некрасов биография годы жизни
Биография Николая Алексеевича Некрасова
С. Л. Левицкий. Фотопортрет Н. А. Некрасова
Родители не соглашались выдать прекрасно воспитанную дочь за небогатого, мало образованного армейского офицера; брак состоялся без их согласия. Он не был счастлив. Поэт всегда говорил о матери как о страдалице, жертве грубой и развратной среды. В целом ряде стихотворений, особенно в «Последних песнях», в поэме «Мать» и в «Рыцаре на час», Некрасов нарисовал светлый образ той, которая скрасила своей благородной личностью непривлекательную обстановку его детства. Обаяние воспоминаний о матери сказалось в творчестве Некрасова необыкновенным участием его к женской доле. Никто из русских поэтов не сделал столько для апофеоза жен и матерей, как именно суровый, мнимо-«черствый» представитель «музы мести и печали».
В 1832 г. Некрасов поступил в ярославскую гимназию, где дошел до 5-го класса. Учился он плоховато, с гимназическим начальством не ладил (отчасти из-за сатирических стишков), и так как отец всегда мечтал о военной карьере для сына, то в 1838 г. 16-летний Некрасов отправился в Петербург, для определения в дворянский полк. Дело было почти налажено, но встреча с гимназическим товарищем, студентом Глушицким, и знакомство с другими студентами возбудили в Некрасове такую жажду учиться, что он пренебрег угрозой отца оставить его без всякой материальной помощи и стал готовиться к вступительному экзамену. Он его не выдержал и поступил вольнослушателем на филологический факультет.
С 1839 по 1841 г. пробыл Некрасов в университете, но почти все время уходило у него на поиски заработка. Некрасов терпел нужду страшную, не каждый день имел возможность обедать за 15 коп. «Ровно три года», рассказывал он впоследствии, «я чувствовал себя постоянно, каждый день голодным. Не раз доходило до того, что я отправлялся в один ресторан на Морской, где дозволяли читать газеты, хотя бы ничего не спросил себе.
Дом, где родился Н. А. Некрасов. Немиров
Возьмешь, бывало, для вида газету, а сам пододвинешь себе тарелку с хлебом и ешь». Не всегда даже у Некрасова была квартира. От продолжительного голодания он заболел и много задолжал солдату, у которого снимал комнатку. Когда, еще полубольной, он пошел к товарищу, то по возвращении солдат, несмотря на ноябрьскую ночь, не пустил его обратно. Над ним сжалился проходивший нищий и отвел его в какую-то трущобу на окраине города. В этом ночлежном приюте Некрасов нашел себе и заработок, написав кому-то за 15 к. прошение.
Дела его скоро устроились: он давал уроки, писал статейки в «Литературное прибавление к Русскому Инвалиду» и в «Литературной Газете», сочинял для лубочных издателей азбуки и сказки в стихах, ставил водевили на Александринской сцене (под именем Перепельского). У него начали появляться сбережения, и он решился выступить со сборником своих стихотворений, которые вышли в 1840 г., с инициалами Н. Н., под заглавием «Мечты и звуки».
Полевой похвалил дебютанта, по некоторым известиям к нему отнесся благосклонно Жуковский, но Белинский в «Отечественных Записках» отозвался о книжке пренебрежительно, и это так подействовало на Некрасова, что, подобно Гоголю, некогда скупавшему и уничтожавшему «Ганса Кюхельгартена», он сам скупал и уничтожал «Мечты и звуки», ставшие поэтому величайшей библиографической редкостью (в собрание сочинений Некрасова они не вошли).
В начале 40-х годов Некрасов становится сотрудником «Отечественных Записок», сначала по библиографическому отделу. Белинский близко с ним познакомился, полюбил его и оценил достоинства его крупного ума. Он понял, однако, что в области прозы из Некрасова, ничего, кроме заурядного журнального сотрудника, не выйдет, но восторженно одобрил стихотворение его: «В дороге».
Дом Краевского, в котором размещалась редакция журнала «Отечественные записки», а также находилась квартира Некрасова
Многие сотрудники «Отечественных Записок» бросили Краевского и присоединились к Некрасову, Белинский также перешел в «Современник» и передал Некрасову часть того материала, который собирал для затеянного им сборника «Левиафан». Этим был обеспечен успех нового предприятия. Со смертью Белинского и наступлением реакции, вызванной событиями 1848 г., «Современник», оставаясь лучшим и распространеннейшим из тогдашних журналов, пошел на уступки духу времени. Начинается печатание в «Современнике» бесконечно длинных, наполненных невероятными приключениями романов: «Три страны света» и «Мертвое озеро», писанных Некрасовым в сотрудничестве с Станицким (псевдоним Головачевой-Панаевой; см. XIII, 947).
Около середины 50-х годов Некрасов серьезно, казалось, смертельно, заболел горловой болезнью, но пребывание в Италии отклонило катастрофу. Выздоровление Некрасова совпадает с началом новой эры русской жизни. В творчестве Некрасова также наступает счастливый период, выдвинувший его в первые ряды литературы. Он попал теперь в круг людей высокого нравственного строя: Чернышевский и Добролюбов становятся главными деятелями «Современника». Благодаря своей замечательной чуткости Некрасов становится поэтом-гражданином по преимуществу. С менее отдавшимися стремительному пороку передового движения прежними друзьями своими, в том числе с Тургеневым, он постепенно расходился, и около 1860 г. дело дошло до полного с ними разрыва.
Развертываются лучшие стороны души Некрасова; только изредка его биографа печалят эпизоды вроде того, на который сам Некрасов намекает в стихотворении: «Умру я скоро». В 1866 г. «Современник» был закрыт, но Некрасов сошелся со старым врагом своим Краевским и арендовал у него с 1868 г. «Отечественные Записки», поставленные им на такую же высоту, какую занимал «Современник».
В начале 1875 г. Некрасов тяжко заболел, и скоро жизнь его превратилась в медленную агонию. Напрасно был выписан из Вены знаменитый хирург Бильрот; мучительная операция ни к чему не привела. Вести о смертельной болезни поэта довели популярность его до высшего напряжения. Со всех концов России посыпались письма, телеграммы, приветствия, адресы. Они доставляли высокую отраду больному в его страшных мучениях.
И. Н. Крамской. Н. А. Некрасов в период «Последних песен». 1877—1878 годы
История жизни Николая Алексеевича Некрасова
Некрасов не дает отдыха своему читателю, не щадит его нервов и, не боясь обвинений в преувеличении, достигает вполне активного впечатления. Это сообщает пессимизму Некрасова весьма своеобразный характер. Несмотря на то что большинство его произведений полно самых безотрадных картин народного горя, основное впечатление, которое Некрасов оставляет в своем читателе, несомненно бодрящее. Поэт не пасует перед печальной действительностью, не склоняет перед нею покорно выю. Он смело вступает в бой с темными силами и уверен в победе. Чтение Некрасова будит тот гнев, который в самом себе носит зерно исцеления. Звуками мести и печали о народном горе не исчерпывается, однако, все содержание поэзии Некрасова.
Дом-музей Н. А. Некрасова в Чудово
Написанная раньше тургеневского «Рудина», некрасовская «Саша» (1855), в лице героя поэмы Агарина, первая отметила многие существеннейшие черты рудинского типа. В лице героини, Саши, Некрасов тоже раньше Тургенева вывел стремящуюся к свету натуру, основными очертаниями своей психологии напоминающую Елену из «Накануне». Поэма «Несчастные» (1856) разбросана и пестра, а потому недостаточно ясна в первой части; но во второй, где в лице сосланного за необычное преступление Крота Некрасов отчасти вывел Достоевского, есть строфы сильные и выразительные. «Коробейники» (1861) мало серьезны по содержанию, но написаны оригинальным слогом, в народном духе.
Его нравственные недочеты давали ему живой и непосредственный источник порывистой любви и жажды очищения. Сила призывов Некрасова психологически объясняется тем, что он творил в минуты искреннейшего покаяния. Ни у кого из наших писателей покаяние не единственный русский поэт, у которого развита это чисто русская черта. Кто заставлял его с такой силой говорить о своих нравственных падениях, зачем надо было выставлять себя с невыгодной стороны? Но, очевидно, это было сильнее его.
Стихотворения Некрасова выдержали после смерти 40 изданий, по 10 и 15 тысяч экземпляров (данные до 1915 года).
Крестьянские дети
Опять я в деревне. Хожу на охоту,
Пишу мои вирши — живется легко.
Вчера, утомленный ходьбой по болоту,
Забрел я в сарай и заснул глубоко.
Проснулся: в широкие щели сарая
Глядятся веселого солнца лучи.
Воркует голубка; над крышей летая,
Кричат молодые грачи,
Летит и другая какая-то птица —
По тени узнал я ворону как раз;
Чу! шепот какой-то… а вот вереница
Вдоль щели внимательных глаз!
Все серые, карие, синие глазки —
Смешались, как в поле цветы.
В них столько покоя, свободы и ласки,
В них столько святой доброты!
Я детского глаза люблю выраженье,
Его я узнаю всегда.
Я замер: коснулось души умиленье…
Чу! шепот опять!
Второй
А барин, сказали.
Третий
Потише вы, черти!
Второй
У бар бороды не бывает — усы.
Первый
А ноги-то длинные, словно как жерди.
Четвертый
А вона на шапке, гляди-тко — часы!
Пятый
Ай, важная штука!
Шестой
И цепь золотая…
Седьмой
Чай, дорого стоит?
Восьмой
Как солнце горит!
Девятый
А вона собака — большая, большая!
Вода с языка-то бежит.
Пятый
Ружье! погляди-тко: стволина двойная,
Замочки резные…
Четвертый
Молчи, ничего! Постоим еще, Гриша!
* * *
Испугались шпионы мои
И кинулись прочь: человека заслыша,
Так стаей с мякины летят воробьи.
Затих я, прищурился — снова явились,
Глазенки мелькают в щели.
Что было со мною — всему подивились
И мой приговор изрекли:
«Такому-то гусю уж что за охота!
Лежал бы себе на печи!
И видно, не барин: как ехал с болота,
Так рядом с Гаврилой…» — «Услышит, молчи!»
* * *
О милые плуты! Кто часто их видел,
Тот, верю я, любит крестьянских детей;
Но если бы даже ты их ненавидел,
Читатель, как «низкого рода людей», —
Я все-таки должен сознаться открыто,
Что часто завидую им:
В их жизни так много поэзии слито,
Как дай бог балованным деткам твоим.
Счастливый народ! Ни науки, ни неги
Не ведают в детстве они.
Я делывал с ними грибные набеги:
Раскапывал листья, обшаривал пни,
Старался приметить грибное местечко,
А утром не мог ни за что отыскать.
«Взгляни-ка, Савося, какое колечко!»
Мы оба нагнулись, да разом и хвать
Змею! Я подпрыгнул: ужалила больно!
Савося хохочет: «Попался спроста!»
Зато мы потом их губили довольно
И клали рядком на перилы моста.
Должно быть, за подвиги славы мы ждали,
У нас же дорога большая была:
Рабочего звания люди сновали
По ней без числа.
Копатель канав вологжанин,
Лудильщик, портной, шерстобит,
А то в монастырь горожанин
Под праздник молиться катит.
Под наши густые, старинные вязы
На отдых тянуло усталых людей.
Ребята обступят: начнутся рассказы
Про Киев, про турку, про чудных зверей.
Иной подгуляет, так только держится —
Начнет с Волочка, до Казани дойдет!
Чухну передразнит, мордву, черемиса,
И сказкой потешит, и притчу ввернет:
«Прощайте, ребята! Старайтесь найпаче
На господа бога во всём потрафлять:
У нас был Вавило, жил всех побогаче,
Да вздумал однажды на бога роптать, —
С тех пор захудал, разорился Вавило,
Нет меду со пчел, урожаю с земли,
И только в одном ему счастие было,
Что волосы шибко из носу росли…»
Рабочий расставит, разложит снаряды —
Рубанки, подпилки, долота, ножи:
«Гляди, чертенята!» А дети и рады,
Как пилишь, как лудишь — им всё покажи.
Прохожий заснет под свои прибаутки,
Ребята за дело — пилить и строгать!
Иступят пилу — не наточишь и в сутки!
Сломают бурав — и с испугу бежать.
Случалось, тут целые дни пролетали —
Что новый прохожий, то новый рассказ…
Кто ловит пиявок
На лаве, где матка колотит белье,
Кто нянчит сестренку двухлетнюю Глашку,
Кто тащит на пожню ведерко кваску,
А тот, подвязавши под горло рубашку,
Таинственно что-то чертит по песку;
Та в лужу забилась, а эта с обновой:
Сплела себе славный венок, —
Всё беленький, желтенький, бледно-лиловый
Да изредка красный цветок.
Те спят на припеке, те пляшут вприсядку.
Вот девочка ловит лукошком лошадку:
Поймала, вскочила и едет на ней.
И ей ли, под солнечным зноем рожденной
И в фартуке с поля домой принесенной,
Бояться смиренной лошадки своей.
Грибная пора отойти не успела,
Гляди — уж чернехоньки губы у всех,
Набили оскому: черница поспела!
А там и малина, брусника, орех!
Ребяческий крик, повторяемый эхом,
С утра и до ночи гремит по лесам.
Испугана пеньем, ауканьем, смехом,
Взлетит ли тетеря, закокав птенцам,
Зайчонок ли вскочит — содом, суматоха!
Вот старый глухарь с облинялым крылом
В кусту завозился… ну, бедному плохо!
Живого в деревню тащат с торжеством…
«Довольно, Ванюша! гулял ты немало,
Пора за работу, родной!»
Но даже и труд обернется сначала
К Ванюше нарядной своей стороной:
Он видит, как поле отец удобряет,
Как в рыхлую землю бросает зерно.
Как поле потом зеленеть начинает,
Как колос растет, наливает зерно.
Готовую жатву подрежут серпами,
В снопы перевяжут, на ригу свезут,
Просушат, колотят-колотят цепами,
На мельнице смелют и хлеб испекут.
Отведает свежего хлебца ребенок
И в поле охотней бежит за отцом.
Навьют ли сенца: «Полезай, постреленок!»
Ванюша в деревню въезжает царем…
Однако же зависть в дворянском дитяти
Посеять нам было бы жаль.
Итак, обернуть мы обязаны кстати
Другой стороною медаль.
Положим, крестьянский ребенок свободно
Растет, не учась ничему,
Но вырастет он, если богу угодно,
А сгибнуть ничто не мешает ему.
Положим, он знает лесные дорожки,
Гарцует верхом, не боится воды,
Зато беспощадно едят его мошки,
Зато ему рано знакомы труды…
Однажды, в студеную зимнюю пору
Я из лесу вышел; был сильный мороз.
Гляжу, поднимается медленно в гору
Лошадка, везущая хворосту воз.
И шествуя важно, в спокойствии чинном,
Лошадку ведет под уздцы мужичок
В больших сапогах, в полушубке овчинном,
В больших рукавицах… а сам с ноготок!
«Здорово парнище!» — «Ступай себе мимо!»
— «Уж больно ты грозен, как я погляжу!
Откуда дровишки?» — «Из лесу, вестимо;
Отец, слышишь, рубит, а я отвожу».
(В лесу раздавался топор дровосека.)
«А что, у отца-то большая семья?»
— «Семья-то большая, да два человека
Всего мужиков-то: отец мой да я…»
— «Так вот оно что! А как звать тебя?» — «Власом».
— «А кой тебе годик?» — «Шестой миновал…
Ну, мертвая!» — крикнул малюточка басом,
Рванул под уздцы и быстрей зашагал.
На эту картину так солнце светило,
Ребенок был так уморительно мал,
Как будто всё это картонное было,
Как будто бы в детский театр я попал!
Но мальчик был мальчик живой, настоящий,
И дровни, и хворост, и пегонький конь,
И снег, до окошек деревни лежащий,
И зимнего солнца холодный огонь —
Всё, всё настоящее русское было,
С клеймом нелюдимой, мертвящей зимы,
Что русской душе так мучительно мило,
Что русские мысли вселяет в умы,
Те честные мысли, которым нет воли,
Которым нет смерти — дави не дави,
В которых так много и злобы и боли,
В которых так много любви!
Играйте же, дети! Растите на воле!
На то вам и красное детство дано,
Чтоб вечно любить это скудное поле,
Чтоб вечно вам милым казалось оно.
Храните свое вековое наследство,
Любите свой хлеб трудовой —
И пусть обаянье поэзии детства
Проводит вас в недра землицы родной.
Николай Алексеевич Некрасов
Фото Все
Видео Все
Николай Некрасов. Поэзия сердца. Проза любви. Больше, чем любовь
Николай Алексеевич Некрасов
Николай Некрасов. «Кому на Руси жить хорошо» / «Игра в бисер» с Игорем Волгиным / Телеканал Культура
Николай Некрасов — биография
Николай Некрасов – известный поэт, прозаик, публицист, признанный классиком русской литературы. Наибольшую популярность получил после публикаций своих произведений «Кому на Руси жить хорошо», «Тройка», «Дедушка Мазай и зайцы», «Поэт и гражданин».
Николая Некрасова называют «самым крестьянским» поэтом матушки-России, ведь именно он первым подметил весь трагизм крепостного строя, стал исследователем духовного мира русского крестьянина. Он использовал поэзию как средство борьбы за свободу угнетенного народа, строки его произведений пронизаны болью и безысходностью простого человека. А еще он остался в истории, как поэт-новатор, наполнивший отечественную поэзию народными прозаизмами и речевыми оборотами.
Детство
Родился Николай Некрасов 28 ноября (10 декабря) 1821 года в городе Немиров Винницкого уезда Подольской губернии. Отец Алексей Некрасов служил в чине капитана 36-го егерского пехотного полка, квартировавшего в этом же городе. Он был выходцем из некогда богатого дворянского рода, но его ничего не интересовало, кроме охоты и игры в карты. Кроме этого, он отличался деспотизмом и суровостью. Мама — Елена Закревская, красивая и образованная, дочь богатых родителей. Алексей всегда умел нравиться женщинам, и с легкостью вскружил голову юной девушке. Родители Елены были категорически против их брака, они понимали, что таким образом жених хочет поправить свое материальное положение, пошатнувшееся из-за карточных долгов. Елена и Алексей поженились без благословения родителей, и этот брак не сделал женщину счастливой. Деспотичный муж сделал из нее вечную затворницу. Чтобы отвлечься от суровых реалий своей жизни, Елена много читала и музицировала. Именно ей Некрасов посвятил свои произведения «Рыцарь на час» и «Мать».
Николай Некрасов в молодости
В 1832-м мальчика отдали на обучение в Ярославскую гимназию, где он учился всего пять лет. Отец принял решение сделать из сына военного, поэтому в 1838-м отправил 17-летнего Николая в Санкт-Петербург, где он должен был проходить службу в дворянском полку.
По приезде в культурную столицу России Некрасов познакомился с Андреем Глушицким, своим земляком. Именно он предложил юноше поступать в Петербургский университет, описав в ярких тонах все прелести обучения на филологическом факультете. Некрасов решил ослушаться отца и попробовать свои силы в любимом деле. Однако вступительные испытания он завалил, и смог посещать занятия только в качестве вольного слушателя.
В студенческие годы Некрасов жил в страшной нищете. Отец лишил его материальной поддержки, по этой причине Николаю приходилось выкручиваться самостоятельно. Жилье он снять не мог, поэтому довольствовался подвалами и подворотнями. Он забыл, что такое полноценное питание, перебивался, чем мог. Однако не сломался, наоборот, будущий поэт приобрел стойкость и выносливость, умение находить выход из самых сложных ситуаций.
Литература
Творческая биография будущего классика русской литературы началась со сборника стихов под названием «Мечты и звуки», который он подготовил к печати в 1839 году. Николай не торопился публиковать эту работу, ему хотелось посоветоваться по этому поводу с кем-то компетентным в вопросе поэзии.
Некрасов обратился за помощью к Василию Жуковскому. Он отдал корректуру основоположнику романтизма и просил дать ей свою оценку. Жуковский сказал, что книгу можно выпустить, только подписаться псевдонимом, чтобы в будущем не стыдиться своего непрофессионализма, особенно после того, как поэт отточит свое мастерство и начнет писать настоящие шедевры.
Некрасов издал свой сборник, подписал его Н.Н. Читателям его стихи не понравились, к тому же на страницах журнала «Отечественные записки» вышла разгромная статья Виссариона Белинского, который раскритиковал молодого автора. После этого Некрасов собственными руками уничтожил весь тираж этого сборника.
В 1846 году Николай Некрасов и писатель Иван Панаев взяли в аренду журнал «Современник». Для этого им пришлось влезть в долги, зато они могли сотрудничать с лучшими литераторами, противниками крепостного права. В начале 1847-го года на суд читателей был представлен первый номер обновленного издания. Журнал выпускался в полном объеме вплоть до 1862 года, но потом издание стало неугодным власти, и его работу приостановили. Полностью закрыли «Современник» в 1866 году.
В 1868 году Некрасов стал владельцем «Отечественных записок». Именно в этом журнале он печатался до конца своих дней.
Николай Некрасов оставил после себя большое литературное наследие, среди которого самыми выдающимися произведениями можно считать поэмы — «Внимая ужасам войны» 1855 года, «На Волге» 1860 года, «Мужичок с ноготок» и «Крестьянские дети» 1861 года, «Зеленый шум» 1862-1863 года, «Мороз, Красный Нос» 1863 года, «Дед Мазай и зайцы» 1870 года, «Русские женщины» 1873 года.
Личная жизнь
Успешная литературная деятельность и невероятный по объему размер выдаваемой Некрасовым информации, не прибавляли поэту счастья в личной жизни.
На него внезапно могла накатить апатия, когда Николай неделями не вступал в контакт и только каждую ночь предавался «картежным баталиям».
Николай Некрасов и Авдотья Панаева
В 1842 году, на одном из поэтических вечеров он встретил Авдотью Панаеву, жену своего будущего компаньона Ивана Панаева. Она была очень красивой, к тому же отличалась незаурядным складом ума и непревзойденными ораторскими способностями. Авдотья организовала литературный салон, который посещали знаменитые деятели культуры того времени, такие как Тургенев, Чернышевский, Белинский.
Иван Панаев не отличался верностью своей жене, часто заводил романы на стороне, однако Авдотья была сильно привязана к нему, и не обращала никакого внимания на влюбленного поэта Некрасова. Она частенько получала признания в любви, в том числе и от Федора Достоевского, однако никому не ответила взаимностью.
Двадцатишестилетний Некрасов прилагал немало усилий, чтобы обратить на себя внимание этой своенравной женщины, но все его попытки пресекались на корню. Он впал в депрессию и чуть не наложил на себя руки. Но тут случилась совместная поездка в Казань, которая и расставила все по местам. Авдотья призналась Николаю, что тоже питает к нему нежные чувства. После возвращения влюбленные поселились в панаевской квартире и начали жить в гражданском браке.
Так они и жили втроем на протяжении шестнадцати лет. Общественность порицала такое поведение Некрасова, о нем ходило много разговоров и пересудов. Его обвиняли в том, что он влез в чужой дом, завел отношения с чужой женой, и умудряется портить жизнь сценами ревности законному супругу.
Николай и Авдотья никак не реагировали на общественность, продолжали наслаждаться семейным счастьем. В эти годы они подготовили к изданию поэтический цикл, получивший название «Панаевский». Он во многом отличался от «Денисьевского цикла» поэта Федора Тютчева, хотя многие находили в них общие черты.
Некрасов и Станицкий (под таким псевдонимом работала Авдотья) в 1848 году написали роман «Три страны света». Спустя три года соавторы представили еще одну свою работу – роман «Мертвое озеро».
В 1849-м у супругов родился сын, который умер спустя несколько часов после рождения. В 1855 году Авдотья снова родила мальчика, очень слабого и болезненного. Ребенок прожил всего четыре месяца и умер. Супруги начинают часто ссориться, причина – отсутствие детей. Постепенно гармония уходит из их отношений, супруги говорят, что у них больше нет ничего общего.
В 1862-м не стало законного супруга Авдотьи – Ивана Панаева. Буквально сразу после этого печального события, она вдруг понимает, что Некрасов далеко не идеал, что он не тот мужчина, с которым ей хотелось бы прожить всю жизнь. Авдотья бросает поэта.
Когда Некрасов умер и вскрыли его завещание, оказалось, что в нем он упоминает о ней, как о любви всей жизни.
В 1864-м Некрасов отправился в заграничную поездку. Его сопровождали родная сестра Анна и француженка Селина Лефрен, с которой его познакомили в 1863 году в Петербурге. Всем трем пришлось жить в одних апартаментах.
Селина входила во французскую труппу Михайловского театра, обладала легкомысленным характером и не менее легкомысленными взглядами на жизнь. Отношения с Некрасовым она всерьез не воспринимала. Летом 1866-го девушка отправилась в Карабиху, весной следующего года сопровождала Некрасова в его заграничной поездке. В этот раз она и не думала возвращаться назад в Россию, и отношения на время прервались. Вновь они возобновились только в 1869-м, после встречи в Париже и отдыха в Диеппе, где влюбленные наслаждались обществом друг друга весь август. В завещании поэта есть упоминание и о ней.
Николай Некрасов и Фекла Викторова
Некрасову исполнилось 48, когда его личная жизнь снова претерпела изменения. Он встретил обычную деревенскую девушку Феклу Викторову. Скромная, и не отличающаяся броской красотой, Фекла запала в сердце поэта сразу и навсегда. А для нее он стал мужчиной на всю жизнь. Некрасов познакомил ее с превратностями любви и открыл для нее целый мир.
Их счастливый союз существовал на протяжении пяти лет. История их отношений как будто списана с сюжета известной пьесы «Пигмалион» Бернарда Шоу. Он нанял для нее учителей, чтобы девушка выучила французский и осилила русскую грамматику. С ней занимались вокалом и учили игре на рояле. Девушка преобразилась настолько, что Некрасову даже неловко было звать ее простонародным именем Фекла, он везде представлял ее как Зинаиду Николаевну, причем отчество придумал от своего имени.
Некрасов любил Феклу по-своему, однако все годы в его душе жила тоска по двум прежним женщинам – легкомысленной Селине и строптивой Авдотье.
Смерть
В 1875 году Николай Некрасов тяжело заболел, но упорно отказывался верить, что скоро наступит конец. Он никогда особо не заботился о своем здоровье и самочувствии, поэтому решил обратиться к докторам только под конец 1876-го, когда ему стало совсем плохо. Поэт пришел в Медико-хирургическую академию, и попал на прием к профессору Николаю Склифосовскому. Доктор пальцами исследовал прямую кишку пациента и обнаружил там опухоль, размер которой напоминал яблоко. О наличии новообразования Склифосовский тут же без утайки сказал пациенту и своим ассистентам. Он хотел прийти к коллегиальному решению, чтобы понять, какие шаги предпринимать.
Болезнь Некрасова
В дни, когда наступала ремиссия, поэт продолжал плодотворно трудиться, он писал стихи, работал над четвертой частью поэмы «Кому на Руси жить хорошо». Сохранились фотографии поэта, где он, больной и изможденный, запечатлен на кровати с листком в руках и задумчивым взглядом, устремленным вдаль.
Вскоре лечение перестало давать нужный эффект, и в 1877-м литератор решил проконсультироваться у хирурга Е.Богдановского. Когда сестра Некрасова узнала о необходимости хирургического вмешательства, она написала письмо профессору Теодору Бильроту в Вену, в котором просила его прибыть в Россию и провести операцию ее брату. Доктор согласился, и в качестве гонорара назначил сумму в пятнадцать тысяч прусских марок. Необходимая сумма нашлась, ее одолжил брат Некрасова – Федор.
Лечащие врачи пошли навстречу своему пациенту и стали дожидаться приезда прославленного профессора. Бильрот появился в Петербурге 11 апреля 1877-го и сразу же взялся изучать историю болезни Некрасова. На следующий день он осмотрел пациента и сказал, что операцию будет проводить тем же вечером. Однако хирургическое вмешательство не дало никаких положительных результатов.
Вскоре страна узнала, что любимый поэт Николай Некрасов смертельно болен. Его начали заваливать письмами и телеграммами, в которых выражалась надежда на выздоровление и пожелания здоровья и долголетия. Их слали со всех концов необъятной России. Некрасов старался ответить на каждое письмо, он вел переписку до тех пор, пока мог шевелить пальцами.
В декабре 1877 года поэту стало намного хуже. Усилилась общая слабость, он продолжал стремительно худеть, его мучили боли в ягодицах и озноб. На ногах появились отеки, началось выделение гноя из прямой кишки.
Некрасов решил, что ему необходимо официально оформить отношения с Феклой. Обряд венчание прошел дома, так как поэт не в силах был доехать до церкви. 14 декабря доктор Н.Белоголовый, который наблюдал за Некрасовым, предупредил всех, что с каждым днем его состояние будет стремительно ухудшаться.
26 декабря 1877 года Некрасов поочередно простился с женой, сестрой и сиделкой, и спустя сутки его не стало. Классик русской литературы скончался 27 декабря 1877 года.
Прощание с Николаем Некрасовым назначили на 30 декабря, и провести в последний путь любимого поэта пришли тысячи людей. Местом его упокоения стало кладбище при Новодевичьем монастыре.
Прощальную речь сказал Федор Достоевский. Он отвел Некрасову третье место среди русских поэтов, отметив, что впереди него только Пушкин и Лермонтов. Многотысячная толпа не согласилась с таким мнением, люди кричали, что он выше Пушкина.
После погребения Николая Некрасова его законная супруга Фекла попросила настоятельницу монастыря продать ей участок земли рядом с его могилой. Она хотела быть похороненной рядом.