павел богомолов гепатолог биография
Павел Богомолов поможет ГК «Мать и дитя» диверсифицировать бизнес
О том, что Павел Богомолов приступил к работе в «Мать и дитя», Vademecum рассказали сразу несколько игроков рынка, однако долгое время подтвердить это не удавалось. Теперь в группе ответили, что «Мать и дитя», следуя стратегии расширения спектра медицинских направлений, вводит в нынешнем году вторую очередь госпиталя в Лапино, где приоритетным станет лечение онкологических заболеваний. Для этого будут созданы консультативно-диагностический центр, хирургические отделения, а также отделения онкогематологии и лекарственной терапии.
«Для продвижения новых направлений компания привлекает ведущих врачей и организаторов медицины. В частности, в настоящее время за внедрение онкологической службы в компании, а также за диверсификацию бизнеса, формирование новых направлений деятельности отвечает Павел Богомолов, руководитель отделения гепатологии МОНИКИ им М.Ф. Владимирского», – сообщили в ГК «Мать и дитя».
Павел Богомолов в 1995 году окончил Военно-медицинскую академию им. С.М. Кирова по специальности «лечебное дело», там же – интернатуру по терапии, а затем ординатуру по гастроэнтерологии в ЦНИИ гастроэнтерологии. В 2001–2004 годы работал старшим научным сотрудником гастроэнтерологического отделения МОНИКИ им. М.Ф. Владимирского. С 2004 года заведовал гепатологическим отделением МОНИКИ, а в 2014-м стал заместителем главного врача института по клинико-диагностической работе.
В 2016 году Павел Богомолов был назначен медицинским директором и членом правления ГК «Медси», где сделал упор на развитие госпитального сегмента, создание центров компетенций и увеличение объемов работы клиник группы в системе ОМС. За счет этого «Медси» удалось значительно нарастить обороты – в 2018 году выручка группы достигла 17,7 млрд рублей (+52,1% год к году).
После «Медси» Богомолов создал свою сеть клиник в Москве и Московской области – ГК «Объединенные медицинские системы», которая, по его словам, в 2019 году сгенерировала 2,2 млрд рублей выручки, работая преимущественно по программе госгарантий и оказывая медпомощь пациентам из разных регионов страны. (Подробнее о том, что из этого вышло, – в интервью Vademecum).
На протяжении многих лет и до 2019 года Павел Богомолов был главным внештатным гепатологом Минздрава Московской области. Подготовил и запустил клинические исследования препарата булевиртид для терапии гепатита D по проекту трансфера разработки немецкой MYR Pharmaceuticals. Булевиртид зарегистрирован и производится в России компанией «Гепатера», а с мая 2020 года применяется в медучреждениях. Разрешение на его продажу выдало и Европейское агентство лекарственных средств.
ГК «Мать и дитя» объединяет 41 медцентр, в том числе 6 госпиталей и 35 амбулаторных клиник в Москве, Санкт-Петербурге и других регионах. Выручка в 2019 году составила 16,16 млрд рублей. С этим показателем группа занимает второе место в ежегодном рейтинге «ТОП100 частных многопрофильных клиник России» Аналитического центра Vademecum. Показатель EBITDA группы – 4,6 млрд рублей.
Павел Богомолов : Очень многозначительное многоточие. К сожалению, во многом оправданное. Скажем, рак молочной железы у женщин встречается куда чаще, чем рак печени. У мужчин лидируют рак простаты, легких, толстой кишки. Но, уступая в количестве, рак печени вырывается вперед по тяжести и по неблагоприятному прогнозу. У него одна из самых низких 5-летняя выживаемость.
Стоп! У меня есть данные о том, что в Московской области научились лечить цирроз печени. Это слухи или правда?
Павел Богомолов : Подтверждаю: научились. В данном случае очень пригодился западный опыт борьбы с этим недугом. Нам не надо было изобретать велосипед. Надо было просто изучить то, что сделано, и разумно адаптировать к своим условиям. Что мы сделали? Впервые в России создали многопрофильную гепатологическую службу.
То есть вы хотите сказать, что выявление и лечение вирусных гепатитов стали доступны всем? Но в Московской области нет такого количества инфекционных больниц или хотя бы отделений! Ведь считается, что страдающим гепатитами заказан доступ в обычные стационары, что если этих больных туда пустить, то мы заразим всех.
Павел Богомолов : Никто никого не заразит. Мировой опыт доказал, что выявлять, обследовать и лечить таких пациентов можно в обычных медицинских учреждениях. И наш опыт тоже доказал, что это эффективно. В 2014 году в 45 медицинских учреждениях Подмосковья оказывалась помощь больным вирусными гепатитами. К сожалению, преодолеть, мягко говоря, предрассудки в организации такой медицинской помощи сложнее, чем ее осуществлять. Тем не менее в Московской области удается обеспечить эффективной противовирусной терапией большую часть в ней нуждающихся. И наша модель организации помощи больным вирусными гепатитами принята за основу при разработке федеральных стандартов лечения этих недугов.
Но вы не ответили на вопрос по поводу цирроза печени: он излечим или нет?
Павел Богомолов : Хотите однозначного ответа? Да, цирроз печени излечим. Но… Это возможно при условии функционирования мультидисциплинарной гепатологической службы. Она включает в себя амбулаторную, стационар-замещающую (дневной стационар) и стационарную помощь. Работу в одной упряжке врачей-терапевтов, инфекционистов, гастроэнтерологов, абдоминальных хирургов, эндоскопистов, трансплантологов и квалифицированного среднего медицинского персонала.
Почему не получает?
Павел Богомолов : У нас, к сожалению, часто действует ручное управление, увы, не всегда эффективное. Кроме того скажу, может, вещь крамольную, но поверьте, она важна. У нас нет здоровой конкуренции между медицинскими учреждениями, между государственными и частными медицинскими организациями. У нас действует модель процессного здравоохранения…
Что значит процессного?
Павел Богомолов : Вся система оказания медицинской помощи за исключением онкологической ориентирована не на конечный результат, а на «здесь и сейчас». Никто не учитывает долгосрочные показатели лечения. Еще раз подчеркну: это не касается онкологии, где есть показатель 5-летней выживаемости. Например, в стране отсутствует официальная статистика эффективности лечения больных хроническим гепатитом С. И это касается практически всех разделов здравоохранения.
По-вашему, это так важно?
Павел Богомолов : Важно! Настоящее врачевание должно ориентироваться на конечный результат: излечение самой болезни и улучшение жизненного прогноза пациента.
Богомолов Павел Олегович
Клиника управляет страницей врача.
Место приёма
г Москва, ул Большая Академическая, д 39 к 3
+7 (495) 125-24-61 показать
Клиника перезвонит в понедельник после 09:00
О враче
Богомолов Павел Олегович: гастроэнтеролог, гепатолог. Стаж работы – 25 лет, высшая категория, кандидат мед. наук.
Специализируется на заболеваниях печени. Принял участие в клинических испытаниях нового препарата для лечения гепатита D. Принимает пациентов с болезнями пищевода, желудка, двенадцатиперстной кишки, кишечника, желчного пузыря, поджелудочной железы, лечит: аппендикулярные камни, болезни брюшины, болезни органов пищеварения, болезни пищевода, болезни поджелудочной железы, болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки, болезнь желчевыводящих путей, гастрит, дивертикул желудка, дисбактериоз кишечника у взрослых, диспепсия, диффузный спазм пищевода, закупорка желчного пузыря, запоры и др.
Членство в научных обществах, союзах, ассоциациях:
Член научного Консультативного совета ЗАО «Р-Фарм», ПАО «Фармстандарт», «Janssen»
Научный консультант и медицинский советник группы исследовательских проектов препарата «Мирклюдекс Б»
Член EASL с 2012 г.
Член РОПИП с 2011 г.
Член РГА с 2012 Вице-президент фонда Доказательной медицины с 2015 г.
Образование
Военно-медицинская академия имени С. М. Кирова (1995)
Не взять вес
Павел Богомолов: Нет, это не преувеличение. Назову цифры. В мире, по данным ВОЗ, более 1 миллиарда человек страдают ожирением. Более 380 миллионов человек живут с сахарным диабетом 2-го типа. От 25 до 37% населения земного шара страдают неалкогольной жировой болезнью печени. Напугал?
Еще бы. Я понимаю: вы специалист в области болезней печени приводите именно такие цифры и факты. Вас послушать, то самые большие наши беды не сердечно-сосудистые и онкологические заболевания, а болезни печени. Заблуждаюсь? Я вас неправильно поняла?
Павел Богомолов: Вы правы и не правы. Действительно, болезни печени одни из самых распространенных заболеваний на земле. Кстати, я не случайно упомянул сахарный диабет. Это заболевание становится все более распространенным, а в основе его нарушение обмена веществ в печени. Тут, наверное, я должен пояснить: болезни печени не отнимают первенства у сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний, которые первенствуют среди причин раннего ухода из жизни. Заболевания печени чаще из разряда хронических. Но они основа, главные двигатели развития болезней сердца, сосудов, рака.
Врач, сидящий на приеме в районной поликлинике, знает о том, что при любом обращении пациента с жалобами по поводу той же боли в сердце, надо не только кардиограмму снять. А если пациент жалуется на боли в тазобедренном суставе, требуется не только хотя бы рентгеновский снимок этого сустава. Необходимо обязательно проверить состояние печени. Потому что именно она может быть в основе и той же ишемической болезни сердца, и того же остеопороза.
Павел Богомолов: Вы затрагиваете тему более больную, чем сама болезнь печени. Даже в большинстве случаев проведения профилактических осмотров очень редко проводится пристальное исследование печени. Она как бы остается за кадром. Хотя по большому счету, может, и нет необходимости всех обращающихся за медицинской помощью обследовать на предмет болезней печени. Но лично я (может быть, потому что я гепатолог) в рамках мультидисциплинарного подхода к здоровью человека обязательно бы привлекал гепатологов. Приведу один пример из практики московского областного здравоохранения. В 2015 году мы начали проводить скрининг на гепатит С. Благодаря этому мы чаще лечим таких пациентов самыми эффективными средствами. В итоге в Московской области заболеваемость гепатитом С в 3 раза ниже, чем в Российской Федерации.
Где берете необходимые препараты? Они доступны всем нуждающимся? Или повезло только жителям Подмосковья?
Павел Богомолов: Благодаря «погружению» лечения гепатита С в ОМС, доступность этого вида помощи выросла многократно. Каждый год мы лечим до 2 тысяч жителей Подмосковья и до тысячи жителей из других регионов России. То есть хочу сказать: при желании существующая система ОМС позволяет обеспечить доступную качественную медицинскую помощь.
Но почему не повсеместно?
Павел Богомолов: Дайте срок! Я вам напомню: четыре года назад мы обсуждали с вами проблему лечения гепатита С в Московской области. И вы тогда задавали этот больной не только для вас вопрос. И могу сказать: за 4 года диагностика и лечение гепатита С в рамках ОМС стали стандартом для многих субъектов Российской Федерации.
Павел Олегович, перед праздниками обычно все средства массовой информации дают бесконечные рекомендации: что есть, сколько есть, что пить, сколько пить. В этих рекомендациях сложно ориентироваться. Тем более что помимо СМИ у каждого есть «свой» интернет, который сегодня сообщает, что алкоголь в любых количествах, безусловно, вреден, а через запятую рекомендует столько-то граммов красного вина для поднятия гемоглобина и, конечно, настроения. Куда человеку податься?
Можете дать конкретный совет, как уберечь печень от жировой болезни?
Павел Богомолов: Прежде всего не набирать вес. Легко сказать? Сошлюсь на легендарную и гениальную Майю Плисецкую. Она в таких случаях говорила: «Не жрать!» Или советовала заклеить рот скотчем. Лучшего совета никто не придумал. Хотя понимаю: людям, которые любят хорошо и плотно поесть, сложно следовать этим правилам. А от себя добавлю: в век глобального развития фармакологии ограничиваться только советами великой балерины. Необходима модификация образа жизни. Да, уместно больше ходить пешком, больше двигаться, и да здравствует скандинавская ходьба.
Но я отлично понимаю, что, скажем, человеку в возрасте, да еще живущему в мегаполисе просто необходимы иные средства против увеличения живота. И в наше время такие средства есть. Более того, скажу, нередко люди, страдающие от огромных объемов в области того же живота, умоляют медиков уменьшить его с помощью операций. Такие операции проводятся. Успешно, менее успешно. Но это не массовый способ. Между тем в наше время есть массовый. Есть препараты, применение которых приводит к стойкому снижению массы тела. И важно, что введение этих препаратов входит в программу госгарантий бесплатной медицинской помощи.
Все препараты, даже самые лучшие и продвинутые, имеют побочные явления. Те, о которых говорите вы, исключение?
Павел Богомолов: Нет. И они требуют осторожного отношения. Каждый раз надо взвешивать: чего больше пользы или вреда? В данном случае больше пользы.
Достаточно пройти по улице любого города, села, чтобы увидеть множество людей с явно избыточным весом. Большинство из них, наверное, страдают от своей полноты, не только потому, что это некрасиво, но и потому, что тяжело для жизни, для работы. Каждый из нас не раз слышал, рассуждения полных людей о том, как сбросить вес. Обычно это происходит как раз во время застолий. Как быть? Препараты, о которых вы говорите, считаете доступны, потому что они в программе госгарантий. А врачи в тех же поликлиниках их назначают? Или ограничиваются правильными советами: ешьте меньше, двигайтесь больше?
Павел Богомолов: К сожалению. пока чаще всего именно так. Хотя проблема излишнего веса ни в коем случае не чисто российская, она глобальная.
Павел Богомолов: Очень на это надеемся. Более того, скажу, что в составе комплексной терапии жировой болезни печени они необходимы.
Мне стало жалко толстяков, тем более что иногда говорят: «Пока толстый сохнет, худой сдохнет».
Павел Богомолов: Не всякой поговорке стоит верить. Тем более есть иные: чем уже талия, тем длиннее жизнь. Толстых долгожителей не бывает.
А Уинстон Черчилль, проживший почти сто лет в здравом уме? Его вес выходил за все рамки нормы.
«Здесь я выйду за рамки, а здесь буду в марже. Жить можно»
«ШЕСТЬ РАЗ ПРОЧЛА ТАРИФНОЕ СОГЛАШЕНИЕ, НИЧЕГО НЕ ПОНЯЛА»
– Чем вы занимались до того, как попасть в медицину?
– Я финансист, работала в Министерстве связи РФ и коммерческих организациях. В 2014 году меня пригласили в Московский областной научно‑исследовательский клинический институт им. М.Ф. Владимирского – заместителем главного врача по экономическим вопросам. Помню, как впервые читала тарифное соглашение – на новогодних праздниках. Прочитала его раз шесть и, даже будучи опытным финансистом, ничего не поняла. Было ощущение, что документ нарочно составлен так, чтобы в нем никто не разобрался. В МОНИКИ мне удалось получить уникальный в этом смысле опыт. Крупнейший в регионе многопрофильный институт, в котором есть все – поликлиника, дневной и круглосуточный стационары, большие объемы специализированной и высокотехнологичной медпомощи, госзадание, наука и образование.
Многие процессы, что характерно для госучреждения, осложняла бюрократия, а это, увы, нередко негативно влияло на оперативность и качество медицинской помощи. Тем не менее нацеленность коллектива института на оперативное достижение результата, желание помочь людям, настрой управленческой команды на внедрение инновационных технологий в реальную клиническую практику в какой‑то момент превратили преодоление бюрократических барьеров в рутинную практику.
– Этот опыт вам, очевидно, пригодился в «Медси». Как вы там оказались?
– В МОНИКИ мы много работали вместе с Павлом Богомоловым. Когда он покинул институт и стал медицинским директором ГК «Медси», то пригласил меня в свою команду, и я согласилась. Работа в частной медицинской организации меня очень заинтересовала. Большой плюс такой структуры – простота закупок без оглядки на 44‑ФЗ. Да и все процессы осуществляются гораздо быстрее. В «Медси» я работала в Клинической больнице в Отрадном, куда Павел Олегович пригласил работать академика Константина Лядова. Задача была – «реанимировать» стационар, организовать работу в рамках ОМС, в чем я с удовольствием приняла участие. Для ГК «Медси» это было новое направление, а теперь она, в том числе за счет ОМС, резко улучшила свои финансовые результаты.
– Сколько в общей сложности вы проработали в «Медси»?
– Получилась своего рода стажировка перед самостоятельным проектом. Как вы на него решились?
– Я поняла, что с накопленными знаниями смогу реализовать модель работы частной клиники в системе ОМС. Я знаю весь процесс: могу по первичной документации, даже не будучи врачом, сказать, оплатит ее фонд или нет. Знаю все, вплоть до механизма выставления счета страховой компании. А для того формата, который мы придумали, не нужно было каких‑то особых инвестиций.
– Но даже условно скромные вложения должны были откуда‑то появиться. Кто инвестировал в ваш проект?
– Это были мои деньги. Знакомый продавал клинику на Шипиловской в Москве, всего 250 кв. м, она открывалась по программе «Доктор рядом», поэтому аренда стоила 1 рубль в год и просили за нее немного. Я подумала: почему бы и нет? Начали работать с того же дня, как ударили по рукам. Это было в начале 2017 года, а сейчас у нас в группе 11 клиник в Москве и Московской области. И это не предел. Расширяемся мы органически – рынок такой, что можно арендовать хорошие помещения, которые почти не нуждаются в ремонте. Сложнее с врачами, но тоже решаемо.
– Кстати, Павел Богомолов и Анатолий Махсон в каком качестве устроены в ГК «ОМС»?
– Павел Олегович – председатель совета директоров, Анатолий Нахимович возглавляет онкологическое направление. Проект был задуман в рамках традиционной модели университетской клиники, которая сможет сочетать в себе медицину, образование и науку и восполнять существующие дефициты системы здравоохранения.
Очевидно, что частный игрок может быть в тысячу раз эффективнее любой государственной клиники – и в инновационности подходов, и в организации процессов, и в плане закупок.
Первая наша клиника – в силу того, что автором концепции был Павел Олегович – оказалась центром компетенций в сфере гепатологии для всей сети. По финансовому результату в прошлом году это был самый мощный профиль.
«УЖЕ ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ К НАМ ВЫСТРОИЛАСЬ ОЧЕРЕДЬ»
– Основой медицинской концепции является реализация идеологии прецизионной медицины: мы обеспечиваем в рутинной клинической практике доступность самых новых технологий, основанных на принципах доказательной медицины. В гепатологии мы абсолютные лидеры в лечении пациентов с хроническим гепатитом С, неалкогольной жировой болезнью, раком печени. До 30%, а по некоторым позициям до 60% продаж инновационных противовирусных препаратов в России приходятся на клиники ГК «ОМС».
Высокая операционная эффективность бизнеса обеспечивается многими факторами, особенно за счет стоимости лекарств и расходных материалов. Наши впечатляющие объемы оказания медпомощи – хорошее подспорье в переговорах с поставщиками.
Отдельная история – формирование пациентопотока. Например, в начале года в Московской области сложилась непростая ситуация с обеспечением онкологических пациентов иммунотерапией. Стоило только сказать, что у нас это лечение возможно и, более того, осуществляется по программе ОМС, – проблема привлечения пациентов исчезла. Беда в том, что многие пациенты просто не знают, где можно получить помощь. Поэтому мы начали с информирования – на конференциях, через пациентские сообщества (очень помог глава Всероссийского союза пациентов Юрий Жулев), через интернет, в конце концов. Дальше – «сарафанное радио»: уже через месяц к нам выстроилась очередь.
Мы начали заниматься онкологией – и без маркетинга за три месяца вышли на 400 циклов лечения в месяц. С приходом в нашу команду профессора Махсона это направление точно станет одним из драйверов роста компании – в ближайшее время у нас будут работать четыре центра амбулаторной химиотерапии.
Исходя из данных клинической эпидемиологии, самое востребованное сейчас – это лечение пациентов с кардиометаболическими рисками, обеспечение мультидисциплинарного подхода в ведении полиморбидных пациентов. Это пациенты с серьезными заболеваниями, и именно они – в фокусе нашего внимания.
Мы рассчитываем достичь в кардиологии, эндокринологии, онкологии, пульмонологии таких же впечатляющих результатов, как в гепатологии, ставим перед собой амбициозные задачи элиминации гепатита С в Московском регионе, создали центр лечения рака печени, организуем первый в мире центр лечения больных гепатитом D.
– Работаете только амбулаторно?
– Мы оказываем помощь амбулаторно и в условиях дневного стационара. Пациенты разных профилей – эндокринология, кардиология, онкология, инфекционные болезни, гастроэнтерология, пульмонология, терапия. Мы обеспечиваем приличный объем диагностики и, самое главное, проводим экспертное лечение. Тысячи пациентов с вирусным гепатитом получают высокоэффективную терапию – в зависимости от особенностей заболевания мы излечиваем до 98%.
Мы единственные в стране, кто лечит от гепатита С пациентов после трансплантации печени, мы первыми стали использовать самые инновационные схемы противовирусной терапии в лечении детей, мы излечили от гепатита С практически всех подмосковных пациентов с гемофилией. Первые 90 пациентов в нашей стране начали лечиться суперсовременной комбинацией элбасвира+гразопревир именно в наших клиниках, а это невероятно эффективное лечение гепатита С. Отдельная история – онкологические пациенты. Доступность иммунотерапии в лечении рака весьма низкая, а у нас это обычная практика.
– И все только по ОМС?
– Доля платных медицинских услуг очень незначительная. Естественно, мы каждому предлагаем помощь по полису ОМС, и все на это соглашаются. Я часто слышу выражение «бесплатная медицина». Но ведь это не так. Только что согласовывала реестр взносов в фонд ОМС на своих сотрудников и вот что скажу: за среднестатистического сотрудника с зарплатой 60 тысяч рублей в месяц работодатель отчисляет такую сумму на ОМС, что получилась бы приличная страховка по ДМС. То есть мы уже оплатили медицинскую помощь в виде наших налогов. У нас же все время говорят, что бесплатная медицина – тяжкий груз и чуть ли не благотворительность для государства, а пациент, получается, бесправное существо и не может предъявлять какие‑то требования.
– Как система ОМС приняла ГК «ОМС»? Радушно?
– Непреодолимых препятствий не было. Возникают сложности с выделением объемов, своевременностью оплаты оказанной медпомощи. Конечно, отношение страховых компаний и территориального фонда ОМС к нам более внимательное, чем к государственным клиникам. Когда мы только открыли первую клинику, к нам тут же пришла первая комплексная внеплановая проверка. Денег от системы ОМС мы тогда не получали, так что проверять исполнение порядка расходования нами государственных средств было бы как минимум странно. Стали проверять все остальное – запрашивали разные документы, табели сотрудников, выискивали совместителей и даже пытались их пугать, мол, совмещать нельзя. Хотя Трудовой кодекс для всех один.
Комиссия пришла в таком составе, будто у нас уже не меньше 3 млрд рублей оборот. Ничего не нашли.
Потом пришли еще через полгода – деньги к тому моменту нам какие‑то уже выделили, мы их отработали. Каждую историю болезни разбирали по таблеткам, я делала какие‑то фантастические таблицы о том, сколько препаратов ушло на каждый случай – с пояснением, что вот здесь ушло меньше, так как лечение было прервано из‑за госпитализации, и так далее. В итоге выписали нам нецелевое неэффективное расходование средств ОМС – порядка 10 млн рублей. Так мы впервые сходили в суд и выиграли!
– Как были сформулированы претензии?
– Наше преимущество перед государством – в более эффективных закупках. У нас были препараты с истекающим сроком годности, и, когда срок истек, препараты были списаны и утилизированы. Пациента мы вылечили и избавились от просроченных лекарств. Что еще мне надо было делать? Мы, естественно, были возмущены, сами готовили аргументы для суда. В итоге суд встал на нашу сторону, а на самом деле – на защиту интересов пациентов.
– То есть вы пошли по пути Евгения Рабцуна, который вместе со своим Центром семейной медицины регулярно судится с фондами и не боится сопряженных с этими тяжбами издержек?
– Он не просто судится, он выигрывает. Он прав, потому что пациенты нуждались в помощи и должны были получить ее по программе госгарантий.
«МЫ ВЕДЕМ ПЕРЕГОВОРЫ О ПРОДАЖЕ ДОЛИ В БИЗНЕСЕ»
– Поделитесь технологией работы в амбулаторном сегменте по ОМС – для всех сомневающихся в том, что это вообще возможно.
– Приоткрою завесу тайны. Многие даже не открывали тарифное соглашение или даже не знают, что это такое. Видят, что консультация офтальмолога стоит 130 рублей, и говорят: «Нет, спасибо, мы поработаем платно». Все зависит от тарифного соглашения, которое разнится от субъекта к субъекту. Возьмем Москву. В одной клинике у нас действует программа «Доктор рядом», работаем с прикрепленным населением по подушевому нормативу. Амбулаторная консультация стоит 150–350 рублей. Но это не все – дальше прописан весь набор услуг, который в эту консультацию входит, и оплачиваются они отдельно.
Например, у терапевта пальпация – 7 рублей. Или УЗИ и кольпоскопия у гинеколога, подбор очков – у офтальмолога. В среднем оплата работы специалиста доходит до 800–1 000 рублей за консультацию. Положим, в день он принимает 20 пациентов, работает 20 дней в месяц, на выходе получаем 400 тысяч рублей в месяц. Это значит, что у нас есть возможность платить хорошую зарплату специалисту и даже найти деньги на лизинг оборудования.
Да, хотелось бы отдельно компенсировать инвестиционные расходы, но пока этого нет. Да, обозначенная в ЖНВЛП цена на ниволумаб, например, в тариф не вписывается. Но что мешает комбинировать схемы – здесь я выйду за рамки, а здесь буду в марже. Жить можно.
– Можно еще выбирать наиболее маржинальные схемы.
– А я вам скажу, что и без этого можно обойтись. Вообще, это недостаток регулирования. Не должно быть такого, что пациент, который платит налоги, вдруг для клиники невыгоден. Но обвинять клиники нельзя. Это задача фонда ОМС – создать экономически обоснованные тарифы.
– Вы работаете в Москве и Московской области, значит, часто возникают межтерриториальные расчеты. А как вы поступаете, когда в московскую клинику приходит москвич?
– Никакой проблемы – мы его прикрепляем к поликлинике «Доктор рядом», но предоставляем ему возможности всех наших филиалов. Пациент, по закону, может пойти в ту медорганизацию, в которую считает нужным обратиться. В конце концов, он может написать заявление о том, что по месту жительства он помощи не получил или ему не выписали препарат, потому что его просто нет. На такое заявление страховая компания ничего не может ответить.
– Остается еще один аргумент частных клиник против работы в системе ОМС – отсутствие дивидендов. Вы, как акционер, можете ничего не получать?
– Я могу получать зарплату. Есть правила, и мы по ним играем. И потом, что значит дивиденды? Это 20% налога на прибыль, 13% налога на доходы. В итоге всего на 10% выгоднее, чем просто заплатить себе хорошую зарплату.
– В таком случае этот бизнес невозможно ни тиражировать, ни продать.
– Инвестировать в него могут только те, кто намерен заниматься медициной, а не просто сидеть и получать доход. В настоящее время мы ведем переговоры о продаже доли в бизнесе стратегическому инвестору. Нам есть что предложить – выручка в прошлом году составила 867 млн рублей. Условная OIBDA [Operating Income Before Depreciation And Amortization – операционный доход до вычета амортизации основных средств и нематериальных активов. – Vademecum] – 25%. Условная, потому что в отчетности у такого предприятия никакой OIBDA быть не может.
Вхождение в акционерный капитал новой структуры позволит резко увеличить скорость масштабирования бизнеса, а мы планируем расширяться. Вместе с тем я решила освоить еще один вид деятельности – консалтинг и аутсорсинг для тех медорганизаций, которые только входят в ОМС и хотят работать по нашей модели. Меня очень часто спрашивают, как мы работаем в ОМС: «Это же так сложно». Ничего сложного нет, но это кропотливая, скрупулезная работа, направленная на достижение главного результата – оказание высококлассной медицинской помощи.