о жизнь моя как ты мгновенна и как горчит твое вино
Стих Александр Матюнин из Вопросов Ответов
Александр Матюнин Меню пользователя Профи (620)18 часов назад (20.10.2011(. ) (ссылка)Раздел Психология или Философия(. )
О, жизнь моя, как ты мгновенна,
И как горчит твое вино!
Так будь же все благословенно,
Что было в суете дано.
Благословляю каждый злак,
И сон, и раннюю дорогу,
Благословляю боль и мрак
За то, что научили Богу,
Благословляю все и всех,
В ком или в чем природа пела,
И стих и первородный грех,
Что воплощают дух и тело.
Прощаю, плачу и молюсь,
Пою, как сыч, и плачу снова,
Что богоизбранная Русь
Венец примерила терновый.
Благословляю каждый дом,
Что мне давал приют и пищу
И осенял меня крестом,
Преображая дух мой нищий,
И женщин теплые поля
Голубоватого свеченья,
Что дарит Космос и Земля
Для облегчения мученья,
И зелень влажную лугов,
И лес от ноября простылый.
Благодарю моих врагов
За то, что понял и простил их
Вот видите? Почти всё стихо пришлось продублировать! Нечего даже за скобкой оставить! Но КОНЦОВКА. Это самое трудное и в стихе и в жизни.
Так будь же все благословенно,
Что было в суете дано.
Благословляю каждый злак,
И сон, и раннюю дорогу,
И стих и первородный грех,
Что воплощают дух и тело.
Прощаю, плачу и молюсь,
Пою, как сыч, и плачу снова,
Что богоизбранная Русь
Венец примерила терновый.
Благословляю каждый дом,
. Преображая дух мой нищий,
И женщин теплые поля
Голубоватого свеченья,
Что дарит Космос и Земля
Для облегчения мученья,
И лес от ноября простылый.
Благодарю моих врагов
За то, что понял и простил их
Такое стихо я не могла не поместить Для Стихиров! Здесь всё необходимо и знать, и помнить, и так жить!
О жизнь моя как ты мгновенна и как горчит твое вино
В местах, где на граните Петербурга
Забыло время то царапину, то шрам,
И тихий свет от солнечного круга
Ложится без теней по берегам,
На мостиках горбатых по Фонтанке,
И вдоль резных оград особняков
И в солнце, и в туманы спозаранку
Встречаю ленинградских стариков.
Их лица, словно карты странствий дальних,
Испещрены дорогами времен,
И свет в глазах туманный и хрустальный
Скрывает связь событий и имен.
В их памяти лежит тяжелым кладом
Эпоха ожиданий и надежд,
Тревоги и восторги Петрограда,
И ужасы нашествия невежд.
И шаркают они по листьям желтым,
Шепча и щурясь, и качая головой,
И хлеб насущный в сереньких кошелках
Касается намокшей мостовой.
И в магазине долго и спокойно
Считают мелочь медную с руки,
В нелегкий мир и в тягостные войны
Ценить они учились медяки.
Их одиночества достойны поклоненья
И в безнадежности своей, и в чистоте,
Но равнодушны молодые поколенья
К их краткой и печальной красоте.
На мостиках горбатых по Фонтанке
И вдоль резных оград особняков
И в солнце, и в туманы спозаранку
Встречаю ленинградских стариков.
Подари мне, Анри Руссо,
свое детское колесо!
Подари, молодой Пикассо,
треугольное колесо!
Мой любимый, любимый Ван Гог,
подари провансальский звонок!
Раму мне одолжи, Сера.
Остальное лежит в сарае.
Я проеду по желтым пейзажам
Вдоль полей Агранжад,
и сентябрьские листья адажио
надо мной закружат.
Мне не хочется в синий лес,
в черный бор не хочется мне,
я во власти гогеновых «Грез»,
Меня манит Мане.
ДВА МАЛЬЧИКА НА ДЛИННОМ БЕРЕГУ
Два мальчика на длинном берегу,
два юных существа святых и голых.
Восторг и дрожь на них наводят волны
и ветер их сбивает на бегу.
Огромен мир, и небо необъятно,
и солнце друг, и море страшный друг.
Оно влечет, как тайна, и испуг
несут валы и пенистые пятна.
Слияние простора, ветра, вод
с их легким существом растает скоро.
Они уедут в северный свой город
и не заметят этот переход,
два мальчика на длинном берегу.
Как юность нам с небрежной простотою
Дарует единенье душ и тел,
так зрелость уязвима красотою
и чувствует сближению предел.
Ни слова лишнего, ни жеста, ни касанья,
а лишь случайный, робкий взгляд стремглав,
но исподволь глубокое вниманье
к великой сути их простых забав.
БАЛЛАДА О БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШЕМ
Меня нашли в четверг на минном поле,
в глазах разбилось небо, как стекло.
И все, чему меня учили в школе,
в соседнюю воронку утекло.
Друзья мои по роте и по взводу
ушли назад, оставив рубежи,
и похоронная команда на подводу
меня забыла в среду положить.
И я лежал и пушек не пугался,
напуганный до смерти всей войной.
И подошел ко мне какой-то гансик
и наклонился тихо надо мной.
И обомлел недавний гитлер-югенд,
узнав в моем лице свое лицо,
и удивленно плакал он, напуган
моей или своей судьбы концом.
О жизни не имея и понятья,
о смерти рассуждая, как старик,
он бормотал молитвы ли, проклятья,
но я не понимал его язык.
И чтоб не видеть глаз моих незрячих,
в земле немецкой мой недавний враг
он закопал меня, немецкий мальчик.
От смерти думал откупиться так.
А через день, когда вернулись наши,
убитый Ганс в обочине лежал.
Мой друг сказал:»Как он похож на Сашку.
Теперь уж не найдешь его. А жаль.»
И я лежу уже десятилетья
в земле чужой, я к этому привык.
И слышу: надо мной играют дети,
но я не понимаю их язык.
ОТПУСТИ СВОИХ ЦАРЕЙ
Над Россией летят облака.
Ах, остаться на Севере заживо!
Я не знаю, какая рука
Написала такие пейзажи.
У каррарских мраморей
мы живем однажды,
научи своих царей
голоду и жажде.
В мастерской трудоемких чудес
предстоит не унизиться славою,
В бледно-синей кастрюле небес
птичья стая чаинками плавает.
У рублевских звонарей
мы с тобой встречались..
Научи своих царей
чести и печали.
У разбитых алтарей
онемели боги.
Отпусти своих царей
в лучшие чертоги.
Произведения Дольского о России – от 1960-х гг. к вершинам, достигнутым в 1970-90-е гг., – явились содержательным центром его песенно-поэтического творчества, в котором наиболее ярко выразилась художественная манера поэта-певца, сочетающая изысканно-прихотливую ассоциативность импрессионистского плана с социально-психологическим многообразием персонажного мира, с эпической масштабностью историко-философских обобщений.
В этих песнях Дольский предстает и как утонченный лирик, философ элегического склада, певец родного Ленинграда-Петербурга, и как поэт остро ироничный, социальный, привносящий, особенно в произведения конца столетия, гротескно-сатирические и публицистические ноты. Подобное соединение проявляется на жанрово-тематическом уровне, реализуясь и в лирико-исповедальных вещах, и в исторических ретроспекциях, и в напряженной «драматургии» баллад, бытовых сцен, и в пронзительной лирической сатире последних лет.
Все это позволяет увидеть в произведениях А. Дольского оригинальное взаимодействие лирико-романтической тенденции в авторской песне, идущей от Б. Окуджавы, Н. Матвеевой и др., с тенденцией гротескной, трагедийно-сатирической, представленной в балладах о России В. Высоцкого, М. Анчарова, А. Галича, И. Талькова, в сатирических песнях о советской современности Ю. Кима.
О, жизнь моя, как ты мгновенна,
И как горчит твое вино!
Так будь же все благословенно,
Что было в суете дано.
Благословляю каждый злак,
И сон, и раннюю дорогу,
Благословляю боль и мрак
За то, что научили Богу,
Благословляю все и всех,
В ком или в чем природа пела,
И стих и первородный грех,
Что воплощают дух и тело.
Прощаю, плачу и молюсь,
Пою, как сыч, и плачу снова,
Что богоизбранная Русь
Венец примерила терновый.
Благословляю каждый дом,
Что мне давал приют и пищу
И осенял меня крестом,
Преображая дух мой нищий,
И женщин теплые поля
Голубоватого свеченья,
Что дарит Космос и Земля
Для облегчения мученья,
И зелень влажную лугов,
И лес от ноября простылый.
Благодарю моих врагов
За то, что понял и простил их.
Я вообще на ощупь очень нервный.
Мнительный, застенчивый до слез.
Говорят, что от привычки скверной
Пью я без закуски, как матрос.
Ну а я и есть матрос Вселенной.
Мне любые рейсы по плечу.
Стоит мне поддать, как я мгновенно
Поплыву и даже полечу.
Если влить в поллитра политуры
Жидкость для ращения волос.
Взять сто грамм желудочной микстуры
С этого помрет и эскимос.
Я же этим только для разгона
Натощак желудок полоскал
Добавлял сто грамм одеколона
И имел желаемый накал.
Если взять сто грамм аэрозоли
Что от тараканов и клопов
И иприбавить жидкость для мозолей
Капнуть капли две ШАНЕЛЬ духов
Влить туда резинового клея
И добавить лака для ногтей
С Этого и грузчики балдеют.
Я же только вижу в темноте.
О жизнь моя как ты мгновенна и как горчит твое вино
Как небосвод моё сознанье
Над бытием судьбы земной.
Все катаклизмы мирозданья
Показать полностью.
Произошли уже со мной.
Произошли уже со мной.
И память так смела и прочна,
Что быть пророчеству пора.
И жизнь короткая, как строчка,
Бессмертной кажется с утра,Бессмертной кажется с утра.
Как много слёз сушил мне ветер!
Как много старых парусов
Лежит на дне, летит по свету
Под звуки юных голосов!
Под звуки юных голосов!
Как мимолетны состраданья,
Как много грустных стариков,
Как поэтичны оправданья
Измен, соблазнов и грехов,
Измен, соблазнов и грехов!
Ах. это ты, мой старый друг, твоя повадка, точно!
Но нет. ладоней полукруг лежит легко, но прочно.
Да, вспомнил я. ведь ты ушёл и мы давно расстались.
В ладонях тёплых хорошо, и мир вокруг растаял.
Ах, это мама! мама, ты?! В ответ опять молчанье.
Заговорился. Темноты не видно окончанья.
С ума сошёл я, фантазёр, ведь ты скрестила руки
в краю лесов, в краю озер на вечныя разлуки.
Невольно так себе я лгу с закрытыми глазами.
Нет! отгадать я не могу, скажите имя сами.
Ах, нет, не убирайте рук! я памяти внимаю
и слышу чей-то сердца стук, но чей? Не понимаю.
Кто так уверен, что со мной был близок или дружен.
что до сих пор в судьбе земной он мне зачем-то нужен.