ»
— Когда вас ждать в Казани с выступлением? Александр Сладковский и его ГСО Татарстана ничего не предлагали?
— Не уверена. Могу приехать только в гости, что скоро и сделаю. А Александр Сладковский пока ничего не предлагал, но год назад у нас был совместный концерт.
— Два года назад.
— Уже два?! Ничего себе, как быстро время летит. В общем, пока нет. Я просто очень занята.
— Стартовал Шаляпинский фестиваль, из театра имени Джалиля не было звонков?
— Да, буквально недавно были предложения, что стало для меня сюрпризом. Пригласили на гала-концерт Шаляпинского фестиваля, но, увы, он не совпадает с моими датами. Также приглашали в спектакль «Сююмбике» — видимо, планируется его премьера. Я, конечно, хотела бы поработать с театром в моей родной Казани и с Юрием Александровым (он ставит оперу Резеды Ахияровой «Сююмбике» — прим. ред.), с которым я сотрудничала в начале своей карьеры — такие теплые воспоминания. Но опять же вопрос расписания, вопрос времени. У меня уже многое запланировано и на этот сезон, и на следующий. Надеюсь, у них все же найдется время, чтобы заранее запланировать даты выступлений. Я всегда только за.