павел егоров пианист биография
Павел егоров пианист биография
В ленинградской филармонической панораме важное место принадлежит фортепианным вечерам Павла Егорова. «Снискав лавры одного из самых тонких исполнителей музыки Шумана,— отмечает музыковед Б. Березовский,— пианист в последние годы заставил говорить о себе и как об интереснейшем интерпретаторе Шопена. Романтик по складу своего дарования, Егоров часто обращается к произведениям Шумана, Шопена, Брамса. Однако романтический настрой ощущается и тогда, когда пианист играет сугубо классические и современные программы. Для исполнительского облика Егорова характерны ярко выраженное импровизационное начало, артистизм, а главное — высокая культура владения фортепианным звуком».
Концертная деятельность пианиста началась сравнительно поздно: лишь в 1975 году с ним познакомились советские слушатели. В этом, по-видимому, тоже сказалась серьезность его творческой натуры, лишенной стремления к легкому, поверхностному успеху. Конкурсный «барьер» Егоров преодолел на исходе студенческих лет: в 1974 году он завоевал первую премию на Международном конкурсе имени Шумана в Цвиккау (ГДР). Естественно, что в первых программах артиста немалое место принадлежало шумановской музыке; рядом с ней произведения Баха, Бетховена, Шопена, Брамса, Скрябина, Стравинского, Прокофьева, Шостаковича и других композиторов. Довольно часто играет он сочинения молодых советских авторов, а также возрождает к жизни и полузабытые опусы старинных мастеров XVIII века.
В. В. Горностаева, по классу которой Егоров в 1975 году окончил Московскую консерваторию, так оценивает возможности своего питомца: «Он в состоянии всерьез завоевать слушательскую аудиторию и, что особенно ценно, не за счет столь распространенного среди молодежи пианистического напора, а прежде всего благодаря духовной насыщенности исполнительского почерка. Привлекательность его игры определяется комплексным сочетанием эмоционального начала с богатым интеллектом».
После завершения учебы в Московской консерватории Павел Егоров вернулся в Ленинград, совершенствовался здесь в консерватории под руководством В. В. Нильсена, а теперь регулярно выступает с сольными концертами в родном городе, гастролирует по стране. «Игре пианиста,— отмечает композитор С. Баневич,— присуще импровизационное начало. Он не любит повторять не только кого-либо, но и самого себя, а потому каждый раз вносит в исполнение нечто новое, только что найденное или прочувствованное. Егоров многое слышит по-своему, и его трактовки зачастую отличаются от общепринятых, но никогда не бывают необоснованными».
П. Егоров работал членом жюри международных и национальных конкурсов пианистов (Международного конкурса им. Р. Шумана, Цвиккау, Международного юношеского конкурса им. П.И. Чайковского, «Ступень к Парнасу» и др.); с 1989 г. возглавляет жюри Международного конкурса фортепианных дуэтов «Брат и сестра» (С.-Петербург). В репертуаре П. Егорова — И. С. Бах, Ф. Гайдн, В. Моцарт, Л. Бетховен, Ф. Шуберт, И. Брамс, А.Н. Скрябин, М.П. Мусоргский, П.И. Чайковский и др.), его записи на CD выполнены студиями «Мелодия», Sony, Columbia, Intermusica и др.
Особое место в репертуаре П. Егорова занимают произведения Ф. Шопена. Пианист является членом Шопеновского общества в С.-Петербурге, а в 2006 г. выпустил диск «Шопен. 57 мазурок». Удостоен звания «Заслуженный деятель польской культуры». Народный артист РФ.
Павел Егоров: бесконечность музыкального самосовершенствования
Известный пианист, активный музыкальный деятель, заслуженный артист России Павел Григорьевич Егоров родился в 1948 году.
Музыка начинается с Шумана…и не заканчивается никогда
Широкой публике талант Егорова открылся, когда музыканту было уже 26 лет. В 1975 году, сразу же после окончания Московской государственной консерватории, он принял участие в Международном конкурсе имени Шумана в Цвиккау и получил первую премию. С тех самых пор музыка Шумана занимает особое место в жизни и творчестве Павла Егорова. Впоследствии в его репертуар вошли практически все произведения, написанные этим композитором для фортепиано.
Сам Егоров так говорит о нем: «Роберт Шуман – не просто начало моей исполнительской карьеры, это действительно близкий мне композитор, к творчеству которого обращаюсь всю свою сознательную жизнь. Романтизм этого Давидсбюндлера – пленника Давидова братства – не поверхностный, но глубокий и подлинный, его порыв, его душа, мятущаяся между Флорестаном и Эвзебием, влекли меня ещё с ранней юности. И с годами это не прошло, лишь углубилось».
В 2010 году, прямо в день 200-летия композитора, Егоров организовал восьмичасовой марафон-концерт под названием «Приношение Шуману». В музыкальном действии, прошедшем в Малом зале Петербургской филармонии, приняли участие многие известные музыканты из России и других стран, а также – студенты Санкт-Петербургской консерватории. Павел Егоров, почетный член Шумановского общества, удостоенный Международной премией Роберта Шумана, выступил не только великолепным организатором творческого проекта, но и его идейным вдохновителем. Программа «Приношения…» включала в себя почти все жанры и направления творчества великого композитора. Жители и гости Петербурга с большим удовольствием посетили это мероприятие: оживленная публика разошлась только после полуночи.
Репертуарные тонкости
Павел Егоров много гастролирует по стране, часто выступает с сольными концертами. Разумеется, его репертуар не ограничивается одним только Шуманом. Он много играет Шопена, Брамса, Чайковского, Скрябина. Чуть реже в его исполнении можно услышать Моцарта, Бетховена, Мендельсона, Шостаковича, Прокофьева, Свиридова, Слонимского и других композиторов конца ХХ века. Звучит в его исполнении и Бах. Сам Егоров говорит, что музыкой Баха он «прочищает свои уши и сознание». Эта фраза очень характеризует пианиста, его серьезное отношение к своему делу, понимание необходимости включения рационального отношения к музыке.
Программу своих концертов Павел Егоров подбирает не случайно. Он всегда старается играть то, что наиболее созвучно ему в данный момент времени, наиболее точно отражает внутреннее состояние, эмоциональную картину какого-то периода. Егоров тщательно подбирает произведения для своих выступлений, всегда обращает внимание на сочетаемость произведений между собой. Конечно, иногда бывает, что выбор музыки обуславливается памятными датами, но и в этом случае программа каждого концерта составляется очень внимательно.
Музыковед Б.Березовский так говорит о репертуаре Павла Егорова:
«Снискав лавры одного из самых тонких исполнителей музыки Шумана, пианист в последние годы заставил говорить о себе и как об интереснейшем интерпретаторе Шопена. Романтик по складу своего дарования, Егоров часто обращается к произведениям Шумана, Шопена, Брамса. Однако романтический настрой ощущается и тогда, когда пианист играет сугубо классические и современные программы. Для исполнительского облика Егорова характерны ярко выраженное импровизационное начало, артистизм, а главное – высокая культура владения фортепианным звуком».
Сам Егоров считает: ему очень повезло, что он пианист. Он исполняет только ту музыку, которая звучит внутри него самого, только ту, которую бесконечно любит, в которую хочет погружаться снова и снова, каждый раз открывая что-то новое для себя и своих многочисленных слушателей. Постигая музыкальную глубину, пианист может заниматься бесконечным самосовершенствованием – это именно то, чего ищет Павел Егоров, то, что ему отчасти уже удалось найти.
Пианистические качества Павла Егорова
Основные принципы пианизма П.Егорова сформировались еще в его студенческие годы. Профессор Московской консерватории В.В.Горностаева, в классе которой учился Егоров, так оценивает своего выпускника: «Он в состоянии всерьез завоевать слушательскую аудиторию и, что особенно ценно, не за счет столь распространенного среди молодежи пианистического напора, а прежде всего благодаря духовной насыщенности исполнительского почерка. Привлекательность его игры определяется комплексным сочетанием эмоционального начала с богатым интеллектом».
Мало кто из молодых музыкантов задумывается об интеллектуальной составляющей музыки. Большинство считает, что достаточно природного таланта и поверхностного блеска, где «настоящим мастерством» считается умение играть трудные пассажи. Павел Егоров очень рано понял, что, помимо обладания хорошей техникой, музыкант должен быть всесторонне развитым, грамотным, интеллигентным человеком. Важна также и эмоциональная сфера: музыкант должен обладать крепкой, но подвижной психикой, эмоциональной отзывчивостью и восприимчивостью, яркостью образного мышления, умением вдохнуть жизнь в исполняемое произведение, слиться с инструментом, через кончики пальцев передать самые сокровенные движения души – композитора и исполнителя.
Очень точно пишет о Егорове композитор С.Баневич:
«Игре пианиста присуще импровизационное начало. Он не любит повторять не только кого-либо, но и самого себя, а потому каждый раз вносит в исполнение нечто новое, только что найденное или прочувствованное… Егоров многое слышит по-своему, и его трактовки зачастую отличаются от общепринятых, но никогда не бывают необоснованными».
Одна душа – на весь концертный зал
Павел Егоров всегда тонко выстраивает взаимодействия со своими слушателями. Он понимает, что главное на концерте – это в первую очередь душевный настрой, желание поделиться с людьми музыкой. Конечно, атмосфера больших и камерных залов отличается друг от друга. И если в камерном зале интимный и доверительный контакт со слушателями устанавливается относительно легко, то в большом тем более нужно добиться этого контакта, чтобы «токи» дошли по залу до самых последних рядов. Играть всегда нужно по-настоящему и всерьез – и слушатель всегда поймет это и будет благодарен исполнителю.
Помимо исполнительства
Помимо исполнительской деятельности, Павел Егоров вносит свой вклад в музыку и в другом качестве. Однако исследовательская сторона его деятельности известна в основном пианистам. Под его редакцией в Санкт-Петербурге было издано полное собрание сочинений Шумана, «Хорошо темперированный клавир» Баха, все сонаты Бетховена с примечаниями и комментариями Павла Егорова, а также два тома всех клавирных сонат Йозефа Гайдна (издательство «Планета музыки»). Кроме того, Павел Егоров сотрудничает с издательством «Азбука», которое выпустило уже целый ряд его отдельных изданий.
Павел Егоров часто присутствует в жюри международных и национальных конкурсов исполнителей фортепианной музыки. Среди них: Международный конкурс имени Шумана в Цвиккау, Международный юношеский конкурс им.Чайковского, «Ступень к Парнасу» и некоторые другие. А жюри Санкт-Петербургского Международного конкурса фортепианных дуэтов Павел Егоров возглавляет вот уже пятнадцать лет.
Педагогическая деятельность
Павел Григорьевич ведет активную преподавательскую деятельность. Он проводит мастер-классы во многих странах Европы. И, разумеется, преподает фортепиано в Санкт-Петербургской государственной консерватории. Егоров очень тепло отзывается о своих студентах, видит в них музыкальное будущее России. Среди его учеников много талантливых молодых людей, уже проявивших себя на конкурсах разного уровня, многие из них стали лауреатами первой степени.
Из наиболее отличившихся учеников Павла Егорова можно назвать Дмитрия Ефимова, Сергея Пашкевича, Ольгу Радвилович, Ингу Дзекцер, Елену Лебедеву, Марию Камшилину-Ларионову, Юрия Полосьмакова. Все ученики Егорова – не только талантливые, но и творчески инициативные люди. Они активно выступают, сольно и в ансамблях, организуют концерты и разнообразные творческие проекты. Хочется верить, что в будущем эти люди действительно смогут высоко поднять уровень российской музыкальной культуры.
Павел Григорьевич Егоров является членом Филармонического общества и Российской академии естественных наук. Несколько лет назад он отказался от должности ректора Санкт-Петербургской консерватории. Он объяснил это тем, что никогда не стремился к руководящей должности, и что пока он может заниматься своим главным делом – будет все силы посвящать ему. Павел Егоров – не из тех людей, которые разбрасываются на разные виды деятельности, посвятив свою жизнь музыке, он остается верен ей до конца.
Павел Егоров: оставшись в России, я выбрал свободу
ПАВЕЛ ЕГОРОВ: ОСТАВШИСЬ В РОССИИ, Я ВЫБРАЛ СВОБОДУ
Я думаю, также как и с Бахом, и с Моцартом, с Шопеном, Брамсом, Чайковским, Скрябиным. А с Шуманом роман сложился в моей далекой юности, когда я заканчивал музыкальное училище при московской Консерватории. Тогда, мой педагог профессор Татьяна Петровна Николаева посоветовала мне выучить для выпускного экзамена его «Симфонические этюды».
Шуман был в те годы не так популярен, впрочем, он и сейчас остается композитором для избранных. Студентом 4-ого курса Консерватории в 1974 году мне довелось принять участие в конкурсе имени Роберта Шумана в его родном городе Цвиккау (Германия, тогда ГДР), где получил Первую премию. Немцы говорили, что есть нечто такое в моем Шумане, чего нет у других русских, какое-то особое немецкое понимание и проникновение в его музыку. С тех пор судьба меня связала с великим немецким романтиком, как оказалось, на всю жизнь. Позже там же в Германии мне вручили Международную ежегодную премию «Шуман-прайс 1989». А через несколько лет, когда я уже работал в Ленинграде, издательство «Музыка» предложило мне сделать собственную редакцию всех фортепианных произведений Шумана. Когда я погрузился в эту работу, композитор открылся для меня совсем с другой и совершенно неожиданной стороны. Благодаря моим дружеским связям с шумановским Домом в Цвиккау, мне даже удалось достать неизвестные у нас рукописи и впервые их опубликовать в России. Наверное, эта работа и то, что я каждый год играл повсюду программы из музыки Шумана, и превратили меня в «шуманиста». Но на самом деле это не так – мой мир не ограничивается гениальной музыкой Роберта Александра Шумана, мне кажется, что я довольно разносторонний музыкант. Более того, я могу вам сказать, что не считаю себя исключительно «пианистом» в современном смысле этого слова. Ведь сейчас принято играть очень быстро, громко и заученно, а у меня совсем иной стиль игры – в широком смысле более музыкантский. В последние годы я много играю с вокалистами, и это очень важно, потому что рояль по своей природе – ударный инструмент, и заставить его петь чрезвычайно трудно. Совместное музицирование с вокалистом всерьез расширяет границы восприятия музыки, хотя нас всё время «втравливают» в спортивное исполнительство, порожденное конкурсоманией.
СЛУЖИТЬ В ЦЕРКВИ ИЛИ БЫТЬ МУЗЫКАНТОМ?
МУЗЫКАНТ – ЭТО НЕ СПОРТСМЕН
Давайте и здесь оттолкнемся от сравнения со спортом. Томас Манн писал, что в здоровом теле – здоровый дух, а что может быть скучнее здорового духа? Сейчас на конкурсах играют Баха, например: ноты одни и те же у всех, но играют их, как правило, вне ощущения стиля. А всё-таки Бах это высокое Барокко, которое предполагало свободу и обязательное со-творчество у исполнителя в рамках текста, конечно же. То же самое мы встречаем в музыке Моцарта и Гайдна: Гайдн, например, в своих классических сонатных аллегро ставит знак «фермата» («остановка» по-итальянски), что означает предложение исполнителю сыграть каденцию, т.е. сымпровизировать на темы сонаты, высказать к ней свое отношение. И если в концертах с оркестром вы ещё можете встретиться с каденциями, то в клавирных сонатах как Гайдна, так и Моцарта никогда. Так вот, согласно этой философии, исполнитель – это не спортсмен, который должен просто пробежать дистанцию по белым и черным клавишам, а со-творец композитора, который дополняет исполняемую музыку своим взглядом, своим отношением.
Более того, раньше в советских музыкальных ВУЗах в рамках программы преподавали искусство импровизации, а сейчас в нашей Консерватории нет такого предмета. А ведь, во многих музыкальных вузах Европы его преподают по сей день. Слава Богу, в Московской консерватории на кафедре междисциплинарных специализаций музыковедов восстановили теорию и практику импровизации.
А может быть, всё это потому, что новое поколение слушателей интересует, прежде всего, некий раскрученный бренд, а вовсе не со-творчество исполнителя?
ОСТАВШИСЬ В РОССИИ, Я ВЫБРАЛ СВОБОДУ
Конечно, предложения остаться работать на Западе у меня были, и довольно заманчивые, как вы можете догадаться. Но, во-первых, важен вопрос, как вы живете и зачем вы живете.
Позвольте отклониться на секунду от себя и вспомнить здесь незабвенного пианиста Станислава Генриховича Нейгауза. На одном из его уроков, одна довольно хорошая студентка сыграла сложный этюд Листа, причем исполнила все ноты, включая труднейшие места, но в целом играла несколько отстраненно с «холодной головой». И что же меня тогда потрясло, так это то, что сказал на все это профессор. Выдержав мучительно длинную паузу, Нейгауз лишь спросил её: «Дорогая! Зачем вы живете на этом свете?»
Возвращаясь к вашему интервью, должен сказать во-вторых, ЧТО вам надо? Если вам нужны рейтинги, деньги в большем количестве, чем у вас есть сейчас, некие блага внешнего порядка – это один разговор. Лично меня эта внешняя сторона вопроса в музыке всегда волновала очень мало, и поэтому я считаю себя самым счастливым человеком. Я занимаюсь своим любимым делом и занимаюсь им с любимыми людьми, и у меня есть то, чего не купишь ни за какие деньги. У меня есть свой любимый и дорогой для меня класс моих единомышленников в Консерватории, к тому же я играю только и исключительно ту музыку, которую люблю, и я считаю это очень важным и необходимым условием для настоящего Артиста. На Западе импресарио вас могут заставить из-за денег и контрактов играть то, что вам может совсем не нравиться. Многие мои друзья, оказавшиеся в Европе, жаловались мне на то, что попав в зависимость от менеджера, они лишились элементарной возможности планировать собственную карьеру и жизнь. Оставшись в России, я, вероятно, лишился каких-то чисто житейских преимуществ, но выбрав свободу, и, будучи действительно творчески свободным, я совершенно счастлив.
Беседовал Вячеслав КОЧНОВ, фото Илья КИРЯКОВ
Нажмите «Подписаться на канал», чтобы читать «Завтра» в ленте «Яндекса»
УШЕЛ ИЗ ЖИЗНИ ВЕЛИКИЙ РУССКИЙ ПИАНИСТ ПАВЕЛ ЕГОРОВ
Muss die Sonne selbst verzagen,
Muss die Sonne untergehen?
Mathilde Wesendonck
(Неужели даже Солнце должно пасть/ Даже Солнце должно погибнуть?)
15 августа 2017 года на 70-м году ушел из жизни великий русский пианист народный артист России профессор санкт-петербургской консерватории Павел Григорьевич Егоров.
Наверное, мне нет смысла повторять общие слова некрологов, которые уже произнесены другими. Я имел огромную честь и величайшее счастье быть Его другом. Последние годы жизни Павла мы часто общались: я слушал все, что Маэстро играл, а Он был так великодушен, что находил возможность читать мою публицистику, и всегда давал мне какие-то бесценные советы и не менее бесценную информацию из истории музыки.
Помимо того, что Павел Егоров был гениальным – утонченным и монументальным одновременно – музыкантом, Он был настоящим Русским человеком с щедрой, широкой и открытой душой. Он был добр настоящей всепрощающей Добротой. Сейчас, когда Он ушел, это становится особенно ясным.
При этом в личном общении с кем угодно – от дворника до министра культуры – Павел Григорьевич был абсолютно прост.
О надутых и слишком важных людях он говорил так: чем мельче вошь, тем больше ей хочется раздуться.
Смерть – это такая высокая трибуна, с которой голос проповедника слышен далёко окрест. Я знаю, что теперь голос Маэстро услышат многие из тех, кто раньше не прислушивался к нему в мирской суете.
В его жизни – по объему и качеству сделанного – уместился с добрый десяток, а то и сотен жизней среднего человека. У меня такое ощущение, что за свои без малого 70 он прожил 700 лет – целую историю нескольких поколений.
. Оставалось, наверное, недели три. Это было понятно всем и ему тоже. Я приехал к нему домой. Не знаешь, как себя вести, что говорить в такой ситуации…
— Слава, помни, что я тебя очень люблю…
— Какая красивая женщина твоя Наташа…
И только в третью очередь этот поистине великий Человек, стоявший на краю могилы, вспомнил о себе:
Я не могу писать эти строки без слез и не стесняюсь этого. Потому что не умеют плакать только роботы и оцифрованные копии.
Я знаю, что теперь Павел на небесах, смотрит на нас со своей доброй и обаятельной улыбкой Ангела, благословляет и помогает, когда нам трудно.
фото автора
Нажмите «Подписаться на канал», чтобы читать «Завтра» в ленте «Яндекса»
Юрий Егоров. Судьба пианиста
В 1976 году во время гастролей в Италии советский пианист Юрий Егоров стал невозвращенцем. Обратившись в полицию с просьбой о политическом убежище, он сказал, что хотел бы жить в Нидерландах. Причиной его бегства была нетрадиционная сексуальная ориентация, которая в Советском Союзе приравнивалась к преступлению. В Голландии Юрий нашёл настоящую любовь, верных друзей, известность и славу. Но судьба отвела ему недолгий век…
Тридцатилетний Ян, успешный и состоятельный архитектор, жил в трёхэтажном доме в центре Амстердама, на улице Брауерсграхт (Brouwersgracht). По странному совпадению его фамилия тоже была Брауер. А недалеко от них со своей женой-француженкой жил другой Ян, писатель Ян Броккен. Обе пары подружились, стали часто встречаться. Броккен позже напишет о Егорове книгу «В доме поэта». Вот, что он писал в ней о своём тёзке, партнёре Юрия: «Это был высокий молодой человек, почти два метра, с короткими светлыми волосами и узкими усиками. Он походил на немецкого философа, это сходство усиливали небольшие очки с круглыми стёклами. Егоров был без ума от него, гордился и восхищался им. Они как бы дополняли друг друга: спонтанный эмоциональный Юрий и спокойный рассудительный Ян. Кстати, о музыке они могли говорить почти на равных, Ян был знатоком в этой области и сам играл на флейте».
У Юрия и Яна было много приятелей, в основном из мира искусства: писатели, художники, музыканты, студенты консерватории. Они запросто заходили друг к другу, устраивали весёлые сборища, вместе проводили отпуск. Среди массы знакомых Юрий ценил настоящих друзей, таковых было человек десять-двенадцать. Есть мнение, что голландцы не умеют дружить по-настоящему. Если это и так, то обитатели и гости дома на Брауерсграхт составляли исключение. Они были искренне привязаны друг к другу, всегда могли рассчитывать на взаимную поддержку. Делили, как говорится, радость и горе.
И всё же Юрий не стал мировой звездой подобно Ашкенази, Погореличу или Баренбойму. Ян Броккен: «На мой взгляд он был недостаточно амбициозен. Играл великолепно, но ограничивал свой репертуар. Почему не исполнял русских авангардистов, запрещённых у него на родине? Почему всё откладывал работу над поздними сонатами Бетховена? Он мог больше, гораздо больше». Ханс Керкхоф, музыкальный редактор нидерландского радио: «Он был ненадёжным, непредсказуемым. Например, обещал сыграть второй фортепианный концерт Брамса, а в последний момент отказывался, поскольку плохо подготовился. По его же собственным меркам: он был очень требователен к себе. И вместо Брамса играл Чайковского». Скрипачка Эмми Верхей: «Музыкант должен ещё планировать, организовывать, налаживать связи. Юрий всего этого не любил. Кроме того ему не хватало собранности, дисциплины. Часто после выступления он пил с друзьями, поэтому на следующей день был в неважной форме». Жак Телен, генеральный менеджер: «Он мало делал для своего имиджа. Не любил давать интервью. Неоднократно говорил: я ненавижу слово ‘карьера’, я хочу только играть».
Юрий очень скучал по близким и переживал за них. Ведь после его отъезда, который тогда приравнивался к предательству, власти отыгрались на его родных. Мать, школьная учительница, вернувшись из Москвы в Казань, долго не могла устроиться на работу: никто не хотел иметь дело с матерью невозвращенца. Старшему брату Юрия, способному пианисту и доценту казанской музыкальной школы, позволили преподавать только в младших классах, выступать на сцене запретили навсегда. Не смог сделать карьеру и младший брат, скрипач. Ставили палки в колёса даже их жёнам. А впоследствии и их детям был закрыт доступ в престижные школы. Юрия не оставляло чувство вины. Он успокаивал себя лишь тем, что семья пострадала бы ещё больше, если бы он остался в России, и о его гомосексуализме стало известно.
Проблемы Егорова, как эмигранта, были связаны не только с происками КГБ. Он имел право проживать в Голландии, но нидерландского паспорта у него не было. Дорожным документом ему служил Nansenpas, введённый в 1922 году для российских беженцев. Однако с этим сертификатом он не мог свободно выезжать за границу и для каждой поездки вынужден был оформлять визу. В 1984 году Юрий по совету друзей подал прошение о предоставлении ему гражданства Монако и получил его. Теперь ему был обеспечен безвизовый въезд в большинство стран мира, но минимум два месяца в год он был обязан проживать в Монако. И они с Яном купили там дом.
ГЕНИЙ И ЗЛОДЕЙСТВО
Однако тот же Ян Броккен и другие очевидцы вспоминают о Юрии ещё и как о человеке скромном, ранимом, тактичном и феноменально обаятельном. И в самом деле, тонкость души, способность к сопереживанию, глубина чувств удивительно сочетались у него с высокомерием, эгоизмом и просто неприемлемым поведением.
Егоров умер 16 апреля 1988 года в возрасте 33 лет. Его мать не смогла прилететь на похороны, в срочной визе ей отказали. Она приехала в Амстердам лишь две недели спустя. На вокзале её встретили писатель Ян Броккен и партнёр Юрия Ян Брауер. Взглянув на последнего, она сказала: «Значит, вы и есть Катрин?» Сын так и не признался ей в своей нетрадиционной ориентации, все двенадцать лет эмиграции он рассказывал матери, что у него есть подруга по имени Катрин, светловолосая, голубоглазая, работает архитектором… Ян Брауер умер от СПИДа в августе 1988го, пережив своего друга всего на четыре месяца.
Имя пианиста Юрия Егорова по прежнему известно в Нидерландах: его СД продаются в каждом городе, концерты в его исполнении транслируются по радио, о нём пишут в прессе, читают лекции. На своей родине, в России, он почти забыт, лишь изредка упоминания о нём мелькают в профессиональных журналах или в интервью с именитыми музыкантами.