оохони 4 помир биография
Погибший при спасении российских альпинистов пилот был легендой Памира
О Сергее Тютине рассказали его коллеги, друзья и знакомые
Шесть российских альпинистов, спасенных в горах Памира, доставили в пятницу из Ванча в Душанбе. Один из восходителей, 33-летний Александр Маслов, 26 июля пропал без вести. Под ним внезапно обрушился снежный карниз. Он сорвался с обрыва. Тело альпиниста до сих пор не найдено. Вертолет Ми-8 погранслужбы Таджикистана, который 4 августа отправился на аварийно-спасательную операцию, потерпел крушение. Пилот Сергей Тютин, который сделал все возможное, чтобы сбросить альпинистам спасательное оборудование, снаряжение и провизию, погиб. О пилоте-ассе, легенде Памира, рассказали «МК» его коллеги, друзья и знакомые.
Группа российских альпинистов под руководством Дениса Осина, совершала восхождение на вершину Сент-Экзюпери на Центральном Памире. Выбранный ими маршрут, относился к высшей, шестой категории сложности.
26 июля группа шла по гребню, когда один из восходителей, 33-летний Александр Маслов, сорвался с обрыва. Это случилось в районе ледника Федченко, на высоте 6026 метров. Внезапно обрушился снежный карниз, на котором стоял альпинист.
В турклубе МГУ нам сообщили, что группа состояла из опытных альпинистов. Руководитель, Денис Осин, ранее преподавал на мехмате МГУ, сейчас живет и работает в Америке, в штате Теннесси. Александр Маслов закончил юридический факультет МГУ и аспирантуру, работал в солидной юридической компании.
Сергей Тютин и его ученик Хусрав Ахмедов
После того, как Саша Маслов сорвался с обрыва, члены группы пытались своими силами найти его, но тщетно. Через два дня, 28 июля, они подали сигнал о помощи, после чего связь с ними оборвалась.
Утром 4 августа, в спасательной операции был задействован вертолет Ми-8, который в районе кишлака Пойи Мазор в Горно-Бадахшанской автономной области, недалеко от ледников Федченко, Кашолаях и Медвежий, потерпел крушение.
Нам удалось поговорить с главой Совета по развитию туризма Таджикистана Давлатом Хабибовым, который был на борту.
— Мы сбрасывали груз для группы турклуба МГУ, которая совершала восхождение и была вынуждена сойти с маршрута из-за несчастного случая с одним из альпинистов. Поисковая служба Совета по развитию туризма Таджикистана оказывала содействие в поиске пропавшего без вести Александра Маслова. 4 августа мы на вертолете доставляли группе необходимое оборудование, снаряжение и провизию.
— На какую высоту поднялся вертолет?
Памир Фото: Акмал Усманов
Все сейчас скорбят о погибшем пилоте Сергее Тютине, которого хорошо знали на Памире.
— Мне довелось с ним летать в самую, казалось бы, нелетную погоду в Хорог. Он расположен на высоте 2200 метров над уровнем моря, откуда рукой подать до Афганистана, — говорит Шоиста Азизбекова. — Те, кто был на Памире, знают, что это героизм, по-другому не назовешь. Сергею Тютину многие памирцы обязаны жизнью. Он многих вывез, спас, доставил в больницу, когда их жизнь весела на волоске, а сам теперь погиб. Для меня это новость стала шоком. Низкий поклон этому замечательному человеку.
Те, кто знал Сергея Тютина, говорят, что он знал все ущелья на Памире, откуда, какой дует ветер, летал и на предельно малых высотах, и в облаках.
— Это был настоящий пилот-асс, — говорит Алишер Примкулов. — У него у одного из немногих был допуск на полеты на большие высоты на Памире. Летом прошлого года он совершил около 40 полетов на поляну Москвина, возил грузы для строительства нового альплагеря. Это высота 4300 метров над уровнем моря. Когда я первый раз увидел, как его вертолет взлетает с поляны по-самолетному, с разбега по грунтовке, был немало удивлен, но потом мне объяснили, что именно так и взлетают в подобных условиях вертолетчики.
Фото: Алишер Примкулов
Друзья говорят, что Сергей Тютин был и супер-профессионалом, и очень душевным, коммуникабельным человеком.
— Мы с Сергеем познакомились на одном из наших международных проектов, где он с экипажем выполнял серию сложных полетов по переброске оборудования и людей на высокогорное озеро Сарез, на Памире, — рассказывает Акмал Усманов. — Мы с ним ровесники, люди одного поколения, которые любят свой старый Душанбе и Таджикистан! Это нас и сблизило. Я занимаюсь фотографией (Акмал имеет ряд престижных наград в различных конкурсах, в том числе и «The Best of Russia» – Авт.). Сергей старался показать мне интересные места, а я фотографировал. Про горы и небо он знал все. Мы с ним летали на пик Коммунизма (ныне пик Исмоила Сомони), на поляну Москвина. Полет был сложный. Было всего 15-20 минут чтобы проскочить печально знаменитые адские ворота, коридор над ледником Фортамбек, ситуация была — или пан, или пропал… Проскочили! На озеро Сарез мы летели груженные по самое не хочу. Дороги туда нет, везли с собой все, начиная от бензина для катеров, заканчивая спичками и макаронами. Сергей Тютин садился на площадку, на которую никто, кроме него, не мог сесть.
Фото: Алишер Примкулов
— Его считали везунчиком?
— Это следовало из истории, которые он рассказывал. Я с ним тоже пару-тройку раз бывал в очень сложных ситуациях, когда даже атеисты вспоминали Бога! Вы посмотрите информацию про поляну Москвина, три года назад там разбился вертолет с опытным экипажем и группа альпинистов. Вертолет Ми-8, на котором мы летели, был старенький, но все еще крепкий, построенный в 1974 году, еще при Брежневе. Памирские маршруты вообще считаются одними из самых сложных в мире. Например, чтобы вылететь из Душанбе в столицу Горно-Бадахшанской автономной области Хорог, погоду можно было ждать по несколько недель. Люди приходили в аэропорт с билетами, ждали, уходили, снова приходили на следующий день. Это Памир. Когда мы с Сергеем летели из Рушана (район Памира), он преодолел горный перевал, который кроме него никто не мог преодолеть. Да, его работа — это каждодневный осознанный риск, плюс, опыт, конечно, и надежная техника, но и большая доля везения, очень большая.
— Многие уехали из Таджикистана, а Сергей Тютин остался.
— Он окончил школу в Душанбе, всю жизнь жил в этом городе, был последним из Могикан! В Таджикистане у него была любимая работа и горы. Ему было 64, но, несмотря на возраст, он продолжал летать, учил молодежь! Жил в Душанбе в районе старого аэропорта, приезжал на работу на стареньком велосипеде.
— Делился с вами своими планами на будущее?
— Сергей хотел испытывать в условиях высокогорья новейшие российские вертолеты, обращался в Госкорпорацию вертолеты России, но ответа пока не получил. Перед отъездом в Москву мы обговаривали с ним планы полетов на август, хотели совершить серию полетов по труднодоступным местам Памира, но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Я много снимал на Памире. Сергей оставлял комментарии к моим снимкам. Недавно я подарил ему фотографию его вертолета над рекой Ирх, впадающей в озеро Сарез.
Озеро Сарез Фото: Акмал Усманов
Бахриддин Исамутдинов, в свою очередь, рассказывает, что Сергей Тютин обладал даром располагать к себе людей. Только завязывалась беседа, а у человека было ощущение, что он знаком с пилотом сто лет. Бахриддин вспоминает, как по возвращению в Душанбе, после сложного перелета из-под пика Сомони (пика Коммунизма), они сидели у вертолета в ожидании машины. Сергей Тютин достал из рюкзака пластиковую бутылку, налил в пиалку самодельного вина нового урожая. Попросил оценить напиток. Угощал каждого. Он вообще любил всем делиться.
— Не часто встречаются люди с такой открытой душой и сердцем. Мы были знакомы всего два дня, но я реально проникся к нему, — говорит Бахриддин.
Коллеги рассказывают, что Сергей Тютин был хорошим наставником, воспитал много учеников. Относился ко многим, как сыновьям.
— В 2017 году по распределению Министерства обороны меня направили в Отдельную авиационную Эскадрилью ПВ ГКНБ РТ. С первых трудовых дней я чувствовал поддержку Сергея Владимировича: при сдаче зачетов, во время учебных полетов, — рассказывает один из его учеников Хусрав Ахмедов. — Он был для меня не только профессиональным наставником, но и верным другом, в котором я чувствовал родственную душу. При выполнение боевых полетов, когда во главе экипажа был Сергей Владимирович, я был спокоен, чувствовал себя уверенно, так как знал, что мы — в тандеме. Командир борта знал все нюансы: аэродинамику полета, нагруженность при различных режимах, в том числе при форсмажорных погодных условиях. Он знал горную местность Таджикистана как свои пять пальцев, и, зачастую, мог ориентироваться во время полета без GPS.
Сергей Тютин. Фото: Акмал Усманов
Пролетая над различными участками местности, он рассказывал мне их историю. Помню, однажды, когда мы пролетали над территорией между селениями Джиргиталь и поляной Москвина, он мне рассказал, что там лавина накрыла целое поселение. И попросил прочитать молитву во время полета. Когда я сказал «Аминь», Сергей Владимирович тоже повторил «Аминь», заметив потом: «Здесь злые горы, которые манят к себе. » Я всегда буду помнить эти многочисленные истории Тютина и следовать его наставлениям, которые были не только чисто профессиональные, но и житейские. Человек жив пока его помнят. Сергей Владимирович всегда будет в моем сердце.
—У него были дети?
— У него сын пошел по его стопам, работает сейчас в «Аэрофлоте». Он мне часто показывал, как его сын поет песни, очень гордился им. Сергей Владимирович часто присылал мне различные ролики. Буквально за пару дней до трагедии отправил видео с песней Николая Анисимова «Я Ми-8». Там есть строки: «Не участвую в парадах, что мне думать о наградах. На пределе на износе. Я, Ми-8» Они так созвучны с судьбой моего дорогого наставника.
Между тем, российские альпинисты сейчас находятся под наблюдением врачей. Скоро они должны прилететь в Москву. В турклубе МГУ сообщили, что маршрут у них был рассчитан на 27 дней. Обратные билеты из Душанбе в Москву у них были на 12 августа. Но вполне возможно, что они поменяют билеты на более раннюю дату. Поиски тела Александра Маслова продолжаются. Также решается вопрос по транспортировке тела погибшего пилота Сергея Тютина в Душанбе.
Что мы знаем о принце Ага-Хане IV
Принц Карим Ага-Хан IV родился 13 декабря 1936 года в Швейцарии. Имам мусульманской общины исмаилитов-низаритов, он имеет около 15 миллионов последователей в более чем 25 странах.
Большинство исмаилитов проживает в странах Африки и Азии, в том числе Пакистане, Афганистане, Таджикистане и Иране. Большие общины есть также в США, Канаде и Великобритании.
Наиболее крупная община исмаилитов находится в Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) Таджикистана.
Семья
Члены семьи Ага-Хана считаются прямыми потомками пророка Мухаммеда. Один из предков семьи был персидский король Фетх Али-Шах, от которого они и унаследовали титул принцев и принцесс.
Отец Ага-Хана — принц Али Соломон Хан — был сыном Ага-Хана III. Его мать — принцесса Таджуддаула Али Хан — дочь 3-го барона Чёрстона
Ага-Хан был дважды женат и затем разведен на Бегум Салиме Ага-хан и Бегум Инааре Ага Хан.
В семье Ага-Хана четверо детей: принц Рахим Ага Хан, принц Хуссейн Ага Хан, принц Али Мухаммед Ага Хан и принцесса Захра Ага Хан.
Образование
В школьные годы будущий глава исмаилитов учился в Institut Le Rosey в Швейцарии. Затем он поступил в Гарвардский университет, который с отличием закончил в 1959 году по специальности «История ислама».
Титул Ага-Хана он получил в возрасте 21 года в 1957 году. Мультимиллионер, основатель курорта Порто-Черво.
Высокий титул
В 1957 году после смерти Ага-Хана III принц Карим был провозглашен Ага-Ханом IV, унаследовав титул имама исмаилитов-низаритов.
В том же году королева Великобритании Елизавета II присвоила ему титулование Высочества, а в 1959 году Шахиншах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви — Королевского высочества.
Состояние
Каждый год последователи веры традиционно преподносят Ага-Хану добровольные пожертвования в виде золотых слитков в количестве, соответствующем весу принца. Кроме этого, мусульмане платят своеобразный налог — ушр — в размере 10% от их доходов в пользу общины. Именно эти средства затем идут на финансирование большинство программ Фонда Ага-Хана.
Американский журнал Forbes ежегодно включает Ага-Хана в список самых богатых королевских особ в мире, его состояние оценивается в 800 миллионов долларов. Другие источники называют еще большую цифру — около трех миллиардов долларов.
Одним из основных источников дохода Ага-Хана является разведение породистых лошадей и конные скачки. Он владеет фермами по выращиванию лошадей во Франции и Ирландии. Кроме того, принц владеет группой эксклюзивных гостиниц и фешенебельным курортом «Коста Смеральда» на итальянском острове Сардиния.
Благотворительность
Поскольку семья Ага-Хана считается мультимиллионером, глава исмаилитов ежегодно участвует в большом количестве благотворительных проектов по всему миру.
Организация Aga Khan Development Network и отдельное подразделение Фонд Ага-Хана, созданный в 1967 году, занимаются финансированием проектов по строительству школ, больниц и других объектов в странах, где проживают общины исмаилитов.
В 1977-м был основан институт по исследованию учения исмаилитов, а в 1983 году Университет Ага-хана в Пакистане.
На всю страну прогремела новость о проблемах родственников Маши Распутиной. На шоу «Прямой эфир» дочь певицы обвинила брата Романа Захарова в домогательствах и насилии, после чего он выступил с речью и опорочил доброе имя своей мачехи. По словам мужчины, Маша Распутина — отвратительный человек, который всех презирает и достигает целей с помощью гениталий.
ПО ТЕМЕ
«Урод и извращенец»: Запуганная кровавыми угрозами дочь Распутиной обвинила брата в насилии
Маша Распутина певица
При этом пасынок певицы отметил, что очень любит творчество своей мачехи. Роман признает Машу Распутину выдающейся артисткой и с удовольствием слушает ее песни. Тем не менее Захаров не считает талант поводом для высокомерия, в котором обвиняет знаменитость. «Первый раз в жизни вижу, чтобы человек ненавидел всех людей. Все черти, все ее недостойны. Она такая звезда, королева, а остальные все обслуга», — выразился родственник поп-дивы.
Мужчина заявил, что Маша Распутина не расписана с его отцом, а венчание было лишь для отвода глаз. По его словам, в конце 90-х, было модно брать звезд в любовницы, что и сделал избранник певицы ради имиджа. «По сути Маша со своей дочкой — они бомжихи, им даже жить негде. Сейчас с отцом чего-нибудь случится, вылетят на ***», — сказал Роман Захаров в порыве эмоций.
В конце программы, где дочь Маши Распутиной и Роман Захаров выясняли отношения, разгорелись бурные обсуждения. Актриса Яна Поплавская не выдержала и публично оскорбила пасынка поп-звезды, а потом покинула студию. «Вы ублюдок!» — выплеснула чувства блондинка.
Охонины брови (Мамин-Сибиряк Д. Н., 1892)
Из Усторожья под вечер выезжала простая крестьянская телега, в которой ехал Арефа с дочерью Охоней по монастырской дороге. Лошадь и телегу они должны были сдать в монастырь.
— Пронесло тучу мороком, а все преподобный Прокопий, о Христе юродивый, — повторял дьячок вслух и крестился. — Легкое место сказать, высидел в узилище цельную зиму, а теперь отрыгнут на волю, яко от кита Иона.
Дорога в монастырь наполовину шла лесом. Ехать ночью, пожалуй, было и опасно, если бы не гнала крайняя нужда. Арефа поглядывал все время по сторонам и говорил несколько раз:
— Ну, чего с нас взять, Охоня, ежели разбойные люди подвернутся?
— Ничего у нас нет, батя, — соглашалась Охоня. — Поп Мирон вон не боится… А на него грозились, потому как он с собой деньги возит.
— Попа-то Мирона не скоро возьмешь, — смеялся Арефа. — Он сам кого бы не освежевал. Вон какой он проворнящий поп… Как-то по зиме он вез на своей кобыле бревно из монастырского лесу, ну, кобыла и завязла в снегу, а поп Мирон вместе с бревном ее выволок. Этакого-то зверя не скоро возьмешь. Да и Герасим с ним тоже охулки на руку не положит, даром што иноческий чин хочет принять. Два медведя, одним словом.
Ночь застала путников на полдороге, где кончался лес и начинались отобранные от монастыря угодья. Арефа вздохнул свободнее: все же не так жутко в чистом поле, где больше орда баловалась. Теперь орда отогнана с линии далеко, и уже года два, как о ней не было ни слуху ни духу. Обрадовался Арефа, да только рано: не успела телега отъехать и пяти верст, как у речки выскочили четверо и остановили ее.
— Стой. Кто жив человек едет?
Двое ухватили лошадь, а двое приступили к телеге.
— Обознались, други милые, — ответил Арефа. — Поймали, да не ту птицу… Дьячок Арефа из затвору едет, а взять с него нечего, окромя язв и ран.
— Ах ты, дурень старый! — ругались разбойные люди. — А мы думали, кто другой.
— Ступайте к попу Мирону, у него денег много, — посоветовал ехидно Арефа. — Будет пожива… Пожалуй, вот девку мою возьмите, надоело мне ее кормить.
— Не до девок нам, дурья голова!
Разбойные люди расспросили дьячка про розыск, который вел в Усторожье воевода Полуект Степаныч, и обрадовались, когда Арефа сказал, что сидел вместе с Белоусом и Брехуном. Арефа подробно рассказал все, что сам знал, и разбойные люди отпустили его. Правда, один мужик приглядывался к Охоне и даже брал за руку, но его оттащили: не такое было время, чтобы возиться с бабами. Охоня сидела ни жива ни мертва, — очень уж она испугалась. Когда телега отъехала, Арефа захохотал.
— Вот дураки-то! — говорил он. — Они за лошадь, а я преподобному Прокопию молитву творю… Прямо дураки. Где же им супротив нашего заступника устоять, Охонюшка?
Все-таки благодаря разбойным людям монастырской лошади досталось порядочно. Арефа то и дело погонял ее, пока не доехал до реки Яровой, которую нужно было переезжать вброд. Она здесь разливалась в низких и топких берегах, и место переправы носило старинное название «Калмыцкий брод», потому что здесь переправлялась с испокон веку всякая степная орда. От Яровой до монастыря было рукой подать, всего верст с шесть. Монастырь забелел уже на свету, и Арефа набожно перекрестился.
— Привел господь мне, недостойному, узреть святую обитель, — проговорил он и даже прослезился.
Начались пашни, а в сторону Яровой ушли зеленою полосой монастырские поемные луга, на которых случалось работать и Арефе, когда он состоял в обители на смирении. И хороши места — скатерть скатертью! И Яровая-то как разливается… Арефа глядел по сторонам и не мог налюбоваться. Под самым монастырем река была сдавлена каменистой грядой. Правый берег поднимался высокой кручей, на которой красовался густой сосновый бор. Левый берег широким языком вдавался в реку, и на этом откосе рассыпала свои деревянные избушки Служняя слобода с бревенчатою церковкой посредине. Монастырь стоял ниже, на самом берегу, и далеко белел своими зубчатыми каменными стенами, сложенными еще игуменом Поликарпом. Арефа на околице вылез из телеги и велел Охоне ехать одной.
Когда телега с Охоней скрылась, Арефа пал на землю и долго молился на святую обитель, о которой день и ночь думал, сидя в своем затворе. Самое угодное место, и не будь дьячихи, Арефа давно бы постригся в монахи, как Герасим. Да и не стоило на миру жить. Отдохнуть хотел Арефа и успокоить свою грешную душу. Будет, до зла-горя черпнул он мирской суеты, и пора о душе позаботиться. Всегда Арефа завидовал нескверному иноческому житию, и сама дьячиха уже не один раз говорила ему, что пора за божье дело приниматься, а о мирском позабыть.
Домой Арефа пошел задами, чтобы кто-нибудь на Служней его не узнал и не донес игумену Моисею. Он шел берегом Яровой и несколько раз перелезал через прясла огородов, выходивших прямо к реке. Вверх по реке, сейчас за Служней слободой, точно присела к земле своею ветхой деревянною стеною Дивья обитель, — там вся постройка была деревянная, и давно надо было обновить ее, да грозный игумен Моисей не давал старицам ни одного бревна и еще обещал совсем снести эту обитель, потому что не подобало ей торчать на глазах у Прокопьевского монастыря: и монахам соблазн, да и мирские люди напрасные речи говорили. Только была одна причина, которая делала игумена Моисея бессильным: в Дивьей обители сидела в затворе вот уже двадцать лет присланная из Петербурга неизвестная «болярыня». Кто она такая, знал один игумен Моисей. Когда умерла императрица Елизавета, игумен думал, что «болярыню» выпустят, но наступил Петр III, потом Екатерина II, а «болярыня» все сидела и сидела: ее забыли там, в Петербурге. Так Дивья обитель и держалась своею именитою узницей.
Дьячковская избушка стояла недалеко от церкви, и Арефа прошел к ней огородом. Осенью прошлого года схватил его игумен Моисей, и с тех пор Арефа не бывал дома. Без него дьячиха управлялась одна, и все у ней было в порядке: капуста, горох, репа. С Охоней она и гряды копала, и в поле управлялась. Первым встретил дьячка верный пес Орешко: он сначала залаял на хозяина, а потом завизжал и бросился лизать хозяйские руки. На его визг выскочила дьячиха и по обычаю повалилась мужу в ноги.
— Родимый ты мой, Арефа Кузьмич! — причитала она истошным голосом, обнимая мужа за ноги. — И не думала я тебя в живых видеть, солнышко ты мое красное.
— Тише, баба. — окликнул Арефа жену. — Чему обрадела-то?
Дьячиха Домна Степановна была высокая, здоровенная женщина, широкая в кости и с таким рябым лицом, про которое все соседи говорили, что по ночам на нем черт горох молотил. Некрасива была дьячиха, но зато могла воротить весь дом, да еще успевала обругать всю свою улицу. На Прокопьевской ярмарке она торговала квасом и калачами, а по зимам сама ездила за дровами. Одним словом, клад — не баба, если б не побывала в полоне у орды. Чуть что, свои бабы и начнут корить богоданною дочкою Охоней, которую дьячиха из орды принесла. Охоня часто плакала, когда ребята на улице ей проходу не давали: и раскосая, и черная, и киргизская кость. Матери подучат, а ребятишки выкрикивают.
Вошел Арефа в свою избушку и долго молился образу Прокопия, который стоял в переднем углу, а потом уже поздоровался с женой.
— Ну, здравствуй, Домна Степановна… Каково живешь-можешь?
— Ох, и не спрашивай, Арефа Кузьмич! — всплакала дьячиха. — И свету божьего без тебя не видала… Глазыньки все проплакала.
Лошадь Арефа отправил к попу Мирону с Охоней, да заказал сказать, что она приехала одна, а он остался в Усторожье. Не ровен час, развяжет поп Мирон язык не ко времени. Оставшись с женой, Арефа рассказал, как освободила его Охоня, как призывал его к себе воевода Полуект Степаныч и как велел, нимало не медля, уезжать на Баламутские заводы к Гарусову.
— Опять ты сиротой останешься, Домна Степановна, — проговорил он ласково, жалея жену. — Сколь времени, а поживу у Гарусова, пока игумен утишится… Не то горько мне, што в ссылку еду и тебя одну опять оставлю, а то горько, што на заводах все двоеданы [Двоеданами называли при Петре I раскольников, потому что они были обложены двойной податью. (Прим. Д. Н. Мамина-Сибиряка.)] живут. Да и сам Гарусов двоеданит и ихнюю руку держит… Тошно и подумать-то, Домна Степановна.
Запричитала и завыла дьячиха пуще прежнего, пока муж не цыкнул на нее. Потом он осмотрел хозяйским глазом всю свою домашнюю худобу и за все похвалил дьячиху: все в порядке и на своем месте, любому мужику впору.
— День-то проболтаюсь у тебя, а в ночь выеду на заводы, — сказал Арефа, когда послышались шаги Охони. — Смотри, никому ни гугу…
Так целый день и просидел Арефа в своей избушке, поглядывая на улицу из-за косяка. Очень уж тошно было, что не мог он сходить в монастырь помолиться. Как раз на игумена наткнешься, так опять сцапает и своим судом рассудит. К вечеру Арефа собрался в путь. Дьячиха приготовила ему котомку, сел он на собственную чалую кобылу и, когда стемнело, выехал огородами на заводскую дорогу. До Баламутских заводов считали полтораста верст, и все время надо было ехать берегом Яровой.
За околицей Арефа остановился и долго смотрел на белые стены Прокопьевского монастыря, на его высокую каменную колокольню и ряды низких монастырских построек. Его опять охватило такое горе, что лучше бы, кажется, утопиться в Яровой, чем ехать к двоеданам. Служняя слобода вся спала, и только в Дивьей обители слабо мигал одинокий огонек, день и ночь горевший в келье безыменной затворницы.
— Двум смертям не бывать, а одной не миновать, — решил Арефа, понукая свою чалую кобылу.
Прокопьевский монастырь был основан в конце XVII столетия пустынножителем Саввой, в иночестве Савватием, когда кругом жила еще «орда» «обонпол Яровой». Около Савватия собрались благоуветливые старцы, искавшие спасения «в отишии» дремучих лесов по Яровой. Так возникла новая обитель, «яже в Сибирстей стране», а потом она переименовалась в общежительный монастырь. Инок Савватий по происхождению был не чужим для орды, потому что его мать была татарка. Казаки в большинстве случаев женились на татарках, о чем сибирский летописец повествует так: «Поколение в казацком сословии первоначально пошло от крови татарок, которые, быв обласканы смелыми пришельцами, взошли на ложе их, впоследствии законное, по подобию сабинянок, и с чертами кавказского отродья не обезобразили мужественного потомства». Это обстоятельство много помогло Савватию удержаться в незнакомой стране, принадлежавшей кочевникам. На новую обитель делались частые нападения, и благоуветливые иноки отсиживались за деревянными стенами с разным «уязвительным оружием» в руках. Решительный момент для обители наступил, когда в степь был выдвинут новый городок Усторожье. Русская колонизация сразу двинулась вперед, и лихие времена для обители миновали навсегда. Если и приходилось ей терпеть напасти от орды, то помощь теперь была под рукой: воинские люди приходили из Усторожья и выручали обитель. Главное богатство Прокопьевского монастыря заключалось в земельных угодьях, захваченных еще до основания Усторожья. Лес, пашенные места, сенокосы, рыбные ловли, бортные ухожья и хмельники — всего было вволю, и монастырь быстро вырос и украсился на славу. Вклады благочестивых людей в монастырскую казну усилили это богатство, а несколько тысяч крестьян, осевших на монастырской земле, представляли собой даровую рабочую силу. Так было до введения духовных штатов, когда за монастырем не осталось и десятой части его земельных богатств, а крестьяне монастырских вотчин перечислены были на государя. Дубинщина являлась последним ударом. Игумен Моисей попал в разгар монастырского лихолетья, и это окончательно его ожесточило.
Одним словом, наступало новое время и новые порядки, и тот же игумен Моисей предпочел бы стародавние времена, когда приходилось выстаивать обители перед ордой одними своими силами, минуя всякую воинскую помощь.