отелло сатирикон актеры и роли
Купить билеты на спектакль «Отелло»
Продолжительность: 3 часа
Организатор: театр Сатирикон [ репертуар театра ]
Режиссер: Юрий Бутусов
Коротко о спектакле: Новая трактовка спектакля предусматривает необходимость с полным серьезом относиться к простым вещам и с большей легкостью преодолевать сложности и трудности жизни.
Расписание сеансов и продажа билетов
Если у вас возникли вопросы по приобретению билетов на спектакль Отелло в театр Сатирикон, наши менеджеры с радостью проконсультируют вас по телефону +7 (995) 880-75-05
— Заказ билетов через сайт, online — круглосуточно.
— Доставка по Москве в пределах МКАД — от 500 р.
— 100% гарантия подлинности официальных билетов.
— В случае отмены мероприятия — вернем полную стоимость билетов.
У нас вы сможете купить билеты на спектакль Отелло в театр Сатирикон даже в том случае, если билетов уже нет в кассе театра!
Краткое содержание спектакля Отелло
Юрий Бутусов всегда предлагает зрителю неординарные провокационные спектакли, которые далеки от классики, являясь экспериментальными. Каждая очередная постановка данного режиссера является своеобразным разговором между зрителем и актерской труппой. Все спектакли захватывают зрителя с первой минуты и проходят на одном дыхании. Исключением не стал и всем известный спектакль «Отелло» в театре Сатирикон.
Трагические мысли, и безрассудные поступки персонажей сюжета смешиваются с тонкостью и нежностью чувств, проглядывающих сквозь все действа. Гнетущая атмосфера на сцене передается в зал, что могут ощутить на себе зрители постановки. Создается полное ощущение того, что произойдет какая-то страшная трагедия, катастрофа.
Купив билеты на спектакль «Отелло», встретиться с героями великого творения Уильяма Шекспира можно в очередной раз. Как будут развиваться события? Как видит все происходящее режиссер? Все это можно увидеть при личном просмотре спектакля. Естественно, главный смысл пьесы будет сохранен: нежная и скромная Дездемона, любящая Отелло; взрывной Отелло, способный на все ради любви; доверчивый и спокойный Кассио и коварный, злой Яго.
Здесь сложные события смешиваются с нежными чувствами, позволяя зрителю сопереживать вместе с главными героями спектакля, чувствовать напряжение, царящее на сцене. Эта новая трактовка пьесы понравится зрителям Сатирикона, что подтверждают отзывы о спектакле «Отелло».
Расписание спектакля «Отелло» предоставляется задолго до начала представления. Поэтому всегда можно выбрать самый удобный сеанс, позволяющий внимательно просмотреть постановку, не отвлекая свое внимание на посторонние дела.
Композиция Юрия Бутусова по классической трагедии о венецианском мавре. Режиссёр считает её одной из самых страшных пьес великого Шекспира: «она вскрывает чёрные глубины человеческого подсознания и, в то же время, как это ни парадоксально, поднимает нас ввысь». Спектакль погружает во вселенную раннего Бутусова, где можно почувствовать в ретроспективе и поразгадывать этот ни на кого не похожий режиссёрский почерк. Мощная бутусовская компания сатириконовских актёров обнажает на сцене глубинные человеческие терзания, сомнения, гнев, бессилие, неуверенность, властность и беспомощность Отелло. Перед лицом своих страхов раненый зверь Отелло уязвим и беззащитен как дитя.
Понравился спектакль Отелло? Расскажите друзьям!
ОТЕЛЛО.
Даты ближайших спектаклей
Создатели спектакля
Актерский состав
Отелло
Дездемона
Эмилия
Кассио
Бианка
Родриго
Грациано
Лодовико
а также
Даты ближайших спектаклей
Композиция Юрия Бутусова по классической трагедии о венецианском мавре. Режиссёр считает её одной из самых страшных пьес великого Шекспира: «она вскрывает чёрные глубины человеческого подсознания и, в то же время, как это ни парадоксально, поднимает нас ввысь». Спектакль погружает во вселенную раннего Бутусова, где можно почувствовать в ретроспективе и поразгадывать этот ни на кого не похожий режиссёрский почерк. Мощная бутусовская компания сатириконовских актёров обнажает на сцене глубинные человеческие терзания, сомнения, гнев, бессилие, неуверенность, властность и беспомощность Отелло. Перед лицом своих страхов раненый зверь Отелло уязвим и беззащитен как дитя.
Премии:
Премьера спектакля состоялась 19 октября 2013 года
Перевод Б.Пастернака, О.Сороки, Б.Лейтина
Композиция Ю. Бутусова
6 Апреля 2021 — Денис Суханов отмечает 50-летие Издательство: Театрал on-line / Автор: Екатерина Сивцова
7 Октября 2020 — Романтика возвращается на столичные подмостки Издательство: Вечерняя Москва / Автор: Татьяна Еременко
23 Мая 2017 — Марьяна Спивак: Роли рождаются трудно, как дети Издательство: Театральная афиша / Автор: Алла Шевелева
10 Мая 2016 — БЕСЕДА С ДЕНИСОМ СУХАНОВЫМ Издательство: журнал «Театральный город» / Автор: Юлия Савиковская
15 Марта 2014 — Шекспир-450: череп Йорика или Космос Издательство: МИТ-инфо / Автор: Ольга Канискина
11 Ноября 2013 — Картина хаоса Издательство: Colta / Автор: Алексей Бартошевич
23 Октября 2013 — Взбодренный Шекспир Издательство: Коммерсантъ / Автор: Роман Должанский
22 Октября 2013 — «Отелло»: морок порока Издательство: Ваш Досуг / Автор: Наталья Витвицкая
22 Октября 2013 — Мавр наделал дел Издательство: Ведомости / Автор: Олег Зинцов
22 Октября 2013 — Яго жарит яичницу и планирует расправу Издательство: Известия / Автор: Марина Шимадина
22 Октября 2013 — Сгорит синим пламенем… Издательство: Новая газета / Автор: Елена Дьякова
ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ПЕТЕРБУРГА
ОТЕЛЛО НА ФИНСКИХ БРЕГАХ
У. Шекспир. «Отелло». Театр «Сатирикон».
Режиссер Юрий Бутусов, художник Александр Шишкин
Сталкиваясь с последними работами Юрия Бутусова, не знаешь, с чем имеешь дело: с изобретением нового языка театра, эстетикой XXI века либо с неудачей, провалом, причиной (или следствием) которого является сценический хаос. Бутусов заявляет важнейшие темы, взрыхляет целые пласты культурной рефлексии и перечеркивает, рвет им же сочиненное тут же, на наших глазах. То ли будучи не в состоянии довести сказанное до завершения, то ли признавая заведомую невозможность ясности, строгости, однослойности современного театрального высказывания. Бутусов как очевидный режиссерский лидер пребывает сегодня в таком статусе, что ему прощается многое из того, что не простилось бы, скажем, молодой режиссуре. Этот постоянно меняющийся, интересно эволюционирующий художник доказал свое право на разрушение канонов, базиса постановочного мастерства. Его последние спектакли строятся более по законам энергообмена, драйва, нежели сценической логики. Неслучайно в «Макбете. Кино» одна из сцен превращается, попросту говоря, в дискотеку для зрительного зала: эту грань театр пока еще не переходил, и тут осознание этого шокирующего факта должно, на мой взгляд, смениться пониманием и одобрением. В кои-то веки театр возбуждает столь телесно выраженную эмоцию, что тело зрителя само пускается в пляс.
Надо сказать прямо: «Отелло» в «Сатириконе» организован значительно хуже, чем «Чайка», «Макбет. Кино» и «Добрый человек из Сезуана» — признанные удачи Юрия Николаевича. В спектакле «Сатирикона» деконструкция сюжета, ролевой структуры, сценической логики ничем не компенсируется. Бутусов разобрал любимую игрушку на этюды и не собрал заново. Хаос как организующее начало торжествовал в «Макбете»: случайно совпал с духом свободы, который сложно не ощутить. Режиссер как-то сразу нам объяснил: не стоит ждать цельности художественных образов. А вот в «Сатириконе» что-то с чем-то не совпало. Тут этот дух мучительный, не отпущенный. Спектакль длится долго, концовок масса, и событий, смыслов буквально ожидаешь.
Т. Трибунцев (Яго), Д. Суханов (Отелло).
Фото Е. Цветковой
На огромной широченной сцене в избыточности Александром Шишкиным разложен в хаотическом порядке реквизит: свалка вещей, мебели, предметов быта. Все это окружено кадками с растениями, из подвешенных пакетов низвергаются веселящие водяные струи, журчат вентиляторы — так изображается пышущий флорой остров Кипр, райская земля, где могло бы быть счастье, но не случилось. Справа завернут под колосники гигантский парус с меловым изображением цветка в горшке. Артисты исполняют прекрасный энергичный этюд, похожий на камлание: выбивают по мокрому столу барабанную дробь, разлетаются брызги. Флот Отелло подходит к берегам.
Отелло Дениса Суханова — высокий, статный, выспренний — вышагивает по сцене как по палубе корабля. Потрясает гривой, гарцует. Флотоводец, капитан на море, в домашних условиях он, кажется, не справляется со своей ролью. Управлять своей жизнью значительно сложнее, чем механизмом армады. «Три раза б со щитом стояла я, чем раз один родить!»
Поначалу кажется, что Бутусов пойдет по линии сближения шекспировского мифа и Петербурга — станет переносить средиземноморский сюжет на Балтику. Седая Марина Дровосекова (которая вообще-то пышущая здоровьем Бианка, но тут не Бианка отнюдь) вдохновенно-филармонически читает Ахматову. Разыгрывается этюд из «Трех сестер» — нереализованного замысла, из которого созрел «Отелло» и который теперь перешел в театр имени Ленсовета. Родриго (Тимур Любимский) копирует пластику Андрея Краско в роли Тарелкина из давней постановки Бутусова, артисты являют нам отрывок из «Руслана и Людмилы»: «И наконец задумал я / Оставить финские поля; / Морей неверные пучины / С дружиной братской переплыть / И бранной славой заслужить / Вниманье гордое Наины».
Т. Трибунцев (Яго), Д. Суханов (Отелло).
Фото Е. Цветковой
И вроде бы как сюжет этот начинает складываться, ткаться — и даже интерес появляется нешуточный: задача не только Отелло сделать иноземцем на петербургских галерах, но и петербургский миф высадить в Марьиной роще. Однако тщетно мы ждем развития этих обозначений — собственно, дальше в этом направлении «Отелло» не движется. Не заложена в этом спектакле обязанность продолжать начатое. Как нет четкости, отработанности и в самых элементарных сценических процедурах: на занавесе первая часть отображается как «часть 1», где единица в кружочке, а вторая часть — как «часть вторая», просто буквами. Казалось бы, ну что такого — так, красная тряпка для недалеких критиков. А по мне — так небрежность, непричесанность, необязательность, которая выглядела бы кокетливо и вызывающе, если бы встретилась единожды в постановке. Или в какой-то момент на сцене картина Шагала — почему, зачем? Неясно. Как неясно и явление Полины Райкиной, которая возникает то тут, то там и действительно очень неплохо, страстно, чувственно танцует, но непонятно — зачем, почему не обошлись без нее.
Сцены из спектакля.
Фото Е. Цветковой
Единственная роль, сделанная последовательно и тем значительная, — роль Яго, через которую после долгого перерыва в премьерный репертуар «Сатирикона» вернулся большой артист Тимофей Трибунцев. За ним наблюдать бесконечно интересно.
Т. Трибунцев (Яго).
Фото Е. Цветковой
Д. Суханов (Отелло).
Фото Е. Цветковой
Только Яго в спектакле носит какое-то подобие военной формы — застиранные брючки с лампасами. Щупленький, бритый, суетливо-подвижный, с затравленным взором, он похож не на морского офицера, а на прапорщика, даже на ординарца. Его способ коммуникации прост: там, где он не подчиняется, там он подчиняет; промежуточных состояний нет. Ключ к их отношениям с мавром — в удивительно хорошо сделанной сцене посещения Отелло унылой каморки Яго. Где-то слева отгороженное ширмой, утлое микропространство офицерской походной кухни — табуреточка, газовая плита, коробки, пакеты, мусор, неуютность, жуткая теснота и нищета. Чтобы поесть, этот маленький человек ставит коробку перед табуреткой, на нее сковороду с на скорую руку изготовленной яичницей, тут же шматок серого хлеб и оловянная ложка. Отелло смотрит на этот быт как завсегдатай VIP-зоны в аэропортах мира на атмосферу общего вагона Москва — Гомель. Так бедненько, так скудненько, что и посочувствовать не получается.
Яго уязвлен всем. Прежде всего — социальным неравенством. Но и не только. Вокруг Отелло вертятся женщины, а Яго даже жену Эмилию редко видит. Отелло, возможно, имел связь с его женой — этот факт Бутусовым педалируется. И чувство ревности в Яго также живо. Яго уязвлен, возбужден самой возможностью нагадить успешному руководителю. Это для него забава, игра. Мы чаще всего его и застаем в этом состоянии: вот живет человек, не спит, не ест, сам не существует ради самого себя, а только денно и нощно занят чужой личностью, следит за ним, копается в его жизни. Соглядатай, тень, энергетический вампир, вурдалак.
Вот как тот «простой» ленинградец, уязвленный гением Бродского, благодаря доносам которого был поэт осужден и изгнан. Месть ни за что, месть человеку за свою патологическую зависимость от объекта мести. Яго живет жизнью другого и зависим от нее. И чем больше угасает Отелло, чем слабее он, тем все более оживляется, раскрывается Яго — эта «донорская» связь выявлена очень ярко, очень четко. Яго спокоен, уверен, терпелив, он знает законы человеческой природы: как возбудить человека, убеждая его «от противного», как медленно созревает сомнение, как неспешно формируется желание убивать.
Он не торопит события, он уверен в биологических законах человеческой природы: если раздражать нужный рецептор, человек среагирует. Яго ловит Отелло на инстинкт. И спектакль, наверное, про это — про автоматизм в человеческой психологии. Мутную эмоцию очень легко возбудить и непросто остановить. Человек легко поддается манипулированию. Человек не способен контролировать разрушительные эмоциональные процессы. Не получив удовлетворения, не успокоится.
Юрий Бутусов поставил «Отелло» в театре «Сатирикон»
«Отелло» Юрия Бутусова стал первой премьерой сезона в театре «Сатирикон»
Шекспир действительно любимый автор Бутусова. Ситуация почти анекдотическая, но это в самом деле так: за какого бы драматурга Бутусов ни брался, на выходе все равно почти всегда получается именно Шекспир. Так было, и когда он собирался ставить в МХТ ибсеновского «Пера Гюнта» — и выпустил «Гамлета», и когда потом хотел обратиться к норвежской пьесе уже в Театре Вахтангова, но в итоге поставил там «Меру за меру». В «Сатириконе» же он однажды начинал репетировать «Ревизора», внезапно превратившегося в «Короля Лира».
С «Отелло» история вообще особая. Эту пьесу он уже ставил, но спектакль никто так и не увидел.
Трагедию о мавре Бутусов больше года репетировал в МХТ, с Дмитрием Дюжевым в роли Отелло и Михаилом Трухиным — Яго (при том что изначально думал ставить горьковских «Детей солнца»), и спектакль, по слухам, был почти готов, но сочтен слишком несовершенным как руководством театра, так и своими создателями. Очевидно, что та невышедшая премьера была для Бутусова незажившей раной, и вполне можно было ожидать, что рано или поздно он решит вернуться к этой пьесе.
Впрочем, и в этот раз «Отелло» для многих стал большим сюрпризом:
еще пару месяцев назад все были уверены, что Бутусов в «Сатириконе» ставит «Трех сестер» (которых, кстати, теперь он в конце декабря выпускает в Петербурге), и трансформация, похоже, произошла чуть ли не в последний момент (в нескольких эпизодах на сцену даже выходят чеховские героини).
В том виде, в котором «Отелло» Бутусова наконец-то вышел, он вряд ли был бы возможен без прошлого cатириконовского спектакля режиссера. Два с половиной года назад Бутусов поставил чеховскую «Чайку» — и та его работа, без сомнения, стала одним из самых знаковых событий для русского театра последнего десятилетия. «Чайка» не только подвела итог всего творческого развития Бутусова, начиная с его первых опытов, но и оказалась масштабным автопортретом современного театра со всеми его жанрами и течениями. Она была для режиссера прорывом, к которому он шел много лет, и повторить такой результат очень сложно.
После «Чайки» в прошлом сезоне Бутусов выпустил два спектакля — «Макбет. Кино» в возглавляемом им питерском Театре Ленсовета и «Добрый человек из Сезуана» в Театре им. А.С. Пушкина. Оба спектакля вызвали большой резонанс и были номинированы на премию «Золотая маска». И все же первый из них слишком явно сделан точно по тем же принципам, что и «Чайка», а второй держится на грандиозной игре актрисы Александры Урсуляк, но режиссерским откровением его назвать сложно.
Впрочем, речь не идет о том, что Бутусов впал в какой-то кризис или застой: просто в «Чайке» он как бы окончательно нашел идеальный для себя подход к театру (недавно в одном из интервью он назвал его нелинейным) и теперь пытается по-новому осваивать собственный метод, словно исследуя, куда этот путь приведет его дальше.
Поэтому время от времени «Отелло» кажется прямым продолжением «Чайки», хотя в лучшие свои моменты уносится уже в иные плоскости.
Зрители спектаклей Бутусова давно привыкли к тому, что сцена может быть заполнена чем угодно, от непролазного вороха дров и бревен до полчища картонных фигур. Но даже на этом фоне в «Отелло» пространство, созданное художником Александром Шишкиным, кажется по-настоящему безумным. Вначале оно завалено так, что удивляешься, как актерам удается отыскать себе хоть немного места. Холодильники, столы, стулья, растения в кадках (такие, про которые не поймешь, живые они или искусственные), черепа, куклы, ширмы, музыкальные инструменты, от белого рояля до барабана…
Понятно, что в этом элементе сценографии не стоит искать метафоры:
перед нами просто гора накопившегося за много лет театрального скарба, знакомая каждому, кто хоть раз побывал за кулисами большого театра и видел груды сваленных старых декораций и предметов реквизита.
У Бутусова какие-то из этих вещей могут пригодиться по ходу действия, например, как старая электроплитка, на которой Яго будет жарить яичницу своему генералу, но почти все будет унесено со сцены, так и не найдя себе применения.
Точно такая же мешанина в «Отелло» происходит и со звучащими в спектакле текстами. Здесь есть место не только Шекспиру. Когда Отелло пленяет Дездемону рассказами о своих волшебных приключениях, он вдохновенно произносит монолог Финна о любви к Наине из «Руслана и Людмилы» — и удивительно, как тонко и плавно этот фрагмент вдруг вплетается в ткань пьесы. Дальше будет иначе: в какой-то момент Дездемона выбежит на середину сцены и в полной истерике прочтет стихотворение Ахматовой. В другой раз Дездемона и Яго превратятся в Ирину и Тузенбаха из «Трех сестер» и примутся стреляться друг с другом. И тут уже будет бесполезно пытаться прояснять аллюзии или искать конкретные смыслы: спектакли Бутусова часто существуют вне логических связей.
Так, в программке есть вкладка, в которой среди «лиц, так или иначе присутствующих в спектакле», помимо Пушкина, Ахматовой и — вот это неожиданность — Шекспира перечислен и умерший в 2006 году актер Андрей Краско, игравший когда-то у режиссера главную роль в «Смерти Тарелкина». Посвящение Краско для Бутусова очень важно, но отыскать какую-либо связь «Отелло» с этим актером, конечно же, невозможно. На первых показах, прошедших в октябре, в спектакле была даже отдельная «сцена памяти Андрея Краско» (о чем специально сообщали титры), однако и она никак не упрощала этот вопрос.
Вообще в «Отелло» наверняка есть очень много моментов, мизансцен, смыслов, ясных до конца только самому Бутусову.
Он никогда не стремится быть понятным зрителю, ему не очень важно, что о нем скажут и напишут, главное для него выразить себя и выговорить то, что ему нужно.
Начиная с «Чайки» Бутусов обрел редкую в нашем театре степень режиссерской свободы — и в «Отелло» пользуется ею с новой силой.
Возможно, поэтому время от времени «Отелло» начинает казаться просто еще одним спектаклем Юрия Бутусова, уже не очень важно, по какой именно пьесе поставленным. Налицо все признаки: громкая и красивая музыка, яркие костюмы, похожие на сюрреалистические видения мизансцены. Актеры бегают, танцуют, громко кричат, постоянно переодеваются — и все же тот единый замысел, ту силу концепции, которые отличали лучшие спектакли Бутусова, в этой череде картинок можно обнаружить далеко не всегда.
Весь этот спектакль, как и сама пьеса Шекспира, для Бутусова просто фон, на котором разыгрывается история двух людей — Отелло и Яго.
Иногда кажется, что здесь есть всего два героя, все остальные — то ли толпа вконец обезумевших шутов, то ли плоды их воспаленного воображения.
Яго не только автор интриги, но и как бы режиссер спектакля, который он разыгрывает перед Отелло.
Тимофей Трибунцев словно родился в этой роли. Юркий, вкрадчивый, стремительно-подвижный, он ни на секунду не выпускает из рук нити управления этой историей, не теряет самообладания и не отступает от цели. Этот Яго мелок, но очень обаятелен, даже мил и якобы беззащитен. Он в самом деле завидует и Отелло, и Кассио, но затевает свой план просто как легкий трюк, остроумную проделку, от которой всем, возможно, будет весело. Кажется, после каждой своей фразы, после любого действия по плану он готов потирать руками, восклицая: «Как же ловко я все придумал!»
В финале первого действия он садится на ступеньке у задней стены опустевшей сцены, и вокруг него поочередно зажигаются со всех сторон лампы всевозможных форм и видов, а он весело глядит на каждую из них, будто сам включая их своим взглядом. Когда интрига наконец набирает обороты и приобретает трагический размах, он, возможно, уже не рад, что ее затеял, и хотел бы остановить — но не может, падая под грузом, который оказался для него непосильным.
В одной из сцен Яго будет сам лихорадочно зачитывать реплики Отелло и Дездемоны, вместе с ремарками и их именами, а актеры — играть без слов; и станет ясно, что спектакль уже вырывается из-под его искусного управления.
Отелло Дениса Суханова, возможно, один из самых мягких, доверчивых и ранимых венецианских мавров, которые когда-либо выходили на сцену. Слово «генерал» по отношению к нему можно воспринять разве что как насмешку: такой и мухи не обидит. Он слаб, податлив и вечно не уверен в себе. Он просто не представляет, что в мире может существовать такая вещь, как ложь. Яго он верит с первого слова, и все последующие доказательства вины Дездемоны ему на самом деле уже не важны и не нужны. Ему сообщили об измене жены — и все. И мир обрушился. И для него это данность.
Он не ревнует, нет, и не хочет возмездия. Все, что он испытывает, — страшный шок от того, что любимая жена оказалась способна ему изменить.
И если у Шекспира Отелло ждет подтверждения измены, чтобы ее покарать, то тут он просто не знает, как ему быть и что делать.
В какой-то момент живой Яго превращается для него в галлюцинацию. Уходит со сцены, и звучит только его голос — кажется, что со всех сторон. Потом он уже сам произносит реплики Яго, разговаривая с собой и прямо на глазах сходя с ума под оглушительный свист в ушах. В принципе план Яго был выполнен уже с помощью одной только его фразы, и дальше тот мог бы просто спокойно уйти и ничего не делать.
Этот Отелло — сам себе Яго.
Дездемона для него неуловимый призрак, вечно ускользающий женский образ, похожий на героиню фильма Бунюэля «Этот смутный объект желания», которую там поочередно играют две актрисы. От раза к разу она меняет парики и костюмы, то появляясь на сцене голой и заворачиваясь в занавес вместо вечернего платья, то становясь строгой бизнесвумен с черным каре, то делаясь девушкой-куклой. Только к концу Отелло вдруг обретает свою Дездемону, и она становится самой собой, в обычной одежде, без мишуры разноцветных волос и косметики.
Он находит реальный облик той, которую любил, уже в тот момент, когда уверен, что ее потерял, — и не может прервать свой путь на полном ходу.
Отелло бродит один по сцене, заваленной пустыми, на гробы похожими картонными коробками, пытаясь что-то в них отыскать. Его монолог, обращенный к спящей Дездемоне, звучит в записи, как бы помимо его самого. В одной из коробок обнаруживается милая плюшевая игрушка. Он случайно на нее нажимает и вздрагивает, когда та пускается в пляс под веселую музыку. Потом наступает тишина. Он запускает ее снова. И снова. И снова — сидя в полном отупении и одиночестве.
Он не будет душить Дездемону — просто вымажет ее лицо сажей, как свое собственное, накроет черными очками и черным париком.
Трупы Кассио и Эмилии свернутся калачиком у их ног, а услужливый Яго прикрепит бирки к их ногам, после чего сам ляжет рядом.
Музыка будет играть, но спектакль уже кончится, и на сцену выйдут монтировщики, и разберут все декорации — а Отелло с Дездемоной так и продолжат сидеть оцепенело, и только подбородок у Отелло будет резко подрагивать.
Когда смотришь «Отелло» Бутусова, кажется, что в этом спектакле много лишнего — бессмысленных действий и персонажей, неистовой беготни и гремящей музыки. И если все это убрать и оставить главное, спектакль станет гораздо лучше.
Только это будет уже не Бутусов.
Его спектакли можно пытаться подвергать анализу, раскладывать что-то в них по полочкам, искать смыслы и аллюзии, красиво пересказывать. Но на самом деле ни театроведческому анализу, ни исчерпывающему описанию они не поддаются. Постановки Бутусова — как картины абстракционистов. В них можно не видеть ничего, а можно — все, что угодно; если же их не почувствовать, то смотреть на них бесполезно.