павел билибин внешэкономбанк биография
Внешэкономбанк ищет партнеров под проект целлюлозно-бумажного комбината
Летом 2018 г. набсовет ВЭБа рассмотрит вопрос финансирования строительства целлюлозно-бумажного комбината (ЦБК) в Красноярском крае, рассказал «Ведомостям» директор управления лесоперерабатывающего комплекса госкорпорации Павел Билибин. К этому времени, по его словам, будут завершены предпроектные работы.
Строительство ЦБК предполагается начать в 2019 г., а получить первую продукцию – ориентировочно в 2022–2023 гг., сообщил 12 декабря на форуме «ЛПК 360°» председатель ВЭБа Сергей Горьков.
Предприятие планируется построить вблизи пос. Богучаны, на площадке дочерней компании ВЭБа – «Краслесинвеста» (производит пиломатериалы), который изначально был инициирован ВЭБом как проект по созданию ЦБК. Выбор региона также связан с богатой лесосырьевой базой, имеющейся инфраструктурой, в том числе для логистики, и близостью рынков сбыта, прежде всего Китая, перечисляет Билибин.
Предполагается поэтапно создать мощности для выпуска 375 000 т беленой хвойной целлюлозы (нужна для выпуска бумаги) и 375 000 т растворимой целлюлозы (используется для выпуска вискозных волокон, целлофана), которая в России не производится, говорит он.
Суммарные инвестиции в строительство ЦБК оцениваются в 1,4 млрд евро, говорит Билибин. Для реализации проекта ВЭБ ищет стратегических инвесторов, продолжает Билибин. Это правильный подход, соглашается топ-менеджер одной из российских лесоперерабатывающих компаний: такие проекты из-за высокой стоимости можно реализовать лишь совместными силами 2–3 крупных игроков. Ранее в числе основных потенциальных инвесторов ВЭБ рассматривал китайские компании. Но сейчас это не главный вариант, отмечает Билибин. Инвесторы из Китая, как правило, готовы вложиться в проект лишь при условии поставок китайского оборудования.
«Но используемые Китаем технологии в лесохимии не совсем подходят под российские энергетические и экологические стандарты. А идти на компромиссы в вопросах экологии нельзя», – поясняет Билибин. По его словам, оборудование для строительства ЦБК в России, соответствующее нашим стандартам, есть у производителей из Европы, Канады, США. Впрочем, замечает Билибин, есть и такие инвесторы из Китая, с которыми ВЭБ согласен сотрудничать, но они готовы зайти в проект на более поздних этапах.
Этот проект и проект ВЭБа другу другу не помешают – сырья хватит обоим ЦБК, считает Билибин. Напротив, возможна синергия, отмечает он. По его мнению, реализовать проекты оптимально с разницей в год – это позволит использовать одних и тех же строителей. Билибин также допустил, что ВЭБ может рассмотреть предоставление финансирования для проекта Segezha Group.
Если проект ВЭБа окажется выгоднее, то Segezha Group может вложиться в него и отказаться от своего, думает гендиректор Lesprom Network Алексей Богатырев. Инвестировать сразу в два завода будет экономически нецелесообразно, считает он.
По мнению топ-менеджера одного из лесоперерабатывающих холдингов, для минимизации рисков ВЭБу целесообразно инвестировать в проект после того, как удастся привлечь от сторонних инвесторов 40–50% требуемых вложений, при этом партнер должен быть профильным игроком. Проблем с сырьем и со сбытом у предприятия быть не должно, уверен собеседник «Ведомостей». Но поскольку это новый завод, то важно до начала строительства заключить контракты на поставку 50–60% будущей продукции, подчеркивает он. Об этом говорит и Богатырев. Власти будут помогать строительству ЦБК в России, заверил на форуме министр промышленности Денис Мантуров. Например, с помощью «лесных» версий специальных инвестпроектов, которые в обмен на инвестиции гарантируют неухудшение налоговых условий и доступ к госпрограммам.
Интервью старшего вице-президента управления лесоперерабатывающего комплекса ВЭБа Павла Билибина
Посмотреть больше статей
Октябрь 2021, № 6 (158)
– С чем связан ваш переход из промышленности в банковскую сферу?
– С приходом в феврале 2016 г. в ВЭБ новой команды мне предложили решить вопросы одного из проблемных блоков Внешэкономбанка – управления ЛПК. Опыт инвестиционной работы у меня был. Работая в ЛПК, я занимался в том числе стратегией развития предприятий, в рамках которой были и M&A-сделки, а это уже не совсем производственная сфера, а скорее финансовая. Одно предприятие мы выводили на фондовую биржу. В марте 2016 г. я возглавил группу по управлению проектами в сфере лесопереработки. Позже мы организовали отдельную структуру, специализирующуюся на управлении лесными активами банка. ВЭБ инвестировал в крупные проекты, об их проблемах в лесном сообществе было известно давно. И у меня уже было понимание, как эти проекты можно спасать. Хотелось, чтобы немалые государственные инвестиции все-таки возымели эффект и послужили развитию нашей лесной отрасли, которую считаю для себя родной, так как я потомственный лесник в четвертом поколении – и мои родители, и их родители работали в лесопромышленном комплексе. Основная роль ВЭБа как корпорации развития – это развить ЛПК, инвестируя в него. Вторая функция – это возврат вложенных средств. Вот две основные функции в рамках ЛПК, которыми я занимаюсь.
Персоны
Организации
– Какова доля проектов ЛПК в общих инвестициях ВЭБа?
– Не очень большая. Сегодня инвестиционный портфель банка составляет 2,3 трлн руб., инвестиции в ЛПК на текущий момент превышают 100 млрд руб. Все проекты в ЛПК мы распределили на три группы. Дальневосточный кластер – инвестиции в него составляют 40 млрд руб., кластер в Сибири (предприятия в Красноярском крае) – также около 40 млрд руб., и плитные проекты – в них вложено чуть более 20 млрд руб. Всего ВЭБ реализует восемь производственных проектов, направленных на глубокую переработку древесины. На Дальнем Востоке у банка три проекта: «Азия-лес», RFP Group и СП «Аркаим». Еще в 2016 г. на Восточном экономическом форуме мы инициировали организацию кластера на Дальнем Востоке и сегодня активно занимаемся его формированием, определением участников. В него войдут не только наши проекты, будут и другие участники.
Следующая группа активов банка находится в Сибири. Один из проектов – создание Богучанского лесопромышленного комплекса. В 2007 г. в рамках реализации программы развития Нижнего Приангарья ВЭБ принял решение об учреждении АО «Краслесинвест» для строительства Богучанского ЛПК, который должен был включать целлюлозное производство. В 2012 г. концепция реализации проекта была пересмотрена, и банк отказался от идеи строительства ЦБК, оставив только лесопильное производство. Два года предприятие не могло запуститься, требовались дополнительные инвестиции и нетривиальные решения. Также в Сибири ВЭБ инвестирует в проект компании «Сиблеспроект», которая владеет двумя производственными площадками – в Верхнепашино и Сосновоборске. Третий проект – мебельная фабрика «Мекран» в Красноярске, исторически специализирующаяся на производстве корпусной мебели из массива древесины. Собственники предприятия решили организовать новый проект на новой площадке и при поддержке банка построили крупнейшую в Европе мебельную фабрику. Однако в силу ряда причин на данный момент «Мекран» находится в процедуре банкротства. ВЭБ, как основной кредитор, намерен запустить производство заново. Пока с помощью нашего предприятия «Краслесинвест» мы наладили первый этап переработки – производство строганой продукции. Дальше будем двигаться к освоению мебельного производства, поскольку оно более сложное. Изначально «Мекран» планировалась и проектировалась как фабрика по производству мебели из столярного мебельного щита. Однако оборудование позволяет выпускать и мебель из ДСП и MDF. Учитывая текущую ситуацию с девальвацией рубля, у фабрики очень серьезный экспортный потенциал. Сейчас мы ведем переговоры с потребителями из других стран с тем, чтобы изучить спрос и попробовать освоить экспортные рынки. Следующая часть проектов – два плитных производства компании «Современные технологии обработки древесины» (СТОД). Это заводы «Талион Терра» по выпуску бруса LVL и «Талион Арбор» годовой мощностью 500 тыс. м3 плит OSB. И завод MDF в Апшеронске, изготавливающий 300 тыс. м3 плит в год.
– С какими проблемами сталкивается банк при реализации проектов?
– Дело в том, что многие проекты уже начинаются неправильно. Сегодня некоторые компании неграмотно структурируют проект, не всегда продумывается сырьевая составляющая. Для успешной реализации проекта у компании обязательно должны быть собственные средства, потому что банк инвестирует не более 75% стоимости проекта. Важно правильно рассчитать рынки сбыта, иметь лесосырьевые ресурсы и технологии. Обязательно должны быть квалифицированные управленцы, команда с правильным образованием, с опытом реализации таких проектов, с отраслевыми компетенциями. К сожалению, не все проекты, которые банк до сегодняшнего времени реализовывал или финансировал, имели все необходимые составляющие.
– Какие еще условия нужно соблюсти, чтобы получить финансирование ВЭБа?
– Проект должен быть значимым для ЛПК России, соответствовать Стратегии развития ЛПК. Внешэкономбанк участвует в инвестиционных проектах, если они соответствуют требованиям, установленным Меморандумом о финансовой политике банка. ВЭБ отдает предпочтение инвестиционным проектам, при реализации которых он не конкурирует с коммерческими банками. Важно отметить, что ВЭБ реализует проекты на возвратной основе.
– Имеются ли в собственности банка какие-либо лесопромышленные активы?
– Сегодня в собственности у банка только один лесной актив – «Краслесинвест». Банк является залоговым кредитором, и по завершении процедуры у ВЭБа намерение не распродать имущество, а сохранить производство, запустить. То есть банк станет собственником, завод будет запущен, а люди – трудоустроены. Затем мы будем искать надежные, умелые руки, в которые передадим этот актив для дальнейшей его реализации. Сегодня вкладываться в лесные проекты банку выгодно. Именно это мы и показали за два года работы. Активно управляя проектами и взаимодействуя с инициаторами проектов, за два года мы запустили семь производств. И деньги возвращаются.
– Какова стратегия выхода банка из проектов?
– Основная функция банка как корпорации развития – запустить и реализовать проект. А затем – вернуть инвестиции и выйти из проекта. Выход из проектов эффективен только при работающих производствах.
– Какой сегмент в ЛПК, на взгляд Внешэкономбанка, наиболее инвестиционно привлекательный?
– Интересны целлюлозные проекты. Они наиболее маржинальные и с точки зрения масштабов позволяют выходить на совершенно другой уровень и по потреблению сырья, и по реализации продукции. Целлюлоза – продукт достаточно высокого передела, так как это химическая переработка древесины. Сегодня существует колоссальная потребность в дополнительных мощностях по производству целлюлозы. В России за 50 лет такие предприятия не строились, а рынки целлюлозы по-прежнему растут.
Необходимость строительства новых целлюлозных комбинатов отмечается и в проекте Стратегии развития ЛПК до 2030 г. Там же определены ключевые регионы, где такие мощности могут быть расположены, – это Дальний Восток, Сибирь и Красноярский край, где на сегодняшний день нет утилизации низкосортной древесины. Если в Иркутской области рядом находятся два комбината – Братский и Усть-Илимский, – то в Красноярском крае нет ни одного ЦБК. Притом, что этот регион – второй по объему хвойной расчетной лесосеки. Объем заготовки в области довольно высокий, но низкосортная древесина не утилизируется и просто бросается в лесу. Я думаю, что Красноярский край вполне сможет потянуть и два «целлюлозника». У региона есть хорошие логистические возможности – реки Ангара и Енисей, которые также могут служить поставщиками воды для ЦБК.
На запуск «Краслесинвеста» банк потратил очень много ресурсов до момента, когда отказался от идеи построить ЦБК. К тому моменту под ЦБК была отведена сырьевая база, построена дорожная инфраструктура, выделена и частично благоустроена площадка, проведены проектные работы. Как теперь их окупать, если нет ЦБК? Запустить более масштабный проект, который позволит за счет своей большей эффективности вернуть государству вложенные средства. У нас нет идеи фикс построить ЦБК. У нас есть задача развить отрасль и вернуть инвестиции. Так что новый проект должен повысить эффективность уже существующего, находящегося в проблемной зоне. Также повысить эффективность проектов можно путем их слияния, объединения.
– На какой стадии реализации находится проект строительства ЦБК в Красноярском крае?
– Какие новые проекты банк планирует реализовывать?
– Недавно мы подписали с Новгородской обл. меморандум о взаимодействии, одно из направлений – возможность создания в регионе мощностей по переработке низкосортной древесины. В регионе, несмотря на то что там работают крупные деревоперерабатывающие компании, существует зона неосвоенных мягколиственных лесов, которые фактически сейчас не утилизируются. Мы готовы совместно с областью финансово поддержать создание плитного производства.
– Внешэкономбанк является ответственным за процесс прекращения деятельности Байкальского ЦБК. Что планируется создать на месте комбината?
– Эту площадку можно превратить в показательный экологический проект. К сожалению, к нам так никто и не обратился с предложением по организации или реорганизации этой площадки. Промышленное предприятие на берегу одного из чистейших озер создает для него риски. Тем более что там есть угроза селевых потоков. Правительство приняло единственно правильное решение – не иметь на берегах озера Байкал серьезных промышленных объектов, имеющих даже потенциальную возможность загрязнения. Байкал – это достояние не только России, а всего человечества. Будем надеяться, что это озеро будет сохранено.
– Как вы оцениваете обеспеченность перерабатывающих мощностей в России древесным сырьем?
– Было бы неправильно говорить о том, что в России существует дефицит древесного сырья. Это как дефицит грибов в лесу: в одном месте они есть, а в другом – нет. Кроме того, существует такой фактор, как сезонность. Из-за повышения средней температуры окружающей среды сдвигается время заготовки леса, что создает проблемы для предприятий. Можно говорить о дефиците доступного сырья в некоторых регионах. Например, в Архангельской обл. наблюдается конкуренция между существующими целлюлозными комбинатами. Они работают давно и уже выбрали вокруг себя доступный лес. Есть области, где предприятия испытывают нехватку определенных видов сырья, например, в Кировской обл. – фанкряжа, в Новгородской обл. – хвойного пиловочника. В Сибири пока дефицита древесного сырья не наблюдается, напротив, там избыток низкосортной древесины. А в Республике Коми много деревьев мягколиственных пород, которые никто не берет. Кстати, Коми – одна из точек возможной локации небольшого производства целлюлозы из лиственных пород.
– Вы поддерживаете введение на Дальнем Востоке квоты на экспорт необработанной древесины?
– Это приведет к упорядочению экспорта необработанной древесины с Дальнего Востока и стимулирует создание перерабатывающих мощностей внутри страны.
– Как вы оцениваете проект Стратегии развития ЛПК до 2030 г., инициированной Минпромторгом России?
– В целом Стратегия отвечает существующим целям и задачам лесной отрасли. Я сторонник того, чтобы эту Стратегию принять. Сделать ее идеальной очень тяжело, ведь все участники отрасли довольно разноплановые, интересы многих пересекаются и абсолютно противоположны друг другу. Например, при девальвации рубля внутренний рынок всегда чувствует себя хуже, а экспорт всегда более выгоден. А роль и задача координатора как раз и состоит в том, чтобы учесть все интересы, спрогнозировать и систематизировать их таким образом, чтобы общий эффект для страны был максимальным.
Стратегия нужна не для того, чтобы бизнес больше заработал на лесе. Она нужна для того, чтобы страна получила больший эффект от лесного ресурса, чтобы он более грамотно использовался, чтобы происходило замещение импортной продукции, чтобы больше денег оставалось в России в виде зарплат, налогов. Еще предстоит выработать «дорожную карту» по реализации Стратегии, где будет четко расписано, что делать каждому ведомству. В том числе она будет отражаться в краткосрочном и среднесрочном бюджетном планировании.
– Как скажется на рентабельности проектов в ЛПК увеличение на 44% ставок арендной платы за леса?
– Не думаю, что это фатально скажется на проектах в сфере ЛПК, так как базовая ставка за лесные ресурсы невысока. Кроме того, у нас существует несколько форм лесопользования. В основном компании работают по договору долгосрочной аренды, в рамках аренды ставка – не самое главное, поскольку приоритетные инвестиционные проекты, согласно постановлению 419, имеют льготу на лесные ресурсы в течение периода окупаемости. А потому основная финансовая нагрузка – это затраты на охрану, защиту и воспроизводство лесов, а также на развитие и создание инфраструктуры. Нагрузка по этим направлениям очень существенна, и хотелось бы ее если не снизить, то, по крайней мере, привлечь государство к реализации основных мероприятий, например, по строительству дорог. Это вечная тема.
– Кто должен строить дороги – бизнес или государство?
– Здесь нет какой-то панацеи, нет универсального рецепта. Конечно, бизнес был бы рад, чтобы все дороги, и лесные, и лесовозные, и круглогодичного пользования, были объявлены федеральными и, соответственно, средства на их строительство и поддержание выделялись бы из госбюджета. В этом случае государство должно переложить часть затрат на бизнес, который будет этими дорогами пользоваться.
Должен быть разработан механизм, при котором государство будет финансово участвовать, но не напрямую, а опосредованно, например, путем снижения другой финансовой нагрузки на арендаторов. Это может быть предоставление каких-то налоговых льгот. Кроме того, необходимо учитывать, как используется арендатором заготовленная древесина. Если арендатор, который строит дороги, в дальнейшем древесину перерабатывает и производит продукцию высокой добавленной стоимости, то ему в большей степени можно было бы компенсировать строительство инфраструктуры. А вот если компания просто экспортирует круглый лес, то такой бизнес я бы не стал стимулировать.
– Как вы оцениваете инвестиционную привлекательность лесной отрасли?
– Развитие лесной отрасли идет, запускается много проектов в различных сферах. Однако из-за девальвации рубля ряд существующих предприятий сократили мощности. Сегодня не очень хорошо себя чувствуют мебельщики, потому что упали объемы внутреннего потребления. Гораздо лучше ситуация у компаний, экспортирующих свою продукцию. А лесной бизнес в России в основном экспортно ориентированный, внутреннее потребление невысокое. Многие проекты сейчас испытывают некий ренессанс, до кризиса они чувствовали себя не очень хорошо из-за высоких темпов инфляции и отсутствия существенного роста цен на продукцию.
Наиболее привлекательной для инвестиций остается глубокая переработка древесины, так как у таких производств более высокая доходность. Но если говорить глобально, то я бы в первую очередь инвестировал сейчас в лесосечный фонд, в ресурсы. Потому что без ресурса нет лесного бизнеса. Лесосырьевой ресурс нельзя приобрести в больших объемах без инвестиционных проектов. Поэтому необходимы правильные инвестиционные проекты – взвешенные, сбалансированные, направленные на высокомаржинальные рынки – в тех регионах, где нет высокой конкуренции за древесное сырье.
Что касается непосредственно отраслей, то наиболее привлекательной остается по-прежнему ЦБП. Хотя это самый ресурсоемкий сегмент лесной отрасли. Это большие и долгие инвестиции, а потому компании неохотно сюда идут. Но я уверен, что целлюлоза будет востребована еще долго. Растет рынок бумажной упаковки. Сейчас идет курс на экологизацию упаковки, уменьшение доли пластиков. Ткани, сангигиенические изделия – это тоже растущие сегменты, которые еще многие годы будут иметь восходящие тренды по объемам и по ценам. Вообще, вся продукция ЛПК еще долгое время будет востребована. Это экологично, красиво и приятно. Я не думаю, что когда-то древесина будет чем-то замещена. Тем более что это возобновляемый ресурс. Сейчас есть породы деревьев, которые достигают зрелости в 40–50 лет. Это позволит воспроизвести вырубленные леса для дальнейшего использования.
Биография:
Павел Билибин родился 7 ноября 1973 г. С отличием окончил Брянский технологический институт по специальности технология деревообработки «инженер-технолог». Занимал руководящие должности в лесоперерабатывающей отрасли в ЛПК «Тындалес», «Русской Лесной Группе», Russian Forest Consulting и Лесосибирском ЛДК №1. С 2016 г. возглавляет Управление лесоперерабатывающего комплекса Внешэкономбанка. Вице-президент Союза лесопромышленников и лесоэкспортеров России.
Помощники Шувалова стали зампредами ВЭБа
Внешэкономбанк объявил о кадровых изменениях в руководстве банка. Как ранее писал РБК, на места трех первых заместителей и членов правления назначены уже работающие в банке Николай Цехомский и Михаил Полубояринов, а также бывший глава банка «Российский капитал» Михаил Кузовлев. Перестановки состоялись спустя несколько недель, после того как ВЭБ возглавил бывший первый вице-премьер Игорь Шувалов.
Кузовлев будет координировать и контролировать деятельность банка по работе с проблемными активами и деятельность «ВЭБ Капитала». Это направление не новое для Кузовлева — у экс-банкира большой опыт работы с проблемными долгами — этим он занимался, руководя приобретенными ВТБ активами — Гута-банком (с 2004 года) и Банком Москвы (с 2011 года), а также на предыдущем месте работы в «Роскапитале», курируя недостроенные объекты разорившегося застройщика СУ-155.
Михаил Полубояринов будет координировать международную деятельность, взаимоотношения с российскими и зарубежными инвесторами, операционную деятельности ВЭБа, управление ликвидностью, привлечение финансовых ресурсов на российских и зарубежных рынках капитала и межбанковского кредитования. За Цехомским закрепляются вопросы развития инвестиционной деятельности, реализации отраслевых бизнес-решений банка, поддержки российского экспорта, торгового финансирования, документарных операций и экспортного кредитования.
Павел Билибин: «Банк не собирается экономить на экологии»
Елена Сидякина, фото: Елена Сидякина
Выставки
Постройте уютный загородный дом вместе с участниками осенней выставки «Загородный дом»
Отраслевые выставки собрали в столице Урала мебельщиков, деревообработчиков и экологов из 30 регионов России
Международный лесной форум и выставка «Российский лес»
Об АО «Краслесинвест» и других проектах ВЭба, экологических элементах проектов, о создании основы для леса будущего в интервью «ЛПК Сибири» рассказал директор управления лесоперерабатывающего комплекса ГК «Внешэкономбанк» Павел Билибин.
Скоро будет год с момента запуска лесопильного производства АО «Краслесинвест». Какова ситуация на предприятии сегодня, каковы перспективы?
«Краслесинвест» – это один из наиболее успешных проектов банка. В 2016 году во Внешэкономбанке было создано управление развития ЛПК и с этого момента мы продолжили развивать проект по созданию лесопромышленного комплекса в Богучанском районе. Нам удалось запустить лесопильное производство вовремя, именно в те сроки, которые нам поставила администрация Красноярского края. Предприятие меньше, чем за год вышло на освоение всех мощностей и сейчас продолжает работать в плановом режиме. Кроме того, у Внешэкономбанка существуют серьезные планы по развитию предприятия, а именно, на данном этапе в приоритете – строительство пеллетного производства. Планируем начать этим летом и запустить завод весной 2018 года.
Также продолжаем работы по очень крупному проекту – созданию целлюлозного производства на площадке АО «Краслесинвест». Мы прошли этап предварительного технико-экономического обоснования, и Председатель Внешэкономбанка Сергей Горьков согласовал переход на предпроектную стадию, так называемый basic design. На этом этапе происходит выбор поставщиков оборудования, их обоснование, отбор потенциальных покупателей, проводятся переговоры, подписываются соглашения о намерениях, рассчитываются мощности завода с учетом многочисленных параметров и еще многое другое. Важнейшая часть обоснования – это крупный раздел по воздействию на окружающую среду. Параллельно происходит структурирование инвестиций – подбираются инструменты финансирования, заключаются рамочные соглашения и примерно через 8 месяцев принимается решение о реализации проекта. Это будет уже переход в стадию основного проектирования.
Проект масштабный, какие элементы финансирования планирует применять Внешэкономбанк?
Пока финансировать планируем из собственных источников. Это не будет уставной капитал банка, это будут инвестиционные инструменты. Банк сейчас активно пользуется синдицированием – инструментом объединения и структурирования различных источников финансирования. В частности, на этом проекте предполагаем, что будем иметь два источника. Это финансирование закупки оборудования европейских производителей одним из европейских банков и второй – это, скорее всего, будет привлечение банков страны, которая займет большую часть в структуре реализации продукции. В частности, мы планируем продавать основную часть продукции в Китай и, соответственно, возможно, будем привлекать инвестиции китайских банков. Для страны, которая будет обеспечивать финансирование, это поддержка их бизнеса – поддержка импортеров.
С этой же целью вы также планируете встречи на выставке «Сильва Вуд-2017» (Шанхай)?
Участие в крупнейшей лесной выставке в Китае – это не только проявление интереса к поиску рынков для продвижения существующей и потенциальной продукции. С точки зрения проектов развития, Китай – это один из основных целевых рынков. Одновременно мы будем презентовать целлюлозный проект с целью привлечения новых партнеров в разных сферах.
Вы называете строительство целлюлозного производства экологическим проектом. Это парадокс? Что вы вкладываете в понятие экологичность?
В настоящее время, к сожалению, существует миф об ухудшении экологии в связи с деятельностью ЦБК. Эта ассоциация у многих связана скорее всего с Байкальским ЦБК. Но давайте вспомним, Байкальский ЦБК был построен достаточно давно. И технологии, которые там использовались уже давным давно устарели. Мир не стоит на месте, технологии развиваются огромными темпами. Мы же сейчас не говорим, например, что, покупая морской лайнер, мы будем иметь в итоге пароход с гребными колесами и черным дымом из трубы. Мы понимаем, что приобретаем судно современное, быстроходное, комфортное, экологичное. Почему же, когда говорим про ЦБК, – все представляют себе старый дымящий завод, убивающий все живое вокруг. На самом деле приехав, например, в Скандинавию в США или Канаду мы видим целлюлозные предприятия, которые работают в черте города и никаких неудобств не создают.
Банк не собирается экономить на современных достижениях и предполагает использовать так называемые best availed technologies – это лучшие доступные технологии. На сегодняшний момент мы наблюдаем такой подход на «Краслесинвесте». Все, что касается заготовки леса, сортировки, пиления, транспортировки и утилизации отходов – все процессы организованы на высоком технологическом уровне с учетом самых строгих требований. И мы готовы показывать эту экологическую технологичность любому, кто заинтересуется. Мы всегда приглашаем, например, представителей «Гринпис» приехать посмотреть, как все устроено на производстве. При этом мы наблюдаем ситуацию осуждения предприятия, на котором автор статей от «Гринписа» даже и не был никогда.
И самое главное – для чего мы строим целлюлозное производство – это спасение леса от захламленности порубочными остатками и упавшими перестойными деревьями. Другими словами, это спасение леса от пожаров, от вредных насекомых, содействие его более быстрому и здоровому возобновлению.
Что касается Байкальского ЦБК, я знаю, что Внешэкономбанк активно занимается этим проектом.
По поручению государства ГК «Внешэкономбанк» был назначен ответственным за урегулирование ситуации и организацию процесса прекращения деятельности Байкальского ЦБК. Сейчас в тесном сотрудничестве с Аппаратом Правительства Российской Федерации, Министерством природных ресурсов Российской Федерации, администрацией Иркутской области мы реализуем комплекс мероприятий для эффективного выполнения федеральных целевых программ в рамках ликвидации накопленного экологического ущерба и снижения негативного воздействия на озеро Байкал. Одна из сложнейших задач – это передача в утилизацию шлам-лигнинов. Здесь требуется участие и финансовое, и научное. Структура «ВЭБ Инжиниринг» участвовала в тендере и разрабатывала проектную документацию. Банк активно занимается этим вопросом. Я являюсь Председателем комитета кредиторов Байкальского ЦБК и отвечаю в банке за этот проект.
Обсуждаем и программы развития территории ЦБК. Есть предложения о создании туристического экологического парка на территории завода, который бы сочетал зону отдыха и туризма, а также возможность интеллектуального проекта, например, музея истории экологических катастроф. Это необычные хорошие инициативы.
Есть ли лесные проекты инновационного свойства, например, переработка древесины до молекулярного уровня? Принимаете ли новые проекты к рассмотрению на финансирование?
Есть разработки производства пребиотиков, но мы к нему относимся осторожно. Дело в том, что объем этого рынка очень мал – фармацевтика, возможно, отдельные физические покупатели. Рынок непонятен. Банк сейчас принял стратегию развития, где, к сожалению, лесопромышленный сектор не является стратегической отраслью для финансирования. Больший приоритет отдается проектам отраслей высоких технологий. Это, например, проект «Блокчейн». На последнем Петербургском экономическом форуме обсуждали этот проект на панельной дискуссии. Это была, наверное, самая популярная дискуссия на ПЭФе.
Мы, конечно, принимаем новые проекты и рассматриваем их. Хотя на данный момент, понимая, что в ВЭБе появилась отраслевая экспертиза в лице нашего управления, количество заявителей значительно сократилось, потому что недобросовестные проекты мы отметаем на первых подступах. Да и основная задача сейчас в первую очередь разобраться с портфелем, который передали нам в 2016 году. Проекты достались, как говорится, по наследству. Все они непростые, имеют нетривиальные сложности, которые необходимо преодолевать. Производства разбросаны по всей стране. Каждое требует времени и людей – специалистов в этой области. Сейчас мы начали применять метод резидентов. Мы делегируем на производства специалистов, которые участвуют в работе предприятия, физически там находятся. Они наблюдают за процессами, согласуют многие решения, но при этом не вмешиваются в деятельность. Банк уверен, что получает достоверную информацию, а собственник понимает, что информация не искажается и поступает непосредственно в головную контору банка, при этом предприятие также пользуется компетенцией отличных специалистов.
Каковы обычно сроки инвестиций?
Внешэкономбанк – это институт развития, и основная его задача – инвестировать в отрасль, чтобы повысить ее конкурентоспособность, повысить долю в ВВП страны и эту отрасль развить. Второй принцип банка – это возвратность инвестиций. Все инвестированные деньги должны вернуться. В любом смысле задача банка – в дальнейшем передать собственнику, инициатору бизнеса его обратно. Банк не является каким-то отраслевым холдингом, поэтому стратегических целей владения тем или иным активом он не рассматривает. «Краслесинвест» – это уникальный случай, когда банк сам инициировал создание производства. В других случаях банк становится собственником, когда инициатор не справился с поставленными задачами и не смог вывести проект на самоокупаемость. Тогда самое главное для банка – это развить производственные активы, а потом передать их тем или иным способом стратегическому отраслевому инвестору. И здесь вариантов множество. Мы можем продавать сразу и целиком проект, который нам принадлежит. Мы можем оставаться собственником достаточно долго и продолжать финансирование проекта 10–15 лет. Мы это готовы обсуждать, и здесь главное – найти правильного и заинтересованного инвестора, а не продать с большими дисконтами. ВЭБ – это государственная корпорация, то есть он выполняет функцию государства в финансовом секторе. Через ВЭБ государство инвестирует в развитие отраслей промышленности, культуры, а также конкретных территорий.
Давайте вернемся к экологической теме, ведь 2017 – Год экологии.
Абсолютная правда то, что в лесу мы за экологию боремся постоянно. У нас каждый год – год экологии во всех смыслах, потому что мы работаем непосредственно с природой, с лесом. И наша работа не должна наносить ущерб, она должна быть экологичной ежедневно. И поэтому каких-то сверх усилий или показных акций в Год экологии мы не планировали. Хотя мы готовы присоединяться и к очистке территорий, к посадкам деревьев и так далее.
В этом году мы начинаем реализовывать идею создания лесосеменного центра на базе АО «Краслесинвест».
На совещании на ПЭФе-2017 мы обсуждали необходимость переформатировать процесс содействия естественному восстановлению леса, потому что этот метод не восстанавливает того качества леса, который срубили. Мы поддерживаем эту позицию. Я поручил заняться организацией лесосеменного центра на базе АО «Краслесинвест» в Богучанском районе. Планируем подписать соглашение с Министерством природных ресурсов РФ, Министерством лесного хозяйства Красноярского края, Институтом леса им в.н Сукачева.
Мы начинаем этим заниматься сейчас, и в течение года должны быть результаты. Это будет лаборатория по созданию семенного фонда, пригодного для условий Севера, по выращиванию саженцев. Это очень кропотливая работа. Планируем и питомник. Мы считаем, что все лесовосстановление надо делать плантационным. Уже существуют такие пилотные проекты. Они впечатляют. Именно такой подход сможет стать основой для создания леса будущего.