о последних днях жизни романовых
Как жила царская семья Романовых последние дни перед расстрелом
Отрекаясь от престола, Николай II старался договориться о выполнении некоторых условий для себя и своей семьи. В тот момент Романовых ещё не собирались отправлять в Тобольск, поэтому, отрекшийся император настаивал на отсутствии жесткой охраны и беспрепятственный проезд к семье в Царское село. Больше всего Николай надеялся на то, что дети смогут, не рискуя своей безопасностью, оставаться дома длительное время. В тот период они болели корью и любое путешествие могло ухудшить их состояние. Также Романов-старший просил разрешения на выезд в Англию для себя и своей семьи.
Сначала Временное правительство соглашается выполнить все условия. Но уже 8 марта 1917 генерал Михаил Алексеев сообщает царю, что он «может считать себя как бы арестованным». Через некоторое время из Лондона, ранее давшего согласие на то, чтобы принять семью Романовых, приходит оповещение об отказе. 21 марта бывший император Николай II и вся его семья были официально взяты под стражу.
Немного более чем через год, 17 июля 1918 года, последняя царская семья Российской империи будет расстреляна в тесном подвале в Екатеринбурге. Романовы подвергались лишениям, все ближе и ближе приближаясь к своему мрачному финалу. Давайте посмотрим на редкие фото членов последней царской семьи России, сделанные за некоторое время до казни.
После Февральской революции 1917 года последнюю царскую семью России по решению Временного правительства отправили в сибирский город Тобольск, чтобы защитить от гнева народа. За несколько месяцев до этого царь Николай II отрекся от престола, в результате чего более трехсот лет правления династии Романовых прервались.
Романовы начали свое пятидневное путешествие в Сибирь в августе, накануне 13-го дня рождения цесаревича Алексея. К семи членам семьи присоединились 46 слуг и военный эскорт. За день до того, как добраться до пункта назначения, Романовы проплывали мимо родной деревни Распутина, чье эксцентричное влияние на политику могло внести свою мрачную лепту в их скорбный финал.
Семья прибыла в Тобольск 19 августа и начала жить в относительном комфорте на берегах реки Иртыш. В Губернаторском дворце, где их разместили, Романовых хорошо кормили, и они могли много общаться друг с другом, не отвлекаясь на государственные дела и официальные мероприятия. Дети ставили пьесы для родителей, и семья часто выбиралась в город на религиозные службы — это была единственная разрешенная им форма свободы.
Когда в конце 1917 года большевики пришли к власти, медленно, но верно началось ужесточение режима царской семьи. Романовым запретили посещать церковь и вообще покидать территорию особняка. Вскоре с их кухни исчезли кофе, сахар, сливочное масло и сливки, а солдаты, приставленные для их защиты, писали непристойные и оскорбительные слова на стенах и заборах их жилища.
Дела шли все хуже и хуже. В апреле 1918 года прибыл комиссар, некий Яковлев, с приказом перевезти бывшего царя из Тобольска. Императрица была непреклонна в своем желании сопровождать мужа, но у товарища Яковлева были и другие приказы, которые все усложнили. В это время царевич Алексей, страдающий гемофилией, из-за ушиба начал страдать параличом обеих ног, и все ожидали, что его оставят в Тобольске, а семья разделится на период войны.
Требования комиссара о переезде были непреклонны, поэтому Николай, его супруга Александра и одна из дочерей, Мария, вскоре покинули Тобольск. В конце концов они сели на поезд, чтобы проехать через Екатеринбург в Москву, где находилась штаб-квартира Красной армии. Однако комиссара Яковлева арестовали за попытку спасти царскую семью, а Романовы сошли с поезда в Екатеринбурге, в самом сердце территории, захваченной большевиками.
В Екатеринбурге к родителям присоединились и остальные дети — всех заперли в доме Ипатьева. Семью разместили на втором этаже и полностью отрезали от внешнего мира, заколотив окна и поставив у дверей стражу. Романовым разрешали выходить на свежий воздух всего на пять минут в день.
В начале июля 1918 года советские власти начали готовиться к казни царской семьи. Обычных солдат в карауле заменили представители ЧК, и Романовым разрешили последний раз сходить на богослужение. Проводивший службу священник позже признался, что никто из семьи не произнес ни слова во время службы. На 16 июля — день убийства — было заказано пять грузовиков с бочками бензидина и кислоты, чтобы быстро избавиться от тел.
Рано утром 17 июля Романовых собрали и рассказали им о наступлении Белой армии. Семья поверила, что их просто переводят в маленький освещенный подвал ради их же защиты, ведь скоро здесь будет небезопасно. Приближаясь к месту казни, последний царь России прошел мимо грузовиков, в одном из которых скоро будет лежать его тело, даже не подозревая, какая страшная судьба ждет его жену и детей.
Последние дни царской семьи
17 июля Церковь вспоминает трагическую кончину царской семьи Романовых. До сих пор много вопросов и загадок осталось для историков, но все же основные факты нам известны доподлинно благодаря дневникам августейшей фамилии и воспоминаниям очевидцев.
Когда читаешь письма и дневники императора и его супруги, невольно поражаешься смирению царской четы, ведь пережить предательство собственного народа очень непросто.
Но вера, любовь и поддержка семьи помогали Романовым вынести все тяготы.
После Февральской революции, 2 марта 1917 года, император Николай II, чтобы не допустить гражданской войны и кровопролития, вынужден был подписать отречение от престола в пользу своего брата. В то время он находился в Могилеве вдали от семьи, которая была тогда в Царском Селе (дети болели корью, и императрица Александра Федоровна осталась с ними).
Манифест Николая II об отречении от престола
3 марта Николай II написал письмо супруге: «Наконец, получил твою телеграмму этой ночью. Отчаянье проходит. Благослови вас всех Господь. Нежно люблю».
8 марта временное правительство поместило царскую семью под арест. Слугам был дан выбор: остаться с семьей или уйти из дворца. Практически все придворные и слуги остались верны императорской семье.
Спустя неделю после отречения, 9 марта, Николай Александрович вернулся в Царское Село и воссоединился с семьей. Из записей императора видно, что он был абсолютно спокоен и принимал свою участь без ропота и упрека: «Несмотря на условия, в которых мы теперь находимся, мысль, что мы все вместе, радует и утешает».
Но такое положение продлилось недолго: 27 марта глава Временного правительства Александр Керенский разлучает супругов и разрешает им видеться лишь на приемах пищи, при этом разговаривать было разрешено только на русском языке (Александра Федоровна была по происхождению немкой, и проживала до замужества в Англии, поэтому говорила часто по-английски).
12 апреля семья вновь могла беспрепятственно видеться друг с другом. Романовы устраивали совместные чаепития, чтения, наследника Алексея продолжали обучать (сам император преподавал сыну историю и географию, а императрица учила Закону Божиему).
В саду был разбит огород, вся семья принимала участие в садово-огородных работах, рубили дрова для отопления дворца (к тому времени расходы на содержание семьи сократили, в том числе не хватало дров на отопление).
Император с приближенными копает грядки в Царском Селе
На прогулках семье разрешалось кататься на велосипедах и самокатах, по пруду плавали на лодках.
Катание на байдарках в Царском Селе
Так проходило лето, и в августе из-за неспокойной обстановки царскую семью решили выслать в Тобольск. Кроме императора с супругой и детей, уехали также слуги.
«Я твердо верю, что Господь умилосердится над Россиею и умирит страсти в конце концов. Да будет Его Святая Воля»,- из дневника императора.
Жизнь в Тобольске, несмотря на многие лишения, семья переживала спокойно. Разрешалось вести переписку, получать и отправлять посылки, хоть все и было под надзором. Романовы жили почти крестьянской жизнью: Николай Александрович вместе с сыном пилил дрова, чистил снег, Александра Федоровна с дочерьми стряпала, шила. Родители продолжали заниматься с цесаревичем, а девушки занимались с матерью рукоделием и рисованием. Главной отрадой были богослужения, которые семье разрешалось посещать в городе.
Так продолжалось до конца 1917 года. Перед Новым годом Романовым запрещалось выходить за пределы особняка. Но, несмотря на это, на Рождество семья даже устроила елку, в качестве подарков Александра Федоровна связала прислуге шерстяные жилеты.
Николай Александрович и цесаревич Алексей в Тобольске
В конце февраля условия жизни ухудшились: сообщалось, что «у народа нет средств содержать царскую семью». Так из губернаторского дома, где жили Романовы, они переехали в квартиру, каждого члена семьи перевели на солдатский паек, 10 слуг уволили. Из-за нехватки продовольствия семью подкармливали местные жители. Николай Александрович писал в своем дневнике: «В последние дни мы начали получать масло, кофе, печение к чаю и варения от разных добрых людей, узнавших о сокращении у нас расходов на продовольствие. Так трогательно!»
Император Николай II с детьми на крыше губернаторского дома в Тобольске (последнее фото Романовых)
В апреле 1918 года Николай Александрович с супругой и дочерью Марией были перевезены в Екатеринбург. В то время из-за ушиба цесаревич Алексей, болеющий гемофилией, не мог ходить, и его вместе со старшими сестрами Ольгой, Татьяной и Анастасией оставили в Тобольске еще на какое-то время.
В мае семья воссоединилась. Вместе с ними остались еще четверо приближенных и слуг: доктор Евгений Боткин (также причислен к лику святых), повар Иван Харитонов, лакей Алексей Трупп и горничная Анна Демидова. Всех заключили в дом инженера Ипатьева, отгородив здание высоким забором, забив все окна, а позднее были еще и закрашены стекла, чтобы у царской четы не было возможности даже смотреть в окна.
Дом Ипатьева за забором. Хозяину дома Николаю Ипатьеву 22 июля 1918 года вернули ключи от дома, но он так и не вернулся в него после всех произошедших событий, впоследствии эмигрировал в Прагу.
В своем дневнике Николай II писал: «Дом хороший, чистый. Нам были отведены четыре большие комнаты: спальня угловая, уборная, рядом столовая с окнами в садик и с видом на низменную часть города и, наконец, просторная зала с аркою без дверей».
Распорядок дня был такой:
Проверка комнат «заключенных»
На воздух можно было выходить только лишь на час за весь день.
Окна открывать запрещалось, в комнатах было жарко и душно. Лишь в конце июня, после многочисленных просьб Романовых, было разрешено открыть одно из окон.
Кроватей на всех не хватало, поэтому великие княжны спали прямо на полу. Обедать приходилось вместе с охранниками, которые вели себя вызывающе грубо. Питались очень скромно, в основном вермишелью и отварными овощами, мяса практически не давали. Молоко и яйца передавали монахини из Ново-Тихвинского монастыря.
13 июля император перестал вести свой дневник. Последней его записью стало: «Снаружи у нас нет абсолютно никаких новостей».
14 июля в Доме особого назначения, как называли особняк Ипатьева, была отслужена обедница.
Службу проводил настоятель Екатерининского собора Иоанн Сторожев. Позднее он вспоминал, что во время песнопения «Со святыми упокой, Христе души раб Твоих, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная» вся семья встала на колени, как будто у Романовых было предчувствие своей скорой кончины.
Вторник, 16 июля стал последним днем царской семьи…
Этот день был солнечным и теплым. Романовы, как и обычно, проводили время в беседах и чтении.
В 1.30 ночи комендант Дома особого назначения Яков Юровский разбудил царскую семью, сообщив, что в городе белые, и надо срочно покинуть дом. Романовы оделись, собрались, взяли с собой подушки и шляпы, полагая, что их перевезут в другое безопасное место.
Спустившись по лестнице, пройдя через двор, Юровский провел семью в подвал. Вначале шел император с цесаревичем на руках (Алексей все еще плохо ходил после травмы), затем следовала Александра Федоровна с дочерьми, за ними шел доктор Боткин и прислуга.
Убийство было спланировано заранее. Подвал дома был выбран потому, что в нем имелось лишь одно окно и были толстые стены, таким образом, убийцы рассчитывали, что выстрелов не будет слышно (однако в городе были слышны звуки стрельбы).
Семья без опасения спустилась в помещение и стала ждать «отъезда». В комнате не оказалось никакой мебели, и по просьбе императрицы принесли два стула для нее и сына. Затем в подвал пришли 9 человек с пистолетами в руках (ранее планировалось большее количество расстрельной команды, но в последний момент несколько человек отказались стрелять). Романовы поняли, в чем дело, но никто из них не произнес ни слова и не шевельнулся.
Комендант Юровский зачитал «приговор», где сообщалось, что все представители царской семьи сейчас будут убиты, на что император только лишь успел произнести тихим голосом: «Что?»
В тот же миг раздалась беспорядочная стрельба. Император, императрица, три дочери и лакей были убиты сразу, остальных добивали штыками и стреляли повторно.
Подвал дома Ипатьева, где были расстреляны император, члены царской семьи и прислуга
Рядом с домом уже ждал грузовик Fiat, в который погрузили тела, чтобы вывести в заброшенную шахту за городом в лесу. Наскоро закопав останки, убийцы поняли, что шахта слишком мала. Тогда убиенных снова выкопали и захоронили в лесу рядом с селом Коптяки, в 19 км от Екатеринбурга (тела Алексия и Марии были захоронены в другом месте). Перед тем, как закопать тела, лица были обезображены кислотой, останки поджигали, чтобы никто не смог узнать представителей царской семьи.
Камень на месте захоронения останков Царской семьи и верных ей лиц
В июле 1991 года около Екатеринбурга были извлечены останки царской семьи (мощи Алексия и Марии были найдены в 2007 году).
17 июля 1998 года останки были торжественно захоронены в Петропавловском соборе Санкт- Петербурга – главной усыпальнице русских императоров.
Фамильный склеп последнего императора и его семьи
В 2000 году Николая II с семьей канонизировали в лике святых (Русская Православная Церковь за границей, на Западе, причислила к лику святых царственных страстотерпцев еще в 1981 году).
Храм на крови в Екатеринбурге, построенный на месте дома Ипатьева
Последний русский император с семьей были глубоко верующими и благочестивыми людьми, они постоянно посещали храм, причащались, молились, помогали нуждающимся. Во время Первой Мировой войны императрица с дочерями работали в госпитале и ухаживали за ранеными. После революции Николай II по-христиански смиренно принял свою участь. Находясь в заключении, семья безропотно принимала все лишения и трудности. Даже в час страшной кончины все члены семьи, глядя в глаза своим убийцам, не произнесли ни звука, полагаясь на волю Божию.
Великая княжна Ольга писала в письме из дома Ипатьева: «Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него — он всех простил и за всех молится, и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит зло, а только любовь».
Витраж с изображением святых царственных страстотерпцев в Троицком соборе г. Щелково
Троицкий собор в Щелково – единственный храм в России, который был назван «В честь рождения наследника Цесаревича» еще при жизни цесаревича Алексия в 1912 году. Сам император Николай II дал соизволение на это наименование.
Последние дни семьи Романовых
Какие воспоминания оставили Николай II и его семья о жизни в Ипатьевском доме
История династии Романовых началась в Ипатьевском монастыре, откуда Михаил Романов был призван на царствие, а закончилась в Ипатьевском доме в Екатеринбурге. 30 апреля 1918 года семья Николая II вошла в эти двери, чтобы никогда больше из них не выйти. Через 78 дней тела последнего царя, его жены, четырех дочерей и наследника российского престола вывезли из полуподвального помещения, где они были расстреляны, на грузовике в Ганину яму.
Истории расстрела царской семьи посвящены сотни публикаций. В десятки раз меньше известно о том, как провели венценосные супруги и их дети последние два с половиной месяца перед казнью. Историки рассказали «Русской планете», какой была жизнь в Доме особого назначения, как называли Ипатьевский дом большевики в конце весны — начале лета 1918 года.
Бытовой террор
В реквизированный особняк военного инженера в отставке Ипатьева императора Николая II, императрицу Александру Федоровну и Великую княжну Марию привезли из Тобольска. Еще три дочери и наследник престола Алексей присоединились к ним позже — они дожидались в Тобольске, пока цесаревич сможет встать на ноги после полученной травмы, и прибыли в Ипатьевский дом лишь 23 мая. Вместе с Романовыми также разрешено было поселиться лейб-медику царской семьи Евгению Боткину, камер-лакею Алоизию Труппу, комнатной девушке императрицы Анне Демидовой, старшему повару императорской кухни Ивану Харитонову и поваренку Леониду Седневу, разделившим их печальную участь.
— История пребывания семьи последнего российского императора и ее окружения в Екатеринбурге уникальна в плане ее изучения тем, что мы можем реконструировать события по воспоминаниям как самих узников, так и их охранников, — говорит корреспонденту РП историк Степан Новичихин. — Все 78 дней, проведенных в заключении в Ипатьевском доме, Николай II, Мария Федоровна и Великие княжны по заведенному в царской семье обычаю вели дневники. Они знали, что их в любой момент могут прочесть, однако не скрывали своих мыслей, выказывая таким образом свое презрение к тюремщикам. Оставили свои воспоминания и многие из тех, кто держал под стражей гражданина Романова — именно здесь, в Ипатьевском доме, к Николаю II отныне запрещено было обращаться «Ваше Величество».
Большевики решили превратить дом Ипатьева в тюрьму для гражданина Николая Александровича Романова, как теперь его положено было именовать, из-за удобного местоположения здания. Просторный двухэтажный особняк был расположен на горке в пригороде Екатеринбурга, окрестности хорошо просматривались. Реквизированный дом был из числа лучших в городе — были проведены электричество, водопровод. Оставалось построить вокруг высокий двойной забор, чтобы предотвратить все попытки освобождения узников или самосуда над ними, и выставить охрану с пулеметами.
— Сразу после прибытия в Ипатьевский дом охрана провела тщательный обыск всего багажа императорской семьи, продолжавшийся несколько часов, — рассказывает корреспонденту РП историк Иван Силантьев. — Открыли даже флаконы с лекарствами. Николай II был настолько взбешен издевательским досмотром, что едва ли не впервые в жизни вышел из себя. Этот интеллигентнейший из царей никогда не повышал голос, не употреблял грубых слов. А здесь он высказался предельно категорично, заявив: «До сих пор я имел дело с честными и порядочными людьми». Этот обыск стал лишь началом систематических унижений, от которых страдало «естественное чувство стыдливости», как писал Николай II.
В Екатеринбурге к царственным узникам отнеслись несравнимо жестче, чем в Тобольске. Там их охраняли стрелки бывших гвардейских полков, а здесь — красногвардейцы, набранные из бывших рабочих Сысертского и Злоказовского заводов, многие из которых прошли через тюрьмы и каторгу. Чтобы отомстить гражданину Романову, они использовали все средства. Наиболее чувствительными для царской семьи оказались лишения, связанные с гигиеной.
— Николай II часто отмечает в дневнике, удалось ему в этот день принять ванну или нет, — говорит Степан Новичихин. — Невозможность помыться была для чистоплотного императора крайне болезненна. Великих княжон крайне смущала необходимость посещать общий ватерклозет, как они его называли, под присмотром охраны. Тем более что все стены отхожего помещения охранники украсили циничными рисунками и надписями на тему взаимоотношений императрицы с Распутиным. Чистота фаянсового судна была настолько сомнительной, что Николай II и доктор Боткин повесили на стену бумажку с надписью «Убедительно просят оставлять стул таким же чистым, как его занимали». Призыв не подействовал. Более того, охранники не считали зазорным взять с обеденного стола ложку и попробовать еду из чужих тарелок, после чего Романовы, разумеется, продолжать трапезу не могли. К числу мелких бытовых издевательств относилось также распевание под окнами неприличных частушек и революционных песен, эпатировавших царскую семью. Сами окна выбелили известью, после чего в комнатах стало темно и мрачно. Пленники не могли видеть даже небо.
Были неприятности и покрупнее. Так, один из охранников выстрелил в княжну Анастасию, когда она подошла к окну подышать свежим воздухом. По счастливой случайности пуля прошла мимо. Охранник заявил, что исполнял свой долг — якобы девушка пыталась подавать какие-то знаки. Хотя было очевидно, что через высокий двойной забор, окружавший Ипатьевский дом, никто их видеть не мог. Стреляли и в самого Николая II, который встал на подоконник, чтобы рассмотреть марширующих на фронт красноармейцев через закрашенное окно. Пулеметчик Кабанов с удовольствием вспоминал, как после выстрела Романов «кубарем свалился» с подоконника и больше на него не вставал.
С молчаливого одобрения первого коменданта Ипатьевского дома Александра Авдеева охрана разворовывала ценности, принадлежавшие императорской семье, рылась в их личных вещах. Большинство продуктов, которые приносили к царскому столу послушницы из близлежащего Ново-Тихвинского женского монастыря, попадало на стол красноармейцев.
Выжил только Джой
Все унижения и издевательства Николай II и его близкие воспринимали с чувством внутреннего достоинства. Игнорируя внешние обстоятельства, они пытались выстроить нормальную жизнь.
Каждый день Романовы собиралась между 7 и 8 часами утра в гостиной. Вместе читали молитвы, исполняли духовные песнопения. Потом комендант проводил обязательную ежедневную перекличку, и лишь после этого семья получала право заняться своими делами. Раз в день им разрешалась прогулка на свежем воздухе, в саду позади дома. Гулять позволили только час. Когда Николай II спросил, почему, ему ответили: «Чтобы было похоже на тюремный режим».
Бывший самодержец, чтобы поддержать себя в хорошей физической форме, с удовольствием колол и пилил дрова. Когда позволяли, на руках выносил на прогулку цесаревича Алексея. Слабые ноги не держали больного мальчика, который снова ушибся и страдал от очередного приступа гемофилии. Отец усаживал его в специальную коляску и катал по саду. Собирал для сына цветы, пытался его развлечь. Иногда Алексея выносила в сад старшая сестра Ольга. Цесаревич любил играть со своим спаниелем по кличке Джой. Свои собаки были еще у троих членов семьи: у Марии Федоровны, Татьяны и Анастасии. Всех их впоследствии убили вместе с хозяйками за то, что они подняли лай, пытаясь их защитить.
— Уцелел один только Джой, — рассказывает Иван Силантьев. — Наутро после казни он стоял перед запертыми комнатами и ждал. А когда понял, что двери больше не откроются, завыл. Его забрал один из охранников, пожалевший пса, но Джой вскоре от него сбежал. Когда Екатеринбург захватили белочехи, спаниеля нашли на Ганиной яме. Один из офицеров опознал его и взял к себе. Вместе с ним уехал в эмиграцию, где передал последнюю живую память о Романовых их английским родственникам — семье Георга V. Пес дожил до глубокой старости в Букингемском дворце. Возможно, он стал немым укором британскому монарху, отказавшемуся принять семью свергнутого российского императора в 1917 году, что спасло бы им жизнь.
Николай II в заключении много читал: Евангелие, рассказы Лейкина, Аверченко, романы Апухтина, «Войну и мир» Толстого, «Пошехонскую старину» Салтыкова-Щедрина — в общем, все, что удавалось отыскать в книжном шкафу бывшего хозяина дома инженера Ипатьева. По вечерам играл с женой и дочерьми в любимые игры — карточный безик и трик-трак, то есть нарды. Александра Федоровна, когда могла подняться с постели, читала духовную литературу, рисовала акварели, вышивала. Собственноручно делала мужу стрижку, чтобы он выглядел опрятно.
Княжны, чтобы скрасить скуку, тоже много читали, часто пели хором — в основном духовные и народные песни. Раскладывали пасьянсы и играли в подкидного дурака. Стирали и штопали свои вещи. Когда уборщицы из города приходили в Дом особого назначения мыть полы, они помогали им передвигать кровати, убирать комнаты. Потом решили брать уроки у повара Харитонова. Сами замешивали тесто, пекли хлеб. Скупой на похвалы отец оценил в дневнике результаты их трудов одним словом — «Недурно!».
— Вместе с матерью Великие княжны часто «готовили лекарства» — так Мария Федоровна зашифровывала в дневнике попытку спасти фамильные драгоценности, — продолжает Иван Силантьев. — Она стремилась сохранить как можно больше бриллиантов и самоцветов, которые могли помочь подкупить охрану или обеспечить семье нормальную жизнь в эмиграции. Вместе с дочерьми зашивала камни в одежду, пояса, шляпы. Позже, во время расстрела, запасливость матери сыграет с княжнами злую шутку. Драгоценные кольчуги, в которые в результате превратятся их платья, спасут девушек от выстрелов. Палачам придется добивать их штыками, что продлит мучения.
Палач вместо «поганца»
Наблюдая за полной достоинства жизнью императорской семьи, охранники невольно проникались к ней уважением.
— Поэтому было принято решение сменить охрану и назначить нового коменданта Дома особого назначения. 4 июля, когда до казни оставалось всего 12 дней, на смену вечно полупьяному Александру Авдееву, которого никогда не использовавший бранных слов Николай II окрестил в своем дневнике «поганец», пришел Яков Юровский, — рассказывает Степан Новичихин. — О своем предшественнике он с возмущением писал, что тот с удовольствием принимал папиросы из рук императора и курил вместе с ним, уважительно обращаясь к нему: «Николай Александрович». Большевикам был нужен менее толерантный комендант, не знающий жалости. Фанатик Юровский подошел на роль тюремщика и палача идеально. Внутреннюю охрану Дома особого назначения он заменил латышскими стрелками, плохо понимавшими по-русски и славившимися своей жестокостью. Все они работали в ЧК.
С появлением Юровского, который навел строгий порядок, жизнь семьи Николая II на некоторое время даже улучшилась. Суровый комендант положил конец разворовыванию продуктов и личных вещей императорской семьи, опечатал сундуки и драгоценности. Однако вскоре Романовы поняли, что фанатичная принципиальность Юровского не предвещает ничего хорошего. Когда на единственном окне, которое периодически разрешалось держать открытым, была установлена решетка, Николай II записал в дневнике: «Этот тип нравится нам все менее». А 11 июля новый тюремщик запретил послушницам монастыря доставлять сыр, сливки и яйца для царственных узников. Потом он снова разрешит принести передачу — но уже в последний раз, в день перед расстрелом.
За 12 дней тесного общения даже предвзятый Юровский вынужден был признать, что царская семья совершенно безобидна. В 1921 году он написал воспоминания, озаглавленные «Последний царь нашел свое место». В них содержится такая характеристика: «Если бы это была не ненавистная царская семья, выпившая столько крови из народа, можно было бы их считать как простых и не заносчивых людей. Одевались все просто, никаких нарядов. Немалое удовольствие представляло для них полоскаться в ванне по несколько раз в день. Я, однако, запретил им полоскаться так часто, так как воды не хватало».
Комментируя поведение Великих княжон, которые никогда не сидели без дела, Юровский пишет: «Надо думать, делали это неспроста, все это, вероятно, имело своим назначением расположить своей простотой людей охраны». А потом сообщает, что после долгого общения с царской семьей «люди слабой настороженности могли быстро потерять бдительность».
— Действительно, простые охранники, которым было категорически запрещено вступать в разговоры с семьей Романовых, быстро проникались к ним симпатией, — продолжает рассказ Степан Новичихин. — Наиболее показательные в этом смысле воспоминания оставил разводящий караульной команды Анатолий Якимов. С его слов было записано следующее: «Царь был уже немолодой. В бороде у него пошла седина. Глаза у него были хорошие, добрые, как и все лицо. Вообще он производил на меня впечатление как человек добрый, простой, откровенный. Царица была, как по ней было заметно, совсем на него не похожая. Взгляд у нее был строгий, фигура и манеры у нее были как у женщины гордой, важной. Мы, бывало, своей компанией разговаривали про них и все мы так думали, что Николай Александрович простой человек, а она непростая и как есть похожа на царицу. Такая же, видать, как и Царица, была Татьяна. Остальные дочери: Ольга, Мария и Анастасия важности никакой не имели. Заметно по ним, что они простые и добрые. От моих мыслей прежних про Царя, с какими я шел в охрану, ничего не осталось. Как я их сам своими глазами поглядел несколько раз, я стал душой к ним совсем по-другому: мне стало их жалко».
Впрочем, «солдаты революции» считали чувства сострадания и жалости пережитком прошлого. В ночь на 17 июля ни у одного из палачей рука не дрогнула. А сам Ипатьевский дом в 1977 году был снесен первым секретарем Свердловского обкома КПСС Борисом Ельциным по приказу Политбюро СССР из-за того, что «вызывал нездоровый интерес».